Оноре Габриэль Рикетти Мирабо

 

(1749—1791 гг.)

деятель Великой французской революции, оратор

 

Великое искусство подчинять людей заключается в умении брать их с хорошей стороны.

 

Долг, интерес и честь предписывают сопротивляться высшим распоряжениям монарха и даже вырвать у него власть, если злоупотребления его могут уничтожить свободу и не остается иных средств ее спасти.

 

Несчастные всегда виноваты: виноваты в том, что существуют, что говорят, что нуждаются в других и что не могут оказать им услуг.

 

Хитрость – талант эгоистов и может обмануть лишь глупцов, принимающих бойкость – за ум, серьезность – за благоразумие, бесстыдство – за талант, гордость – за достоинство.

 

Человеку для того, чтобы разорвать свои цепи, дозволены все средства без исключения.

 

Я всегда полагаю и буду так полагать и впредь, что безразличие к несправедливости есть предательство и подлость.

 

Моя ошибка была в том, что я ожидал плоды от дерева, способного приносить только цветы.

 

Шарль Луи Монтескье

 

(1689—1755 гг.)

просветитель, правовед, философ

 

Безбрачие создано распущенностью. Оба пола избегают союза, который должен сделать их лучшими, и пребывают в союзе, который делает их худшими.

 

Большинство людей способно скорее на великие поступки, чем на поступки добрые.

 

Важность – это щит глупцов.

 

Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она проистекает от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний.

 

В природе разумных существ заложена способность чувствовать свои несовершенства; поэтому-то природа и дала нам стыдливость, то есть чувство стыда перед этими несовершенствами.

 

Всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею.

 

В хорошем поступке есть всегда и доброта и сила для его совершения.

 

Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности.

 

…Если нет почтения к старцам, то его не будет и к отцам.

 

Если характер в целом хорош, то не беда, если в нем оказываются и некоторые недостатки.

 

Есть пороки, которые происходят от недостатка самоуважения. Есть и такие, которые происходят от избытка его.

 

Есть средства бороться с преступлениями: это наказания; есть средства для изменения обычаев: это примеры.

 

Желание славы свойственно всем людям. Мы как бы умножаем свое существо, когда можем запечатлеть его в памяти других.

 

Женщины говорят больше мужчин.

 

Жестокость законов препятствует их соблюдению.

 

Завистник сам себе враг, потому что страдает от зла, созданного им самим.

 

Законы должны иметь для всех одинаковый смысл.

 

То, чего недостает ораторам в глубине, они восполняют длиннотами.

Изучение было для меня главным средством против скуки жизни, и у меня не было такого горя, которое не рассеивалось после одного часа чтения.

 

Иногда молчание бывает выразительнее всяких речей.

 

Как мал промежуток между временем, когда человек еще слишком молод и когда он уже слишком стар.

 

Какое удовлетворение испытывает человек, когда, заглянув в собственное сердце, убеждается, что оно у него справедливое.

 

Книги древних написаны для авторов, книги новые – для читателей из публики.

 

Когда гонятся за остроумием, ловят порой лишь глупость.

 

Когда человек изо всех сил выискивает средства заставить других бояться его… он прежде всего достигает того, что его начинают ненавидеть.

 

Праздные люди всегда большие говоруны. Чем меньше думаешь, тем больше говоришь.

 

Ложное счастье делает людей черствыми и гордыми, – это счастье никогда не сообщается другим. Истинное же счастье делает их добрыми и чувствительными, – это счастье всегда разделяется другими.

 

Лучшее средство привить детям любовь к отечеству состоит в том, чтобы эта любовь была у отцов.

 

Любить чтение – это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большого наслаждения.

 

Люди, как растения, которые не растут удачно, если за ними нет хорошего ухода.

 

Финансисты поддерживают государство так же, как веревка поддерживает повешенного.

 

Мне кажется, дорогой, что головы даже самых великих людей тупеют, когда они соберутся вместе, и что там, где больше всего мудрецов, меньше всего мудрости.

 

Мне кажется, что наиболее совершенно то, что достигает своих целей с наименьшими издержками.

 

…Мне кажется, что ненависть полна страданий для того, кто ее ощущает.

 

Надо много учиться, чтобы знать хоть немного.

 

Не следует законами достигать того, что можно достигнуть улучшением нравов.

 

Несправедливость, допущенная в отношении одного человека, является угрозой всем.

 

Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал.

 

Никогда не следует исчерпывать предмет до того, что уже ничего не остается на долю читателя; дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать.

 

Нужно быть правдивым во всем, даже в том, что касается родины. Каждый гражданин обязан умереть за свою родину, но никогда нельзя обязать лгать во имя родины.

 

Обаяние чаще заключается в уме, чем в лице, так как красота лица обнаруживается сразу и не таит ничего неожиданного; но ум раскрыбается лишь понемногу, когда сам человек этого желает, и в той мере, в какой он этого желает.

 

Обыкновенно боятся отступления в речи, а я думаю, что те, которые умело делают отступления, подобны длинноруким – они больше могут захватить.

 

Обычно в нашей воле дать своим детям наши знания; и еще больше – дать им наши страсти.

 

Освобождать себя от соблюдения правил приличия не значит ли искать средства для свободного проявления своих недостатков?

 

Очень счастливые люди, равно как очень несчастные, одинаково склонны к черствости.

 

Ошибаются те, кто думает, что народ, переживающий революцию, легко победить; напротив, он в состоянии побеждать других.

 

Праздность больше всех пороков ослабляет мужество.

 

Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители.

 

Природа всегда действует не спеша и по-своему экономно.

 

Разум обладает естественной властью… Ему оказывают сопротивление, но это сопротивление – его победа; подождите еще немного, и человек вынужден будет вернуться к нему.

 

Самая жестокая тирания – та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости.

 

С детьми необходимо мягкое обращение, потому что наказания ожесточают их.

 

Следовало бы непрерывную праздность поместить среди мучений ада, а ее поместили в число блаженств рая.

 

Следует оплакивать людей, когда они родятся, а не тогда, когда они умирают.

 

Следует тщательно различать у народов ревность, которая порождается страстью, от ревности, которая имеет основание в обычаях, нравах, законах. Одна – всепожирающее лихорадочное пламя; другая же, холодная, но порою страшная, может соединяться с равнодушием и презрением.

 

Те, которые любят учиться, никогда не бывают праздными.

 

У женщины есть только одна возможность быть красивой, но быть привлекательной есть сто тысяч возможностей.

 

Французы почти никогда не говорят о своих женах: они опасаются, что собеседник может знать об этом предмете больше, чем они сами.

 

Человек управляется неизменными законами; как существо, одаренное умом, он беспрестанно нарушает законы, установленные Богом, и изменяет те, которые сам установил.

 

Чтобы совершать великие дела, не нужно быть величайшим гением; не нужно быть выше людей, нужно быть вместе с ними.

 

Чтобы стряхнуть с себя назойливые и несносные мысли, мне достаточно взяться за чтение; оно легко завладевает моим вниманием и прогоняет их прочь.

 

Чтобы знать людей, нужно простить им предрассудки их времени.

 

Я не прочь посмеяться над встречающимися мне людьми, полагая, что ведь и они, если хотят, могут посмеяться надо мной.

 

Большая часть того, что делает нас счастливыми, неразумно.

 

Все мужья некрасивы.

 

Все хотят приобрести райское блаженство по самой дешевой цене, какая только возможна.

 

Героизм, не противоречащий доброй нравственности, мало трогает людей: только героизм, который разрушает нравственность, вызывает в людях и удивление, и восторг.

 

Появление в государстве новой секты – вернейшее средство исправить заблуждения старой.

 

Еврейская религия – старое дерево, из ствола которого выросли две ветви, покрывшие собою всю землю, – я имею в виду магометанство и христианство. Или, лучше сказать, она – мать, породившая двух дочерей, которые нанесли ей множество ран.

 

Если бы желать быть счастливым, то этого можно достигнуть. Но люди желают обыкновенно быть счастливее других, а это почти невозможно, потому что мы считаем других всегда более счастливыми, чем они на самом деле.

 

Если бы треугольники создали себе бога, он был бы с тремя сторонами.

 

Если человек – хороший геометр и известен именно в этом качестве, он еще должен доказать, что он человек умный.

 

Лучший довод непостоянства мужчин – то, что пришлось ввести институт брака.

 

Нужно сначала быть плохим гражданином, чтобы сделаться затем хорошим рабом.

 

Мне всегда сильно вредит то, что я слишком недооцениваю тех, кого не уважаю.

 

Набожность находит такие оправдания дурным поступкам, которых простой порядочный человек не нашел бы.

 

Насмешка – это речь в пользу своего ума и против своего сердца.

 

Не быть любимой – несчастье; перестать ею быть – оскорбление.

 

Несправедливость по отношению к одному представляет угрозу для всех.

 

Нужно знать цену деньгам: расточительные не знают ее, а скупые и того меньше.

 

Бесполезные законы ослабляют силу полезных.

 

Париж создает французов.

 

Презрение в большинстве случаев заслуживает лишь презрения.

 

Религии, наиболее близкие друг к другу, в то же время и наиболее враждебны одна другой.

 

Сначала произведения дают славу автору, а потом уже автор дает славу своим произведениям.

 

Сперва нужно хорошо изучить латынь. Потом ее нужно забыть.

 

Я не люблю Бога, потому что не знаю его; и не люблю ближнего, потому что знаю его.

 

Я не разделяю чьих-либо мнений, кроме тех, что содержатся в книгах Евклида.

 

Я рассеян; у меня нет другой памяти, кроме памяти сердца.

 

В деле налогов следует принимать в соображение не то, что народ может дать, а то, что он может давать всегда.

 

Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане.

 

В механике часто приходится сталкиваться с силой трения, которая изменяет или опрокидывает выводы неверной теории; подобная сила трения действует и в политике.

 

Все люди животные, а государи – животные, которых не держат на привязи.

 

Империи, созданные при помощи военной силы, не могут существовать без помощи военной силы.

 

История – это ряд выдуманных событий по поводу действительно совершившихся.

 

Не потому что-либо справедливо, что оно законно; напротив: законно должно быть лишь то, что справедливо.

Он любит трофеи и победы, однако так же боится поставить хорошего генерала во главе своих войск, как боялся бы его во главе неприятельской армии. (О Людовике XIV)

 

Утонченные люди – это те, у которых к каждому представлению или восприятию присоединяется много дополнительных представлений и восприятий.

 

Я сперва человек, а потом уж француз.

 

Есть средство воспрепятствовать преступлениям – это наказания; есть средства изменять нравы – это благие примеры.

 

Природа мудро позаботилась, чтобы человеческие глупости были преходящими, книги же увековечивают их. Дураку следовало бы довольствоваться уже тем, что он надоел всем своим современникам, но он хочет досаждать еще и грядущим поколениям, хочет, чтобы потомство было осведомлено о том, что он жил на свете, и чтобы вовеки не забыло, что он был дурак.

 

Антуан де Ривароль

 

(1753—1801 гг.)

писатель-моралист

 

Армейская дисциплина тяжела, но это тяжесть щита, а не ярма.

 

Бараны сбиваются в стадо, львы держатся порознь.

 

Близкое общение – вот откуда берут начало нежнейшая дружба и сильнейшая ненависть.

 

Богомол верит бредням других людей, философ – лишь своим собственным.

 

Бывают времена, когда правительство теряет доверие народа, но я не знаю времени, когда оно могло бы доверять ему.

 

В государстве следует четко различать арифметическое большинство и большинство политическое.

 

Вольтер учил: «Чем люди просвещеннее, тем они свободней». Его преемники сказали народу: «Чем ты свободнее, тем просвещенней». В этом и таилась погибель.

 

Где армия зависит от народа, там рано или поздно оказывается, что правительство зависит от армии.

 

Даже если заговор составляется иногда людьми умными, осуществляется он всегда кровожадным зверьем.

 

Деспотии гибнут из-за недостатка деспотизма, как хитрецы – из-за недостатка хитрости.

 

Если это неясно – значит, это не по-французски.

 

Из двадцати человек, говорящих о вас, девятнадцать говорят плохое; двадцатый говорит хорошее, но делает это плохо.

Известно, что движение других планет кажется с Земли неправильным и хаотическим и что следует мысленно перенестись на Солнце, дабы в полной мере оценить упорядоченность мироздания; по той же причине частное лицо судит о государстве, в котором живет, куда более ошибочно, нежели тот, кто входит в правительство.

 

Изречение мудреца: Если сомневаешься, воздержись – не только прекраснейшее правило морали, но и главное правило метафизики.

 

Какие основания были у него покончить с собой? А ведь для того, чтобы жить, нужны более веские основания, чем для того, чтобы умереть.

 

Когда кругом все удивительно, ничто не вызывает удивления; это и есть детство.

 

Кошка не ласкает нас: она к нам ластится.

 

Кто предугадал ход событий на двадцать четыре часа раньше толпы заурядностей, тот двадцать четыре часа слывет человеком, лишенным самого заурядного здравого смысла.

 

Любовь – это мелкая кража, которую удается совершить природному порядку вещей у порядка общественного.

 

Люди в большинстве своем непрерывно суетятся ради того, чтобы под конец обрести покой, но есть среди них и такие лентяи, которые сразу начинают с конца.

 

Люди, которым потребны чудеса, не понимают, что тем самым они требуют от природы прекращения ежедневных ее чудес.

 

Молодые люди ведут себя с женщинами как робкие богачи, а старики – как наглые нищие.

 

Моя эпитафия: «Лень отняла его у нас раньше, чем смерть».

 

Мученик во имя старой веры кажется нам упрямцем; мученик во имя новой – пророком.

 

На свете существуют две истины, которые следует помнить нераздельно. Первая: источник верховной власти – народ; вторая: он не должен ее осуществлять.

 

Не раз уже отмечено, что те, кто занимается физикой, естественной историей, физиологией или химией, обычно отличаются мягким, уравновешенным и, как правило, жизнерадостным нравом, тогда как авторы сочинений по вопросам политики, законоведения и даже морали – люди угрюмые, склонные к меланхолии и т. д. Объясняется это просто: первые изучают природу, вторые – общество; первые созерцают создания великого творца, вторые вглядываются в дело рук человека. Следствия не могут не быть разными.

 

Народу нужны не отвлеченные идеи, а прописные истины.

 

Наши безбожники в большинстве своем – всего лишь взбунтовавшиеся святоши.

 

Невинную девушку растлевают бесстыдными речами, женщине легкого поведения кружат голову почтительной любовью: в обоих случаях – неизведанным плодом.

 

Основополагающая мысль иудаизма состоит в том, что Бог предпочел евреев остальным народам. С помощью одной этой идеи Моисей воздвиг бронзовую стену между своей нацией и всеми другими; он сделал больше: он обрек свое несчастное племя на подлинное отлучение от вселенной и – что особенно примечательно – ценой вселенской ненависти подарил ему бессмертие.

 

Почему вы так много говорите со скучными людьми? – Боюсь, что иначе меня заставят слушать.

 

Ради денег Мирабо готов на все – даже на доброе дело.

 

Разум – историк, страсти – актрисы.

 

Разуму подобает смеяться, а не гневаться. Сам Господь Бог, приговорив Адама к труду и к женщине, отпустил ироническое замечание: «Вот, Адам стал как один из нас».

 

С сердечными чувствами дело обстоит как с благодеяниями: кто не в состоянии отплатить за них, тот становится неблагодарным.

 

Самодержец может быть Нероном, но порой бывает Титом или Марком Аврелием; народ часто бывает Нероном, Марком Аврелием – никогда.

 

Слишком большая власть, внезапно обретенная одним из граждан при республике, превращает последнюю в монархию или в кое-что еще похуже. Народу всегда наследует деспот.

 

Стоит быть порядочным человеком. По крайней мере, никто тебе не будет завидовать.

 

Страсти – вот ораторы многолюдных собраний.

 

Те же самые средства, что делают человека способным разбогатеть, мешают ему наслаждаться богатством.

 

Только мертвые языки обретают бессмертие.

 

Только обладая аппетитом бедняка, можно со вкусом наслаждаться богатством; только при кругозоре мещанина можно наслаждаться по-царски.

 

У природы четыре большие декорации – времена года, вечно одни и те же актеры – солнце, луна и прочие светила, зато она меняет зрителей, отправляя их в мир иной.

 

Ум потребен не для того, чтобы нападать на верования, а чтобы закладывать их основу и укреплять: легче легкого сочинять эпиграммы на Иисуса Христа. Что же до мужества, то философу оно необходимо не в большей, а иной раз даже и в меньшей степени, нежели апостолу.

 

Ума у нее не больше, чем у розы. (О своей любовнице).

 

На мысли следует нападать с помощью мыслей: по идеям не палят из ружей.

 

Те, которые дают советы, не сопровождая их примерами, походят на дорожные столбы, которые дорогу указывают, но сами по ней не ходят.

 

В области нравственности не следует выказывать свою добродетель по малозначительным поводам: девственностью не хвастаются.

 

Пословицы суть плоды опытности всех народов и здравый смысл всех веков, переложенные в формулы.

 

Глупость, сопровождаемая музыкой, танцами, обставленная блестящими декорациями, все же глупость, но ничего большего.

 

Презрение должно быть самым молчаливым из всех наших чувств.

 

Возмущение непреоборимым злом и покорность злу, с которым можно совладать, свидетельствуют о малодушии. Что можно сказать о человеке, который негодует на дурную погоду и покорно сносит оскорбление?

 

Незаурядные умы относятся с глубоким вниманием ко всему знакомому и рядовому, а заурядные – проявляют интерес и пристрастие лишь к тому, что выходит из ряда вон.

 

Глупцам следовало бы относиться к умным людям с недоверием, равным тому презрению, с каким последние относятся к ним.

 

Дурные люди являют собой такое зрелище, что порождают хороших людей; точно так же зрелище нелепостей порождает хороший вкус.

 

Зависть, которая говорит и кричит, обычно бездейственна; бояться надо той зависти, которая безмолвствует.

 

Иным людям богатство только и приносит, что страх потерять его.

 

Как это печально – мечтать о самом насущном: не имея его, человек всегда несчастлив, но имея – далеко не всегда счастлив.

 

Человеческое сердце не знает пределов, человеческий ум ограничен.

 

Скромный человек может добиться всего, горделивый – все потерять: скромность всегда имеет дело с великодушием, гордыня – с завистью.

 

Способность человеческого ума придумывать собирательные понятия, эта великолепная уловка, стала причиной чуть ли не всех его заблуждений.

 

Человек любого звания свободен, если он делает, пусть по необходимости, только то, что идет ему на пользу; рабом следует считать лишь того, кто принужден делать нечто вовсе ему бесполезное.

 

Максимилиан Робеспьер

 

(1758—1794 гг.)

деятель Великой французской революции,

один из руководителей якобинцев

 

Для отечества сделано недостаточно, если не сделано все.

 

Не будем следовать ропоту тех, кто предпочитает спокойное рабство свободе, обретенной ценою некоторых жертв.

 

Следует помнить, что правительства, какие бы они ни были, установлены народом и для народа.

 

Где же еще найти любовь к родине и верность общей воле, если не у самого народа?

 

Первым правилом политики должно быть управление народом – при помощи разума и врагами народа – при помощи террора.

 

Считайтесь только с благом общества и интересами человечества!

 

Не во власти тиранов и их слуг лишить меня смелости.

 

В наши расчеты и не входило преимущество долгой жизни.

 

Порадуемся же и поблагодарим небо, мы достаточно хорошо послужили отечеству, чтобы нас сочли достойными кинжалов тирании!

 

Основная добродетель гражданина есть недоверие.

 

Жан-Жак Руссо

 

(1712—1778 гг.)

писатель и философ

 

Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте таким для всех состояний, для всех возрастов, для всего, что не чуждо человеку.

 

Лишь великие события создают великих людей.

 

Порывы чувствительных сердец кажутся химерами всякому, кто их не испытывал; и любовь к отечеству, во сто крат более пылкая и более сладостная, чем любовь к возлюбленной, познается только тогда, когда ее испытаешь.

 

Недостаточно сказать гражданам: «Будьте добрыми!» – надо научить их быть таковыми; и даже пример, который в этом отношении должен служить первым уроком, не есть единственное необходимое здесь средство. Любовь к отечеству всегда действеннее, ибо всякий человек добродетелен, когда его частная воля во всем соответствует общей воле; и мы с охотою желаем того же, чего желают любимые нами люди.

 

Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли – для всех, а сама она – ничья!»

 

Золото и серебро – на взгляд поэта, железо и хлеб – на взгляд философа – вот что цивилизовало людей и погубило человеческий род.

 

Иной сходит в могилу ста лет, а умер, едва родившись.

 

Сама по себе жизнь ничего не значит; цена ее зависит от ее употребления.

 

Жить – это не значит дышать, это значит действовать. Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь.

 

Во все времена будут люди, которым суждено подчиняться воззрениям своего века, своей страны и своего общества. Иной корчит из себя сегодня вольнодумца и философа; по той же причине он обязательно был бы фанатиком во времена Лиги.

 

Отнимите у нашего сердца любовь к добру – вы отнимете всю прелесть жизни.

 

Доброе – это прекрасное в действии.

 

Искусство усиливать наслаждение заключается в умении быть скупым на него.

 

Если тщеславие сделало кого-нибудь счастливым, то наверняка этот кто-то был дурак.

 

Никто не может быть счастлив, если он не пользуется своим собственным уважением.

 

Чрезмерная радость исторгает скорее слезы, нежели смех.

 

Печаль, тоска, сожаления, отчаяние – это невзгоды преходящие, не укореняющиеся в душе; и опыт нас учит, как обманчиво горькое чувство, под влиянием которого мы думаем, что наши беды вечны.

 

Мы видим вокруг нас почти только таких людей, которые жалуются на свою жизнь, и многих таких, которые лишают себя жизни, когда это в их власти; законы божеский и человеческий вместе едва способны остановить этот беспорядок. А случалось ли вам когда-либо слышать, чтобы дикарь на свободе хотя бы только подумал о том, чтобы жаловаться на жизнь и кончать с собою. Судите же с меньшим высокомерием о том, по какую сторону мы видим подлинное человеческое несчастье.

 

Правдивое сердце – главное оружие истины.

 

Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один.

 

Я принял сообразно природному моему разумению сторону истины, и чего бы я ни добился, одна награда все же не уйдет от меня – я найду ее в глубине моего сердца.

 

Ложное может выступать в бесконечных сочетаниях, истина же существует лишь в одном виде.

 

Есть принципы для разговоров, а другие для применения в жизни; противоречие между ними никого не возмущает – по общему убеждению, они не должны согласовываться между собою; даже от писателя, особенно же от моралиста, не требуют, чтобы он говорил то же, что пишет в своих книгах, и действовал так, как говорит.

 

Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.

 

Оскорбления – это доводы неправых.

 

Лгать самому себе для своей выгоды – подделка; лгать для выгоды другого – подлог; лгать для того, чтоб повредить, – клевета; это худший вред лжи.

 

Фальшивых людей опаснее иметь друзьями, чем врагами.

 

Хула – очень удобная вещь: нападают с помощью одного слова, а нужны целые страницы для защиты.

 

Первая награда справедливости – это сознание, что справедливо поступили.

 

Видеть несправедливость и молчать – это значит самому участвовать в ней.

 

Неподкупный глаз честного человека всегда беспокоит мошенников.

 

Честность еще дороже порядочным людям, чем ученость людям образованным.

 

Воздержанность и труд – вот два истинных врача человека: труд обостряет его аппетит, а воздержанность мешает злоупотреблять им.

 

Трудись для того, чтоб наслаждаться.

 

Люди от природы ленивы; но страстное стремление к труду – это первый плод благоустроенного общества; и если народ вновь впадает в состояние лени и безразличия, то это происходит опять-таки из-за несправедливости этого же самого общества, которое не придает уже больше труду той цены, которой он заслуживает.

 

Самым близким к естественному состоянию из всех тех занятий, которые способны обеспечить существование человека, является труд его рук. Из всех общественных положений самое независимое от судьбы и от людей – положение ремесленника.

 

Ходьба оживляет и воодушевляет мои мысли. Оставаясь в покое, я почти не могу думать; необходимо, чтобы мое тело находилось в движении, тогда ум тоже начинает двигаться.

 

Ходьба и движение способствуют игре мозга и работе мысли.

 

Расходуйте свои силы осторожнее, чтобы впоследствии сделать больше, но остерегайтесь когда-либо делать меньше.

 

Почти во всех делах самое трудное – начало.

 

Без движения – жизнь только летаргический сон.

 

Главные движущие силы, которые заставляют людей действовать, если их хорошенько рассмотреть, сводятся к двум: сластолюбию и тщеславию; если вы отнимете у первого то, что принадлежит второму, то обнаружите при окончательном рассмотрении, что все сводится почти что к одному только тщеславию.

 

Всякий праздный гражданин является вором.

 

По-моему, праздность не меньшее зло среди людей, чем одиночество. Ничто так не угнетает ум, ничто не порождает столько мелочности, сплетен, беспокойства, как постоянное пребывание вместе, лицом к лицу друг с другом в четырех стенах, когда все занятия сводятся к беспрерывной болтовне.

 

Знать хорошее важнее, чем знать многое.

 

Чем меньше люди знают, тем обширнее кажется им их знание.

 

Важно знать не то, что есть, а то, что полезно.

 

Из доступных нам знаний иные ложны, другие бесполезны, третьи служат пищей для гордости того, кто ими обладает. Лишь незначительное число тех, которые действительно способствуют нашему благополучию.

 

Первоначальное воспитание важнее всего, и это первоначальное воспитание, бесспорно, принадлежит женщинам.

 

Много рассуждают о качествах хорошего воспитания. Первое, которое я потребовал бы от него, – а оно предполагает и много других – это не быть человеком продажным.

 

Воспитание человека начинается с его рождения; он еще не говорит, еще не слушает, но уже учится. Опыт предшествует обучению.

Никогда не следует прежде времени рассуждать с детьми о высоких материях, резонерствовать. Ничего нет пошлее детей, с которыми резонерствовали. Рассудок развивается после всех других способностей, и начинать с него – значит начинать с конца. Если бы причины, резоны всех вещей были понятны детям, тогда их нечего было бы и воспитывать.

 

Истинное воспитание состоит не столько в правилах, сколько в упражнениях.

 

Величайшая ошибка при воспитании – это чрезмерная торопливость.

 

Час работы научит большему, чем день объяснений, ибо если я занимаю ребенка в мастерской, его руки работают в пользу его ума: он становится философом, считая себя только ремесленником.

 

Никакие учителя не понадобились тем, кому природою было предназначено создать школу. Бэконы, Декарты и Ньютоны – эти наставники человеческого рода сами не имели никаких наставников; – и какие педагоги привели бы их туда, куда вознес этих людей их могучий гений?

 

Вовсе не обязательно делать из человека философа прежде, чем делать из него человека.

 

Родина не может существовать без свободы, свобода без добродетели, добродетель без граждан. У вас будет все, если вы воспитаете граждан; без этого у вас все, начиная с правителей государства, будут лишь жалкими рабами. Однако воспитать граждан – дело не одного дня; и чтобы иметь граждан-мужей, нужно наставлять их с детского возраста.

 

С первой минуты жизни надо учиться быть достойными жить.

 

Скучные уроки годны лишь на то, чтобы внушить ненависть и к тем, кто их преподает, и ко всему преподаваемому.

Если вы хотите воспитать ум вашего ученика, воспитывайте силы, которыми он должен управлять. Постоянно упражняйте его тело; делайте его здоровым и сильным; пусть он работает, действует, бегает, кричит; пусть всегда находится в движении; пусть будет он человеком по силе, и вскоре он станет им по разуму… Если мы хотим извратить этот порядок, то произведем скороспелые плоды, в которых не будет ни зрелости, ни вкуса и которые не замедлят испортиться: у нас будут юные ученые и старые дети.

 

Наши истинные учителя – опыт и чувство.

 

Великий секрет воспитания – в уменье добиться того, чтобы телесные и умственные упражнения всегда служили отдыхом одни для других.

 

Люди испорчены; они могли быть еще хуже, если бы имели несчастье родиться учеными.

 

Науки и искусства обязаны своим происхождением нашим порокам; мы бы меньше сомневались в их достоинствах, если бы своим происхождением обязаны они были нашим добродетелям… Не будь людской несправедливости, зачем понадобилась бы нам юриспруденция? Что сталось бы с историей, если бы не было ни тиранов, ни войн, ни заговорщиков?.. Неужто мы созданы для того, чтобы умереть прикованными к краю колодца, в котором скрылась истина? Одно только это соображение должно было с первых шагов отпугнуть всякого человека, который всерьез стремился бы просветиться, изучая философию.

 

Язык ума будет услышан, если он проходит через сердце.

 

Из всех способностей человека разум, представляющий собою объединение всех других, развивается труднее всего и позже всего.

 

Мудрец вовсе не гонится за богатством, но он не равнодушен к славе; и когда он видит, как дурно она бывает распределена, его добродетель, которую дух соревнования оживил бы и сделал бы полезною для общества, начинает томиться и постепенно угасает в нищете и безвестности.

 

Состояние размышления – это уже состояние почти противоестественное, а человек, который размышляет, – это животное извращенное.

 

Разум человеческий многим обязан страстям, которые, по общему признанию, также многим ему обязаны.

 

Имейте в виду, что никогда незнание не делает зла; пагубно только заблуждение. Заблуждаются же люди не потому, что не знают, а потому, что воображают себя знающими.

 

Дураки не бывают застенчивы, хотя застенчивость принимает все виды глупости.

 

Занимаясь делом, говорят только тогда, когда есть что сказать; но в безделье является потребность говорить беспрерывно.

 

Вообще люди, мало знающие, много говорят, а те, которые много знают, говорят мало.

 

Красноречие производит сильное, но зато минутное действие. Люди, легко поддающиеся возбуждению, так же легко и успокаиваются. Холодное и мощное убеждение не производит такого подъема; но если оно охватило человека, оно проникает в него, и действие его неизгладимо.

 

Акцент – это душа языка, он придает ему не только чувство, но и достоверность.

 

Злоупотребление чтением убивает науку. Чрезмерное пристрастие к чтению создает лишь самонадеянных невежд.

 

Как бы ни был правдив человек, раз он католический епископ, ему приходится лгать.

 

Суеверие – один из ужаснейших бичей рода человеческого.

 

Христианство – это религия всецело духовная, занятая исключительно делами небесными; отечество христианина не от мира сего. Он исполняет свой долг, это правда; но он делает это с глубоким безразличием к успеху или неудаче его стараний. Лишь бы ему не за что было себя упрекать, а там – для него не важно, хорошо или дурно обстоит все здесь, на земле.

 

Опаснейший подводный камень для правосудия – это предубеждение.

 

Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать.

 

Сила законов зависит еще больше от собственной их мудрости, чем от суровости их исполнителей; а общественная воля получает наибольший свой вес от разума, которым она продиктована.

 

Опыт давно уже приучил народ быть благодарным своим правителям за то, что они ему не причинили всего того зла, какое они могли ему причинить, и обожать своих правителей, когда народ им не ненавистен. Глупец, которому повинуются, может, как и всякий другой, карать преступления – настоящий государственный деятель умеет их предупреждать; он утверждает свою достойную уважения власть не столько над поступками, сколько, в большей еще мере, над волею людей.

 

Только в отношении людей со средним достатком законы действуют со всей своей силой; они в равной мере бессильны и против сокровищ богача и против нищеты бедняка; первый их обходит, второй от них ускользает; один рвет паутину, а другой сквозь нее проходит.

 

Сила не творит право, и люди обязаны повиноваться только властям законным. Слова «рабство» и «право» противоречат друг другу; они взаимно исключают друг друга. Такая речь: «Я с тобой заключаю соглашение полностью за твой счет и полностью в мою пользу, соглашение, которое я буду соблюдать, пока это мне будет угодно, и которое ты будешь соблюдать, пока мне это будет угодно» – будет всегда равно лишена смысла, независимо от того, имеются ли в виду отношения человека к человеку или человека к народу.

 

Законы – это лишь условия гражданской ассоциации. Народ, повинующийся законам, должен быть их творцом: лишь тем, кто вступает в ассоциацию, положено определять условия общежития.

 

Цензура может быть полезна для сохранения нравов, но никогда – для их восстановления. Учреждайте цензоров, пока законы в силе; как только они потеряли силу – все безнадежно; ничто, основанное на законе, больше не имеет силы, когда ее не имеют больше сами законы.

 

Все, что нарушает единство общества, никуда не годится; все установления, ставящие человека в противоречие с самим собою, не стоят ничего.

 

Страх и надежда – вот два орудия, при помощи которых управляют людьми, но вместо того чтобы пользоваться этими двумя орудиями, не делая различия между ними, следует использовать их в соответствии с их природой. Страх не возбуждает, он сдерживает; и использование его в законах о наказаниях служит не тому, чтобы побуждать делать добро, а тому, чтобы помешать творить зло. Не видно даже, чтобы страх перед нищетою делал когда-либо бездельников трудолюбивыми. Вот почему для того, чтобы возбудить среди людей настоящее соревнование в труде, следует показывать им, что труд – это не средство избежать голода, а способ достигнуть благосостояния. Так давайте же установим такое общее правило: никто не должен быть покаран за то, что он не делал чего-либо, но за то, что он сделал.

 

Не знаю, как это получается, но хорошо знаю, что более всего мошенничеств оказывается именно в тех делах, в которых больше всего реестров и счетных книг.

 

Вместо того чтобы обуздывать роскошь при помощи законов против роскоши, лучше предупреждать ее при помощи такого управления, которое делает ее невозможною.

 

Это великолепное средство научить все подчинять Закону – когда все видят, как возвращается к частной жизни человек, которого столь уважали, когда он был в должности; и для него самого уверенность в том, что он когда-нибудь опять станет частным человеком, преподает ему великий урок блюсти права частных лиц.

 

Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества.

 

Частые помилования предвещают, что вскоре преступники перестанут в них нуждаться, а всякому ясно, к чему это ведет.

 

Я бы хотел жить и умереть свободным, т. е. таким образом подчиненным законам, чтобы ни я сам, ни кто-либо другой не мог сбросить с себя их почетного ярма, этого спасительного и нетяжкого ярма, под которое самые гордые головы склоняются тем послушнее, что они не способны склониться под какое-либо иное.

 

Пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, – он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать.

 

Свободные народы, помните правило: «Можно завоевать свободу, но нельзя обрести ее вновь».

Отказаться от своей свободы – это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека; лишить человека свободы воли – это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности.

 

Всякий, кто зависит от других и не имеет своих внутренних средств, не сможет стать свободным. Союзы, договоры, доверие людей – все это может привязать слабого к сильному, но не сильного к слабому.

 

Народный героизм – это минутный порыв, за которым следуют слабость и упадок сил. Нужно основывать свободу народа на его образе жизни, а не на его страстях. Ибо его страсти преходящи и изменчивы; между тем действие хорошего государственного устройства длится столько же, сколько оно существует; никакой народ не может продолжать оставаться свободным дольше, чем до тех пор, пока он ощущает благо свободы.

 

Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться.

 

Пусть же родина явит себя общей матерью граждан; пусть выгоды, коими пользуются они в своей отчизне, сделают ее для них дорогою; пусть правительство оставит им в общественном управлении долю, достаточную для того, чтобы они чувствовали, что они у себя дома; и пусть законы будут в их глазах лишь поручительством за общую свободу.

 

Самый сильный никогда не бывает настолько силен, чтобы оставаться постоянно повелителем, если он не превращает своей силы в право, а повиновение ему – в обязанность. Отсюда – право сильнейшего; оно называется правом как будто в ироническом смысле, а в действительности его возводят в принцип.

 

Всякая власть – от Бога, я это признаю; но и всякая болезнь от Него же: значит ли это, что запрещено звать врача?

 

Надо найти такую общую форму соединения, которая защищала бы и охраняла своей общей силой личность и имущество каждого своего члена и посредством которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе, оставаясь столь же свободным, как и раньше.

 

Люди всегда стремятся к своему благу, но не всегда видят, в чем оно. Народ не подкупишь, но часто его обманывают и притом лишь тогда, когда кажется, что он желает дурного.

 

Если брать этот термин в точном его значении, то никогда не существовала подлинная демократия, и никогда таковой не будет. Противно естественному порядку вещей, чтобы большее число управляло, а малое было управляемым. Нельзя себе представить, чтобы народ все свое время проводил в собраниях, занимаясь общественными делами, и легко видеть, что он не мог бы учредить для этого какие-либо комиссии, чтобы не изменилась и форма управления.

 

Если бы существовал народ, состоящий из богов, то он управлял бы собою демократически. Но правление столь совершенное не подходит людям.

 

Легче завоевывать, чем управлять. С помощью соответствующего рычага можно одним пальцем поколебать мир; но, чтобы поддерживать его, необходимы плечи Геракла.

 

В ту минуту, когда правительство узурпирует суверенитет, общественное соглашение разорвано, и все простые граждане, по праву возвращаясь к своей естественной свободе, принуждены, а не обязаны повиноваться.

 

Политический организм так же, как и организм человека, начинает умирать с самого своего рождения и несет в себе самом причины своего разрушения.

 

Как только служение обществу перестает быть главным делом граждан и они предпочитают служить ему своими кошельками, а не самолично, – государство уже близко к разрушению.

 

Единственное средство удержать государство в состоянии независимости от кого-либо – это сельское хозяйство. Обладай вы хоть всеми богатствами мира, если вам нечем питаться – вы зависите от других… Торговля создает богатство, но сельское хозяйство обеспечивает свободу.

 

Повсюду, где царствуют деньги, те деньги, которые народ отдает, чтобы поддерживать свою свободу, всегда служат только орудием его же порабощения; и то, что платит он сегодня по доброй воле, используется для того, чтобы заставить его платить завтра по принуждению.

 

Всякого рода привилегии выгодны для частных лиц, которые их получают, и ложатся бременем на нацию, которая их дает.

 

Все правительства, основанные на насилии, впадают в смешное противоречие: желая держать народы в состоянии слабости, они тем не менее сами хотят с их помощью стать сильными.

 

Законодательная власть – сердце государства, власть исполнительная – его мозг.

 

Дурной поступок мучает нас не тогда, когда он только что совершен, а когда, спустя долгое время, вспоминаешь его, потому что память о нем не угасает.

 

Одно из преимуществ хороших поступков состоит в том, что они возвышают душу и предрасполагают ее к еще лучшим делам.

 

Один только урок нравственности годен для детства и в высшей степени важен для всякого возраста – это не делать никому зла.

 

У духа есть свои потребности, как и у тела.

 

Распущенность нравов – неизбежное следствие роскоши – в свою очередь ведет к испорченности вкуса. Если же случайно среди людей, выдающихся по своим дарованиям, найдется один, у которого достанет твердости в душе, чтобы не примениться к духу своего века и не унизить себя жалкими творениями, – то горе ему! Он умрет в нужде и забвении.

 

Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.

 

Вся нравственность человека заключается в его намерениях.

 

Мне известны только три орудия, при помощи которых можно влиять на нравы народа: сила закона, власть общественного мнения и привлекательность наслаждения.

 

Чтобы жить в добродетели, мы всегда должны вести борьбу сами с собой.

 

Терпение горько, но его плод сладок.

 

Прямодушие украшает все сопровождаемые им чувства.

 

Против всего можно устоять, но не против доброты.

 

Доброта, высказанная нам каким-либо человеком, привязывает нас к нему.

 

Чистая совесть гасит жажду легкомысленных забав.

 

Пока умножаются жизненные удобства, совершенствуются искусства и распространяется роскошь, истинное мужество хиреет, воинские доблести исчезают; и все это тоже дело наук и всех этих искусств, что развиваются в тени кабинетов.

 

Нетрудно понять, что война и завоевания, с одной стороны, и усугубляющийся деспотизм – с другой, взаимно помогают друг другу; что у народа, состоящего из рабов, можно вволю брать деньги и людей, чтобы с их помощью покорять другие народы; что война дает одновременно и предлог для новых денежных поборов и другой не менее благовидный предлог для того, чтобы постоянно содержать многочисленные армии, дабы держать народ в страхе.

 

Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику, и по результату.

 

Самый дурной человек – тот, который больше всего замыкается в себе, направляет все сердечные помыслы на самого себя.

 

Есть избыток строгости и избыток снисходительности: обоих надо одинаково избегать.

 

Никто не любит знаться с мошенниками, если он сам не мошенник.

 

Не к чему спрашивать, каков источник естественного неравенства, потому что ответ содержится уже в простом определении смысла этих слов.

 

Естественное состояние – это такое состояние, когда забота о нашем самосохранении менее всего вредит заботе других о самосохранении.

 

Сострадание – это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода.

 

От природы люди вовсе не враги друг другу.

 

Мудрецы, которые хотят говорить с простым народом своим, а не его языком, никогда не смогут стать ему понятными. Однако есть множество разного рода понятий, которые невозможно перевести на язык народа.

 

Если бы не существовало таких точек, в которых сходились бы интересы всех, не могло бы быть и речи о каком бы то ни было обществе.

 

Уединение пробуждает любовь к людям, неназойливый интерес к ним.

 

Весьма опасаюсь, как бы тот, кто с первого знакомства обходится со мною так, будто мы дружим лет двадцать, не обошелся бы со мною двадцать лет спустя как с незнакомцем, попроси я его о важной услуге.

 

Тот, кто поносит порядочного человека, поносит этим самого себя.

 

Тот, кто ради своей пользы подвел бы друга, не имеет права на дружбу.

 

Привязанность может обойтись без взаимности, но дружба – никогда.

 

Когда женщина бывает до конца женщиной, она представляет больше ценности, нежели когда она играет роль мужчины. Развивать в женщине мужские свойства, пренебрегая присущими ей качествами, – значит действовать явно ей во вред.

 

Царство женщины – это царство нежности, тонкости и терпимости.

 

Первое и важнейшее качество женщины – кроткость.

 

Мужчина говорит то, что знает, женщина – что нравится; первый, чтобы говорить, нуждается в знаниях, вторая – во вкусе; первый должен иметь в виду полезные вещи, вторая – приятные.

 

Мужчина лучше женщины философствует о сердце человеческом, но женщина лучше его читает в сердце мужчин.

 

Истинная любовь не дерзка и не легкомысленна; робость делает ее осмотрительной; она не отваживается на многое, зная, что можно потерять.

Любить глубоко – это значит забыть о себе.

 

Среди страстей, которые волнуют сердце человека, есть одна, пылкая, неукротимая, которая делает один пол необходимым другому; страсть ужасная, презирающая все опасности, опрокидывающая все препятствия; в своем неистовстве она, кажется, способна уничтожить человеческий род, который она предназначена сохранять. Во что превратятся люди, став добычей этой необузданной и грубой страсти, не знающей ни стыда, ни удержу, и оспаривающие повседневно друг у друга предметы своей любви ценою своей крови.

 

Вам не удастся никогда создать мудрецов, если будете убивать в детях шалунов.

 

Дайте детству созреть в детстве.

 

Чтобы сделать ребенка умным и рассудительным, сделайте его крепким и здоровым: пусть он работает, действует, бегает, кричит, пусть он находится в постоянном движении!

 

Любите детство; поощряйте его игры, его забавы, его милый инстинкт. Кто из вас не сожалел иногда об этом возрасте, когда на губах вечно смех, а на душе всегда мир?

 

Производя и питая детей, отец исполняет этим только третью часть своей задачи. Он должен роду человеческому дать людей, обществу – общественных людей, государству – граждан. Всякий человек, который может платить этот тройной долг и не делает этого, виновен и, может быть, более виновен, если платит его наполовину. Кто не может выполнить обязанности отца, тот не имеет права быть им. Ни бедность, ни работа, ни уважение людей не избавляют его от обязанности кормить своих детей и воспитывать их самому.

 

Если вы уступите ребенку, он сделается вашим повелителем; и для того, чтобы заставить его повиноваться, вам придется ежеминутно договариваться с ним.

 

Когда мужчина берет жену ниже себя по званию, он не унижает себя, но возвышает свою супругу; наоборот, заключая брак с особою более высокого звания, он унижает ее и сам не возвышается.

 

Не соединяйте брачными узами людей, кои подходят друг другу лишь в известных условиях жизни и не будут подходить, если эти условия изменятся; но соединяйте людей, которые будут соответствовать друг другу, в каком бы положении они ни очутились, в какой бы стране ни обитали, в каком бы звании ни оказались.

 

Жена, домогающаяся власти, становится тираном своего мужа, а господин, сделавшийся рабом, бывает смешным и жалким созданием.

 

Первые слезы детей – их просьбы; если не остеречься, они вскоре становятся приказаниями, они начинают с того, что заставляют себе помогать, а кончают тем, что заставляют себе служить.

 

Знаете ли вы самое верное средство сделать вашего ребенка несчастным? Это приучить его ни в чем не знать отказа… Сначала он потребует трость, которую вы держите; потом ваши часы; потом птицу, которая летает; потом звезду, которая сияет на небе; он будет требовать все, что увидит; не будучи Богом, как вы его удовлетворите?

 

Не правы те, кто разделяет страсти на позволительные и запретные и затем предается первым и избегает вторых. Все страсти хороши, когда человек господствует над ними, и все плохи, когда он им покоряется.

 

Того, кто вздумал бы препятствовать зарождению страстей, я счел бы почти таким же безумцем, как и того, кто вздумал бы уничтожить их.

 

Когда язык ничем не стесняется, все бывают стеснены.

 

Истинная вежливость заключается в благожелательном отношении к людям.

 

Чрезмерное ликование и отчаянное горевание одинаково недостойны мыслящего человека.

 

Тщеславие человека бывает источником величайших его бедствий.

 

Пьянство унижает человека, отнимает у него разум, по крайней мере на время, и в конце концов превращает его в животное.

 

Истинное наслаждение просто и безмятежно; оно любит тишину и покой; тот, кто его испытывает, поглощен им всецело, он не забавляется тем, что говорит: «Я наслаждаюсь». Но тщеславие – это плод предрассудков; из них оно рождается и ими питается.

 

Всякая злость происходит от бессилия.

 

Два противоположных состояния ввергают людей в оцепенение безделья: одно из них – то душевное спокойствие, в силу которого мы довольствуемся тем, чем обладаем; второе – это ненасытное вожделение, дающее чувствовать невозможность его удовлетворения. Тот, кто живет, не имея желаний, и тот, кто знает, что не может получить того, что желает, равным образом пребывают в бездействии. Чтобы действовать, нужно и стремиться к чему-либо и быть в состоянии этого достигнуть.

 

Если бы мы могли обойтись без денег и вместе с тем иметь все те выгоды, которые они дают, мы гораздо лучше использовали бы такие преимущества, чем обладая богатствами; потому что мы отделили бы эти выгоды от пороков, которые их отравляют и которые деньги приносят с собою.

 

Жалкое заблуждение – воображать, что телесные упражнения вредят умственным занятиям! Как будто эти два дела не должны идти рядом, как будто одним не должно направляться другое!

Похвала развращает тех, кому она нравится.

 

Большая часть болезней наших – это дело наших собственных рук; мы могли бы почти всех их избежать, если бы сохранили образ жизни простой, однообразный и уединенный, который предписан нам был природою.

 

Мы всего больше заботимся о жизни по мере того, как она теряет свою ценность; старики больше сожалеют о ней, чем молодые.

 

Молодость – вот время для усвоения мудрости, старость – время для ее применения.

 

Не будем перемещать возрастов, как и времена года: должно быть самим собой во все времена и не бороться против природы, ибо тщетные усилия растрачивают жизнь и мешают ею пользоваться.

 

Хорошее употребление времени делает время еще более драгоценным.

 

Каждый возраст имеет свои особые склонности, но человек всегда остается один и тот же. В десять лет он под обаянием сластей, в двадцать – возлюбленной, в тридцать – удовольствий, в сорок – честолюбия, в пятьдесят – скупости.

 

Время – движущийся образ неподвижной вечности.

 

Каждому художнику желанны рукоплескания. Похвалы современников – это самая драгоценная часть его награды.

 

Везде, где приятное заменяют полезным, приятное почти всегда на этом выигрывает.

 

Прекрасна клятва солдат Фабия: они клялись не умереть или победить; они поклялись вернуться победителями и сдержали клятву.

 

Прекрасно то, чего нет.

Все, что является нравственным злом, является злом и в политике.

 

Всякий неработающий человек – негодяй.

 

Всякий организм начинает умирать с момента рождения и в самом себе носит причины своего предстоящего разрушения.

 

Давать обещания и не исполнять их – означает, быть может, человека ловкого, но, конечно, человека нечестного.

 

Единственное искусство быть счастливым – сознавать, что счастье твое в твоих руках.

 

…Ежели супруги много лет любят друг друга, то влюбленность неприметно переходит в сладостную привычку и пылкая страсть сменяется нежной дружбой.

 

Если и существуют такие обстоятельства, при которых строгость по отношению к детям становится необходимостью, то это когда под угрозой их нравственность или когда налицо дурные привычки, которые надо искоренять.

 

Если мы будем искать счастья, не зная, где оно, мы рискуем с ним разойтись…

 

Жажда счастья никогда не иссякает в сердце человека.

 

Закон необходимости с ранней поры научает человека делать то, что ему не нравится, дабы предупредить зло, которое еще больше не пришлось бы ему по вкусу.

 

Покупать у врага мир – значит снабжать его средствами для новой войны.

 

Иногда удар не попадает в цель, но намеренье не может промахнуться.

 

Исполнимся смирения за весь род человеческий, чтобы иметь возможность гордиться человеком.

 

Люди всегда будут такими, какими делают их женщины; поэтому, если вы хотите, чтобы были великие и добродетельные люди, внушите женщинам, что такое величие и добродетель.

 

Мы причиняем себе больше мучений, лечась от наших болезней, чем перенося их.

 

Мы рождаемся слабыми, – нам нужна сила; мы рождаемся беспомощными, – нам нужна помощь; мы рождаемся бессмысленными, – нам нужен рассудок. Все, чего мы не имеем при рождении и без чего не можем обойтись, ставши взрослыми, дано нам воспитанием.

 

Недостаточно половины жизни, чтобы написать хорошую книгу, а другой, чтобы исправить ее.

 

Нельзя обесчестить того, кто не страшится смерти.

 

Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику, и по результату.

 

Ни к чему спрашивать, каков источник естественного неравенства, потому что ответ содержится уже в простом определении смысла этих слов.

 

Общество нужно изучать по людям и людей по обществу: кто захочет изучать отдельно политику и мораль, тот ничего не поймет ни в той, ни в другой.

 

Одна только мелодия – источник того непобедимого могущества, которым обладает вдохновенное искусство.

 

Принуждение и любовь не уживаются вместе, и нельзя наслаждаться по заказу.

Природа никогда не обманывает нас; это мы сами обманываемся.

 

Разум указывает нам цель, а страсти уводят от нее.

 

Роскошь развращает всех: и богача, который ею пользуется, и бедняка, который алчет ее.

 

…Самое верное средство завоевать любовь других – подарить им свою любовь.

 

Самые большие подвиги добродетели были совершены из любви к отечеству.

 

Свободным родился человек – и везде он закован в железо.

 

Совершение добрых дел льстит самолюбию, создавая ощущение превосходства.

 

Страдание – первое, чему надо учиться и что впоследствии больше всего понадобится.

 

Существовать – значит чувствовать, ибо чувства стоят несравненно выше разума.

 

Тот лжет, кто утверждает, что не боится смерти. Всякий человек страшится умереть; это великий закон чувствующих существ, без которого все смертные существа вскоре подверглись бы уничтожению.

 

У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим.

 

Чем кто осторожнее в своих обещаниях, тем он точнее в их исполнении.

 

Чем меньше люди знают, тем обширнее кажется им их знание.

 

Не можете помешать тому, чтобы вас проглотили, – постарайтесь хотя бы, чтобы вас не могли переварить.

 

Анн-Робер-Жак Тюрго

 

(1727—1781 гг.)

государственный деятель, философ, экономист

 

Чем меньше человек знает, тем меньше он сомневается; чем меньше он открыл, тем меньше он видит то, что еще остается открыть.

 

Никола Фрере

 

(1688—1749 гг.)

философ

 

Из всех религий, распространенных среди людей, нет ни одной, которая имела бы какое-нибудь преимущество над другими и которая заслуживала бы признания и подчинения со стороны здравомыслящего человека.

 

Никола-Себастиан Шамфор

 

(1741—1794 гг.)

писатель-моралист

 

Беда тому, кто умен, но не наделен при этом сильным характером.

 

Без женщин начало нашей жизни было бы лишено помощи, середина – удовольствий и конец – утешения.

 

Богаче всех человек бережливый, беднее всех скряга.

 

Большое несчастье – потерять из-за свойств своего характера то место в обществе, на которое имеешь право по своим дарованиям.

 

Брак следует за любовью, так же как дым за пламенем.

 

Брак – слишком совершенное состояние для несовершенного человека.

 

Бывают времена, когда нет мнения зловреднее, чем общественное мнение.

 

Быть может, чтобы вполне оценить дружбу, нужно сперва пережить любовь.

 

Великодушие – это не что иное, как сострадание благородного сердца.

 

Влюбленный человек всегда силится превзойти самого себя в приятности, поэтому влюбленные большею частью так смешны.

 

В основе добродетельных поступков и готовности жертвовать своими интересами и самим собою лежат потребность благородной души, великодушие сердца и, в какой-то степени, эгоизм сильной натуры.

 

В свете у нас троякого рода друзья: одни нас любят, другие ненавидят, третьи просто не помнят.

Вот превосходное правило, которым следует руководствоваться в искусстве насмешки и шутки: осмеивать и вышучивать нужно так, чтобы осмеянный не мог рассердиться; в противном случае считайте, что шутка не удалась.

 

В серьезных делах люди выказывают себя такими, какими им подобает выглядеть; в мелочах – такими, какие они есть.

 

Всякий раз, когда я вижу женщин, да и мужчин, слепо кем-то увлеченных, я перестаю верить в их способность глубоко чувствовать. Это правило меня еще ни разу не обмануло.

 

В уединении мы счастливей, чем в обществе. И не потому ли, что наедине с собой мы думаем о предметах неодушевленных, а среди людей – о людях?

 

Выслушать чужую тайну – это все равно что принять вещь в заклад.

 

Глубокое равнодушие, с которым люди относятся к добродетели, кажется мне более возмутительным, чем порок.

 

Глупость не была бы подлинной глупостью, если бы не боялась ума. Порок не был бы подлинным пороком, если бы не питал ненависти к добродетели.

 

Гордость как бы прибавляет людям росту, тщеславие лишь раздувает их.

 

Громить пороки и щадить порочных – это все равно, что осуждать карты и защищать картежную игру.

 

Для души и разума нерешительность и колебания – то же, что допрос с пристрастием для тела.

 

Если мне удалось сделать доброе дело и это становится известным, я чувствую себя не вознагражденным, а наказанным.

Добродетель, как и здоровье, нельзя назвать высшим благом. Она не столько благо, сколько его местонахождение. Стремиться к добродетели нужно главным образом потому, что она – полная противоположность пороку.

 

Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.

 

И в браке и в безбрачии есть свои недостатки; из этих двух состояний предпочтительней то, которое еще возможно исправить.

 

И дурные люди совершают иногда хорошие поступки: они словно хотят проверить, впрямь ли это так приятно, как утверждают люди порядочные.

 

Из всего, что говорилось о браке и безбрачии, всего разумней и справедливей следующее замечание: «Что из двух не выберешь, все равно пожалеешь».

 

Иной раз довольно не примириться с высокомерием и чванством, чтобы обратить их в ничто; порой их достаточно не заметить, чтобы они стали безвредны.

 

Иной раз терпимость доходит до такого предела, что ее скорее назовешь глупостью, нежели добротой или великодушием. У человека должно хватать ума на то, чтобы ненавидеть своих врагов.

 

Как бы плохо мужчина ни думал о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже.

 

Как не пожелать, чтобы негодяй был ленивцем, а глупец – молчальником!

 

Клевета похожа на докучную осу: если у вас нет уверенности, что вы тут же на месте убьете ее, то и отгонять ее не пытайтесь, не то она вновь нападет на вас с еще большей яростью.

 

Когда женщина выбирает себе любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли он другим женщинам.

 

Когда нам платят за благородный поступок, его у нас отнимают.

 

Кто не обладает возвышенной душой, тот не способен на доброту: ему доступно только добродушие.

 

Кто не хочет быть фигляром, пусть избегает подмостков: взобравшись на них, не фиглярствовать уже нельзя, иначе публика забросает вас камнями.

 

Кто слишком усердно убеждает, тот никого не убедит.

 

Любая страсть всегда все преувеличивает, иначе она не была бы страстью.

 

Любовь – единственное чувство, в котором все истинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость, и она окажется правдой.

 

Любовь как прилипчивая болезнь: чем больше ее боишься, тем скорее подхватишь.

 

Любовь не ищет подлинных совершенств; более того, она их как бы побаивается: ей нужны лишь те совершенства, которые творит и придумывает она сама.

 

Любой человек, способный испытывать возвышенные чувства, вправе требовать, чтобы его уважали не за положение в обществе, а за характер.

 

Людей безрассудных больше, чем мудрецов, и даже в мудреце больше безрассудства, чем мудрости.

 

Людей, которые ни к чему не подлаживаются, живут как им велит сердце, поступают согласно своим правилам и чувствам, – вот кого мне почти не доводилось встречать.

 

Люди делятся на две части: у одной, меньшей, есть обед, но нет аппетита; у другой, большей, – отличный аппетит, но нет обеда.

 

Люди извращают свою душу, совесть, разум точно так же, как портят себе желудок.

 

Людская дружба в большинстве случаев прорастает множеством колючих «если» и «но» и в конце концов переходит в обыкновенные приятельские отношения, которые держатся только благодаря недомолвкам.

 

Мало на свете пороков, которые больше мешают человеку обрести многочисленных друзей, чем слишком большие достоинства.

 

Молчание человека, известного своим красноречием, внушает гораздо больше почтения, чем болтовня заурядного говоруна.

 

Мужчина охладевает к женщине, которая слишком сильно его любит. Видимо, с сердечными чувствами дело обстоит как с благодеяниями: кто не в состоянии отплатить за них, тот становится неблагодарным.

 

Мы и не представляем себе, сколько нужно ума, чтобы не казаться смешным!

 

Надменность должна стать щитом скромности.

 

Наряд – предисловие к женщине, а иногда и вся книга.

 

Наслаждайся и дари наслаждение, не причиняя зла ни себе, ни другим, – в этом, на мой взгляд, заключается суть нравственности.

 

Наш разум приносит нам подчас не меньше горя, чем наши страсти.

 

Непомерные притязания – вот источник наших горестей, и счастье в жизни мы получаем лишь тогда, когда он иссякает.

 

Ни в своей физической жизни, ни в жизни общественной человек не должен притязать на то, на что он не способен.

 

Общественное мнение – это судебная инстанция такого рода, что порядочному человеку не подобает ни слепо верить его приговорам, ни бесповоротно их отвергать.

 

Одно из великих несчастий человека состоит в том, что порою даже его достоинства не идут ему впрок, а искусство управлять и разумно пользоваться ими дается лишь опытом, нередко запоздалым.

 

Плуты всегда стараются хотя бы отчасти казаться честными людьми.

 

Порядочному человеку не подобает гнаться за всеобщим уважением: пусть оно придет к нему само собою и, так сказать, помимо его воли.

 

Постигая зло, заложенное в природе, преисполняешься презрения к смерти; постигая пороки общества, научаешься презирать жизнь.

 

Почет ценнее известности, уважение ценнее репутации, честь ценнее славы.

 

Почти все люди – рабы, и это объясняется той же причиной, какой спартанцы объясняли приниженность персов: они не в силах произнести слово «нет»…

 

Природа устроила так, что питать иллюзии свойственно не только безумцам, но и мудрецам: в противном случае последние слишком сильно страдали бы от собственной мудрости.

 

Скажем прямо, счастливо живет в свете только тот, кто полностью умертвил некоторые стороны своей души.

 

Слабовольные люди – это легкая кавалерия армии дурных людей: они приносят больше вреда, чем сама армия, потому что все разоряют и опустошают.

 

Слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками – там нужна разменная монета, в особенности мелочь.

 

Созерцательная жизнь часто очень безрадостна. Нужно больше действовать, меньше думать и не быть сторонним свидетелем собственной жизни.

 

Со счастьем дело обстоит, как с часами: чем проще механизм, тем реже он портится.

 

Стоит ли исправлять человека, чьи пороки невыносимы для общества? Не проще ли излечить от слабодушия тех, кто его терпит?

 

Счастье вещь нелегкая: его трудно найти в себе самом и нелегко найти вне себя.

 

Счастье походит на слишком богатую и расточительную жену, которая разоряет семью, куда приносит богатое приданое.

 

Считается признанным, что люди привязываются к тем, кому они помогли. Это говорит о доброте природы: способность любить – вот поистине заслуженная награда за благое дело.

 

Три четверти безумств на поверку оказываются просто глупостями.

 

Тщеславие – свойство натур слабых и порочных, тогда как разумное самолюбие присуще людям вполне порядочным.

 

Убеждение – это совесть разума.

 

Удачен лишь разумный брак, увлекателен лишь безрассудный. Любой другой построен на низменном расчете.

 

Хороший вкус, такт и воспитанность связаны между собой куда теснее, чем желательно считать. Такт – это хороший вкус в поведении и манере держать себя, а воспитанность – хороший вкус в беседе и речах.

 

Человек бедный, но независимый состоит на побегушках только у собственной нужды; человек богатый, но зависимый – на побегушках у другого человека, а то и у нескольких сразу.

 

Человек без твердых правил почти всегда лишен и характера: будь у него характер, он почувствовал бы, как необходимы ему правила.

 

Человек разумный и в то же время порядочный должен быть не только чист перед своей совестью, но из уважения к себе еще и предусмотрителен, чтобы заранее разгадать и отвратить клевету.

 

Человек часто остается наедине с самим собой, и тогда он нуждается в добродетели; порою он находится в обществе других людей, и тогда он нуждается в добром имени.

 

Честолюбие воспламеняет низменные души гораздо легче, нежели возвышенные: омет соломы или хижина загораются быстрее, чем дворец.

 

Чувство будит в нас мысль – с этим все согласны; но вот с тем, что мысль будит чувство, согласятся далеко не все, а ведь это не менее правильно!

 

Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди.

Чтобы управлять людьми, нужна голова: для игры в шахматы мало одного добросердечия.

 

Шутка призвана карать любые пороки человека и общества; она оберегает нас от постыдных поступков, помогает нам ставить каждого на его место и не поступаться собственным.

 

Будь мне братом, или я убью тебя. (По поводу революционного лозунга «Братство или смерть!»).

 

В войне женщин с мужчинами последние обладают немалым перевесом: у них в запасе девки.

 

В последние годы жизни Фонтенель жалел о том, что не женился; он забыл, что прожил девяносто пять лет, не зная забот.

 

Во Франции семь миллионов человек живут милостыней, а двенадцать – не в состоянии ее подать.

 

Глупости и ошибки, на которые министр толкает своего повелителя, лишь укрепляют подчас его положение: он как бы еще теснее связывает себя с монархом узами сообщничества.

 

Если Господь не насылает на нас второй всемирный потоп, то лишь потому, что первый не принес результатов.

 

Забавно, что не только у нас, но и у некоторых древних народов, чьи нравы были первобытны и близки к природе, выражение «познать женщину» означало «переспать с ней», словно без этого ее до конца не узнаешь! Если это открытие сделали патриархи, они были людьми куда более искушенными, чем принято считать.

 

Известность – удовольствие быть знакомым тем, кто с тобой незнаком.

 

Человек остается новичком всю свою жизнь.

 

История народов, угнетенных деспотами, – это всего лишь сборник анекдотов.

 

К г-ну де Ла Б* я сохраняю чувство, которое испытывает любой порядочный человек, проходя мимо могилы друга.

 

Как общество рассуждает, так им и управляют. Его право – говорить глупости, право министров – делать глупости.

 

Лучше уж быть банкротом, чем быть никем.

 

Любовь – это рискованное предприятие, которое неизменно кончается банкротством; кто им разорен, тот вдобавок еще и опозорен.

 

Любовь в таком виде, в каком она принята в нашем обществе, – это всего лишь игра двух прихотей и соприкасание двух эпидерм.

 

Любовь приятнее брака по той же причине, по какой романы занимательнее исторических сочинений.

 

Любовь, даже самая возвышенная, отдает вас во власть собственным страстишкам, а брак – во власть страстишкам вашей жены: честолюбию, тщеславию и всему прочему.

 

Люди заполняют свои библиотеки книгами, а М* заполняет книги своей библиотекой.

 

Между полами нет никаких различий, которые не проистекали бы из воспитания.

 

Министры уронили престиж королевской власти, попы – престиж религии. Бог и король расплачиваются за глупость своих лакеев.

 

«Мужчина, который мало имел дела с девками, ничего не понимает в женщинах», – с серьезным видом говорил мне человек, который был без ума от своей неверной жены.

На вопрос, почему женщина выставляет напоказ свои победы над мужчинами, можно дать много ответов, и почти все они оскорбительны для мужчин. Правильный же ответ таков: у нее просто нет другого способа понаслаждаться своей властью над сильным полом.

 

Найти счастье в себе трудно, а где-либо еще – невозможно.

 

Некто простодушно признался другу: «Сегодня мы приговорили к смертной казни трех человек. Двое вполне ее заслужили».

 

Нужно выбирать – либо знать женщин, либо любить их. Середины не существует.

 

Определение деспотизма: такой порядок вещей, при котором высший низок, а низший унижен.

 

По тому, как самолюбивы женщины пожилые, которые уже никому не нравятся, можно судить, каково было их самолюбие в молодые годы.

 

Прежде любовные интриги были увлекательно таинственны, теперь они увлекательно скандальны.

 

Сперва нужно быть справедливым, а уже потом великодушным; сперва нужно обзавестись рубашками, а уже потом кружевами.

 

Существует поговорка, что самая красивая женщина не может дать больше, чем имеет. Это кругом неверно: она дает мужчине решительно все, чего он от нее ждет, ибо в отношениях этого рода цену получаемому назначает воображение.

 

Те, кто составляет сборники стихов или острот, подобны людям, которые угощаются вишнями или устрицами: сперва они выбирают лучшие, потом поглощают все подряд.

 

У меня есть три сорта друзей: друзья, которые меня любят, друзья, которые обо мне нисколько не заботятся, и друзья, которые меня терпеть не могут.

 

Увидев, как герцогиня д'Оллон строит глазки собственному супругу, любовник ее воскликнул: «Вот ведь негодница! Только мужа мне еще не хватало», – и тут же ушел.

 

Я знавал когда-то человека, который перестал волочиться за певичками, потому что, по его словам, они оказались такими же лицемерными, как порядочные женщины.

 

В природе каждое явление – запутанный клубок, в обществе каждый человек – камешек в мозаичном узоре. И в мире физическом, и в мире духовном все переплетено, нет ничего беспримесного, ничего обособленного.

 

Успех порождает успех, как деньги идут к деньгам.

 

Воспитание должно опираться на две основы – нравственность и благоразумие: первая поддерживает добродетель, вторая защищает от чужих пороков. Если опорой окажется только нравственность, вы воспитаете одних простофиль или мучеников; если только благоразумие – одних расчетливых эгоистов.

 

По-настоящему мы знаем лишь тех, кого хорошо изучили; людей же, достойных изучения, очень мало. Отсюда следует, что человеку подлинно выдающемуся не стоит, в общем, стремиться к тому, чтобы его узнали. Он понимает, что оценить его могут лишь немногие и что у каждого из этих немногих есть свои пристрастия, самолюбие, расчеты, мешающие им уделять его дарованиям столько внимания, сколько они заслуживают.

 

Андре Шенье

 

(1762—1794 гг.)

поэт и публицист

 

Несчастье побеждается только сопротивлением.

 

Чрезмерная скромность есть не что иное, как скрытая гордость.

 

 

Швеция

 

Карл Линней

 

(1707—1778 гг.)

естествоиспытатель,

создатель системы растительного и животного мира

 

Природа не делает скачка.

 

Изнеженность расслабляет тело.

 

В естественной науке принципы должны подтверждаться наблюдениями.

 

С помощью искусства природа творит чудеса.

 

Век

 

Австрия

 

Эдуард Бауэрнфельд

 

(1802—1890 гг.)

писатель

 

Великий человек идет впереди своего времени, умный идет рядом с ним на всяком пути, хитрый старается порядком использовать его, глупый становится ему поперек дороги.

 

Йозеф Гайдн

 

(1732—1809 гг.)

композитор

 

Вся прелесть музыки – в мелодии.

 

Квартет – это беседа четырех неглупых людей.

 

Франц Грильпарцер

 

(1791—1872 гг.)

писатель, драматург

 

Искусство – это цветок живой природы.

 

Кто поспешно осужден,

Часто осужден напрасно.

 

Людей можно терпеть только в одиночку, толпа слишком близка к животному миру.

 

Молчание и доблесть – неразлучны.

 

⇐ Предыдущая45464748495051525354Следующая ⇒

Поделиться: