Глава 39. Суббота 21 ноября день и вечер (время по Гринвичу). Реверс
- Уходи! Немедленно убирайся! Я не хочу больше тебя видеть никогда!
Я с трудом удержалась на ногах, когда он грубо отпихнул меня от себя. И эти злые слова. Он выплёвывал их в меня, и бледное лицо его было искажено не ненавистью, нет. Лучше бы ненавидел. На лице были презрение и отвращение. Рот кривился в издевательской ухмылке, глаза прищурены. А потом он резко развернулся и быстро пошёл прочь, полы расстёгнутой мантии развевались. А я не могла пошевелиться, впала в ступор, стояла столбом и смотрела ему вслед сухими глазами. И не верила. Не могла поверить, что Северус, мой Северус смог мне это сказать. Это было неправильно, не логично, абсолютно бессмысленно. Что я сделала, что он так поступил со мной? И что мне теперь делать? Как жить после того, как он так…нелепо прогнал меня?
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем я смогла двигаться. Закутавшись в ман-тию-невидимку я побрела в Хогвартс. Всё равно, без посторонней помощи я отсюда не вы-берусь. Я доползла в замок как раз во время обеда, и возблагодарила Бога, за то, что в кори-дорах никого не было. В таком душевном состоянии я ничего не могу поделать с тем, что у меня катастрофически портится осанка, а походка становится безобразно шаркающей. То, что со мной произошло, именовалось довольно высокопарно: на меня обрушилось горе. Именно так и никак иначе. И весило оно очень много. Горе давило на плечи, заставляя ссутулиться, опустить голову, плечи и руки. Оно не давало ногам как следует оторваться от пола. Лишало сил и способности бороться. Больше всего на свете мне хотелось забиться куда-нибудь в угол и тихо там завыть. Что особенно противно, совершенно не хотелось при этом умереть. Как всё было бы просто. Подняться на какую-нибудь башню и сигануть вниз. Но рассматривая эту возможность решения проблемы, я прекрасно понимала, что не сделаю этого. Что продолжу жить, просто это будет жизнь без Снейпа. Ну, что ж, не первый раз, в конце концов. Просто на этот раз всё зашло немного дальше, чем обычно, раньше мне объясняли где моё место ещё до поцелуев, теперь – после перепиха, вот и вся разница.
Я доползла до комнаты гриффиндорского префекта, легла на кровать лицом к стене и попробовала заплакать. Ничего. Всё ясно. Подлый организм ждёт, когда вернётся Гермиона и радостно спросит, как всё прошло. Вот тогда меня прорвёт и можно будет ставить рядом турбину, как на ниагарском водопаде. Блеск! Целая куча пользы. В Хогвартсе, наконец-то заработает электричество! Снаружи послышались голоса, гриффиндорцы возвращались из большого зала. Я прислушивалась к ним с ненавистью. Звуки вызывали у меня боль в висках, словно я маялась похмельем. Открылась дверь, и почему я никогда не замечала раньше, что она отвратительно скрипит?
- О! Ты уже вернулась? Ну, как? Ему понравилось?
Мне захотелось чем-нибудь её стукнуть за этот идиотский радостный тон. Я с трудом сдерживалась, чтоб не заорать что-нибудь мерзкое, злобное и непристойное. Ужасно хотелось обхамить весь свет, но я понимала, что Герми не обязана читать мои мысли и знать, что про-изошло. Однако, она похоже догадалась, что все прошло не так гладко, как хотелось бы. Было ли это моё молчание или деревянная поза, но она тихо подошла, села рядом и положила руку мне на плечо. Я дёрнулась, скидывая её, но рука снова оказалась там же, а Гермиона спросила:
- Что-то не так? Что случилось?
В этот момент меня прорвало, я безо всяких объяснений уткнулась лицом в подушку и громко взвыла. Некоторое время, она пыталась меня успокоить, но это ни к чему не приводило, успокоиться я не могла и не хотела. На её действия я прореагировала только один раз, запретив ей идти за директором и медиковедьмой. Я потребовала, чтоб мне дали спокойно выплакаться и Гермиона решила, что возможно после этого я пролью свет на причины своего поведения.
Ревела я долго. Потом так же долго пыталась привести себя в порядок. Естественно безрезультатно. Оглядев плоды моих усилий, Гермиона молча вручила мне ватный тампон и склянку с каким-то зельем. Применение этого препарата вернуло моему лицу нормальный вид, ликвидировав все следы затяжной истерики. В комнате меня встретил стакан того самого ус-покоительного зелья. Гадость жуткая, но я понимала, что спокойствие у меня сейчас времен-ное. Просто слёзы пока кончились, как только новые накопятся, всё пойдет по второму кругу. Так что выпила я зелье без возражений.
- Рассказывай! – безапелляционно потребовала Гермиона.
Я рассказала. Подробности, естественно, были опущены. К концу рассказа глаза Гер-мионы по размеру приближались к чайным блюдцам. Сказать ей было нечего, такого про-фессора зельеделия она себе представить не могла. Но вот я рассказала как все закончилось и девушка в ярости вскочила со стула.
- Мерзавец, ублюдок, скотина, бледная немочь! Таракан паршивый! Как он мог такое тебе сказать? После всего… Я его убью, вот прямо сейчас пойду и убью! – она и впрямь ри-нулась к двери.
- Сядь, Герми, - устало попросила я. Она обернулась.
- Ты его и теперь защищать будешь?! После того, что он сделал?! И теперь, да?!
- Никого я не буду защищать. Просто не делай из себя идиотку. Тебе о том, что случилось даже знать не положено. К тому же он сильнее и опытнее, чем ты. Так что у тебя даже поца-рапать его не получится, не то что убить. Оставь Снейпа в покое.
- И что, пусть наслаждается жизнью, когда тебе плохо?
- Пусть наслаждается. Он этого практически не умеет, но если у него получится, и со-весть не загрызёт, то пусть наслаждается.
- Да нет у него никакой совести! Попользовался и выгнал, о какой совести ты говоришь!
- Знаешь, да, мне сейчас больно. Но я почему-то всё-таки не могу поверить в то, что он действительно просто хотел трахнуть меня и рассчитал эту сцену заранее. Понимаешь, не верю. Тут что-то другое.
- Другое! Не надо было… А! Все говорили, что он ублюдок, только ты не верила!
- Дамблдор тоже не верил!
- Ты не помнишь? Снейп убил Дамблдора!
- А я все равно не верю, что он мерзавец. Не верю – и всё.
Это была правда. Я не в силах была обдумать происшедшее. Но то шестое чувство, ко-торое никогда не давало мне ошибаться в оценке окружающих, упорно твердило, что что-то не так. Что-то не сходится. Во всем этом есть нестыковка. Он не мог так перемениться за каких-то несколько секунд. У его поведения есть причина. Мне нужен был совет кого-то, кто опытнее и старше. Гермиона не годилась на роль наперсницы. Я должна была сходить к мадам МакГо-нагалл. Я готова была даже показать ей, что между нами произошло, лишь бы она помогла мне понять, что им двигало.
Я ненавидела промедление. Ожидание благоприятной возможности было для меня самой страшной на свете пыткой. Я приняла решение.
- Мне надо к директору, Гермиона. Шкатулку я возьму с собой. Если она решит, что это конец и мне нечего здесь делать, то я не буду возвращаться. Пришли мне сову за неделю до Рождества. Я перешлю с ней свитер, не зря же я его вязала. Положишь под ёлку, он сам до-гадается от кого, когда развернёт.
- Ты ещё и подарок ему хочешь подарить после всего этого? Ты сумасшедшая, - резю-мировала Гермиона.
- Наверное. Тем не менее, обещай, что пришлёшь сову в случае чего.
- Ладно, обещаю. До встречи.
- Думаешь, увидимся?
- В конце концов, я скоро сдам экзамен по аппарации и получу лицензию, - пожала она плечами.- Пароль к кабинету директора: «Бернсовы ночи». Ты чуть не ушла без него.
- Спасибо, Герми. Что бы я без тебя делала? До встречи.
И я вышла из комнаты.
В кабинете директора было светло и уютно. Я, кажется, пришла в редкую минуту отдыха, потому что застала строгую даму отряхивающей мантию от шерсти.
- Простите, директор. Мне необходимо было с вами поговорить.
Она внимательно посмотрела на меня и усадила в кресло. На столике появился сереб-ряный чайный прибор.
- На вас лица нет, девочка моя. Что произошло?
- Возможно, случилось так, что наш эксперимент провалился, директор, - устало вздох-нула я. Никакие зелья не вернули мне бодрости. Просто я могла связно говорить, не срываясь на рыдания после каждого упоминания при мне профессора Снейпа. Ну и следы слёз исчезли.
- Расскажите мне, что произошло? И вот вам чай. Он поможет успокоиться и взбодрит вас, милочка.
Я рассказала. Мадам директор только покачивала головой в такт моим словам. Ничего не комментировала, не задавала вопросов.
- Могу я просить вас показать мне, как это происходило? Я понимаю, что это несколь-ко… пикантно, но вы вряд ли в силах рассказать достаточно подробно, а без этого я не могу понять, что же случилось.
- Я готова, мадам МакГонагалл. Не могу сказать, что в восторге от такой перспективы, но мне слишком нужен совет, а рассказчица из меня сейчас действительно неважная.
Я позволила слить мои воспоминания об этом дне в мыслеслив. Пожилая ведьма ещё раз внимательно на меня посмотрела, потом наколдовала на столе пузырёк.
- Выпейте-ка, Алёна. Вам надо поспать. Мне надолго придётся погрузиться в ваши вос-поминания. Вы пока можете отдохнуть.
Я послушно опустошила флакон. Последнее, что я увидела, была палочка Минервы МакГонагалл, касающаяся серебра моей памяти.
Когда я проснулась мадам директор разливала чай по чашкам.
- Очень вовремя. Я как раз собралась вас будить, - улыбнулась ведьма. – Прежде чем давать вам какой либо совет, я хочу услышать ваше собственное мнение о том, что произошло.
- Я ничего не понимаю, мадам МакГонагалл. Всё было так прекрасно. Я была так сча-стлива. И он… он, по-моему тоже был… счастлив. И вдруг, в одно мгновение всё кончилось. И теперь мне наверное придётся вернуться домой. И привыкать жить без него.
- Хочешь бросить всё без борьбы? Не потребуешь разъяснений?
- Не хочу быть жалкой и навязчивой. Не хочу вешаться на шею тому, кому не нужна.
- Ты так уверена в том, что не нужна?
- Он, кажется, недвусмысленно заявил об этом. И велел убираться.
- Но ты ведь не веришь, что Северус мог просто попользоваться тобой.
- Не верю. Но у меня нет других объяснений для происшедшего.
- Я могу помочь тебе увидеть всё это со стороны. Самый конец, чтобы не терять времени. Возможно это даст тебе объяснение.
- Вы поможете мне посмотреть в мыслеслив?
Ведьма кивнула и жестом пригласила меня встать. Я подошла к чаше и наклонилась над ней, а потом провалилась куда-то вниз, в животе стало холодно, словно я еду в вагончике американских горок.
Я огляделась. Вокруг было темно, только гора слева была чуть темнее чем ночное небо. Неподалёку послышались голоса и стоящая рядом со мной мадам МакГонагалл подтолкнула меня туда. Я машинально сделала несколько шагов.
- Ночью спим. – Услышала я свой собственный спокойный голос. - Обычно каждый в своём спальном мешке. Но даже если приходится из двух индивидуальных делать один трёхместный, это не повод для занятий групповым сексом, если ты это имеешь в виду. Магглы более раскованы, чем маги. Меньше зависят от соблюдения внешних приличий, как я заметила. Но это вряд ли делает их более распущенными. В массе, я имею в виду. К тому же в походных условиях все обычно спят полностью или почти полностью одетыми.
Было очень темно, я совсем не видела говоривших. Вдруг вспыхнул свет, его вызвал Снейп из кончика своей палочки. Я сосредоточенно вглядывалась в его лицо, в то время как он вглядывался в моё. В ту меня, что стояла с ним рядом.
- Если мы доживём до лета, давай съездим вместе? – я проговорила это совершенно спокойно. Подобно, надо думать, большинству жителей России я была человеком, у которого в подкорку очень глубоко была вписана информация, что жизнь – штука опасная и непредска-зуемая. Нет никаких гарантий, что тебя не шандарахнут вечером кирпичом по голове, когда ты будешь возвращаться домой. Или что этот кирпич не упадёт сам по себе с карниза развали-вающегося дома. Что ты не рухнешь в кем-то не закрытый и не огороженный люк. Эта ин-формация не мешала жить и наслаждаться жизнью, просто вовремя включались защитные механизмы и не было желания планировать свою жизнь на годы вперед. Как можно плани-ровать то, чем нельзя располагать?
- Если доживём? – тон у него был недоумённый.
- Северус, ты, похоже, забыл, что идёт война. Я маггла, ты шпион, и мы вместе. У нас есть гарантии? – эта моя фраза тоже была спокойна, потому что я действительно полагала, что война войной, а жизнь продолжается. Но вот выражение его лица в этот миг изменилось. В тот момент, что он погасил свет, я успела заметить на нём ужас. Потом всё завертелось, и картинка изменилась. Я стояла практически вплотную к себе четырёхчасовой давности. И очень близко видела его лицо. Видела как тот самый ужас сменился гримасой отвращения. Он оттолкнул меня.
- Уходи! Немедленно убирайся! Я не хочу больше видеть тебя, никогда, – жестокие слова, злой голос, и… дай Боже, чтоб мне это не показалось, боль в прищуренных глазах.
Потом он развернулся и быстрыми шагами пошёл прочь. И полы чёрного распахнутого плаща развевались за его спиной словно крылья.
Мы снова стояли в кабинете директора МакГонагалл рядом с большой каменной чашей.
- Я его напугала, директор. Правда? Я его чем-то очень сильно напугала. Но что я сказала такого?
- Ты высказала предположение, что один из вас или вы оба можете погибнуть в этой войне. Он испугался за тебя, девочка. Счёл, что он для тебя опасен. И решил, что без него у тебя всё наладится, что главное – твоя безопасность. Думаю, что не ошибаюсь.
- Вот скотина! – с чувством выругалась я. – Простите, директор. А по-человечески он не мог этого сказать?!
- Милая моя, это же Северус. Он просто не умеет. Пока, – сказала МакГонагалл, протя-гивая мне тарелку с бисквитами. Я взяла один и впилась в него зубами. – Он умеет вызывать к себе ненависть. Делает это мастерски. Вот и сделал, что мог, чтоб обезопасить тебя. Хотя, по-моему, - пожилая леди хихикнула. – Он теряет форму. Согласись, девочка, в свете того, что между вами было, можно было наговорить в три раза больше и куда более гнусных вещей. Северус это может, он никогда не был сдержан на язык, можешь мне поверить. Но…
- Да, вы правы директор, шлюхой он меня всё-таки не назвал.
- Вот-вот, это я и имела в виду. Ему, я думаю, очень нелегко дался ваш разрыв. Крушит сейчас наверное всё у себя в комнатах. С тех пор как вы познакомились, его хвалёное хлад-нокровие несколько подрассосалось.
- Что же мне теперь делать?
- Ну, нет худа без добра, теперь у нашего Северуса всего одна девушка.
- Да уж. Всё к лучшему в этом лучшем из миров. И всё-таки?
- Всё, что ты до сих пор делала, ты делала сама. И у тебя всё получалось. Никто не может советовать влюблённым. Вы сами должны всё для себя решить. Главное не бойся. Северус конечно упрям как пень, но переубедить его можно. И, кстати, хочу тебе сказать ещё кое-что, - она заговорщически поманила меня к себе. Я наклонилась, и старушка прошептала мне на ухо. – Не хочу, чтобы Альбус слышал. Это сугубо наше личное женское дело. Хочу тебя поздравить. Никогда бы не подумала, что Северус такой внимательный и нежный любовник. Тебе повезло влюбиться, девочка. Это искупает многие недостатки характера.
Она отодвинула губы от моего уха. И я тоже выпрямилась в кресле.
- Ну так как? Вы не передумали возвращаться домой, милочка?
- Я еще побуду, госпожа директор. – Улыбнулась я. – Я ему покажу, почём фунт манд-рагоры в неурожайный год.
- Вот и славно, идите, разрабатывайте стратегию.
И я вернулась в комнату Гермионы. Юная волшебница обрадовалась, что я никуда не уехала и накинулась с вопросами. Но я отказалась отвечать, мотивируя это тем, что хочу всё обдумать. На душе у меня было теперь почти спокойно, и я взялась довязывать свой шедевр – аранский свитер для Северуса Снейпа.
Глава 40. Воскресенье 22 ноября – ночь на пятницу 27 ноября. Реверс.
Ночь я не спала. К утру стратегия была разработана. К сожалению, первым пунктом шло как минимум недельное невмешательство в жизнь Снейпа. Как это ни прискорбно, он должен по полной прочувствовать, как без нас (обеих) паршиво. Весь кошмар заключался в том, что мне без него тоже было паршиво до невозможности. Паршиво во всех смыслах, в том числе и в сексуальном. Пока я была девушкой, обходиться без физического контакта со Снейпом было неприятно, но терпимо. А сейчас доходило до боли. Однако сцепив зубы я терпела, доволь-ствуясь донесениями Гермионы. У Снейпа было мерзкое настроение, как в старые добрые времена, когда в его жизни не было вообще ничего хорошего. Профессор осунулся, был бледен как смерть, под глазами появились синие круги. Налицо были все признаки затяжной бес-сонницы. Гермиона даже подсуетилась и уговорила призрак Почти Безголового Ника время от времени заглядывать к профессору в комнаты и рассказывать, чем он занимается. Сведения поступали самые неутешительные. Снейп действительно не спал. По ночам он молча сидел в кресле завернувшись в плед. Иногда пил, что впрочем не отражалось на его состоянии. Ночью на пятницу я проснулась оттого, что мне стало невыносимо холодно. Открыв глаза я увидела, что надо мной завис призрак. И это вряд ли был Сэр Николас.
- Кровавый Барон к вашим услугам, мисс, - галантно поклонился призрак.
- Добрый вечер. Чему обязана?
- Хочу кое-что сообщить вам, миледи. На профессора Снейпа, в случае бессонницы очень плохо действует снотворное зелье. То есть он спит, крепко, не просыпаясь. Но, к сожалению, чрезмерно бурно. Поэтому пользуется он таким зельем очень редко. Выводы делать вам. Це-лую ручки. - Привидение вновь изобразило галантный поклон в эстетике восемнадцатого века и удалилось сквозь стену куда-то по своим делам.
Вывод напрашивался только один. Сегодня Снейп выпил зелье желая поспать хоть как-нибудь, пусть даже «чрезмерно бурно». Интересно, что Кровавый Барон имел в виду. Эротические сны что ли? И почему он поделился со мной информацией? Впрочем, раздумы-вать сейчас было некогда. Надо было одеваться и идти в подземелья. Что я и проделала неза-медлительно.
В его комнате опять было холодно. Всё правильно. Разведка доложила точно, он не топил камин всё это время. Я разожгла огонь и оглядела комнату. Вокруг опять был преизрядный бардак, причём на ум приходило, что устраивали его специально. Дверь в спальню была плотно закрыта, но не заперта. Я тихо вошла и скинула плащ. Сразу стало ясно, что призрак имел в виду, говоря «чрезмерно бурно». Северуса мучали кошмары. Он метался по постели и что-то тихо говорил. Я подошла поближе и прислушалась.
- Нет, не надо, только не её, слышите, не её. Ненавижу, сволочь… ты грязная скотина, Малфой! Нет!... - И так далее в бесконечных вариациях. Так вот чего он испугался тогда. Ну, ничего, я найду в себе терпение и силы убедить тебя, что всё это блажь. Жизнь продолжается, Северус. Я стащила с себя платье, оставшись в чём мать родила, и быстро забралась к нему под одеяло. Я ласково обняла его и принялась целовать. В перерывах между короткими прикос-новениями губ к его лицу я шептала всякую успокоительную чушь. О том, что я здесь, что со мной ничего не случилось, что всё в порядке. Он не просыпался, но содержание сна, кажется, изменилось. Мне предстояло сегодня ночью переспать с ним будучи на сей раз полностью активной стороной. Ха! Легко сказать. Ладно, лиха беда начало, будем изучать новую дис-циплину. Снейпология, практическое занятие. Я фыркнула. Чёрт, нет, мама бы меня полно-стью одобрила, то есть краснеть было вроде бы совершенно не за что, её моя затянувшаяся девственность весьма нервировала. Но я всё равно покраснела, а уши, кажется, слегка засве-тились. Кстати, свет мне бы не помешал. Я выбралась из постели и стуча зубами быстро сбе-гала в гостиную, где имелись спрятанные мною каминные спички. Там же был и канделябр на пять свечек. Быстренько обеспечив себе освещение я вернулась в спальню, устроила под-свечник на тумбочке и резво юркнула под бок к Северусу греться. Он моментально обнял меня, я даже испугалась, что он проснулся, но нет, похоже зелье вызывало действительно очень крепкий сон.
Я осторожно высвободила руки и принялась ласкать его. Я действовала очень внима-тельно, в следующий раз, когда мы будем вместе, я смогу по-настоящему порадовать его. Я сознательно отгоняла от себя мысль, что это «когда» может не наступить. Сейчас мне было легче чем неделю назад. Я уже почти совсем не стеснялась и даже не боялась, что он проснётся и придёт в бешенство. И вообще было интересно, и хотелось, чтоб ему было приятно, пусть даже только во сне. Я прокладывала влажные дорожки поцелуев по его груди, нежно поку-сывала соски, и получала в ответ тихие удовлетворённые стоны. Он расслабился и перевер-нулся на спину, так что я могла бы видеть его целиком, если бы не жуткий холод в комнате, не дававший мне скинуть одеяло. Пока камин прогреет помещение, утро наступит. Только в такие моменты я и жалела, что родилась магглой.
Я гладила его кончиками пальцев. Лицо, плечи, руки, живот и бёдра. Потом я решилась дотронуться до его члена. Странно, раньше я смотрела порнуху на видео, разглядывала эро-тические игральные карты, входившие в мою коллекцию (не хмыкайте, я собирала любые карты), я даже бывала на полунудистском пляже, но никогда напрягшийся, тёмный от притока крови пенис не казался мне красивым. А вот теперь он мне нравился. Я осторожно провела пальцами по горячей шелковистой коже и получила в ответ дрожь и стон удовольствия. Его длинные изящные пальцы вцепились в простыню. Мне никогда не были близки и понятны до этой ночи оральные ласки. Но сегодня видимо всё должно было измениться. Потому что мне захотелось приласкать его именно таким образом. Было немножко страшно, но я решилась. И как только я первый раз поцеловала головку, всё стало на свои места, испуг куда-то улетучился. Я именно в этот момент не умом осознала, а всем своим существом ощутила, что что бы мы оба сейчас ни делали, в этом не будет ничего запретного или непристойного, потому что это для нас в радость. Можно всё! Это открытие было опьяняющим. В прошлый раз я тоже особо не стеснялась, но это было потому, что он по моему мнению знал правила игры и мог меня направить. Но сейчас я глубоко внутри себя поняла, что правил просто нет, точнее мы уста-навливаем их сами. И принялась исследовать его тело, а точнее самую чувствительную его часть, уже безо всяких комплексов. Правда исследование оказалось коротким, потому что через несколько минут он кончил, что для меня было тоже, естественно, впервые, никогда раньше не видела. В моем нынешнем состоянии духа, я испытала при этом только живой ин-терес исследователя, помноженный на самое настоящее счастье, потому что в том момент Северус произнёс во сне мое имя. Значит сейчас ему снилась именно я. Он вытянулся на по-стели, и его сон стал спокойным. А вот мне спать было нельзя. Очень хотелось лечь рядом, обнять и засопеть в две дырочки, но увы! Поэтому я натянула платье, подбросила дров в камин в гостиной и принялась тихонько ликвидировать бардак. Это оказалось не слишком сложно, потому что я давно выучила где что лежит, а пыли за неделю набралось немного. В спальне я аккуратно сложила брошенную на пол одежду, а в ванной обнаружила на полу осколки фла-кона, разлитый вокруг шампунь и пятна крови.
Приведя квартиру в божеский вид, я немного подумала. В конце концов, неделя уже практически прошла. Я хмыкнула, взяла со стола лист пергамента и написала записку. Оставив её рядом с подушкой Северуса, и предвкушая бешенство, в которое он придёт прочитав это, я спокойно отправилась к себе досыпать.
