ЭКОНОМИКА И ОБЩЕСТВО ФИНЛЯНДИИ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

© Г. Вихавайнен

 

После обретения независимости Финляндии утратила свою долю товарооборота на российском рынке, которая была для нее жизненно необходима, особенно в годы первой мировой войны. Однако эта потеря была возмещена за счет торговых связей с Западной Европой, которые прежде также были весьма важны для страны. В 1906‑ 1910 гг. доля торгового оборота Финляндии с Россией составляла 29%, тогда как доля Германии в ее внешней торговле равнялась 28%, Великобритании – 20%, 23% приходилось на остальные страны ¹.

В 20‑е годы в Финляндии начался период устойчивого экономического роста. Страна имела твердую денежную систему и в 1925 г. перешла на золотой стандарт. Финляндская марка оставалась относительно стабильной вплоть до второй мировой войны. Если в 1921 г. фунт стерлингов равнялся 199 финским маркам, то в 1930 г. – 193, а в 1938 г. – 2272. Благодаря жесткой экономической политике размер государственного долга был весьма незначительным. В 1938 г. он не превышал 1 тыс. марок на душу населения, 2/3 из которых приходились на внутренний долг ³. Великая депрессия коснулась и Финляндии. В начале 30‑х годов ее валовой национальный продукт (ВНП) несколько уменьшился. Однако в целом финская экономика развивалась довольно быстрыми темпами. Среднегодовой рост промышленности в 1920‑1938 гг. составил около 8%, а в 1933‑1937 гг. промышленное производство ежегодно увеличивалось примерно на 15%. Едва ли какое‑либо европейское государство было способно продемонстрировать столь же быстрые темпы развития промышленности ⁴.

Структура той части индустрии Финляндии, которая работала на экспорт, носила, однако, односторонний характер. Она по большей части ориентировалась на сбыт лесоматериалов, древесной целлюлозы и бумаги. Развивавшаяся столь же высокими темпами промышленность, работавшая на внутренний рынок, имела многоотраслевую структуру и была способна производить почти все необходимое – от обуви и одежды до кораблей и локомотивов, в том числе различные типы оружия и всевозможные боеприпасы. Например, суда ВМС Финляндии, вплоть до броненосцев и подводных лодок, были отечественного производства.

В 1937‑1938 гг. важнейшими торговыми партнерами Финляндии были Великобритания (44% экспорта, 22% импорта), Германия (14% экспорта, 20% импорта) и США (9% экспорта, 9% импорта). Доля СССР как по экспорту, так и по импорту не превышала 1% ⁵.

Сельское хозяйство Финляндии также развивалось быстрыми темпами. До провозглашения независимости Финляндия была весьма зависима от импорта зерна, хотя, и экспортировала значительно количество продуктов маслоделия ⁶. К 1939 г. она почти добилась самообеспеченности сельскохозяйственной продукцией. Это было достигнуто как за счет освоения новых посевных площадей (с 1920 до 1940 г. они увеличились на 30%), так и благодаря новым методам обработки почвы. Поэтому во время зимней войны проблем с продовольствием не было. Правда, они появились в последующие годы второй мировой I войны отчасти из‑за невозможности импортировать удобрения. Потеря карельских земель (15% от производства зерна) также имела негативные последствия. После зимней войны Финляндии смогла производить только 60‑65% необходимого стране зерна ⁷.

В Финляндии хорошо понимали, что ведение современной войны легло бы тяжелым бременем на народное хозяйство. Поэтому в 1929 г. 1 был создан Экономический совет обороны. Правительство Финляндии стремилось с помощью законодательства поддерживать на достаточном уровне резервы продовольствия и энергоносителей на случай кризисной ситуации ⁸.

Большая часть депутатов, как из числа социал‑демократов, так и аграриев, отрицательно относилась к использованию общественных накоплений для закупки оружия. Такую позицию они занимали до второй половины 30‑х годов, когда военная угроза нависла над всей Европой. Как до, так и после зимней войны в Финляндии политиков критиковали за слишком малые ассигнования на оборону. "Модель Каяндера", получившая свое название по имени Каяндера, бывшего премьер‑министра в 1937‑1939 гг., и ассоциируемая с кое‑как вооруженным финским солдатом (в гражданской одежде, с винтовкой в руке и с кокардой на меховом треухе в качестве единственного атрибута, указывающего на принадлежность к финской армии) символизировала плачевное положение со снабжением армии оружием, боеприпасами, амуницией и другими необходимыми материальными средствами. Более поздние исследования, однако, показали, что расходы Финляндии на вооружение в 30‑е годы, если сравнить их с аналогичными затратами столь же небольших государств и принять во внимание экономические ресурсы, которыми она располагала, были все же довольно значительными ⁹.

В 20‑е годы считалось, что "ахиллесовой пятой" обороны Финляндии являются слабые военно‑морские силы. В 1927 г. был разработан закон о ВМС и создана береговая оборона. Для защиты Финляндии от высадки десанта с моря имелось два броненосца, четыре подводные лодки и несколько минных тральщиков.

На рубеже 20‑х – 30‑х годов в Финляндии в ходе обсуждения нужд армии было установлено, что состояние ее вооружения, по большей части российского производства, внушало тревогу. Чтобы исправить это положение, парламент разработал "кризисную программу", которая исполнялась, несмотря на общий экономический спад и крайнее напряжение в сфере государственных финансов, характерных для того времени. В 1938 г., когда военная угроза в Европе стала явной, парламент принял закон о снабжении армии, который определил программу военных приготовлений на 1938‑1944 гг.

Уже в начале 30‑х годов доля военных расходов составляла 20% всех расходов государства (примерно 4% ВНП). В экономически благоприятном 1938 г. эта доля равнялась 25% и согласно программе должна была возрасти в следующем году ¹⁰. Весьма значительные отчисления на вооружение, особенно в конце 30‑х годов, стали возможны благодаря тому, что в первые два десятилетия независимости финская экономика в общем и целом развивалась успешно. Однако мобилизованная в 1939 г. армия была достаточно велика. В сухопутных войсках насчитывалось около 250 тыс. человек. Всего же на военной службе в соответствии со всеми принятыми законами по обороне находилось 337 тыс. человек. Поэтому не возникало проблем лишь с обеспечением сухопутных войск легким оружием и боеприпасами. Промышленность Финляндии не имела тогда возможности производить необходимое количество современного тяжелого оружия для сухопутных войск. Реальная сила Финляндии заключалась в человеческом факторе – в боевом мастерстве военнослужащих и их желании сражаться, а также в единодушии ее народа.

Общественное согласие в 1939 г. вовсе не было неким естественным предопределением. В начале 1918 г. в Финляндии шла бескомпромиссная гражданская война. В ходе ее правительство народных комиссаров России вооружало красных, насколько это позволяли его крайне ограниченные ресурсы. Белых поддерживали германские военные формирования. Гражданская война, которую белые не без причины называли "освободительной", оставила финляндскому обществу тяжелое наследство. Среди сражавшихся на стороне законного белого правительства погибло 3178 человек, и, кроме того, красный террор унес жизни 1600 человек. Потери красных были еще больше: на фронте погибли 3463 человека, жертвами белого террора пали 8300 человек, около 12 тыс. умерли в концентрационных лагерях летом 1918 г. Это высокий процент, если учесть, что все население страны того периода не превышало 3 млн. человек ¹¹. Однако после окончания войны правая диктатура не установилась. Социал‑демократическая партия восприняла реформистскую точку зрения, и ей удалось сохранить за собой 80 из 200 мест в парламенте. Часть бывших социал‑демократов в 1918 г. в Москве основала Коммунистическую партию Финляндии.

Деятельность коммунистов в Финляндии была разносторонней и не преследовалась до 1930 г. Они участвовали в парламентских выборах, имея примерно 10% мест (27 мест в 1922 г., 18 – в 1924, 20 – в 1927 г. и 23 места в 1929 г.). В начале 30‑х годов коммунистическая партия, а также праворадикальное лапуаское движение были запрещены. Напротив, жизнеспособная социал‑демократическая партия продолжала оказывать сильное влияние на финскую политику и получила в 1939 г. 85 мест. Спустя десять лет после окончания гражданской войны, в 1926‑1927 гг., в Финляндии было создано социал‑демократическое правительство меньшинства во главе с премьер‑министром Таннером. В 1937‑1939 гг. социал‑демократы и аграрии поделили между собой большинство мест в правительстве. В военные годы они также участвовали в правительстве ¹².

Благодаря отмеченному ранее устойчивому экономическому развитию в 20‑е – 30‑е годы значительное внимание уделялось росту благосостояния граждан. В 1918 г. крестьянам было выделено около 100 тыс. новых сельскохозяйственных наделов. Финляндия была первой страной, в которой в 1917 г. вводился 8‑часовой рабочий день, в 1921 г. – обязательное образование стало всеобщим. В 1939 г. все граждане получили право на пенсионное обеспечение.

Что касается ВНП на душу населения, то он почти удвоился за период с 1920 по 1938 гг. В этом отношении в 1938 г. Финляндия находилась примерно на уровне Нидерландов и Франции ¹³.

Однако духовные шрамы, оставленные гражданской войной 1918 г., оказали свое влияние на взаимоотношения социальных групп. Например, работодатели не соглашались на заключение коллективных договоров с профсоюзами (система, которая вступила в силу во Франции с 1938 г.). Шюцкор, полувоенная добровольная организация, корни которой восходили к белой гвардии 1918 г., не принимал в свои члены социал‑демократов, равно как и социал‑демократические организации не позволяли своим членам вступать в шюцкор. Это дало основание считать шюцкор "классовой" организацией, хотя она и не действовала в сфере политики, но оказывала добровольную помощь армии и другим законным институтам.

Начало войны в Европе тяжело ударило по финской экономике, рост которой находился в сильной зависимости от экспорта продукции. Теперь экспорт катастрофически упал. Индекс 1940 г. равнялся лишь 31 (в 1939 г. он составлял 100%). Это привело к существенному сокращению валютных доходов и государственного хозяйства, которое в значительной степени держалось на таможенных сборах. Крах внешней торговли повлек за собой дефицит топлива, удобрений и, соответственно, нехватку зерна и многих других товаров ¹⁴. Это также означало, что над десятками тысяч людей нависла угроза потери рабочих мест.

Вместе с тем, Финляндия все еще оставалась аграрной страной, что помогало ей справиться с этими потерями. Например, рабочие‑лесозаготовители, не имея доходов, которые они получали в зимние месяцы, занимаясь при нормальных условиях лесозаготовками для нужд экспортного сектора, вернулись к занятию сельским хозяйством, так как в большинстве своем были мелкими земледельцами. Из‑за нехватки каменного угля и нефти возрос также спрос на дрова. Осенью 1939 г. в Финляндии не возникла массовая безработица, и не в последнюю очередь по той причине, что мужчин, по возрасту пригодных для найма, призвали на строевую службу. Так называемые экстренные тренировочные занятия (замаскированная мобилизация) начались уже в октябре, вскоре после того, как из Москвы пришло приглашение на переговоры. Преобладание аграрного сектора в финской экономике сделало возможным направить для нужд армии в период зимней войны 70 тыс. лошадей ¹⁵. Это осложняло жизненно важную для страны проблему заготовки дров. Во время зимней войны Финляндия по‑прежнему испытывала трудности во внешнеторговой сфере. Противоборствующие во второй мировой войне стороны объявили друг другу экономическую блокаду. Торговый договор Финляндии с одной из них был бы воспринят другой как отход от нейтралитета. Только надежда сохранить нейтралитет удержала Финляндию от подписания с Великобританией торгового договора осенью 1939 г. ¹⁶ Что касается Германии, то она ожидала быстрого краха Финляндии и поэтому вплоть до конца декабря отказывалась от переговоров о заключении с ней торгового договора, хотя и была заинтересована в финской меди. Новый торговый договор Германии с Финляндией был подписан лишь 12 марта 1940 г., когда выяснилось, что Финляндия способна выстоять ¹⁷.

Зимняя война легла тяжелым бременем на государственную экономику. Как уже отмечалось, экономическая ситуация накануне ее была хорошей. Расходы государства в 1938 г. составили 5535 млн. финских марок, а государственный долг – 4045 млн. К 1939 г. государственный долг был равен 6071 млн. финских марок, к 1940 г. ‑17031 млн. В 1939 г. внешний долг достиг 1865 млн. финских марок, а в 1930 г. – 3424 млн. ¹⁸. Иначе говоря, государство вынуждено было искать источники кредитования с тем, чтобы покрыть расходы, вызванные войной, и находило их за счет внутренних резервов. В чрезвычайной ситуации значительна сократились доходы от налогов. Индекс государственных доходов от налогов (100 в 1938 г.) равнялся 90 в 1939 г. и 71 в 1940 г., тогда как индекс государственных расходов составлял 149 в 1939 г. и 262 в 1940 г.

Расходы на военные цели, естественно, росли быстрее, чем любые другие. В 1938 г. их доля в ВНП была лишь 1,6%, в 1939 г. – 10% и в 1940 г. – 42%. В 1938 г. затраты на военные цели составляли 53% государственного бюджета, в 1940 г. – 77% ¹⁹.

Важнейшим иностранным источником финансирования были США. Финляндия получила от них кредит в 30 млн. долл. В период зимней войны это позволило ей сбалансировать разницу, возникшую из‑за уменьшения доходов от налогов и сокращения валютных поступлений из‑за границы. (В 1938 г. 1 долл. соответствовал 46,62 финских марок, так что сумма кредита равнялась около 1380 млн. финских марок, или примерно 1/3 государственного долга 1938 г.). С помощью этого кредита были приобретены необходимые продукты питания и сырье для производства. Великобритания предоставила Финляндии кредит на сумму около 2 млн. ф.ст. (по курсу 1938 г. это было 454 млн. финских марок) в начале марта, а Германия 12 марта согласилась на кредит в 10 млн. марок, который предполагалось погасить поставкой меди ²⁰. В целом, благодаря созданному в мирное время экономическому потенциалу, народное хозяйство Финляндии оказалось способно успешно преодолеть трудности зимней войны в значительной мере за счет внутренних резервов. Заявление советской пропаганды до начала войны о том, что финская экономика потерпит крах из‑за мобилизации и что страна полностью зависит от помощи извне, не подтвердилось.

Конечно, война прервала рост жизненного уровня населения. Уже осенью 1939 г. была введена система нормирования потребления сахара и кофе. Из продажи исчезла пшеничная мука. В 1940 г. реальные доходы индивидуального финского хозяйства сократились, примерно, на четверть по сравнению с 1938 г., снизившись до уровня 1934‑1935 гг. ²¹

Государство потеряло большую часть своих доходов также вследствие уменьшения таможенных пошлин; для компенсации этих потерь подоходный налог на собственность повысили на 20‑50% (с начала обретения независимости налог был прогрессивным, т.е. процент налогообложения возрастал пропорционально росту дохода). Был выпущен оборонный заем.

Остро стоял вопрос об обеспечении семей, чьи кормильцы были призваны в армию. Правительство объявило о продлении сроков выплаты заработной платы таким семьям. Некоторые работодатели отрицательно относились к этому указу. Однако со временем и они все же начали выполнять его. За добровольную работу членам этих семей также выплачивались определенные суммы денег ²².

Что касается политической арены, то правящая социал‑демократическая партия получила на выборах 1939 г. четыре дополнительные места в парламенте. Профашистское Патриотическое народное движение потеряло шесть из четырнадцати имевшихся ранее мест в парламенте. Отчасти это было следствием агрессивной политики Германии ²³. Антипатии к ней по сравнению с предшествовавшим периодом усилились после подписания пакта Молотова‑Риббентропа. Этот пакт был ударом по профашистски и просоветски настроенным кругам и способствовал еще большему сплочению центристских сил ²⁴. Когда в октябре 1939 г. пришло приглашение прибыть на переговоры в Москву, политическая система Финляндии была достаточно прочной. Вместе с тем ощущалась потребность в национальном единстве, хотя все партии предпочитали не делать из жизненно важных национальных проблем "яблоко раздора". Даже закон о защите республики, который давал правительству большие возможности для принятия чрезвычайных мер, был принят без особой критики ²⁵.

Финская печать воздерживалась от разжигания политических споров. Официальная цензура была введена с началом войны. Лишь журнал "Сойхту" ("Факел") и газета "Суомен пиенвильелийа" ("Мелкий земледелец Финляндии") имели явно антиправительственный настрой. Обе получали поддержку из Москвы ²⁶.

Средства массовой информации по возможности стремились умалчивать о том, что каким‑то образом могло задеть СССР. Например, была отложена премьера фильма "Лихолетье", запрещены антирусские комментарии по радио ²⁷.

Министр социальных дел К. Фагерхольм писал в передовой статье газеты "Суомен Сосиали‑демокраатти" ("Финский социал‑демократ") 31 октября 1939 г.: "Ни одна нация не может быть столь единой, как наш народ в этот час. Наш народ на все сто процентов сплотился для того, чтобы сохранить мир и независимость".

Уже весной в обществе значительно усилилась тревога за обеспечение безопасности страны, были начаты фортификационные работы, которые приобрели характер народного движения. Десятки тысяч людей главным образом молодых, участвовали в строительстве линии обороны на Карельском перешейке ²⁸.

Сразу же после того, как из Москвы пришло приглашение прибыть на переговоры, финская армия начала проводить экстренные мероприятия, которые вскоре разрослись до полномасштабной мобилизации. Для такого поворота была очевидная психологическая готовность. События, решившие весной судьбу Чехословакии, осенью – Польши и совсем недавно – прибалтийских стран, со всей ясностью свидетельствовали о том, какими способами действовали великие державы.

Непосредственно после обнародования информации о переговорах в Москве в Финляндии приступили к эвакуации гражданского населения. За два дня Хельсинки покинули примерно 100 тыс. человек. Частично она прошла и во многих других городах. Было эвакуировано около 1/3 жителей Карельского перешейка ²⁹.

Когда военная угроза стала явной, было мобилизовано, примерно, 300 тыс. человек и столько же гражданских лиц сменили постоянное жилье на временное убежище, оказавшись вне привычной обстановки и в отрыве от своих рабочих мест. В этой ситуации возникла опасность ухудшения настроения народа. Для контроля за его состоянием была создана особая организация из добровольцев – "Защита страны". Она помогала бороться со слухами. В конце октября в ней насчитывалось более тысячи членов. Из донесений этой организации, сообщений полиции и армии можно составить представление о реакции общественного мнения на изменение обстановки, о настроениях в народе и армии. Все донесения свидетельствовали о том, что подавляющее большинство поддерживало чрезвычайные меры правительства. Отношение общества к переговорам в Москве не было, однако, столь же жестким, как у правительства ³⁰.

Поскольку чрезвычайное положение длилось довольно долго, это вызвало недовольство эвакуированных, желавших вернуться в свои дома. 22 ноября министерство внутренних дел согласилось на возвращение тех, кто эвакуировался добровольно ³¹. Одновременно в правительстве рассматривался вопрос о возможности демобилизации 50% войск ³². Обширная антифинская кампания, начатая в советской печати после последних переговоров во второй половине ноября, не оказала на финнов какого‑либо воздействия. Финская печать не реагировала на выпады со стороны СССР ³³.

В течение почти двух месяцев чрезвычайного положения, которое предшествовало началу войны, настрой финского общества был весьма устойчивым. Политика правительства не ставилась под сомнение, паники не возникло и не чувствовалось чрезмерной усталости в народе.

В отношении коммунистов министр внутренних дел Кекконен прибег к предупредительным мерам. 272 активиста были задержаны, препровождены в изолятор, но из‑за протеста социал‑демократов освобождены, за исключением 13 человек ³⁴. Деятельность коммунистов не отличалась активностью отчасти в силу политической ситуации, частично вследствие мобилизации и мер, предпринятых полицией. Хотя в обществе коммунисты пользовались определенной поддержкой, в цело их влияние было незначительным.

Можно задать провокационный вопрос: было бы достигнуто единодушие в обществе, если бы "игра на нервах" продлилась более длительное время. Эвакуированные чувствовали свою никчемность, настроение в армии было отягощено длившимся неделями бездействием. Если бы СССР пошел на компромисс, демобилизация армии вылилась бы в массовую безработицу и правительство стало бы объектом критики, и не только советской пропаганды.

Другой возможный фактор, который мог бы расколоть народ Финляндии, – угрожающие требования со стороны СССР. Если бы правительство Финляндии оказалось перед необходимостью выбора – либо уступить СССР часть территории, либо вступить в войну, политическое бремя могло бы заметно увеличиться и таким образом затормозить процесс согласия в обществе. Сталин, однако, избавил финских политиков от подобного выбора. Неспровоцированное нападение на Финляндию оправдывало принятие контрмер финским правительством ³⁵. Во многих смыслах, условия, которые породили дух зимней войны, были идеальными и однократными. Было достаточно времени для того, чтобы провести мобилизацию, подготовку войск, а также свыкнуться с опасностью войны.

За границей подчас сомневались, были ли финны действительно единодушны в том, чтобы оказать сопротивление требованиям СССР, а позднее – отразить нападение с его стороны. На этот вопрос следует ответить утвердительно. То обстоятельство, что СССР был агрессором, а также бомбардировки, которым зачастую подвергались гражданские объекты, были убедительной пропагандой в поддержку финского правительства. Неуклюже сработанная советская радиопропаганда вызывала иронию и действовала не на пользу своим целям. Правда, находились и такие, которых пропаганда одурманивала, но их было меньшинство.

Что до отношений между социальными группами, то война объединила все слои общества под национальными лозунгами. Процесс сплочения начался еще на этапе мобилизации ³⁶. Социал‑демократы, к которым, имея в виду их готовность защищать страны, правые круги относились с недоверием, принимали активное участие в формировании общественного мнения, делая акцент во многих речах и газетных публикациях на стремлении финского рабочего защищать свою страну и свое демократическое общество против восточной диктатуры, варварства и рабства ³⁷.

В Финляндии в достаточной степени были осведомлены о сущности и природе сталинизма. Все знали, что в СССР имели место преследования финнов и что даже финский язык был запрещен. В начале 30‑х годов тысячи финских рабочих эмигрировали в СССР в поисках работы, тысячи погибли, но сотни вернулись, чтобы поведать о своем опыте. Создание и программа терийокского "народного правительства" показывали всем и каждому, какие ставки были сделаны в игре ³⁸.

Советская пропаганда принесла скромные плоды. Люди критически отнеслись к воззванию правительства Куусинена, в котором Финляндия изображалась как кровавая диктатура власти денег, а рабочим был обещан 8‑часовой рабочий день, который в Финляндии существовал уже более 20 лет. СССР официально заявил, что его авиация не наносила ударов по финским городам, в то время как их жители были свидетелями обратного. Просчеты советской радиопропаганды были впоследствии использованы для издания книги, в которую вошли заимствованные из этой радиопропаганды цитаты ³⁹.

Интеграция социальных слоев финляндского общества проявилась также в соглашении, в рамках которого союзы работодателей и трудящихся договорились в январе 1940 г. о принципах заключения коллективных договоров. Социал‑демократическая партия и шюцкор достигли согласия о приеме социал‑демократов в члены шюцкора ⁴⁰.

Ненависть финнов была обращена не только против СССР, но и против Германии, которую считали союзником Сталина. Лиц, говоривших на немецком языке, которые не покинули Финляндию, подвергали оскорблениям. Флаги Германии были объектом надругательства, а товары германского производства игнорировались. Посол Блюхер, который переехал из Хельсинки в Кило, чувствовал себя словно в стане противника ⁴¹. В народе ходили упорные слухи о том, что германские войска сражались против финских войск ⁴².

Среди большой части граждан Финляндии господствовало далекое от реальности представление о силе финской армии. Поэтому, когда стало известно о первых успехах финских войск, некоторая часть населения расценила это как крупную победу Финляндии. Весть в январе о возможной помощи со стороны англо‑французской коалиции укрепила у финской общественности надежду на благоприятный исход войны ⁴³. Последующее советское наступление не сломило финнов ни на фронте, ни в тылу. Особенно стойко держались крестьяне и рабочие ⁴⁴.

Конечный результат войны, условия заключения мира шокировали население. Возникли вопросы: почему поспешили отдать СССР намного большую территорию, чем он потребовал осенью 1939 г., почему граница должна проходить вдоль того рубежа, которого советские войска никогда не пересекали ⁴⁵. Потеря значительной части древней исторической территории страны и бремя тысяч беженцев многим казались невыносимыми. Для президента Каллио подписание мирного договора было личным суровым испытанием, которое в итоге подорвало его здоровье. Каллио опасался также того, что народ мог не одобрить договор ⁴⁶.

Чувство горечи проявлялось не столько по отношению к своему правительству, сколько к СССР, большевизму, Германии и даже Швеции ⁴⁷. Ее правительство, которое не разрешило транзит войск западных союзников через свою территорию в Финляндию, в известной мере оказалось в глазах финского общества в положении "козла отпущения", несмотря на то, что шведы предоставили Финляндии крупномасштабную гуманитарную помощь. Что касается Германии, то считалось, что "она продала Финляндию СССР". На отношение к ней повлияли и многочисленные слухи об активном участии германских войск на стороне СССР ⁴⁸.

Острота негодования, конечно, была направлена против СССР и его руководителей. Вместе с тем ставились под сомнение и действия правительства. Ожидалось, что новое правительство, которое было по существу похоже на прежнее, может столкнуться с большими политическими трудностями.

Однако реакция общественного мнения Финляндии на действия нового правительства оказалась позитивной, хотя в среде социал‑демократов и возникла небольшая оппозиция. Общество мира и дружбы Финляндии и СССР организовало антиправительственные демонстрации, но в целом, несмотря на тяжелейшее положение, в котором находилась страна, дух единства, присущий периоду зимней войны, взял верх. Примером тому явилась поддержка населением "Союза братьев по оружию", основанного в августе 1940 г., в рамках которого социал‑демократы и буржуазные круги совместными усилиями решали задачи социальной сферы. Союз противостоял как правому, так и левому экстремизму, действуя в интересах национального единства и избрав с этой целью лозунги традиционной свободы североевропейских государств. Уже в 1940 г. членами Союза было 83 тыс. человек ⁴⁹. Иными словами война не сломила боевого духа народа и на лишила его надежды на будущее, хотя неуверенность в прочности обретенного мира, конечно же, существовала ⁵⁰.

Наиболее актуальной из экономических и социальных проблем послевоенной весны была судьба 420 тыс. переселенцев, решение вопросов, связанных с их трудоустройством и жильем. Половину из них составляли земледельцы. В мае 350 тыс. переселенцев все еще жили на пособия для бедных. Парламент принял законы о наделении их землей и возмещении ущерба, причиненного войной, которые предусматривали крупные выплаты переселенцам как государством, так и землевладельцами ⁵¹.

По условиям мира Финляндия утратила 15% посевных площадей и значительную часть промышленности, в том числе бумажный комбинат Энсо, крупнейший в Европе. Линия границы перерезала Сайменский канал, который был жизненно важной артерией снабжения в Восточной Финляндии. Мирный договор не предполагал выплаты военных репараций, но СССР потребовал сумму в 95 млн. руб. в качестве возмещения за вывезенное с захваченной территории оборудование и порчу имущества. Финляндия также должна была передать СССР 350 морских и речных транспортных средств, 76 локомотивов, 2 тыс. вагонов, значительное число автомобилей. Безвозвратные потери 23 тыс. мужчин, которые находились в расцвете жизненных сил, десятки тысяч инвалидов и сирот наряду с человеческой трагедией означали также экономический ущерб ⁵².

Угрозы возникновения массовой безработицы вследствие демобилизации удалось избежать отчасти при помощи организации работ по заготовке древесины, строительству фортификационных сооружений вдоль новой пограничной линии между СССР и Финляндией, ликвидации разрушений, причиненных военными действиями, а также частично за счет того, что значительная часть военнослужащих не была демобилизована ⁵³.

Страна нуждалась в крупных кредитах. Частично расходы возмещались путем эмиссии бумажных денег. В результате возникла инфляция, которая заметно поколебала ранее стабильную финскую марку. В 1941 г. индекс стоимости жизни (с учетом цен на черном рынке) равнялся 147, а индекс оптовых цен – 173 (100 в 1938 г.)⁵⁴.

Помимо необходимости разрешения проблем, обусловленных военными потерями, международным положением и внутренними трудностями, необходимо было заботиться об обороне страны. 100 тыс. человек оставались под ружьем. Обустройство новой границы потребовало 1 600 млн. финских марок. Осенью 1940 г. на фортификационных работах было занято свыше 20 тыс., а в марте 1941 г. – 35 тыс. мужчин ⁵⁵. Военная промышленность Финляндии, работавшая к началу 1940 г. на полную мощность, продолжала производить оружие ⁵⁶.

Как отмечено ранее, все эти факторы были бременем для государственной экономики и снизили жизненный уровень населения примерно на 1/4. Как бы там ни было, экономика и общество Финляндии сумело выдержать трудности войны и демобилизации не только в материальном, но и в моральном отношении. В конечном итоге военная готовность страны к нанесению удара летом 1941 г. была значительно выше, чем в 1939 г.⁵⁷

1 Rasila V. Kauppa ja rahaliitto // Suomen taloushistoria. Hels., 1982. Osa II. S. 97.

2 Suvanto A. Raha‑ja luottomarkkinat // Ibid. S. 297, 300.

3 Pihkala E. Sopeutuminen rauhaan // Ibid. S. 359.

4 Ahvenainen J., Kuusitera A. Teollisuus‑ja rakennustoimita // Ibid. S. 222‑226.

5 Pihkala E. Kauppa sotien valisella kaudella // Ibid. S. 269.

6 Julikkala E. Omavaraiseen maatalouteen // Ibid. S. 216‑221.

7 Pihkala E. Sotatalous, 1939‑1944 // Ibid. S. 318.

8 Tirronen E., Huhtaniemi. P. Taloudelliset puolustusvalmistelut 1920‑ja‑1930‑luvulla // Talvisodan historia. Porvoo, 1979. Osa IV. S. 238‑241.

9 Hietanen S. Maanpuolustus ja yhtenaistyva kansakunta // Kansakunta sodassa. Hels., 1989.

Osa I. S. 68‑85.

10 Ibid. S. 73‑75.

11 Rasila V. Op. cit. S. 88‑89.

12 Jutikkala E. "Ensimmainen tasavalta", 1919‑1945 // Suomen poliittinen historia. Porvoo, 1977. Osa II. S. 141‑197.

13 Ahvenainen J., Vartiainen H. Itsenaisen Suomen talouspolitiikka // Suomen taloushistoria. Osa II. S. 308‑316.

14 Pihkala E. Sotatalous, 1939‑1944. S. 322‑325.

15 Hietanen S. Op. cit. S. 75‑76; Seppinen I. Talvisodan talous // Kansakunta sodassa. Hels., 1989. Osa I. S. 173. [b Seppinen 1. Op. cit. S. 173.

17 Ibid. S. 176‑178; Seppinen I. Suomen ulkomaankaupan ehdot 1939‑1944 // Historiallisia tutkimuksia. Hels., 1983. № 124. S. 35‑37.

18 Pihkala E. Sopeutuminen rauhaan // Suomen taloushistoria. Osa II. S. 97.

19 Pihkala E. Sotatalous, 1939‑1944. S. 325.

20 Seppinen I. Talvisodan talous. S. 176.

21 Pihkala E. Sotatalous, 1939‑1944. S. 327.

22 Ahto S. Talvisodan henki. Mielialoja Suomessa talvella 1939‑1940. Juva, 1989. S. 51.

23 Soikkanen T. Kansallinen eheytyminen – myytti vai todellisuus? Ulko‑ ja sisapolitiikan linjat ja vuorovaikutus Suomessa vuosina 1933‑1939. Juva, 1984. S. 312‑314.

24 Ibid. S. 320‑328.

25 Ibid. S. 366‑368.

26 Судоплатов П. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 316.

27 Ahto S. Op. cit. S. 37; Zilliacus V. Yleisradiomme sotavuosina 1939‑1944. Hels., 1991. S. 70.

28 Roudasmaa S. Linnoittaminen rauhan aikana // Talvisodan historia. Porvoo, 1978. Osa I. S. 220‑224.

29 Soikkanen T. Op. cit. S. 352; Ahto S. Op. cit. S. 36.

30 Ahto S. Op. cit. S. 31‑56, 59‑67.

31 Ibid. S. 84.

32 Ibid. S. 82. "Ibid. S. 81.

34 Soikkanen T. Op. cit. S. 369.

35 Ahto S. Op. cit. S. 94‑95.

36 Soikkanen T. Op. cit. S. 358‑366.

37 Soikkanen H. Kohti kansanvaltaa. Joensuu, 1987. Osa II. S. 108‑116; Ahto S. Op. cit. S. 122‑126.

38 Ahto S. Op. cit. S. 120‑124.

39 Jahvetti: Suomi Neuvostoliiton radiossa. Hels., 1942.

40 Valkonen M. Yhdessa elama turvalliseksi. Suomen ammattiyhdistysten keskusliitto, 1930‑1947. Hels., 1987. S. 276‑283.

41 Peltovuori R. Saksa ja Suomen talvisota. Hels., 1975. S. 113‑119.

42 Ahto S. Op. cit. S. 295‑296.

43 Ibid. S. 169‑194.

44 Ibid. S. 289‑295; Kansallisarkisto. Ed1. Рапорт о прослушивании телефонных разговоров от 13.03.1940; Sota‑arkisto 3132/34. Рапорт отдела пропаганды генерального штаба от 1‑15.03. 1940.

45 Ahto S. Op. cit. S. 307‑316.

46 Ноккапеп К. Kyosti Kallio 1930‑1940. Juva, 1986. S. 307; КА. ED 1. Рапорт организации "Защиты страны" от 13.03.1940 и 15.03.1940; рапорт цензуры телефонных разговоров от 13.03.1940.

47 КА. VTL EL1.

48 Peltovuori R. Op. cit. S. 113‑119; Ahm S. Op. cit. S. 295‑296.

49 Kuiha K. Aseveljien aika. Porvoo, 1980. S. 64‑69, 82.

50 Ahto S. Op. cit. S. 307‑314.

51 Hietanen S. Op. cit. S. 240‑252.

52 Kallenautio J. Suomi katsoi eteensa. Itsenaisen Suomen ulkopolitiikka, 1917‑1955. H 1985. S. 213.

53 Hietanen S. Yksimielisyytta ehdoitta // Kansakunta sodassa. Hels., 1989. Osa. S. 242, 243.

54 Pihkala E. Sotatalous, 1939‑1944. S. 327.

55 Arimo R. Suomen linnoittamisen historia, 1918‑1944 // Sotatieteen laitoksen julkaisuja. 1981. № 12. S. 274.

56 Hietanen S. Siirtovakikysymys syntyy // Kansakunta sodassa. Hels., 1989. Osa I. S. 257‑261.

57 Ibid. S. 260‑261.

 

 

ЭКОНОМИКА И СОЦИАЛЬНО‑ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В СССР

© В.Н. Барышников

 

Война между Советским Союзом и Финляндией стала суровым испытанием не только для сражавшихся войск на фронте. Она явилась серьезной проверкой для обоих государств в экономической и социально‑политической сферах. Естественно, в данном случае необходим и соответствующий учет их состояния в предшествующий войне период. Это дает возможность объективно оценить степень влияния существенных факторов хозяйственного и внутриполитического развития на военные действия, а также ответить на весьма важный вопрос: как произошло, что сравнительно небольшое государство – Финляндия смогла устоять в ходе войны, выдержав удар со стороны крупной державы – Советского Союза.

В канун второй мировой войны в экономике Советского Союза был сделан серьезный поворот в сторону усиления производства боевой техники и вооружения. Для этого потребовалось существенно изменить характер выпуска промышленной продукции в ряде отраслей, перестроив структуру их предприятий. Контроль со стороны правительства за осуществлявшимися преобразованиями и наращиванием производства новейших видов вооружения стал самым жестким. Отмечая особенности руководства оборонной промышленностью, нарком вооружения Б. Ванников писал, что "ее шефом, согласно распределению обязанностей между руководителями партии и правительства, тогда был H.A. Вознесенский, но фактически ею занимался И.В. Сталин ¹.

Резкое увеличение выпуска вооружения при возросшем контроле за этим со стороны руководства страны вызвало рост диспропорции в экономике СССР в сторону военного производства. Нередко отдельные заводы не выполняли планов по выпуску гражданской продукции для населения, но значительно превышали задания по заказам оборонного характера ².

Вместе с тем рост масштабов военного производства требовал все большего количества металла, которым трудно было в должной мере обеспечивать заводы. Это отрицательно сказывалось на выпуске не только гражданской, но и военной продукции. В 1939 г. и в первом квартале 1940 г. металлургическая промышленность уже не полностью покрывала нужды экономики ³.

Заметные трудности возникли и в машиностроении, важное место в котором занимал выпуск вооружения. Перераспределение материальных ресурсов в целях приоритетного обеспечения потребности оборонной сферы производства, темпы которого увеличились в три раза ⁴, вызвало отставание большинства других направлений этой отрасли.

Отрицательно также стало сказываться на экономике Советского Союза сокращение внешней торговли. Это было связано прежде всего с начавшейся второй мировой войной. Внешнеторговый оборот СССР уменьшился в 1939 г. по сравнению с предыдущим почти в два раза ⁵.

В результате нарушения экономических связей с Англией, занимавшей до этого первое место во внешней торговле Советского Союза, прекратились закупки продукции английской станкостроительной промышленности, которая была крайне важна и для военных заводов. Вообще тенденция к ограничению торговли с СССР стала проявляться у Англии с конца лета 1939 г.

Изменения в структуре советской экономики в связи с ограничением выпуска продукции, предназначавшейся для гражданских целей, и расширение масштабов работы оборонной промышленности не могло не сказаться на снабжении товарами и условиях жизни населения. Уменьшение товарной массы в сфере внутренней торговли вело к появлению дефицита на отдельные необходимые предметы и продукты питания. Произошло повышение цен на ряд товаров, а это, в свою очередь, повлекло за собою снижение жизненного уровня населения.

Стремление увеличить выпуск товаров народного потребления при отсутствии соответствующих возможностей вело к их ухудшению. В частности, предприятия легкой промышленности стали выпускать обувь, одежду, ткани более низкого качества. По словам наркома торговли РСФСР Д. Павлова, "лепили, как попало, лишь бы набрать количество, рубли, вал" ⁶. Снижение спроса на товары привело к тому, что в 1940 г. товарооборот на одного человека составил ничтожно малую сумму – 92 руб. в год ⁷.

Естественно, что увеличение военного производства требовало значительных денежных средств. Бюджетные ассигнования оборонной промышленности увеличились с 20,1 млрд. руб. в 1937 г. до 40,8 млрд. руб. в 1939 г., т. е. более чем в два раза. На военные цели в 1939 г. было израсходовано 25% всех денежных средств государственного бюджета страны, которые поступали непосредственно в наркомат обороны ⁸.

Дополнительные средства приходилось изыскивать внутри страны, в том числе и за счет увеличения налогообложения населения. В частности, был принят новый закон о налоге на доходы колхозников, который заметно снизил их жизненный уровень. Эта мера предусматривала дать государству ежегодные денежные поступления в размере около 850 млн. руб. ⁹. Вообще прогрессирующее налогообложение затронуло все категории граждан Советского Союза. В целом по стране в 1938‑1940 гг. в среднем в год налоги, сборы и займы составляли около 18 млрд. руб. В 1940 г. величина их достигала почти 21 млрд. руб.¹⁰

Меры по увеличению финансирования оборонной промышленности в условиях складывавшейся международной обстановки являлись вынужденными и дали свой результат. Оснащенность Красной Армии вооружением и боевой техникой непрерывно возрастала. В рассматриваемый период ежегодно выпускалось более 3 тыс. самолетов, столько же танков и 5 тыс. различных орудий. По сравнению с началом 30‑х годов количество самолетов увеличилось в 6,5 раза, танков – в 43 раза и артиллерии – в 7 раз ¹¹. Особенно большой объем продукции дала оборонная промышленность в 1939 г.

Вместе с тем требовалось модернизировать боевую технику, заменять устаревшие ее образцы более совершенными, а не просто наращивать количество вооружения. Здесь было, однако, отставание. Не случайно, зарубежные наблюдатели обращали на это внимание, говоря, что "вводит в заблуждение количественный состав вооруженных сил России", поскольку "на бумаге эти цифры выглядят внушительными". Так считал английский военный атташе в Москве, имея в виду, в частности, что "советские военно‑воздушные силы, хотя и внушительны по численности, не отвечают современным требованиям…"¹².

В СССР не было налажено производство минометного и автоматического стрелкового оружия, ряда других видов вооружения, имевшихся в зарубежных армиях. Некоторая часть боевой техники уступала иностранным образцам. Все это сказывалось на уровне развития советских вооруженных сил. Он не отвечал уже требованиям времени ¹³, и это становилось все более очевидным.

Проблемы, связанные с качественным улучшением боевой техники и оружия, обсуждались высшим политическим и военным руководством в Москве в конце лета и осенью 1939 г. Тогда был принят ряд решений относительно преодоления имевшегося отставания и необходимости производства более современных видов военной техники и боеприпасов, новых типов самолетов и танков ¹⁴.

Но для реализации этих решений требовалось довольно продолжительное время и большие капиталовложения. В срочном порядке выполнить намеченное в полном объеме в конце 30‑х – начале 40‑х годов, естественно, не представлялось возможным. Ввиду качественного состояния отдельных важных видов вооружения, а также ущерба, который был нанесен репрессиями высшему командному составу Красной Армии, у некоторых иностранных военных экспертов и дипломатов складывалось мнение, что советские войска не готовы для ведения широкомасштабных наступательных действий, а лишь "в состоянии обеспечить оборону собственной территории"¹⁵. На заседании комитета но внешней политике кабинета министров Великобритании, состоявшемся 19 апреля 1939 г., при оценке военных возможностей СССР было высказано утверждение, что Советский Союз "не предпримет никаких боевых действий за пределами своих границ"¹⁶.

Вообще экономическое положение СССР и проблемы перевооружены Красной Армии вряд ли позволяли говорить о стремлении советского руководства ввязаться в войну, хотя бы локального характера, даже с уступающим по силе противником. Собственно, осенние переговоры 1939 г. СССР с Финляндией подтверждали это. Кстати, из германского посольства в Москве прямо заявили одному из представителей финляндской делегации А. Паасонену: "Никакой войны не будет, поскольку Красная Армия не готова к ней на пороге зимы"¹⁷.

Да и театр военных действий в североевропейской части СССР не имел подготовленных инженерных сооружений и транспортных коммуникаций. Здесь отсутствовали дороги, необходимые для быстрого сосредоточения войск или их перегруппировки в целях наступления ¹⁸. К тому же не было соответствующих топографических карт.

Очевидной являлась необеспеченность соединений и частей Красной Армии, размещавшихся на севере и северо‑западе, всем необходимым для действий в суровых зимних условиях. Как свидетельствуют документы, "вопросы обеспечения теплыми вещами (ушанки, перчатки, валенки) не были проработаны и не ставились своевременно наркоматом обороны"¹⁹.

В случае возникновения военных действий на северо‑западе Ленинград и ряд районов области неизбежно становились ближайшим тылом армии, а его промышленная база – главным арсеналом войск фронта. Какова же была готовность этого региона в экономическом отношении с учетом экстремальной обстановки военного времени? Перемены здесь происходили в общем плане осуществления мероприятий оборонительного характера, которые предусматривались перестройкой экономики страны. Прежде всего были пересмотрены производственные программы целого ряда заводов и фабрик Ленинграда ²⁰. Это, естественно, вызвало осложнения в процессе производства. Новые задания потребовали резкого увеличения выпуска продукции, имевшей военное предназначение. Но достигнуть намеченного удалось далеко не сразу.

Серьезные трудности вызвала частичная мобилизация в ряды Красной Армии в сентябре 1939 г., охватившая и северо‑западные районы страны. В результате тысячи работников ленинградских предприятий были зачислены на воинскую службу, что привело к нехватке квалифицированных специалистов в промышленности. Вообще, как выяснилось впоследствии, в стране не было "твердо установленного порядка в бронировании рабочей силы на военное время"²¹.

К тому же работа ленинградской промышленности, значительная часть которой занималась выпуском военной продукции, зависела от бесперебойного снабжения электроэнергией. Между тем ее хронически не хватало. Об этом официально заявил с трибуны XVIII партийного съезда в марте 1939 г. один из ленинградских руководителей П.С. Попков: "Ленинград в течение последних двух лет ощущает острый недостаток электроэнергии"²². Устранить его за короткое время не представлялось возможным.

С началом зимней войны проблемы экономики Ленинградского региона еще более обострились. Обстановка в самом Ленинграде при этом стала типичной для прифронтового города. Как чисто военные соображения, связанные с введением светомаскировки, так и кризис с электроэнергией наложили отпечаток на облик Ленинграда. В вечернее и ночное время он погружался в полную темноту ²³. Энергетические предприятия города выполняли годовой государственный план лишь на 69%, а мощность ленинградских электростанций использовалась не более чем на 50‑55% из‑за отсутствия должного количества топлива ²⁴.

Перебои с подачей электроэнергии заметно сказывались на работе промышленных предприятий, вели к лимитированию объема выпускавшейся продукции. Серьезные проблемы возникли в таких отраслях промышленности, как металлообрабатывающая (ее предприятия не выполнили государственного плана 1939 г.), машиностроительная, химическая, цветная металлургия ²⁵. Между тем именно эти отрасли были тесно связаны с военным производством.

Еще в более сложном положении оказался транспорт. Увеличение перевозок в северо‑западном направлении – в ленинградский регион, Карелию, Заполярье, при слабой разветвленности дорог и недостаточной пропускной способности железнодорожных магистралей, нарушило нормальную работу транспорта. К тому же стала остро ощущаться нехватка товарных вагонов ²⁶. В результате транспортировки войск, "пробок" на дорогах, недостатка топлива и других причин вместо увеличения перевозок грузов произошло их снижение. За три месяца войны их было доставлено на 10% меньше, чем за соответствующий период 1938‑1939 гг., а в январе 1940 г. более чем на четверть меньше, чем в декабре 1939 г.²⁷

Трудности военного времени сказались на положении Ленинграда. 20 февраля ряд предприятий города приостановил работу из‑за непоступления угля ²⁸. Перед его жителями встала продовольственная проблема. "Жутко, что делается, – писала в январе 1940 г. из Ленинграда мать одного из военнослужащих своему сыну, – в магазинах пусто, за хлебом страшные очереди, в продаже ни печенья, ни конфет, ни сахара" ²⁹. Это подтверждалось также информацией побывавших в Ленинграде военнослужащих. "Я ездил в Ленинграда, – свидетельствовал один из них, – и убедился, насколько война отразилась на снабжении трудящихся: в магазинах ничего нет, даже хлеба недостает, а народ в городе только и ведет разговор о войне и трудностях"³⁰.

Перебои в снабжении продуктами питания наблюдались и в войсках, о чем сообщалось в партийные органы и вышестоящему командованию. В одном из документов, поступившем с Карельского перешейка, лаконично констатировалось: "Сидим без продуктов"³¹.

Это было в 100 км от Ленинграда. Еще сложнее обстояло дело со снабжением войск, находившихся в восточной части Карелии и на Крайнем Севере, где не оказалось даже необходимых пищевых концентратов. Об этом позднее в документах засвидетельствовано так: "Наркомат обороны и промышленность не были подготовлены к изготовлению сухарей и концентратов. Упродснаб и генштаб недооценили значение этих продуктов для снабжения армии"³².

Перебои со снабжением войск, действовавших на фронте в условиях суровой зимы, не могли не отразиться на их моральном состоянии. Тем не менее гораздо более сильным фактором, побуждавшим преодолевать все трудности, являлись глубоко проникшая в сознание большинства участников боев вера в вынужденность войны с Финляндией в интересах обеспечения безопасности Ленинграда и северо‑западных границ, убежденность в правоте позиции, занятой Советским Союзом.

Население приграничных районов Ленинградской области выражало, как свидетельствуют документы того времени, полное одобрение перехода в наступление Красной Армии. В одном из них сообщалось в Ленинградский обком партии: "Население гор. Сестрорецка 30 ноября восприняло орудийные залпы Красной Армии, знаменовавшие о начале наступления на финляндскую военщину, с облегчением и большое радостью"³³. Сестрорецкий участок, как известно, являлся одним из главных при наступлении советских войск на выборгском направлении.

Тем большую уверенность в справедливость наступления Краснов Армии вселял тезис о том, что СССР "не покушается на национальную и политическую независимость финского народа"³⁴, а стремится лишь "ликвидировать антисоветский военный плацдарм", созданный в Финляндии, правительственные круги которой действуют в интересах и при поддержке империалистических держав Запада. Заключение договора о дружбе и взаимопомощи с созданным в Терийоки "народным правительством Финляндии" должно было стать весомым подтверждением указанного тезиса. В советской печати широко распространялась мысль о том, что Красная Армия призвана "оказать помощь финскому народу" освободиться от власти тех, кто "вверг страну в войну с Советским Союзом", и вновь обрести мир ³⁵.

В Ленинграде развернулась работа по разъяснению политики советского правительства в отношении Финляндии. На предприятиях города ее вели агитаторы, которых здесь насчитывалось до 60 тыс. Среди населения распространялось более 440 тыс. газет различных наименований и 670 тыс. экземпляров журналов ³⁶, многие их публикации посвящались официальным материалам, касавшимся зимней войны и ее хода. Опытные партийные работники, пропагандисты, преподаватели высших учебных заведений, литераторы выступали в печати, по радио и в различных производственных коллективах, решая эту задачу. На фронт выехали такие писатели, как А.Т. Твардовский, С.Я. Маршак, СВ. Михалков, Н.Е. Вирта, A.A. Прокофьев, М.А. Дудин и др. В директиве начальника политуправления Ленинградского военного округа П.И. Горохова, направленной еще 23 ноября в войска, конкретно указывалось: "Мы идем не как завоеватели, а как друзья финского народа. Красная Армия поддержит финский народ, который стоит за дружбу с Советским Союзом и хочет иметь свое финляндское подлинно народное правительство"³⁷.

Из донесений, поступавших в партийные органы и вышестоящему командованию, явствовало, что среди призывников запаса, направляемых в войска Ленинградского военного округа, и в его частях не наблюдалось каких‑либо отрицательных эмоций в преддверии наступления Красной Армии. Докладывалось, в частности, что среди лиц финской национальности "настроение военнообязанных было хорошее"³⁸.

В канун наступления в частях Ленинградского военного округа, на кораблях Краснознаменного Балтийского и Северного флотов велась постоянная разъяснительная работа. В одном из донесений в Москву из политуправления Балтийского флота сообщалось: "Ночь с 29 на 30 ноября все работники политуправления работали на кораблях и в частях, помогая военкомам организовать среди личного состава разъяснение внешней политики советского правительства"³⁹. В другом документе сообщалось как бы о достигнутом результате: "Приказ о выступлении с оружием в руках встречен с исключительным подъемом"⁴⁰.

Чувство уверенности в справедливость решения о применении силы при разрешении конфликта с Финляндией проявлялось в это время также среди подавляющего большинства гражданского населения. Характерно в этом отношении письмо рабочих Кировского завода бойцам, командирам и политработникам Ленинградского военного округа. "Все наши мысли и чувства, все желания и чаяния, – говорилось в нем, ‑направлены у нас сейчас к тому, чтобы как можно лучше, честнее и самоотверженнее трудиться на благо своей любимой Родины… А если понадобится, мы без колебания возьмем в руки оружие и вместе с вами до последней капли крови будем защищать наш родной город…⁴¹. При этом в письмах на фронт нередко присутствовала мысль о важности решения Красной Армией задачи "освобождения трудящихся Финляндии"⁴².

Вполне возможно, что отдельные письма, публиковавшиеся в печати, готовились лицами, которые руководствовались пропагандистскими целями. Однако без риска впасть в ошибку можно утверждать, что страна, и прежде всего ленинградский регион, были уверены в справедливости и обоснованности действий Красной Армии в Финляндии по обеспечению безопасности СССР.

На предприятиях, выполнявших военные заказы, администрация встречала необходимую поддержку своих коллективов, когда требовалось быстрое выполнение производственных заданий. В связи с уходом на фронт квалифицированных специалистов многие работали сверхурочно. На отдельных заводах и фабриках Ленинграда, где выпускалась военная продукция, рабочие трудились по 20 часов в сутки ⁴³, нередко совмещая ряд профессий. В начале 1940 г. число "многостаночников" и выполнявших работу по нескольким профессиям достигло на ленинградских предприятиях 19 тыс. человек ⁴⁴.

В итоге советское правительство получило возможность в полной мере оценить результативность работы.

В экстремальных условиях войны ленинградская промышленность фактически превратилась в главный арсенал страны. В отчете ленинградских областной и городской партийных организаций констатировалось 21 апреля 1940 г., что удалось в значительной мере преодолеть трудности, имевшиеся в обеспечении промышленности топливом и сырьем, сделав это прежде всего за счет внутренних ресурсов региона ⁴⁵. В 1939 г. произошло резкое повышение производительности труда – почти на 28% по сравнению с 1937 г. Дополнительный прирост выпускаемой продукции за счет сверхплановой производительности труда составил в денежном выражении 700 млн. руб. ⁴⁶

В сложных условиях приходилось срочно осваивать выпуск совершенно новых видов военной продукции. В частности, была поставлена задача начать изготовление в большом количестве автоматического стрелкового оружия, фугасных мин и миноискателей, шанцевого инструмента, средств заграждения и различного военного снаряжения. Сталин потребовал от наркомата вооружения срочно наладить выпуск автоматов типа финского "Суоми", который показал высокие боевые качества. Для этого предлагалось возобновить ранее прерванное производство пистолета‑пулемета Дегтярева, внеся в него конструктивные изменения с учетом положительных особенностей автомата "Суоми". Как вспоминал впоследствии нарком вооружения Б.Л. Ванников, "Сталин приказал все выпускаемые пистолеты‑пулеметы комплектовать только такими же дисками, как "Суоми" ⁴⁷.

То же самое произошло и с запуском в производство миноискателей, потребность в которых на фронте была исключительной. Ленинградским специалистам поручили срочно разработать конструкцию миноискателя. "Взволнованные, хотя и несколько озадаченные, инженеры и преподаватели разошлись по лабораториям, – вспоминал К.А. Мерецков. – Уже на следующий день первый образец миноискателя был готов" ⁴⁸. Вскоре начался их массовый выпуск. Среди сконструированных в короткие сроки и запущенных в производство были новые полевые радиостанции, минометное вооружение, танковые тараны, бронещитки, бронесани, сухопутные торпеды ⁴⁹. Самым крупным достижением явился выпуск на Кировском заводе новых тяжелых танков типа "KB". Они были испытаны при прорыве линии Маннергейма и сыграли там исключительно большую роль.

С ленинградских предприятий на фронт было направлено несколько специальных бригад рабочих для ремонта в боевых условиях выходившей из строя боевой техники ⁵⁰. Они решали эту задачу в сложных зимних условиях, при отсутствии необходимых для ремонтных работ помещений.

Для облегчения положения бойцов, оказавшихся в суровых из‑за морозов фронтовых условиях, ленинградские швейные и текстильные предприятия, изготавливавшие обмундирование для Красной Армии, трудились в исключительно жестком ритме. В ходе войны легкая промышленность Ленинграда и страны в целом направила за короткое время на фронт большое количество полушубков, теплого белья, головных уборов, валенок и другого зимнего обмундирования. Кроме того, были сконструированы и доставлены в действующую армию до 2,5 тыс. передвижных домиков, металлические печки‑времянки и другие обогревательные приспособления ⁵¹.

Единение тыла с фронтом нашло красноречивое выражение в инициативных действиях населения страны.

Среди ленинградцев развернулось движение добровольцев, заявлявших о желании принять участие в боевых действиях. Из их числа было сформировано и отправлено на фронт шесть лыжных отрядов численностью около 4 тыс. человек ⁵².

Стремление оказать максимальную поддержку тем, кто сражался на фронте, выражалось в самых разнообразных формах. Тысячи рабочих, служащих, студентов Ленинграда дежурили в свободное время в госпиталях, помогая раненым. Свыше 60 тыс. ленинградцев стали донорами. Более 3,5 тыс. медицинских работников города и области были зачислены по их желанию в части, действовавшие на фронте ⁵³.

Забота о бойцах действующей армии ярко проявилась в движении по оказанию помощи войскам теплой одеждой и подарками. В конце 1939 г. – начале 1940 г. из Ленинграда на фронт было отправлено 60 тыс. посылок. Всего жители города и области собрали, по неполным данным, подарков для бойцов на сумму свыше 40 млн. руб. ⁵⁴ Масса писем поступала в партийные комитеты и местные органы власти с различного рода предложениями и советами относительно эффективности проведения операций и улучшения обстановки на фронте для достижения решительного успеха ⁵⁵.

Несмотря на исключительно сложную обстановку, бойцы проявляли стойкость и упорство и при выполнении поставленных задач. Финны высоко оценили самоотверженность рядового и командного состава частей Красной Армии. Маршал Маннергейм писал, что "русский командный состав представлял собой людей смелых, с самообладанием", а "русский пехотинец был храбрым, стойким и малоприхотливым"⁵⁶. Подтверждал это мнение также известный финский дипломат А. Пакаслахти. Он писал в своих мемуарах: "Вскоре мы поняли, что советские солдаты имели иммунитет к нашей пропаганде. Они сражались до последнего. И даже, оказавшись в безнадежном положении, они отказывались сдаться" ⁵⁷. Объективность такого рода констатации не вызывает сомнений.

Но все же по мере того, как война принимала затяжной характер и обнаруживалась неподготовленность к ней Красной Армии, а утверждения о благожелательном отношении финского населения к вооруженной акции СССР оказались несостоятельными, на фронте и среди населения в тылу стало проявляться негативное отношение к войне. В адрес высшего военного командования и советского руководства даже раздавалась критика. В одном из документов политуправления Балтийского флота, где упоминались подобного рода факты, отмечалось, что "отрицательные настроения идут, главным образом, по линии неправильного понимания и истолкования войны с белофиннами…" ⁵⁸. Среди высказываний военнослужащих доминировало прежде всего осуждение затянувшейся войны, приведшей к большим потерям. Утверждалось, что так "ей конца‑края не будет"⁵⁹. А по поводу отсутствия поддержки со стороны финского населения правительства О.В. Куусинена выражалось весьма определенное мнение: "Народное правительство создано Москвой" ⁶⁰.

Но такого рода настроения появились лишь с января – начала февраля 1940 г. Они выражались как устно, так и преимущественно в анонимных письмах в адрес руководства страны и в органы печати. В одном из писем неизвестного автора в "Ленинградскую правду" от 3 февраля 1940 г. (оно было переслано A.A. Жданову) говорилось: "Войну наши руководители и представители не предусматривали, стратегический план ее проведения был недостаточно жизнен… недостаточно был пропитан заботой о своих людях, о своих бойцах, о своей армии… В результате получилось такое, что невольно начинаешь сомневаться в искренности наших руководителей… Легкой рукой тысячи бойцов 30 ноября в обмотках и ботинках были брошены на холодные болота, и результат известен… большие потери и много паники, много замерзших, много больных, много раненых, много мертвых"⁶¹.

Неудачное проведение наступления Красной Армии вызывало даже такое мнение, что "боевыми операциями кто‑то руководит предательски". Делалось при этом предостережение, что в войсках может возникнуть "политическое недовольство" ⁶². Информация о подобного рода настроениях, естественно, докладывалась в вышестоящие органы, и принимались жесткие репрессивные меры. За высказывания с осуждением войны, а также направленные против правительства и руководства Красной Армии, было привлечено к суду военного трибунала 843 военнослужащих ⁶³.

Вместе с тем ответственность за провалы операций наркомат обороны стремился переложить на командующих армиями, командиров соединений и отдельных частей. За время зимней войны от руководства войсками были отстранены 3 командующих армиями, 8 командиров корпусов, 9 командиров дивизий и 31 командир стрелковых полков ⁶⁴. Такие решения принимались с ведома, а нередко и по инициативе Сталина. Военачальники, снятые с занимаемых постов, становились тем самым в глазах подчиненных и общественности конкретными виновниками всех неудач при осуществлении боевых операций.

В ходе тяжелых боев часть советских бойцов попала в плен. Всего их было чуть более 5 тыс. человек ⁶⁵. Им пришлось пережить суровые испытания и после возвращения из плена. Многие подверглись репрессиям, как не выполнившие свой воинский долг. Военкоматам же было дано указание сообщать семьям тех военнослужащих, которые считались без вести пропавшими, как о погибших "в боях с финской белогвардейщиной"⁶⁶. Тем самым предрешалась и судьба многих, кто оказался в плену.

Но, наряду с этим, последовало небывалое для Советского Союза награждение орденами и медалями участников войны. Сражавшимся на фронте, а также более тысячи ленинградцам, отличившимся при выполнении военных заказов, было вручено около 50 тыс. правительственных наград. Впервые очень большое число военнослужащих – свыше 400 человек удостоились высокого звания Героя Советского Союза ⁶⁷.

Хотя в ходе войны провалы и просчеты в действиях высшего политического и военного руководства были очевидны, это всячески затушевывалось. Более того, подчеркивалась в ряде случаев его дальновидность. По словам Жданова, в руководящих кругах Советского Союза исходили из того, что военные действия с Финляндией будут иметь затяжной характер. Выступая в апреле 1940 г. по поводу итогов советско‑финляндской войны, он заявил: "Главное командование и ЦК считали, по опыту прошлых войн в Финляндии, что вряд ли она окончится раньше августа месяца… На очень короткий срок мы не рассчитывали" ⁶⁸.

В итоге внешнеполитическая обстановка и внутреннее положение в стране заставили принимать срочное решение о прекращении войны. Окончание ее в начале весны 1940 г. явилось довольно неожиданным для населения Советского Союза и было воспринято им в целом с несомненным облегчением. Вместе с тем многие не понимали, почему это произошло после прорыва линии Маннергейма, когда уже началось продвижение в глубь Финляндии. Высказывалось даже мнение, что "надо было довести войну до конца" ⁶⁹. А что стало с "народным правительством"? В Ленинграде спрашивали: "Какова будет судьба правительства Отто Куусинена?" и "Что будет с договором, заключенным между СССР и правительством народно‑демократической Финляндии?" ⁷⁰.

Ответы на вопросы относительно "народного правительства" были официально даны не сразу, а несколько позднее. Когда последовало преобразование Карельской автономной республики в Карело‑Финскую союзную республику, О.В. Куусинен стал председателем Президиума ее Верховного Совета.

Процессы, происходившие в Советском Союзе в ходе войны в экономической и социально‑политической сферах, отражали сложность внутренней обстановки. Они явились непосредственной причиной того, что такая крупная держава, как СССР, оказалась в весьма затруднительном положении в войне с Финляндией, хотя в конечном итоге и достигла своих стратегических целей.

1 Ванников Б.Л. Из записок наркома // Новая и новейшая история. 1988. № 1. С. 95.

2 См.: Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933‑1940 гг. М., 1963. С. 172.

3 Там же. С. 214; Промышленность СССР: Стат. сб. М., 1957. С. 106.

4 Промышленность СССР: Стат. сб. С. 207,217, 220‑224,226, 232, 236; Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933‑1940 гг. С. 260.

5 Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933‑1940 гг. С. 618.

6 Павлов Д.В. Из записок наркома. // Новая и новейшая история. 1988. № 6. С. 106.

7 Там же. С. 111.

8 История второй мировой войны, 1939‑1945. М, 1974. Т. 2. С. 187.

9 Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933‑1940 гг. С. 590.

10 История второй мировой войны, 1939‑1945. М., 1974. Т. 3. С. 381.

11 Великая Отечественная война Советского Союза. М., 1965. С. 38; Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933‑1940 гг. С. 172.

12 На роковом пороге (из архивных материалов 1939 года) // Вопр. истории. 1989. № 11. С. 98.

13 См.: 50 лет Вооруженных Сил СССР. М., 1968. С. 233.

14 Там же. С. 224; История второй мировой войны, 1939‑1945. Т. 2. С. 189.

15 На роковом пороге (из архивных материалов 1939 года). С. 95.

16 Там же. С. 93.

17 Paasonen А,. Marsalkan tiedustelupaallikona ja hallituksen asiamiehena. Hels., 1974. S. 60.

18 Из архивов партии // Известия ЦК КПСС. 1990. № 1. С. 194; Российский государственный военный архив. Ф. 34980. Оп. 1. Д. 139. Л. 22 (Далее: РГВА).

19 Из архивов партии. С. 204.

20 Дзенискевич А.Р. Накануне и в дни испытания. Л., 1990. С. 52.

21 Из архивов партии. С. 198.

22 XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б): Стеногр. отчет. М., 1939. С. 368‑369.

23 Очерки истории Ленинграда. Л., 1965. Т. 4. С. 413.

24 Очерки истории Ленинградской организации КПСС. Л., 1980. Т. 2. С. 559; Индустриализация северо‑западного района в годы второй и третьей пятилеток. Л., 1969. С. 124.

25 Индустриализация северо‑западного района в годы второй и третьей пятилеток.

С. 184, 189; Очерки истории Ленинградской организации КПСС. Т. 2. С. 559.

26 Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933‑1940 гг. С. 517.

27 Там же.

28 Там же.

29 Центральный государственный архив историко‑партийных документов в Санкт‑Петербурге. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4336. Л. 93. (Далее: ЦГАИПД С.‑П.).

30 Российский государственный архив Военно‑Морского Флота. Ф. Р‑34. Оп. 6. Д. 835. Л. 236. (Далее: РГАВМФ).

31 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3593. Л. 235.

32 Из архивов партии. С. 204.

33 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 4880. Оп. 1. Д. 367. Л. 94.

34 Там же. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3882. Л. 3.

35 Vihavainen Т. Marssi Helsinkiin. Hels., 1990. S. 44‑49.

36 Дзенискевич А.Р. Указ. соч. С. 54.

37 РГВА. Ф. 25888. Оп. 13. Д. 30. Л. 6.

38 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3687. Л. 22.

39 РГАВМФ. Ф. Р‑1549. Оп. 1. Д. 223. Л. 6.

40 ЦГАИПД C.‑IL Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3882. Л. 29.

41 Цит. по: История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1974. С. 166.

42 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 12. Д. 12. Л. 4.

43 Очерки истории Ленинграда. Т. 4. С. 415.

44 Очерки истории Ленинградской организации ВЛКСМ. Л., 1969 С 271.

45 Индустриализация северо‑западного района в годы второй и третьей пятилеток. С. 190.

46 Там же. С. 398.

47 Ванников БД. Указ. соч. С. 112.

48 Мерецков К.А. На службе народу. М., 1968. С. 183.

49 Там же. С. 186; Воронов H.H. На службе военной. М., 1963. С. 137; История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988. С. 144; Очерки истории Ленинграда. Т. 4. С. 415; История второй мировой войны. Т. 3. С. 385.

50 Очерки истории Ленинградской организации КПСС. Т. 2. С. 331.

51 История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988. С. 135.

52 Очерки истории Ленинградской организации КПСС. Т. 2. С. 331.

53 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4521. Л. 4; Очерки истории Ленинграда. Т. 4. С. 416; очерки истории Ленинградской организации КПСС. Т. 2. С. 568.

54 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4521. Л. 9; Дзеникевич А.Р. Указ. соч. С. 60.

55 РГВА. Ф. 34980. Оп. 1. Д. 323. Л. 93‑200; Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1224. Л. 9‑13.

56 Mannerheim G. Muistelmat. Hels., 1952. Osa II. S. 224, 225.

57 Pakaslahti A. Talvisodan poliittinen naytelma. Porvoo; Hels., 1970. S. 224.

58 РГАВМФ. Ф. P‑34. On. 6, Д. 835. Л. 214.

59 Там же. Л. 215.

60 Там же. Л. 229; См.: РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1221. Л. 99; Ф. 34980. Оп. 5. Д. 46. Л. 3.

61 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 22. Д. 226. Л. 42‑44.

62 Там же. Д. 243. Л. 61.

63 Ващенко П.Ф. Если бы Финляндия и СССР… // Воен.‑ист. журн. 1990. № 1. С. 34.

64 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1378. Л. 155.

65 Там же. Д. 1395. Л. 285.

66 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 24. Оп. 26. Д. 4329. Л. 160.

67 История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988. С. 145.

68 ЦГАИПД С.‑П. Ф. 25. Оп. 2. Д. 2479. Л. 2.

69 Там же. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4020. Л. 127.

70 Там же. Л. 125‑128; Л. 157‑158; Д. 4077. Л. 107‑108; РГАВМФ Ф. Р‑34. Оп. 6. Д. 963. Л. 4, 41,65.

 

ТРУДНАЯ ДОРОГА К МИРУ

 

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: