Эволюция взглядов и представлений о государственном суверенитете

 

1. Рассмотрение процесса формирования и развития государственного суверенитета и его теории важно не только само по себе, в плане накопления о нем соответствующих знаний, но и в плане более глубокого и разностороннего изучения государственного суверенитета на современном этапе его эволюции, в настоящем и определения возможных тенденций его развития в будущем*(828). Нельзя не вспомнить при этом методологически выверенное и многократно подтвержденное в своей правоте самой жизнью ленинское положение о том, что " если рассматривать какое угодно общественное явление в процессе его развития, то в нем всегда окажутся остатки прошлого, основы настоящего и зачатки будущего" *(829).

В полной мере данное положение относится и к государственному суверенитету - его понятию, содержанию, формам его выражения и тенденциям развития. Не случайно поэтому в юридической литературе разных лет, посвященной исследованию государственного суверенитета, значительное внимание уделяется не только его основным чертам и особенностям, присущим ему в настоящем, но и истории становления и развития государственного суверенитета в прошлом*(830). При этом неизменно исходят из того, что прошлое помогает глубже понять настоящее и дает возможность хотя бы " краем глаза" заглянуть в будущее.

2. В отечественной и зарубежной юридической литературе нет единого подхода к рассмотрению процесса становления и развития государственного суверенитета и соответственно к анализу его теории.

Обращаясь к истории становления и развития государственного суверенитета и его теории, одни авторы предлагают, например, использовать при этом своего рода количественный, а точнее - временной критерий. Суть его в конечном счете сводится к " расчленению" всей истории развития рассматриваемого явления и отражающих его идеи на определенные временные отрезки и последовательному их изучению.

Такую позицию занимал, в частности, Л. Оппенгейм, который рассматривал понятие суверенитета, соответственно, сначала в XVI и XVII вв., со времени его появления и первоначального развития, затем - в отдельности, в XVIII и XIX вв. и, наконец, исследовал проблемы суверенитета в XX в.*(831) При этом автор исходил из того, что в современном ему мире, наряду с государствами, которые " в нормальном состоянии безоговорочно должны обладать независимостью и, следовательно, полным суверенитетом", существуют также полусуверенные государства. К этой группе Л. Оппенгейм относил " все государства, находящиеся под сюзеренитетом, или под протекторатом другого государства или же являющиеся государствами - членами так называемого федеративного государства". Все они, по мнению исследователя, " в отношении одной части государственных функций обладают верховной властью и независимостью, тогда как в отношении другой части этих функций они находятся под властью другого государства" *(832). В отличие от суверенных государств, делал вывод автор-международник, " полусуверенные государства, помимо всех прочих их особенностей, не могут быть полными, совершенными и нормальными субъектами международного права" *(833).

Аналогичную позицию в отношении целесообразности и оправданности использования временного (" количественного" ) критерия в процессе изучения истории становления и развития государственного суверенитета и отражающих его идей занимают и некоторые современные исследователи. Например, С. Грохальски считает, что, " для того, чтобы внести некоторую ясность в понимание термина, мы прежде всего должны выделить три этапа формирования понятия " суверенитет": предысторию (до XVI в.), историю (XVII - XIX вв.) и современность (XX в.)" *(834).

Несомненные достоинства и даже преимущества данного, временного или " количественного" подхода к решению рассматриваемого вопроса заключаются в его относительной простоте и широкой доступности. Уязвимость же данной позиции состоит в ее некотором механицизме.

Принимая во внимание данное обстоятельство, многие авторы, исследующие процесс становления и развития государственного суверенитета и его теории, предпочитают использование, в отличие от авторов - сторонников " количественного", временного подхода, своего рода качественного критерия. Смысл его заключается в том, что в процессе изучения изменений, происходящих в государственном суверенитете по мере его становления и развития в разных странах, за основу берутся не временные рамки, в пределах которых они происходят, а сами эти изменения - их объем, направленность и т.п. Последние выделяются и исследуются, как правило, вне зависимости и без указания на то, в какое время те или иные изменения в государственном суверенитете появляются и когда, в каких временных пределах они развиваются.

Типичной иллюстрацией такого подхода к изучению эволюции суверенитета и его теории, и в особенности - его понятия и содержания, является позиция французского исследователя М. Ориу. Он рассматривал эволюцию понятия суверенитета, безотносительно тех или иных дат и временных рамок, " привязывая" процесс развития суверенитета и его понятия лишь к наиболее важным, по разумению автора, изменениям, происходящим в самом суверенитете как явлении и соответственно в его понятии.

Понятие суверенитета, по мнению автора, в своем развитии проходит следующие три качественно отличающиеся друг от друга этапа - " фазиса". Первый " фазис" связан с тем, что в понятие суверенитета изначально " закладывается" свойство " potestas или сюзеренитета", выражающееся в том, что сюзерен - король обладает превосходством, " стоит над другими" *(835).

Второй этап - " фазис" заключается в отделении суверенитета от личности короля и переходе его " к государству или нации". Помимо всего прочего, считает М. Ориу, это приводит " к персонификации государства или нации".

Наконец, на третьем " фазисе" эволюции понятие суверенитета ассоциируется с постепенным превращением суверенитета в один из важнейших атрибутов государства, с преобразованием его в " суверенную волю персонифицированного государства" *(836).

3. Не вдаваясь в подробности рассмотрения данного, равно как и ранее изложенного, подхода к изучению процесса становления и развития государственного суверенитета и его теории, отметим лишь, что каждый из них имеет свои определенные преимущества и недостатки и что оптимальным вариантом при исследовании данной материи было бы максимальное использование позитивного потенциала каждого из этих подходов.

Методологически важным при этом представляется рассмотрение эволюции государственного суверенитета и соответствующих ему идей не только во временном изменении, но и в социально-политическом, юридическом и иных срезах, под углом зрения основных направлений становления и развития государственного суверенитета в целом и его отдельных сторон.

Среди таких направлений можно выделить следующие.

Во-первых, эволюционное развитие сферы " приложения" и предмета " воздействия" со стороны суверенитета.

Будучи впервые введенным в политическую науку Ж. Боденом в XVI в. как " суверенитет, данный государю" для " осуществления суверенной властью справедливого управления многими семьями и тем, что находится в их общем владении" *(837), он, по мере развития общества и государства, постепенно эволюционировал сначала в сторону отделения от главы государства и перехода к самому государству, а затем был распространен на высшие государственные органы (например, на парламент Великобритании в конце XIX - начале XX в.), на общество, точнее - народ (народный суверенитет).

В настоящее время, как справедливо отмечается в научной литературе, понятием и термином " суверенитет" нередко пользуются для обозначения весьма широкого круга явлений, желая подчеркнуть тем самым их значимость, относительную самостоятельность и самодостаточность. Например, нередко термин " суверенитет" употребляется в отношении отдельных классов (суверенитет класса), права (суверенитет права) и других явлений, институтов и учреждений*(838).

Однако несмотря на расхожесть термина " суверенитет" и его весьма широкое, иногда выходящее за рамки сложившегося о нем представления, применение, наиболее значимыми в настоящее время остаются, как и прежде, в XVIII-XX вв., наряду с " государственным суверенитетом", " народный суверенитет" и " национальный суверенитет".

Зародившись в условиях кризиса феодализма, в XVI-XVII вв.*(839), " народный суверенитет", в современном его понимании как " верховенство народа" в решении коренных вопросов организации своей жизни - общественного и государственного строя, основных направлений развития внутренней и внешней политики, экономических установлений и осуществления " полного контроля за деятельностью государственных органов и всего государства" *(840) - достиг своего расцвета в XVIII в., накануне французской революции.

Создатель классической теории народного суверенитета Жан Жак Руссо писал по этому поводу в своем знаменитом произведении " Об общественном договоре, или принципы политического права" (1762), что " каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого" *(841), которое " некогда именовалось Гражданскою общиною, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен" *(842). Власть, " управляемая общей волей", резюмировал мыслитель, называется суверенитетом*(843).

Национальный суверенитет, понимаемый как полновластие нации, ее возможность и способность самостоятельно определять характер своей жизни, " осуществлять свое право на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства" *(844), широко развивался и использовался начиная с конца XVIII - начала XX в. и вплоть до настоящего времени. В отличие от народного и государственного суверенитетов, основным предметом его " приложения" и обслуживания является нация.

Национальный суверенитет, так же как и другие виды суверенитетов, не существует сам по себе, в изоляции от государственного и народного суверенитетов. Между ними есть тесная связь и прослеживается определенная субординация.

Широко распространенным и наиболее обоснованным при этом представляется мнение, согласно которому национальный и народный суверенитеты лежат в основе государственного суверенитета. " Над законодательной, исполнительной и судебной властью, - писал по этому поводу еще в начале XX в. Ж. Ренар, - стоит народный суверенитет. Он определяет соотношение властей; власти законодательной, как более непосредственно вытекающей из него самого, он подчиняет власть исполнительную; он дает судебной власти независимость, без которой она не могла бы достойным образом исполнять свою роль в государстве" *(845).

Положение об основополагающей роли и значимости народного и национального суверенитетов по отношению к государственному суверенитету находит свое отражение и закрепление в конституциях ряда современных государств. Так, например, Конституция Греции провозглашает, что " фундаментом государственного строя является народный суверенитет" и что вся власть в стране " исходит от народа, существует для народа и нации и осуществляется путем, определяемым Конституцией" *(846).

Конституция Австрийской Республики гласит, что " Австрия является демократической республикой" и что " ее право исходит от народа" *(847). Конституция Испании декларирует, отдавая должное " испанской нации", которая " использует свое суверенное право" во благо всего испанского общества и государства, что " носителем национального суверенитета является испанский народ, источник государственной власти" *(848).

Аналогичные положения, прямо или косвенно закрепляющие приоритет народного и национального суверенитетов перед государственным, содержатся также в конституциях многих других стран.

Исторически появившись раньше, чем народный и национальный суверенитеты, государственный суверенитет, как показывает опыт разных стран, на протяжении всего многовекового периода своего существования и развития органически сочетался и дополнялся этими видами суверенитетов*(849).

В свете сказанного весьма надуманными, не имеющими под собой никакой исторической или современной фактической основы представляются утверждения некоторых авторов о том, что в условиях глобализации государственный суверенитет " противостоит" народному суверенитету*(850).

В данном случае имеют место ничем не обоснованные попытки перенесения " местечковой", локальной ситуации, складывающейся в том или ином регионе мира (в частности, на Ближнем Востоке) или в отдельно взятой стране (например, в Израиле или Ираке), на весь мир и на все страны*(851).

Во-вторых, последовательное изменение представления о государственном суверенитете как о неком первоначально " абсолютном" явлении, трансформируемом затем, по мере развития общества и самого государства в относительно самостоятельное по своему характеру явление. Так, если один из родоначальников государственного суверенитета, Ж. Боден (XVI в.), исходил из признания, хотя и с некоторыми оговорками в отношении ограничения власти государей " законами Бога или природы", о необходимости существования абсолютного суверенитета, выражающегося в установлении " абсолютной власти государей и суверенных властителей", при которой они " не подчиняются повелениям других людей", а, наоборот, сами " могут давать законы поданным и отменять, лишать силы бесполезные законы, заменяя их другими" *(852), то уже в более поздний период исследователи государственного суверенитета отказываются признавать его абсолютный характер.

Эволюция взглядов и представлений о характере государственного суверенитета шла таким путем, что сначала взгляды " абсолютистов", которые рассматривали, по словам Г. Еллинека, даже принадлежность собственности " индивиду лишь постольку и до тех пор, пока государство ему это предоставляет", были вытеснены взглядами Руссо (XVIII в.), " перенесшего" практически беспредельную власть " абсолютного князя на неограниченную народную волю" *(853), а затем - повсеместно признанными представлениями о государственном суверенитете как об относительно самостоятельном, но, отнюдь, не абсолютном явлении.

Уже в конце XIX - начале XX в. мировая юридическая наука в лице таких ее видных представителей, как Г. Еллинек, вполне определенно и весьма весомо, со ссылкой на исторический опыт европейских стран и на многочисленные жизненные факты, заявляла, что " суверенитет есть не абсолютная, а историческая категория" и что история возникновения и развития понятия суверенитета " неопровержимо показывает, что государства, которые теперь считаются издавна суверенными, никогда не имели такого характера" *(854).

В более поздний период, примерно в середине XX в., другой видный представитель юридической науки - Г. Кельзен, развивая положение об относительном характере государственного суверенитета и даже отрицая его необходимость, писал, что абсолютный суверенитет одного государства с неизбежностью " исключает суверенитет любого другого государства" *(855).

В действительности абсолютный суверенитет - это некий миф, а не реальность, это доведенное до своего логического конца - до абсурда - предположение о возможности существования в реальном, объективно и субъективно взаимосвязанном и взаимообусловленном мире, некоего, никем и нечем не ограниченного явления под названием " государственный суверенитет".

Понимая практическую невозможность установления абсолютного государственного суверенитета, уже с самого начала его родоначальник Ж. Боден и другие сторонники абсолютного суверенитета непременно оговаривались о том, что существуют определенные пределы его практического осуществления. " Абсолютная власть государей и суверенных властителей, - пояснял Ж. Боден, - никоим образом не распространяется на законы Бога и природы" *(856). Последние являются тем пределом, до которого, согласно воззрениям Ж. Бодена, может простираться абсолютный суверенитет.

В дальнейшем, по мере развития теории суверенитета вообще и государственного суверенитета в частности, рамки осуществления данного явления еще более сужались. В теоретическом и практическом плане суверенитет все больше эволюционировал от абсолютного суверенитета (хотя и в номинальном виде) к относительному, от связанного объективными " законами Бога и природы" до ограниченного субъективными факторами.

Среди последних, устанавливающих общие рамки осуществления суверенитета, в разное время назывались самые различные факторы. Для Руссо, например, это были рамки, устанавливаемые Общественным договором, статьи которого " определены самой природой акта так, что малейшее видоизменение этих статей лишило бы их действенности и полезности" *(857).

Для Ж. Ренара это были " известные границы" в виде " известных прав личности", которые " должен был сам наметить для себя народный суверенитет" и в пределах которых он должен был осуществляться. Не должен ли народный суверенитет, вопрошал в связи с этим автор, " признать за личностью известные права, нарушение которых он ни в каком случае не признает для себя возможным? Не должен ли он выделить личности известную неприкосновенную область, у порога которой кончается его всемогущество? " *(858).

Наряду с названными факторами, выступающими в качестве своеобразного ограничителя государственной власти и государственного суверенитета, в научной литературе выделяются и другие факторы. В их числе Г. Кельзен выделяет, например, " национальный правовой порядок", в рамках которого действует суверенное государство и выше которого в пределах границ той или иной страны не может быть никакого другого порядка*(859). Л. Дюги рассматривает в качестве своеобразного суверенитета фактически сложившийся в том или ином обществе порядок*(860). Г. Еллинек и многие другие исследователи государственного суверенитета*(861) апеллируют при рассмотрении вопроса о факторах, выступающих в качестве его ограничителя, к действующему праву.

Издавая закон, рассуждал по этому поводу Г. Еллинек, " государство юридически связывает его нормами не только индивидов, но и свою собственную деятельность. Законом оно обязывает и тех лиц, которые служат его органами, сообразовывать их волю с велениями закона. Но так как воля органа есть воля государства, то государство, обязывая свои органы, связывает само себя" *(862).

Несмотря на то что в юридической литературе по поводу " связанности" суверенного государства правом - его реальности и допустимости, издавна ведутся бесконечные споры*(863), тем не менее право рассматривается наряду с другими факторами как средство, ограждающее общество от возможного произвола государства и законодательно закрепляющее относительный характер суверенитета государства.

Развивая идеи правового самоограничения государства и правовой связанности государственного суверенитета, современные исследователи данной материи, помимо всего прочего, исходят из того, что сам рассматриваемый процесс, как и всякое иное явление, должен иметь свои пределы. Действующее законодательство, отмечается в связи с этим в научной литературе, " может настолько ограничивать, связывать государственный суверенитет, насколько оно не противоречит Основному Закону страны" *(864). Кроме того, при рассмотрении вопроса о самоограничении государства и, соответственно, государственного суверенитета особое внимание обращается на то обстоятельство, что " в социальном аспекте государственный суверенитет изначально самоограничен интересами сохранения общества и признаваемой в нем автономией личности" *(865).

В-третьих, эволюционное развитие суверенитета как изначально политического явления и соответствующей ему категории в направлении постепенного ее превращения в правовую, а точнее - в политико-правовую категорию.

Рассматривая суверенитет под углом зрения особенностей его возникновения и развития, Г. Еллинек не без оснований констатировал, что " суверенитет по своему историческому происхождению есть представление политическое, лишь впоследствии превратившееся в правовое". Не мыслители, чуждые жизни, замечал автор, " открыли его в своих ученых кабинетах, - его создали те великие силы, борьба которых составила содержание ряда столетий" *(866).

Такими силами, оспаривавшими в период Средневековья самостоятельность национального государства, были: а) церковь, стремившаяся навязать государству, по выражению Г. Еллинека, " чисто служебное по отношению к ней положение"; б) римская империя, а позднее ее остатки, признававшие за отдельно взятыми государствами лишь статус провинций; и в) " крупные ленные владельцы и корпорации", осознававшие себя " самодовлеющими силами рядом с государством" *(867).

Зародившись как политическое средство защиты верховенства и независимости королевской власти (суверена), олицетворяющей собой верховенство и независимость национального государства, суверенитет по мере развития общества и государства постепенно превращался и в правовое средство.

Эволюция суверенитета как политического феномена на пути его медленного, но поступательного движения и постепенного превращения в правовое средство, которое, по словам ранних исследователей данного процесса, не проявляло себя сколько-нибудь зримо " на протяжении целых эпох" *(868), складывалась таким образом, что изначально суверенитет мыслился как исключительно надправовая категория. По мнению Л. Оппенгейма, интерпретировавшего теорию суверенитета, разработанную Ж. Боденом и разделявшуюся позднее многими другими авторами, ее создатель исходил из того, что " никакая конституция не может ограничить суверенитет, который является атрибутом короля в монархии и народа в демократии. Суверен стоит выше позитивного права. Договор обязывает суверена только в силу естественного права, предписывающего, что договоры должны иметь обязательную силу" *(869).

По мере накопления исторического опыта использования национальными государствами суверенитета как политического средства, а также в силу происходивших в странах Западной Европы в период позднего средневековья буржуазно-демократических перемен суверенитет постепенно эволюционизировал из надправового политического феномена в правовой, а точнее - в политико-правовой феномен.

Апофеозом этой эволюции стало ограничение суверенитета конституционным правом, установление конституционных рамок его осуществления и соответственно его конституционно-правовое закрепление.

В-четвертых, эволюция представлений о суверенитете вообще и государственном суверенитете в частности, с точки зрения его делимости или неделимости, отчуждаемости или неотчуждаемости.

Вопрос о возможности и допустимости дробления и отчуждения суверенитета изначально был и остается до сих пор весьма спорным и нерешенным.

Так, если Ж. Боден исходил из возможности и допустимости свободной передачи суверенитета " без каких-либо условий" " какому-нибудь лицу с тем, чтобы оно по своему усмотрению распоряжалось имуществом государства, лицами и всем государством, а затем передавало все это, кому захочет совершенно так же, как собственник может без всяких условий отдать свое имущество" *(870), то примерно два столетия спустя Руссо развивал уже совсем иные идеи и разделял диаметрально противоположные взгляды.

В отношении вопроса об отчуждаемости суверенитета он утверждал, что " суверенитет, который есть только осуществление общей воли, не может никогда отчуждаться и что суверен, который есть не что иное, как коллективное существо, может быть представляем только самим собою. Передаваться может власть, но никак не воля" *(871).

И далее - в отношении вопроса о делимости или неделимости суверенитета: " В силу той же причины, по которой суверенитет неотчуждаем, он неделим, ибо воля либо является общею, либо ею не является; она являет собою волю народа как целого, либо - только одной его части" *(872). В первом случае, отмечал мыслитель, " эта провозглашенная воля есть акт суверенитета и создает закон. Во втором случае - это лишь частная воля или акт магистратуры; это, самое большее, - декрет" *(873).

Разноречивость взглядов и представлений о характере суверенитета в плане его делимости - неделимости, отчуждаемости - неотчуждаемости была свойственна не только ранним стадиям становления и развития суверенитета и его теории, но и всем последующим этапам их эволюции.

Особенность последних заключается отнюдь не в том, что на этих этапах по сравнению с более ранними стадиями эволюции суверенитета и его теории стало меньше споров и нерешенных проблем, касающихся характера суверенитета. Особенность их в том, что: а) появилась новая, отражающая изменившиеся условия жизни общества и деятельности государства, аргументация различных позиций авторов; б) в отношении вопросов о делимости и отчуждаемости суверенитета был выработан свой подход, связанный, в частности, с так называемой " единораздельностью" суверенитета, предполагающей наличие в государственном механизме различных по видам деятельности, но одинаково верховных по своему характеру ветвей власти*(874), и в) отдельными авторами была предложена новая классификация форм суверенитета в зависимости от непосредственной связи их с " тремя элементами государства: политическим корпусом, правительством и подданными" *(875). Это: " корпоративный суверенитет группы, тяготеющий над всеми членами государства, - как правящими, так и управляемыми"; " суверенитет господства или политический суверенитет, являющийся суверенитетом правительства над подданными"; " суверенитет подданства, означающий собой, что подданным принадлежит в силу их индивидуальных свобод, известная власть" *(876).

Кроме того, в связи с развитием процесса глобализации в современном мире, в отношении характера государственного суверенитета, так же как и в отношении необходимости его существования вообще, как такового, в зарубежной и отечественной литературе в отличие от последних столетий, стал целенаправленно вырабатываться и искусственно насаждаться определенный скептицизм.

Касаясь спорности и нерешенности вопросов о характере государственного суверенитета в процессе эволюции представлений о нем, по существу, необходимо заметить, что ключ к разрешению данной проблемы, фактически сводящейся к проблеме делимости - неделимости и отчуждаемости - неотчуждаемости суверенитета, лежит, по нашему мнению, не в плоскости одномерного или одностороннего восприятия суверенитета в виде некоего раз и навсегда данного, застывшего монолита, как это понимается нередко в научной литературе, а в плане выработки более гибкого многоуровневого и многостороннего к нему подхода.

Речь идет, в частности, о необходимости и важности рассмотрения государственного суверенитета в самых различных формах его существования и проявления и с самых различных его сторон: в статике и динамике, во взаимосвязи и взаимодействии с государственной властью, а также - с его формально-юридической и фактической сторон.

При таком дифференцированном, разностороннем подходе к рассмотрению государственного суверенитета вообще, и к определению его природы и характера в частности перед исследователем открываются гораздо большие возможности, чем при одномерном, " монолитном" подходе, для глубокого и всестороннего исследования данного феномена, в том числе для решения вопроса о его делимости - неделимости и отчуждаемости - неотчуждаемости.

Так, рассматривая государственный суверенитет под углом зрения его одномерности и " монолитности", мы a priori можем констатировать, что суверенитет един, неотчуждаем и неделим. Однако при этом неизбежно встанет ряд таких порожденных самой жизнью вопросов, на которые весьма трудно будет удовлетворительно ответить. Среди них, например, такие вопросы, которые касаются реально существующих государств с так называемым ограниченным суверенитетом или полусуверенитетом, государственных образований - субъектов федерации, зарождающихся государств на базе бывших колоний, доминионов и полуколоний и др.

Несколько по-иному обстоит дело, когда при рассмотрении проблем, касающихся природы и характера суверенитета, в том числе проблем делимости - неделимости, отчуждаемости - неотчуждаемости суверенитета, широко используется дифференцированный, разносторонний подход. В частности, когда суверенитет государства рассматривается не как одномерное, а как многомерное явление, и не только как формально-юридический, но и фактический, материализирующийся благодаря функционированию механизма государственной власти, феномен.

При таком подходе вполне очевидным становится, что вопрос о делимости и отчуждаемости государственного суверенитета может касаться лишь его фактической, материализированной в полномочиях преимущественно высших государственных органов, стороны, но, отнюдь, не формально-юридической стороны. Ограничение суверенитета одного государства или государственного образования в пользу другого (деление его) или же его частичное отчуждение в теоретическом и практическом плане означает не что иное, как ограничение его полномочий полновластия, практической способности выполнять данным государством свои функции свободно и независимо. При этом государство вовсе не утрачивает своего юридического верховенства, равно как и производного от него верховенства государственной власти над находящейся под его юрисдикцией территории.

В формально-юридическом смысле суверенитет государства не подвергается сомнению даже в случае его материализированного деления или отчуждения до тех пор, пока существует само государство. В юридическом плане суверенитет государства, выражающийся в его верховенстве и независимости, всегда един, неотчуждаем и неделим.

Временная утрата или ограничение материализованной части суверенитета вовсе не означают аналогичной утраты или ограничения и его " юридической части". Они лишь свидетельствуют о том, что суверенитет государства, равно как и производный от него суверенитет государственной власти, из реального явления временно превратился в сугубо формальное явление. При стечении благоприятных обстоятельств сохранившееся и юридически признанное за государством и его властью формальное верховенство и независимость, вполне вероятно, могут вновь наполниться соответствующим материальным содержанием и стать реальным верховенством и независимостью.

Утрата же государством наряду с материальной составляющей суверенитета и его юридической составляющей означает не что иное, как исчезновение государства с международно-правовой арены, его юридическую и фактическую смерть.

4. Наряду с названными направлениями развития государственного суверенитета и отражающими их представлениями в отечественной и зарубежной литературе указывается и на другие тесно связанные с ними направления.

В их числе следует назвать, например, такие направления, как эволюция социально-политических ценностей, интересов и отражающих их взглядов, лежащих в основе понятия и содержания государственного суверенитета; изменение представлений о месте и роли суверенитета в жизни общества и государства с момента его возникновения и последующего развития; эволюция взглядов на характер взаимосвязи и взаимодействия государственного суверенитета как признака государства с экономикой, политикой и правом; и др.

 

⇐ Предыдущая35363738394041424344Следующая ⇒

Поделиться: