Большие проблемы в голове

 

Некоторые из игроков признавались, что чувствовали они себя, будто снова оказались в школе. Как и его отец, Геррино, Фабио Капелло намеревался быть для них строгим школьным учителем. Но он не хотел прививать им страх, потому что именно страх перед поражением был причиной столь многих проблем сборной Англии в прошлом – так он, по крайней мере, думал. Его целью было вдохновить команду, научив ее отчетливо понимать свою цель, подарив ей свою железную волю и убедившись в том, что его уверенность в своих силах и жадность до побед оказались заразительными.

«Если быть серьезным означает быть жестким, значит, я серьезен в своей жесткости», – говорил он. «Давайте не забывать, что в раздевалке, где я имею дело со всей командой, один человек стоит против 25, поэтому все, что вы сделаете, будет судиться и обсуждаться 25 людьми. Такие отношения требуют уважения. Я не хочу, чтобы меня уважали из чувства страха, я хочу, чтобы меня уважали как личность».

Капелло также интересовала личность английских игроков. Мне говорили, что будет оцениваться поведение каждого игрока, и когда тот находится в расположении сборной и вне ее. Если вклад любого игрока в сборную, когда он находится в ней, будет большим, чем угроза возможных для нее потерь из‑ за его поведения, потворствующего прихотям, где‑ нибудь еще, то и прекрасно. Разгромные заголовки в прессе после вечеров, проведенных в городе, тоже до известной степени прощались. Но в тот самый момент, когда подобное поведение начнет отнимать у команды, у коллектива, больше, чем нарушающий правила игрок может ей дать, все для него будет кончено.

Капелло настаивал на том, что он – не диктатор, а только строгий босс. Во многих вопросах команды он рассчитывал узнать мнение игроков и использовать его в дальнейшем. «Я принимаю решение после того, как выслушаю мнение команды. Прежде всего я прошу своих игроков быть искренними. Я не хочу попасть в окружение людей типа «да, сэр». И когда мы собираемся вместе, я часто возвращаюсь к одному и тому же вопросу дважды, чтобы получить четкие и честные ответы».

Но Фабио не мог ожидать полной откровенности от Уэйна Руни, потому что в то время звезда «Манчестер Юнайтед» не хотел видеть другого иностранца на посту тренера сборной Англии. Позже Руни признался: «Тогда я твердо верил, что тренером англичан должен быть англичанин. Когда приехал Капелло, в первые дни все было немного странно. Вы не знали, можете ли на него полагаться, или как он был немного страшным». Итак, страх все‑ таки был, хотя Капелло этого и не хотел. И если некоторые свои чувства Руни держал при себе, также поступал и Фабио, выбирая лидера своей команды на долгосрочную перспективу.

При выборе капитана сборной Капелло хотел посмотреть, как будут реагировать игроки на каждого лидера, которого он будет испытывать, не ограничиваясь простой просьбой проголосовать за ту или иную кандидатуру. Таким образом, вопрос о том, кому быть капитаном, со временем сам прояснится, рассуждал он. За исключением человека, названного капитаном, немногие английские игроки были готовы заиметь на свою голову кучу неприятностей, слишком рано став слишком откровенными. Довольно скоро они лучше узнают друг друга и поймут, что когда у них возникают реальные проблемы, Капелло оказывается вовсе не черствым человеком. Он считал своей обязанностью с большой тщательностью относиться к таким случаям, потому что поступая иначе, очень просто заставить игроков от тебя отвернуться навсегда.

«Я считаю себя уравновешенным и внимательным человеком, – говорил он раньше, – особенно когда речь заходит о вещах личного плана. Это самая деликатная часть моей работы. У них у всех прекрасная память, они готовы припомнить вещи, которые были сделаны или сказаны шесть месяцев назад».

С другой стороны, он поклялся «никогда» не становиться другом футболистам. «Если вы заводите дружбу с одним из игроков, – объяснял он, – другие немедленно начинают завидовать, думая, что тот футболист играет только потому, что он ваш друг». Он прекрасно продемонстрировал английским футболистам, что не собирается становиться другом Бекхэма только потому, что Бекс помог ему в Ла Лиге. Или, по крайней мере, все так выглядело тогда, во времена первого их матча со сборной Швейцарии.

Вот что Фабио действительно хотел узнать у своих игроков, так это ответ на старый вопрос: почему они не могут дать своей стране то, что дают своим клубам? Почему английская сборная так долго выступает ниже своих способностей, кульминацией чего стал невыход на Евро‑ 2008?

«Я собираюсь попробовать понять, что происходит, поговорив с игроками. Я считаю, что игрокам следует гордиться тем, что они носят форму сборной. Я жду, что все игроки будут играть за сборную так же, как они играют за свои клубы».

Капелло, который до сих пор проводил все свои пресс‑ конференции на итальянском языке, на своем представлении в декабре торжественно пообещал: «Я уверяю вас, что через месяц, когда команда впервые соберется под моим началом, я смогу говорить на их языке. Я считаю очень важным иметь возможность общаться с игроками».

Если он действительно говорил со своими игроками на английском во время их первого сбора, он должен был делать это с заметными трудностями. Даже в мае 2008 года, когда он начал давать интервью для прессы на английском, понять его было довольно сложно. Но той зимой степень владения языком не была особой проблемой, судя по восторженной реакции Стивена Джеррарда. Звезда «Ливерпуля» говорил: «Когда он заходит в раздевалку, вокруг него распространяется аура, и ты понимаешь, что это тот самый тренер, для которого ты хочешь играть». Язык тела доходчивее слов, и у дистанции, создаваемой языковым барьером, есть свои преимущества, так же как и очевидные недостатки. В некотором смысле она оставляет меньше места взаимному недопониманию. Руни еще не до конца верил самому себе, когда вспоминал первые несколько тренировок с Капелло: «Это было безумие. Вы тренируетесь на поле примерно три секунды, а потом он останавливает вас, берет и перемещает на позицию, говоря: «Вот здесь тебе следует быть». Он просто физически тебя перемещает! Ни с одним из нас раньше так не поступал ни один тренер, это было довольно неловко, но зато это показывало, насколько ему не все равно».

Макларен пытался создать «Английский клуб», атмосферу, в которой игроки могли бы почувствовать себя частью чего‑ то, хорошо знакомого, расслабиться и стать собой. Его стремление можно понять, но в результате мы имели группу игроков, которые не хотели себя напрягать, которым также не хватало и дисциплины. Хотя Капелло никогда не консультировался с Маклареном так, как он делал это с Эрикссоном и Грипом, он был с ним согласен в том, что английская сборная должна ощущаться как клуб. И действительно, позже он это подтвердил: «Нам надо играть, как клуб. Мы очень важная нация для футбола, и играть нам следует на победу». Но у клуба Капелло должны были быть самые строгие внутренние правила.

Капелло не собирался позволять никакого послабления дисциплины, которое могло бы похоронить внутренний режим, когда игроки собираются в расположении сборной. Правила гласили: никаких PlayStations или мобильных телефонов в неподходящие для этого моменты, никаких сланцев или свободной одежды, никакого фастфуда и никаких группировок внутри команды. Все должны есть вместе и вместе выходить из‑ за стола, выглядеть опрятно и называть друг друга уважительно, по имени – то есть по настоящему имени, и делать все, чтобы в сборной создался необходимый для нее командный дух.

«Когда вы идете на обед, то каждый надевает тренировочный костюм команды, – объяснял Руни. – В прошлом люди ходили в шортах и своих тренировочных костюмах. Он хочет, чтобы мы все делали вместе». «Нам необходимы правила, потому что у нас есть только три дня, которые мы можем провести вместе, и мы должны установить распорядок совместной работы, – объяснял Капелло. – Такие вещи, как совместная еда, совместный уход из‑ за стола и соблюдение пунктуальности, – все они говорят об уважении друг к другу. Я не понимаю, почему кому‑ нибудь захотелось бы нарушать эти правила, – говорил Капелло. – Ведь дело не в дисциплине, дело в уважении».

Как только английские игроки, вынужденные теперь уважать друг друга, отошли от первого шока, оказалось, что они совсем не возражают. Дэвид Бентли, возможно, и не задержался надолго в сборной при Капелло, но он прекрасно резюмировал то, что в то время чувствовали игроки: «Мне нравилось, как все организовано при мистере Капелло, и у меня не было никаких проблем с правилами, которые он установил. Если мне дать палец, то я и всю руку откушу. Я знаю, какой я. В некоторой степени, все это в человеческой природе. Все игроки такие. Молодых, богатых футболистов нужно обуздывать, чтобы держать под контролем. В глубине души мы все это знаем».

Руни соглашался и немедленно подмечал разницу, скажем, с управлением сборной времен Свена‑ Ёрана Эрикссона. «Свен был великолепен, он был такой расслабленный, просто фантастика, – объяснял он. – Вы просто говорили ему, чем бы хотели заняться в течение дня. Но он был хорошим тренером». Фабио был полностью подготовлен, но то, что он увидел во время их первого сбора, его приятно удивило.

Хотя Фабио и был способен в долгосрочной перспективе изменить подход футболистов к делу, его беспокоило, насколько качественную игру он увидит на тренировочном поле. В действительности же проблема оказалась не такой острой, как он ее себе представлял. «Я помню нашу первую тренировку. Я был удивлен, потому что футболисты оказались действительно очень хороши, и я подумал: «Что происходит здесь? Эти футболисты так хороши, так почему же они не играют на Чемпионате Европы? »

И если Босс не совсем понимал, почему, то он намеревался это выяснить. Тем временем новая система держала всех в тонусе как на поле, так и вне его. Когда об этом стало известно, то история привлекла к себе повышенное внимание. Даже премьер‑ министр Гордон Браун, которого вряд ли можно назвать футбольным экспертом, счел уместным прокомментировать один из аспектов делового стиля нового английского тренера: «Похоже, что у мистера Капелло выходит совсем неплохое начало с точки зрения дисциплины вне футбольного поля, – разглагольствовал Браун. – Я думаю, хороший тренер может настоять на том, чтобы люди не сводили глаз с мяча, чтобы их не отвлекали электронные игры или чему там они еще в действительности отдают должное. Смотрите, если мы идем на футбольный матч, мы платим за это хорошие деньги, публика покупает билеты, и она достойна того, чтобы с уверенностью знать, что футболисты должным образом подготовились к игре. Я не думаю, что это хорошо для детей – видеть, как игроки нарушают правила и тут же спорят с арбитром. Дисциплина в футболе – это то, что должно быть сделано, и когда рефери принимает решение, люди с ним соглашаются. Если будет всем понятно, что именно капитан разговаривает с судьей и несет ответственность на поле, то команда будет приведена в порядок».

Возможно, Капелло до некоторой степени был с ним согласен, без сомнения, он был благодарен ему за поддержку, но он не спешил возвращать комплимент или завязывать знакомство с Брауном или лейбористами. Позже он признается: «Быть очень осторожным в вопросе отношений с политиками – одна из первых вещей, о которой меня предупредили по приезде в Лондон. Необходимо соблюдать некоторую дистанцию, иначе очень высок риск, что на вас немедленно наклеят ярлык той или иной партии».

Английские футболисты чувствовали, что Капелло и с ними держит некоторую дистанцию, потому что большинство из них до сих пор не знало, будут ли они играть со Швейцарией или нет. Дэвид Джеймс подтвердил: «Никто из нас, кроме Стивена Джеррарда, не знал своего положения, а узнал только за десять минут до выхода из автобуса. У мистера Капелло были сложенные вместе листки с именами тех, кто в команде. Он показывал их один за одним. Я получил возможность приветствовать болельщиков на поле».

Как бы там ни было, нам следует знать, что в вечер матча со Швейцарией центром всеобщего внимания был сам Капелло.

Перед матчем, в раздевалке «Уэмбли», Капелло вглядывался в лица своих игроков. Они были напряжены. Однажды, размышляя о римском дерби между «Лацио» и «Ромой», он дал прекрасное описание тренерской доли: «Тренер должен планировать игру, он должен подбирать расстановку на поле, – говорил он. – Он должен изучать души своих игроков, понимать их страх, беспокойство и нервозность. Он не имеет права на ошибку. Игрок же думает только о себе. Он тренируется в течение недели, держит форму, соблюдает диету и выходит затем на матч. Если его команда проиграла, но он показал хорошую игру, он покидает подмостки стадиона с высоко поднятой головой. Для тренера такой лазейки нет: успех дерби определяется результатом. Вы можете сделать все идеально: но если ваши игроки никак не отправляют мяч в сетку, а соперник с большого расстояния забивает дурацкий гол, то идиот здесь – вы».

Товарищеский матч между Англией и Швейцарией, разумеется, не имел накала дерби, но Капелло мог чувствовать страх своих игроков. Чего он вначале, возможно, и не заметил, так это того, что частично этот страх в футболистов вселяет он сам. Стюарт Пирс, который провел 11 лет в клубе «Ноттингем Форест» под началом одного из самых грозных тренеров из всех, Брайана Клафа, позже объяснял: «Вам было достаточно провести лишь 10 минут в компании Фабио, чтобы понять, что он – серьезный исполнитель, за что его немедленно начинаешь уважать. Я нахожу, что он в этом очень похож на Брайана Клафа. Я работал с Брайаном, и он пугал меня до полусмерти. Он постоянно держал вас в тонусе. Во время работы с этим парнем у меня сложилось такое же впечатление. Он не собирался говорить часами о той или иной ерунде. Он просто хотел хорошо делать свою работу. Перед матчем со Швейцарией в раздевалке команды вы могли чувствовать уважение игроков к своему тренеру. Вы могли чувствовать, что он держит своих игроков в напряжении. Честно говоря, я думаю, что для английской игры это только хорошо. Я думаю, нам нужно немного серьезнее относиться к тому, что мы делаем, после провала в квалификации к Евро‑ 2008».

Матч со Швейцарией не был квалификацией ни в одном из смыслов, но Капелло знал, что будет обвинен в любом случае, если его команда проиграет, хотя сама суть этой конкретной игры значила для него гораздо больше, чем ее результат. Возможно, это было одной из причин, по которым он не хотел никаких громких фанфар на первой своей игре в качестве главного тренера. Когда он шел по подтрибунному тоннелю, одетый в элегантный темно‑ синий пиджак, светло‑ голубую рубашку с темно‑ голубым галстуком, он держался на приличном расстоянии за своими игроками, строем выходящими на поле. 85 000 английских фанатов не были готовы улыбаться и приветствовать нового тренера. Многие из них пришли приветствовать Бекхэма, свою легенду, а теперь им оставалось лишь теряться в догадках, не становятся ли они свидетелями пришествия нового Мессии.

Все глаза были прикованы к Капелло, который сопроводил Стюарта Пирса до его места на скамейке, прежде, чем занять свое. Швейцарцы привезли на родину футбола 2200 своих болельщиков, дух их команды был на подъеме, они готовились принять у себя Евро‑ 2008. Во время исполнения гимна своей страны швейцарцы заставили ощутить свое присутствие, а потом настала очередь «Боже, храни королеву». Мы внимательно смотрели, будет ли Капелло подпевать, но он просто стоял. Стоявший справа от него английский физиотерапевт Гари Левин пел громко, Стюарт Пирс, слева от Капелло, выглядел так, будто лопнет, если сделает то же самое. Изо рта нового главного тренера Англии все еще не доносилось ни звука, хотя, по крайней мере, он поаплодировал, когда гимн доиграл до конца. Свен‑ Ёран Эрикссон тоже никогда не пел, так что, в общем, здесь не было ничего нового.

Президент ФИФА Зепп Блаттер озвучил общее беспокойство по поводу приезда в сборную Капелло. Блаттер сказал: «Я немного удивлен, что страна – родина футбола игнорирует священный закон или верование, по которому тренером национальной сборной должен быть человек, родом из той же страны, что и игроки. Я еще не видел, чтобы Италию, Германию, Бразилию или Аргентину тренировал иностранец. Большинство лучших команд мира тренируют люди, принадлежащие к этим странам».

Английских болельщиков все это заботило бы мало, если бы они смогли выкинуть из памяти поражение своей сборной при Макларене в матче против Хорватии, 21 ноября 2007 года, тот вечер ужаса, который остановил продвижение Англии на Евро‑ 2008 еще до начала собственно турнира. Капелло, похоже, придерживался той же точки зрения, потому что начал матч, имея в составе лишь трех футболистов из той команды, которая проиграла ключевой матч: капитана, Джеррарда, Джо Коула и Гарета Барри. Как будто Капелло говорил нам этим, что у него нет лишнего времени для лузеров. В самом деле, игроки были одеты в красные майки, белые шорты и красные носки, так же как и Бобби Мур со своими ребятами в тот солнечный вечер 1966 года, когда Англия выиграла Чемпионат мира.

Однако вскоре Фабио понял, что этим вечером на «Уэмбли» наблюдает за игрой вовсе не чемпионов мира. Уже через три минуты он был на ногах на боковой линии, пытаясь навести порядок в той каше, которая начинала закипать на поле. Стоит быстро коснуться того, в чем состояли проблемы с самого начала, только чтобы напомнить себе, что на чашу весов тем нервным вечером было положено благосклонное отношение к самому Капелло. Джо Коул и Дэвид Бентли располагались на поле так далеко от Руни, что сама схема 4‑ 5‑ 1 всегда сохраняла свое постоянство, и взаимодействия в передней линии было предельно мало. Полузащитники не собирались прорываться вперед, как надеялся Капелло, а Руни в качестве нападающего уже запорол пару предоставившихся ему полумоментов. Это было мало похоже на решительное начало, которого ожидал Капелло. Он скрестил руки на груди и с некоторым недовольством глядел на своих новых подопечных. Громадная толпа на «Уэмбли» тоже не выглядела удовлетворенной. Игрок, которому досталась футболка Бекхэма, похоже, рисковал стать очевидным козлом отпущения.

Когда Бентли со своего правого края произвел бездарный навес, поклонники сборной Англии, видевшие в схожей ситуации так много изящных пасов в исполнении предыдущего мастера, выпустили свое негодование, скандируя: «Один Дэвид Бекхэм, только один Дэвид Бекхэм». По тону чувствовалось, что они на грани, в воздухе разносились ранние признаки мятежа, и складывалось ощущение, что медовый месяц Капелло уже закончился.

Было похоже, что первый тайм ни шатко ни валко движется к завершению примерно в том же несвязном стиле, что и начинался. Неулыбающийся Капелло покашливал на холодном вечернем воздухе, все плотнее сжимая скрещенные на груди руки в оборонительной позе. Он хотел, чтобы сборная Англии пасовала – короткими пасами, которые в конце концов помогли бы ей найти цель. Наконец, успокоившись, его игроки начали соблюдать тренерские установки. Некоторые нетерпеливые болельщики неодобрительно кричали про скуку, потому что не видели английский стиль футбола. На некоторое время показалось, что если именно таковым и был стиль Капелло, то продержится он в сборной не дольше Макларена. А затем, в самый нужный для этого момент, Джермейн Дженас отправил мяч в сетку ворот противника, и кризис доверия был предотвращен. Футбол был довольно непригляден на вид, но когда игроки исчезали в тоннеле стадиона, направляясь на отдых, который едва заслужили, победитель Капелло вновь был впереди, как и привык это делать.

В перерыве Капелло сказал своим ребятам, что они не делают того, что им было сказано делать. Он не был зол, он понимал, что они пытаются достигнуть поставленной им цели, что им вместе еще предстоит много работы. С помощью слов, а также языка тела и жестов он начал передавать команде собственный характер и желание к победе. Он не сделал никаких замен, но игроки понимали, что часы тикают. Все, что хотел увидеть Фабио, это ту уверенность в себе и волю к победе, которые они демонстрируют, играя за клубы, умноженную на способность держаться за мяч. Неужели он требовал слишком много? Англия начала второй тайм, демонстрируя новую игру, в которой чувствовалось оживление и удовольствие от процесса, по крайней мере, некоторое время.

А тем временем на замену в сборной Швейцарии вышел Эрик Дердийок, и Рио Фердинанд не заметил новой опасности. Защитник «Манчестер Юнайтед» просто проспал Эрика, когда тот сильным ударом сравнял счет, послав мяч мимо беспомощного Дэвида Джеймса. Капелло вскинул руки в жесте раздражения и отвернулся от поля, но быстро вернул себе самообладание и захлопал в ладоши, подгоняя своих игроков. Их ответ последовал незамедлительно. Питер Крауч, который вышел вперед, чтобы помочь Руни в атаке, переправил мяч головой точно своему партнеру по нападению. Руни в одно касание послал мяч Джеррарду, и он в свою очередь выдал прекрасную передачу набегавшему Шону Райт‑ Филлипсу, чтобы тот оформил убийственный финиш, что он уверенно и исполнил. Фабио был избавлен от неприятностей. Он стоял на боковой линии, слушая скандирование трибун: «Пас, пас, пас». И хотя некоторые английские болельщики насмехались над серией коротких пасов в исполнении их сборной ближе к концу первого тайма, они аплодировали той же игре с 78‑ й минуты, когда Англия начала удерживать счет. Но даже тогда невозможно было отделаться от чувства, что защита Англии более классной командой может быть разорвана в клочья. Как бы там ни было, все закончилось счастливо, и Капелло заполучил свою первую победу.

После матча Джеррард объяснял: «Тренер ждал от нас победной ментальности, и у нас она была. Он хотел, чтобы нас было трудно победить, он вдохновлял нас идти вперед. Это потребует времени, но мы всего этого достигнем, поэтому, думаю, победа дает нам шанс сработаться друг с другом».

Его слова напомнили о том, что надо было бы посмотреть, есть ли у самого Джеррарда еще один шанс выйти на поле в капитанской повязке. Хотя его капитанство и не было провалом, однако Капелло не был полностью уверен в том, что видит перед собой лидера национальной команды. Указания Фабио выполнялись не с предельной точностью, особенно в первом тайме, когда английская сборная боролась с собственными нервами.

Хотя Джеррарда ни в чем и не обвиняли, не было и уверенности в нем как в человеке, которому будет следовать четко сформулированным инструкциям. Тренерский штаб Капелло, прав он был или нет, с самого начала считал его анархичным футболистом, играющим свободно, полагаясь на свои инстинкты. И как можно было ожидать, что при таком капитане его товарищи по команде будут точно воплощать тактические планы своего тренера?

Кроме того, англичанам не удалось оставить позади неуверенность в себе, которая была причиной стольких неудач в предыдущие годы. Почему они все еще боятся? Капелло, определенно, не желал быть источником этого страха. «Я никого не ем, – выдал он запоминающуюся фразу после своего первого матча. – Я не понимаю, почему они должны бояться. Я думаю, что глубоко в их мозгу все еще сидит провал квалификации к Евро‑ 2008. С самого начала мы играли очень нервно, но потом нам удалось стряхнуть давление «Уэмбли» с наших плеч».

Он неоднократно упоминал «давление «Уэмбли», хотя его игрокам следовало бы быть более привычными к этой атмосфере, чем Капелло. Возможно, Фабио и не выглядел слишком эмоциональным в конце своего первого вечера на большой сцене, но его спокойствие было обманчивым. Что он и подтвердил: «Я испытал сильные эмоции, проживая эти моменты своей жизни здесь, на «Уэмбли», проживая их вместе с командой, моменты нового старта и первых результатов. Для меня очень важно было оказаться на этом выдающемся стадионе среди выдающихся болельщиков. Это новый для меня опыт, прекрасные чувства. Теперь я знаю, каково это – чувствовать себя тренером сборной Англии».

Позже он признался, что конкретно чувствовал английский тренер тем вечером – волнение. Во время Евро‑ 2008, вспоминая ту игру, он объяснил: «Я окончательно понял, почему англичане не вышли на Евро‑ 2008, когда мы играли против сборной Швейцарии. Я очень волновался, потому что не видел английского духа и английского характера. Я видел проблемы. У команды не было уверенности, игроки играли не так, как они играют за свои клубы. Таким было мое первое впечатление. Они не были похожи на тех игроков, которых я видел на тренировке. Они играли со страхом, и я сказал себе: «Здесь – большие проблемы в голове. Я должен много над этим работать».

 

Глава 23

Бекс или Стелла, сэр?

 

Английские болельщики еще не видели ничего, что могло бы их убедить в том, что Фабио Капелло был тем человеком, который способен вернуть команде былое величие. Первое знакомство состоялось, но личность нового тренера все еще оставалась неизвестной величиной.

В этой атмосфере неопределенности очередная новость о Фабио выглядела совсем уж экстравагантно: канал BBC угостил всех англичан странным зрелищем портрета Капелло, принадлежащего кисти спорного «британского художника» Стеллы Вайн, предназначенного для благотворительной акции Sport Relief. Стелла попросила Фабио позировать и, к ее изумлению, он, будучи человеком, понимающим и любящим искусство, согласился. Возможно, Капелло еще не определился с тем, кто является лучшим в английской команде, но перечислить целый ряд своих любимых художников он мог без всяких сомнений. Одним из них был русский экспрессионист Василий Кандинский, вместе со своим земляком, Марком Шагалом. Говорили, что итальянский художник Пьеро Каннелло был личным другом Фабио. С другой стороны, абстрактные работы американца Сайя Твомбли нашли у Капелло такое понимание, что он уподобил их испанскому футболу, поскольку в них обоих можно прочесть столь многое.

«Мой любимый художник? Это зависит от конкретного дня! » – смеялся он потом. И признался, насколько поразила его недавно работа Гилберта и Джорджа, на которой изображены сцены Ист‑ Энда, в которых подчеркивается положение его обитателей. «Мой любимый музей в Лондоне – Тейт Модерн», – сказал Фабио. Если для него и были герои современности, то можно было предположить, что это художники, чьи работы там выставлены. Как бы ему, наверное, хотелось самому быть настоящим художником. Впрочем, характер Капелло был построен на чистых линиях, так же как и его манера игры в то время, когда он был футболистом. Поэтому он впоследствии заметил: «Если бы я был художником, мой стиль был бы очень геометричен, скажем, что‑ то ближе к Мондриана, чем к кому‑ нибудь еще».

Между тем своей телевизионной аудитории он поведал: «Я – любитель искусства и скромный коллекционер». Он приуменьшил, поскольку его инвестиции в собственную коллекцию, которые он производил на протяжении многих лет, оценивались в 17 миллионов фунтов. Только те произведения живописи, которые украшали стены его резиденции в Милане, по некоторым данным, имели стоимость в 7 миллионов фунтов.

Позже он объяснял свою приверженность современному искусству следующим образом: «Я посетил половину музеев мира и массу археологических достопримечательностей. Но современное искусство лучше, чем что‑ либо другое, рассказывает нам о времени, в котором мы сегодня живем».

Тогда же на BBC Фабио продемонстрировал, что является в некотором роде экспертом в тенденциях современного искусства: «Я впервые услышал о Стелле Вайн, когда галерея Саатчи купила ее портрет Дианы. Именно тогда люди впервые о ней заговорили, и у нас, в Италии, тоже. Я видел некоторые ее работы, и они мне очень понравились. Было бы интересно посмотреть, что она сумеет извлечь из моей внешности. Но более всего прочего я верю в мастерство художника».

Глубоко в душе Капелло не доставлял удовольствия опыт позирования для портрета, он занимал слишком много времени, и Фабио хотел, чтобы все скорее закончилось. Тем не менее, он был слишком вежлив, чтобы высказать свои ощущения художнику. И правда, Вайн поделилась с нами: «Это чудесно, когда вам встречается кто‑ то, кто действительно ценит искусство и действительно испытывает к нему страсть. У него приятное лицо, очень понятное, вы можете чувствовать его участливое отношение. Он старался помочь мне. У него очень милые глаза, я представляю, что в юности он был довольно привлекателен. Конечно, он таким и остается. В цвете его глаз присутствует легкий оттенок фиолетового, что было очень здорово писать».

Изумленная телевизионная аудитория вглядывалась в созданное Стеллой нечто, что не было похоже на Капелло вовсе. Она изобразила довольно комично выглядевшего мужчину с юным лицом, розовыми щеками, широко распахнутыми большими глазами, имевшего гораздо более открытые и мягкие черты лица, который уставился на мир, глядя сквозь нелепые очки с толстыми стеклами. Он был одет в синий пиджак с линиями белой отделки, белую рубашку с темно‑ синим галстуком и серые брюки. Фабио был изображен на бровке поля во время матча, одна его рука в жесте была заведена за другую, так что его фигура выглядела почти что скрученной. Фабио, который был знаком с изумительной широтой мышления художницы, все же выглядел озадаченно, когда увидел эскизную работу Стеллы. «О, уммм… мило! – сказал он. – Мне нравится. Ха, ха, ха, да». Его мозг, кажется, совершал непосильную работу, когда Фабио начал «въезжать» в рисунок.

Капелло, человек высокой культуры, знал, как настроиться на волну мыслей великих, поскольку чувства его были тренированы живописью и классической музыкой. Однажды он сказал: «Когда Клаудио Аббадо дирижирует Берлинским филармоническим оркестром, я плачу». Однако когда он разглядывал работу Стеллы, на его лице не было никаких признаков подступающих слез. Возможно, она его заинтересовала, и он продолжал уважительно относиться к художнику, но он не высказал желания купить портрет лично и никогда не давал себе труда узнать, за сколько он был продан.

Тем временем Бальдини можно было бы простить, если бы он пролил одну‑ другую слезу, поскольку ему настоятельно требовалось совершить изнурительную поездку туда и обратно длинной 10 000 миль за пару дней, чтобы выяснить, сохранилась ли сила в ногах возрастного футболиста, которая могла бы позволить ему показать что‑ нибудь значительное в игре на международной арене. Поездка себя оправдала. Франко внимательно посмотрел на игру Бекхэма, поговорил с ним и с его тренером, Руудом Гуллитом, вернулся в Лондон и сказал Капелло, что бывшего английского капитана стоит вызвать в сборную на следующий матч – товарищескую встречу со сборной Франции в Париже. Капелло, как всегда, доверился мнению Франко, и когда новость стала достоянием общественности, опять появились фанфары, которые были заготовлены еще для товарищеского матча со сборной Швейцарии на «Уэмбли». Когда Капелло спросили, будет ли Бекхэм заявлен на матч, он с улыбкой подтвердил: «Я не собирался заставлять его проделывать весь этот путь, чтобы потом не играть. Он выйдет в стартовом составе». Итак, большая парижская вечеринка начиналась, Бекхэм пригласил всех членов своей семьи на стадион «Стад де Франс» стать свидетелями большого события. Среди средств массовой информации нашлось достаточно циников, которые утверждали, что выбор Бекхэма на матч был ловким ходом, чтобы с финальным свистком избавиться от него раз и навсегда, поскольку он, очевидно, не будет в состоянии делать свою работу. Однако в замыслах Капелло этого не было. Он бы без всяких проблем оставил бы Бекхэма с его 99 матчами, если бы действительно хотел пустить его карьеру под откос.

На предстоящий вечер капитаном был сделан Рио Фердинанд. Во время совместной командной трапезы Капелло быстро поднялся и сказал просто: «Капитан матча – Фердинанд». А затем снова сел. Рядом с Фердинандом сидел человек, которого большинство из нас ожидали увидеть в капитанской повязке, поскольку раньше она уже принадлежала ему, а он снова был в форме – Джон Терри. Капитан «Челси» сглотнул, спрятал нехорошее чувство поглубже и поздравил своего дорогого центрального защитника. Если Капелло хотел держать Терри в тонусе, одновременно показав защитнику «Челси», кто тут босс, он исполнил свой план довольно жестким способом. «Это было довольно неловко, правда, – позднее заметит Фердинанд. – Я тогда в первый раз услышал об этом». Но это не значило, что он не был благодарен или же не хотел получить капитанство на постоянной основе, если потом это было бы предложено.

Тем временем Стюарт Пирс, тренер сборной Англии для игроков младше 21 года, был сделан тренером также и основной команды. При подготовке к игре с Францией счастливый Пирс сообщал, что большую часть времени работает глашатаем Капелло: «Да, я помогаю ему, передавая его слова. Думаю, что Фабио действительно хочет, чтобы его основные мысли были точно переданы игрокам, чтобы они обратили на них особое внимание. Он говорит мне: «Скажи игрокам это, убедись, что они понимают то». Он говорит это на английском, но хочет, чтобы все его слова были повторены моим голосом, чтобы убедиться, что игроки точно поймут, что он имеет в виду». Нам остается только надеяться, что голос Стюарта достигал точного звучания, когда это необходимо.

Несмотря на это, мне с самого начала было понятно, что от Пирса не ожидают, что он будет самостоятельно осуществлять какое‑ либо важное взаимодействие с игроками основной сборной. У Капелло не было никакого намерения создавать для себя посредника между главным тренером и его игроками. Если у Пирса были какие‑ либо собственные соображения, Капелло хотел, чтобы его доморощенный лейтенант делился ими сначала либо с ним, либо с Бальдини. А затем итальянец принял бы решение, что – если вообще хоть что‑ то – в результате должно быть сделано. Настоящим ассистентом Капелло был Франко Бальдини, человек, чьей оценке игроков Капелло так доверял. Пока в команде был Бальдини, Пирсу оставалось играть периферийную роль. Однако эта роль не была столь неважной, чтобы считать Пирса всего лишь «говорящим англичанином».

Выращивали ли из Пирса будущего тренера сборной Англии? Нельзя сказать, что это невозможно, хотя и маловероятно. Что бы ни принесло нам будущее, Пирс занимал такую позицию, что вполне может стать для ФА историком эры Капелло. Даже если он и не получит главной работы в сборной, когда из нее уйдет Капелло, Пирс будет идеально подготовлен для того, чтобы передать все сложные детали методов Капелло следующему человеку. Предпочтения в диете, правила внутреннего распорядка, когда команда находится на сборе, тактический подход к английской команде и к ее оппонентам, всего не перечислишь. Обязанности, исполняемые Пирсом, позволяли ему все это отлично усвоить.

При таком подходе сборная никогда больше не окажется в положении, когда ей не хватает опыта или тщательного планирования. Капелло хотел заложить фундамент будущего национальной команды, и Пирс мог тщательно изучать его методы из первых рук. К тому времени, как он уйдет, человек, которого они прозвали Чудак, должен был набраться знаний о его так называемой «ментальности победителя», чтобы наследие Капелло могло сохраниться.

Многое из тренерской методики Капелло объяснялось обычным здравым смыслом. Только раньше он не всегда применялся. Позже Пирс замечал: «Я не могу понять подобных вопросов: «Как вы обращаетесь с футболистами‑ миллионерами? » Это нелепо. Вы обращаетесь с людьми так, как хотели бы, чтобы обращались с вами. Мне повезло работать с большим учителем, Фабио Капелло, который в команде относился ко всем абсолютно одинаково: будь то новичок, будь то Джон Терри, будь то Дэвид Бекхэм.

Если вы зайдете за линию, вам об этом скажут. Если вы сделаете это еще раз, он ничего больше не будет вам говорить – вы уйдете. Это единые правила игры для всех. И футболисты отзываются на такой подход лучше, чем на все остальное. Им нравится, когда все честно, и даже в раздевалке английской сборной мистер Капелло создает такую обстановку».

Для сложившегося устройства сборной Англии есть только один точный тест – то, что происходит на поле. Но при всем новом равноправии был один человек, который должен был стать звездой на парижских подмостках – Дэвид Бекхэм. Для игры он выбрал ослепительные золоченые бутсы, просто на всякий случай, а вдруг кто‑ нибудь не знает, что именно к нему должно быть приковано внимание. Кто‑ то даже пошил ему специальную футболку для этой игры, довольно подрывную вещь для принципов Капелло, состоящих в том, что в футбольной команде нет никого особенного, особенный – сам коллектив.

Надпись, вышитая золотыми буквами на футболке Бекхэма, гласила: «Франция – Англия, 26.03.2008, 100‑ й матч». Теперь все, что ему оставалось сделать – это играть так, чтобы это стоило запомнить. Когда Бекс стоял в тоннеле, ожидая момента своей гордости, он выглядел напряженным. Выходя из тоннеля, он держался хорошо позади Фердинанда, который выводил команду на поле в качестве ее капитана. Семь тысяч английских болельщиков предприняли это путешествие, чтобы приветствовать выход «центуриона», а когда заиграл гимн Англии, на глазах Бекхэма появились слезы. Капелло опять не пел, но теперь не делал этого и Уэйн Руни. Важно было только то, как будет играть английская команда, теперь, когда ее бывший капитан снова в строю.

Бекхэм хорошо двигался на поле, доказывая тем самым удовлетворительность своей формы и работоспособности. На 14‑ й минуте у него даже был полумомент, когда он мог бы забить мяч, ставший бы легендой, после того, как французский вратарь Грегори Купе парировал прострел Эшли Коула, но он не дотянулся до мяча.

В сборной Англии появились проблески сплоченности, футболисты вполне неплохо играли в пас, но воротам Франции ничего не угрожало. Наоборот, на 32‑ й минуте команда хозяев, чувствовавшая себя абсолютно комфортно, забила гол. Джон Терри оказался не с той стороны от Николя Анелька, когда его нашел длинный пас Франсуа Клера. Нападающий «Челси» с разгона налетел на английского вратаря Дэвида Джеймсом. Англичанин встретил его так неуклюже, что француз был послан в воздух по какой‑ то спиральной траектории, и счастье, что он приземлился, ничего себе серьезно не повредив. На назначение пенальти не мог жаловаться никто, одиннадцатиметровый спокойно реализовал Франк Рибери. Скрестивший руки Капелло только разочаровано мотнул головой.

После 63‑ й минуты Бекхэм был заменен. Он посмотрел вверх, на трибуны, на свою семью и своих друзей, которые восторженно ему рукоплескали из ложи для почетных гостей. Но особенно трогательным и запоминающимся был тот факт, что французские болельщики также наградили английского героя овациями стоя, это было что‑ то, совершенно противоречащее столетней истории взаимного презрения. Было похоже, что популярность Бекхэма действительно универсальна, поскольку качество игры, показанное в этом матче, не заслуживала такой реакции 78 500 поклонников футбола. Французские болельщики могли позволить себе жест благородства. Матч закончился со счетом 1: 0.

Капелло угрюмо фыркал, но Бекхэм, очевидно, не собирался позволять результату испортить ему вечер. «Никогда не думал, что достигну сотни, а если повезет, то и большего, – улыбался он. – В такой момент, когда твое имя упоминается вместе с именами сэра Бобби Чарльтона, Бобби Мура, Билли Райта и Питера Шилтона, чувствуешь особую гордость».

Анализ выступления команды, которая за все время матча произвела лишь один удар по воротом, который произвел Капелло, в то время выглядел весьма экстравагантным. «Я очень счастлив, – настаивал Капелло. – Я сказал игрокам, что, по моему мнению, наша игра улучшилась по сравнению с матчем со Швейцарией. Я увидел важные вещи. Мы хорошо владели мячом, разумеется, остаются несколько моментов, которые нам надо усовершенствовать, но, как я уже сказал, я счастлив. Я увидел хорошего Бекхэма, в хорошей форме, он мог бы играть дольше, но я заменил его, потому что хотел посмотреть и на игру других футболистов».

Позже Капелло подтвердит: «В раздевалке после матча я поговорил с игроками. Они были не слишком счастливы, но я сказал им, что я лично «очень счастлив». Они посмотрели на меня, думая, что я сошел с ума. Но мы 35 минут хорошо смотрелись в игре с командой, которая завершила Чемпионат мира на втором месте. Я хочу, чтобы в следующем матче мы играли так все 90 минут».

Это был ключевой момент, потому что игроки отчаянно нуждались в том, чтобы услышать что‑ то ободряющее. Капелло придерживался того мнения, что вы имеете наибольшее влияние на тех, кого способны одобрить, подобрав правильные слова, в критический момент. Он показал английской команде, какого прогресса они достигли, даже если большинству людей казалось, что там не было вообще никакого прогресса. Игроки должны были помнить об этом, особенно в моменты, когда вскоре они столкнутся со шквалом критики со стороны журналистов и так называемых футбольных специалистов.

Бывший английский тренер Гленн Ходдл лучше всех выразил чувство тех, кто смотрел этот матч. Он сказал зрителям Sky Sports: «Позитивного было немного, я бы сказал. В нашей игре не было воображения, и я уже долгое время не видел, чтобы английская команда создавала так мало моментов. Какие моменты были у нас за 90 минут? Возможно, один. Я думаю, в настоящий момент Капелло все еще не понимает английских футболистов, и вы не можете от него этого ожидать, это – побочная сторона приглашения в сборную иностранного тренера. Теперь нам потребуется время».

Алан Хансен подхватил тему на BBC TV: «Французы лучше владели мячом, и вот здесь и лежит проблема для Капелло, поскольку он пытается заставить сборную Англии играть в пас. Смотрите, тренер может дать вам определенные вещи: он может дать вам вдохновение, веру, уверенность, он может лучше организовать команду, но он не может превратить вас в сборную, хорошо играющую в короткий пас, если только у вас не припрятано где‑ нибудь восемь‑ девять игроков, которые очень хороши технически и уверенно владеют мячом. У Англии ничего такого просто нет». Англия могла бы это иметь, если бы прислушалась к пожеланиям Паоло Мальдини, которые он давал, еще будучи игроком Капелло, в 1995 году. Однако, возможно, потребуется еще 13 лет для того, чтобы необходимая нам философия дала свои результаты.

После поражения в Париже доверие болельщиком снова было протестировано, когда Капелло сделал перед прессой экстраординарное заявление. Фабио преподнес следующую теорию: Руни и Джеррард не могут играть за свою страну так, как играют за свои клубы, потому что в национальной сборной у них нет товарищей по команде, которые были бы способны добиваться от них самого лучшего, как это делает Криштиану Роналду в отношении Фернандо Торреса. Фабио заявил: «У меня есть Дэвид Бекхэм, а Руни может быть нашим Фернандо Торресом».

Все это вдохновило прессу на заголовки наподобие «Бекхэм – наш Роналду», которые сопровождались предположением, что Капелло начинает полностью терять нить реальности. Теперь странно вспоминать, как много людей в то время терялись в догадках, не совершила ли ФА ошибки, наняв слишком загадочного итальянца. А на горизонте собирались новые тучи.

 

Глава 24

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: