Глава тринадцатая, в которой выясняется, чем багрянородная принцесса отличается от прочих людей

 

– То есть как – позже? – воскликнул Духарев, выслушав новость. – Почему?

– Она – природная кесаревна, – пояснил Претич, который, собственно, и принес эту новость. – Это нам с тобой, чтоб в другую землю перебраться, довольно дружину поднять да добро в лодьи сложить. Да и то время потребуется немалое. А тут – сестра императора ромейского! У нее одного добра сколько! И всё надо сложить бережно, чтоб в дороге не попортилось. И челядников правильно подобрать. А еще день назначить хороший, богам… то есть Христу-Богу угодный. А проследить, чтоб по дороге чего не случилось? Вот ты, я слыхал, когда невесту Святославу Игоревичу вез, едва не потерял ее. А то всего лишь дочь князя угорского была.

– И что же, воевода, ты думаешь, что княжьей дружины не хватит – Анну от ворогов в пути оборонить? – поинтересовался Духарев. – Врагов василевса разбить – хватило. А на какого-нибудь хана печенежского – мало будет?

– На хана, может, и довольно, да только слыхал я: другой император, Оттон, обидеться может на князя нашего.

Имя императора Священной Римской империи немецкой нации Претич произнес на скандинавский манер – «Отта-кайсар».

– За Оттона кесаревну не отдали. А он ныне в большой силе. Это я от многих слышал. Он Харальда, конунга данов, побил, а Харальд – сильнейший из северных конунгов. Вдруг захочет Оттон у нашего князя невесту отнять?

Новости из Западной Европы были даже не второй, а третьей свежести. Но Сергей от высказанного варяжским воеводой предположения даже дар речи потерял.

Претич, восприняв молчание как согласие, продолжал развивать тему: мол, пусть императоры меж собой разные дипломатические споры порешают, а невеста без спешки в дорогу соберется. Глядишь, и приданое ее от этого возрастет. А великому князю с дружиной в Константинополе рассиживаться – недосуг. Домой пора. А то, пока гридь на земле ромейской за казенный императорский кошт подъедается, какой-нибудь ворог уже к вратам Киева спешит.

И опять Претич Святослава вспомнил. Эпизод с ордой хана Кайдумата, в котором, с подачи Сергеева сына Артёма, принял личное участие.

И резюме: оченна, однако, домой хочется!

Духарев поглядел на Претича: крепок воевода, могуч. Но уж и нитей седых в усах довольно, и морщин на лице. Да и живот выпирает, кольчугу оттягивая…

Всё понятно с ним. Не о невесте Владимира думает воевода, а о себе да о дружине своей. Путь домой далек. Добыча взята изрядная. Хорошо бы к осени довезти…

Нет, не с ним надо говорить. С Владимиром.

 

Но великий князь опасениям Духарева не внял. Изменился Владимир. Вопреки своему обыкновению он даже и не думал о том, как побыстрее новую жену в постель завалить. Планы строил: вернувшись, государство обустроить да народ свой к Христу привести. А об Анне говорил с уважением и нежностью. Общались они лишь один раз, недолго и через переводчика, но Владимир был окончательно покорен. Не думал Духарев, что великий князь киевский способен на подобные чувства. Похоже, он считал свою невесту не женщиной, а ангелом.

Робкий намек Сергея на то, что не худо бы с будущей женой здесь, в Констанинополе, и обвенчаться, отверг. Желал, чтобы акт сей на его земле произошел. А то непонятно выйдет: будто не Владимир жену себе берет, а она – его.

Всё распланировал великий князь. С зодчими ромейскими договорился: будут в Киеве храм строить – по византийскому образцу. В нем и обвенчаются. Так по чести.

– А если с Анной до того времени что случится? – осторожно поинтересовался Духарев, не рискнув заявить в лоб, что Василий Второй может и передумать насчет выполнения главного обязательства.

– Быть того не может! – отверг великий князь сии подозрения. – Над Анной – Рука Божья. Обережет. Так что собирайся, воевода! Корабли для нас готовы. Через три дня уходим.

– Я бы остался, – возразил Духарев, понимая, что Владимира не переубедишь.

Договор подписали. Клятву на Кресте принесли. Значит, так тому и быть. Владимир, душой и разумом познавший Христа, даже и мысли допустить не мог, что от такой клятвы можно отступиться.

И еще он жаждал поскорее начать реформы.

И принести свет, обретенный под сводами Святой Софии, на отчую землю.

– Я бы остался…

– Оставайся, коли нужда есть, – разрешил Владимир. – Но долго не задерживайся. Знаю теперь, что у тебя и здесь богатства несметные, однако нужен ты мне. Ты рядом стоял, когда я Бога Истинного узрел. Значит, место твое – тоже со мной рядом. А что дом у тебя здесь богаче, чем в Киеве, так только скажи: и возведут тебе еще лучший! Пусть моря из его окон и не видно будет, но Днепр наш тоже не в болото впадает. И воздух куда как чище!

Духарев улыбнулся. Насчет воздуха великий князь в самую точку попал. И не только в физическом смысле.

– Не задержусь надолго, – пообещал он. – Слово!

 

Через три дня, как и планировалось, дружина русов с изрядной добычей погрузилась на ромейские корабли. Число ее уменьшилось почти на тысячу человек. Более семи сотен полегло в двух битвах. И еще человек триста, в основном нурманов Сигурда, остались в Константинополе. На службе у Василия Второго. По согласованию с Владимиром, само собой.

Но места на кораблях не пустовали. Взамен Владимир прихватил с собой чуть ли не тысячу ромеев. Главным образом – духовного чина. Но были и зодчие. А также прочие мастера, владеющие полезными профессиями.

На прощание великий князь обнял Сергея. Не по-княжьи, а крепко – как родича. И напомнил, что ждет его вскорости. Не позже серпня[56].

Духарев пообещал. Изначально он предполагал задержаться в Константинополе максимум еще на неделю. Исключительно для того, чтобы поглядеть, какие ветры подуют в ромейской столице после отплытия русов.

Но позавчера Духарева навестил придворный евнух и сообщил, что василевс не хочет, чтобы спафарий Сергий отплыл вместе с русами.

У Сергея тут же возникло острое желание покинуть Константинополь именно с русами. Хрен знает, чего ждать от человека, который одного врага сажает на кол, а другого, напротив, прощает и берет на службу… Что, впрочем, не гарантирует светлого будущего, потому что настроение императора может и перемениться, а вот смертная казнь – это уже необратимо.

Авантюрная жилка в характере Духарева была весьма развита. А на том месте, где у большинства людей находится чувство самосохранения, у Сергея за десятилетия воинской службы наросли не меньшие мозоли, чем на ладонях.

Конечно, он остался.

 

⇐ Предыдущая24252627282930313233Следующая ⇒

Поделиться: