ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СУПРУЖЕСКОЙ ПАРЫ

Родители Питера (32 года) и Мэри Коллье (35 лет) зажгли вчера свечи у здания полиции в Стратклайде.

«Прошло уже четыре месяца, – сказала мать Питера, – и мы все очень о них беспокоимся. Они прекрасная любящая пара, преданы друг другу, и о них так долго ничего не известно».

Питер и Мэри исчезли, когда уехали отдыхать в Озерный район.

Отец Мэри обратился с просьбой, чтобы все, кто видел их, связались с полицией: «Мы только хотим знать, что с ними все в порядке».

Полиция Стратклайда выпустила заявление, в котором говорится, что до настоящего времени поиски не принесли никаких результатов, но они не перестают надеяться.

УБИЙЦА НАНОСИТ ОЧЕРВДНОЙ УДАР: ужас перед каннибалом охватывает Абердин

Эксклюзив от Колина Миллера

У истории есть неприятное свойство повторяться. Двадцать лет назад Абердин потрясли сообщения об обнаружении человеческих останков в брошенном доме на Палмерстон‑роуд. И вчера – новая находка.

Клиенты мясного магазина Эндрю Макфарлейна на Холберн‑стрит были потрясены, узнав, что полиция нашла в подсобном помещении части человеческих тел. Временный помощник Макфарлейна Симон Паттерсон сказал: «Мы понятия не имеем, откуда это взялось. Для нас это ужасный сюрприз».

Еще интересней оказался тот факт, что Кен Вайзмен, арестованный по анонимному звонку и позднее осужденный за убийство Яна и Шарон Маклафлин, после освобождения работал в мясной лавке Макфарлейна.

Хотя Вайзмена подозревали в убийстве пятнадцати человек в Глазго, Дублине, Бирмингеме, Лондоне и Ньюкасле, полиции не удалось собрать необходимых доказательств его вины.

Приговаривая Вайзмена в 1990 году, судья Ходжсон сказала, что в ее практике он самый бессердечный подсудимый, не способный на жалость и раскаяние.

Хотя полиция отказалась комментировать причастность Вайзмена к последним событиям, его исчезновение после рейда в мясную лавку Макфарлейна говорит само за себя.

ОХОТА НА МЯСНИКА В НАЦИОНАЛЬНОМ МАСШТАБЕ

Со вчерашнего дня полиция по всей стране ищет Кена Вайзмена (46 лет).

В 1990 году Вайзмен был признан виновным в ряде отвратительных убийств по всей Великобритании, но позднее приговор был отменен по апелляции.

 

Пятница, 23 мая 2007 г.

ВРЕМЯ АПЕЛЛЯЦИИ

Мороженое Микки Выходные на двоих…

ГОРШОК ДЛЯ ПОТТЕРА

 

Члены организации «Книга за рубежом» Том и Хэйзел Стефен были обрадованы, когда…

 

Фото. Кен Вайзмен, фотография сделана перед судом в 1990 году

 

 

5

 

В белом халате инспектор Инш напоминал надутую жвачку. Он занимал собой всю гостиную, и Фолдсу пришлось устроиться на уголке скрипучей тахты. Тем временем ребята из Бюро идентификации заканчивали свою работу в кухне. Это был малюсенький дом в Фитти, но в него набились фотографы, эксперты, специалисты по отпечаткам пальцев, превратив место преступления в место стихийного бедствия.

Логан достал блокнот:

– Обход соседей не дал ничего. Никто не видел, чтобы кто‑нибудь входил или выходил из дома прошлым вечером. Только ближайшие соседи рассказали, что слышали, как Джастин, ребенок хозяев, плачет часа в три ночи. Он не перестал плакать и к полудню, и они позвонили в дверь. Никто не ответил. У них был ключ на непредвиденный случай, поэтому они вошли и… – Логан посмотрел мимо инспектора на залитую кровью кухню. – Ни мистера, ни миссис Инглис не было, сам Джастин сидел наверху, в своей комнате. Мальчишка сумел забаррикадировать дверь креслом‑качалкой и ящиком с игрушками.

Фолдс взял с полки над камином фотографию в серебряной рамке. Мать и сын улыбаются в камеру на фоне не столь уж золотых песков местного пляжа.

– Кроме плача, соседи ничего ночью не слышали?

– Они говорят, Инглисы не были особо дружной парой. То у них все тихо‑мирно, то они готовы вцепиться друг другу в глотку. Бросаются вещами, орут – обычно по поводу денег. Однажды она даже уложила его в больницу с сотрясением мозга.

– Гм… значит, здесь допустим и домашний скандал. Кто‑то потерял над собой контроль, второй серьезно пострадал.

– Я справлялся по больницам, никого с такой фамилией не привозили.

Фолдс поставил фотографию на место:

– Может, она его на этот раз убила? Ей как‑то нужно было избавиться от трупа, так что…

– Простите, сэр, но их машина стоит в двух минутах ходьбы отсюда. В багажнике полно пакетов с продуктами и никаких следов крови.

– Ну… – Начальник полиции задумался. – Гавань в конце дороги, так ведь? Она могла протащить тело мужа и сбросить его в воду.

Нельзя сказать, чтобы Инш рассмеялся, но изданный им звук очень напоминал смех.

– А сама испарилась неизвестно куда, бросив трехгодовалого ребенка без еды, питья и доступа к туалету? Бедняге пришлось сделать кучку в стенном шкафу. Нет, это точно Вайзмен. Он знает, что мы его ищем, и становится активнее. Как в прошлый раз. Нет, Инглисы мертвы.

 

Тьма, тьма и тупая боль. Господи, все болит! В голове пульсирует, в горло будто горячего песка насыпали… левую ногу свела судорога, и она еле сдержала крик. Кричать нельзя: от крика только еще сильнее болит горло…

Она кое‑как справилась с болью, затем попыталась заставить работать конечности. Это оказалось непросто, поскольку лодыжки были связаны, руки заведены за спину и тоже связаны.

Устав, она свернулась на грязном матрасе, от которого воняло страхом и мочой. И мясом.

– Данкан? – Ей удалось издать только болезненный хрип. – Данкан, нельзя спать.

Данкан ничего не сказал. Он ничего не говорил уже сколько? Час? Два? Трудно было определить в такой кромешной темноте.

– Данкан, у тебя сотрясение мозга, тебе нельзя спать!

Их ждет смерть. Они умрут в этой вони и темноте, и никто никогда их не найдет…

Хитер с силой моргнула. Она должна спасти Джастина. Найти и спасти своего сына. И слезы тут не помогут. Но она все равно заплакала.

 

Место действия: маленький домик в Абердине с резными наличниками. На заднем плане две фигуры в белых халатах снимают отпечатки пальцев.

Титр: Начальник полиции Уэст Мидленд Марк Фолдс.

Голос за кадром:

– Скажите, есть ли шансы найти их живыми?

Фолдс:

– Конечно, мы должны надеяться, но реальность такова, что убийцы, подобные Вайзмену… Я ведь могу называть его убийцей по телевизору, верно?

Голос за кадром:

– Я слышал, его оправдали, разве не так?

Фолдс:

– Да, но на самом деле это ничего не значит. Его выпустили по апелляции из‑за технических нюансов, но это вовсе не значит, что его оправдали. И ему дали еще пятнадцать лет за то, что он забил насильника в душевой тюрьмы.

Голос за кадром:

– Всё это так, но лучше не жалеть потом. Мы можем снять два варианта: в одном вы назовете Вайзмена, а в другом скажете «Мясник». Что вы по этому поводу думаете?

Фолдс:

– О'кей. [Кашляет.] Реальность ситуации состоит в том, что серийные убийцы в такой ситуации… Подождите, я дважды сказал ситуации. Можно начать с начала?

Логан и Инш стояли в кухне и слушали, как Фолдс запарывает уже третий дубль. Инспектор неодобрительно покачал головой, затем закрыл дверь и сказал:

– Чертовы дилетанты…

Деятели из Бюро идентификации закончили свою работу и ушли, как водится, оставив после себя полный бардак. Все поверхности засыпаны порошком для снятия отпечатков – черный на кастрюлях‑сковородках и белый на гранитных столешницах. Маленькими желтыми этикетками помечены капли засохшей крови, смазанный след на кухонной полке, пучок человеческих волос, прилипший к дверной ручке, выбитый зуб около холодильника…

– Нет, только взгляни на него, простую речь перед камерой не в состоянии произнести. А еще, черт побери, говорят, что он был профессиональным актером. Поверить невозможно… Что он вообще говорит про дело?

Логан пожал плечами:

– Да ничего особенного. Мы с ним проторчали все утро в морге, смотрели, как протыкают куски мяса. Затем мы порылись в папках в архиве. Там целая прорва…

– А что насчет меня? Он ничего не говорил?

– Насчет вас?.. Ну… ничего.

Инш с отвращением оглядывал кухню, жуя щеку изнутри. Логан почти слышал, как поворачиваются колеса Макиавелли[1] в огромной розовой голове.

– Понять не могу, – выпалил Логан, – если вы не выносите Фолдса, то с какого перепуга попросили его приехать сюда?

– Такой был уговор. Если кому‑то достается дело Мясника, надо известить старую команду, проводившую расследование. И неважно, нужна вам их помощь или нет, эти мерзавцы все равно появляются. И надо же, чтобы мне, старому дураку, так повезло: у начальника полиции Фолдса не оказалось более срочных дел. – Инспектор ненадолго задумался, потом, похоже, пришел к какому‑то решению: – Позвони‑ка в дорожный контроль. Пусть кто‑нибудь посмотрит записи видеонаблюдения. Тот, кто забрал их отсюда, наверняка ехал на легковой машине или грузовичке. Или это был фургон. Пусть найдут. И тебе не помешало бы договориться с отделом прессы, чтобы они организовали пресс‑конференцию. Распространите фото Инглисов. Вдруг кто‑нибудь что‑нибудь да видел. – Он замолчал, уставившись на детский рисунок, прикрепленный к холодильнику: привидение, окруженное веселыми скелетами. – Бедный детеныш… Нам нужно поговорить с ребенком. Узнать, не видел ли он… Черт возьми!

Телефон Инша снова заверещал, исполняя арию палача из «Микадо». Инш вытащил телефон, посмотрев на номер, издал стон и нажал кнопку:

– Привет, Гари… Да… Да, я знаю, что ты был, но… Потому что расследование еще в процессе, вот почему… Нет… – Он закатил глаза и, громко топая, прошел мимо Фолдса и оператора к входной двери.

Бумс – дверь захлопнулась.

Фолдс вздохнул:

– Смотрю, характер у него не стал лучше.

– Да… понимаете, он под большим давлением, сэр.

– Он хороший начальник?

Сержант подумал.

– Он умудрился многих упрятать за решетку.

– Что на языке дипломатов означает «полный ублюдок».

Логан не мог с этим спорить.

 

Пресс‑конференция было минорной. Как только заранее подготовленное заявление было зачитано, началась беспощадная атака: Вайзмен на свободе, люди гибнут, и, скорее всего, это вина полиции Грампиана. Начальник полиции старался уменьшить натиск, но нетрудно было догадаться, о чем завтра будут кричать газетные заголовки.

Когда все закончилось, Логан сообщил инспектору хорошие новости:

– Социальные работники говорят, что мы можем поговорить с мальчиком, Джастином Инглисом, но только недолго.

– Прекрасно. Ты можешь… – У Инша снова затрезвонил телефон. – Черт бы всех побрал! Оставьте же меня в покое! – Он вытащил трубку и ответил: – Инш… Да, Гари, мы уверены, что это он… Нет, мы… Нет, я не могу. Ты знаешь, что я не могу, мы уже это обсуждали… – Толстяк вздохнул. – Да, хорошо, я попытаюсь… Я сказал, я попытаюсь, Гари. Ладно. – Он отключился и выругался.

Логан ждал распоряжений. Но инспектор сунул телефон в карман и тяжело зашагал к лифтам.

 

Все было сделано для того, чтобы у комнаты был успокаивающий вид: стены выкрашены веселым желтым цветом, эстампы Моне на стенах, два комфортабельных дивана, кофейный столик, обычный торшер, телевизор с широким экраном, коробка с видавшими виды пластмассовыми игрушками. И все равно атмосфера была чертовски гнетущей.

Когда‑то давно люди частенько заглядывали сюда, чтобы посидеть на диване, попить кофе и посмотреть повтор фильмов про Коломбо по телику. Затем они перестали заходить, отдав предпочтение замызганному пластику буфета. Комната впитала в себя рыдания жертв, сопровождавшие рассказы о насилии или о том, как взрослый дядя заставляет девчонок делать нехорошие вещи.

Маленький мальчик в пижаме с пиратами сидел в центре зеленого ковра, держа в руках потрепанного плюшевого пса так, будто охранял его жизнь, и время от времени тайком поглядывал на видеокамеру в углу. На одном из диванов устроилась детский психолог, без особого усердия она пыталась построить дом из «Лего». Когда Инш и Логан вошли, она не прекратила своего занятия.

Малыш замер.

– Привет, – сказал Инш, с трудом опуская грузное тело на ковер, – меня зовут Дэвид. А тебя?

Молчание.

Инш сделал еще одну попытку:

– Я полицейский. – Он достал несколько красных кирпичиков и синего человечка из коробки с конструктором и всё сложил – на удивление быстро для таких толстых пальцев. – Ты лодки любишь? Готов поспорить, что любишь, раз живешь в Фитти. Уверен, ты их постоянно видишь.

Джастин посмотрел на объектив видеокамеры, напоминающий глаз дохлой рыбы, и нерешительно кивнул.

– Отлично, – улыбнулся инспектор. – Я тоже люблю лодки. – Он взял еще пригоршню маленьких кубиков, и в руках у него начало вырисовываться нечто, вполне напоминающее рыболовный траулер. – Значит, ты не хочешь говорить мне, как тебя зовут. Тогда, может быть, мы будем звать тебя… – Инш на мгновение задумался. – Логан? Тебе нравится?

Маленький мальчик отрицательно покачал головой.

– Ты совершенно прав. Дурацкое имя, – заявил Инш, игнорируя протестующее бормотание за спиной. – Уверен, имя у тебя куда круче.

– Джастин.

Еле слышный шепот. Но, по крайней мере, малыш заговорил.

И инспектор потихонечку вытянул из него всю историю: как папа забрал его из детского сада, потому что мама уехала в магазин, как они поели рыбные палочки, бобы и картофельное пюре, как помыли посуду, как потом папа решил приготовить для мамы что‑то… Называется «биф строгательный»… Затем зазвонил дверной звонок, папа открыл дверь, и кто‑то вошел. Папа упал и ударился головой о кофейный столик. Затем этот кто‑то дал Джастину целый пакет мятных конфет и отправил его спать. Но потом случилась плохая вещь, и Джастину пришлось спрятаться в шкафу, пока там не стало очень вонько, потому что его собачка сходила там по‑большому. Он поднял вверх плюшевую собаку, чтобы показать, какая она непослушная.

– И как этот кто‑то выглядел? – спросил Инш, после того как отчитал собачку, сказав ей, что нельзя гадить в шкафах у людей.

– Он выглядел как полосатик со страшным лицом.

Инспектор вытащил листок бумаги, развернул его и показал мальчику портрет бывшего премьер‑министра Маргарет Тэтчер:

– Скажи…

Джастин закричал и спрятался за своей нашкодившей собакой.

– Ну да, – сказал Инш, убирая портрет в карман, – она на многих людей такое впечатление производила.

 

6

 

В главном зале было слишком шумно, поэтому Инш, Фолдс и прокурор заняли небольшую комнату на втором этаже полицейского участка. Логана они послали за кофе.

Направляясь в буфет, он уже почти спустился по лестнице, когда прозвучал глас судьбы:

– И где же, черт возьми, ты шлялся?

Логан замер, тихонько выругался, затем повернулся и увидел инспектора Стил: руки в боки, на губах ухмылка. Один Господь ведает, что случилось с ее волосами, но темечко напоминало шкурку убитого током хомяка.

– Я, – сказала она, потрясая пожелтевшим от никотина пальцем перед носом Логана, – уже неделю жду отчета по поводу того клятого вандализма.

– Ну, – сказал Логан, – меня перебросили на новое расследование по поводу Мясника. Разве Инш вам не говорил?

Ухмылка Стил стала еще более зловещей.

– Это просто блеск, твою мать, и всё. В смысле, а на мою кучу дел теперь наплевать, так что ли? Разумеется, только бы этот жирный боров Инш радовался. – Она длинно и витиевато выругалась, после чего несколько секунд отрешенно смотрела в потолок. – Так когда точно я получу свой отчет?

– Они приставили меня к этому начальнику полиции из Бирмингема, и я…

– Я не просила тебя оправдываться, сержант. Я спросила, когда ты закончишь этот клятый отчет.

– Это не моя вина, я только…

– Ты помнишь, что завтра ты должен быть в суде?

– Конечно. – Это была ложь: он напрочь про суд забыл. – Хотя, скорее всего, меня даже не вызовут, вы ведь знаете, как проходят эти дела о неприличном поведении…

– В половине одиннадцатого, минута в минуту, сержант. – Стил повернулась и зашагала прочь, крикнув напоследок через плечо: – И не забудь про отчет!

Логан дождался, когда она скроется за углом, и показал вслед поднятый вверх палец.

Голос инспектора эхом разнесся по лестнице:

– Я всё видела, сержант. – Затем хлопнула дверь, и Логан остался один.

Когда он вернулся в кабинет, Инш, Фолдс и прокурор, сидя за столом, обсуждали показания Джастина. Инспектор лениво рисовал очки и закрашивал черным зубы Железной леди.

– Конечно, выводы из этого делать нельзя, – сказал он, – это очевидно. Мальчишке всего три года, но я уверен, что он говорит правду. – Инш взял кружку с подноса, принесенного Логаном, понюхал и сморщил нос: – Я просил двойной кофе с корицей и шоколадом, а ты что притащил?

– Машина сломалась, так что растворимый для всех.

– Типично…

Прокурор потянулась к изуродованному портрету экс‑премьера:

– Все равно это может быть подстава. – Она подняла руку, прежде чем Инш начал возражать. – С тех пор как вышла это проклятая книга, только ленивый не знает, что Мясник носит окровавленный фартук и резиновую маску Маргарет Тэтчер, из тех, что для Хеллоуина. Но это ничего не означает.

– Это означает, – пророкотал Инш, – что Вайзмен снова взялся за свои штучки. Черт побери, мы ведь нашли пакет с человеческим мясом в морозильнике Инглисов!

– Вот такой ход рассуждений и топит настоящее расследование – люди спешат делать выводы, но не способны смотреть шире. Вайзмен до сих пор сидел бы за решеткой, если бы дело было правильно завершено. Я согласна, что вряд ли кто‑то под него подделывается, но хочу, чтобы и такая возможность рассматривалась. – Она взяла с подноса кофе. – Что мы знаем про Инглисов?

– Данкан Инглис работает в финансовом отделе мэрии, ему двадцать восемь лет. В прошлом году попал в больницу, когда жена разбила о его голову тостер. Ей двадцать пять, страдала послеродовой депрессией после рождения сына, с той поры сидит на лекарствах.

– Любопытно. – Прокурор отпила кофе, затем поставила кружку обратно на поднос. – Значит, здесь у нас история насилия.

– Мы пытаемся разобраться.

– А мясник? Макфарлейн?

– Сегодня утром предстал перед шерифом; остался под арестом, выход под залог не предусматривается. Он держится своей версии: не имеет ни малейшего понятия, каким образом три куска человечины попали в его лавку, а мы все – компания уродов, стремящихся снова арестовать Вайзмена.

– Просто сердце кровью обливается. Сколько поисковых бригад работает?

– Три, а также дорожные посты на всех выездах из Абердина. Мы развесили плакаты на вокзале, в порту и на каждой автобусной остановке в городе.

Логан добавил данные, полученные им из Системы опознавания номерных знаков.

– Никаких признаков, что он покидал Абердин на машине. И мы предупредили все прокатные пункты.

Прокурор спросила:

– Что‑нибудь на видео?

– Пусто. Все камеры вдоль пляжа были направлены не в ту сторону – на грандиозную драку у нового ночного клуба.

– Понятно. – Она встала, повесила сумку на плечо и пошла к двери. – Постарайтесь поймать Вайзмена, и побыстрее. Я не хочу, чтобы кто‑нибудь еще появился, разрезанный на один укус.

Половина девятого, а Логан все еще сидел в участке, пытаясь заставить себя написать отчет для инспектора Стил по поводу вандализма. Безуспешно. Почему‑то трудно было сосредоточиться на нескольких взломанных машинах и граффити в Роузмаунте, когда рядом бродит Кен Вайзмен, превращая людей в куски мяса.

Подавив зевок, он распечатал криминальные отчеты и начал вставлять цифры в таблицы. Один Бог ведает, когда ему удастся попасть домой. Чертова Стил и ее гребаный отчет…

– Тоскуешь в одиночку?

Сержант оглянулся, и увидел, что в дверях стоит доктор Фрейзер. Скорее он напоминал чьего‑то дедушку, чем патологоанатома, – бежевый кардиган, очки, лысая голова и волосатые уши.

– Кофе хотите?

Фрейзер поднял вверх коричневую папку:

– Я не буду входить? У меня опоясывающий лишай. Передай это Иншу, когда он завтра появится, ладно?

– Угу. – Логан поднялся, взял папку и пролистал содержимое – заполненные аккуратным почерком формы, помеченные регистрационными номерами.

– Скажи ему, что это предварительные данные по тем кускам мяса, что вы раскопали в оптовой лавке и в контейнере.

Логан удивился:

– Уже? Это же…

– Ты пока губы не раскатывай – это только предварительные данные. Потребуются недели, прежде чем мы получим настоящие результаты. – Патологоанатом грустно вздохнул. – И не смотри на меня так, у нас пятьсот тридцать два отдельных куска, и ДНК каждого нужно проверить. Считай, что это как гора трупов со всего Евросоюза. – Фрейзер сунул руку под кардиган и принялся чесаться. – Часть проб мы переправили в Тейсайд, Стратклайд, Лотиан, Бордерс и Хайленд, в другие места. Всюду, где есть возможность проводить ДНК‑анализ, будут этим заниматься. – Он замолчал, глядя в окно на мрачный квадрат парковочной стоянки, освещенный прожектором. – Мы никогда ни с чем подобным не сталкивались. В старые добрые времена случались от силы два убийства в год, причем всё было ясно и аккуратно. – Он снова вздохнул. – Так или иначе, вернемся к нашим баранам. Их высочество Снежная Королева правит бал днем, а я командую ночью! – Он потянул за углы свой кардиган, как будто хотел спрятаться в лацканах, и вышел из комнаты, напоминая сгорбленного Дракулу. Дракулу, который позволил себе разгуляться.

 

7

 

Горячие белые всполохи света пробивались через деревья на заднем плане, затем камера повернулась к грузному репортеру, который сообщил нации, что это вторая ночь, когда Кен Вайзмен бродит где‑то поблизости.

– …Повышенные меры безопасности, прочесывание лесов и промышленных предприятий по всему Абердину. Хеллоуин традиционно является временем, когда люди ходят по домам со словами: «Откупись, а то заколдую»…

– Колядки! – крикнул Логан, обращаясь к телевизионному экрану. – В Шотландии мы колядуем, а не требуем откупиться, грозя заколдовать! – Он схватил с кофейного столика вторую банку пива и основательно к ней приложился.

– …Но в этом году улицы города пусты, оставленные на откуп холоду и туману. Потому что в этом году где‑то рядом бродит настоящее чудовище…

– Ради всего святого! – Логан вырыл пульт дистанционного управления из‑под диванных подушек и щелкнул кнопкой, затем побегал по каналам, пытаясь найти что‑нибудь приличное, но так ничего и не обнаружил.

Ничего такого, что помогло бы отвлечь от маленького красного огонька на автоответчике.

Еще один глоток пива, и банка опустела. Логан подавил отрыжку и поднялся. Наверное, следует что‑нибудь съесть…

Красный огонек подмигивал.

Он подошел и нажал на кнопку.

– Привет, Логан, это я…

Джекки, слова смазаны под влиянием алкоголя.

– Я по тебе скучаю, понял? Правда, я по тебе скучаю…

Он слышал громкие голоса на заднем плане, музыкальный автомат, гудение и сигналы однорукого бандита.

– Решила, что ты должен знать.

Бииииип. Пленка начала перематываться.

Он снова нажал на кнопку.

– Привет, Логан, это я. Я по тебе скучаю, понял? Правда, я по тебе скучаю.

Звуки паба.

– Решила, что ты должен знать.

Бииииип.

Дзыыыыынь. Дверной звонок.

– Привет, Логан, это я. Я по тебе скучаю, понял?

Дзыыыынь.

– Уф… черт бы всё побрал. Иду, иду.

В дверях стоял толстый коротышка, сжимавший в руках пару пакетов. Грязно‑оранжевое небо поливало его мелким дождиком.

– Привет, приятель! Откупись или заколдую.

Логан поморщился:

– Даже не начинай.

– Ага, и еще счастливого Рождества. Дерьмово выглядишь, кстати. Давай подвинься, карри тут под дождем теплее не станет…

– Колин, я…

Но репортер уже протиснулся внутрь. Вздохнув, Логан закрыл дверь и пошел вслед за гостем. Колин Миллер… Даже в повседневной одежде этот коротышка выглядел как мускулистый манекенщик с большим приветом. Один Бог ведает, что Изобел в нем нашла.

– Ты уже видел этих задниц в новостях, да? – Миллер поставил пакеты на кухонный стол, затем залез в один из них и швырнул холодную бутылку «Кингсфишера» в направлении Логана. Логан исхитрился поймать ее в последний момент, не дав грохнуться на пол.

– У тебя нет такой привычки сначала звонить?

– А тут ты прав, – важно кивнул коротышка, вынимая контейнер с едой из второго пакета, затем выстроил рядом еще пять. – Почему не позвонил? А вдруг у тебя здесь горячая девчонка?

– Очень смешно.

– Будет тебе, Лаз, развейся. У меня свободный вечер. Командирша решила выдрыхнуться, ейная маманя умотала на всю ночь, а ты у нас один, сиротка. Поэтому сегодня у нас мальчишник! – Он покопался в столе у Логана и нашел открывалку, которой начал ковырять бутылку, неловко орудуя пальцами в перчатках. – Немножко надеремся, сожрем то, что я припер от Назмы, немного посмотрим телик и от души напердимся.

Логан открыл свое пиво:

– Ты хоть понимаешь, что я не могу рассказывать про дело Вайзмена?

Репортер замер:

– Дело Вайзмена? Мне даже в голову не приходило. Яне…

– Хватит притворяться, Колин, ты пытаешься подкупить меня, чтобы я рассказал о текущем расследовании, с помощью бутылки индийского пива из… – Он присмотрелся к этикетке. – Из Кента?

Колин ухмыльнулся:

– И карри. Не забывай про карри.

– Где уж там!

– Да ладно, дружище. Брось фрилансеру косточку, а? А то эти говнюки из Би‑би‑си имеют эксклюзивный доступ ко всему.

– Я думал, ты снова в штате.

Репортер пожал плечами:

– Не‑а. В свободном полете больше заработаешь. Хотя «Икзэминеру» иногда что‑то подкидываю.

– Готов поспорить, что «Джорналз» от этого в восторге.

– Все сойдет в любви и журналистике. Уксус есть?

– На полке над плитой. Так или иначе, это документальная программа, не новостная, да? И до будущего года не выйдет.

– Но…

– Это настоящая заноза в заднице. Нельзя повернуться, чтобы кто‑нибудь не сунул тебе камеру в морду. Попробуй с недельку, посмотрим, как тебе это понравится.

– Что будешь, цыпленка Джалфрези, баранину Биряни, креветки Роган Джош или всего понемножку?

– Всего понемножку. – Логан смотрел, как Колин неловко раскладывает еду. Было бы проще, сними он перчатки, но Колин был слишком тщеславен для этого.

Логан поморщился, глядя на свое пиво:

– Понимаешь, они даже не спрашивали, хочу ли я в этом участвовать…

– Я все понял. Кончай эту хреноту! – Колин слизнул каплю ярко‑красного соуса с кожаного большого пальца. – Каждый раз, как я сюда прихожу…

– Я только хотел сказать…

– И слушай, почему ты никак не можешь приобрести приличные ножи‑вилки? У Иззи ножи для трупов куда приличнее, чем эти.

 

В темноте послышался скрип, как будто металлом скребут по металлу. Хитер замерла, лежа на боку на ледяном полу.

Считай до сотни.

Тишина.

Она снова начала извиваться, пытаясь продвинуться вдоль железных прутьев. Это было нелегко, поскольку руки связаны за спиной. Проволока, стягивающая запястья и лодыжки, больно впивалась в кожу, пока она старалась добраться до конца стены. Там находилось что‑то квадратное – пластиковая коробка с крышкой…

Поняв, что это биотуалет, Хитер подалась назад. Резкий химический запах забивала вонь. Решетка шла через всю комнату, деля ее на две половины. Она на одной стороне, Данкан – на другой.

– Данкан? – Голос напоминал кваканье лягушки, горло пересохло и болело. – Данкан, ты меня слышишь?

Раздался шорох, потом стон, сменившийся кашлем. Данкан зашипел от боли.

– Данкан, мы должны отсюда выбраться!

Хрип, потом слабый голос:

– Я… я не… – Снова кашель, мокрый и рвущийся. – Ах… господи…

Он двигался. Она слышала, как он ползет по полу на боку, подобно умирающей стрекозе. И непрерывно стонет от боли.

– Данкан, как ты?

– Я так устал…

Данкан опять закашлялся в темноте. Хитер услышала, как он сплюнул. Затем бульканье. Затем ругательство. Затем он замер. Только тяжело дышал и тихо плакал.

– Я так устал, Хитер, я… я…

– Всё будет хорошо! Ты меня слышишь? – Она уже рыдала, слова жгли горло. – Ты слышишь меня, Данкан Инглис? Всё будет хорошо. Не спи!

– Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты это знала, прежде чем…

Снова рваное дыхание.

– Данкан! ДАНКАН, ПРОСНИСЬ!

Что‑то коснулось ее рук.

– Данкан? – Это были его волосы, спутанные и мокрые. – Данкан, ты не можешь меня оставить. Пожалуйста, не оставляй меня!

– Мне так жаль… – Казалось, он где‑то далеко, хотя на самом деле лежал всего лишь по другую сторону решетки.

– Не оставляй меня…

 

Когда Миллер ушел и ничего не осталось, кроме запаха остывшего карри и разлитого пива, Логан долго стоял в темной гостиной.

– Привет, Логан, это я. Я по тебе скучаю, понял? Правда, я по тебе скучаю.

Шум на заднем плане становится громче. Она выпивает очередную рюмку.

– Решила, что ты должен знать.

Биииип.

Он резко нажал на кнопку «Стереть» и отправился спать.

 

8

 

Торчать в зале суда и ждать, когда тебя вызовут, было для Логана не самым любимым времяпрепровождением. Бесконечная череда бездомных, невезучих или откровенно глупых… Все эти люди представали перед судьей, чтобы выяснить, отправят ли их восвояси, присудив штраф, или придется на несколько недель воспользоваться гостеприимством Ее Величества. Странно, но чем‑то это напоминало приемную стоматолога – несчастные сидят и ждут, когда случится что‑то неприятное, – минус потрепанные экземпляры «Мир женщины» и захватанные номера «Ридерз Дайджест».

Но всё равно это было лучше, чем перетаскивать пыльные коробки из архива. К тому же Логан смог почитать кое‑что из старых материалов.

На тот момент, когда полиция Грампиана арестовала Кена Вайзмена, на его брючном ремне было восемнадцать зарубок – трупы, всплывавшие по всей Великобритании. Восемнадцать человек – и самое большее, что удалось обнаружить, – несколько кусков мяса.

Логан пробежал список имен и дат.

Если верить записям, все знали, что Вайзмен виновен, но не могли этого доказать, поэтому пришлось довольствоваться одним эпизодом: мистер и миссис Маклафлин, Абердин, 1987 год. Да и то…

– Сержант Макрай!

Логан оторвался от бумаг и увидел, что все в зале смотрят на него. Он неловко встал и покраснел:

– Да… простите милорд… – Ну и дальше, как водится.

 

Свет резал глаза, он проникал через открытую дверь на другой стороне комнаты, как раз напротив решетки. Хитер зажмурилась и прикрыла глаза рукой.

В голове гудело, горло жгло, запястья болели там, где была проволока, которую ей удалось разрезать об острые прутья решетки. И эта слабость… она никогда не испытывала такую.

Постепенно глаза привыкли к свету, и Хитер смогла разглядеть комнату. Она походила на железный ящик. Не больше их крошечной спальни там, дома. Пол покрыт ржавчиной и засохшей кровью. О господи… Данкан мертв. Она просунула дрожащую руку между прутьями и дотронулась до его лба. Лоб был горячим, не холодным. Значит, Данкан жив!

Она хрипло позвала его:

– Данкан! Данкан, проснись!

Молчание.

– Данкан, кто‑то нас разыскал, Данкан! Всё будет хорошо!

Свет загородила чья‑то тень, затем послышалось клацанье металла.

Хитер попыталась крикнуть, но горло настолько пересохло, что вырвался только шепот:

– Моему мужу нужна медицинская…

В дверях появилась массивная фигура: фартук мясника, белые резиновые сапоги, резиновая маска; в прорезях для глаз – две черные бездны, в них ничего человеческого.

– Пожалуйста, – горячо шептала Хитер, – пожалуйста, мы никому не расскажем. Данкану нужна помощь!

Человек в фартуке стоял, склонив голову набок, и наблюдал, как она плачет. Так кошки наблюдают за пойманной птичкой.

– Пожалуйста! Я сделаю всё, что вы захотите! ПОЖАЛУЙСТА! – Хитер поднялась на колени и начала неловко расстегивать окровавленную блузку, обнажая бледное тело. Слезы ручьем сбегали по ее щекам. – Пожалуйста, не мучайте нас…

Мясник повернулся и втащил в комнату старую оловянную ванну.

Хитер осталась в своем сером немодном лифчике.

– Что бы мы такое ни сделали, простите нас!

Он наклонился и вытащил из ванны две цепи, затем продел их в кольца, приделанные к потолку. Не говоря ни слова, он выволок Данкана в центр комнаты.

Хитер мгновенно просунула руки сквозь прутья, схватила мужа за щиколотки. Держала изо всех сил.

– Нет! Вы его не получите! Вы не смеете!

Мясник отпустил Данкана, и ее муж свалился на пол. Хитер удалось подтащить его назад, к решетке, при этом она кричала изо всех сил:

– ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ! МЫ ЗДЕСЬ! КТО‑НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!

Мясник обхватил ее запястья и рванул к себе. Хитер ударилась лицом о решетку. Боль застлала глаза, ноздри заполнил запах жженого железа. Она открыла рот, чтобы крикнуть, и почувствовала вкус крови. Попыталась вырваться, но мясник держал ее крепко… затем внезапно отпустил. Хитер отпрянула, но не упала. Запястья снова были стянуты проволокой и теперь намертво привязаны к прутьям решетки.

– НЕТ!

Она дергалась, не обращая внимания на боль.

– ОТПУСТИТЕ ЕГО!

Мясник прикрепил цепи к щиколоткам Данкана, затем потянул – цепи заскрипели, двигаясь через кольца, – и вскоре безжизненное тело ее мужа поднялось, вниз головой, над оловянной ванной. Что‑то мелькнуло в его бледном лице, глаза открылись. Он ничего не понимал.

– Хитер?..

Она в отчаянии ударила плечом о прутья решетки; металл застонал.

– Хитер…

На этот раз, когда она бросилась на решетку, комната вздрогнула от ее крика:

– ОТПУСТИ ЕГО!

Мясник достал из ведра длинный зеленый резиновый фартук, Надел на себя. Затем натянул до локтя резиновые перчатки, тоже зеленые.

– Верни мне моего мужа!

БУМ – она снова кинулась на прутья, ободрав кожу с голого плеча.

Из ведра появился топор, затем нечто, напоминающее фонарь. Последними были вытащены ножи.

Мясник выбрал один и срезал с Данкана всю одежду, проводя ножом по швам и снимая ее, как шкурку с апельсина.

Когда Данкан оказался совершенно голым – его бледная кожа отсвечивала при резком свете, – Мясник развинтил штуковину, похожую на фонарь, на две половинки, вложил внутрь небольших размеров зеленую батарейку и снова свинтил.

– ОТПУСТИ ЕГО!

Решетка стонала под ее ударами.

– Хитер…

Клик – и фонарь завибрировал.

Мясник схватил Данкана за волосы и поднял его голову.

– Хитер… Хитер… Я тебя л…

Тупой конец фонаря опустился прямо на макушку Данкана.

КРЭК – громкий звук эхом отозвался в маленькой комнате.

Из дыры в черепе забил кровавый гейзер.

Хитер завизжала.

Мясник спокойно взял тонкий штырь и вставил его в образовавшуюся дыру. Он то опускал штырь, то вынимал, затем задвинул его так далеко, что сверху осталась только деревянная ручка.

Никаких конвульсий, ничего…

Мясник сделал вертикальный разрез на горле Данкана, от ключицы до подбородка, обнажив шею. Затем лезвие исчезло внутри разреза. Один поворот руки – и мощный поток алой крови устремился в ванну.

Данкан висел голый и неподвижный, только слегка раскачивался. В ванну стекала кровь.

Хитер упала на колени и зарыдала. Она не видела, как этот человек содрал с ее мужа кожу и выпотрошил.

 

9

 

Инспектор Стил поджидала Логана в участке.

– Ну?

– Два месяца.

– И всё?

– Шериф сказал, что этот человек искренне раскаялся и не представляет непосредственной опасности для населения. Нам еще повезло, что ему хоть что‑то навесили.

– Зачем мы вообще затрудняем себя арестом подобных мерзавцев? – Стил недовольно поддернула брюки. – Ладно, я хочу, чтобы ты…

– Прошу прощения. – По коридору, обнимая пыльную коробку, доверху набитую папками с делами, шел констебль Ренни.

Инспектор посторонилась, пропуская его.

Пройдя пару шагов, констебль остановился.

– Вы придете на вечеринку? – спросил он.

– Не знаю, не знаю, – кокетливо ответила Стил. – Вот если сержант познакомит меня с начальником полиции…

– Да, кстати, тебя искал Фолдс, – сказал констебль, поудобнее перехватывая коробку.

– Да что ты? – ядовито прищурилась Стил. – Можешь поцеловать мою…

– Нет, не вас. Он искал сержанта Макрайя. Что‑то насчет необходимости покопаться в старом расследовании.

Логан закрыл глаза:

– О боже…

Стил по‑свойски хлопнула его по спине:

– Крепись, дружок, получишь свою награду на небесах. Но прежде чем ты туда попадешь, мне бы хотелось получить отчет по вандализму… или вместо рая ты окажешься ровно в противоположном месте.

 

Заходящее солнце подкрасило серые здания в нежный, абрикосовый с золотом, цвет. Логан запер полицейскую машину и теперь стоял, слушая, как Фолдс со вкусом рассказывал анекдот про семидесятидвухлетнюю проститутку, арестованную им в центре Бирмингема; на ней якобы не было ничего, кроме монашеского апостольника и грыжевого бандажа. Алек терпеливо ждал, пока он доберется до сути, затем подтвердил, что уровень звука идеальный.

– Отлично.

Фолдс провел рукой по волосам, откашлялся, взглянул на жилой дом, к которому они подъехали, и уверенно зашагал к двери.

Логан наклонился и прошептал в ухо оператору:

– Спорим, Инш еще раз сказал тебе, чтобы ты убирался?

Алек скорчил гримасу:

– Этот ваш Инш – сплошной кошмар. Сегодня утром даже подумал, что он меня ударит. А я всего лишь спросил, как у него дела с диетой.

Они прошли вслед за Фолдсом. Внутри было темно. Коврик у дверей в грязи и попахивал собачьим дерьмом; к перилам цепью прикручен горный велосипед; стопка рекламных листовок мокла в луже на кафельном полу. Фолдс начал подниматься по лестнице.

– В любом случае, – сказал Алек, – это будет в жилу для специального выпуска о Мяснике: посещение места преступления, беседа со свидетелями, разбор старого дела.

Фолдс перегнулся через перила и крикнул вниз:

– Что‑то не так?

– Присоединимся к вам через секунду. – Алек понизил голос: – Только между нами: что ты думаешь о Фолдсе?

Логан пожал плечами:

– Да он ничего вроде. Немного выпендривается. Я ожидал, что он будет большей задницей, будет пользоваться тем, что старший по званию… ну ты знаешь, какими обычно бывают начальники полиции.

– Ты помнишь то дело о бирмингемском взрывателе? Так именно Фолдс…

– Вы там оба заснули?

Логан вздохнул:

– Глас хозяина… – И стал подниматься.

Шестая квартира находилась на последнем этаже, дверь была выкрашена в темно‑красный цвет, на ней небольшая бронзовая табличка, аккурат над прорезью для почты. На табличке значилось: Джеймс Маклафлин, кандидат наук. И ниже: Церберус, Медуза и миссис Пу. Логан нажал на кнопку звонка.

Через пару минут дверь открыл молодой человек с бородкой, на вид лет двадцати пяти; он был в пижаме, халате и тапках. В одной руке он держал чашку с чаем, в другой – тост. Очки сдвинуты на кончик носа.

Хозяин бросил на троицу, стоящую в холле, беглый взгляд, увидел Алека с камерой и сказал:

– Десять минут. Я всё подготовлю. Идет? – Сунув тост в рот, он протянул в дверь руку для пожатия. Рука была испачкана джемом.

Логан руку пожимать не стал:

– Мы не с телевидения, мистер Маклафлин. – Он показал ему ордер. – Я сержант Макрай, полиция Грампиана; это начальник полиции Фолдс, Уэст Мидлендс. Мы пришли, чтобы задать вам несколько вопросов о той ночи, когда исчезли ваши родители.

– Так уже двадцать лет прошло! – Маклафлин закатил глаза. – Слушайте, прочитайте книгу, ладно? Там всё. Я больше ничего не помню.

– Мы постараемся не отнимать у вас слишком много времени, сэр. Но это важно.

Глубокий вздох.

– Ладно, ладно. Можете войти. Но смотрите под ноги. Я почти уверен, что Медузу вырвало, но пока не нашел где именно…

Гостиная Джеймса Маклафлина была завалена книгами. У окна в эркере стоял компьютерный стол, заваленный грудой бумаг и книг. Около него – кресло, с сиденья которого за ними наблюдал пушистый серый кот, явно чувствовавший себя главным.

Маклафлин согнал его:

– Уходи, Церберус, это папочкино место.

Логан не нашел, куда бы сесть, поэтому снял стопку книг с диванчика на пол.

– Извините, что подняли вас с постели.

Маклафлин пожал плечами:

– Ничего страшного, я работал. – Он провел ладонью по своей пижаме. – Стандартная писательская униформа.

Фолдс разглядывал развешенные по стенам фотографии в рамках.

– Я прочитал вашу книгу, – наконец сказал он. – Здорово. Мне особенно понравилась та часть, где вы пишете обо всех этих важных полицейских, накативших сюда с юга.

Маклафлин просиял:

– Рад, что вам понравилось. А вы… – Он нахмурился. – Старший детектив! Думаю, я вас узнал. Господи, вы почти не изменились!

– Теперь начальник полиции. Видимо, за мои грехи. – Фолдс взял в руки маленькую деревянную табличку, повертел и снова положил на место. – Я и в самом деле рад, что вы пробились в жизни, Джейми. Многие на вашем месте свернулись бы в клубок и так остались.

– Да, конечно. У меня всегда дела хорошо шли с языком, и мой психиатр подумал, что если я обо всем этом напишу… это будет иметь терапевтический эффект. А теперь взгляните. – Он улыбнулся и показал на четыре обложки в рамках, висящие на стене. – Все бестселлеры для детей, наш ответ Джоан Роулинг, только их автор не такой богатый. Но вы же пришли не за тем, чтобы поговорить про «Симона и гоблинов».

– Вы новости читали?

Маклафлин содрогнулся и показал на экземпляр «Дейли Мейл», лежащий на стопке энциклопедий. Заголовок на первой полосе гласил: «Убийца‑людоед все еще на свободе».

– Трудно пропустить. Постоянно снятся кошмары, после того как увидел все эти куски в порту… Сегодня ночью приснилось, будто Вайзмен пришел прикончить меня… Потребовалось полбутылки вина, чтобы заставить его убраться. – Он поплотнее запахнул халат и туже затянул пояс.

Логан вытащил блокнот и полистал его, добираясь до данных о родителях Маклафлина.

– Мы сейчас просматриваем старые дела. Здесь не все ясно… Что, к примеру, произошло до того, как вы попали в дом.

Фолдс кивнул:

– И в книге вы об этом пишите весьма туманно…

Маклафлин открыл рот, чтобы что‑то сказать, но передумал:

– Кто‑нибудь выпить хочет? У меня есть джин, и у меня есть виски. Вино все вчера выдул.

– Извините, сэр, но мы на работе. От чая бы не отказались.

– Хорошо, пусть будет чай. – Хозяин встал и скрылся в кухне.

Начальник полиции прекратил кружить по комнате, остановился и выбрал книгу с нижней полки: «Кровавые дрызги. Охота на Мясника». На обложке фотография: человек в фартуке мясника и маске Маргарет Тэтчер. Ничего удивительного, что такой обложке не место на стене – кому понравится каждый день смотреть на человека, убившего твоих родителей?

К моменту возвращения Маклафлина Фолдс уже читал вслух:

– По непонятной причине это одно из самых ранних моих воспоминаний: я иду по темной улице под дождем со своим лучшим другом, возвращаюсь домой. Всё, что случилось до того, стерлось из памяти, как будто пяти лет моей жизни просто не существовало. Как будто я появился на свет именно в тот момент. За несколько минут до смерти моих родителей…

Маклафлин покраснел:

– Да, конечно… Я в то время зачитывался Диккенсом. Вот и получилось столь претенциозно.

– А что случилось с Кэтрин Дэвидсон? Предположительно, она провожала вас домой…

Молодой человек передал Логану чай, затем налил себе солидную порцию «Хайленд Парк» восемнадцатилетней выдержки:

– Сам хотел бы знать. Когда я писал книгу, я перепробовал всё: словесные ассоциации, гипноз – по полной программе. Понимаю, что это звучит неубедительно, но все до прогулки домой – сплошная пустота. Как будто детства у меня и не было. – Он отпил еще виски, но, прежде чем проглотить, подержал его во рту несколько секунд.

– А как насчет вашего друга, Ричарда Дэвидсона?

– А, да… Ричард. Наши пути разошлись. Когда я в последний раз слышал о нем, он сидел в Крейджинчес: был осужден на три года за наркотики, лжесвидетельство и нападение с тяжелыми последствиями. Как вы верно заметили, старший детектив, некоторым людям так и не удается выплыть. Вайзмен украл у меня не только родителей, но и прошлое. А у Ричарда он забрал маму и… будущее. – Еще один глоток виски. – Не знаю, что хуже.

– А потом он приготовил вам обоим ужин.

– Да. Блины с жареным луком, картофельное пюре и горошек. А мне хотелось рыбных палочек. – Он негромко рассмеялся. – Здорово, не правда ли? Моих родителей расчленили на кухне, а я ною, прошу, чтобы мне дали «Бёрдс Ай»… Никогда не видел столько крови… – Маклафлин допил виски. – Кому‑нибудь налить?

 

Возвращаться в участок пришлось в час пик – улицы забиты машинами, стоящими в пробках под желтым светом уличных фонарей. С заднего сиденья доносились приглушенные ругательства: Алек проверял послания на своем мобильном телефоне.

– Черт бы всех побрал, почему никто не в состоянии сделать все путем? Стереть… Плевать… Стереть… Срань Господня! – Внезапно оператор просунул голову между передними сиденьями: – Ты не поверишь…

Мобильный Фолдса начал наигрывать мелодию Фила Коллинса «Сегодня в эфире».

– Слушаю?

– Мне только что позвонили из новостного отдела Би‑би‑си, – выпалил Алек.

– Алло? – Начальник полиции заткнул второе ухо пальцем. – Да… Нет, мы немедленно приедем!

– …Вайзмен позвонил!

Логан на секунду отвел глаза от дороги, но тут же был вынужден нажать на тормоз, чтобы не вмазать в зад «порше».

– Шутишь!

– Хочет, чтобы устроили интервью, как этому парню, Ипсвичу.

Фолдс повесил трубку:

– Ты никак быстрее ехать не можешь? Нам надо успеть на брифинг. Вайзмен…

– Звонил по телефону на Би‑би‑си. Да, сэр. Алек только что сказал.

Фолдс нахмурился:

– Нет. Он захватил кого‑то еще.

 

10

 

– Давайте рассаживайтесь. – В комнате для брифингов наступила внезапная тишина. В помещении собралось много полицейских в форме, сотрудников поддерживающих подразделений и Управления детективных расследований. Алек со своим напарником и огромной камерой устроились так, что один мог снимать зал, а второй – инспектора Инша, который рассказывал о последнем исчезновении.

– Валери Лейт.

Клик. На экране возникло лицо женщины: тридцать с хвостиком, полноватая, темные волосы, уложенные в не идущую ей прическу, красивые зеленые глаза.

– Примерно в половине пятого утра ее муж услышал внизу какие‑то звуки. Он пошел проверить, и на него напали. Когда он пришел в сознание, жена исчезла, вся кухня была залита кровью.

Клик. На экране появилась обложка книги Маклафлина «Кровавые дрызги». Заглавие написано белыми буквами на вызывающе красном фоне с фотографией кого‑то, одетого, как Мясник.

– Мистер Лейт сказал, что на него напал именно такой человек. – Инш сделал многозначительную паузу. – Таким образом, Уильям Лейт является первым, кому удалось остаться живым после столкновения с Вайзменом.

Констебль Ренни наклонился к Логану и прошептал на ухо:

– Что значит дрызги? Может быть, брызги?

– Понятия не имею. Заткнись.

– Я только спросил…

Клик. На экране возникло мужское лицо со следами побоев, половина головы скрыта под марлевой повязкой.

– Тридцать четыре шва, – доложил Инш, – триста граммов крови. Сейчас мистер Лейт находится под охраной в Королевском изоляторе Абердина – и у меня нет ни малейшего желания, чтобы Вайзмен вернулся и закончил начатую работу.

Клик. Кен Вайзмен лыбится с экрана. Время и тюрьма наложили на него свой отпечаток: те немногие волосы, что остались, поседели и теперь были коротко подстрижены, бородка почти белая. Большие уши, большие руки, все большое. Он набрал лишний вес, но по‑прежнему выглядит сильным. С левой стороны лба бежит длинный шрам, через бровь он спускается на правую щеку, уродуя глаз. Красивым его не назовешь.

– Вайзмен в бегах с утра вторника, но сегодня днем он позвонил на Би‑би‑си. – Инш кивнул, и полицейский включил магнитофон.

Женский голос, дружелюбный:

– Привет, вы позвонили в шотландское отделение Би‑би‑си. Чем я могу вам помочь?

Какой‑то треск. Пауза. Затем мужской голос, низкий, с едва заметным акцентом жителя Абердина:

– Я хотел бы поговорить с кем‑нибудь насчет Мясника.

– Одну минуту, я выясню, кто свободен…

На линии тишина, затем музыка, потом снова тишина, потом другой женский голос:

– Отдел новостей. Я могу вам помочь?

– Вы знаете, кто я такой?

Еще одна пауза, наверняка заполненная закатыванием глаз и неслышными театральными вздохами.

– Вы хотите сообщить что‑то важное?

– С вами говорит Кен Вайзмен. Они меня ищут. Они обо мне врут.

Какая‑то суета, затем куда более заинтересованный женский голос:

– Понятно. Вы хотите все исправить? Сами рассказать людям свою историю?

– Один раз они это уже сделали – еще раз у них не получится. Они не смогут снова отправить меня в эту долбаную тюрьму!

Диалог продолжается, Вайзмен долго говорит по поводу того, какие придурки полицейские Грампиана, и эти самые полицейские, собравшиеся в зале для брифингов, молча слушают запись.

Затем Инш кивком велел остановить пленку.

– Вот так, – сказал он, рассеянно шаря по карманам в поисках отсутствующих там сладостей. – Мы дали послушать эту пленку его социальному работнику и двум его сослуживцам. Все они подтверждают, что это определенно голос Вайзмена. Звонил он из телефона‑автомата в Тиллидроне, так что мы знаем, что он до сих пор в городе. Но дальше пойдет интереснее…

Снова включили запись.

Еще ругань, затем женщина спросила:

– Вы не хотели бы лично выступить в свою защиту? В телевизионном интервью? Рассказать всей стране?

На этот раз пауза затянулась, и можно было предположить, что Вайзмен повесил трубку. Но наконец низкий голос произнес:

– Всей стране?

– Да, и в наших силах организовать это сегодня же! Вы можете приехать на студию, мы находимся в Беллгрейв‑террас, и…

– Думаешь, я дурак? Если надо, сам скажу, где и когда, ясно?

– Ладно, ладно, сам так сам. Вы говорите куда, и мы к вам приезжаем. Никаких проблем. Командуете вы. Я вовсе не хотела…

– Я с вами свяжусь.

И дальше легкое жужжание отключенной линии.

– Алло? Алло? Срань Господня… Стив! Стив, ты ни за что не догадаешься, с кем я только что…

Клик. Запись закончилась.

– Вот так, – сказал Инш. – Вопросы будут?

 

– Милостивый Боже… – Фолдс остановился как вкопанный и медленно обвел глазами кухню Лейтов. – Совсем как в «Бешеных псах»…

Узкая металлическая дорожка, которую проложили эксперты, чтобы улики не затоптали, скрипела под его ногами, когда он шел к раковине.

Кровь была повсюду: на полу, на дверцах шкафчиков, на столешницах, на стенах и даже на потолке. Кто‑то здорово украсил помещение с помощью восьми пинт крови Валери Лейт.

Начальник полиции посмотрел на липкий кафель:

– Первые впечатления?

Логан в ступоре уставился на сталактит из свернувшегося гемоглобина, свисающий с вытяжки над плитой.

– Крови значительно больше, чем в последний раз.

Фолдс кивнул:

– Двадцать лет назад то же самое. Иногда Вайзмен разделывает их на месте, иногда увозит и убивает где‑то в другом месте. Что‑нибудь еще?

– Ну… У них явно не было проблем с деньгами.

Валери и Уильям Лейт ездили на «Порше‑911», машина стояла в гараже, у дома был припаркован огромный «лексус» четыре на четыре. Жили они в одном из тех перестроенных поместий на окраине Абердина, которые всегда стоили чертову прорву фунтов: полуразрушенная ферма, некогда купленная ловким строителем и превращенная в «роскошное загородное жилье для удачливого чиновника» – эксклюзивное и дорогое.

Фолдс рассеянно положил руку на гранитную черную столешницу, поморщился и тут же отдернул. Его латексная перчатка взвизгнула, отдираясь от липкой крови.

– Черт!.. – Он вытер руку о полу защитного халата, оставив длинное смазанное пятно.

Логан открыл дверь на патио и вышел. Снаружи было темно, хоть глаз выколи, соседние дома представляли собой серо‑коричневые бледные силуэты на фоне ночного Абердина. По шоссе двигались маленькие пятна света. Тишина нарушалась лишь редким лаем полицейской собаки.

Вид был потрясающий: по другую сторону шоссе устраивали фейерверк. Хвостатые ракеты прорезали ночное небо и взрывались дождем красных звезд. Через четыре секунды доносился приглушенный звук – БЭНГ, но к тому времени красные искры уже успевали погаснуть.

– Представить только, что отсюда видно в выходные! Каждый фейерверк в городе.

Начальник полиции встал рядом с ним у перил:

– Господи, ну и холодрыга. – Он поежился. – На месте Вайзмена стали бы вы ждать возможности поболтать с Би‑би‑си?

– Как бы не так! Я бы был на первой посудине, отплывающей из Великобритании.

– Тогда возникает законный вопрос: почему он все еще здесь?

Логан проводил глазами очередную ракету:

– Незавершенные дела.

Фолдс кивнул:

– Именно это меня и беспокоит.

 

Хитер вытерла слезы тыльной стороной ладони. Это кошмарный сон, только и всего. Она проснется, и все будет в порядке. Они съедят говядину по‑бургундски, выпьют вина, и Данкан будет жив‑здоров.

Данкан… она рыдала, пока не заболело всё тело, кричала, пока могла дышать. И вот теперь уже ничего не осталось, только боль, впившаяся в ее сердце, как ядовитая колючая проволока.

Она прислонилась головой к темной металлической стене и застонала.

Послышался клацающий звук снаружи, и ее тюрьму залил свет, отражаясь в темных лужах крови на ржавом полу. Всё, что осталось от Данкана…

Хитер закрыла глаза. Теперь Мясник вернулся за ней. Пришла ее очередь, ее повесят вниз головой над ванной и выпотрошат. В каком‑то смысле она почувствовала облегчение. По крайней мере, она снова будет с мужем и… сыном.

Мясник вошел в комнату, и Хитер в ужасе подалась назад.

Она попыталась взмолиться, чтобы он не убивал ее, но рот пересох, губы растрескались и кровоточили. Она передумала: она не хотела воссоединяться с Данканом и Джастином. Она не хотела умирать!

Но Мясник на этот раз принес не нож, а шланг. Струя холодной воды ударила в пол, отскакивая от него и орошая всё вокруг розовыми каплями, пока последняя кровь Данкана не стекла в канализацию.

Когда ничего не осталось, Мясник ушел, но через полминуты вернулся с пакетом из фольги и бутылкой воды. Он положил всё это на пол на таком расстоянии от решетки, чтобы можно было дотянуться рукой, и остался стоять, глядя на нее.

Господи, как же ей хотелось пить…

Хитер дрожа поползла вперед, схватила бутылку и тут же метнулась назад, в свой угол. Эта сволочь даже не пошевелилась. Она свинтила крышку и напилась, кашляя и разбрызгивая воду, потому что слишком торопилась. Ее едва не стошнило.

Мясник кивнул и молча указал на пакет из фольги, затем на рот маски. Затем потер свой желудок.

Хитер смотрела на пакет, но боялась до него дотронуться.

Мясник осторожно отогнул край фольги, и комнату наполнил запах горячей еды. У Хитер в животе заурчало.

Она смотрела сквозь прутья. Кровяная колбаса… Обычная кровяная колбаса… А ей так хочется есть…

Мясник снова отошел к двери, и Хитер кинулась вперед. Схватив пакет, она опять забилась в угол. Сидела и вдыхала одуряющий запах горячей пищи. Потом дрожащими пальцами положила первый кусок колбасы в рот, закрыла глаза и прожевала. Ее семья погибла, а она ест кровяную колбасу, будто ничего не случилось…

Хитер едва не выплюнула кусок, но это была еда, а она проголодалась. К тому же она чувствовала себя несчастной, и у нее с собой не было таблеток. Поэтому она сделала то, чем занималась всю жизнь – самолечением с помощью пищи.

Она съела все до последнего кусочка, осталась только жирная фольга.

И все это время Мясник молча наблюдал за ней. Затем, когда она доела, он кивнул, вышел и закрыл дверь за собой. Оставив Хитер в темноте.

 

Логан приставил ладонь к уху и попросил Стил повторить. В ночном клубе было слишком много народу, слишком шумно и слишком жарко. Это им наказание за то, что поручили идиоту Симону Ренни организовать корпоративную вечеринку. Ковер липкий, в зале пахнет разлитым пивом, потом и дешевым лосьоном после бритья; музыка настолько громкая, что легкие вибрировали.

– Я вам вот что скажу, Лаз, – крикнула Стил. – Я бы за такое дерьмо и гроша ломаного не дала. – Инспектор показала на стайку девиц на танцплощадке: длинные светлые волосы, короткие юбчонки, символические топы; мигающий свет отражался в побрякушках на проколотых пупках.

Пока Логан разглядывал их, на танцполе появился констебль Ренни. Он завихлял под музыку, очевидно изображая осьминога, попавшего под электрический разряд. Одна из девиц заржала и присоединилась к его кривлянию.

– Вот негодяй, – заметила Стил и отпила глоток пива, за которое здесь брали втридорога. – Ничего удивительного, что он хотел привести нас именно сюда.

Ренни был не единственным полицейским, решившим размяться и попотеть, даже Фолдс вышел поплясать, когда поставили песню Фила Коллинса, но у Логана не было настроения.

– Ненавижу ночные клубы, – сказал он.

Через три песни потный Ренни вернулся, принеся выпивку:

– Ну, разве не великолепно?

Логан скривился, но это не произвело на констебля никакого впечатления.

– Да, чтобы не забыть… – Ренни вытащил бумажник и извлек из него сложенную открытку с изображением голого качка, главную прелесть которого прикрывал полицейский шлем. – Вот, пришла вчера.

Открытка была от Джекки, которая писала, как ей хорошо в бригаде по организованной преступности и групповому насилию в Стратклайде.

Ренни закивал в такт музыки:

– Вот это как раз по мне, обожаю! – И вернулся на танцпол.

Через полчаса он все еще был там, слившись в медленном танце с одной из девиц.

– Просто тошнит, – заметила Стил, наблюдая за ними. – Я и то куда сексуальнее.

К ним за столик подсел Фолдс.

– Ну, – крикнул он, – откуда взялось это Лаз?

Логан вздохнул:

– Ничего особенного, всего лишь глупое прозвище.

– Лаз – от Лазаря, – объяснила Стил, чокаясь своей бутылкой о кружку начальника полиции. – Сержант Макрай вернулся к нам из мертвых, разве не так?

– Вовсе не…

– Да, да, наш маленький мальчик – настоящий герой! – Она обняла Логана одной рукой и по‑дружески встряхнула. – Ужасно жаль, что он так уродлив.

 

Место действия: кладбище в Абердине на Юнион‑стрит. На заднем плане церковь. Слышны крики чаек и отдаленный шум машин.

Титр: Сержант Логан Макрай.

Макрай:

– Если честно, я бы лучше отказался…

Голос за кадром:

– Но вы непосредственно участвовали в поимке Мастрикского Чудовища.

Макрай:

– Кому это нужно, Алек?

Голос за кадром:

– Будет тебе, по телику всё получится здорово. И если ты не расскажешь, мы все равно узнаем от кого‑нибудь другого.

Макрай [смущенно переминается с ноги на ногу]:

– Слушай, да нечего рассказывать. Это ведь была общая операция. Просто я попал туда под конец. Давай не будем об этом?

Конец пленки.

 

Место действия: тесный офис в полицейском штабе в Грампиане.

Титр: Инспектор Роберта Стил.

Стил [докуривает сигарету и щелчком отправляет ее в окно]:

– Так на чем мы остановились?

Голос за кадром:

– Мы закончили с Иншем, Ренни и Макиннисом. Остались сержант Битл, доктор Малалистер, инспектор Наирн и сержант Макрай.

Стил:

– Так, пусть следующим будет Макрай. У меня с прической все нормально, как ты считаешь?

Голос за кадром:

– Ну… сойдет.

Стил:

– Отлично, а то нужно думать о зрителях… Ты ведь выкинешь тот кусок, где я курила, а? А то все начнут зудеть, конца и края этому не будет. Итак, июнь 2004‑го, и у нас пятнадцать женских трупов в морге. Пресса называет его Мастрикским Чудовищем – он убивает своих жертв ударом ножа, а затем насилует, пока они в агонии. Больной урод. Так или иначе, расследование застопоривается, но тут как раз появляется Логан Макрай. Он продолжает копать и обнаруживает некоего Ангуса Робертсона. Робертсон работает в магазине, торгующем сэндвичами, и развозит их по всему Абердину, таким способом выбирая себе жертвы… [Громкий рвущийся кашель, продолжается почти минуту. ] Ах… япона мать… Короче, каким‑то образом Робертсон узнает, что он под подозрением. Парень слетает с катушек, захватывает подружку Макрая и устраивает целое представление на крыше одной из этих башен. Всё весьма драматично. Макрай умудряется стащить Робертсона вниз, но в процессе получает около двадцати ударов ножом в живот. Робертсон заработал тридцатку; Макрай год валялся по больницам, после чего стал сержантом. [Стил откашливается и сплевывает в мусорную корзину. ] Итак, кто следующий? Битл? Бесполезный, жирный бородатый придурок!

 

11

 

Офицер по связям с прессой захлопнула за собой дверь комнаты, где велось дознание:

 

– Сволочи!

Логан поднял голову от стопки отчетов и протоколов и проследил, как она, прошагав к Иншу, помахала газетой перед его носом:

– Ты первую полосу видел? Видел? Они же нас живьем жрут!

В утреннем выпуске «Абердин Икзэминер» значилось: «Жителям северо‑восточной части города грозит стать людоедами!» На всю первую полосу. Это ударил Колин Миллер.

Инш схватил газету и пробежал глазами статью. Лицо его постепенно из красного становилось пурпурным.

– МАКРАЙ! Ко мне. НЕМЕДЛЕННО!

Инспектор выскочил в коридор, едва не расплющив дверью констебля, несущего большую стопку документов.

Логан возвел глаза к потолку и выругался. Затем последовал за инспектором.

На этот раз кабинет Инша не был прибран – на полу обрывки бумаг и обертки от конфет. Мусорная корзина валялась около стены, демонстрируя большую вмятину на боку.

Инш даже не стал дожидаться, когда Логан закроет дверь:

– КАКОГО ЧЕРТА ТЫ МНЕ ОБ ЭТОМ НЕ РАССКАЗАЛ?

– Я думал, вы знаете. Это же не…

– Откуда твой ублюдочный приятель знает, что люди ели… – Он сузил злые, свинячьи глазки. – Это ты…

– Я не говорил ему ни слова! Он…

– Эта двуличная корова! – Лицо инспектора стало еще уродливей. Он нажал на кнопку телефона и потребовал, чтобы его соединили с моргом.

Очень скоро из громкоговорителя зазвучал голос Изобел:

– Ну если ты звонишь по пустякам… Ты хотя бы представляешь…

– О ЧЕМ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЫ ДУМАЛА?

– Что? Я…

– Считала, что я ничего не узнаю?

Голос Изобел стал градусов на двадцать холоднее.

– Если у вас есть что сказать, инспектор, вы уж лучше выкладывайте. Орете на меня, как обиженный сосунок. Это непозволительно! Надеюсь, я понятно изъясняюсь?

– Твой бойфренд… Первая полоса «Икзэминера». Я надеялся, что ты будешь вести себя как профессионал…

Громкое брррррр означало, что она бросила трубку.

Инш надавил на кнопку отбоя с силой, достаточной, чтобы сломать весь телефон. Затем, приложив два пальца к горлу, он попробовал дышать медленно. Вдох‑выдох, вдох‑выдох.

Логан наблюдал, как инспектор проделывает свои дзен‑упражнения, и прикидывал, сколько будет грязи, когда голова Инша наконец взорвется.

– Гм… не хотите ли стакан воды, сэр?

Инш и не думал прекращать свои вдохи.

Дверь распахнулась.

– Да как ты посмел! – В кабинет ворвалась Изобел; она была в бумажном халате, зеленом клеенчатом фартуке и белых бахилах, какие надевают в морге. – Если ты когда‑нибудь еще посмеешь разговаривать со мной в таком тоне… – Сорвав с себя хирургические перчатки, она швырнула их на стол инспектора.

Инш грохнул кулаком по газете:

– Откуда он узнал, твой бойфренд? Откуда у него информация по поводу проводящегося расследования? Того самого, в котором и ты участвуешь? Ты…

Изобел от души закатила ему пощечину, оставив белый отпечаток на красной физиономии. Потом схватила со стола телефон и набрала номер, возможно собираясь жаловаться в комиссию по профессиональным нормам.

– Алло? Ты меня слышишь? – сказала она кому‑то и нажала кнопку громкой связи.

Комнату заполнил явный акцент жителя Глазго – Колина Миллера.

– Ага. Это что? Ты громкую связь включила? Иззи, ты же знаешь, я не…

– Колин, я тебе что‑нибудь говорила о деле Вайзмена?

– А? Что происходит…

– Говорила?

Небольшая пауза, затем:

– Что? Ты же знаешь, что не говорила.

Изобел победоносно уставилась на Инша. Но инспектор еще не закончил:

– Неужели ты думаешь, я поверю, что он случайно все это придумал?

– Кто это? Толстый ублюдок инспектор?

Инш выглядел так, будто вот‑вот лопнет.

– Только ответь на один проклятый вопрос: кто тебе сказал? – прохрипел он.

– Поверить невозможно… Вся ваша шайка ползает по пристани вокруг контейнера, который забит продуктами для команды, затем вы орете в оптовой лавке, еще через два часа вы устраиваете обыск в мясном магазине… Это же цепочка поставки. И что, вы думаете, люди делают со всем этим мясом, которое покупают? Устраивают достойные похороны? Разумеется, они жрали это гребаное мясо.

– Ты…

– Это ведь не ракетная технология, так? – Изобел сложила руки на груди. – Так что, инспектор? Кажется, тебе стоит что‑то сказать – или я ошибаюсь?

Инш сказал, но не ей:

– Ты представляешь, какой вред ты нанес, напечатав все это? Наш коммутатор забит звонками с жалобами на странный вкус сосисок! Каким образом мы будет проводить расследование убийств, если…

– А… верно. Это я виноват, что вы не можете поймать Вайзмена. Я написал, что люди едят мертвяков, потому что… это… правда. Вместо того чтобы меня винить, лучше бы подняли зад и сделали что‑нибудь. И если вы еще раз рискнете говорить с Иззи в таком тоне, я лично приду к вам в участок и набью тебе твою жирную морду!

На этом Колин отключился.

 

Ричард Дэвидсон был не из тех, с кем вы рискнете оставить своего ребенка, разве что дети вам окончательно осточертели. Пять футов одиннадцать дюймов злобы, украшенной татуировками. На нем были тюремная футболка с надписью «Абердин», полосатая рубашка и синие джинсы. Он с ненавистью смотрел на Логана и Фолдса с другой стороны стола в комнате для свиданий.

Начальник полиции испробовал свою обезоруживающую улыбку:

– Ты меня помнишь, Ричард? Я был…

– Я знаю, кем ты был, ясно? Ответ тот же: отвали.

– Ричард, мне очень жаль, что для тебя всё так скверно обернулось, но…

– Ну вот это блеск! Сразу полегчало, чего уж тут. Ему жаль, видите ли. Маму и папу Джейми замочили, так он у бабки жил. Учился в университете. Написал эту долбаную книгу. А что получил я? Отца, который вскоре сдох от пьянства. Приемных родителей, настоящих сволочей. И небо в крупную клетку. – Он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Где мой гребаный договор с издательством?

– Ричард, я…

– И его книги – настоящее дерьмо.

Логану надоело смотреть, как они пытаются переглядеть друг друга.

– Послушайте, – сказал он, – мы всего лишь хотим задать вам пару вопросов о том, что случилось двадцать лет назад, понятно? И всё, больше ничего.

Дэвидсон осклабился:

– А я ничего больше и не делал. То, что они вам наговорили тут, в тюряге, – сплошное вранье.

– Прекрасно. Мне это безразлично. Мы только хотели бы знать, что случилось в 1987 году.

– И больше ничего?

– Больше ничего.

Дэвидсон поерзал на стуле и уставился на камеру, подвешенную к потолку.

– Мы пошли проводить Джейми домой, когда уже было темно, я и мама. Подошли к джунглям – такой маленький кусок парка, пара деревьев и говенные кусты, мы с Джейми часто играли там в англичан и японцев. – Он сжал и разжал пальцы, будто в такт сердцебиению. Костяшки были в ссадинах и тюремных татуировках. – Мы с Джейми кинулись в самую гущу… Мама попыталась остановить нас, но мы не послушались. Джейми должен был пойти на какой‑то поганый маскарад у папашки на работе, а ему идти не хотелось, потому что папаша у него хрен собачий. – Он вздохнул. – Через некоторое время нам надоело быть солдатами, но мы нигде не могли найти маму. Мы кричали, искали везде… – Дэвидсон закусил нижнюю губу. – Так и не нашли. Ее нигде не было… Она исчезла. – Он потер глаза ладонью. – И тут он появился, этот Вайзмен, в гребаном костюме мясника. Он взял нас за руки, и… и мы пошли к дому Джейми… Больше я никогда не видел маму.

Логан дал ему помолчать почти целую минуту. Потом спросил:

– А что произошло в доме?

– Глупо, правда? Столько лет прошло, а я все еще по ней скучаю… – Дэвидсон покачал головой и снова вытер глаза. – Хреновый папаша Джейми держал трубку, орал на моего отца, затем принялся орать на нас, и мы побежали наверх… Джейми надел костюм викинга, и мы там сели. Нам были слышны крики, но мы не хотели спускаться, боялись попасть под раздачу – папаша Джейми был одним из тех уродов, кому ничего не стоило побить чужого ребенка. Вот мы и сидели там целую вечность, ожидая, что он придет и заберет нас. Только он не пришел… – Плечи Дэвидсона дрогнули. – Наконец нам надоело ждать, и мы спустились вниз. Все кухня была в крови… и Вайзмен… Вайзмен велел нам сесть в гостиной и ждать, пока он вскипятит чай… – Заключенный взглянул на них, глаза у него сильно покраснели. – В книге Джейми написано про блинчики, но это была печенка. Его отец печенку не выносил и никогда не держал в доме. Как вы думаете, где Вайзмен ее взял? – Еще одна длинная пауза. Затем Дэвидсон встал и обхватил себя руками. – Я хочу поскорее вернуться в камеру.

 

– Итак, – сказал Логан, когда надзиратель увел Дэвидсона, – чем вы теперь хотите заняться?

Фолдс сверился с часами:

– Почти десять. Раз уж мы здесь, не попытаться ли нам расколоть Макфарлейна?

– Ну…

– Что?

– Может быть, это не самая лучшая мысль, сэр. Инспектор Инш может выпрыгнуть из штанов от…

Начальник полиции отмахнулся:

– Ерунда. Мы всего лишь поболтаем с этим типом, что тут плохого?

– Но…

– Ладно, решено. Ты поручи кому‑нибудь доставить его из камеры, а я побеспокоюсь о чашке хорошего чая для нас.

Через пять минут Логан уже выполнил свое задание. Что же касается чая, то здесь было сложнее. Фолдс принес какую‑то бурду с подозрительной пенкой по краям.

Еще через пять минут из камеры привели Эндрю Макфарлейна. Мясник выглядел ужасно. Лысина покрыта каплями пота, лицо местами распухло, на бледной коже уже начали созревать синяки. Его большой нос был слегка свернут влево, переносицу закрывал лейкопластырь. И от него воняло. Смесь пота и отчаяния плюс резкий запах хлорки.

– Вы должны вытащить меня отсюда! – с порога прокричал он.

Фолдс подвинул ему одну из пластиковых чашек:

– Всё нормально, мистер Макфарлейн. Никто вас здесь не тронет.

– Никто меня здесь… А ЭТО ЧТО? – Он показал дрожащим пальцем на свое изуродованное лицо. – Они же поместили мою фотографию в газетах. Тут все думают, что это я убил всех этих людей…

– Я уверен, всё дело…

– …он бил меня не переставая! Говорил, что это я убил его мать! А я ее пальцем не трогал! Это был не я! – Макфарлейн начал плакать. – Мне всего лишь хотелось иметь маленькую мясную лавку где‑нибудь в приятном месте, обслуживать местное население, чтобы люди приходили и покупали мясо…

– Тогда зачем ты продавал им человечину?

Макфарлейн вытер нос рукавом:

– Я же сказал: я понятия не имею, как это попало ко мне в магазин.

– Значит, ты говоришь, что это всё Вайзмен…

– Нет! Он никого не убивал, он…

– Когда он сидел в тюрьме Питерхед, он забил в душе мужчину, насмерть.

– Потому что это вы, сволочи, засунули его туда. Он не виноват.

– Поверить невозможно, что ты дал ему работу, когда он вышел. Вайзмен и мясная лавка? Это всё равно что дать педофилу ключи от детского дома.

– Он мой деверь, я что, должен был его бросить? Он этих людей не убивал!

– Будет тебе, Эндрю. – Фолдс откинулся на спинку стула и снова изобразил дружескую улыбку, вероятно забыв о том, что она не произвела впечатления на Ричарда Дэвидсона. – Когда Вайзмена арестовали, в багажнике его машины нашли много крови…

– Это его кровь! Он порезался. Мы все это писали в апелляции. Вы его подставили!

– Он признался.

– Признание из него выбили!

– Ох, ради бога… – Фолдс взял свой чай, затем снова поставил. – Знаешь, я всегда подозревал, что у него был подельник. Который ему помогал. Кто‑то со своей собственной мясной лавкой. Кто‑то…

– Да ничего подобного! Я ни в чем не виноват!

Фолдс наклонился через стол и ткнул Макфарлейна пальцем в грудь:

– Еще двадцать лет назад ты помогал ему избавляться от трупов, и ты помогаешь ему сегодня.

– Я никогда…

– Где ты был 14 октября 1982 года?

– Что? Как я могу помнить, это было двадцать лет назад…

– Ты тогда был в Бирмингеме, мистер Макфарлейн?

– Нет!

– Шерли Джидвани была беременна, ты об этом знал, когда кромсал ее вместе с Вайзменом?

– Мы никогда…

– …кинули куски ее тела в морозильник, как части говяжьей туши.

– Я никогда…

– Мне пришлось рассказывать об этом ее родителям!

Макфарлейн закрыл ладонями уши:

– Прекратите!

– Вы даже не оставили им достаточно для пристойных похорон.

– Я НИКОГО НЕ УБИВАЛ! Это был не я! Спросите его! Спросите Кена! Он вам расскажет…

– Разумеется, именно это мы и собираемся сделать. И нам также хотелось поболтать с твоей женой… – Фолдс сверился с записями. – Кирсти.

Лицо Макфарлейна между синяками стало бледным, как рыбье брюхо.

– Она ушла от меня.

– Мы это знаем. Где она сейчас?

– Я… я не знаю. – Он опустил глаза. – Она сбежала с электриком по имени Нелл, понятно? Вы счастливы?

– Ничуть. – Фолдс отодвинул стул назад и встал, возвышаясь над трясущимся мясником. – Надеюсь, у вас есть хороший адвокат, мистер Макфарлейн, потому что он вам точно понадобится.

 

12

 

– Вы и в самом деле думаете, что он замешан? – спросил Логан, когда они возвращались в участок.

Фолдс оглянулся, чтобы посмотреть на постепенно исчезающее серое здание.

– Только не говорите, что вы на всё это купились, на «это не я»… дерьмо!

Негромко работало радио: по второму каналу брали интервью у Джейми Маклафлина и обсуждали охоту за Кеном Вайзменом.

– Могли ли вы представить, когда писали свою книгу «Дрызги крови», что всё это может повториться?

– Макфарлейн просто не подходит… – Логан нахмурился. – Не думаю, что мы что‑то вытянем из него. И из того, что я слышал, Вайзмен не берет подельников.

– Не представлял даже в самых страшных снах. Знаете, Деймьен, когда в 1995 году суд поддержал апелляцию и отменил приговор…

– И если Макфарлейн замешан, почему эксперты не нашли ничего в его квартире или машине? На месте преступления столько крови – обязательно должно было быть что‑нибудь…

– …мне показалось, что всё, во что я верил, – ложь. И теперь мы снова вернулись туда же, откуда начали.

Фолдс вздохнул:

– Я знаю.

– Теперь, полагаю, нам стоит послушать музыку, а потом мы снова вернемся к Джейми Маклафлину, автору книги «Дрызги крови»…

Логан пристроился за последней машиной в пробке, образовавшейся на Маркет‑стрит.

– Что это слово означает – дрызги?

– Не знаю. Мелкие кусочки чего‑то… Говорят же – вдрызг разругаться. Думаю, было бы лучше «брызги». Но вообще слово «дрызги» есть на одной из картин в Тринити, ну, на ней еще изображены мясники из Абердина. Во время первого расследования мы опросили почти всех, кто имел к этому отношение… В Тринити тоже заходили. Надеюсь, ты знаешь это здание на Холикет‑стрит? Там что‑то вроде профсоюза мясников… Пожалуй, стоит туда еще разок заглянуть, посмотреть, нет ли кого‑нибудь из тех, кого подозревали в 1990‑м…

Фолдс начал подпевать песенке, передаваемой по радио, причем фальшивил он так сильно, что Логан скрипнул зубами. Пытка продолжалась довольно долго.

– Вы слушаете Северное радио‑2. Я здесь, в студии, вместе с Джейми Маклафлином…

– Знаешь, – сказал Фолдс, – ты должен прочитать эту книгу. Узнать из первых уст о том, что случилось в 1987 году… Напомни мне, когда приедем в участок, я дам тебе свой экземпляр.

– Как я понимаю, продажи вашей книги взлетели до небес?

– А потом мы организуем экскурсию в Тринити.

– …мне даже не по себе, но издателей берут за горло. Поговаривают также о телесериале на Четвертом канале и новой книге, как раз к выходу сериала на экран.

Фолдс забарабанил пальцами по приборной доске:

– И нам надо добраться до пропавшей жены Макфарлейна, воспользоваться всеми каналами. – Он снова замурлыкал.

– Это ужасно. Я не хочу наживаться на несчастье других людей, но… у меня впечатление, что вся моя жизнь связана с Кеном Вайзменом и совершенными им убийствами.

– Найди ее старые показания, когда выберешь минутку. Наверняка есть где‑нибудь в папках. Скорее всего, куча ерунды насчет того, что ее братец и мухи не обидит, но кто знает… И затем нам надо заказать столик в ресторане. С тех пор как я сюда приехал, ни разу не съел приличное карри.

– …остается молиться, что его поймают, прежде чем он убьет еще кого‑нибудь…

Аминь.

 

– Нет, вы только взгляните на них, – шепнул Ренни, напоминавший в эту минуту проказливого школьника. – Готов поспорить, каждый из них только и думает, как бы свалить вину на кого‑нибудь другого.

Инш, Стил и Фолдс о чем‑то спорили в дальнем конце комнаты.

Ренни шмыгнул носом:

– Мы‑то тут ни при чем, верно? Инш с самого начала должен был призвать людей, занимающихся проверкой продуктов.

Он был прав, но, на его счастье, Инш не слышал этого мудрого замечания.

– Может, расскажешь, чем закончился вчерашний вечер? – подмигнул ему Логан.

Констебль ухмыльнулся:

– Ты и в самом деле хочешь знать?

Логан подумал и ответил:

– Вообще‑то нет. – И снова уткнулся в бумаги.

– Ладно, ладно, я расскажу. – Ренни подвинулся к нему поближе вместе со стулом. – Ее звали Лаура, и мы занимались этим всю ночь. Если это когда‑нибудь станет олимпийским видом спорта, Лаура сможет выступить за Шотландию. Она в состоянии прососать шар для боулинга через садовый шланг. – Он довольно вздохнул. – Думаю, я втюрился.

– Прямо Ромео и Джульетта.

– Только с кондомами.

Дискуссия становилась жаркой. Инспектор Инш уже достиг свекольного цвета.

– На что спорим? – спросил Логан, когда Инш ткнул Фолдса толстым пальцем в грудь.

– Шестьсот за то, что кому‑то поставят фонарь, и триста – за сердечный приступ.

– Да, как это гуманно – ставить на то, что Инша хватит удар… Что с вами такое, люди, черт побери? – Логан картинно покачал головой. Затем поставил десять фунтов, не сомневаясь, что инспектор даст кому‑нибудь в морду еще до конца недели. И скорее всего, под раздачу попадет Марк Фолдс.

Инш топнул ногой и выскочил из комнаты. Стил и обозленный Фолдс тоже не задержались.

Логан засомневался, что Инш не распустит руки до конца дня.

 

– Три чашки чая, два печенья и эклер. – Ренни водрузил поднос на кипу пыльных коробок из архива и взял себе одно из печений в форме коровьей лепешки. Затем, жуя, раздал чай.

Фолдс все еще разговаривал по телефону со своим заместителем:

– Я знаю, всё так, Артур, но ведь каждый год одно и то же… – Он схватил другое печенье, не оставив Логану выбора – только эклер.

Забитая коробками, комната казалась намного меньше, чем вчера, когда Фолдс потребовал, чтобы ее выделили в его распоряжение. К двери он прикрепил кусок пластика с надписью: «Комната Мясника». Кто‑то из шутников прилепил к пластику записку: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Почерк напоминал каракули инспектора Стил. В коробках были досье двадцатилетней давности, каждое посвящалось отдельной жертве. Материалы из Ньюкасла, Глазго, Лондона, Дублина, Манчестера, Бирмингема – всё это надо было просмотреть, чтобы найти хоть какую‑то зацепку.

Ренни пристроил свой зад на одном из трех письменных столов, втиснутом между двумя шкафами с папками, и усердно доедал свое печенье. Логан размещал на доске данные по жертвам.

– Что, – сказал констебль, слизывая крошки с пальцев, – снова толстушка, да?

Логан вытащил из папки фотографию и прикрепил ее магнитом к доске:

– Ты что‑то сказал?

Ренни показал на фотографии:

– Все женщины пухленькие. И большинство мужиков тоже в теле. Не хочу говорить плохо о покойных, но всей этой компании не помешало бы есть поменьше сладкого.

Логан открыл коробку, помеченную словом «Нортумбрия», и начал копаться в ней.

– Если он убивает ради мяса, то ему требуются мясистые жертвы, разве не так? – ответил он констеблю.

Ренни покачал головой:

– У жирных людей столько же мяса, сколько у тощих, просто мясо покрыто слоем жира. Я на эту тему курсы прослушал. Как говорит моя мать, когда готовишь мясо, надо помнить, что самый смак в жире.

– Спасибо за подробности.

Логан взглянул на Фолдса – он все еще разговаривал по телефону:

– Артур, ты вполне способен сам принять решение… Нет… Артур, если бы я не считал, что ты самый подходящий человек для этой работы, я бы тебя не выбрал…

– Как ты думаешь, он их жарит или запекает? – развивал тему констебль.

– Послушай, ты сейчас должен ходить по домам…

– Ну да, только какой смысл расспрашивать, если всё это случилось двадцать лет назад?

– Не ной.

– Но мне ску‑учно. – Ренни зевнул. – И я вовсе не обязан копаться тут с вами. Мое место на улице. Я должен бороться с преступностью! Я – жестокая детективная машина! Р‑р‑р!

– Ты идиот.

Логан вернулся к коробке. В руки ему попался конверт с заключением патологоанатома. Из конверта посыпались глянцевые фотографии восемь на десять. Сержант выругался и начал подбирать снимки с грязного пола. На каждом был изображен кусок мяса, снятый с разных ракурсов. Эксперты установили, кому принадлежали эти куски. Фотография жертвы была подколота к полицейскому протоколу. Логан прикрепил ее на доску рядом с другими. Ренни был прав – все жертвы Вайзмена отличалась избыточным весом.

Коллаж на доске принял законченный вид – от владельца магазина в Глазго, убитого в 1983‑м, до Валери Лейт, расчлененной вчера. Все полноватые, но это единственное, что их связывало. Среди жертв встречались и блондинки, и брюнетки, примерно половина – мужчины, попадались азиаты, одна пара была из Тринидата (они жили в Ньюкасле), и у всех одинаково печальный конец.

Зато места преступлений были похожи. Как правило, кухня, где все пропитано ярко‑красным, иногда следы борьбы, и непременный кусок мяса, оставленный в морозильнике в качестве прощального подарка.

Логан вспомнил кухню Лейтов. Неужели в человеке может быть столько крови?

– Черт бы всё побрал… – Фолдс захлопнул телефон и сунул его в карман. – Никогда не становись начальником полиции, Логан. Да, с ходу кажется, что это нечто: красивая форма, люди салютуют, девушки танцуют, но на самом деле это такая заноза в заднице… В общем, мне надо возвращаться в Бирмингем. Сегодня.

– Но ведь Вайзмен…

– Знаю, знаю, он должен позвонить на Би‑би‑си и назначить дату интервью… и тут уж мы на него навалимся. А меня не будет, потому что никто не хочет брать на себя ответственность за какие‑то дурацкие костры, разведенные в Бирмингеме. – Он громко выругался. – Ничего не поделаешь, придется ехать. Кто‑нибудь сможет отвезти меня в аэропорт?

Ренни снесло со стула в один момент.

– Я отвезу! – Всё что угодно, только бы не сидеть здесь среди гор пыльных бумаг.

Логан снова вернулся к заключению патологоанатома.

Дверь комнаты едва не слетела с петель, когда туда ворвался Инш:

– Где этот бесполезный придурок Ренни?

Логан закрыл глаза и сосчитал до трех, но это не помогло.

– Симон повез в аэропорт Фолдса…

– Он должен был просматривать папки!

– Начальник полиции старше по званию, вот он этим и воспользовался. – Не совсем соответствует действительности, но может спасти Ренни от нагоняя, когда он вернется. – Хотите, чтобы я ему что‑то передал, сэр?

– Передай ему, что расследованием руковожу я, а не Фолдс. Напомни ему, что я оторву ему яйца и запихну в горло, если он еще раз исчезнет без моего разрешения. Ясно? А от вас, сержант, я хочу получить список лиц, совершивших половые преступления за последние сорок лет.

Логан поднял глаза на часы, висевшие на стене. Двадцать минут пятого, сорок минут до конца его смены.

– Вообще‑то, сэр, я сейчас как раз пытаюсь разобраться…

– Сержант, ты принял мои слова за просьбу?

 

Составление списка лиц, совершивших половые преступления, было только началом. Инш пожелал, чтобы Логан произвел перекрестное сравнение и выяснил, кто из них сидел в тюрьме в 1990‑м, когда закончилась первая серия убийств. Причем инспектору понадобились сведения по всей стране.

Логан заслал очередной запрос в компьютер и обреченно вздохнул. Чтобы справиться с заданием Инша, потребуется несколько дней, если не недель. Между тем было уже двадцать минут шестого.

Самое лучшее – распечатать список фамилий, которые удалось раздобыть к этому часу, положить папку на стол Инша и исчезнуть, пока никто не видит.

Но не тут‑то было.

На лестнице его остановила инспектор Стил. Она поднималась наверх, щупая свою левую грудь через серую блузку.

– И где же твой дружок Фолдс?

– Он… гм… – Логан старался не смотреть на то, что она делает.

– Купила новый лифчик у «Маркиз», а там везде эти кусочки пластмассы. На ощупь похож на баллистическую ракету.

– Ну… он уехал в Бирмингем. Ренни везет его в аэропорт.

– Вот как? – Стил прекратила возиться с грудью. – Так почему же ты не улизнул пораньше?

Логан показал ей папку:

– Занимался лицами, совершившими половые преступления, составлял список для Инша, старался найти альтернативного подозреваемого.

– Черт возьми! – Стил сделала вид, что падает в обморок. – Жирный Макпердун допускает, что могут быть и другие подозреваемые? Неужели мимо окон только что пролетело стадо свиней? – Она взяла папку из рук Логана, полистала страницы, затем швырнула ее назад. – Пустая трата драгоценного времени, но полагаю, инспектор Нос Кверху будет счастлив… А знаешь что, после того как ты передашь своих извращенцев Иншу, мы с тобой совершим небольшую прогулку.

Стил повернулась и решительно зашагала вниз. Логан пошел за ней, стараясь привести рассыпавшиеся бумаги хоть в какой‑то порядок.

– Прогулку? В паб? Потому что если это не…

– Разве я когда‑нибудь приводила тебя не туда?

Логан предпочел не ответить.

 

Инш сидел, окруженный грудами бумаг. Телефоны звонили без остановки, затюканные подчиненные отвечали, записывали подробности и выслушивали следующего звонившего.

Логан вошел вслед за Стил, положил папку на стол у двери и повернулся, чтобы сразу уйти.

Но глухой басистый рокот не дал ему сделать и шага:

– И куда это ты собрался?

Твою мать!

– Моя смена закончилась двадцать минут назад, сэр.

– А… понятно. – Инш встал, открыл папку и достал оттуда список фамилий. – Ты, сержант, часом, не забыл, что у нас в городе действует маньяк, а?

О, ради всего святого!

– Нет, сэр, я не забыл. Но это…

– Прекрасно. Тогда соединитесь с Интерполом, я хочу расширить поиски, охватить другие страны. Мы ищем что‑нибудь подходящее в период с 1990‑го по 2006‑й. И пока ты этим занимаешься…

Стил бесцеремонно уселась на край стола Инша:

– Приятно видеть, как трогательно ты относишься к расследованию. Но учти, вся эта зацикленность на Вайзмене вредит здоровью.

Инспектор осклабился:

– Вайзмен все еще главный подозреваемый. Я всего лишь…

– Ты всего лишь делаешь то, что тебе велят. Молодец.

Лицо Инша начало багроветь.

– Это расследование…

– Передай привет мистеру Фолдсу. Приятно видеть, что ты, разнообразия ради, принимаешь рекомендации других людей. Это тебя нисколько не унижает. – Стил встала. – Ты не будешь возражать, если я возьму у тебя в долг Макрайя?

– Да ты… – Инш пошел пятнами.

– Я так и думала, что не будешь. – Роберта нахально подмигнула инспектору. – Когда Фолдс вернется, мы замолвим за тебя словечко!

Не дожидаясь, пока Инш сможет сделать что‑нибудь еще, кроме брызганья слюной, она потащила Логана прочь.

 

13

 

Инспектор Стил терпела, пока они не спустились по лестнице, и только внизу расхохоталась:

– Ты видел выражение его лица? Думала, у него сосуды лопнут.

– Но… – Логан оглянулся через плечо. – Зачем вы его так заводите? Ему и так достается…

– А… расслабься. – Стил толкнула одну из двойных дверей и вышла в холл. – Мне нравится наблюдать, как быстро меняется цвет его лица. В такие минуты он похож на рассерженного хамелеона. Кроме того… – Стил приостановилась и через стекло посмотрела на толпу людей при входе. – Знаешь, Лаз, давай‑ка изменим маршрут… – Она развернулась и снова направилась к лестнице. – Скажи, а ты какие‑нибудь деньги ставил на эту лапочку?

– Десятку, что он вмажет кому‑нибудь до субботы. – Логана не удивило, что она знает о пари.

– До субботы долго. Перебор – и он сорвется раньше времени. Не дотянуть – и все морды будут целы.

– А что, если он сорвется на вас?

Стил ухмыльнулась:

– Пусть попробует, и я убью его к такой‑то матери.

Когда они вышли через запасной вход на парковку, она с наслаждением затянулась сигаретой:

– Господи, еле дотерпела. – И, пуская дым, направилась к служебной машине без опознавательных знаков.

Логан поплелся за ней.

– Итак, мы сейчас рванем в больницу.

– Но я понял, что мы поедем в паб!

– А что ты имеешь против больницы? У тебя что, есть чем заняться поинтереснее? Поедешь домой и будешь гнить в пустой квартире? Моя девушка в Глазго играет в копов, а мне ничего не обламывается. Бла, бла, бла…

Он промолчал.

Инспектор стряхнула пепел с кончика своей сигареты, рассыпав маленькие оранжевые искры:

– Тебе в самый раз, парень, перестать заниматься онанизмом.

Он и это проглотил.

– Ладно, ладно, твой Инш ни за что не признается, но он по уши в дерьме и быстро тонет. Протянем ему руку помощи? Отдел несчастных случаев хочет, чтобы мы поехали в больницу и расспросили того парня, чья жена вчера исчезла. Эй, да не напрягайся ты так!

Логан все еще держал рот на замке.

– Хорошо, потом я куплю тебе пинту, идет?

Как и сказала Стил, больше ему нечем было заняться.

 

Лейт лежал в палате на троих, между мужчиной с лимфосаркомой и мальчиком, у которого обе ноги были сломаны. Если верить палатной сестре, пострадавший справлялся лучше, чем ожидалось, учитывая шок и его травмы. Возможно, через пару дней его выпишут. Стил разрешила дежурившему у палаты полицейскому смотаться в буфет и выпить чашку кофе, затем заставила Логана огородить кровать пострадавшего ширмами.

Голова Лейта была замотана бинтами; в том месте, где Вайзмен попытался раскроить ему череп топором, виднелось желтоватое пятно.

Инспектор уселась на стул для посетителей и тихонько дотронулась до плеча мужчины. Он застонал, открыл покрасневшие глаза и моргнул. Из капельницы в вену протек морфин.

– Нам необходимо задать вам несколько вопросов насчет вчерашнего, мистер Лейт.

– Я… всё сказал… другому. Вы знаете… – Он нахмурился, пытаясь вспомнить. – Большой. Лысый. Толстый… – Накачанный лекарствами, он плохо выговаривал слова.

– Знаю. Но вы и мне должны рассказать.

– Уехали за покупками… Зашли в кафе… «У Саинсбери» или что‑то в этом роде – выпить чаю… приехали домой… он уже ждал нас…

Потребовалось время, но в конечном счете им удалось вытянуть из него всю историю. Как Валери носила покупки из машины и разбирала их, а он проверял автоответчик. Вдруг она закричала, и он кинулся на кухню… и увидел Вайзмена, который убивал ее.

Лейт замолчал, потом снова заговорил.

Сверкание топора для рубки мяса, ослепительный свет, тьма…

Когда он очнулся, он был один в доме, а кухня была залита кровью.

Стил взглянула на Логана, чтобы убедиться, что он всё записывает.

– Вы не слышали, чтобы он что‑то говорил?

– Он сказал… что‑то про дрызги крови… что нас принесут в жертву на алтаре…

В вену Лейта поступил еще морфин, но это, похоже, ему не помогло.

– О господи, Вэл… я должен был… я должен был сильнее бороться! Я не должен был позволить ему забрать ее…

 

– Черт, это было неприятно. – Стил сделала большой глоток белого вина, откинулась на спинку стула и посмотрела на Логана, который приканчивал пакет с чипсами с креветочным ароматом.

Половина девятого, и паб начал оживать. Шум становился громче по мере того, как народ забивался в тесноватый зальчик, прячась от дождя.

– Как ты думаешь, что Вайзмен делает с костями?

Логан пожал плечами:

– Где‑нибудь закапывает.

– Я тебе говорила, что Сьюзан хочет, чтобы мы поженились?

– Поздравляю. Самое время сделать из тебя честную женщину.

Стил поерзала на стуле.

– Я в самом сексуальном расцвете, а Сьюзан хочет меня привязать. – Она задумчиво посмотрела в свой наполовину пустой бокал. – Причем не лучшим образом…

– Да, конечно… – рассеянно кивнул Логан. – Не лучшим образом… – Интересно, это как? – Еще выпить хотите?

 

К тому времени как Логан вернулся из бара с бокалами в руках, появился констебль Ренни. Он сидел за столом и с аппетитом уминал чипсы с сыром и луком, запивая их светлым пивом. Стил рассказывала похабный анекдот о двух фермерах и бисексуальной овце. Никаких больше разговоров о женитьбе.

Еще две пинты на каждого, и они уже злословили про Инша. Еще две, и Ренни начал громко хихикать. Логан уже готов был закруглиться, но тут появилась следующая пинта. Когда он, слегка шатаясь, вернулся из туалета, констебль вовсю разглагольствовал о деле Вайзмена:

– Я только хочу сказать, ладно? В смысле… в смысле… – Ренни с трудом держался на стуле. – Если бы это было в книге, верно? Если бы в книге, в кино или еще где‑нибудь… тогда… – Он рыгнул. – Прошу прощения… Если бы это была книга, там был бы один из нас, так? Мясник? Он бы был… никто бы не догадался…

Он кивнул, выпил еще, затем погрозил им пальцем.

– Фолдс! Например… начальник полиц… начальник полиции Фолдс – мы же только с его слов знаем, что он начальник… полиции, так? И где он теперь? Исчез!

Логан позволил себе улыбнуться:

– Фолдс летит назад в Бирмингем. Ты же сам отвез его в аэропорт, идиот.

– А! А… – Ренни постучал пальцем по носу. – Но мы же этого точно не знаем, так? Он вполне мог… мог вернуться, стоило мне уехать. И может, где‑то сейчас, в эту минуту, убивает людей.

– Ты надрался.

– Надрался как сапожник!

Стил стукнула ладонью по столу, от чего все стаканы подпрыгнули.

– Караоке!

Определенно, самое время отправляться домой.

 

Клацанье… Хитер села на вонючем матрасе, пытаясь разглядеть что‑нибудь в темноте. Сердце бешено колотилось. Может, он вернулся? Может, принес еще воды и еды?

В животе снова заурчало, как будто огромный голодный зверь раздирал ее внутренности. Никогда в жизни она не была так голодна.

Снова клацанье, и на ржавом металлическом полу появился тонкий желтый лучик. Хитер на четвереньках подобралась к решетке, глядя сквозь прутья.

На мгновение тень Мясника загородила свет, затем он подошел к решетке, поставил бутылку с водой и положил еще один пакет из фольги так, чтобы Хитер могла дотянуться.

Она жадно схватила пластиковую бутылку. Вода была холодной и показалась ей сладкой. Как слезы ангелов. Она выпила половину бутылки, прежде чем раскрыла пакет. Внутри оказалась бумажная тарелка, полная эскалопов на хлебе, таких горячих, что она едва не обожгла пальцы.

Господи, как же вкусно! Она никогда не ела такой вкусной телятины.

Мясник стоял и смотрел, как она ест. Кивал.

Она жевала и глотала. Потом попросила:

– Нельзя ли еще воды? Пожалуйста. Мне все время пить хочется.

Минута молчания, потом Мясник повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Ее снова накрыла тьма.

Хитер расплакалась. Ведь она попросила всего лишь воды. Всё, что ей нужно, – немного этой клятой воды! Она сморщилась, прижала кулаки к глазам и начала раскачиваться взад‑вперед. Всего лишь гребаной воды…

Безмозглая, бесполезная сука, даже воды попросить как следует не может. Вообще ничего не может сделать как следует. Не может умереть вместе со своей семьей. Вместо этого попала в ловушку, где сидит в одиночестве.

Она отняла один кулак от глаза и изо всех сил ударила себя в живот.

Идиотка.

Удар.

Бездарь.

Удар.

СУКА!

Клацанье, дверь снова отворилась. Хитер замерла. Мясник вернулся с большой упаковкой воды. Он разорвал пластик и начал передавать бутылки сквозь прутья.

Он вернулся.

– Спасибо… – Хитер снова заплакала. Он вернулся. – Меня… меня зовут Хитер.

Она протянула руку и взяла у него бутылку. Мясник на мгновение замер. Затем отдернул руку.

– Я сказала что‑то не так? Я не хотела…

Он отступил к стене и молча смотрел на нее.

– Простите! Пожалуйста, не оставляйте меня в темноте! Пожалуйста! Я…

Но он уже ушел, захлопнув дверь. БУМ.

Оставшись одна в темноте, Хитер кричала так долго, что охрипла.

 

 

АБЕРДИНСКАЯ БОЙНЯ

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: