ЗНАЧЕНИЕ РАННЕГО РАЗВИТИЯ

Отец. Основная тяжесть воспитания лежит, конечно, на нас, но чем больше положительных импульсов мы получаем от педагога-консультанта, тем лучше это отражается на Кристине. Я хочу сказать, что без помощи консультанта Кристина не достигла бы таких результатов. Когда Кристина была маленькая, мы не знали, что нам делать. Поэтому мы были рады, когда к нам приехал г-н Хоффманн (измененная фамилия) из школы для слепых в Зёсте. Мы сели вместе с ним и поговорили. Это приятный, милый человек.

Мать. Он отнесся к нам по-отечески и дал много ценных советов.

Отец. Нам захотелось получать более интенсивную помощь, так как г-н Хоффманн приезжал только каждые 6 — 8 недель. Поэтому мы установили контакт с лечебно-педагогическим детским садом в Марле. Ангели-ка из этого детского сада и г-н Брамбринг приезжали по очереди: одну неделю г-н — Брамбринг, другую неделю — Ангелика.

Интервьюер. Не было ли случая, когда разные педагоги противоречили друг другу?

Отец. Нет, работа протекала без трудностей.

133

Мать. В самом начале была некоторая несогласованность. В то время (Кристине было примерно 10—11 месяцев) мы еще ходили на лечебную гимнастику. Это было кошмаром и для Кристины, и для меня. Г-н Брамбринг все время повторял: “Кристина не должна ползать”. А преподавательница гимнастики, наоборот, говорила: “Кристина должна ползать, прежде чем она начнет ходить”. (Многие слепые дети сначало научаются ходить, а только потом — ползать; у зрячих детей эта очередность в большинстве случаев обратная.) Преподавательница гимнастики была прекрасная, но Кристина ее не принимала. Стоило мне выйти за дверь, а на двери висел такой очень громкий колокольчик, как Кристина начинала громко кричать.

Отец. Проблема еще более усугубилась тем, что нам пришлось сменить гимнастку, так как первая преподавательница уехала. Когда Кристина заметила рядом с собой другую женщину, то она вообще отказалась что-либо делать.

Мать. То есть Кристина кричала все сорок пять минут, только кричала.

Отец. Мы были у нее только три или четыре недели.

Мать. А потом я сказала: “Все, больше я не могу”. После этого мы купили гимнастический мяч и стали делать упражнения с Кристиной дома. Преподавательница гимнастики тоже сказала, что у Кристины нет двигательных нарушений. К этому времени она уже держала спинку во время сидения прямо и начала брать предметы. Я считаю, что хорошо, если дети ходят на гимнастику, но для Кристины это не имело смысла. Это было для нас обоих настоящим кошмаром — и так два раза в неделю.

Отец. До некоторых нюансов без педагога мы бы никогда не додумались. Взять хотя бы типичное для слепых детей опущенное положение головы. Мы бы никогда сами не узнали об этом. В один прекрасный день мы поговорили с г-ном Брамбрингом об этом, и потом мы, конечно, начали с этим бороться. Все время говорили Кристине: “Подними головку” — или поправляли положение головы. Это хорошо подействовало. Большинство полезных советов мы получили из Билефельда.

Интервьюер. То есть было заметно, что в Билефельде специализируются на слепых детях?

Отец. Да, было видно, что они обладают специальной подготовкой. Г-н Брамбринг — вне всяких сомнений, так как он работал в Марбурге (сотрудничал с Немецкой школой слепых в Марбурге). У Ангелики был опыт работы с детьми, у которых разные нарушения. Она очень старалась специализироваться на работе со слепыми.

Мать. Правильно. Кристина была ее первым слепым ребенком. Потом она занималась еще и двумя турецкими детьми.

Отец. Она и не могла иметь тех знаний, который есть у человека, 10 или 20 лет занимающегося проблемами слепых.

Мать. Как он, к примеру, говорил с Кристиной. Это было для нас совершенно в новинку. Он не уставал нам повторять: “Говорите, говорите, говорите”. Все, что я делаю, я должна разъяснять Кристине. То есть все утро я только и делаю, что болтаю. Раньше со мной такого никогда не бывало.

Отец. Речевое общение со зрячим ребенком не должно быть таким интенсивным. Оно и логично — только кто-то должен однажды вам это сказать. Самому до всего этого не додуматься.

134

Интервьюер. Значит эти вещи вы узнали благодаря помощи консультанта?

Мать. Да.

Отец. Есть еще некоторые специфические моменты, о которых не думаешь. О них заходила речь, и после этого мы пытались их воплотить. И я думаю, нам это удалось.

Интервьюер. Имело ли для вас значение, что консультантом был мужчина?

Отец и Мать. Абсолютно никакого.

Интервьюер. Отношения с профессором, похоже, для Вас тоже не составляли проблемы?

Отец. Он сам со своей стороны устранил дистанцию. Взаимодействие между Ангеликой и г-ном Брамбрингом протекало без каких-либо проблем. Ангелика очень многому научилась. Прежде чем что-либо делать, она старалась удостовериться, правильно ли это будет. И после этого она начинала действовать в одном ключе с г-ном Брамбрингом. Они также координировали свои действия по телефону.

Мать. Он приходил к ней и в детский сад.

Отец. А однажды мы взяли Ангелику на встречу родителей. Они оба постоянно контактировали друг с другом.

Интервьюер. Итак, конкуренции между педагогами не было?

Отец и Мать. Нет.

Отец. Мы всегда просили г-на Хоффманна, г-на Брамбринга и Ангелику говорить нам, если они на что-либо обратят внимание. У Ангелики всегда есть план, когда она приходит. Она всегда знает заранее, что она будет делать сегодня. Например, с поролоном или с матами. То же самое и г-н Брамбринг. У него всегда с собой есть какие-нибудь вещи, которые он пробует вместе с Кристиной. Вероятно, он заранее продумывает план своих действий.

Мать. Мне как раз приходит в голову: когда Кристине было примерно 12 месяцев, она все делала только одной рукой. Ты помнишь?

Отец. Да, она предпочитала тогда правую руку.

Мать. Г-н Брамбринг посоветовал нам тогда приучать Кристину пользоваться обеими руками. Ангелика тоже обратила на это внимание, и тогда мы вместе начали с этим бороться. Успех очевиден, сейчас Кристина пользуется обеими руками.

Отец. Мы все время давали ей игрушки в левую руку — просто так, все время. Благодаря этому она и научилась.

Мать. С рукой было очень трудно.

Отец. Я думаю, что все должны работать в унисон. Иначе ничего не получится.

Интервьюер. Г-н Брамбринг предлагал порой довольно громоздкие вещи, например, ящик для игрушек на кухне или “уголок резвости” в детской комнате. Для вас это было проблематично?

Отец и Мать. Абсолютно нет.

Отец. Мы вместе обсуждали эти вопросы. Сейчас, если вдуматься, его предложения были логичны. Он всегда обосновывал свои предложения.

Интервьюер. А что вы делали с его письмами, которые он вам присылал после каждого своего посещения/

135

Отец. Мы их подшивали.

Мать. Мы их сохраняем. Я радуюсь каждому письму. Когда пришло первое письмо, я была очень удивлена, так как он ничего не сказал нам заранее. Я подумала: “Письмо? Из Билефельда?” Потом я прочла письмо и нашла, что это очень здорово. Во время своего следующего посещения он спросил нас, согласны ли мы, если он будет продолжать писать нам. Я сразу же сказала: “Конечно, пишите, это будет очень хорошо. Я буду рада каждому письму”. Так и сложилась эта традиция: он пишет нам после каждого своего посещения. Я думаю, после каждого пребывания у нас он делает некоторые заметки, но потом он пишет настоящие письма. И мы храним их вот здесь.

Интервьюер. Письма ведь предназначались для того, чтобы еще раз вернуться к тем вещам, которые он вам показывал. Были ли они вам полезны с этой точки зрения?

Отец. Да, мы часто заглядывали в них. При необходимости оба читаем письмо и обсуждаем проблему. Если у нас возникали разногласия, то мы говорили об этом с г-ном Брамбрингом. Но такое бывало редко.

Интервьюер. А бывали ли такие рекомендации, где Вы говорили: “Нет, мы не считаем это целесообразным, мы этого делать не будем?”

Отец. Говорить мы никогда не говорили, но некоторые рекомендации выполняли не так последовательно, как это предполагал г-н Брамбринг. Например, полка для игрушек (предложение разделить полку на отдельные гнезда и класть туда игрушки, чтобы Кристина сама брала из оттуда). Нам показалось это не таким уж важным. Что еще? Есть еще некоторые мелочи, которым мы следовали не очень скрупулезно. Наверное, что-то было еще.

Интервьюер. Может быть, направление руки Кристины сзади?

Отец. Да, правильно. Мы никогда в точности не соблюдали этой рекомендации: именно всегда только сзади. Или правильное наименование предметов.

Мать. Уточка-пищалка.

Отец. Да, тут мы тоже не были всегда последовательными. Вначале — да, но потом как-то не всегда думаешь об этом. У Кристины есть, например, мягкая коровка. Я говорю просто “коровка”. По форме это корова, поэтому я ее так и называю. Ну можно было бы называть ее игрушечной коровой, но со временем Кристина поймет, что это не настоящая корова. Может быть, она уже и сейчас это знает.

Мать. Я, думаю, она это чувствует...

Отец. Знает, какая корова настоящая, как она пахнет и какая на ощупь.

Мать. Когда недавно мы были в городе, там стояла огромная рекламная корова. Совсем как настоящая — с огромной такой головой. Мы подвели к ней Кристину, она подвигала ее голову и потрогала корову. Было видно, что ей было не по себе при этом.

Отец. Да.

Мать. Но она знала, что это не настоящая корова. Когда мы были на крестьянском дворе, то мы погладили настоящую корову. На нее Кристина реагировала совсем по-другому. Никакого страха.

Отец. Но осторожно.

136

Мать. Но в коровьем хлеву стоит такой запах! То есть Кристина знает совершенно точно, где настоящая корова, а где — нет.

Отец. Она знает уже и настоящих уток.

Мать. И настоящих кроликов тоже. У Кристины есть матерчатый заяц, но она совершенно точно знает, какой на ощупь настоящий кролик. Она уже гладила настоящего кролика.

Отец. Я рассматриваю игрушки как модель, по которым Кристина может составить себе представление о форме. Некоторых животных ей, возможно, никогда не удастся пощупать, например лошадь. Как описать ей форму настоящей лошади? Это можно сделать только с помощью модели. Я думаю, она понимает, что у нее в руках не настоящая лошадь. Это...

Мать. ...игрушка. У нее есть лошади из пластмассы, из других материалов, чего только нет... В таких случаях мне все время приходилось бы говорить: “Это пластмассовая лошадь, а это папье-маше-лошадь и т.д. Мы называем различные материалы, но не в этой связи. Если Кристина спрашивает: “Что это такое?” — я говорю: “Это лошадь”. Я думаю, она понимает, что это не настоящая лошадь.

Интервьюер. В письмах часто вам рекомендовалось проводить определенные упражнения. Вам было трудно выполнять эти рекомендации?

Отец. Когда приходили рекомендации, мы их обсуждали и приходили к выводу, что их необходимо выполнять, и мы пытались их реализовать в игровой форме. Если же мы замечали, что Кристина не хочет или больше не может, то мы прекращали. Нельзя набрасываться на ребенка со всем энтузиазмом — это ничего не даст. Мы предпринимали попытки, если Кристина была готова к восприятию, иначе — нет. Мы никогда не стремились ее муштровать. Никогда мы не говорили: “Скоро приедет г-н Брамбринг, поэтому нам нужно тренироваться”. Такого у нас не было. Регулярно — да, но только если у нас было для этого время. Нужно ведь еще и время для себя.

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться: