Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Дворец Вестминстер, Лондон. Ноябрь, 1489 год
Моя мать, как и обещала, приехала в Лондон из Бермондсейского аббатства, но в столице было так много больных, что она не пожелала прямо сразу прийти ко мне, а решила выждать несколько дней и убедиться, что не подхватила оспу, которая вызывает такой ужасный жар и жуткие красные пятна по всему телу. — Тебе ни в коем случае нельзя подцепить никакой заразы, — сказала она, наконец-то входя в мои покои и закрывая за собой дверь, которая из соображений максимальной тишины была обита мягким; вообще-то через эту дверь ко мне очень редко входил кто-то из внешнего мира. Еще мгновение — и я уже была в ее объятиях. Мать долго обнимала и целовала меня, потом, отступив на шаг, вгляделась в мое лицо, осмотрела мой огромный живот и опухшие руки. — Ты сняла все свои перстни, — заметила она. — Да, они мне стали тесны, — сказала я. — Суставы стали какими-то ужасно толстыми и лодыжки тоже. Мать засмеялась. — Ничего, все в норму придет, как только ребенок родится. — Она силой усадила меня на кушетку, села рядом, положила мои ноги к себе на колени и принялась с силой их растирать и массировать своими сильными пальцами. Она так нежно поглаживала мне подошвы ног и распрямляла каждый пальчик, что я чуть не замурлыкала от удовольствия. Удовлетворенно усмехнувшись, мать спросила: — Небось на мальчика надеешься? — Да нет, — я посмотрела прямо в ее серые глаза, — я просто надеюсь, что ребенок родится здоровым и сильным. Мне, кстати, куда больше хотелось бы маленькую девочку, но нам, разумеется, нужен еще один мальчик… — Весьма возможно, что на этот раз девочка и родится. А в следующий раз — мальчик, — предположила мать. — Скажи, король Генрих по-прежнему добр к тебе? На Рождество он выглядел как влюбленный мужчина. Я кивнула. — Да, в последнее время он очень нежен со мной. — А миледи? Я поморщилась. — Она тоже в высшей степени внимательна. — Ага, ну ладно, теперь-то я уже с тобой, — сказала мать. Было ясно: она считает, что лишь она сама способна превзойти миледи в заботах обо мне. — А что, она и трапезничать сюда приходит? Я покачала головой. — Нет, слава богу. Миледи обедает в большом зале вместе с сыном. И пока я нахожусь в родильных покоях, занимает мое место за королевским сто-лом. — Пусть пока насладится своей мимолетной славой, — кивнула мать. — А мы прекрасно обойдемся и без нее. Кто у тебя здесь в качестве фрейлин? — Сесили, Анна и кузина Маргарет, — сказала я. — Хотя Сесили ничего и ни для кого делать не хочет, ссылаясь на то, что и сама ждет ребенка. Ну и, конечно, среди моих фрейлин есть родственницы короля и те особы, которых подсунула мне его мать. — Я понизила голос: — Я уверена, что они шпионят за мной и доносят ей обо всем, что я делаю и говорю. — Они обязаны. А как Мэгги? Как ее бедный братец? — Ей разрешили с ним видеться, — сказала я. — По ее словам, Тедди чувствует себя неплохо. Он занимается со своими наставниками и даже с каким-то музыкантом. Но он все время взаперти. Разве это жизнь для мальчика? — Возможно, когда у Генриха появится второй наследник, он наконец выпустит несчастного Тедди, — сказала моя мать. — Я каждый вечер молюсь за него. — Генрих не выпустит его до тех пор, пока его одолевает страх перед тем, что народ восстанет под знаменами герцога Йоркского, — возразила я. — Ведь и сейчас по всей стране то и дело вспыхивают восстания. Мать не спросила меня, кто эти мятежники и под какими лозунгами они выступают. Она не спросила даже, в каких именно графствах возникают волнения. Слушая меня, она подошла к окну и, приподняв уголок тяжелого гобелена, выглянула наружу; казалось, эти новости ее совершенно не интересуют. Значит, подумала я, Генрих ошибся: последняя тяжелая стрела мятежа еще ею не выпущена; напротив, она вновь находится в самой гуще мятежных событий и знает о мятежниках гораздо больше меня и, скорее всего, гораздо больше Генриха. — Но какой смысл в этих бесконечных вспышках протеста? — нетерпеливо спросила я. — В этой бесконечной череде волнений и мятежей? Ведь многие жизнью рискуют, а потом вынуждены бежать во Фландрию, спасая свою голову? Рушатся семьи, матери теряют сыновей — ведь и с тобой было нечто подобное, мама. Моя тетя Элизабет потеряла сына — Джон погиб во время последнего восстания, — а второй ее сын теперь под подозрением. Чего вы надеетесь достигнуть? Мать повернулась ко мне, и выражение ее лица было столь же спокойным и безмятежным, как и всегда. — Я? — переспросила она, ласково улыбаясь. — Я ничего не пытаюсь достигнуть. Я теперь всего лишь бабушка своих внуков, живущая в Бермондсейском аббатстве и страшно обрадованная возможностью повидать свою дорогую дочь. Я не думаю больше ни о чем, кроме спасения собственной души и того, что сегодня будет на обед, и никому никаких неприятностей больше не доставляю.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-20; Просмотров: 196; Нарушение авторского права страницы