Вы верите в то, что снова может начаться война?

Я знаю, Вы любите музыку. Скажите, пожалуйста, она Вам когда-нибудь вот так, реально, что ли, помогла? Следите ли Вы за мелодией, за движением музыкальной ткани, или Вы скорее относитесь к тем людям, которые просто забываются в концертном зале?

Вы умеете ненавидеть? Помните ли Вы зло? Если бы Вам дано было выполнение одного желания, было бы возможно, что это — МЕСТЬ?

Вы любите ходить в кино? Легко Вы ве­рите в происходящее на экране?

Какой период в своей жизни Вы считаете счастливым? Вы вообще считаете себя счастливым человеком?

Меня поразил трамвай: красный, почти пустой, с открытыми окнами, под которыми было написано «не высовываться», он мчался по Бульварному кольцу. Напротив меня сидела мать, держа на руках спящую сестру.

Был сорок третий год. Мы возвращались в Москву.

Я вернулся в этот город. Там, в эвакуации, мне казалось, что я помнил, какой он. Теперь я сидел, растерянно-счастливый, и хотя видел и мелькающие за окном дома, и противо­танковые ежи на улицах, оставшиеся с со­рок первого года, и пирамиды разряженных зажигалок, и зелень деревьев в окнах трам­вая, все равно я еще себя чувствовал здесь чужим.

Я осторожно встал и подошел к противо­положному окну. Перед моими глазами лете­ла сплошная стена зелени. У меня закружи­лась голова. Я закрыл глаза и вдруг почув­ствовал, что очень хочу есть. Чтобы не думать о еде, я вытянул из окна руку и схватился за ветку. Вырвавшись, она больно обожгла мне руку, а на ладони остались грязные следы и несколько серых листьев. Я по­смотрел на них и увидел, что листья не такие, как там, в Юрьевце. Тогда я понял, почему мне плохо. Воздух! Здесь он был плотный, как поднявшаяся пыль, освещен­ная солнцем.

И я серьезно подумал, что, наверное, ни­когда не смогу жить в Москве, потому что за­дохнусь.

Тут я почувствовал, как по мне, около уха, что-то ползает. Я быстро взглянул на мать, зная, как она будет расстроена, если увидит. Но она сидела, задумавшись, и не смотрела в мою сторону.

Я провел рукой за ухом, поймал и неко­торое время не знал, что с этим делать. А потом незаметно выбросил в окно. И листья, которые держал в другой руке, тоже выбросил.

Затем встал, тихо подошел сзади к матери и увидел, как ее легкие светлые волосы чуть развеваются от движения воздуха. Я осторожно дунул на них...

— Мы домой сейчас поедем? — спросил я.

— Нет, к Марии Георгиевне. Ты же знаешь, в нашей комнате еще живут.

Хорошо, что мать ничего не видела. Ведь там, в Юрьевце, обычно говорили: «Вши-то ведь от тоски заводятся».

Трамвай остановился, и мать очень заторо­пилась.

— Возьми сумку, — сказала она мне, а са­ма, держа одной рукой сестру, другой подня­ла чемодан и показала мне глазами, чтобы я взял еще оставшийся узел.

Трамвай задержался, и, пока мы выходили, водитель внимательно смотрел на нас. Это был очень старый человек.

 

У Вас есть любимый цвет? А цвет одежды, который Вам больше всего идет?

Вы хорошо плаваете? Вам бы хотелось сейчас уехать на несколько месяцев на море? Где было бы мало народу и Вы могли бы ни о чем не думать? Ну, представьте, что это возможно. С кем бы Вы поехали?

В каком возрасте Вы в первый раз помните себя?

В какой стране Вам бы больше всего хоте­лось побывать? Есть ли у Вас такие места в каком-нибудь городе за границей, которые Вы знаете по книгам, очень точно себе представляете? Вам бы хотелось самой пройтись по нему? По его площадям, по улицам?

Вы когда-нибудь испытывали унижение, которое, как Вам тогда казалось, Вы не смо­жете перенести?

Скажите, Вы считаете себя добрым чело­веком? А другие? А Ваши дети как считают? Вы были близки с ними в детстве, или когда они выросли?

Какое время года Вы любите больше других?

Вы часто видите сны? Расскажите, по­жалуйста, один из снов, который произвел на Вас неизгладимое впечатление.

Кого из близких Вам людей, или истори­ческих личностей, или литературных героинь Вы считаете для себя идеалом женщины?

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: