Начальный период — от 1918 до 1923 г.24

«Прометейскую» работу в Польше с самого ее начала возглавлял лично Пилсудский. Уже в 1918-1921 гг. Пилсудский установил политические и военные отношения с различными реакционными силами, нацеленными против Советской России, а затем и СССР. В первую очередь к ним принадлежали украинская, грузинская, татарская и казацкая контрреволюция.

Одним из наиважнейших и наиболее ранних моментов «прометейской» деятельности стал Варшавский договор, подписанный 21 апреля 1920 г. между Пилсудским и Петлюрой, диктатором контрреволюционного правительства на Украине.

Петлюра25, изгнанный с Украины в Польшу Красной армией, за то, чтобы ему вернули власть, выдвинул претензии к Западной Украине и поставил на службу польской армии и разведки своих сторонников из числа украинских националистов26. Разведкой петлюровцев на территории Советской Украины, России, Дона, Кубани и Крыма руководил 2-й отдел Партизанско-повстанческого штаба (ППШ) армии УНР (начальник — полковник ГШ царской армии Кузьминский). В его состав входили три секции: офензива (собственно разведка), дефензива (контрразведка) и пресс-служба. Начальниками секций разведотдела ППШ были: в офензиве — сотник Никодим Гриневич (здесь же подсекциями агентуры и паспортным бюро заведывали соответственно поручик Михайло Михайлик и поручик Рогозинский), в дефензиве — подполковник Митрофан Очеретько, в пресс-службе — поручик Микола Иванов27. Однако общей организацией агентурной работы и контрразведки занимался бывший директор департамента МВД УНР полковник Микола Ю. Чеботарев (с конца 1926 по август 1928 г.). В материалах польской разведки (Экспозитуры-2) Чеботарев также значился как начальник центральной резидентуры «Украина» под оперативным псевдонимом «Гетман»28. Сам он, в частности, утверждал, что поддерживает полный контакт со своими сторонниками в советской Украине и даже имеет много своих работников в КП(б)У и что эта партия «будто бы стоит тайно на платформе отделения от СССР»29. При этом петлюровская разведка, с одной стороны, постоянно испытывала острый дефицит в кадровых сотрудниках (например, в сентябре 1921 г. ей удалось забросить в УССР только трех своих агентов и двух курьеров), а с другой, ее практически полностью переигрывали советские спецслужбы. Так, советская агентура действовала в ближайшем окружении Петлюры. На ВУЧК работала группа личного секретаря Петлюры30. Большевистским агентом оказался и помощник начальника ППШ, шеф административно-политического отдела штаба подполковник Добротворский, через которого проходила информация о планах деятельности ППШ, спорах и конфликтах внутри него31. Другой ценный агент ЧК-ГПУ Украины — Гордиенко, он же сотник Гриць Попов (настоящее имя — Заяров Григорий Львович); являясь зам. начальника оперативного отдела ППШ, в результате успешного завершения операции под кодовым названием «Тютюн» (04.06 — 16.06.1923) фактически передал в руки украинским чекистам самого начальника ППШ, генерал-хорунжего Юрия Тютюнника32. Благодаря активной работе ВУЧК ее сотрудникам удалось разгромить вооруженные подпольные формирования петлюровских атаманов Мордалевича, Лютого, вынудить киевский Всеукраинский центральный повстанческий комитет («Цупком») покинуть советскую Украину33. В июне 1921 г. при переходе границы органами ВУЧК был задержан эмиссар ППШ «3 ». На допросе он во всем признался и пошел на активное сотрудничество, выдав ценную информацию о структуре ППШ, подпольных петлюровских организациях в Киеве и УССР, нарисовал схему дислокации повстанческих сил. После специальной подготовки «3» стал секретным сотрудником ВУЧК. Продолжив работу в ППШ, он дезинформировал его руководство, а в ВУЧК передавал важные сведения, позволявшие своевременно ликвидировать агентов и подпольные базы петлюровцев в УССР, уведомлял о всех контактах ППШ с разведками Польши, Румынии, а также с савинковцами и махновцами, о планах перехода польско-советской границы отдельными боевыми группами и силами войск УНР ППШ34.

Помимо сугубо военного направления петлюровцы активно включились в сотрудничество с пилсудчиками в сфере «прометеизма». Наиболее важными в этом плане деятелями УНР были следующие: а) из, так сказать, «первых лиц»: Андрей Левицкий (председатель правительства и главноначальствующий); Роман Смаль-Стоцкий (министр иностранных дел); генерал Владимир П. Сальский (военный министр); генерал Павел Ф. Шандрук (начальник I оргсекции ГШ армии УНР; с августа 1927 г., по рекомендации Н Отдела ГШ Польши, начальник ГШ армии УНР); генерал Всеволод Змиенко (начальник II секции ГШ, 1928 — 1.01.1936); д-р Леон Цыкаленко (начальник III секции ГШ); д-р М. Ковальский (председатель украинского ЦК); д-р М. Ковалевский (министр пропаганды); проф. А. И. Лотоцкий; Ежи А. Кржижановский; б) из проживавших в Париже: проф. А. Я. Шульгин (министр иностранных дел)35; граф Вячеслав К. Прокопович (премьер-министр и сотрудник центрального печатного органа УНР — журнала «Тризуб »); генерал А. Удовиченко (зам. военного министра); Я. Коссенко (главный редактор парижского журнала «Тризуб» и вице-председатель Генеральной Рады УНР); в) из проживавших в Женеве: Михал Еремиев (о нем см. далее); г) из проживавших в Праге: Максим Славинский36; д) из проживавших в Турции: Владимир Мурский37; е) из живших в Харбине: Павел Яхно38 и многие другие.

Контакты с Экспозитурой-2 они поддерживали через начальника подреферата «B-U» (украинцы) Экспозитуры-2 II Отдела ГШ Польши — поручика Владислава Гут-тры (Guttry)39 (т. е. получали от него деньги, инструкции, директивы, а ему посылали рапорты, донесения и т. д.), либо же через начальников резидентур реферата «Восток» Экспозитуры-2 II Отдела ГШ40.

Менее активно, чем петлюровцы, но все же сотрудничали с польской разведкой и украинские националисты из УВО — ОУН41 во главе с полковником Евгеном Коновальцем (так называемая «галицийская группа»)42. Примечательно, что это сотрудничество тайно продолжалось несмотря на организованные ими покушения на самого Юзефа Пилсудского (25.09.1921) и министра внутренних дел Бронислава Перацкого (15.06.1934)43 В известной мере сохранять и продолжать «деловые отношение» «двуйчикам» и оуновцам помог конкордат между Варшавой и Ватиканом, подписанный 8 сентября 1925 г. В результате духовный пастор и идеолог украинских националистов митрополит Греко-католической церкви Андрей Шептицкий присягнул на верность Польской Республике и тем самым заметно микшировал обвинения боевиков УВО-ОУН в антигосударственной деятельности.

Итак, договоренность с Петлюрой стала первым практическим шагом на пути реализации «прометейской» идеологии.

Отношения с националистами контрреволюционерами углублялись и укреплялись еще больше позднее — по мере того, как те оказывались в эмиграции.

В Польше и Чехословакии собралась украинская эмиграция, в Турции — кавказская и татарская, в Персии — туркменистанская и азербайджанская. Кроме того, важным центром эмиграции был Париж.

По приказу Пилсудского в 1921-1923 гг. в польскую армию в качестве контрактников были приняты многие грузинские и азербайджанские генералы и офицеры (подробнее см. ниже).

Польская разведка изначально стремилась использовать свои агентурные связи среди национальной эмиграции для установления взаимоотношений со всеми силами и движениями, которые разделяли идеи русофобства и национализма, но по тем или иным причинам не были подключены ею («двуйкой») непосредственно к организации «Прометей».

Так, еще 11 апреля 1920 г. внутри II Отдела ГШ ВП был учрежден новый — Национальный реферат, шефом которого стал капитан Виктор Чарноцкий (о нем см. далее). Вместе с ним работали капитан Тадеуш Крук-Стржелецкий ( Kruk - Strzeleckiy )44, подпоручик Станислав Лис-Блоньский ( Lis - Biocski )45, а также Хенрик Сухенек-Стахетский ( Suchenek Stachecki )46. Последний возглавил белорусский подреферат (с 1925 г. он служил в МВД Польши, где являлся начальником Отдела по национальным делам); среди его ближайших помощников были начальники II Отдела штаба ВО, дислоцированного в Гродно, Казимир Жобель47 и Станислав Ярецкий48. В своей деятельности это подразделение ориентировалось главным образом на по-лонофильскую часть белорусского электората. Среди его конфидентов можно видеть представителей таких организаций откровенно антисоветского и пропольского толка, как «Объединение белорусских беспартийных активистов», «Белорусский национальный комитет» в Варшаве (во главе с Л. Дубейковским49), боевая радикал-националистическая организация «Зеленый дуб »(во главе с Вяч. Дергач-Адамовичем50), «Комитет обороны восточных окраин ». Все они так или иначе были связаны с отрядами генерал-майора Станислава Булак-Булаховича51, которые не столько обороняли Польшу от «восточного соседа », сколько занимались грабежом и разбоем в районах советско-польского приграничья. Конкретно в ряду тайных сотрудников II Отдела, действовавших в 1920-е — 1930-е годы, помимо только что названных выше, можно упомянуть следующих лиц: Р. Зямкевича (он же — Шершень, Дземянович)52, Я. Ладнова53, Я. Maмонько54, Я. Миткевича55, Цявловского, М. Шимбаревича, Я. Шурпу56, С. Яковюка57 и др. Несмотря на то что эти агенты часто перегружали «двуйку » описанием собственных дрязг и распрей и доносами друг на друга, тем не менее они подробно информировали Варшаву в основном о внутриполитических процессах в Западной Белоруссии, а также о контактах западнобелорусских национал-демократов с западными разведками58, украинскими националистами, а местных коммунистов и... евреев с эмиссарами из Минска и Москвы59.

Связь Национального реферата с Экс-позитурой-2 Реферата «Восток» II Отдела ГШ осуществлял офицер В. Чарноцкий. Однако при создании «Прометея» в 1926 г. белорусским националистам (в отличие от украинских) в нем все же достойного места не нашлось. Почему? Очевидно, в известной мере ответом на этот вопрос может послужить рапорт начальника белорусского подреферата капитана Сухенек-Стахет-ского от 20 мая 1925 г. о полоновильских проявлениях в так называемом «Белорусском национальном комитете »:

«Среди белорусов, — говориться в этом любопытном документе, — на протяжении нескольких лет действует группа людей, которая в зависимости от политической ситуации в крае создала так называемый Центральный белорусский комитет. Эта группа состоит исключительно из шантажистов, которые зарабатывают себе на жизнь, информируя «органы власти» о белорусских делах. Наиважнейшую роль в этой группе играют: Цявловский, В. Федоров, Я. Шурпа, Миткевич, Зямкевич. На финансовой почве между вышеназванными часто возникали стычки, в ходе которых одни обвиняли других в антигосударственной деятельности против Польши либо даже в сотрудничестве с советской миссией в Варшаве. Некоторые лица из данной группы состояли на службе у II Отдела Генерального штаба или у Министерства внутренних дел... Так как, возглавляя белорусский департамент, я убедился, что большинство из них не дают важной информации или же одновременно ту же самую информацию «продают»Министерству внутренних дел, как и от имени того же министерства проводят некую белорусскую политику (Цявловский и Зямкевич), я прекратил с ними всякие контакты. В полученных мною [от них. — Авт.] материалах я обнаружил много неточностей и полную путаницу »60.

Столь явное недоверие польских властей к политически лояльным белорусам безусловно не позволило им успешно разыграть в своей «прометейской» игре и «белорусскую карту». Более того, история сохранила примеры, когда собственный национал-шовинистический гонор, с одной стороны, и паническая боязнь советского (коммунистического) влияния на «польские нацменьшинства»61, с другой, настолько застили глаза польским «двуйчикам », что даже среди своих безусловных сторонников, белорусских полонофилов, они видели скрытых агентов Москвы. Своеобразной вершиной этой подозрительности стал состоявшийся в 1928 г. судебный процесс над одним из самых откровенных прислужников пилсудчины — Арсением Павлюке-ничем, который был осужден как... агент ГПУ62.

К другому «нацменьшинству», с которым активно работала «двуйка» (вне «Прометея »), относились евреи. Однако Варшаву интересовали прежде всего евреи-сионисты (Исаак Гринбаум и др.). Известно, что Пилсудский довольно быстро нашел с ними общий язык. Назначенное им польское правительство установило (после 1926 г.) контакт с сионистскими организациями, в первую очередь с сионистами-ревизионистами — партией общих сионистов во главе с Вл. Жаботинским63, молодежной боевой организацией «Бейтар », а также «Мизрахи» и «Агуддат Исраэль»64, облегчило эмиграцию из Польши в Эрец-Исраэль, в том числе лицам, не имевшим въездных сертификатов, проводило военное обучение бойцов «Иргун цваи леумми» (сокр. «Иргун» — «Национальная военная организация» — подпольное вооруженное формирование, действовавшее в подмандатной Палестине), отправляло в Палестину оружие для еврейских боевых организаций, а также старалось повлиять на английские власти, чтобы те разрешили более широкую еврейскую иммиграцию в Палестину65. В ответ сионисты помогали пилсудчикам в их борьбе против «главного противника » — СССР.

Другим еще более ранним примером «взаимопонимания » тех и других являются успешные переговоры того же Вл. Жаботинского с представителем УНР (и агентом польской разведки) Максимом Славинским, прошедшие в августе 1921 г. в Праге66.

Впрочем, еврейский (также как и белорусский) аспект в национальной политике Второй Республики представлял собой весьма неоднозначное и противоречивое понятие. Польские власти относились к евреям с большим недоверием и всегда подозревали их в тайных связях с большевиками67.

12345678Следующая ⇒

Поделиться: