Сатори через грязную обувь

 

- А где Нарада, где Нарада? - закричал Сантоша, выбежав с лоджии.

- А он вроде в кладовке каялся, - вспомнил Мудя.

- Давайте идите, посмотрите, что он там делает, - скомандовала Ксива.

И несколько долбоебов на карачках поползли в кладовку. Когда зажгли в кладовке свет, то увидели следующую картину: Нарада валялся среди мусорных мешков, обоев, свалившейся с вешалки одежды и громко храпел.

- Вот оно, хуево покаяние, - глумясь, сказала Элен, - а ну, быстро распинывать его! И в ванную - вымывать и очищать всю обувь, - последовала следующая команда.

чу-Чандра сразу принялась за свое любимое дело и начала с азартом распинывать Нараду.

- Эй, говно, вставай быстрее, - хуярила она его по заднице.

- А? Где? Что? – стало очухиваться Нарадовское уебище.

- Че надо?

- Я тебе покажу, че надо, - бесилась чу-Чандра, - а ну, быстро, обувь мыть!

Нарада, еще плохо понимая что к чему, отрыл себе в мусоре вонючую тряпку и стал в тазик собирать всю грязную обувь. Набралось пар двадцать с огромным слоем грязи на подошвах, так как ученики часто ходили на прогулки с Гуру Рулоном по горам, а в последнее время шли проливные дожди, и образовалось много грязи. На некоторой обуви грязь уже успела высохнуть, где-то встречался прилипший навоз или еще какая-нибудь хуйня, которую не так просто было отодрать. Нарада почему-то не очень обрадовался этой практике и со сморщенным ебальником поволокся в ванную. Пока он тащил тазик с обувью, перемещаясь на коленях, она вываливалась и вся грязь размазывалась по полу.

- Эй ты, дебил, что ты делаешь?! – увидела это свинство Ксива. Если не хочешь все нормально делать, будешь сейчас всю обувь зубами подбирать, складывать в тазик, а потом своим рылом толкать его впереди себя, понял, говно!?

Последовало длительное вонючее молчание, потом он скрепя зубами процедил:

- Да, ясно! – и зачморился.

- А будешь чмориться, - заметила Ксива, - будешь туда-сюда эту обувь таскать, пока радостным не станешь.

- Понятно-о-о-о-о, - протянул Нарада и стал своими зубами подцеплять грязные ботинки, кроссовки, босоножки, ползая на коленях. Получалось это у него очень хуево. То вываливалось из зубов, то он сплевывал грязь, попавшую на язык, чтобы не проглотить. За час долбоеб собрал кое-как всю обувь в тазик и теперь стал старательно мордой толкать его вперед. И вот он доехал до самого ответственного момента – это был порожек в ванную, через который нужно было ловко умудриться проскочить, но как у всех уродов, у Нарады не только руки росли из жопы, но и голова, видимо, тоже. Он тупо стал лбом таранить тазик вперед. Тот врезался в порожек, и вся обувь, которую он так тщательно собирал, развалилась в разные стороны.

- Ха-ха-ха, - угорали все, кто лицезрел это посмешище.

- Вот теперь, придурок, ты можешь посмотреть на себя реально, – сказала Элен, - кто ты есть на самом деле. Не можешь сделать такое маленькое действие, какой из тебя бизнесмен, какой тебе джип, какой сотовый, ну ты и насмешил, клоун, ха-ха-ха.

 В этот момент всем было очевидно, как человек в воображении ловко представляет себя суперменом, бэтменом и еще хуй знает кем, а в реальности даже ботинок вымыть не может, это действительно страшно. Страшно именно то, что человек не хочет это признать. Ему неприятно ощущать себя ничтожеством, потому он продолжает строить иллюзорный образ себя. А потом сам же страдает от болезненного отношения к себе, когда его ложная личность попадает под удар извне. А лучше бы не думать ничего о себе, а реально ощущать себя как свидетеля, который отождествляется то с телом, то с умом, то с эмоциями, тогда проще было бы жить. И много полезных откровений можно было бы сделать. Но Нарада вместо самонаблюдения стал заниматься самосожалением.

«Ой, ну почему надо мной так издеваются, я че лох эту парашу отмывать, у меня столько талантов, я такой Великий, прозябаю здесь над этим говном, так все заебло. На себя бы посмотрели, только пиздят о духовности, а сами не лучше, уроды».

Но Нарада забыл, что находится не в простом месте, а там где все прекрасно чувствуют и ощущают малейшие негативные влияния. Так произошло и теперь.

- Эй, ты, говно, ты на кого волну гонишь, а, ебосос?

- Да я ниче, ниче, - завозгудал Нарада, - обувь мою, волну не гоню.

- Не пизди, фуфло, - обрезала его Ксива, - смотри, будешь волну гнать, по еблу получишь. Услышав это, Нарада жутко испугался, сразу поджал яйца, так как практики под названием «Мистер Леонардо» запомнились ему на всю жизнь и оставили незабываемые впечатления в его памяти.

- Есть, будет сделано, - как из автомата, выпалил он, - я буду исправляться.

- Давай, будем проверять тебя, говно, - подытожила Аза.

И Нарада опять остался один на один с грязной обувью и со своими ничтожными мыслями. Один только страх привел его на какое-то время в чувство. И лишь бы не получить пиздюлей, Нарада начал культивировать более правильные состояния, которые от него хотели почувствовать.

«Ну, как же там в это состояние-то входят? Ведь я же знал, когда только-только пришел в Рулон-холл, лет шесть так назад, - пытался вспомнить идиот, - и тогда я помню, такой покладистый был, все принимал, что не скажут, но почему я сейчас должен подчиняться как овца? - опять начал он гнать гнилые мысли. - Сейчас я уже другой, я же должен продвигаться дальше, - оправдывал себя дурак, - почему я должен оставаться на том же уровне? Я же столько практик прошел, я уже великий, мудрый, меня все должны почитать. Дурак не хотел подчиняться игровой ситуации для своего духовного развития, не понимая, что человек не может жить, никому не подчиняясь - ребенок матери, отцу, воспитателям в детском саду, учителям в школе. Взрослые подчиняются начальнику на работе или просто вышестоящему лицу, жена подчиняется мужу или муж жене и так далее. Солдат в армии находится в подчинении. Всегда есть подчинение, необходимость кому-то подчиняться. Но вопрос, кому ты будешь подчиняться, кому служить? Вот здесь человек может сделать выбор. Но, конечно, обычная мышь не знает даже о существовании подобного выбора, человек же, ставший на духовный путь, уже может выбирать, будет ли он попадать под влияние Высших Сил, высокодуховных людей, служить Божественной Силе или будет подстилаться под бомжа-пьяницу, исполнять любые капризы жены-психопатки лишь бы не остаться одному, слушать других дураков, срабатываясь на государство и так далее.

Вдруг Нарада вновь опомнился, вспомнив, что пиздюли не за горами и про себя решил: «Ну ладно, несколько минут мне в принципе не трудно скультивировать радость, ради прикола побыть как ребенок, для разнообразия» И через некоторое время Нарада стал радостно мыть обувь, старательно очищая грязь и всю налипшую парашу. Со стороны можно было даже подумать: то ли святой, то ли просто умалишенный.

- Ха-ха-ха, - засмеялась Элен, увидев радостную харю Нарады.

- Ты че, прозрел что ли?

- Ага, - как дебил ответил Нарада, кивая головой, - кажется, прозрел. Вы представляете, я никогда не думал, что просто моя обувь, я могу ощущать себя радостным и счастливым, - пиздел Нарада с выпученными глазами.

- Давай, будем проверять, надолго ли тебя хватит, урод,- сказала, Ксива.

Услышав обзывательское слово в свой адрес, Нарада с удивлением для себя обнаружил, что даже ни капельки не обиделся, как он это делал обычно.

«Ну, надо же, - подумал он, - и такое бывает, а может, я уже просветлел? Да, просто Гуру Рулон же видел, видел, какой я духовный, вот и дал мне такие практики, именно мне, - продолжал будоражить свой центр удовольствия Нарада, - потому что только я могу их пройти. Вот!» - успокоил он себя.

 

Святое Омовение

 

Как-то раз Элен и Аза отозвали в сторону Мудю с Гуруном.

- Сейчас у Нарады будет очередная практика. Вы должны будете его помыть в ванной, - заговорщицким голосом сказала Аза.

- А че нужно будет делать? – спросил Муд, обрадовавшись, что эта практика будет не с ним.

- Просто помыть Нараду и все, – ответила Элен. – Мыть надо будет вот этой грязной тряпкой, - указала она на тряпку, которой обычно мыли сапоги после прогулок по горам.

- Всего надо помыть? – спросил Гурун.

- Да, всего. И голову тоже, – радостно ответила Элен.

- Ясно, - ответили двое дураков.

Вскоре привели забитого Нараду, и в коридорчике перед ванной собралась вся шобла поглазеть на то, как Нарада будет просветлевать. Аза держала наготове видеокамеру, чтобы увековечить этот счастливый момент для будущих поколений рулонитов. Гурун с Мудей подошли к Нараде и грубо взяли его за обе руки с двух сторон.

- Пошли в ванную! – жестко приказал Гурун.

Душенка Нарады тут же съебалась в левую пятку, и он, весь трясясь, истерично завопил:

- Зачем это?!

- Там узнаешь, - нарочито мрачно пропиздел Гурун.

- Не-ет! Не-ет! Я туда не пойду!!! – завизжал ях баба Нарада и задергался всем своим дохлым телом, повиснув на руках своих «палачей».

Этот дурак вообразил, что его сейчас заведут в ванную и отхуярят там под яйца.

- Я знаю! – вопил он. – Я знаю!!! Вы меня там изобъете!!! А-а! Мама-а-а!

- С чего ты взял? – угорала над ним Элен.

- Со мной уже такое было!!! О-о!

- Да никто тебя пиздить не собирается! – сказал Мудон своему дружку.

- Не-ет! Я знаю! Я знаю! Гуру Рулон мне уже однажды устраивал такую практику!!! Я знаю, что сейчас бу-уде-ет!!! Вы не знаете, что это такое!!! – драл глотку пересеривший долбоеб, обезумевший от собственного болезненного воображения.

- Да заткнись ты! – гаркнул Гну.

- Нарада, да не ссы, мы тебя не будем пиздить, - снова сказал Муд, едва сдерживая смех при виде бьющегося в истерике Нараду.

- Вон видишь, твой дружбан Мудя не даст соврать, – с усмешкой сказала Элен. – Они тебя просто помоют.

- Не ве-е-ерю-ю!!! – неистовствовал Нарада.

Тут он вырвался из хватки и отбежал в угол, повернувшись ко всем лицом.

- Я ни за что не пойду туда! – стал орать он.

Нарада впился ногами в пол, плотно прижался спиной к стене, обхватив руками косяк двери. Казалось, его танком с места не сдвинешь. От напряжения и страха он весь покраснел. Глаза бегали туда-сюда с сумасшедшей скоростью. В этот момент он выглядел как умалишенный.

- Ты, че, Нарада, рехнулся? – не зная, что делать, то ли смеяться, то ли пугаться, спросила чу-Чандра, - тебе уже помыться трудно?

- Нееет, нееет, они меня побьют, - орал Нарада, - я же знаю, все вы против меня.

- Ты че, дурак? - не выдержал Гурун, - нахуй нам тебя бить? Ты просто достал всех своим потом вонючим, вот мы и решили тебя помыть, раз ты сам не хочешь.

Никто не мог и подумать, что такая приятная и совершенно безобидная практика выльется в целое шоу и так сильно напугает Нараду. Но, тем не менее, долбоеб уже так ярко представил, что его будут бить, издеваться над ним, что теперь его невозможно было никакими силами затащить в ванную.

- Нарада, тебя же сейчас болезненное воображение дурачит, - подсказал ему Гну.

- Зачем ты прошлый опыт переносишь в настоящее, тебя же действительно просто хотят помыть, - спокойно сказал Сантоша, - ну что тут страшного, не понимаю?!

- Нет, не верю, - бесился Нарада, - один раз меня обманули, я поддался, и меня сделали Мистером Леонардо, а теперь хуй вам всем, я ни за что не зайду в эту ванную, ни под каким предлогом, - отождествленно орал шизофреник.

- А ведь ты, правда, больной, тебе лечиться надо, - посочувствовала ему Вонь Подретузная.

Рулониты уже не знали, как реагировать - ситуация настолько была нелепой и смешной, что все охуевали от такого поворота событий.

- Да, ладно тебе, Нарада, дурачиться, - стал снова уговаривать его Мудя, - неужели я похож на того, кто хочет тебя отпиздить? Да если бы надо было тебя побить, в конце концов, так давно бы уже тебя связали да избили, как следует.

- Слушайте, а может он просто напрашивается, чтобы его уделали как следует, - догадался Гну, - а ты знаешь, Нарада, нам это нетрудно, ты только скажи.

  Нарада от таких слов еще больше затрясся и стал заикаться:

- Н-н-н-н-н-е-ужели н-н-н-ельзя в-в-в-в-се по-по-по-х-х-х-орошему ре-ш-ш-ш-и-и-и-ть? – выдавил долбоеб.

- Почему нельзя, можно, только ты почему-то не хочешь, - сказал Нандзя.

- Ну что, Нарадушка, мыться пойдешь? – пидорастическим голоском сказал Гурун, строя глазки Нараде, - а то мы тут всех уже притомили.

 И только Гурун с Мудей хотели взять Нараду под руки, как тот забрыкался, словно бешенный, и завопил, что есть мочи:

- Отпустите меня немедленно!!!! Если вы меня заставите ЭТО сделать, то все, я ухожу из Эгергора!!!.  

- Вот это номер! – охуела Элен, - че, че ты сказал, а ну повтори!

- Да, да, если вы меня заставите сделать это, я буду вынужден уйти из Эгрегора, - отождествленно, с трясущимися коленками твердил дебил.

- Ну, ты вообще охуел! – только и смогла выговорить Ксива.

- Какая же ты все-таки падаль, гниль! – с презрением сказала Аза. И все остальные стали высказывать Нараде, как он им противен и омерзителен.

- А что я по-вашему должен делать, вы не оставляете мне другого выбора, - истерично вопил Нарада. - Я не могу больше этого выносить.

- Вот ты какие, оказывается, мысли культивировал все это время, сволочь, - бросил ему Гурун, - хули ты тогда вчера театр нам разыгрывал, каялся он, видите ли, перед Гуру Рулоном, лицемер вонючий.

- Да в тебе же ничего человеческого не осталось, - сказала чу-Чандра, - ты хуже любого бомжа, да ты вообще ни на что не способен, даже помыться уже не можешь, трус. Если бы в тебе было еще живо хоть что-то духовное, то ты бы думал: «Ну, даже если меня и побьют, я все приму, значит, так надо, ведь я просветлеваю!».

- Да, вот сморите, какая страшная штука - болезненное воображение, - стал поучать Нандзя, - ничего реально не происходит, а человек уже такое навоображал, что теперь мучается, даже из Эгрегора собрался уходить, вот до чего дело дошло! Вот так просто, в одну секунду перечеркнуть 6 лет и ломануться. А сколько еще бед может нам принести болезненное воображение, если мы не обуздаем его.

- Да, уж, - согласились рулониты, - страшно все это.

- Да, все это на самом деле очень страшно, если мы заранее не испугаемся и не начнем неистово просветлевать, - сказал Сантоша.

- Да, да, мы будем просветлевать! Мы не будем ни за что мышами!!! - стали выкрикивать рулониты, - мы лучше сдохнем, чем будем жить, как быдло!

И только Нарада, как побитая собака продолжал стоять в углу, боясь сделать лишнее движение. Неподалеку шарилась причморенная Синильга, жалея своего бомжа: «Господи, на кого он стал похож, бедненький, может и правда, лучше было бы, если бы мы ушли. Ведь он способный, мы бы сами начали свое дело».

 Рядом с беснующимся Гуруном, который радостно со всеми выкрикивал: «Вперед, к Просветлению!», стоял Мудон, так и мусоля в руках тряпку для обуви, которой он должен был мыть Нараду, и призадумался: «Да, просветление - это действительно смерть. Не думал я, что это так страшно, а нужно ли мне все это? Ведь я раньше думал, что Просветление - это что-то такое приятненькое, безболезненное, а сейчас оказывается совершенно противоположное. Мне вроде и без него нормально».

- Эй, Иуда, в последний раз спрашиваю, ты мыться будешь или нет, урод? – уже не могла спокойно разговаривать Элен.

- М-м-м-ожно я письм-мо Рулону на-на-на-пишу? - стал ныть Нарада, - и если он мне ответит что-то такое, что убедит меня, то я останусь.

- Ну, давай, пиши, - сказала Элен.

Нарада забился в угол коридора и стал карябать письмо. Через десять минут он передал его Ксиве, и та унесла его Рулону.

К Нараде снова подвалила толпа распиздяев и начала доебываться:

- Ну че, гандон, пойдешь мыться или нет?

Нарада в это время уже опустился на корточки, обхватил свои костыли руками и уставился в пол.

- Пока ответ не придет, я никуда не пойду, я хочу знать, что на этот счет думает Гуру Рулон, обманываете вы меня или нет, – как робот произнес говноед. Рулониты, угорая и глумясь над шизоидом, на некоторое время расползлись по углам.

Минут через 15 в комнату вбежал, как всегда радостный, Сантоша, у которого, казалось, никогда не было никаких проблем, и закричал:

 - Нарада, держи, читай ответ Мастера.

  Нарада стал читать письмо. Его напряженное рыло стало постепенно расслабляться.

Нарада прочитал письмо и стал прислушиваться к своему внутреннему пиздежу, пытаясь понять, то или не то ответил ему Гуру Рулон. Так или не так он понял. Потом еще раз десять перечитал письмо и, судя по тени улыбки, которая пробежала по его роже, ему полегчало, и он развалился на полу, облокотившись о стену. Закатил моргалы вверх, потом закрыл граблями свою рожу, минуты две так посидел, затем встал, заулыбался, как дурачок, и бодрым голосом заорал:

- Ну ладно, если вы не будете бить, пойдем мыться!

 Все громко заржали.

Гуру Рулон очень тонко чувствовал каждого человека, и даже если человек находился за миллионы километров от Него, Он мог точно определить, какие у него мысли, какое состояние, какие намерения. И Мастер всегда знал, что кому нужно и в какой момент. И часто одной только фразой Гуру Рулон мог сделать человека самым счастливым на Свете!

«Когда я начал наблюдать за всеми процессами внутри себя, то я стал знать все!!! Потому что все люди - машины и, зная основные программы, по которым работают все машины, можно с легкостью определить, как среагирует в следующий момент та или иная машина. А я пробудился, я перестал быть машиной! В этом мое основное отличие от всех людей, - говорил Рулон, - теперь я могу помочь вам перестать быть машинами, если, конечно, вы этого захотите!!!».

Когда Гурун с Мудей повели Нараду в ванную, последний повернулся ко всем на прощание мордой и, состроив глупую улыбочку форменного шизофреника, помахал рукой. Так три долбоеба скрылись в ванной. После столь длительных мучений, Нарада даже не заметил, что его моют грязными вонючими тряпками из-под обуви.

Минут через пятнадцать из ванной стали раздаваться странные возгласы, придурковатый смех, легкие шлепки, удары обо что-то твердое. Толпа рулонитов вновь сбежалась на очередное представление, посмотреть, что же на этот раз выкинет уебище. Когда дверь в ванную распахнулась, из нее вышли употевшие с взъерошенными волосами Гурун с Мудей - мокрые с головы до пят так, что было не понятно, кто кого мыл. Вслед за ними выполз гвоздь программы – Нарада. По пояс голый, в мокрых штанах, он стал вываливаться в коридор, оставляя за собой мокрые следы. На башке у него была белая в цветочек простыня, которой он вытирал голову. Увидев какие-то осатаневшие глаза Нарады, все расступились, видя, что у него явно где-то что-то сместилось. Нарада тем временем задрал резким движением одну штанину, повязал простыню, которая была на башке, как платок у бабки, и стал корчить рожи, то вытягивая, то втягивая губы, то скашивая, то выпучивая глаза. При этом он издавал сначала гудящие звуки, а потом начал истерично ржать.

Вдруг он завыл не своим голосом, потом схватил себя за волосы и начал их дергать, мыча и воя. Потом он начал кружиться вокруг своей оси, завывая, как вурдалак, а потом встал на бошку и начал бешено вращать орбитами. Веселье было неописуемое! Поначалу все даже слегка опешили, не зная, как реагировать – то ли ржать, то ли обеспокоиться за здоровье Нарады. Вдруг Нарада резко замер, а потом заорал:

- Кто я?!!! Кто я?!!!

- Нарада, – сказал Гну и прыснул со смеху.

Нарада никак не отреагировал и, схватив, себя за нос, начал теребить его, тряся башкой вправо-влево. Так он долго тряс себя под общее веселье и улюлюканье наблюдателей. Потом снова заорал:

- Кто я?!!! Кто я?!!!

Затем Нарада принялся выплясывать «яблочко», то садясь на корточки, то вставая, выкидывая ногу вперед.

- Эх, яблочко, да на тарелочке, - пел дебил.

- Слушай, Мудя, а как ты думаешь, может он просветлел? – спросила опешившая от происходящего, как и многие в тот момент, Вонь Подретузная.

- Да навряд ли, - сморщившись от такого поведения Нарады, сказал Мудя, - скорее всего у него крышу сдуло, я вот думаю, он вообще теперь в себя придет или нет?

- Ребята, Нарада либо просветлеет, либо дураком на всю жизнь останется, - сказал Гну и радостно захихикал.

- Боже ты мой, а может Нарада-то правда просвтелел?! - схватилась за голову Синильга и вылупила глаза, не в силах оторвать их от Нарады. - Я его никогда еще таким не видела! - поделилась дура, наблюдая, как Нарада продолжает юродствовать. Он все так же дергал себя за нос, крутил башкой и орал: «Кто я? Кто я?». Затем он подбежал к камере и стал в нее строить разные рожи, высовывая язык и безумно выпучивая глаза. Потом дебил начал подбегать к рулонитам, дергать их за какую-нибудь часть тела и спрашивать: «А ты кто?».

Так же по-дебильному, с задранными штанами и с перекошенным ебальником он подбежал к ненаглядной Синильге и, тыкая ее пальцем в живот, доебался и до нее: «А ты кто?».
- Это же я, Синильга, вы что меня не узнаете, Нарада?! - искренне удивилась Синильга, заволновавшись за здоровье своего бомжа.

- Вот он принц во всей своей красе, любуйся!!! - обратился Гурун к Синильге. - Ты его еще и не таким увидишь. Это хорошо, что он еще спокойный пока, а то ведь бывают и буйные шизофреники.

Бедолага Нарада так переживал за свои яйца, что слегка сдвинулся и, чтобы как-то спастись от собственных страхов, принялся шизовать. Коды он сам понял, шо с ним стряслось, он уже начал выпендриваться, корча из себя скомороха и, позируя перед камерой в надежде, что коды Рулон увидит этот цирк, то скажет, шо Нарада уже просветлел. Но нихуя подобного, ясен перец, не произошло, т.к. Рулон видел, что Нарада просто выебывается.

- Смотри, вот видишь, а ты боялся! – весело сказал Гурун.

- И че я боялся! – довольный ответил Нарада. – Оказывается, совсем нестрашно! – Нарада проявлял явные признаки шизы.

- Ну че, Нарада, помылся? – спросила Элен.

- Да! – радостно ответил Нарада.

- А хуй ли ты ссал и так долго ломался?

- Не знаю, – пожал плечами Нарада.

- Страшно было?

- Вообще не страшно. И че я боялся, - удивленно сказал Нарада, продолжая играть дебила в трусах.

 

Массаж Просветления

 

- А сейчас вы пройдете еще одну практику, которая называется «массаж просветления», - сказала Элен, когда дураки снова собрались все вместе.

- А что это такое? – спросил Мудя.

- А вот раз ты у нас такой любопытный, на тебе мы и покажем. Ложись, - сказала Ксива.

Мудя, пожалев, что вызвался, лег на живот, снял футболку. Три жрицы сели по бокам от спины Мудона и со всей силы, наваливаясь весом, стали сильно сжимать кожу на спине, передвигаясь вперед, поперек позвоночника.

- А-а-а, - заорал от невыносимой боли Мудя, ощущая, как глаза выпазят из орбит.

- Терпи наставник, жрецом будешь, - приговаривая, похлопал его по голове Гну.

- Рулон терпел и нам велел, - сказала Ксива. Мудон покраснел как рак от напряжения, еле сжимая зубы, чтобы не заорать.

«Да, боль в коленях - ничто по сравнению с этим!» - только и успел подумать Мудя. А потом мыслей и вовсе не стало, либо они слишком начали быстро двигаться, либо он уже не успевал их улавливать. А в это время жрицы навалились на спину Муди локтями и стали елозить вдоль позвоночника.

- Я сейчас обосрусь,- подумал Мудозвон, сжав со всей силы кулаки.

- Может хватит, - кое-как выдавил из себя Мудила, - я больше не могу.

- А кто просветлевать-то будет, а? – спросила Элен. - Ты же великий, значит должен быть отрешен от своего тела, - говорила она, мутузя его со все дури по спине, потом по жопе, по ногам. Мудон в этот момент пожалел, что на свет родился.

- А че ж ты Дырку не привез с собой, она бы посмотрела, какой ты великий воин - астрокаратэк, - издевалась чу-Чандра. Она все никак не могла смириться с тем, что Мудя нашел себе очередную юбку, а ее послал нахуй, и теперь чу-Чандра при каждом удобном случае пыталась хоть как-нибудь подъебать Мудона, чтобы ему было очень неприятно, и ей это удавалось.

«Крыса, блядь, ебаная, - бесился про себя Мудон, - мало я тебя мутузил. Была бы моя воля, сейчас бы как въебашил тебе по твоему свиному рылу». Но долго Мудону беситься не пришлось, так как он почувствовал, что делают что-то жуткое с его ногами, то ли пальцы ломают, то ли всю ногу.

- А-а-а, мне очень больно, - орал Мудило. В это время остальные жертвы созерцали это зрелище, со страхом представляя себя на месте Муди. Гурун ходил из угла в угол, пытаясь не показывать свою реакцию. «Я не я, жопа не моя», - вспомнил он полезную в подобных случаях мантру. «Я не я , жопа не моя», - так было легче растождествляться со своим телом.

 «Главное, не поддаваться на образ, главное, не поддаваться, - завнушивал себя Гурун. - Я все вытерплю, ничего страшного нет, я не в концлагере, это же практика духовная!»

 А Нарада в это время весь уже изошелся на говно.

 «А где окно, я хочу выброситься в окно, нет, я не хочу, меня же убьют, изуродуют, искалечат, так же нельзя, - дрожал Нарада. – Ой, мама, я боюсь, - и от страха аж захотел ссать, - а черт, надо же экзамен сдавать, - опомнился он, - нет, лучше потерплю».

 Несколько дискомфортов разом обрушились на Нараду, и он не знал, что делать - то ли попроситься ссать, тогда надо на Синильгу наезжать, а она может обидеться на него. А если терпеть, тогда на массаже может обоссаться, и все будут ржать над ним!

- Эй, Нарада, ты следующий, - прекратила его страдания Элен. В этот момент Нарада больше всего на свете завидовал Муде, так как для него этот кошмар кончился, и он может спокойно дышать, а для Нарады все только начиналось.

- Ой, может, вы не будете так сильно,- стал умолять Нарада, как последний пидор.

- Будешь ныть, будем еще сильнее делать, - обрадовала его Аза. - Давай, быстро ложись, костыль ходячий.

 Длинное костлявое тело Нарады растянулось на паласе. Жрицы так же сели по бокам от скелета и не успели даже дотронуться, как Нарада заорал:

- А-а-а, не надо.

- Ты че орешь, придурок, - осекла его Элен, - мы даже еще не прикоснулись к тебе, урод, а ты разорался.

- А я заранее, чтобы не так страшно было.

Жрицы снова навалились всем весом на спину кащея, стали мять мышцы так, что за несколько секунд кожа побагровела.

- Блядь! – сквозь зубы процедил Нарада. – Ы-ы-ы-ы, - выл урод и стал брыкаться, как уж на сковородке. И так и сяк. Жрицы даже не могли ничего нормально сделать.

- Заебал, урод, - сказала Элен. - Пусть на тебе младшие тогда тренируются.

- Эй, свиньи, а ну сюда! – закричала Ксива.

Из соседней комнаты выбежало шесть девчонок, которые только недавно пришли в Рулон-холл, и каждая практика являлась для них откровением. Для них все было необычно и жутко интересно.

- Сейчас вы будете делать наставнику массаж просветления, - сказала Элен им спокойным голосом, обучая. - Садитесь двое у головы, двое у ног и одновременно начинайте делать такие упражнения, - стала Элен показывать на Нараде движения, от чего он взвыл.

- А-а-а, больно! – орало уебище. Девчонки радостно набросились, подумав: «О, это же Великий наставник, как здорово, сейчас мы будем делать ему массаж, круто!».

И бабы начали, как попало, мять ему спину, ноги, чесать голову. У одной оказались длинные ногти, и она как вонзилась ими в спину дурака.

- Дура, блядь, че ты делаешь, - взбесился Нарада, - больно же!

- Ничего потерпишь, ишь развыебывался, - осекла его Ксива.

- А ты, Катерина, не бойся, просто выполняй практику, - обратилась она к девчонке, которая поцарапала Нараду и теперь уже зашуганная, зачморенная сидела от того, что на нее наорал Великий наставник. Но массаж продолжался. В отличие от Муди Нарада даже секунды не мог нормально лежать, постоянно дергался, психовал, ныл, крутился и причитал, невозможно было что- либо ему сделать. И вот настал момент, когда надо было бить голову. Две девчонки, одна из которых опять оказалась Катерина, начали со всей силы бить по голове Нарады. Тут его терпение лопнуло окончательно. Со всего психу он стал бить как сумасшедший об пол кулаками, а когда кто-то стал бить его по икрам ног, он со всей дури лягнул своим костылем и заехал одной из девчонок прямо по лицу, потом как бешеный, вскочил на ноги и ударил кулаком того, кто попался под руку, и это опять оказалась Катерина, которая сразу не сообразила, что произошло, а, почувствовав боль в животе от удара, заревела.

- Ах ты, сука, что ты делаешь, говно! – бесились жрицы, прибежав из другой комнаты, услышав шум.

- Что, вообще себя уже не контролируешь, козел!

- А ты не ной, – стала учить Ксива Катерину. - Это мать тебя научила нюни развешивать чуть что. Хватит, это тебе тоже практика. Давай, вытирай сопли и начинай злиться.
Катерина, послушав жрицу, всхлипывая, стала вытирать слезы и делать попытки разозлиться и войти в сильное состояние, в котором невозможно зачмориться или расплакаться. Для нее это были еще первые духовные уроки.

- А ты, осел, - набросилась снова на Нараду Элен, - сейчас будешь просить у нее прощения, - сказала она, имея в виду Катерину, - понял?

- А че это я должен у нее просить прощения?

- Ты еще спрашиваешь? - удивилась Ксива. - Кто тебе давал право руки распускать, говно? Давай, проси прощения, быстро!

«Блядь, чего приеблись, чего это я должен у какой-то малявки просить прощения, я че ненормальный? – думал Нарада. - Как это я буду выглядеть?- и он стоял, переминаясь с ноги на ногу, перещелкивая своими пальцами и хмуря брови.- Не, я че, лох? – думал Нарада, - не буду я у этой дуры прощения просить».

- Че ты застопорился, - набросился Гну, - а ну, быстро прощения проси, пока пизды не вломили. Услышав последнюю фразу, Нарада сразу же приступил к выполнению задания. Только подобные запугивания, намекающие о том, что его хлипкое тело может разрушиться от чьего-то большого кулака, моментально активизировали Нараду, и он сразу становился шелковым. Так произошло и теперь - Нарада сразу вытянул свой ебальник, стал по струночке и начал бубнить:

- Ну, прости меня, я не хотел, так получилось.

- Ну все, хватит, - остановил его Сантоша, - иди дальше унитаз драй, хватит тут колом стоять.

- Гурун, давай теперь ты ложись, - прикрикнула Элен.

Гурун, продолжая себя завнушивать, стараясь держаться спокойно и отрешенно, лег на палас и в течение всего массажа не произнес ни звука, только видно было каждую жилку, вену на его лице и лысине, которые появились от напряжения. Но Гурун, единственный, кто стоически вытерпел весь массаж. Правда, когда сказали вставать, он долго врубался, что же произошло. Руки, ноги, голова, спина, - ничего не ощущалось, все просто гудело. Гурун встал как солдат и, не в силах согнуть колени, чтобы ползти, вытянул назад свои лапы и пополз на передних, волоча за собой задние.

 

 

Строевая подготовка

 

- Все, хватит зависать, - дала всем встряску Элен, - сейчас Гну будет принимать у вас экзамен по строевой подготовке. Давайте пошевеливайтесь, ползите все в большую комнату. Гурун попытался прибавить скорость, но только вскрикнул от боли. После трех дней ползанья на коленках ему казалось, что он передвигается на голых костях и при каждом наступлении на колено, он ощущал жуткую боль. Поэтому Гурун стал пытаться встать на носки ног и ладони рук и так передвигаться.

- Что, не приятно? А ну, опустился, - заметила его Элен, - а когда свинил, когда разваливал Эгрегор, не хотел учить рулонитов, искажал истину, тогда приятно было, да? - бесилась жрица.

Гурун изо всех сил пыжился, пытаясь осознать, как он свинил в последнее время, но чувство важности все-таки давало о себе знать, хотя уже не так сильно как обычно, так как трехдневное голодание и ежедневные часовые разминки делали свое дело.

«Эх, только бы выдержать, только бы выдержать, - думала в это время Вонь Подретузная, так же ощущая боль в коленях, - ведь когда-то же это кончится все равно, только бы не сбежать, ну, Гурун здесь, значит, я пока буду тут, а потом посмотрим».

Никаким осознаванием здесь даже не пахло. Каждый думал о своих гнилых планах. Настолько деградировали, что уже не могли просто радостно принимать. Итак, началась веселая строевая. Гну вальяжной походкой прошел через зал, уселся в кресло и начал небрежно, даже как бы нехотя, давать команды:

- Эй ты, Нарада, а ну вставай в тот конец комнаты.

«О, классно, начало мне нравится, - подумал Мудон, видя, что Нарада встает с колен, - видимо строевая все-таки будет проходить на двух лапах, а не на четырех, вот это кайф», - обрадовался Мудила раньше времени. Нарада тем временем пытался выполнить команду «смирно». Его слишком длинное и худое тело никак не хотело выпрямляться, заваливаясь, то влево, то вправо, то вперед, то назад.

- Эй, ну хватит тут березку изображать, - поучал Гну, - а теперь на месте шагом марш, ать- два, левой, левой.

Только было Нарада хотел начать маршировать, как обнаружил, что ноги не хотят никак разгибаться.

«Ой, что это со мной, как-то мне не по себе», - думал Нарада. Вдруг он почувствовал, что хочется опуститься снова на колени. Уж настолько привык. Нарада сделал новую попытку шагнуть вперед, но когда он стал заносить левую ногу, длинное тело покачнулось, левая нога заплелась о правую, и Нарада чуть не ебнулся об пол, чем вызвал бурное веселье.

- Нарада, смирно, - сквозь смех снова выговорил Гну.

Длинное неуклюжее тело вновь стало пытаться выпрямиться.

- Шагом марш! - последовала следующая команда.

Нарада, еле переставляя ходули, стал маршировать, если это можно было так назвать.

- Ну ты, вперед-то продвигайся, долбоеб, - гнал его Гну или у тебя ноги к полу приросли? Нарада стал кое-как перемещаться вперед, по-прежнему выбрасывая скрюченные ходули, но все никак не мог понять, куда же деть руки, они разлетались в разные стороны, и он никак не мог их пристроить. Следующим должен был маршировать Мудя.

- Мудя, смирно, - скомандовал Гну.

Мудон кое-как встал на ноги, с хрустом распрямляя колени.

«О, нихуя себе, какой я оказывается высокий, - удивился он, - аж голова закружилась».

- Вы че все как пьяные, даже в стойку «смирно» не можете встать? – разбесился
Гну, - да, тоже мне, наставники Великие. Хоть бы маршировать поучились, а то Наполеоном-то каждый горазд себя мнить, шизоиды.

- На-ле, на-пра-во, кру-гом, ша-гом марш, на месте стой, - отдавал команды Гну.

Мудон не успевал доделать одну команду, как уже звучала следующая, и он долго соображал, где лево, право, что такое - «марш», «стой», и при этом постоянно ударялся о рядом стоящий шкаф. Потом опять очухивался, пытаясь услышать новую команду.

«Ох ты, может это практика на отключение внутреннего диалога», - подумал Муд.

- Ну все, хватит, клоун, - остановил его Гну. – Давай, кто там следующий?

А следующими шли лица женского пола. Первой выперлась Синильга. Как девочка-дюймовочка, она продефилировала мимо Гну, виляя задницей.

- Слушай, Синильга, ты не на панели, давай маршируй. Синильга сделала новую попытку маршировать, но получалось у нее это как у коровы летать.

- Синильга, на-ле-во, - скомандовал Гну.

- Хи-хи-хи-хи, - ржала как придурошная Синильга и, пританцовывая, повернулась вправо, расставив руки в стороны.

- Синильга, руки вдоль тела, собранней, - уже жестче командовал Гну. - Ты не на танцульках. Но Синильга не могла врубиться, что от нее требуется.

- Ну вы и свиньи, - сказал Нандзя, обращаясь к наставничью-дурачью, - уже элементарные команды не можете сделать, ни на что не способны.

 

***

     На следующий день вновь состоялся костер, где Рулон поведал ученикам о великом невежестве матери:

- Чтобы мы могли что-нибудь в жизни достичь, мы должны отбросить мамочкины принципы, и тогда перед нами откроется весь мир. Мамочкины принципы – это как гнилая кость, за которую мы хватаемся, и из-за нее не видим весь огромный бескрайний мир. Сидит какая-нибудь дура где-то в коммуналке, срабатывается до костей и тихо радуется, что мамкино сбывается! Это страшно! Мать меня учила в детстве: тот чего-то достиг, этот чего-то достиг, потому что он пожертвовал какими-то принципами. Я думал: «И я тоже пожертвую, только какими принципами, надо узнать». Долго думал, гадал, изучал людей и понял, что это как раз принципы, которые нам внушила мамочка.

Что это за принципы? Например, что мы должны учиться в институте. Это самая большая дурость – учиться в институте, потому что там ничему нормальному не учат, там нас делают придатками к машинам, к станкам, ко всяким автоматам, и то плохими, потому что практически никто ничего не умеет. Плохими придатками, которых потом еще надо долго переучивать. Второе – это создание семьи с бомжом, алкоголиком. Мать сказала: «Первый встречный, который к тебе подойдет, зэчара откинувшийся, пьяница, дурак, маньяк – это и есть принц, твое великое бесконечное сча-а-а-а-стье, - кривляясь и изображая бомжей-алкоголиков, говорил Рулон. - Все это - большая жопа! – жестко и однозначно выкрикнул Просветленный. - И этот бомж – есть первая гнилая кость, за которую мы хватаемся и из-за которой ничего больше не видим. А вторая кость – это выпиздыш, гнилая, отвратительная, абсолютно ненужная, - корча самые страшные рожи, показывал Рулон свое отвращение к мышиной завнушенности, - которую мы должны отбросить, чтобы перед нами открылся огромный мир: Рио-де-Жанейро и замки на островах. Все будет у тебя, только кость отбрось, мамкины принципы отбрось, и все у тебя будет. Хитрощелая не могла сейчас приехать к нам и отдыхать, просто отдыхать, чисто отдых. Приехал, отдохнул, потом поехал в Рио-де-Жанейро или еще куда-нибудь, но человек не может приехать сюда! Почему он не может приехать сюда? Потому что он думает: «Есть тут бомжи, нет тут бомжа?» - при этом Рулон крепко вцепился в подлокотники кресла, выпучил глаза, подал корпус вперед и с отождествленной физиономией стал вертеть всем телом то влево, то вправо, словно действительно искал бомжей. Рулониты покатывались со смеху.

«Господи, как все это смешно и глупо, - подумала чу-Чандра, - но в то же время горько от того, что осознаешь, что эта программа поиска бомжей настолько сильно сидит в тебе, буквально в крови, что вроде умом ты понимаешь все это дерьмо, но продолжаешь по-собачьи преданно заглядывать в глаза каждому ублюдку. И я ведь даже представить себе не могу, чтобы я была совсем одна, чтобы со мной не было рядом какого-нибудь ублюдка. Вот когда Мудя под боком, тогда все в порядке, хорошо, спокойно, но как только встает опасность, что я могу его потерять, так сразу же начинается сильное беспокойство, и я даже ночами могу не спать, буду его пасти».

- Диллема нелепая! Какая разница, есть он или нет? – бесновался Рулон, высмеивая всех дур, живущих мамкиными сказками. - Здесь солнце, море, отдыхай, зачем тебе думать? Вот, арбуз ешь. Зачем этот бомж нужен? Это же смешно. Просто отдохни, чисто отдых. Человек не может приехать отдохнуть, но если ему сказать, что где-то на крайнем севере, у старых зэков, просидевших 40 лет в тюрьме есть свободный бомж, человек как туда ломанется и будет жить там в глухомани без света, с лучиной. Печь топят, воду носят, дрова рубят - это основная мамкина задача.

«Но ведь главное - это любовь, - задумалась завнушенная овца Пухлогубая, которая еще была совсем новенькой в Рулон-холле и плохо въезжала в тему. - Конечно, ведь это так здорово, когда женщина может ради любимого пойти на такие героические поступки. Вот как жены декабристов. Это же идеал женщины, как можно над этим смеяться?» – мечтательно закатив глаза, думала мамочкина дочка.

- Проснись, ты серишь, - ебнул ее по кумполу Гурун, прочитав на лице мамкины мысли, а про себя подумал: «Вот он - наглядный пример зомби, хотя такая хуйня ведь в каждой бабской репе, но этой повезло, что она встретила Просветленного Мастера, у нее появился шанс раззомбироваться, только захочет ли она этого…? Будем проверять».

 - Но нет, мы так делать не будем! – бесновался Гуру Рулон, заряжая учеников своей яркостью, неординарностью и неудержимой энергией, наполняясь которой они ощущали в себе силы и стремление отбрасывать все программы и ломиться вперед к просветлению.

- Мы все мамкины принципы отбросим, бомжа-дурака, зэчару оставим и поедем в Рио-де-Жанейро. Перед вам сразу откроются все двери.

 «С каким невыразимым наслажденьем

Пес гложет человеческую кость,

Без мяса, склизкую, покрытую червями.

Казалось, что приди сюда Гуру Рулон,

То Хитрощелая и не взглянет на него.

Ничтожество того, чем он владеет,

Ничтожному увидеть не дано», - очень эмоционально процитировал Рулон мудрый стих, как вывод ко всему вышесказанному.

- Осел что-то хотел иметь свое. Все свое, свое, и ничего не получается своего. И поэтому мы поедем в Рио-де-Жанейро, потому, что мы не хотим иметь что-то свое и, поэтому, нам будет принадлежать весь мир! Весь мир у наших ног, потому что мы не хотим иметь что-то свое, какую-то гнилую кость, которая будет застилать нам весь прекрасный, огромный, необъятный мир! Это гнилая кость в виде грязного пьяницы-бомжа, в виде урода-ребенка и в виде желания иметь что-то свое! – еще с большей эмоциональной силой стал бесноваться Просветленный, пытаясь донести до учеников – долбоебов истину, которую они очень плохо еще всасывали.

- ОH- YE- YE!!!!

- Круто!!! – включились рулониты.

А Гнилой харчок так разрадовался, что от бурных эмоций аж ебнулся со стула, залетев мордой в торт, чем создал еще большее веселье.

- Я тут узнал, что есть тропа Трояна, - продолжил Гуру Рулон, когда шум немного поутих. - Там Шудой тоже решил учиться. Он насмотрелся фильмов, как один валит толпу, и ломанулся туда. Но такая способность у этого человека от рождения. И от рождения у человека может быть много способностей: Ванга что-то видела, этот кого-то валит, Золотов гипнотизирует людей - но эти дары от рождения. Он никому это не может передать; он сам не понимает, как это у него получается. И такая способность бессмысленна, она нам не нужна, а Шудой ей обольстился. Во-первых, он никогда и ничему не научится. Потом я представил мою бабушку. Например, она умела бы левитировать. И что бы она делала с этой способностью? Она полетела бы моему отцу за пивом, - эти слова Рулона словно удар граблей промеж глас прояснили затуманенные мозги учеников и, поражаясь такой нелепости и восхищаясь в очередной раз тому, насколько Просветленный все видит реально, все затащились.

- Понимаете, какую бы способность человек ни обрел, он не сможет ей воспользоваться, пока в его мозгах мамкина программа, например, что он должен прислуживать своему престарелому сыну. Такая программа у моей бабушки. Престарелый сын до 70 лет сидел у нее на шее. Раз прислуживает, куда использовать левитацию? Сыну за пивом. А если бы бабушка сквозь стены могла проходить, ей бы это тоже здорово помогло. Когда сын с ножом за ней бегает, в самый раз использовать чудесные способности.

Рулониты не могли остановиться от распирающего смеха.

- Видите, если у человека нет ума, то он и не может нормально использовать способности. Значит, единственная способность, которую нам надо обрести – это ум, которого у нас нет. Вот если мы обретем ум, тогда мы без всякой левитации не полетим за пивом нашему сыну или мужу. Марианна бы никому за пивом не полетела. Без всяких левитаций она могла быть человеком. Если дурака обучить левитации, он также и продолжит свою дурь и полетит за пивом, еще куда-нибудь полетит, но только не туда, куда надо. Поэтому нам все эти способности ни к чему, нам нужно обрести ум, тогда мы будем как Марианна действовать и не побежим бомжу за пивом, за сигаретами, а добьемся в жизни всего, как Марианна и будем жить в Рио-де-Жанейро, в который стремился Остап Бендер.

«Ни хера себе, какая истина сегодня нам открылась, - загрузился Мудя, - а я ведь тоже все по сверхспособностям разным прикалывался: то третий глаз старательно пытался открыть, а зачем? Чтобы знать, какой билет на экзамене попадет, то сквозь стены хотел научиться проходить, чтобы от хулиганов прятаться, а погань моя хотела третий глаз расколупать, чтобы за отцом следить, где он и с кем и, если что, вовремя ему яйца отрезать. Да-а-а, глупость людей безгранична и только Просветленный Мастер может разобраться во всем этом дурдоме».

«А я-то думала, почему многие люди старательно делают разные практики по раскрытию способностей, и у них ничего не получается, - снизошло озарение на чу-Чандру, - а оказывается, просто цели у них слишком низкие и ничтожные, Бог это видит и не дает человеку эту способность».

- Люди не верили, что мне сопутствует безграничная удача, - тем временем продолжал Рулон, разойдясь не на шутку, - Когда открылась секция йоги на 10 человек, они говорили: «Уходи, какая йога, надо идти на завод, в литейный цех! Я говорю: «Да вы что, какой цех, какой завод. Передо мной будет весь мир!» Никто не верил. Потом буквально через четыре года мы вышли на всесоюзный уровень. Теперь мы выходим на мировой уровень. А Сергей, который со мной все начинал, что делает? Он стоит на барахолке. Почему он стоит на барахолке? Потому что в нем мамкины принципы. И вот раздался чудесный звонок Сергею, мы пригласили его к себе отдыхать, чисто отдых. Арбузы, черешня, которую мы тогда ведрами набирали и отождествленно ели, ничего не видя по сторонам. Сергею говорим: «Приезжай». А он: «Ну нет, как же я оставлю барахолку, там я торгую трусами, я меньше продам на двое трусов, на что будет жить моя семья». Вот такие рассуждения дебила. Пошли ты к черту семью, приезжай, просто чисто отдых, прижился бы, здесь хорошо, у младшего брата пристроился бы! Но нет же, там у него семья, как он ее оставит? Не может ее оставить. Он должен был схватиться крепко за прибрежные камни, чтобы жена не утащила, и дышать, и дышать. Но нет, он на барахолке стоит. Вот это мамкины принципы. Наша разница с ним в чем? Два брата, вроде одинаковые – у него голова и два уха, у меня голова и два уха, все одинаково, только волосы разные и нос у меня подлиннее и все, понимаете. Но у меня-то есть ум, а у него ума нету. Еще мне мать говорила такое: «Есть люди, у которых есть ум, поэтому у них все в жизни получается». Я долго думал и выяснил, что у других действительно нет ума, а есть просто память, куда мать вдалбливает свои установки. А ума не существует.

У Хитрощелой еще нет бомжа, но она думает: «А вдруг я приеду в Рулон-холл, а там не будет бомжа, а дома хоть пьяница сидит. Пусть пьяный, пусть зэк, пусть с ножом за мной бегает, но зато мое». Жадная такая мысль. И вот эта мысль ей мешает. Ну, приедь на два месяца, просто отдохни, но Хитрощелая говорит: «А потом я на работу не устроюсь, опять все сначала начинать?» А что начинать-то сначала? Бомжовскую жизнь сначала? В любое время! А вот отдохнуть тебе могут помешать, жить шикарно во дворцах – тебе могут помешать. А в бомжовской жизни тебе никто никогда не помешает, она всегда будет с тобой – все заводы, все фабрики, все пьяницы под забором - все твое. Вся бомжота - вся твоя, найдется, за кем говно везти. Так что ничего мы не можем потерять, кроме цепей, которые мамка надела, кроме сказки о счастьице с пьяницей, прощелыгой позорным, который первым подойдет, - бесновался Гуру Рулон, видя, что многие из присутствующих не хотят воспринимать истину, упорно держась за мамкины принципы.

- Как-то Марианна сидела с Санчо и с Рулоном в кафе. Сидят такие двое школьных чадоса и Марианна с подружкой, шикарно одетые. Подходят к ним бритые мужики с золотой цепочкой. А Марианна говорит: «Мы заняты». Почему? А потому что первый к нам подойдет не тот, кто нам нужен. И Марианна всегда выбирала сама. Смотрит: «А, вон чадос там бегает, давай бабки с него собьем. Вот это то, что нам надо. Нормальный человек к нам первый еще и не подойдет, мы сами должны к нему подходить и делать тест Люшера - «Бабки доставай». Любовь измеряется тем, кто тебе и сколько дает бабок. Потому что пиздеть, что вас любят может любой пьяница, он даже не видит, кто перед ним стоит, а говорит: «Я тебя люблю». А зэки на веках себе выкалывают: «Я тебя люблю» с закрытыми глазами. Так вот, слова «я тебя люблю» может вам сказать любая бомжата, пьяница, зэчара, которая дома не видит вас. Зэк откинулся с тюрьмы, надо ему вписаться у кого-то. Он всем говорит: «Я тебя люблю, я тебя люблю», больше-то ему дать вам нечего, что ему остается? Только мозги выебать. И раз так, уже вписался.

«Но ведь Нарада мне покупает булочки, - стала оправдываться во внутреннем диалоге Синильга, - значит, он меня любит, хотя, конечно, это не его личные деньги, а Эгрегорные, ну ничего, он сейчас учится», - думала так Синильга и не подозревала, что в ближайшее время им предстоит остаться нос к носу с Нарадой и драться за объедки, собранные со столов разных баров и пивнушек, где она устроилась в последствии уборщицей.

- И вот был такой Пушкаш, - тем временем рассказывал Гуру Рулон, - он не знал, куда вписаться, ни кола, ни двора, ни копейки. Ну и пошел всем говорить: «Я тебя люблю». Нашел себе с квартирой какую-то, вписался и там с ней сидел. Вот так наркота вписалась, всем говоря «Я тебя люблю». Это ничего не значит. А вот если вам кто-то дает деньги, то вот этот человек вас любит, как Марианне. «Ну, дай пачку денег», и он дает, значит, любит. Значит, он не просто пиздобол, который какие-то слова всем подряд говорит, кто там клюнет на него, высматривает. А человек реально что-то дает. В этом заключается тест Люшера. Нам теперь лапшу на уши не навесишь, мы в слова не верим. Башли выкладывай живо. Немедленно приходите с деньгами. Мать не учила, да, такому? – спросил Мудрец, посмотрев на всех учеников.

- Нет, Гуру Рулон, мать сроду такого не скажет!

- Да эта дура никогда бы до такого не додумалась!

- Кроме говна ничего не могла посоветовать!

Раздавались ответы рулонитов.

- Но вот это - единственная реальность жизни. Теперь мы ее знаем - сказал Рулон, откусив большой спелый персик, а потом продолжил.

- Как-то мы смотрели фильм «Бесприданница», как красивая девушка вышла замуж за почтмейстера из своей деревни. Потому что она слушала мамочкину дурь, что нужно обязательно выходить замуж. А зачем это надо? Он такой маленький, противный, мерзкий, но зато он первый подошел. А че ему еще было делать? А там такие купцы нормальные, богатые, с большими пачками денег ездили. И один из них говорит ей: «Хватит, сколько ты с говнюком будешь возиться, поедем-ка в Париж. Для меня невозможного мало». И под конец все-таки она понимает, что нужно ехать уже в Париж, что хватит тут в деревне сидеть и рассуждать о квашеной капусте, сидеть с этим маленьким, противным почтмейстером. Но почтмейстер схватил пистолет, поехал и выкрикнул: «Не доставайся же ты никому», и убил ее. Вот так. Потому что только такое говнючье за нас цепляется, клещи энцефалитные. А Сантоша у нас молился Будде. Он говорил: «Почему наша семья так плохо живет? Когда наша семья будет жить богато? Молился, и потом у Сантоши все появилось, теперь он во дворцах отдыхает.

И рулониты обернулись на Сантошу, радостно пожирающего вкусное мороженое со свежими фруктами.

- Потому что Будда услышал его молитвы, - радостно продолжал Рулон. - А у моей бабушки по материнской линии было 6 детей, а потом подвалил муженек еще с 6-ю своими - вот такое семейство огромное в послевоенные годы было, нищета, пухли с голоду, потому что никак не могли научиться не кончать, чтобы не плодить нищету. И вот бабушка молилась Христу, видимо, потому что о Будде она не знала. Она говорила: «Господи, ну почему же мы так плохо живем, ну, сделай так, чтобы мы хорошо жили». И вот Бог ей кричит: «Оставь детей, оставь мужа, поезжай в другое место, начинай новую жизнь, отдыхай, найди богатого бая, пристройся к нему, сядь к нему на шею, мамкино забудь все». Но она думает: «Ой, что это, наверное, черт шепчет, это не Бог». И не послушала, что Бог ей говорил. А потом жаловалась: «Нет, не верьте, Бога нет. Вот я молилась, и он мне не помог». Так в Бога верить мы не будем! - не успокаивался Гуру Рулон, высмеивая людской маразм.

- Да что может знать мать, если она даже не знает, как одеть гандон, если она не может обучить дочь, что самое главное – это презерватив, и ты должна это знать, иначе бомжи на тебя нападут, тебя будут трахать, а ты потом будешь делать аборты, мучиться и проклинать их. Ты будешь рожать, будешь делать аборт – это самое страшное. Поэтому, дочь, самое основное - это презерватив. Вот, на тебе морковку, будешь учиться надевать презерватив на морковку. И когда к тебе подойдет пьяный бомж и будет че-то с тобой делать, ты с ним не водись, а посмотри, у кого есть деньги. И скажи: «Ну, ладно, ты мне должен подарить то-то и то-то, потому что иначе я как с тобой буду, если ты мне не подарил золотые цепочки, сережки, кольцо. Ну, мало ли что ты мне говоришь, что ты меня любишь. А если ты меня любишь, тогда дари, докажи, что ты действительно не врешь мне, как некоторые пьяницы». И когда они купили вам золотые огромные цепи, большие сережки, такие цыганские, такие здоровые из чистого золота, с бриллиантами, тогда вы ловким движением руки раз, не умеющему еще не кончать, надели гандон и вперед, тогда вам будет хорошо, - весело проводил ликбез Рулон, наглядно показывая, что и как нужно делать.

«Вот это пиздец, даже как гандон одевать на хуй и то Просветленному Мастеру приходится учить», - прикалывался про себя Гурун.

- И вот этому вас мать должна была научить, но она прожила всю жизнь и не научила, как презерватив на морковку надевать, и словом даже обмолвиться об этом боялась, тоже мне «умная», «добру» она учит. А что она знает? Мы узнали, что Пухлогубая не знала даже, чем отличается молофья от спермы. А ведь это основное знание, чем это все отличается, и мать должна была эти самые примитивные вещи рассказать, это же не парабрахман, не атман, ни что-то сложное, просто надо было научить дочь полезному. Нет, разве она научит таким нужным вещам? Она будет только засирать мозги своей средневековой дуротой о принцах, о каком-то счастьице, о том, что мы должны срабатываться. Ни разу ведь не сказала: «Вот ты, дочь, маленькая пока, тебе три года, я тебе есть не дам, как Марианне мать говорила, иди, побирайся по соседям, вот сейчас будешь работать, приноси деньги. А когда ты вырастешь, станет тебе лет 16, ты работать больше не будешь, найдешь себе богатых баев, с большими такими пачками денег, сядешь к ним на шею, и начнешь уже отдыхать. Вот такую мать мы могли бы хоть немного считать умной, которая прожила жизнь, которая поняла, как ее надо жить и теперь учит дочь. Или, если мать совсем ничего не понимает, она бы сказала: «Ты знаешь, дочь, я - полное невежество, я вообще в жизни ничего не понимаю, и жизнь прожила как за пеньком обосралась. Ты, дочь, меня не слушай, и как я никогда не делай. Как жить, Бог знает, иди, может, тебя на улице научат, а я не знаю, как надо, поэтому я врать тебе не буду, мозги не буду парить, сама живи, как знаешь, но как я не делай». Вот такую мать мы могли бы уважать. Ну, сама дура, ну, хотя бы она призналась сама в этом, чистосердечно. И мы думаем: «Ну, дура мать, ну, ясно, что там, но она говорит: «Я же умная, я же прожила всю жизнь». И не может нам вот этих самых элементарных вещей объяснить, но что тогда дальше она может нам объяснить. Это уже примитив, примитивней некуда. Но сколько я не выяснял, а я уже пишу диссертацию докторскую на тему «Мамминизм в России» на эту тему средневекового невежества. У нас стыкуются в космосе корабли, а мать является настолько тупой, настолько невежественной, дурной, что даже не может объяснить, что такое презерватив и как им пользоваться. И где-то в подвалах, где-то в школе нас учат там сверстники. Кто-то где-то читал, слышал что угодно, но только не мать нас всему обучает. И это страшно. И Вам Великое счастье и удача, что вы прочли книгу «Путь дурака». Это настоящий учебник знаний. И первое, о чем мы должны знать, это о невежестве матери!!!!», - завершил Гуру Рулон и под общие аплодисменты и радостные возгласы вместе со своим сыном – котом отправился на «заслуженный отдых», а рулониты перешли к практической части обучения.

- Веселье продолжается! Сейчас на арену цирка выходят Нарада ебучий и Мудон – поникшие яйца, - торжественно сказала Элен. Под хохот, крики и улюлюканья два долбоеба с выпученными от страха глазами и трясущимися коленками, медленно перебирая своими ходулями, продвигались на арену, как на смертную казнь. От такого зрелища толпа рулонитов взорвалась еще большим смехом и криками:

- Давай, Нарада, не ссы в трусы!!!

- Мудя, не позорь род, расслабь яйца.

 «Все кончено, а может еще не все…? – крутились ничтожные мысли в тупой репе Мудона. - Может я еще могу сбежать…а нет, не получится, - подумал он, оглядев огромную толпу рулонитов (человек сто), которых очень забавляло это зрелище. Поняв безысходность ситуации, Мудя ощутил что-то теплое, стекающее по его ногам. – Ой, блядь, дак я обосрался, - с ужасом догадался дебил. - Главное, чтобы теперь никто не заметил, - подумал он и судорожно стал ловить вытекающее говно, - ну, зато в туалет сходил без экзамена», - хоть одну утешительную мысль нашел Муд.

- Ну, давайте быстрей, уроды, костылями-то шевелите, - бесились жрицы.

Когда два гомосека наконец оказались друг напротив друга, их рожи выражали сразу все эмоции, которые только могло изобразить человеческое лицо: Мудя стал беспрерывно моргать, передергивая левой щекой и дрыгать правой ногой так, что она подлетала и попадала как раз в задницу. Нарада, открыв глаза и рот, так и не мог сдвинуться с места. За одну секунду его лицо становилось то красным, то зеленым, то серым. Под ногами образовалась большая лужа мочи, зубы сами собой застучали: «Кошмар, караул, что они со мной хотят сделать, да как они смеют все ржать надо мной!» - бесился Нарада вместо того, чтобы начать придуриваться и быть адекватным ситуации.

- Ну что, гомосеки, поголубили и будет, а теперь махаться давайте! – глумясь, сказал Гну.

 «А-а-а-а, драться, - охуел Мудон. - Я ….с Нарадой драться?!!!! Ой не-е-е-е-т, я боюсь, ведь мы же друзья, ой, мама, роди меня обратно. Да, кажется, я влип конкретно, в школе-то меня мама защищала, мама-а-а». Нарада был явно тоже не из храбрых.

- Ну, вы и уебища, - с презрением сказал Гну. - Фу, говно, давайте, начинайте, ну, ссыкло, врежь ему по морде, - подзадоривал Гну, входя в жуткий азарт.

Для меньшего страха дуракам выдали боксерские перчатки, которые они кое-как напялили, перепутывая от волнения правую с левой.

«Что же делать, что же делать?» – метался Мудя и стал еще больше передергивать мордой, потом решил сесть на колени,

«О, сидя не так страшно», - сделал он открытие.

«Все, буду сидеть и ждать, что же произойдет. Нарада, наверное, чувствует то же самое, что и я. Но я первый не буду начинать, вот если он меня ударит, тогда я ему отвечу. Эх, на этот раз «шапка-невидимка» подкачала».

 Нарада в это время переминался с ноги на ногу и размышлял: «То ли тоже сесть, то ли сверху начать лупить Мудона, а вдруг он меня в усмерть забьет, ой, страшно!»

- Эй, говнососы, давай, начинай, просветление близко, что так отождествились, Рулон терпел и нам велел, - раздавались возгласы.

Тут Нарада почувствовал в себе каплю храбрости и аж на шаг приблизился к Муде и как замахнулся…, но промазал, костлявые грабли пролетели в метре от ебальника Мудозвона, который так и обмер, чуть не потеряв сознание от охуительного страха, который навязывало болезненное воображение. Мудя вжал голову в плечи, Нарада приблизился еще ближе, еле устаивая на дрожащих костылях, и последовал еще один замах граблей под взрыв аплодисментов бушующей публики. На этот раз краем перчатки Нарада таки задел кривой шнобель Мудона.
- Ах ты, с-с-ука, - заговношился Муд. - Я тебе покажу, пидор, - стал он выражать жалкое подобие ярости. – Ах ты, урод, ща я тебе покажу! - Муд хотел- было встать с колен, но обнаружил, что ноги жутко затекли и отказываются вставать.

Нарада, увидев разъяряющуюся харю своего голубого дружка, весь затрясся, чем вызвал еще большее веселье. Муд, кое-как вставая на ноги, стал метиться в узкослепленный ебальник Нарады. И в самый ответственный момент копыта подвернулись, и рука Мудозвона пришлась как раз в повисшие яйца Нарады.

- А-а-а, - раздался истошный крик пострадавшего, и от нестерпимой боли Нарада подошел к Мудону и в приступе гнева стал одной рукой толкать его на бортик арены, а другой поддерживал ноющие яйца. Муд от толчков свалился и кубарем стал катиться к бортику. Веселью не было предела.

- Нарада! Нарада! Нарада! - бесновалась толпа.

- Фу, Мудя, ушуист хуев, давай, врежь, ссыкло.

Муд, ошарашенный, не мог врубиться, что с ним, где он. Потом вспомнил, что он должен драться и стал бессмысленно махать кулаками, лишь бы его братец-гомосек не забил его. В один миг хуев ушуист забыл от парализующего страха все приемы и только успевал уворачиваться. Нарада со своими длинными граблями все не туда попадал, сваливался, опять вставал и снова падал. Все это было похоже на сымпровизированное представление двух клоунов. Зал покатывался со смеху, а долбоебы думали о том, как бы побыстрей закончился весь этот кошмар. Но веселье продолжалось. Настолько они стали закостенелыми в своей ложной личности, что не могли посмеяться над собой, подурачиться. Чу-Чандра, вылупив и без того большие шары, не могла поверить своим глазам, увидев ничтожество Муди: «Ебаный карась, и вот с этим уебищем я возилась, с этим трусом, ссыклом. Фу блядь, говно!».

- Нарада, бей его, бей урода, - разорялась чу-Чандра.

«Как я могла быть с таким ничтожеством, так это же не человек. Вот пусть теперь Подстилка ему жопу лижет, а с меня хватит, мне с таким говном даже срать рядом противно».

- Получай Мудила, - взорвалась чу-Чандра и со всей дури захуярила кусок торта Мудону в ебальник. Торт пришелся прямо на лупы Мудона и на мгновение придурок ослеп. Перестав ориентироваться в пространстве, Мудила стал шарахаться из стороны в сторону, зал покатывался со смеху…

А в это время хитровыебанный Гурун, переодетый в женское платье с фартуком и с косынкой на плеши, улыбался так с голубизной и подбадривал ребят мерзким фальцетом:

«А спорим, не подеретесь, хи-хи-хи, спорим, не подеретесь», - подъебывал Гурун, расхаживая вокруг дураков, жеманничая, строя глазки и манерничая, обнажая свои кривые зубы так, что зловоние, исходящее из его рта, наповал сражало вблизи стоящих.

Наконец, зенки Мудозвона стали кое-как пробиваться сквозь сладкий слой крема на его ебальнике и, особо не разбирая кто где, стал неуклюже размахивать лапами, чтобы отомстить своему обидчику. Но Нарада оказался сзади, и увесистый удар обрушился на рядом стоящего Гуруна. У того звездочки из глаз так и посыпались.

- Ой, ребята, вы уж полегче, - дрожащим голосом забормотал Гурун, поднимая трясущимися руками подол своего хитросварганенного из мешковины платья, чтобы не ебнуться харей в пол.

- Ребята, давайте жить дружно, - продолжил он слащавым голосом.

 

 

Урок «семейного счастья»

 

На следующий день утром в зал, как обычно, завалили Гну и Нандзя, чтоб похавать. Три ползающих хуя – Гурун, Нарада и Мудя приступили к своим обязанностям и стали кормить их. В это время в зале тусовалась Синильга и разбирала какую-то кучу тряпья.

- Ну че, Синильга, ты поняла, что в семейке тебе житья не будет? – спросил у нее Гну.

- Поняла, - торопливо ответила Синильга, боясь, что ей опять че-нибудь устроят.

- Смотри-ка, поняла, - хитровато усмехнулся Гну.

- Плохо поняла, - нарочито мрачно произнес Нандзя, обгладывая куриную лапу. – Если поняла, о чем сейчас замечталась?

- Ни о чем, - сказала Синильга, не понимая, шо лезет в залупу.

- То-то у тебя взгляд мутный, - прикололся Гну.

- Ты знаешь, что с тобой муж будет делать? – спросил Нандзя.

- Знаю, - Синильга была в растерянности.

- Нихера ты еще не знаешь, - злобно произнес Нандзя. – Ну-ка быстрее шевелись, сука! – вдруг заорал он. Синильга засуетилась быстрее.

- Быстро тащи сюда варенье! – заорал Гну.

Синильга поползла в кухню за вареньем. Коды она вернулась, ее встретили уже вошедшие в раж Гну с Нандзей:

- А! Скотина! Притаранила! Хуй ли так медленно шевелишься! Ща как вломлю тебе! – глумился Гну.

- Н-на тебе, сука! – заорал Нандзя и с силой швыранул в Синильгу косточку.

- Ха-ха-ха! – заржал Гну и тоже захуярил в нее обглоданную кость.

Синильга запуганно забилась в угол комнаты и не знала, че ей делать.

- Ну, давай, мечтай теперь о принце! О семейном счастье! – бушевал Гну, забрасывая тупую куклу костями и объедками. Нандзя активно помогал ему.

- Вот оно, семейное счастьице! П-па-лучи!!!

- Нравится, сволочь?! Об этом ты мечтала, свинья?! Ну-ка быстро неси нам чай, и не дай бог ты, сука, задержишься!

Синильга пулей попиздила снова на кухню, а когда вернулась с чайником и заваркой, ее встретил град костей и корок и глумливые вопли Гну и Нандзи, исполнявших роль «любящих» супругов.

- Ты че, скотина, еле шевелишься?! – дико орал Гну.

Синильга не знала, куда деваться от «семейного счастья» и сразу двух принцев, неожиданно посланных ей Небесами, и только носилась туда-сюда, как угорелая. Мечтать уже было некоды.

- Вот, смотри, свинья, вот оно – семейное счастьице! Давай все быстрее делай!!! Ха-ха-а-а!!! – бесился Гну. – Мечты сбылись, ха-ха-а-а-а!!!

- Это тока начало! – обрадовал Синильгу Нандзя и схватил тапок, т.к. кости уже кончились. – Ну-ка убирай все с ковра, с-сучара! – заорал он и запузырил в нее тапком.

Гну, не долго думая, запиндюрил второй тапок. Оба тапка приземлились точно Синильге на бошку. Взмыленная обладательница охуенной дозы «семейного счастья» забилась в угол и не знала, че теперь с ним делать.

Вечером Гурун, предварительно переговорив с Азой, подвалил к Нараде, шепнул ему на ухо: «Слышь, тебя, кажися, собираются по-настоящему отпиздить. Я тут краем уха подслушал разговор, и сразу съебался». В следующее мгновенье Нарада стал похож на смертника на электрическом стуле, потому шо точно так же интенсивно затрясся. Тут откуда ни возьмись, стали появляться все ученики старшего звена.

- Нандзя, где у тебя веревки?! – злобно кричала Элен.

- Ща найду.

- Гну, а ты доставай палки!

- Ага.

Нарада сидел посреди комнаты и гладил полотенца. Люди ходили вокруг него, нагнетая поле злобы, агрессии и беспощадности.

«Ой, бля-а!!! – подумал Нарада. – Это они что ж, меня свяжут и будут палками хуярить? Ма-ма! Мамочка!»

 Пришли Аза с Ксивой и тоже со злобными харями заходили туда-сюда мимо Нарады, бросая на него искоса хищные взгляды. В руках у одной был металлический прут, и она махала им, рассекая воздух, как бы примеряясь для удара и кровожадно улыбаясь, а другая подыскивала в куче мешков подходящий для удушения.

 «А-а!!! – Нарада конкретно присел на измену, и в его штанах не замедлила образоваться приличная кучка говна. – Они будут меня душить мешком и одновременно полосовать прутом!!!!!!!» – хлестанула мозг страшная догадка.

- Вот говнюк! – рычал Гну. – Ну, сволочь!

- Ля-ля, ля-ля, - злорадно напевала Аза себе под нос, пробуя в кулаке свинцовый кастет.

- Ну, сука, он за все ответит! – бесновался Нандзя в коридоре, издавая звуки, очень похожие на затачивание ножей. Затем он неистово начал хуярить грушу, выкрикивая страшные проклятья.

Нараду трясло и колотило, и он уже не мох ни гладить, ни сидеть на месте. Его рожа вся побелела и покрылась испариной, а челюсти ходили ходуном, весело постукивая зубами. Взгляд выражал полное безумие и помрачение рассудка. Люди свирепо ходили вокруг него и то и дело как бы невзначай пихали и толкали, наступая ему то на руку, то на жопу.

Так продолжалось полчаса, пока поле злобы, агрессии и беспощадности не достигло апогея. Нарада уже замер с остекленевшими глазами и уже еле дышал от страха. Волосы давно стояли дыбом, а вокруг растекалась лужа мочи. Вдруг к нему подбежал Сантоша и прямо в ухо сказал:

- Нарада, иди, понюхай цветок!

Все остановились и стали наблюдать за Нарадой. Тот сначала нихуя не вдуплил. Но через минуту понемногу пришел в себя и стал озираться по сторонам. Никто больше не приготавливал орудий пыток и убийства, никто не ревел и не проклинал, не бил грушу и не махал прутьями и палками, а все спокойно и выжидательно смотрели на него. Еле поднявшись, Нарада, шо лунатик, доковылял до цветка на подоконнике и нюхнул его. Тишина взорвалась бурей смеха. Это была выдающаяся практика просветления Рулон-холла, когда чучика обуревают чувства страха или обиды или гнева, а ему говорят: «Иди, понюхай цветок», и в ентот самый миг сознание чучика может отделиться от чувствишек, мыслей и тела, и он станет на один еблысь ближе к просвятлению.

Кады костры ужо подходили к концу, пришла Элен и сказала:

- Ну, вот, говноеды, теперя будем решать, че с вами дальше делать. Мастер сказал каждому из вас написать про всех, куда кого вы пророчите. И на основе этого все и решится. А выбирать нужно из такого: в город без единого рулонита, в Рулон-класс начального уровня, в Тьмутаракань, санчом, в Чечню делать семинар по Астрокаратэ и… - Элен злорадно усмехнулась. – Еще месяц костров!

- Можно мне месяц костров?! – тут же вылез хитрожопый Гурила.

- О! Смотри-ка, Гурун сам просится еще остаться, – радостно и одновременно недоверчиво сказала Элен вошедшей Азе.

- Да-а-а?! – наигранно протянула Аза. – Мы скажем Мастеру.

Мудила, слушая список приговоров, озабоченно ждал, когда огласят то, че усамый раз для няго, но че-то ничего подобного не прозвучало. Любой из перечисленных вариантов явно не устраивал его свинскую натуру. Мудон тут же заиндульгировал.

Все взяли листки и начали размышлять, озираясь по сторонам и усиленно трясясь за свою задницу. Мудон долго не мох выбрать свою судьбу, потому шо ниче из предложенного ему не нравилось. Про остальных-то он быстро напясал, тут бояться было нечего. В конце концов, он выбрал для себя город без единого рулонита, так как ентот вариант показался яму наименее страшным. Хотя практика была дана именно для того, чтобы каждый мог принять по-настоящему сильное решение и совершенно объективно, в отрешении от своей жалкой душонки выбрать для себя то, что однозначно вытекало из всех его мышино-хаснамусских качеств.

Вскоре листки собрали и унесли. Хоть решение еще не было вынесено, всем было сказано узнавать свои поезда и самолеты и готовиться к отъезду. Многие с облегчением вздохнули, в тайне надеясь, что распределение заданий было просто проверкой реакции. Мудя позорно успокаивал себя тем, что Рулон не пойдет на такое, потому что некому будет вести важные дела. Он считал себя незаменимым уебком. Нарада, по всей видимости, думал о том же. И только изредка Мудила вспоминал, что надо бы остановить внутренний диалог и настроиться на самоотверженное и радостное принятие любого решения Силы. Как всегда, идиоту на единственно верную реакцию не хватало энергии, которую он постоянно, как пачкун, спускал на бесплодное воображение и страхи.

 

 

Шмон

 

У Нарады снова сошлись веселые аспекты, и у няго началась очередная практика. Перед отъездом его решили раскулачить.

- А сейчас у Нарады мы проведем шмон, - неожиданно послышался за дверями голос жриц. В сильном и ярком состоянии они зашли в комнату.

- Нарада! – скомандовала Элен. – Быстро сюда все свои сумки!

Нарада сел на измену и грустно пополз за сумками. Он притаранил в зал свой рюкзак, две сумки – свою и Синильги. В зале собралась вся шобла и активно принялась потрошить содержимое Нарадиных закромов. На свет Божий че токмо не появилось: куча новых запечатанных хромовых кассет, два навороченных плеера, две пачки дискет, несколько лазерных дисков, ручки чуть ли не Паркер, охуительные часы, два новых органайзера про запас, астрологический миникомпьютер для расчета аспектов, который тут же прихватизировал Нандзя, и куча другой дорогой дребедени.

 

- Так, я не поняла, а где книги, кассеты для распространения? - удивленно спросила Элен.

- А я их оставил в другом городе, - стал оправдываться Нарада.

- Вы что, Нарада, зачем вы врете? – возмутилась Синильга, - вы же их и не возите.

Нарада поднял голову и, внутренне бесясь, злобно посмотрел на Синильгу, так что у той мурашки побежали по коже, и она пожалела о том, что сказала: «Ой, блядь, он теперь меня убьет», - зассала Синильга.

- Ты че, охуел, говно, - взбесился Гурун. - Ты еще и врешь нагло жрице.

- А это что такое? – спросила Элен, вытаскивая из рюкзака аудиодиск с цветной обложкой, на которой красовался ебальник Нарады. Нарада испуганно опустил глаза, чувствуя жопой, что ему это не сойдет с рук.

- Так, здесь еще вон что, - сказала Ксива, доставая большую папку, где была целая стопа таких обложек.

- Ах ты, пидор, митроит ебучий, - взбесилась Элен, подошла к Нараде и со всей силы как заехала ему по роже рукой, - ты че это делаешь, отвечай.

- Я-я-я просто попробовал, - стал ныть Нарада, - я ничего такого не делал.

- Вместо того, чтобы обложки с фотографией Гуру Рулона делать, ты свое рыло решил рекламировать? – заорала на него Аза. - Да ты кто такой, ты куда людей ведешь, ты можешь только в помойку привести человека. На что они должны настраиваться через твою пачу? – обрушился шквал вопросов на Нараду.

- Давай объясняй, что задумал? - сказал Сантоша.

- Просто я хочу, чтобы у меня тоже были свои диски, свои кассеты, ведь я тоже могу писать музыку, - стал оправдывать себя Нарада.

- А ты знаешь, что твое только говно в унитазе? – спросила его Ксива.- Ты что, забыл, кем ты был до Эгрегора, ты посмотри, Гуру Рулон из тебя человека сделал, и это ты так теперь Его благодаришь, свинья?

- А ну, давай, жри теперь свою «рожу» поганую сам, - сказала Элен и резким движением руки швырнула обложки прямо дураку в рожу. Он попытался защититься руками. Обложки ударились о его морду и разлетелись в разные стороны. Нарада покраснел как вареный рак и обиделся как последнее ЧМО.

- Давай, жри, - напал Гурун и стал помогать ему трапезничать полиграфической бумагой. - А ну, жри, говорю, пока я сам тебе не стал пихать их в рот, - не на шутку забесился Гурун, держа уже в руках обложку. Нарада обосрался  от страха, боязливо взял одну обложку и, поднеся ко рту, стал брезгливо отрывать кусочек.

- Ну, давай, смелей, че застыл, - набросилась чу-Чандра, - печатал-то ты их поди смело, давай жри, жри.

- Жуй, жуй, глотай, - смеялся Гну. Но Нарада словно кол проглотил и как сидел с обложкой в зубах, так и не сдвигался.

- Это неприятно, - вымолвил он.

- Неужели? – с деланным удивлением спросила Аза. - А Рулону приятно, когда такое говно, как ты все разваливает и тянет одеяло на себя, давай жри, а то сейчас мы все на тебя навалимся.

 Нарада от испуга запихал одну обложку в рот и стал жевать, морщась видимо от горького вкуса полиграфической краски.

- Давай, придурок, тщательно жуй и думай, что ты делаешь, говнюк, чтобы в следующий раз не повадно было.

У Нарады изо рта уже потекли сине-зелено-красные слюни, потом он выплюнул разжеванный цветной кусок бумаги.

- Че, не вкусно? – подкалывал его Гурун. - Не будешь жрать ртом, заставим жопой хавать. Нарада взял следующую обложку, положил в рот и стал жевать, думая про себя: «Главное, сделать вид, что я все съел, а сейчас я буду ловить момент, когда меня не видят, и спрячу куда-нибудь в штаны».

 Но даже этого недоделок нормально не смог сделать. Положил обложку в штаны, а когда вставал, то она, скомканная, вывалилась на пол, все это увидели и разбесились.

- Ах ты, урод, еще и обманываешь, - наехала Ксива, - получай! - и пизданула его по спине кулаком.

- А-а-а-а, - заныл Нарада, - я же не могу жевать эту бумагу, она же не вкусная!

- Зато хорошо запомнишь, что к чему и в следующий раз подумаешь, делать это или нет.

- Так, а где ты сотовый телефон прячешь, который без спросу купил? – спросила вдруг Элен.

Нарада сделал недоуменное лицо, дескать, не понимает, о чем идет речь, и спросил:

- Какой еще телефон? Я ничего не покупал.

- Не пизди, фуфло! Ты когда Мастеру звонил, то явно было слышно, что ты с сотового разговариваешь.

Но Нарада всячески стал отнекиваться, так и не признался, что купил телефон и где-то его заныкал.

- Нихуя!!! Вот сволочь!!! Ну, крыса!!! – раздавались возгласы изумленных потрошителей.

- Нарада! Нахуя тебе столько всего?! – гневно заорала Элен.

Нарада по-партизански молчал.

- Ты, гнида! Вот куда ты все эгрегорные деньги просирал!!! – бесился Нандзя.

- О-о! Поглядите! Семейный фотоальбом Нарады и Синильги! – радостно завопила Ксива.

Появился толстенный навороченный альбом с фотками Нарады, где он корчит из себя крутого йога, мага и т.д., и дуры Синильги, где она жопой то так, то сяк, то в таком наряде, то в другом.

- Синильга, а ты где столько нарядов надыбала?!! – бушевала Ксива. – Сука! Мы тут обноски носим, а эта шваль себе крутые прикиды покупает на деньги Рулона!!!

- Ты, пизда, ты че борзеешь?! – забесился Гну и пнул ебанутую куклу под зад.

- Я Гуру Рулона спрашивала! – заныла дура.

- Знаем мы, как ты спрашивала!!! – еще больше заорала Ксива. – Звонишь Мудрецу, задаешь пару дурацких вопросов, а потом: «Учитель, а можно мне новый наряд?» Конечно, Гуру Рулон никогда не отказывает! Вы сами должны совесть и мозги иметь! Тебе че Мастер разрешал такие дорогие наряды покупать, свинья?! Ты видела, чтобы тут в Рулон-холле кто-то в таких ходил?! Даже Селена себе такого не позволяет, а ты, падаль, накупила себе!!! Этот скот ебучий на деньги Эгрегора покупал тебе шмотки, булочки, шоколадки и еще всякую хуйню, все, что ни попросишь, и ты его боготворила, а к Гуру Рулону жопой повернулась, сука? – взбесилась Элен, подошла к Синильге и дала со всей силы пощечину.

 - Мразь! И попробуй только обидеться, получишь еще больше, - закончила разъяренная жрица.

- А теперь, объясняй свое свинское поведение, - тут же напала на Синильгу Аза.

- Ну, я думала, что это Нарада такой добрый, и он мне все покупает, - еле промямлила Синильга обиженным голосом.

- Че ты пиздишь, свинья, че идиотку-то из себя строишь, якобы не понимаешь, на чьи деньги он тебе все это покупал?!!! - показала Аза на кучу хламья, сваленного после шмона посреди комнаты. Чего там только не было: дорогие духи, шампуни, косметика, разные виды кремов, украшения и прочая херня, которая явно была куплена ни на каких-нибудь рынках, а в фирменных магазинах.

- Ишь, блядь, в любовь разыгрались, сукины дети, - вышел из себя Гну, - посмотрел бы я, как Нарада свои бы деньги разбазаривал на всю эту хуйню.

- Да у такого уебища и денег-то не может быть, - в точку попала чу-Чандра.

- Ты че, дура безмозглая, не подумала о том, что все это деньги Эгрегора, которые могли бы пойти на развитие Школы, на те же билеты, на издание новых книг, на организацию новых концертов «Рулон-гиты», шоу-программ, а вы так их бездарно просрали?!!! – бесилась Ксива. - Да в этом хламе же тысячи выкинуты на ветер!!!

- Н-у-у-у-у-у, я думала, что Нарада же проводит семинары, зарабатывает деньги, значит, они его, и он их может тратить, - оправдывалась Синильга.

- Да ты че, вообще осоловела? - возмутилась Аза. - А имя кто ему дал, а кто его научил семинары проводить?! А знания откуда он взял? И вообще, кто бы его принял, если бы он приехал без имени Школы, без семинара, кто вы есть сами по себе без Просветленного Мастера?!!! Вы, смотрю, совсем зажрались, мозги уже жиром заплыли. Забыли, что Гуру Рулон вам все дал! Гуру Рулон создал Эгрегор, собрал людей, все организовал, а вы, сукины дети, пришли на готовенькое и стали все разваливать, говна ебучие, да кто вы такие, нули без палочки, возомнили себя хуй знает кем!

- Нарада! – Ксива переключилась на зашугу-Нараду,

- Это ты ей деньги даешь, пиздюк?!!! Ты че, бля, себя Богом возомнил?!!! Вы че, бля, оба о себе воображаете?! Новые русские?! Вы где вообще находитесь?! Вы че здесь находитесь для того, чтобы утверждаться в мирском?! Жить в свое удовольствие?!!! Скоты поганые!

Раздался глухой, но сильный звук. Это Нандзя высказал свое мнение о Нараде пинком в спину. Нарада отполз, как побитая собака. Раскулачивание продолжалось. На свет извлекли два совершенно новых фирменных спортивных костюма, куртку-ветровку и крутые кроссовки.

- Ну, блядь, крыса!!! – бесилась Аза. – Это тебе тоже Мастер разрешил?!

- Да, - зажимаясь от страха, ответил Нарада.

- Но нахуя тебе столько?!!! – искренне не врубалась Аза.

- Рулонитов в лес водить, там одежда часто промокает, – прогундел Нарада в свое оправдание.

Тут выбежал Сантоша и вынес старые потертые джинсы, на несколько раз уже штопанные- перештопанные, с заплатками в нескольких местах.

- Вот посмотри, Нарада, - сказал Сантоша, - это брюки Гуру Рулона, которые он носит уже несколько лет.

- Мы даже сами предлагали Мудрецу новые штаны купить, - включилась Элен, - а Гуру Рулон сказал: «Не надо, да зачем мне, я еще и в старых могу походить, главное - это книги, аппаратура, на которой новая музыка будет писаться. А мне зачем?»

- Смотри, падаль, даже Гуру Рулон себе не позволяет купить новые штаны, а ты, сука, кто такой вообще?! Транжиришь деньги Эгрегора и ни хуя, ни на грамм не оправдываешь доверия Мастера, - уже охрипшим голосом орала Аза.

Гурун в этот момент внимательно слушал все, что говорили жрицы, затем подошел к Сантоше, взял штаны Гуру Рулона с каким-то необыкновенным чувством благоговения, словно он прикасался к сокровищу, еще раз посмотрел на кучу хламья, которую выгребли из рюкзаков Нарады. Внутри у него все перевернулось. На глазах выступили слезы, его лицо покраснело, и с сильной внутренней болью за великое дело, за Эгрегор, за Гуру Рулона и в то же время с чувством злобы на Нарадовскую тварь, Гурун внешне спокойно, но основательно подошел к Нараде, схватил его за шею, сунул в рожу штаны Рулона и только смог произнести: «Ну, ты и с-с-с-ука!!!!!». С этими словами жестко и резко Гурун схватил Нараду за волосы и со всей дури к-а-а-а-а-к пизданул его тупым кочаном об бетонную стену.

 «Сволочь!!!» - смачно добавил в конце Гурун, все еще кипя от переполняющей злобы. Казалось, в этот момент он был готов удушить Нараду своими руками, и еле сдерживался. Нарада, как последний педик, разнылся, хватаясь за гудящую от боли бошку.

- Поделом тебе досталось!

- Будешь знать, как у своих крысить, скотина!!! - раздавались возгласы рулонитов, которым было противно и омерзительно, что в Эгрегоре завелась такая падаль.

- Во пиздец!!! – заорала Элен. – Эта гнида запрятала бабло, ты прикинь! – Элен достала из потайного кармана 10 тысяч деревянных и штуку баксов.

- А это что?!!! – дико неистовствовала Ксива. – Это тебе тоже Гуру Рулон сказал у себя оставить?!!! Ты че, падаль, не знаешь, что деньги нужно сдавать?!!!

Нарада пересрался еще больше и ничего не отвечал. Снова послышалось мнение Нандзи. Нарада завыл от боли, хватаясь за живот.

- А теперь, сволочь, давай рассказывай, как ты докатился до такой скотской жизни, какие мысли культивировал? – начала Аза.

 Нарада сначала сделал вид, что думает, вспоминает, затем кое-как стал что-то буровить:

- Ну, ко мне на семинары стали приходить богатые ученики, на джипах, с сотовыми телефонами…

- И что? – спросила Элен

- Ну, меня все это стало очень притягивать, интересовать, я завидовал этим людям, что у них есть, а у меня нет, – мямлил Нарада, уставившись в пол.

- А тебе это на хуя? - поинтересовался Гну.

- Ну как, хочется хорошо жить… - сказал Нарада.

- Пиздец! - охуела чу-Чандра, - можно подумать, ты плохо живешь! Жрешь, че хочешь, покупаешь, че хочешь, разъезжаешь по разным странам и тебе все мало, говно?!!!

- Ну, это же я не по своей воле делаю, – раскололся говнюк в своих гнилых мыслях, - а по указке.

- Какая своя воля?! – удивился Нандзя. - Что ты вообще можешь делать по своей воле?

- Если бы ты жил по своей, как ты говоришь, воле, то ты бы сейчас перебивался с копейки на копейку и ломал бы голову, что тебе завтра пожрать. Ни о каких путешествиях по стране, не то что по Миру, а тем более, о джипах и сотовых телефонах ты бы и мечтать не мог. Это сейчас, когда тебе просто так без всяких усилий все дано, ты с жиру-то и забесился.

- Ну, другие же люди как-то живут, - оправдывался Нарада, - они же имеют джипы и сотовые телефоны, а я что хуже что ли?

- Конечно, хуже, - обрадовал его Гну, - ты че забыл, кем был до Эгрегора? Че ж ты раньше навороченным бизнесменом не стал?!

- Ну, всякое же бывает, - бубнил Нарада. - Мадонна ведь тоже не сразу знаменитой стала.

- Ха-ха-ха, - заржала чу-Чандра, - так ты решил, что в тебе спит гений?

- Я сейчас обоссусь от смеха, - держался за живот Гну, - да в каждом из нас спит гений, и с каждым днем все крепче и крепче.

Нарада вусмерть разобиделся, но, судя по пасмурному ебальнику, не собирался расставаться со своими иллюзиями.

- Слушай, Нарада, ты че, всерьез думаешь о том, как ты станешь крутым бизнесменом? - спросил Мудя.

- Н-у-у-у-у-у, я думал об этом много, - признался Нарада.

- Так вы че думаете, тут Синильга рассказала, что оказывается Нарада целыми днями только и думает о разных джипах и сотовых телефонах. Идет по улице, учит марки машин и завидует, завидует. Дело дошло до того, что уже во время лекций, которые он рулонитам читает, у него перед глазами мельтешат вместо заповедей скомороха или принципов Марианны названия разных джипов, - рассказала Элен.

- Вот это ни хуя себе! - присвистнула Аза. - Если бы ты так двадцать четыре часа в сутки думал о просветлении, то давно бы уже прозрел.

- Д-а-а-а-а, возможно-о-о-о-о, - покивал головой Нарада, - но просветление мне кажется теперь чем-то очень далеким.

- Нихуя как он заговорил, - возмутился Гурун, - а бизнесменом, значит, для тебя стать реальней?

- Кажется, что да, - бредил Нарада.

- А-а-а-а-а-а, ну, теперь понятно, тебе в Эгрегоре не дают стать бизнесменом? – догадалась Ксива.

Нарада ничего не ответил, тупо продолжая смотреть в пол.

- А ну-ка, расскажи нам, как ты надумал стать бизнесменом? - полюбопытствовала Ксива. - Представь, мы тебя сейчас на улицу выкинем, и че ты будешь делать?

- Ну, я найду кого-нибудь сначала, чтобы хотя бы переночевать, - стал Нарада пересказывать свой план действий, о котором он думал уже не первый день.

- Так у тебя же ни копейки денег в кармане, кто тебя возьмет? – нападали рулониты.

- Ну, мир же не без добрых людей, - сморозил Нарада.

- Ха-ха-ха, ну ты и насмешил, ты наивно думаешь, что тебя, а вернее даже вас двоих долбоебов, вот так кто-то от чистого сердца приютит? – прикалывался над дураком Нандзя.

- Ну, а почему бы и нет? – ответил зачморенным голосом Нарада.

- А, если не найдется такого доброго дяди, что ты тогда будешь делать? – задал каверзный вопрос Гурун.

- А я этот вариант даже и не рассматривал, - сказал Нарада, - все равно кто-нибудь рано или поздно обязательно появится.

- Нарада, ты посмотри, как ты неумно рассуждаешь, - начал обучение Сантоша, - ведь ты опять думаешь по-мамкиному, авось да небось. А ведь Гуру Рулон всегда учит, прежде чем что-то сделать, нужно на несколько раз все взвесить, обдумать как следует. Особенно тщательно просчитать все негативные стороны, чтобы возник страх, тогда можно будет принять правильное решение. А ты что же делаешь?! Навоображал черти что, какую-то сказку, а ты не подумал что, например, пока вы будете торчать на улице и ждать доброго дядю, вас может отпиздить местное хулиганье или заберут менты, посадят в каталажку за бомжество суток на пятнадцать, а там могут и пидором сделать за это время или можно сифилисом заразиться, или мало ли что еще может произойти.

- А зачем мне об этом думать? – недоумевал Нарада.

- Да затем, чтобы заранее этого испугаться и избежать подобной ситуации, - сказал Гурун.

- Конечно, о плохом неохота думать, - поддержал беседу Гну, - так как это вызывает много дискомфорта. Потому человек предпочитает думать только о хорошем, а потом с ним случается всякое говно. Так не лучше ли пережить внутренний дискомфорт, зато реально ничего не произойдет. Ведь Гуру Рулон всегда об этом говорит.

- Да ты, блядь, Нарада, вообще как Ваня из деревни, - разбесилась чу-Чандра, - как дикарь, честное слово, сотик, джип он не видел. Слишком низко летаешь.

- Это уж точно, - поддержала ее Вонь Подретузная, - и ты готов променять Эгрегор, Мастера, Путь просветления на джип и сотовый телефон?

Нарада покраснел, не зная, что и сказать в свое оправдание.

- Не, ну хорошо, предположим, ты ушел из Эгрегора, у тебя появился джип, сотовый телефон, а что дальше? – спросила его Аза.

- Ну, наверное, у меня будет какая-нибудь фирма, она будет развиваться, - буровил Нарада.

- Смотри, ты даже не знаешь, какая фирма, что ты будешь развивать, и главное, для чего, у тебя даже цели нет четко сформированной, - говорил Гурун, - а любой бизнесмен, он четко знает, чего хочет добиться, а затем смотрит, как, через что он будет этого добиваться и начинает активно действовать. У него конструктивное мышление. А у тебя кроме голой мечты, больше ничего нет, - продолжала Аза, - тебя просто увлек какой-то образ. Ты размечтался, увидев себя в своих грезах охуенно богатым, крутым, на джипе с сотовым телефоном, а нахуя тебе все это надо, че ты дальше будешь делать, ты даже и не подумал. Все равно как был дураком, так и останешься. А сколько нужно преодолеть всего, чтобы стать тем же самым бизнесменом. Это же не просто так все из воздуха появляется.

- Если ты даже разминку каждый день не можешь заставить себя делать, о чем может быть дальше речь? - продолжали разоблачение рулониты.

- Н-у-у-у, может быть, просто разминка мне не нравится, - пробубнил Нарада, - я не думаю, что все бизнесмены делают разминки.

- Да ты дебил, Нарада, - обратился к нему Нандзя, - ты че как первый раз в Эгрегоре, как будто не понимаешь, что все проблемы, с которыми ты сейчас столкнулся на духовном пути, никуда не исчезли, они внутри тебя. И, чем бы ты ни занимался, они будут все равно возникать. Если ты ленивый, так тебе везде будет мешать твоя лень, если ты закомплексованный, стеснительный, так тебе везде будет мешать твоя скованность, пока ты не станешь раскованным, свободным. Но если тут тебе помогают это исправить, если здесь создается специальная благоприятная обстановка для совершенствования, то в любом другом месте такого не будет, а, наоборот, все твои слабые качества будут на руку окружающим, и толпа еще больше будет тебя зачмаривать, забивать.

- Ну, почему вы так мрачно все видите, другие же люди как-то живут? – обиделся Нарада.

- Да это не мы мрачно видим, - бесновались рулониты, - это жизнь такая, просто ты слишком обольстился собой и миром. А достигают чего-то только единицы, большинство же - серая масса. И ты должен признать, что если бы ты был хотя бы таким же, как звезды эстрады, которые хоть чего-то достигли в жизни, то это бы сразу в тебе проявилось, но мы перед собой видим только ничтожество. И поэтому, если ты не хочешь оказаться в глубокой жопе, то цепляйся зубами и ногами за шанс находиться рядом с Великим человеком, тогда и твоя судьба будет Великой. И чем быстрее ты признаешь свое ничтожество, тем тебе же станет проще жить.

- Да и вообще Нарада, - сказал Гну, - ты где-нибудь видел бизнесмена-подкаблучника? Ха-ха-ха! – глумился Гну, - ты же западаешь на каждую юбку, посмотри, как ты убог. А для настоящего бизнесмена на первом месте всегда его дело, фирма, предприятие. Ты че не помнишь, как Прима рассказывала, что она еблась с одним бизнесменом и позвонил телефон, он схватил трубку отождествленно так ее трахает, а сам дела по телефону решает. Орет, бесится, то есть это люди - фанатики своего дела, они очень жесткие и собранные, они не могут, как ты, маяться поебенью.

  Нараде явно поплохело от всего услышанного. Он совсем поник, не произнося ни слова. И вместо того, чтобы совершить небольшое эмоциональное усилие и признать свою никчемность, он стал делать все возможное, чтобы сохранить свои иллюзии, не желая расставаться с той заоблачной картинкой, которую он сам себе нарисовал.

Посреди комнаты красовалась целая гора шмоток, безделушек и косметики от Синильги. Все просто-таки опизденели от такого количества барахла, которое таскали с собой Нарада и Синильга. Теперь все это больше не принадлежало им, и Нарада про себя бесился и изводился на говно.

 

 

Новое рождение

 

- Слушай, Ксива, - сказала Элен, обсматривая прикид Нарады, в котором он был одет, - а не жирно ли ему в таком костюмчике разъезжать? Мы его лучше Сантоше или Нандзе отдадим.

- А в натуре! - обрадовалась Ксива в предвкушении нового веселья. - А ну, Нарада, снимай с себя все шмотки! 

Нарада весь сжался, боясь, что сейчас насильно с него снимут всю одежду, и продолжал стоять как вкопанный.

- Ты, че, бля, Нарада, плохо расслышал что ли? – наехала на него чу-Чандра. - Снимай, кому говорят, - сказала она и пнула долбоеба под задницу. Скелет пошатнулся, но продолжал стоять.

- Ты че, сука, оглох? – спросил Гну, видя борзое поведение Нарады.

  «Неужели, они вправду меня заставят раздеться, - говношился Нарада, - но это же позор! Как я сейчас буду при всех в трусах стоять? Боже, Синильга, наверное, вообще, не бог весть что обо мне думает, - беспокоился о мнении какой-то подстилки дурак, вместо того, чтобы беспокоиться о том, что о нем думает Бог, что бы на его поведение сказал Гуру Рулон. Но, похоже, в Нараде уже ничего нормального не осталось. Он продолжал трястись:

«А что, если я не буду раздеваться...? Н-е-е-е-е-т, опасно…., могут избить или насильно начнут раздевать, а это еще хуже! А может все-таки они шутят?» – оставлял слабую надежду дебил.

- Ты че думаешь, мы шутим? – прочитал его мысли Гурун. – Давай, снимай шмотье.

- А в чем же я поеду? – подавленным голосом спросил Нарада, смотря на всех глазами побитой собаки.

- А куда ты намылился? – издевательски спросила Элен.

- Там, куда ты поедешь, тебе все это точно не понадобится! – злорадствовала Ксива.

- Не ссы, ща мы тебя нехило прикинем! – прикололась Аза. – А где штаны Сантоши? – обратилась она к Ксиве.

- А! Щас найдем! – обрадовалась та.

Она побежала в кладовку и притащила оттуда какие-то брюки совковых времен, которые могли налезть только на маленького дохлого пацана.

- Во! То, что нужно! – обрадовалась Элен, увидев штаны. - Это брюки святого Сантоши, так что тебе, Нарада, крупно повезло, будешь в штанах святого щеголять.

- Ха-ха-ха, - веселились рулониты, наблюдая это зрелище. Но в то же время внутри они все-таки испытывали уважение и преклонение перед Сантошей, которого в отличие от них не так сильно сковывала ложная личность, и он сущностно, как ребенок, воспринимал все практики, которые давал Мастер. В нем не было чопорности, важности, гордости и другой хуйни, которая многим мешала жить и с радостью воспринимать окружающий мир, а в частности все, что происходило в Рулон-холле. За это его и называли святым.

- Н-а-а, бери эти штаны и целуй, - протянула Элен Нараде детские с обрезанными штанинами брюки, которые года три назад возможно были какой-то светлой окраски, а сейчас скорее приобрели черный оттенок. На них было куча дыр и заплат. А от долгого лежания среди мусорных пакетов и другого барахла они издавали незабываемый аромат, от которого хотелось затыкать нос.

Искривив свой ебальник и разгоняя долетевший запах, Нарада взял в руки штаны.

- С благоговением бери, сука, и целуй, - напомнила ему Элен, - это же штаны святого!

Нарада стал пытаться входить в благоговейное состояние, но почему-то вид и запах штанов никак не могли в нем вызвать подобного чувства, как бы он не кряхтел.

- Целуй, давай, - толкнул его в затылок Гну.

Нарада не ожидал толчка, слегка потерял равновесие и не заметил, как его морда сама ткнулась в штаны. Резкий запах ударил в нос, дебил отдернул голову и затряс ей, корча рожу.

- Ха-ха-ха, вот и поцеловал, - глумились рулониты, - давай, быстрей одевай.

Нарада нехотя стал стягивать с себя фирменные штаны, затем футболку и через пару минут перед всеми предстал скелет, обтянутый кожей в зеленых плавках, которые, кстати, тоже были фирменные. Только Нарада хотел натягивать на себя «новые» штаны, как его тут же остановили:

- А ну-ка, подожди, подожди, - заметила Ксива, - мне кажется, у него и трусы какие-то слишком навороченные, нахуя такое добро переводить, он все равно на помойку собрался. Давай, Нарада, мы тебе другие трусы выдадим, намного круче?!

- Правильно, если уж менять прикид, так полностью, че мелочиться! - поддержал Гну.

- О, у нас где-то в мешках были белые такие трусы в зеленый горошек, да еще с рюшечками, - вспомнила Элен.

И Ксива снова побежала в кладовку за нижним бельем для Нарады. Долго ждать не пришлось.

- Вот они, я их нашла! – кричала Ксива, раскручивая в руке женские плавки.

- Ха-ха-ха, - уссывались рулониты. Веселье было подлинное!

- Нарада, ты же у нас Нарада, поэтому и трусы тебе полагается носить соответствующие, - прикололась Аза, - а то ты че это род позоришь.

Увидев еще одну часть своего нового гардероба, Нарада совсем упал духом. Теперь ему даже штаны не казались такими ужасными по сравнению с тем, что ему предлагали одеть сейчас.

- Ты не ссы, Нарада, - успокоила его Элен, - мы добрые и пока не заставляем танцевать тебя «хостес», можешь взять плавочки и переодеться в кладовке, но потом сразу возвращайся, а то нам без тебя скучно, - сказала она, чем вызвала новую волну громкого смеха рулонитов.

- Че, пиздюки?! - обратился ко всем долбоебам Нандзя, пока Нарада ушел переодеваться, - легко смеяться-то над другими, а над собой так посмеяться, слабо?

 Ученички так хвосты и поджали.

- Д-а-а-а, над собой так смеяться еще не получается, - с грустной миной ответила чу-Чандра.

- Свое говно ценно, - признался Гурун, - с ним не хочется расставаться.

- А че вы радуетесь? Ведь Нарада – это ваше отражение, - обрадовал всех Гну, - вы же ничем не лучше его. Разуйте глаза, увидьте все это говно в себе и смейтесь над собой, тогда будет польза. А, если вы будете бессмысленно ржать над Нарадой, а сами при этом будете думать: «Ну, я-то лучше, я-то не такой», то сами можете в такую же жопу попасть, да и вообще никакого роста у вас не будет тогда. Поняли, говноеды?

- Угу-у-у, - промычали рулониты, пытаясь увидеть Нараду в себе, что доставило новую порцию полезного дискомфорта, и смех стал более осознанным. Так как, когда ты не беспечно ржешь, а видишь в себе действие той или иной программы, того или иного механизма и высмеиваешь его в себе, в этот момент ты с ним растождествляешься, а значит, становишься более свободным от программы «ЗОМБИ».

- Ха-ха-ха, ну, ты и клоун! - заржала чу-Чандра, тыкая пальцем в появившегося Нараду.

Все тот же скелет, но теперь уже в женских, белых в зеленый горошек трусах, с кружевами по краям, стоял перед рулонитами.

- Ты, бля, как балерина настоящая, - глумился Гну, - а ну, повернись.

Нарада, уже чуть не плача от самосожаления, стал крутиться на своих ходулях.

- Давай, Нарада, смейся над собой! - дал ему мудрый совет Сантоша. - У тебя сейчас такая уникальная ситуация для просветления!

Но Нарада, похоже, был с этим не согласен. Он попробовал улыбнуться, но вместо улыбки у него получился оскал.

- Давай теперь, штаны натягивай, - кричали рулониты. Нарада стал натягивать на себя штаны Сантоши. Он так перенапрягся, одевая их, что пустил семь потов. Но все-таки с горем пополам ему удалось-таки напялить то, что называлось штанами. В этот момент Нарада выглядел круче любого клоуна: одна штанина доходила до половины голени, а вторая еле прикрывала колено. Затем долбоеб стал пытаться свести ширинку, которая, несмотря на то, что Нарада и так был не из толстых, отказывалась сходиться. Тогда Нарада под общий смех и улюлюканья втянул в себя живот, да так, что тот прилип к спине. Кое-как в таком положении он застегнул молнию, стал выдыхать, и тут же замок снова разошелся.

- Ну, ты, Нарада, не расстраивайся, - еле сдерживая смех, сказала Аза, - ты веревочкой подвяжись, - и тут же кинула ему первую попавшуюся под руку веревку, которой оказался тряпичный пояс от какого-то халата.

Нараде делать было нечего, и он аж в два оборота обвязался этим поясом, который теперь держал штаны, но ширинка при этом осталась расстегнутой. И через сие образованное отверстие можно было увидеть сексуально торчащие трусы в зеленый горошек.

- Нарада, ты глубину карманов еще не измерил, - в перерывах между смехом еле выговорила Элен, опять схватившись за живот.

Нарада, не долго думая, последовал совету жрицы. Впихнув свои грабли в боковые карманы брюк, он стал все глубже и глубже просовывать руки.

«Надо же, какие глубокие карманы, - думал Нарада, пока не нащупал что-то холодное и волосатое.

 А рулониты, наблюдая эту комедию, уже еле стояли на ногах от смеха, видя, как Нарада с недоуменной мордой все дальше и дальше протягивает свои грабли, которые уже вылезли снизу коротких штанин, так как карманы оказались насквозь дырявыми, и теперь Нарада нащупывал свои же волосатые костыли.

- Нарада, ты носки повыше натяни, - дал ему мудрый совет Гну, - чтобы теплее было. Нарада немножко расшевелился и стал слегка косить под дурачка, строя рожи и уморно натягивая носки до колен. Получился настоящий буратино.

- А ну, Нарада, давай теперь, рубашку примерь, - кинула Ксива дураку вымазанную в краске рубашку с Сантошиного плеча, которая размеров на пять, если не больше была меньше Нарады. Когда Нарада одел ее, то рукава еле закрывали локти. Затем он ее застегнул, но от этого толку тоже было мало, так как сама рубашка не прикрывала даже пупа. Нарада попробовал пошевелить руками и тут же раздался треск швов.

- Вот это одежонка тебе в самый раз! – прикалывалась Элен.

- Да, сразу расхочется что-то о себе воображать, будешь более реально теперь себя ощущать, - заметил Нандзя.

- Ему бы еще бутсы какие-нибудь, - сказал Гну, прыснув от смеха.

- А мы и об этом позаботились, - ответила Элен, - Сантоша у нас очень добрый, он тебе, Нарада, даже кроссовки свои жертвует. Так что зря ты ему ноги не хотел целовать.

С этими словами Элен достала, хуй знает, какой давности кеды, словно с времен Великой Отечественной, а по размеру ровно в пол-ласты Нарады. От подошвы осталось одно название. По всей площади кеда была вентиляция в виде дырок. На одном кеде шнурок болтался где-то до половины, а на другом его вообще не было. Идиот с кислой миной принял очередной дар и попытался засунуть свои ходули. Передняя часть стопы кое-как влезла, а пятки остались дышать на свежем воздухе.

- Вот это клево! – веселилась Ксива. - Нарада, ты теперь даже моду можешь показывать.

- Ну все, Нарада, достиг! Полное и окончательное освобождение настало! – прокомментировал Гну.

- Теперь можно и на семинары ехать, - сказал Гурун.

- Вы что, серьезно думаете, что я поеду в таком виде? – удивился наивный Нарада.

- А как же?! Конечно! – обрадовали его рулониты.

- Но ведь что обо мне ученики скажут, которые на семинар придут?

- Да ты, Нарада не беспокойся, они подумают, что ты - крутой аскет.

- Или что ты практики скоморошества проходишь.

- Они еще тебя, гляди, больше зауважают, - глумились ученики.

Веселье было неописуемое! Нараду заставили покружиться и пройтись туда-сюда под общее улюлюканье и комплименты.

- Ну вот, Нарада, теперь тебе не о чем больше воображать! – сказала Элен. – А теперь давай, целуй ноги Сантоше и благодари его за такой подарок.

- Сантоша, иди сюда!

Прибежал Сантоша и, как ни в чем не бывало, встал перед Нарадой. Нарада опустился на колени и начал нехотя лобзать ноги Сантоши.

- Давай-давай, сука, целостней целуй! – подгоняли все.

- Проси прощения у Сантоши за все свое дерьмо и кайся! – с горечью произнесла Элен.

- Сантоша, простите меня. Я такой свинья, я обманывал Гуру, я покупал дорогие вещи без его разрешения! – стал ныть Нарада, ползая у ног Сантоши.

Сантоша стоял и спокойно смотрел на этого ничтожного придурка, и в нем не было ни капли амбиций или гордости.

- Простите меня, Сантоша! Я говно! Я постараюсь исправиться! Я буду бороться со своими пороками! – канючил Нарада.

Все молча смотрели на эту сцену.

- Мастер простит тебя, если ты изменишься, - сказал Сантоша. – А пока ты поедешь санчом с Вонью.

Эта новость повергла Нараду в дикую депрессию, которая была продиктована двойным западлом: первое – быть санчо было убийственно для его раскабаневшей гордости, и второе – быть санчо у Вони Подретузной, которую он считал недоразвитой, тупой и, уж конечно, не достойной командовать таким великим Нарадой, ях он.

 

Последняя проверка

 

- Ну, все говно, быстро на экзамен, соберитесь в экзаменационной комнате, - позвала всех Аза. Куча придурков, ковыляя, кое-как переползли в соседнюю комнату.

- А сейчас, свиньи представьте, что Гуру Рулон ушел, покинул эту Землю, чем вы тогда займетесь? – спросила Ксива.

Все так и сели. По недоуменным рожам было видно, что никто не задумывался даже над этим вопросом, беспечно полагая, что счастливая жизнь с Гуру Рулоном будет вечно.

- Ну что, Вонь Подретузная, отвечай, - сказала Аза.

Вонь стала напрягать мозги, которых впрочем, и не было, а потом кое-как промямлила:

- Ну, если бы такое случилось, конечно, даже страшно себе представить, - стала она разыгрывать страдальческую мину, - ну тогда я бы…, - тянула она время, - вообще я умею шить, я бы шила вещи, так бы зарабатывала себе на жизнь.

- Ебаный карась, приплыли, так вот ты чему научилась за четыре года в Рулон-холле - с негодованием сказала Элен. - Эх, и ничтожество же. Ни хуя так и не поняла.

- Ну, Мудя, а ты че нам скажешь? – продолжила необычную беседу Ксива. Муд почесал затылок, поковырял в носу, похмурил брови и разродился наконец:

- Ну, я бы сначала первым делом, посчитал, сколько у меня в кармане денег, хватит ли до дому доехать, - стал он строить из себя супер-практичного чувака, а сам того не подозревая, раскрывал всем свое ничтожество.

- Ну, ну, так, свинья, - а что дальше? – спросил Нандзя, как дальше жить ты будешь после этого?

-  Ну, буду книги писать, - неуверенно промямлил Мудя.

- Ха-ха-ха, ну ты и насмешил, - смеясь, сказала Элен. - И о чем это ты интересно будешь книги писать, а, гандон? О том, как мама жопу подмывала?

- Ну, почему? - обиженно пробурчал Мудило. - Буду про Рулона писать, чему он учил, чтобы все узнали.

- Да, представляю, что он там напишет, блядь да че ты там вообще можешь написать, если ты сейчас ни одного экзамена не можешь сдать, - взбесилась Аза.

- Ты же нихуя не знаешь, что ты в своей книге напишешь, - не унималась Ксива.

Мудя своей тупорогостью только еще больше заставлял людей беситься на себя.

- Ну, я же слышал, что Рулон говорил, то и напишу, неужели я совсем такой дурак?

- Ты верно догадался, а ты что, лучшего о себе мнения был? – спросила Элен.

 Но Мудя никак не хотел соглашаться с тем, что он ничего не знает, а продолжал мнить себя Наполеоном, воображать, что он пишет огромные тома книг как «Путь Дурака» и даже лучше, и все читают эти книги и ему, «Великому», поклоняются.

- Все понятно с тобой, урод, - не выдержала Аза,- если ты такой Великий, зачем же тогда бы ты к маме поехал, с мамой книги что ли писать будешь?

- Ну нет,- просто нужно же сначала какое-то время, чтобы адаптироваться, а потом все начать, - продолжал упорствовать во зле Мудя.

- Эй, Гурун, давай теперь мы тебя послушаем, че скажешь, а? – спросил Гну.

Гурун пока слушал ответы своих собратьев, похоже продумал ебанутый план и раздухаренный, стал активно, эмоционально балаболить свой шизофреничный бред.

- Ну, если такое случится, то я продолжу дело Гуру Рулона, я буду собирать группы людей, проводить костры, буду записывать аудио-, видео- кассеты, и слово Гуру Рулона будет услышано всеми.

- Молодец, говно,- оборвала его Ксива, - мечтать ты горазд, дебил. Че же ты такой всезнающий не «б», ни «м» не можешь рассказать ни по одному экзамену, даже не знаешь о пяти шаманских душах.

- Че же ты сейчас не создаешь видео, аудио кассеты, когда Гуру Рулон здесь, что тебе сейчас-то мешает? – спросила Аза.

Гурун задумался в поисках новых гнилых оправданий. И, наконец, придумал.

- Ну, сейчас я не могу, есть другие дела и сейчас как-то все не так, я же делаю, что могу, - мямлил Лысый.

- Эх, и ничтожества вы все. Столько лет в Эгрегоре, и ни хуя не поняли, кто вы есть на самом деле, - начал учебу Гну, - неужели вы до сих пор не осознали, что без Гуру Рулона вы просто ноль без палочки, кем вы были до Эгрегора, кем вы были без Гуру Рулона?! - уже с какой-то внутренней болью стал спрашивать Гну.

- А ну, давайте отвечайте, - поддержала его Ксива.

- Ты кем был без Мастера? - набросилась Аза на Гуруна.

 Тот сразу опустил глаза вниз, заерзал на жопе и еле проговорил, тяжело вздохнув:

- Хирургом в своем поселке, отцом семейства.

- Говно, лекарь из села Лохня, - подытожила Ксива. - Так бы и сидел в своей деревне, света белого не увидел, спиногрызов бы своих выращивал, жене своей, бомжихе, прислуживал.

- А сейчас по заграницам разъезжаешь, - поучал Сантоша, - не работаешь, на семью не батрачишь как папа Карло, все тебе в ноги кланяются.

- А ты ни хера не ценишь, урод, только срешь, - разбесилась Элен и пренебрежительно пнула его ногой.

- Ну, это же было раньше, - стал делать слабые попытки оправдаться Гурун, - а сейчас же я изменился.

- Изменился? Это в чем интересно? – удивленно спросила Аза, - это тебе только кажется, что ты изменился, а на самом деле как был свиньей, так и остался, ты же все делаешь на энергии Гуру Рулона, пока ты в Эгрегоре, а останься один, опять в говно погрузишься, в котором и был.

- Ты посмотри, - продолжал Сантоша, - стоило вас всех одних оставить на полгода, как вы сразу расслабились, новых книг не изучали за это время, разминки не делали, даже йогой никто не занимался, и ты после этого говоришь, что сможешь продолжить дело Рулона, урод!

- Хватит уже обольщаться, говнососы, - разбесился Нандзя, обычно такой тихий и спокойный, - посмотрите, вы за это время даже реагировать правильно не научились.

- Не можете посмеяться над собой, говна, - учила Ксива, - чуть что, сразу чморитесь, а Рулон как реагировал, а, уроды, отвечайте, ну?

- Он наблюдал за собой, постоянно думал о духовном развитии.

- Смеялся над собой, его даже за это называли «человек, который смеется».

- Еще он постоянно любую ситуацию использовал для осознавания себя, хотел просветлеть, - говорили все наперебой.

- Ну вот, что же вы-то так не поступаете, вы у кого учитесь - у матери своей или у Гуру Рулона? – задала вопрос Элен.

 Все опять опустили головы и сникли.

- А ты, Нарада, что отсиживаешься? – заметила Ксива, давай отвечай, что ты будешь делать без Гуру Рулона?

- Ну, мы бы с Синильгой нашли место, где остановиться, поехали бы сначала к моим родителям или нет, лучше к ее, - стал решать неразрешимую проблему Нарада.

- Ну все, блядь, уроды, - взбесилась Элен, - а вот Гну, в отличие от вас, сказал, что если бы он остался без Мастера, он пошел бы в пещеру, сорок дней постился и с молитвой умер, так как человек понимает, что без Мудреца он ни на что не способен, а чем в говне жить со всеми мышами, как быдло, то уж лучше умереть по-человечески с молитвой.

От такого знания все так и охуели и не могли даже слово проговорить. Уж о таком-то точно никто никогда не задумывался.

«Вот это ни хуя себе, - подумал Мудя, - я умирать-то точно еще не хочу, пожить охота, посвинить, порасслабляться, да, видимо, я совсем сгнил! Эх, где часть моя духовная, совсем запутался».

«Странно, зачем голодать и в пещере сидеть, - раскидывала своими куриными мозгами Синильга, - ведь можно петь, танцевать, не обязательно же батрачить на заводе».

- А я не буду семейку заводить, - решилась она высказаться вслух, - я буду певицей, буду танцевать.

- Ха-ха-ха, - засмеялись жрицы, - ну ты, блядь, и насмешила, корова.- Че же ты, мразь, до встречи с Рулоном ни хера не могла петь, у тебя даже слуха не было. Вспомни, кем ты была в миру, свинья? – спросила ее Аза.

- Ну–у-у никем, я просто училась в школе и все, в своей деревне.

- Ну, так вот, - продолжал Нандзя, - петь, танцевать тебя научил Рулон, ведь ты ничего не умела, ни наряжаться, ни краситься, полное деревенское уебище. Поэтому петь, танцевать ты можешь только пока ты с Гуру Рулоном, до тебя что, ни черта не доходит?

Но, видимо, до Синильги действительно ничего не доходило. Она думала, что это она такая Великая. Стоит ей выйти на сцену, как все будут у ее ног, но она не хотела признать, что у ее ног могут быть только пьяные бомжи, последнее говно, которое никому не нужно, что за этими стенами ее ждет не сцена, а помойка, серый быт и серенады бомжей.

- Та-а-а-к, один будет деньги на телеграмму маме собирать, - подводила итоги Ксива, - другие будут решать к какой маме поехать, третий будет как параноик орать, что он новоявленный Гуру, четвертая будет швеей-мотористкой, - ну и быдло!!! Вот чему вы научились, нихуя не поняли и даже не пытаетесь понять!

 

***

В последний день костров Муде разрешили пойти на телефонку позвонить по делам. Кады он выперся на улицу, то хотел уже по привычке поползти на карачках, но вовремя опомнился и пошел на двух ногах, испытывая дискомфорт от такого непривычного способа передвижения и чуть не падая от головокружения. Навстречу попадались какие-то мыши, и Муду было прикольно зырить на их бессмысленные рожи и еле переваливающиеся туши. Он шел и ощущал свою сущность, и от этого весь мир воспринимался небывало обостренно и целостно. «Да-а, - подумал Мудила. – Какие замечательные практики мы проходим!» И тут же обосрался, представив, что остается на кострах еще на месяц.

Мимо него пробежали какие-то маленькие девчонки, и через минуту он услышал за спиной: «Эй ты, пидарас!» Мудон обернулся и увидел, что это они кричат ему, строя рожи и дразня. Но Муд против обыкновения даже не обиделся и не стал огрызаться, а похуярил дальше, наслаждаясь той легкостью, которая ощущалась внутри после мудрых практик Великого Рулона.

 

****

Каждый из участников «Страшных костров» в дальнейшем обрел свою судьбу: кто-то уехал вместе с Гуру Рулоном в Америку, во Дворцы и теперь помогает Просветленному Мастеру вправлять мозги всему Миру, а кто-то решил свои дни закончить на помойке жизни. О некоторых из них вы читали или прочтете в очередных томах всемирно известной книги «Путь Дурака», а об одном из долбоебов вы можете узнать прямо сейчас.

 

 

 

Секта ссунов

  Как-то осенним московским вечером Гарик сидел на крыльце своего вусмерть остопиздевшего дома, где жило все мышиное семейство, в котором, к большому несчастью, ему надо было прожить еще, как минимум, года три до окончания школы. Бросить же школу и начать жить в свое удовольствие ему еще не хватало храбрости. А пока он сидел и с большим интересом, буквально впиваясь глазами в каждую строчку, читал недавно появившуюся на прилавках магазинов книгу «Путь Дурака 4-6». Не успев дочитать одну страницу, Гарик снова и снова возвращался к ярким картинкам на обложке книги и цветным вкладышам, стараясь вникнуть в каждую надпись, помещенную под ними.

«И ведь живут же где-то так люди, - думал про себя Гарик. - Эх, найти бы где-нибудь этого Рулона и у него учиться. Во, кайфно бы мне тогда зажилось. … Но как его найти…?»

- Эй, Гарик, здорово, ты че тут один сидишь? – заорал Диза, старый корешь Гарика, который тоже жаждал вступить в ряды рулонитов, - у меня есть хорошая новость для тебя!

- Да ну, валяй! – оживился Гарик, спрыгнув с крыльца.

- Короче, тут у нас недалеко от Арбата собираются ребята, вроде это новая какая-то секта, их местные «ссунами» прозвали, - начал запальчиво рассказывать Диза, пугливо озираясь, боясь, что кто-нибудь услышит.

- А че это у них название такое? – поинтересовался Гарик.

- Ну, говорят, что они практикуют туалетную нирвану, - поведал Диза.

- Нихуя себе, а это как? – удивился Гарик.

- Да, я думаю, мы на месте все увидим. А главное, все это устроил якобы один из бывших учеников Рулона, может он нам поможет самого Рулона отыскать или выйти на его ближайших учеников!

- Вот это круто! – обрадовался Гарик, - а где это их секта? Нас че туда пустят?

- Обещали, - обнадеживающе сказал Диза, - там пацаны должны были договориться. Вобщем, я сказал, что мы сегодня придем.

- Так пошли скорей, - быстро засобирался Гарик, сложив «Путь Дурака» в рюкзак и застегивая куртку……

- Кажется, где-то здесь, - шепотом проговорил Диза, когда они оказались возле какого-то дома, стоявшего на пустыре. Диза еще раз посмотрел на свой план, накарябанный ручкой и, запихав его в карман, стал заходить в один из подъездов. Гарик последовал за ним. Зайдя в подъезд, Диза тихонечко посвистел три раза и через некоторое время откуда-то снизу вышел длинный худощавый парень с лысой головой:

- А, это вы, ребята, ну, заходите, - сказал он. И они все вместе стали спускаться в какое-то подвальное помещение. Пройдя по длинному темному коридору, пацаны оказались в большом светлом зале, в котором уже собралось человек двадцать. Все мужики были в плавках, а бабы в купальниках. На трусах сектантов на самом сокровенном месте красовался знак «ОМ».

- А зачем это у них этот знак? – спросил Диза худощавого парня.

- Это космический символ, как бы обозначающий, что, используя, мочеиспускательный аппарат, мы откидываемся в Нирвану. Вы сегодня можете посмотреть, как все это происходит, а потом и сами попробуете.

Пацаны стали дальше осматривать зал. Все в нем было как-то необычно: вдоль дальней стены стояли унитазы. Перед ними были расстелены маты.

Через несколько минут появился какой-то в желтой накидке тоже со знаком «ОМ» на том же месте, мужик лет 30 на вид, с полуприкрытыми глазами и начал пиздеть. Завидев его, все собрались в одну кучу с разных углов и, раскрыв рты, стали слушать.

- А это кто? – шепотом спросил Диза Длинного.

- Это Мудя, организатор секты ссунов, - сказал тот.

- Это он че, специально себе имя такое взял? – поинтересовался Гарик.

- Ну да, это же секта ссунов, - сказал Длинный, - а сейчас давайте подальше отойдем, а то уже все начинается.

Во всю мощь заиграла какая-то трансовая музыка, и сектанты пустились в неистовый танец. Каждый вытворял, что только мог. Полностью отпустив свое тело, свои эмоции, ссуны орали, визжали, плакали, смеялись. Кто-то кружился, кто-то катался по полу, кто-то ржал как сумасшедший, кто-то прыгал. Затем Мудя что-то выкрикнул, и все по команде ринулись к ящикам с пивом, которые стояли в углу. «Сибирский шаман», - прочитал на этикетке Гарик. Сектанты только и успевали одну бутылку выпивать за другой. Кто-то уже не в силах вливать в себя содержимое бутылок, валялся на матах. Несколько парней, держась за яйца, подползли к унитазам. Но тут предусмотрительно выбежала из комнаты вторая команда не участвующих в практике и стала отпинывать всех, кто лез к унитазам. Тем делать было нечего, они снова отползали на маты, катались, зажимая яйца, а потом опять ползли к унитазам, но снова оказывались отброшенными. Некоторые же продолжали глушить одну за другой бутылки пива. А один парень, не в силах больше терпеть, резко снял с себя трусы и ринулся к унитазу, но хранитель священного места его ловко оттолкнул. Но парень продолжал лезть, нарываясь на драку и, не выдержав, обоссался прямо на мате, обрызгивая желтым фонтаном близвалющихся. Тут же подбежала какая-то баба с тазиком воды и тряпками, и обоссавшемуся пришлось убирать свою мочу. По всему залу уже валялись опустошенные бутылки пива «Сибирский шаман». Раздавались визги, стоны сектантов, которые катались по матам уже пятый час в жутких муках, чтобы не обоссаться. Прошло еще несколько часов и Мудя, оглядев всех своих ученичков зорким взглядом, стал подходить к тем, кто уже, по его мнению, дошел до кондиции и давал знак, разрешающий поссать. Счастливчики кое-как доползали с помощью хранителей унитазов к заветному месту и, еле стоя на ногах, дрожащими руками пытались снять трусы. Кто-то был не в состоянии сделать даже и этого. Тогда трусы снимали с них хранители унитазов. И вот, освободив свои мочеиспускательные аппараты, сектанты с необычайным наслаждением начинали ссать, сссать и ссать, входя в божественный экстаз. После этого прямо со спущенными трусами они падали на маты с блаженными лицами, выходя в самадхи. Так случалась туалетная Нирвана.

 

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: