Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Субъект № 3: Очень удобно.
Э.: И знаете, если эта рука начнет опускаться, другая начнет подниматься, и вы ничего не сможете с этим поделать. (Ее правая рука опускается, а левая поднимается). Эриксон: Здесь вырезан кусок. Э.: Сейчас кто-то может назвать это принуждением или чем-то вроде привычки, чем-то вроде моторной реакции. Вы не возражае те против того, чтобы открыть глаза и посмотреть на меня? Разве это не изумительно, что вы и я здесь наедине? Субъект № 3: Да. Хейли: Милтон, почему вы так строите фразу: "Разве это не изумительно, что..." 194 Эриксон: Это для аудитории. Ошибка субъекта — реакция на слово "изумительно". Здесь нет ничего изумительного. Абсолютно ничего. Ты можешь быть изумлен, если считаешь, что ты один, а оказывается, что вокруг еще и другие. А если ты совершенно не осознаешь ситуацию, тогда ничего изумительного нет. Для изумления необходим повод. Э.: Были ли мы когда-нибудь представлены друг другу? Субъект № 3: Не были. Э.: Не были? Как вас зовут? Субъект № 3: Сьюзен. Э.: Сьюзен. Меня зовут Милтон. Вы знаете, это имя дала мне мать. Много лет назад. Хеши: А сейчас куда вы направились? Эриксон: Вон говорит, что это банально. Я указал, что вы можете быть очень банальны и смешны, но вы абсолютно одни, только вдвоем, никого больше нет, и она не может почувствовать неловкость, каким бы банальным я ни был. Потому что вокруг никого нет. Это очень специфическая ситуация. Сам ваш вопрос означает, что вы реагируете совершенно по-другому. Обвинение Бона чертовски банально. Субъект № 3: Приятное имя. Э.: Что-что? Субъект № 3: Приятное имя. Э.: Правда? Да, ей тоже нравилось. Да и я уже привык к нему. По-моему, оно достаточно приятное. И потом, его легко писать. Эриксон: (со смехом). Насколько смешны вы можете быть? Не проявляя чувство "это смешно". Хеши: Для чего вы это сделали? Эриксон: Чтобы показать... скажем так: что эта ситуация не связана ни с чем другим. Она в контексте, ограниченном мной и ею. В контексте этой комнаты было бы смешно, если бы я сказал Мэдди, что меня зовут Милтон, что это приятное имя, что его дала мне мать. Или в контексте присутствия других людей. Но мы были наедине. Ричпорт: А могли вы сказать это предыдущему субъекту? Эриксон: Да. Ричпорт: (продолжая) Точно так же... 195 Эриксон: Вы можете говорить смешные вещи только в контексте... Ладно, здесь весь контекст, нет другого. Хеши: Двое или трое из нас смотрели это и решили, что вы подбираетесь к чему-то еще. И это, кажется, очень интересная идея. Мы решили, что вы пытаетесь добиться регрессии, ведя себя по-детски и тем самым провоцируя ее вести себя по-детски. (Когда гипнотизер совершает регрессию субъекта в более ранний возраст, субъект должен поместить гипнотизера в то раннее вре мя, сделав его кем-то другим. Регрессируя в детство, субъект мо жет сделать гипнотизера другим ребенком, а возможно — учите лем. Одно из объяснений того, что делает Эриксон, хотя это и не его объяснение, отражает крайне межличностный взгляд. Не субъект, регрессируя, изменяет Эриксона, а Эриксон сам регрес сирует и заставляет субъекта вернуться в детство, чтобы обще ние с ним имело смысл. Если он ведет себя по-детски, то и она должна соответствовать ему, и таким образом он добивается ее регрессии через свою регрессию). Эриксон: В гипнозе всегда присутствует регрессивное поведение. Вы можете увидеть его и здесь, потому что поведение оказывается вне контекста. Чересчур уж упрощено: "Это приятное имя". Хеши: "И его легко писать". Эриксон: "Моя мать дала мне его". "Твои глаза очень красивые и голубые". Хеши: Вы говорили так, как говорил бы, вероятно, маленький мальчик: "Моя мать дала мне это имя, его легко писать". Эриксон: И я не вызвал взрослой реакции, не правда ли? Я знал, что делать это безопасно, потому что прежде всего... Хеши: Но вы ведь не пытались вернуть ее в более ранний возраст или в прошлое. Эриксон: Нет. Я иллюстрировал простоту одиночества. Подчеркивая то, что у каждого есть свой собственный, внутренний контекст. Ни к чему не относящийся: ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему. Э.: Кстати, вы заметили кое-что во мне? Как вы считаете, по чему я ношу это (поднимает трость)? Субъект № 3: У вас болит нога? Э.: Вы когда-нибудь видели, как я хромаю? 196 Субъект № 3: Нет. Э.: Может быть, вы думаете, что это притворство? Субъект № 3: Нет. Э.: Знаете, у меня был приятель, который в течение двух лет называл это притворством. А затем обнаружил, что я хромаю. И он так удивился. Скажите, вы можете держать глаза открытыми? Эриксон: Здесь то же самое. Контекст только тот, что вы видите. Только то, что она услышала, только то, что я сказал. Нет связи ни с прошлым, ни с настоящим, ни с будущим. Контекст в полной изоляции. Хеши: Когда вы въехали в комнату, она видела, как вы пользовались этой тростью, выбираясь из кресла. Эриксон: Да, это так, потому что я действительно перебирался из своей коляски на стул. Но она не связала эту трость с тем случаем. Это касалось только данного момента. А в психотерапии, если вы можете создать неожиданность момента, часа, дня, события, вы можете работать намного эффективнее. Э.: Вы уверены? Субъект № 3: М-м-м... Э.'. А я нет. Хорошо. Они закрываются. (Она моргает и закры вает глаза). Хорошо. А сейчас сделайте глубокий вдох, почув ствуйте себя отдохнувшей и свежей, и совершенно проснитесь, полностью. Вы можете сделать это для меня? Привет, Сьюзен. Субъект № 3: Привет. Э.: Было очень приятно познакомиться. А почему вы держите руку вверху? Субъект № 3: Я не знаю. Э.'. Вы не знаете. Эриксон: Часть фильма была здесь вырезана. Я разбудил ее. У нее были открыты глаза, и я говорил с ней, а где-то продолжали стучать по трубам. И стук продолжался, когда она частично проснулась, и после того, как она окончательно проснулась. Они вырезали большую часть, потому что когда она частично проснулась, она реагировала на грохот лишь отчасти. Полностью проснувшись, она повернула голову и посмотрела. А проснувшись частично, она только сделала легкое движение головой, потому что стимул был получен. Реакция на стимул была стерта трансом, поэтому больше она не реагировала. 197 Проиллюстрирую это по-другому. Вы предлагаете ребенку конфету, и он протягивает руку. Вы убираете руку. Ребенок, не столь умудренный, как вы, потянется за ней и во второй раз. Один идиот-монгол, которому я сто пятьдесят раз предлагал конфету, тянулся за ней все сто пятьдесят раз. Диагноз. Ни один нормальный человек не будет этого делать. Вы не сможете выдержать сто пятьдесят разочарований. И когда кто-нибудь пристает к вам: "Что ты сказал?" — вы ему бросаете: (смеется) "А ты что сказал?" Полное разочарование, приходится отстать: "Ну ладно, к черту, проехали". Э.: Та дама в сером. По-моему, это серый. Я ведь еще не ра ботал с вами, да? (Эриксон смотрит на следующего субъекта). Хо рошо, приведите мне, пожалуйста, даму в сером. Хеши: Милтон, по-моему, эту вы отпустили намного грубее, чем остальных. Эриксон: Фильм был сокращен. Хеши: Из-за сокращений все так выглядит? Э.: (Ассистент перевешивает микрофон с субъекта № 3 на № 4). Эриксон: Она очень стремительно поднималась ко мне. Горела желанием. Э.: Итак, скажите мне, как бы вы хотели войти в транс? Быстро и внезапно, без предупреждения, например словно сломав руку или ногу. Эриксон: Без предупреждения. Звучит угрожающе. Вы видели, как у нее расширились глаза? Заметили, как изменилось дыхание? Изменилась поза, усилилось беспокойство. Она уже в трансе. Только не знает об этом, а другие не смогли распознать. Хеши: Если я вас правильно расслышал, вы после угрозы сразу переходите к "например" или к метафоре. Эриксон: Да. Но я хотел лишь проиллюстрировать угрожающие слова "без предупреждения". И кроме того, это не было угрозой. Хеши: И затем вы перешли прямо к "например, словно сломав ногу", что было уже отдельным высказыванием. Эриксон: Да. 198 Э.: И вы немедленно перестаете чувствовать боль. Хорошо, сделайте это. ПРЯМО СЕЙЧАС. И погрузитесь в глубокий транс. И вы, и я здесь одни. И ваша сломанная нога уже ни капельки не болит, правда? И она не будет болеть, да? И видите здесь санитарок? Эриксон: В этом месте тоже вырезан кусок. У этой дамы на самом деле была сломана нога. Но она не продемонстрировала, что видит нянечек. На лице было выражение: "Ну да, я сделала". Хеши: Милтон, к этому хочется кое-что добавить. У вас есть манера играть на грани метафоры. Вы идете от: "Это словно ногу сломать" к "Твоя сломанная нога чувствует себя лучше" — и в такого рода индукциях вы играете с буквальным и метафорическим смыслами. Я подумал, что там вырезан кусок, потому что кое-что мне неясно, но складывается впечатление, что девушка не уверена, сломана у нее нога или нет. Эриксон: Знаю. Там было слишком много вырезано, чтобы проследить за переходом. Большая часть пропала. Мы можем работать только с тем, что видим. Хеши: Но это происходит не только с данной сломанной ногой, но и во многих гипнотических внушениях. "Твоя рука тяжела, как свинец" — а затем сдвигается в "Твоя рука — свинец". Эриксон: Да. Хеши: Вы, пожалуй, это и делали здесь, только немножко по-другому. Потому что вы создали из этого целую сцену. Если бы у нее и правда была сломана нога, сцена была бы больничная. И если бы вокруг были медики, она могла бы оглядеть аудиторию и увидела бы врачей и нянечек. Эриксон: Мы находились в полуподвале, а аудитория была наверху. Хеши: И не было зрителей, сидящих напротив вас? Эриксон: Нет. Хеши: Я этого не понял. Эриксон: Там стояла телекамера, и они знали, что их видят наверху по телевизору. Комната была застеклена, поэтому внизу, там, где мы находились, тоже были зрители — водопроводчики, дворники, гостиничные служащие, любопытствующие зеваки, бродяги — кого только не было. Доктор А. не хотела устраивать показ и сделала все таким неприятным. Гостиница 199 сделала его неприятным для меня. Когда она увидела в кадре уборщиков, они вырезали весь переход к нянечкам, а также попавших в кадр интернов, спускающихся по коридору. Они вырезали также... как вы это называете, такой стол для перевозки пациентов с одного этажа на другой? Она увидела других пациентов. Но все это было вырезано. Хеши: О'кей. Субъект № 4: Да, я вижу других людей. Э.: Вы видите других людей. И вы можете говорить, и слы шать. Скажите, вы можете держать глаза открытыми? Субъект № 4: Да. Э.: Действительно можете? Вы знаете, я в этом весьма сомне ваюсь. Я действительно сомневаюсь. Они закрываются (Она мор гает). До конца. И остаются закрытыми. (Ее глаза остаются зак рытыми). Хорошо. Эриксон: Вы видели, около трех реплик назад, ее глазные яблоки поднялись вверх. Затем она была вынуждена открыть глаза, и, когда в конце концов закрыла их, она опять подняла глазные яблоки вверх. Вот почему вы велите субъекту закрыть глаза, и смотреть наверх, и оставить глаза в спящем положении. Э.: Наслаждайтесь сном, глубоким и мирным, и помните, что в будущем в медицинских или стоматологических целях вы сможете входить в транс очень легко и очень удобно. В любых законных целях. И вы знаете об этом, правда? Субъект № 4: Да. Эриксон: Вырезано то, как поднималась ее рука. И все, что я говорил по поводу поднимающейся руки. Уже не помню, что именно. Э.: А сейчас ваша сломанная нога исцелена. А сейчас сделайте глубокий вдох и почувствуйте себя совершенно проснувшейся, све жей и полной сил. (Она открывает глаза). Эриксон: Здесь было внушение о ходе времени, оно вырезано. Я забыл, то ли я изменил дату с октября на март, то ли что-то в этом роде. Она очень хорошо это сделала. Помню, как спрашивал, много ли снега было на прошлое Рождество. А в том году над Филадельфией пронесся страшный ураган. Ладно. 200 Э.: Кстати, как вас зовут? Субъект № 4: Мэри. Э.: Что? Субъект № 4: Мэри. Э.: И вы всегда так держите руку в воздухе? Субъект № 4: Нет, обычно нет. Э.'. А почему вы сейчас ее так держите? Субъект № 4: Не знаю. (Смеется). Э.'. Не знаете. Знаете, женщины — самые странные существа в мире. Они восхитительны. Вы знаете, половина моих предков были женщины. И я этому очень рад. Что бы я делал без них? Как вы думаете, вы можете держать свою руку вверху? Хеши: А почему рука осталась поднятой после пробуждения ? Эриксон: Потому что я поднял ей руку вне общего контекста, делая что-то другое. И поэтому поднятая рука, должно быть, была... Представьте, что вы что-то берете левой рукой, а я в этот момент поднимаю правую. Ваше внимание отвлечено тем, что вы берете, и это никак не связано с правой рукой, она оказывается вне контекста. И правая рука остается поднятой. А левая с свободна и может двигаться абсолютно естественно. Э.: Вы раньше видели, чтобы женщина оказывала столь успеш ное сопротивление? (Смех.) Субъект № 4: Нет. #.: Не хотите ли увидеть, как она снова оказывает успешное сопротивление? Старайтесь держать глаза открытыми. Хеши: Милтон, почему вы говорите так о женщинах именно с ней? Эриксон: Ну, женщины бывают разные: от мужеподобных до очень женственных. А поведение этой девушки было очень женственным. Вот я это и подчеркиваю. Э.: Старайтесь по-настоящему. Изо всех сил старайтесь. Вы можете сделать это еще лучше, старайтесь сильнее. Старайтесь не закрыть их. (Она закрывает глаза.) Вот, хорошо. Эриксон: Я несколько раз говорил оператору: "Не наводите камеру на меня. Важен субъект. И мои слова". Но, как видите, он снимал меня больше, чем следовало, и многое упустил, и фильм получился клочковатым. 201 Э.: Знаете, женщины — тоже люди. И слава Богу. Сейчас сде лайте глубокий вдох и полностью проснитесь, чувствуя себя от дохнувшей и свежей... Хеши: А почему, ради всего святого, вы сейчас сказали: "Женщины — тоже люди"? В этом фильме иногда попадаются моменты, ставящие в тупик. Эриксон: В этом месте многое вырезано. Хеши: Но что подсказало вам, что для нее подойдет утверждение "Женщины — тоже люди"? Эриксон: Фильм был не только порезан, но и неверно смонтирован. Последовательность нарушена. Хеши: Именно с ней, с последним субъектом? Эриксон: Да. Последовательность неверна. И я этого не упомянул, потому что не помню всего. Я не могу объяснить переходы в этом отрывке. Не могу ничего сказать о значимости происходящего, кроме того, что фильм был порезан и неверно смонтирован. Хеши: О'кей. (Для Эриксона типично вознаграждать субъектов, давая им полезные внушения. Иногда субъект намекает своим поведением на проблему, и Эриксон проводит терапевтическую интервен цию незаметно для аудитории. Эриксон всегда помогал людям, просили ли они его об этом открыто или просто показывали ему проблему. На гипнотических демонстрациях Эриксон обычно да вал субъектам полезные для них внушения и делал это так, что аудитория не узнавала ни о самой проблеме, ни о том, как он воздействовал на субъекта. Его последователи порой неверно по нимают эту процедуру. Я помню, как один из его учеников, проводя демонстрацию перед большой аудиторией и желая помочь субъекту, попросил ее рассказать о своей проблеме. Жен щину заставили открыться перед коллегами и незнакомыми людьми. Эриксон никогда так не работал. Вознаграждая субъектов за добровольное участие в демонстрации, он действовал непрямо и бережно охранял тайну личной жизни. Когда для субъекта проводились личные внушения, он одновременно помогал и тем, кто не просил его о помощи прямо. Тем из нас, кто обучает терапевтов, часто приходится удерживать их от помощи людям, которые ее не просят. К Эриксону это никоим образом не относится. Не только потому, что он был доброжелательный и этичный человек, но и потому, 202 что суждения его о том, когда нужно воздействовать на чело века, а когда нет, были глубоки и проницательны. Дополни тельный фактор, часто остававшийся за кадром,— общение с собой он понимал по-особому. Эриксон считал, что если субъект-доброволец показывает ему свою проблему, это не про сто сообщение, а просьба о помощи. Как формулирует Грегори Бейтсон: "Каждое сообщение есть одновременно и отчет, и ко манда ". В этих ситуациях Эриксон воспринимал указание на проблему как команду или просьбу о разрешении обозначенной проблемы. Он и помогал, сохраняя при этом конфиденциальность, так как работал с помощью метафор, и о том, что происходит, мог знать лишь субъект. Часто субъект узнавал о лечении только после появления результатов изменения. Читатель может предположить, что реакция Эриксона на вопросы об этом субъекте указывает на что-то скрываемое. Вместо того чтобы ответить на вопрос, почему он подчеркнул "женскую тему" в данной индукции, он все упирает на сокраще ния в фильме. Эриксон подчеркивал женственность этой гипно тизируемой больше, чем у всех остальных. На вопрос он отвеча ет: "Ну, женщины бывают разные — от мужеподобных до очень женственных. А поведение этой девушки было очень женственным. Вот я это и подчеркиваю". В действительности поведение этой женщины не выглядит женственным. На ней полумужской костюм, и она кажется значительно менее женственной, чем предыдущие субъекты. Даже если ее поведение и было очень женственным, странно, что Эриксон это подчеркивает. Возможно следующее объяснение: Эриксон на основе поведения этой женщины решил, что у нее потребность быть и чувствовать себя более женственной. И поэтому он упирает на то, что мужчина находит ее очень женственной. Это пример того, как он использует свое мужское начало в работе с клиентками. Поскольку Эриксон всегда скрывает проблему клиента, в данном случае он отрицает, что помогал женщине решить ее проблему. После создания тесных отношений с субъектом через подчеркивание ее женственности он затем как бы отступает, показывая ей свою привязанность к жене). Э.: (продолжая) ...полной сил, и полностью проснитесь. (Она открывает глаза.) А сейчас ко мне на сцену выйдет самая красивая девушка. Вы не против, что я это говорю? 203 Субъект № 4: Нет. Э.: Вы знаете, почему я это сказал? Субъект № 4: Ваша жена? Э.'. Да, это моя жена. А у меня хороший вкус. Эриксон: Итак, как она могла отреагировать на это заявление? Здесь не видно, как я рукой показал оператору на других субъектов, чтобы зрители могли их увидеть. Реакция этой девушки на слова "это моя жена" была иной. Потому что другие девушки в этот момент были в движении. Они реагировали на мои слова, обернувшись к Бетти. А эта девушка не обернулась. Я и она находились в замкнутом контексте. Моей жены в нем не было. Но для других Бетти была, и их головы повернулись. И я указал оператору заснять остальных субъектов, но из фильма этот момент вырезан. Э.: И большое спасибо вам за помощь. (В следующей части фильма Элизабет Эриксон демонстрирует самогипноз.) Я не буду пытаться детально излагать свои соображения по поводу работы Эриксона, но, думаю, несколько общих замечаний будут уместны. Эриксон провел сотни подобных демонстраций на семинарах и встречах врачей. В этой он уделял каждому субъекту лишь по несколько минут, но работал так, будто это были часы. Он продемонстрировал особый подход к каждому субъекту. Иногда он был сильным и решительным, а иногда мягким и ободряющим. Он возлагал ответственность на субъекта и одновременно, сохраняя за ним ответственность, парадоксально брал ответственность на себя. Со всеми субъектами он демонстрировал разные виды непроизвольного поведения, обычно используя каталепсию руки или закрывание глаз. Он работал с прямым внушением и с непрямым воздействием. Снова и снова, разными способами он внушал амнезию. То, как он использовал игру слов, мы здесь не подчеркивали, но это очевидно. Он часто показывал, что у слов много значений и что они меняют их в зависимости от интонации. Например, он мог сказать: "Вы не будете знать об этом" — так, что это значило: "Вы не будете возражать против этого"*. * В английском языке "know" (знать) и "по" (нет) звучат одинаково. — Прим. переводчика. 204 Его фразы, как правило, просчитаны, например, когда он говорит: "Вы сделаете это, разве нет?" Своим ученикам он объяснял, что когда субъектам предлагают что-то сделать, некоторые из них думают: "Я не сделаю". А здесь они не могут сопротивляться, так как Эриксон уже забрал у них отрицание. Это наведение иллюстрирует как сложности парадокса в гипнотических индукциях, так и постоянно присутствующую в сообщении многоуровневость. Комментарии Эриксона о том, почему он сделал то, что сделал, как правило, межличностны и контекстуальны. Он часто подчеркивает, что обращается к социальному контексту, когда, на первый взгляд, беседует только с субъектом. Некоторые последователи Эриксона считают, что он не был межличностным в своих взглядах, а уделял основное внимание индивиду, и что я преувеличил его межличностность. Однако здесь он нередко обращает наше внимание на то, что его внушения направлены не только на субъекта, но и на других добровольцев или даже на зрителей. Делает он это, возможно, потому, что знает: я этим интересовался. Его комментарии были посвящены не только анализу фильма, но и его сыну, сидевшему за киноаппаратом, и Маделэйн Ричпорт. Наблюдая за этой демонстрацией, невозможно заметить, что Эриксон был в тот момент так болен, что с трудом двигался и почти ничего не запомнил из того, что делал. Если он был так искусен во время болезни, можно только вообразить, как он проводил подобные демонстрации, когда был здоров. Я видел некоторые из них и могу только сожалеть, что работа Эриксона снималась на пленку так редко. ТИПИЧНО ЭРИКСОНОВСКОЕ (1993) Когда я планировал эту статью, я осознал, насколько сложно пытаться написать что-то новое о Милтоне Эриксоне. Я решил писать о том, что о нем известно, о том, что каждый знает как "типично эриксоновское". Я опишу некоторые аспекты его подхода и основные отличия от подходов других терапевтов. Кое-какие случаи и положения уже публиковались ранее. Поскольку новые случаи из практики Эриксона в наше распоряжение, к сожалению, больше не поступят, мы должны продолжать разбирать и наслаждаться теми, что нам доступны. Много лет назад, в 50-х, Рэй Бердвистл, авторитетный специалист в области движений тела, сообщил мне, что, по его приблизительным подсчетам, у Эриксона 5 тысяч верных фанатов. Он был удивлен размерами этой "толпы". А я поразился, что у психиатра могут быть фанаты. Эриксона знало поразительное число людей, даже несмотря на то, что он работал вне основного течения психотерапии. Если кто-то упоминал о нем, другой тут же говорил: "А вы слышали этот случай с человеком, который мог мочиться только через 50-сантиметровую деревянную трубку?" (Хейли, 1985, с. 154). И они начинали обсуждать уникальный подход Эриксона к решению этой проблемы. Когда рассказывали об этом случае, все тотчас же понимали, что это именно эриксоновский случай, потому что он так типичен для Эриксона. Это было нечто такое, чего не делал никакой другой терапевт. Я уже когда-то говорил, что случаи Эриксона были столь же узнаваемы, как и работы Пикассо. Каждый сразу определял создателя этого произведения. Стиль был уникален и отличался от стиля любого другого художника. Чтобы продолжить параллель, нужно принять во внимание период работы мастера, так как стиль со временем меняется. Ранние картины Пикассо, когда 206 он только отрабатывал технику, были достаточно традиционными и весьма отличались от поздних. Его ранние работы еще носят следы влияния других художников того времени. А идеи Эриксона? Развивал ли он их от более традиционных взглядов, ставящих классификации в центр психиатрии, к большему вниманию к социальной ситуации в реальном мире? Или же он всегда ориентировался на реальность? Каким был его терапевтический подход? Изменялся ли он, развивался ли со временем? По-моему, нет. Увидеть разницу между ранними случаями Эриксона и поздними невозможно. Наставники Эриксона Оказали ли влияние другие терапевты и учителя того времени на развитие Эриксона? По-видимому, нет. Когда мы изучаем работу Эриксона, возникает ряд вопросов. Откуда он пришел? Кто его учителя и предшественники? В рамках какой традиции он работал? У него была отличная подготовка по психиатрии, но думал он иначе, чем его коллеги, которые получили такое же образование. Когда мы пробуем поместить его в какое-нибудь идеологическое обрамление, то обнаруживаем, что ни одна из современных ему школ психотерапии и ни один из учителей не подходят для этой цели. Большинство терапевтов выражают благодарность тому или иному ученому или практику, ставшему их учителем. Эриксон никогда не упоминал об учителе или о влиянии на свои методы, насколько я помню. Думаю, что он умышленно сводил к минимуму влияние других. Он говорил, что узнал о гипнозе, когда был студентом колледжа и попал на демонстрацию Кларка Холла в Висконсинском университете. Значит, Холла можно назвать его учителем? Эриксон не согласился бы с этим. Он рассказывал, что после демонстрации пригласил субъекта Холла к себе в комнату и загипнотизировал его сам. Осенью он записался на семинар Холла. Значило ли это, что Холл был его учителем? Совсем необязательно. Эриксон рассказывал, что на семинаре основное внимание уделялось гипнотическим техникам, которые он сам разработал летом. Так, может быть, Эриксон учил Холла? 207 Перспектива изменения Говоря о психотерапии, уместно выделить два основных теоретических направления, смешивать которые не следует. Одно из них — теория о том, почему люди ведут себя так, а не иначе, и почему они стали так себя вести. Другая — теория изменения, или как его добиться. Эти две теории могут быть и не связаны. Эриксон, даже соглашаясь с теорией, объясняющей, как люди стали такими, какие они есть, выдвигал абсолютно уникальные идеи о том, как их изменять. Кто еще в сороковые годы мог помочь парню, который мочился только сквозь деревянную трубку, так, как это сделал Эриксон? Он требовал, чтобы парень менял материал, размер, длину трубки, пока тот не обнаружил, что его пенис тоже своего рода трубка. Где корни подобного подхода? Этот случай произошел в 40-е годы, когда Эриксон работал в призывной комиссии. В то время единственной клинической теорией была психодинамическая. Ни семейная, ни поведенческая терапия еще не сформировались. Любой другой терапевт в то время скорее предположил бы, что столь странное поведение вызвано подавленными бессознательными идеями, которые должны быть осознаны с помощью интерпретаций. А как бы он объяснил деревянную трубку и какое назначил бы лечение? На трубке внимание даже не остановили бы, ибо считалось, что на проявлениях проблемы фокусироваться не следует. Терапевт погрузился бы в серьезную психопатологию, стоящую за этой трубкой и ее символическим значением. У кого Эриксон научился работать именно с проявлением проблемы? Эриксон признавал ряд психодинамических идей и даже экспериментировал с ними. Он проверял психопатологию повседневной жизни, используя гипноз для внушения бессознательных идей, а затем наблюдая поведение субъектов. В то время он, очевидно, предполагал, что у некоторых людей симптомы являются результатом неосознанных идей, связанных с прошлым. Но то, что он предпринимал для достижения изменения, не было похоже на то, что делали последователи этой теории. Классический пример — фобия. Считалось, что фобия вызывается прошлой травмой, которую человек вытеснил в бессознательное. Ортодоксальная психотерапия предлагала осознание 208 этой травмы и связанных с ней чувств. Ясно, что терапевтическая интервенция подобного рода не могла бы быть типичной для Эриксона. Даже принимая допущение, что фобия возникла в результате прошлой травмы, работал он с ней совершенно иначе. Для примера я приведу случай заторможенной молодой женщины, у которой была фобия, связанная с сексом. Предположение заключалось в том, что мать напугала ее разговорами об опасностях секса; затем мать умерла. Эриксон вызвал у молодой женщины регрессию в детство, к моменту, когда мать собиралась сообщить ей столь устрашающие сведения. Он рассказал девушке, что сначала матери дают советы, которые касаются лишь части проблемы, а позже они рассказывают о проблеме полнее — когда видят, что дочери уже достаточно взрослые, чтобы правильно понять их слова. Затем он подвел девушку к моменту, когда мать предостерегала ее от секса, и выразил согласие с ее предостережениями. После этого он обсудил с молодой женщиной, что могла бы мать рассказать ей о сексе, если бы осталась жива. Ведь дочь к тому времени выросла бы и смотрела бы на секс здраво, и мать поведала бы ей о его положительных сторонах. К сожалению, смерть не позволила матери завершить обучение дочки. Теперь пациентка была готова принять то, что мог дать ей Эриксон, — более позитивный взгляд на секс, который, вероятнее всего, дала бы ей мать, если бы не умерла так рано. Идеи Эриксона о том, как изменять людей, ставили его особняком от остальных терапевтов. Те строили инсайт в прошлое. Эриксон изменял прошлое, что видно из предыдущего случая, и более полно — в различных случаях с Человеком из Февраля (Хейли, 1986, с. 179. См. также "Человек из Февраля"*). То, что Эриксон принял и согласился с негативными замечаниями матери, а затем изменил их, было для него очень типично. Он не осуждал мать или ее взгляды на секс, поскольку они были так важны для дочери. Его идея об использовании техник "приятия" как способа изменить людей до сих пор вызывает споры и непонимание. Терапевтический мир утверждал, что нельзя поддерживать мнение матери о М. Эриксон, Э. Росси. Человек из Февраля. М., НФ "Класс", 1994. 209 сексе, если ты с ним не согласен. Эриксон же говорил, что, не поддержав его, он не смог бы адекватно общаться с дочерью. Аналогично, Эриксон был жесток с клиентами, привыкшими к жесткому обращению. Он считал, что для взаимодействия это необходимо. Кто в нашей мягкосердечной профессии мог внушить ему эту идею? Взгляд Эриксона на лечение фобии предполагает, что пациент должен очутиться в ситуации, вызывающей фобию, при этом следует отвлечь его внимание, а затем сформировать у него новый комплекс эмоций и ожиданий. Он заставлял войти в лифт пациента, боящегося лифтов, внушая ему сконцентрироваться на ощущениях в ступнях. Или же готовил человека к пугающей ситуации, заставляя его представлять страхи на экране и тем самым отделять себя от пугающих эмоций. Он мог лечить фобию действием и за пределами кабинета. Однажды, например, пожилой врач пришел к нему на прием в надежде избавиться от "лифтобоязни" (Хейли, 1986, с. 297). Этот врач работал в больнице на шестом этаже и вынужден был преодолевать пешком пять лестничных пролетов. Он боялся ездить в лифте, хотя лифт был абсолютно безопасен, а лифтерами работали весьма квалифицированные молодые женщины. Однако приближалась старость, а вместе с ней и физическая слабость, и ходить по лестнице пешком становилось все труднее и труднее. Для терапевта есть разные способы объяснить этот страх и его причину и обдумать, как же добиться изменения. А какой подход можно считать типично эриксоновским? Я уверен, что у него могли возникнуть следующие предположения и наблюдения: 1. Эриксон не спрашивал о прошлых травмах, а рабо 2. Поскольку он работал с симптомом, он поинтересо 3. Как всегда, он внимательно наблюдал за своим кли 210 На основе этих наблюдений и допущений можно ли угадать, какой будет типичная эриксоновская интервенция? Эриксон пришел в больницу вместе с доктором и они вдвоем осмотрели лифт. Так как доктор мог входить в кабину и выходить из нее, Эриксон выбрал один из лифтов и попросил лифтера, молодую женщину, подержать лифт на первом этаже. Доктор продемонстрировал Эриксону, что может входить и выходить. Эриксон попросил его повторить это еще раз. Однако, когда доктор вошел, лифтер закрыла дверь и сказала: "Я ничего не могу с собой поделать. Мне ужасно хочется вас поцеловать". Не в меру щепетильный доктор ответил: "Отойдите от меня! Ведите себя как следует!" Девушка настаивала: "Но я просто обязана вас поцеловать!" Доктор приказал: "Сейчас же поднимайте лифт!" Она нажала на рукоятку, и лифт начал подниматься. Между этажами она опять остановила лифт и сказала: "Мы между этажами — здесь нас никто не увидит, я хочу вас поцеловать". "Немедленно поднимайте лифт!" — воскликнул доктор, и она подчинилась. Его "лифтобоязнь" была вылечена с помощью одной-единственной интервенции. |
Последнее изменение этой страницы: 2019-04-20; Просмотров: 237; Нарушение авторского права страницы