Свои она использует не для людей, а против них.

—   Уверен в этом? — спросил ты у Гаптена.

—   Да, — ответил он.

А я сомневался. Конечно, я не могу судить объективно, поскольку сам оказался

жертвой ее происков. Но все же, откуда она узнала наш с тобой адрес? Я все могу

объяснить, но это — нет.

—   Но как она узнала наш адрес?! — выпалил я.

—   Ну, я не знаю, — развел руками Гаптен. — Спросила у кого-нибудь. Справки навела.

—   Какие справки? У кого? Это невозможно. Абсолютно исключено, — утверждал

я. — И потом, члены Совета... Они же хотят помешать поиску Скрижалей! Учитывая их

возможности, они найдут нас в три счета.

—   Они не будут этого делать, — уверенно сказал Гаптен.

 

—   Не будут? Почему? — я не поверил своим ушам.

Потому что они считают Данилу Мессией. Они могут только предложить ему свой план, рассказать о своем видении ситуации. Но они не будут препятствовать ни ему, ни тебе, Анхель.

Ты крайне удивился этому:

— Но с чего им думать, что я Мессия?

Гаптен расстегнул рубашку, снял с шеи серебряный кулон и протянул его тебе. На

кулоне был выгравирован тот герб, который мы видели, входя в конференц-зал. В

шестиугольнике Ангел — его крылья отпали, а на спине, возле лопаток остались два

пятна.

—   Они знают, что ты — Мессия, — уверенно сказал Гаптен. — И поверь мне,

никто не хочет повторить учесть фарисеев, косвенно виновных в смерти Христа. Они

могут быть с тобой не согласны, но они не станут переходить тебе дорогу.

—   Мне показалось во время нашего разговора, они были настроены очень

воинственно...

—   Постой-постой! — обратился я к Гапте- ну. — Но ведь они нам почти прямым

текстом сказали о том, что ждут Конца Света! Конечно, они будут нам препятствовать.

И Серафитуса они хотят ради этого убить...

И тут Гаптен чуть не рассмеялся. Он выглядел так, будто бы я говорю какую-то

катастрофическую чушь:

—   Члены Совета?!

—   Да... — я растерялся.

—   Хоть кто-нибудь из членов Совета называл имя Серафитуса?

—   Имя Серафитуса? — я попытался восстановить в памяти картину того

разговора. — Нет. Кажется, нет. Данила, ты не помнишь?..

—   Нет, не называли... — ты удивленно посмотрел на меня. — Ас чего ты вообще

взял, что они хотят убить Серафитуса?

—   Мне Кассандра сказала... — я пожал плечами.

—   Ну, что я вам говорю! Она всегда так делает. Вы что-то узнали, а она это

интерпретирует совсем в другом ключе. И потом уже не понять — ты это узнал или это

тебе так Кассандра преподнесла.

—   Да она ведьма! — воскликнул я.

—   Поэтому вам нужно бежать. Избавиться от Кассандры, и все, — спокойно

сказал Гаптен.

Но страх уже полностью завладел мной:

—   Но она может воспользоваться помощью других ясновидящих...

—   Никакой настоящий ясновидящий не сделает ничего, что бы вам помешало.

Они же ясновидящие! — Гаптен тихо улыбнулся. — Что за ясновидящий не узнает

Мессию и будет препятствовать ему?! Только шарлатаны. Но от них и вреда никакого,

потому что они не ясновидящие.

 

*******

— Что-то здесь не то... — , ты задумался. — Почему она мешает нам в поиске  Скрижалей?

—   А как иначе она сможет контролировать Совет? — Гаптену это было очевидно.

— Она хочет с вашей помощью стать членом Совета. Она манипулирует вами, чтобы

потом манипулировать Советом.

—   Но ведь это безумие! — воскликнул я. — Если она думает, что Данила —  Мессия...

—   Она так не думает, — отрезал Гаптен.

—   Не думает?!

— Нет, — подтвердил он. — Она и в Скрижали не верит. Я же вам говорю, она —

прагматичная авантюристка. Кто еще может таким образом пытаться попасть в Совет?!

Разумеется, она не Посвященная!

—   Забавно... — протянул ты. — И все- таки здесь что-то не так. Анхель, мы

не можем отсюда уйти.

Мы с Гаптеном потеряли дар речи.

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 

— Черт возьми! — Данила вышел из себя. Мы оказались на большой площади.

Рядом рынок.

Много народа, шумно.

Кажется, какой-то праздник.

Но преследующие нас люди в сером покинули свои машины и не оставляют нас.

Они буквально дышат нам в спину.

Куда бы мы ни двинулись, там уже стоит человек в сером и провожает нас

пустым, абсолютно спокойным взглядом.

— Данила, пожалуйста, возьми себя в руки, — прошу я.

— Сейчас я расскажу тебе самое главное.

Может быть, ты тогда все вспомнишь, и вместе мы что-нибудь придумаем?

С горем пополам, Данила обуздывает свое желание разобраться с этими

субъектами. И мы продолжаем мыкаться в толпе.

 

Данила, ты прохаживался по комнате и вдруг, словно оцепенев, замер у окна.

— Тихо! — шепнул ты, вглядываясь в темноту ночи.

Мы с Гаптеном удивленно переглянулись. Передвигаясь так, чтобы с улицы тебя

нельзя было увидеть, ты щелкнул задвижками и потихоньку приоткрыл окно. Из него,

теряясь в шуме фонтана, стали доноситься голоса:

—   Почему я должен вам верить?! — спрашивал мужской голос.

—   Потому что я уже дважды спасала вашу дочь, — раздраженно ответила  Кассандра.

—   Нина Петровна, я вам очень за это благодарен! Очень! Но теперь ей хуже!

Бластов в последних анализах в семнадцать раз больше нормы, — возразил мужчина. —

Врачи говорят, что это самое серьезное обострение за все время болезни!

—   Я вам говорила, вы не должны были прибегать к помощи врачей! — отрезала

Кассандра.

—   Но как же?! Они же ее лечат — хоть как-то! У нас просто нет другого выхода!

— мужчина был в отчаянии. — Мы все выполняли, что вы говорили, но... Она умирает.

Что нам делать, что?! И почему она все время говорит: «Отпустите меня»?! Вы

представляете себе, каково мне это слышать?!

— Вы все неправильно понимаете! Она у вас Божий ребенок, Божий! — кричала

Кассандра. — Она ищет встречи с Богом, а вы ее не пускаете!

—   Я что, должен позволить ей умереть?! — негодовал мужчина.

Она не умрет. Вы все неправильно понимаете, — Кассандра была непреклонна.

Опять вы за старое, — сказал мужчина и секунду-другую раздумывал. — Я понял.

Я так и думал. Вы просто ничего не можете сделать. Я укладываю ее в больницу. Пусть

продолжают химиотерапию. Надо готовиться к операции. Ей пересадят костный мозг.

Даже если шанс один к десяти...

Я не видел этого, но мне показалось, что, сказав это, мужчина повернулся и пошел прочь.

—   Не смейте этого делать! — заорала Кассандра.

—   Тогда верните ее к жизни, — эти слова мужчины прозвучали как ультиматум.

—   Я же вам сказала, я не могу ехать сейчас! — голос Кассандры задрожал. — У

меня здесь дела! Я не могу!

—   Тогда, как знаете. Прощайте.

Тишина. Только звуки плещущейся в фонтане воды.

— Подождите! — крикнула Кассандра. — Дайте мне три минуты. Я еду с вами.

В ее голосе звучала решимость ненависти.

— Я в машине у ворот, — тем же резким тоном ответил ей мужчина.

 

*******

Тут ты, Данила, аккуратно закрыл окно и повернулся к нам. И я тебя почти не

узнал. Прежней растерянности, рассеянного взгляда, уставшего выражения лица —

ничего этого не было. Как рукой сняло! Ты был собран, по-деловому напряжен и

сосредоточен.

—   Это он, — сказал ты.

—   Он? — я тебя не понял.

—   Да, Анхель, это его голос в моей голове, — уверенно сказал ты. — Все

становится на свои места. Гаптен, мы можем на тебя рассчитывать?

—   Конечно, — ответил Гаптен, и было видно, что он рад твоему доверию.

—   Сейчас здесь будет Кассандра. Разыграем ее. Гаптен, прячься за портьеру, —

командовал ты.

—   Анхель, садись здесь, у дивана. Скажешь ей, что я в забытьи и, видимо, до утра

в себя не приду.

Убедившись, что мы выполнили твои распоряжения, ты лег на диван и

притворился спящим.

Через пару секунд в дверях действительно появилась запыхавшаяся Кассандра.

—   Анхель, как ваши дела? — спросила она, пытаясь выглядеть сонной и уставшей.

—   Плохо. Данила так в себя и не приходит, — сказал я. — Даже не знаю... До утра

точно не очнется. И я отключаюсь, так спать хочется.

—   Ну, что ж, утро вечера мудренее, — удовлетворенно сообщила Кассандра. —

Вы тогда отдыхайте, а с утра вернемся к нашим делам.

—   Спокойной ночи, — сказал я.

—   Хороших сновидений...

Когда дверь захлопнулась, ты позвал Гаптена:

—   Гаптен, дружище, надо сыграть в «дурака». Шоу продолжается. Только теперь

водить будем мы. Я правильно понимаю, что за нами следят?

—   Разумеется, — ответил Гаптен.

—   Значит, мы должны размножиться — быть и здесь, и там, куда отправляется

эта парочка. Это можно устроить?

—   Это уже устроено, — улыбнулся Гаптен. — Перед тем, как прийти к вам, я

закольцевал запись в системе видеонаблюдения. У охраны на мониторах одни и те же

кадры — вы вдвоем в этой комнате. Если бы Кассандра узнала о нашей встрече,

хорошего было бы мало. Так что вашего исчезновения до утра никто не заметит.

—   Не вашего, а нашего... — уточнил ты, уже направляясь к двери. — Машина

есть?

— Будет! — сказал Гаптен и поспешил тебя остановить: — Но через дверь мы не

пойдем...

 

*******

До города мы ехали эскортом. Впереди мужчина, говоривший до этого с

Кассандрой. Он был на красном мазератти. За ним — Кассандра в своем мерседесе. А

следом — мы на девятке Гаптена.

— Данила, у тебя есть план? — спросил я. Ты выглядел уверенным, но у меня было

полное ощущение, что сейчас случится что-то ужасное. Вдруг из-за своего

состояния ты не отдаешь себе отчета в том, что делаешь?! Мы ведь абсолютно

запутались.

С одной стороны, Кассандра. Ее намерения не понятны. Она ведет какую-то игру,

но против нас или за нас?! С другой стороны, Совет, планы которого очевидно

расходятся с нашими. Плюс к этому, мы до сих пор не знаем, в ком Скрижаль.

Может быть, мы вообще идем по ложному следу?! Наконец, мы доверились

Гаптену. Но правильно ли мы сделали?!

—   План? — ты удивленно посмотрел на меня. — Анхель, ответь мне на один

вопрос: каким человеком можно манипулировать?

—   Манипулировать?.. — я растерялся. — Не знаю, Данила.

—   Манипулировать можно только неуверенным в себе человеком. Если человек

не уверен в себе, то у него нет собственной позиции. Он ждет, что кто-то возьмет на

себя его ответственность. Ждет, что ему скажут: «Я знаю, что к чему. Доверься мне». И

я очень благодарен Гаптену...

—   Мне?.. — Гаптен удивленно посмотрел на тебя.

—   Да, Гаптен, тебе. Знаешь, ты вогнал меня в краску. Там, в комнате, когда мы

впервые встретились. Ты сказал мне: «Я говорю то, что думаю. Вы можете не

соглашаться со мной. Это ваше право. Но я честен с вами. Я говорю то, что думаю,

потому что я уважаю вас и себя».

—   Но, так и есть... — Гаптен пожал плечами, словно бы речь идет о совершенно

очевидных вещах.

—   Да, Гаптен, — подтвердил ты. — Так и есть! И мне стало стыдно. Потому что я

неуважительно говорил с тобой — с недоверием, высокомерно. Тогда я задумался:

«Почему?» И ты снова подсказал мне. Ты сказал, что я говорю так, словно защищаюсь.

Ты сказал: «Только правда открывает путь. Правда по отношению к себе».

—   Данила, ты меня пугаешь... — сказал я.

В эту секунду, глядя на твое воодушевление, я был почти уверен, что ты бредишь.

— Анхель, меня надо дослушать, прежде чем пугаться, — улыбнулся ты. — И я

подумал, а какую правду о себе я скрываю от самого себя?

Ты замолчал. Мы мчались по шоссе в направлении города. Тусклый свет фар. Где-

то впереди маячил мерседес Кассандры. Воцарившуюся тишину нарушал только

ревущий мотор нашей машины.

—   Данила, какую правду? — спросил я, не имея больше сил ждать твоего ответа.

—   Я ведь так до сих и не верю... — ты задумался, пытаясь найти нужное слово. —

Это трудно сказать себе: «Знаешь, дружище, а ты ведь Избранный! На твою долю

выпала ответственная работа. И никто в целом мире не сделает ее за тебя. Тебе будут

помогать, за тебя будут болеть, но сделать ее ты должен сам, потому что Избранный —

ты». Трудно это себе сказать.

Мы с Гаптеном, не сговариваясь, воскликнули вместе:

—   Но ведь это так!

Вот вам так просто: «Это так!», — ты даже рассмеялся. — А мне не просто. Мне

сложно. Но потом я подумал: «Черт, если я не верю в себя, как же я сделаю то, что

должен?!» Я похож на человека, который думает, что не может ходить, и поэтому не

встает с постели. Далеко он уйдет? И я понял, что должен признаться себе в том, в чем

я стесняюсь, или боюсь себе признаваться. Да, я — Избранный. Ужасно звучит. Но я

должен сказать это себе.

Данила, я сидел и смотрел на тебя, словно в первый раз увидел. Все думают о тебе,

как об Избранном. Даже члены этого непонятного и неизвестного нам Совета! Ты один

так не думаешь! Ты считал Избранными всех, с кем мы находили скрижали —

Кристину, Илью, Максима, Митю. Но оказывается, не думал так о себе!

И тут меня, как молнией пронзило! А что, если бы мне пришлось так о себе

думать?! Проснуться в один прекрасный день и сказать себе: «Я — Избранный!

Поздравляю тебя (то есть себя) с этим!» Это же невыносимо. Сложно. Неловко.

Страшно.

Но, с другой стороны, как без этого? Как совершить что-либо, если ты не веришь в

то, что ты можешь это совершить?! В моей голове снова, как молотом по наковальне,

прозвучали твои слова: «Я напоминаю человека, который думает, что не может ходить

и поэтому не встает с постели».

—   Господи, но ведь и я делаю такую же ошибку! Я думаю: «Данила —

Избранный». Но ведь и я в каком-то смысле избранный... И что значит — «в каком-то»?

В самом непосредственном! А иначе, что я делаю здесь, с тобой в России?! Что я делаю

в этой, мчащейся в ночи, машине?!

«Кем можно манипулировать?» — я заново услышал твой вопрос. Мною! Это

сейчас и происходит! И все потому, что я не уверен в себе. Во мне червь сомнения,

ложной стыдливости, а за этим сомнением, за этим смущением — страх. Один только

страх — ничего больше! То, с чем мы боремся! Мы боремся с тем, что у нас с тобой внутри!

Правда, правда о себе! Мы должны признаться себе, и только тогда сможем

сделать то, что должны.

—   И ведь это не все, Анхель! — продолжал ты. — Не все! Я понял и еще одну

очень важную вещь. Дело не в том, что я — Избранный, а кто-то другой — не

Избранный. Это каждого касается!

—   В каком смысле? — не понял я.

—   В прямом, Анхель! Это ведь каждый человек в глубине души думает: «Я, на  самом деле, лучше, чем кажусь. Я могу добиться большего, нежели добился. У меня есть таланты, о которых никто не подозревает. Во мне — Свет, Добро, Любовь».

Каждый так думает! И это правильно — Свет, Добро и Любовь есть в каждом!

Но когда человеку предстоит совершить поступок, в нем как будто что-то  ломается. И он говорит: «Нет, у меня не получится. Нет, я недостаточно хорош для этого. Нет, у меня нет таких способностей. Нет, я так любить не смогу. Да и что я знаю  о Смыслах, о Целях, о Истинах...» Мы сами себя предаем, каждую секунду!

Данила, ты сказал очень важную вещь: человек должен верить в себя, полагаться  на самого себя, доверять самому себе. А иначе, что он может сделать? Ничего. И кто  поверит в него, если он сам в себя не верит? Кто будет доверять ему, если он сам себе  не доверяет? Никто.

Поэтому первый шаг — это поверить в себя. Не искать помощи на стороне, не  ждать, что другие тебя одобрят и поддержат, а самому это сделать. Переступить через свой страх, через свое стеснение, сомнение, и сказать: «Да, я могу! И у меня  обязательно все получится, потому что я верю в себя!»

12Следующая ⇒

Поделиться: