Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Ожидание праздника, сулившего два дня отдыха, не было омрачено даже грандиозным обыском, по заведенному порядку учиняемым накануне Первого мая и праздника революции.



Седьмого ноября пленные вволю выспались, неторопливо пообедали и собрались в столовой на концерт. Каждое лицо выражало неподдельное счастье, которое обычно бывает на детских личиках во время деревенских праздников.

Сакамото поднялся на помост и под бурю аплодисментов объявил праздничный концерт открытым. Неожиданно в столовой появился Пономаренко в сопровождении еще одного офицера. Они обратились к Сакамото, и он подозвал меня:

— Пожалуйста, объясни им, что мы через командира батальона получили официальное разрешение начальника лагеря на проведение праздника.

Я передал сказанное офицерам.

— Какая программа?

— Старинные народные песни, японские баллады с музыкальным сопровождением, народные танцы, соло на скрипке и другие номера.

На скрипке, изготовленной солдатом, плотником по профессии, играл военврач Инаба, известный в лагере меломан.

— Переведите тексты песен и баллад и принесите мне! — распорядился Пономаренко.

Я вступил в разговор, не дожидаясь ответа Сакамото.

— Это невозможно! Во-первых, из-за недостатка времени. Во-вторых, я слишком плохо знаю русский, чтобы сделать перевод литературных произведений.

Незнакомый офицер, не обращая внимания на мои доводы, заявил с таким видом, словно он только для этого сюда и явился:

— Сегодня концерт запрещается!

Я передал его слова Сакамото, и тот метнул на меня такой уничтожающий взгляд, словно торжество отменил я.

Разве можно выставить отсюда людей, которые хотят просто порадоваться?

Я снова обратился к офицерам:

— Я уверен, что концерт благотворно повлияет на производственные показатели. Представьте, сколько они ждали этого праздника! Наши песни и баллады не имеют никакого отношения ни к империализму, ни к антикоммунизму!

— Русским языком сказано — мероприятие запрещено! Всем немедленно разойтись!

Я втолковал Сакамото, что спорить с офицерами бесполезно. Ведущий несостоявшегося концерта обратился к перевозбужденным от нетерпения зрителям:

— Дорогие друзья! Приношу извинения за испорченный долгожданный день отдыха. Все произошло на ваших глазах. Вынужден объявить, что представление запрещено.

Светившиеся радостным ожиданием лица пленных мгновенно померкли. Характерно, что на них не отразилось ни злобы, ни печали, ни упрека судьбе. Передо мной возник образ безразлично-покорного стада. Люди безмолвно поднялись со своих мест и направились к выходу.

Я вспомнил китайцев, которых присылали к нам в отряд на принудительные работы в Маньчжурии. Тогда с физиономий хозяев-японцев не сходило спесивое выражение. И вот всего за год с небольшим от спеси этой и следа не осталось. Теперь передо мной были лица рабов, и смотреть на это жалкое стадо моих сотоварищей было невыносимо.

Я тоже двинулся к выходу, но меня окликнул офицер, напарник Пономаренко. Он спросил мою фамилию и сделал пометку в блокноте.

— До завтра перевести на русский язык песни и баллады, которые намеревались исполнять сегодня! — распорядился он.

Я молча поднял на него глаза.

— Ясно? — спросил русский, как бы пресекая возможные возражения.

— Ясно! — механически отозвался я и вышел из столовой.

До вечера я маялся, ворочаясь в постели. Порученное мне задание, вообще все сегодняшние события казались мне кознями сатаны.

Я не был анархистом, поэтому не возражал против цензуры со стороны властей. Безграничная свобода не чудилась мне даже во сне. Тем не менее этот ноябрьский день поверг меня в тоску и вызвал в душе чувство протеста. Существо мое, казалось, вот-вот исторгнет вопль отчаяния. Я

Вспомнил времена надутых японских чинуш, запрещавших такие песни, как «Фонарик светлячка» и «Цветы лета». Если народные песни, вызывающие ностальгическую грусть, или мелодекламации в стиле «нанивабуси», дошедшие к нам из мира феодальных обязательств и гуманных чувств, запрещаются под предлогом их реакционности (а это — самый идеальный

из мыслимых предлогов для запрета), то подобную меру еще можно как-то понять. Но что же делать, коль у нас нет новых песен? Мы ведь жили в вакууме, в пустоте, изолированные от внешнего мира.

Истинная причина запрета концерта была предельно простой. Следуя той же логике, вчера провели обыск, чтобы обнаружить припрятанное оружие. Наш лагерь не только был окружен колючей проволокой, его строго контролировал и мощный полицейский аппарат, духовно порабощавший военнопленных.

Итак, всемирно-историческую годовщину рождения Советской власти, провозглашенной Лениным и Сталиным, я поместил в своей памяти в ряду грустных событий.

На следующий день, когда все отдыхали, я с камнем на сердце корпел над переводом песен и баллад. Хотя их публичное исполнение не состоялось, образцы японского народного творчества все равно должны были подвергнуться идеологическому контролю. Офицер, приказавший перевести их, оказался политработником, человеком из органов, как говорили русские о сотрудниках министерства внутренних дел. Японцы называли его «жандармом», «законником», а некоторые выучили русскую аббревиатуру «гэпэушник». Появление этого многоликого человека, похоже, вызывало страх даже у русских. Впоследствии я убедился в обоснованности своих предположений.

Не прошло и недели, как мне выпало на себе испытать тот же страх. Однажды вечером я шел из конторы в барак. Дежурный офицер, находившийся у главных ворот лагеря, передал мне листок бумаги, на котором было написано: «Завтра в 9.00 явиться в комнату N 11 строительного штаба». Я ломал голову, кому я вдруг там понадобился. Сердце почему-то учащенно забилось, и я до поздней ночи не мог уснуть.

На следующее утро, приведя себя в порядок, я отправился в назначенное место, имея полчаса в запасе. Штаб находился за колючей проволокой, у подножия холма на окраине города. Я присел на ступеньках крыльца, ведущего в здание штаба, и когда стрелки часов показали ровно девять, открыл дверь комнаты N 11. Я очутился в темной тесной передней с одной дверью. Ее я отворил с ощущением, будто проникаю в окруженную тройной стеной полевую ставку главнокомандующего Квантунской армией.

Передо мной сидели тот самый политработник и еще один офицер. Второй оказался переводчиком, корейцем по национальности. Минут десять меня словно не замечали. В тягостном ожидании я уставился на портрет Сталина в форме генералиссимуса.

Допрос начался с обычных вопросов — имя, фамилия, дата и место рождения, образование, профессия, прохождение воинской службы, род занятий отца. Узнав, что родитель мой живет в деревне, стали спрашивать, сколько у него гектаров земельных владений, сколько голов крупного рогатого скота, сколько батраков. Я ответил, что ни скота, ни наемной рабочей силы у отца нет. Офицеры пронзили меня таким взглядом, словно уличили в даче ложных показаний. «Интересно, русские и коров считают по головам», — подумал я. Эта мысль подействовала на меня успокаивающе.

— Где изучал русский язык?

— В студенческие годы самостоятельно начал изучать грамматику, но вскоре бросил. Все, что я знаю по-русски, выучил здесь, в Сибири.

— Встать! — вдруг выкрикнул политработник. — Самоучка не может понимать звуковое кино. В каком учебном заведении занимался русским? — сверлил он меня взглядом.

Пронзительность его взора происходила не от остроты интеллекта, она свидетельствовала лишь о том, что политработник относился к типу людей, не верящих в человеческую добродетель и свободных от чувства сострадания, подлых и жестоких.

— В Токио есть только два учебных заведения, где преподают русский. Это институт иностранных языков и университет Васэда, — ответил я, по-прежнему стоя перед офицерами.

— Имеются и военные заведения.

— Я говорю правду. Если вы слышали, как я объясняюсь по-русски, то должны были понять, что я совершенно не знаю грамматики.

— С какой целью изучал русский?

— Чтобы заниматься русской литературой.

— Смеешься?

— Да нет. Разве во времена Петра Первого русские люди не изучали французский?

— В те времена Западная Европа обладала развитой культурой, а Россия была отсталой страной. Современная Япония — высококультурная страна. Какая нужда учиться у России? Смотри! Вот словарь русского языка, изданный в Токио. Этот факт явно доказывает цель изучения русского языка в Японии, — сказал политработник, раскрыв перед переводчиком словарь под редакцией профессора Ясуги.

— Я хотел читать в оригинале Пушкина и Лермонтова, вот и вся причина.

— Ты ведь офицер?

— Нет, солдат. Ефрейтор.

— Не болтай ерунду!

— Я мобилизованный. В Японии солдат, имеющий образование выше одиннадцатилетнего (средняя школа по старой системе), при желании имеет право сдать экзамен и получить офицерское звание. Если стремления к чину нет, остаешься простым солдатом. У меня служебного рвения не было.

— Почему?

— Не питал любви к военным.

Политработник в недоумении нахмурил брови:

— Ты знаешь Киндзи Миядзаву?

Я припомнил своих знакомых, заодно перебирая в мыслях иероглифические варианты написания этого имени и фамилии. Человека по фамилии Миядзава среди моих друзей не было.

— Не знаю.

— Не ври! Это не пойдет тебе на пользу! А как насчет Такубоку Исикавы?

Я знал только одного человека с этим именем. Меня осенило — русский говорил «Киндзи» вместо «Кэндзи», а это означало, что речь шла о поэте Кэндзи Миядзаве.

Среди моих однополчан был Макото Инада, солдат моих лет. Мы служили с ним в Маньчжурии, и сейчас были соседями по бараку. До призыва в армию холостяк Инада жил вместе с младшей сестрой. Закончив в Токио католическую миссионерскую школу, он по семейным обстоятельствам вынужден был сам зарабатывать средства к существованию и поступил на службу в небольшой банк. Единственной его отрадой стали книги.

Образом своего бытия Инада чем-то напоминал мне английского писателя Чарльза Лэма, поэтому после поражения Японии, когда в моду вошло подтрунивать над военными, я придумал приятелю прозвище «господин Лэм». Несчастный господин Лэм в первую же сибирскую зиму заболел тяжелой дистрофией. Ранней весной 1946 года, когда смертность в лагере достигла критического уровня, я понял, что пора предпринять что-то для спасения товарища. Я попросил


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-06-08; Просмотров: 275; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.025 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь