Хороший Сэм и веселый Дон

 

06.10.2007, Нью‑Йорк

Это так называемая «предвариловка», то есть статья, написанная перед матчем. Обычно она делается на основе какого‑то мероприятия – пресс‑конференции, показательной тренировки или взвешивания, – но бывает, что и на основе собственных рассуждений. Однако на этот раз мне особо не понадобилось собственно рассуждать, достаточно было смотреть по сторонам: Дон Кинг в своем лучшем виде, смеющийся над всеми и больше всех – над собой, печальный Рой Джонс, Сэм Питер, рассказывающий о том, как он дрался с дьяволом, сидящий в засаде Анджей Голота… И все это происходит в Мэдисон‑сквер‑гарден в Нью‑Йорке. Мне оставалось только бегать, как зайчику, во все стороны и стараться ничего не упустить.

 

В четверг в нью‑йоркском Мэдисон‑сквер‑гарден прошла церемония взвешивания участников сегодняшнего титульного боя между нигерийцем Сэмьюэлом Питером, временным чемпионом мира по версии WBC в тяжелом весе, и американцем Джамилем Макклайном. Напомним, что Питер получил свой титул после того, как чемпион мира по версии WBC Олег Маскаев из‑за травмы вынужден был отложить с ним бой, изначально запланированный именно на сегодня. Ну а Джамиль Макклайн должен был 22 сентября встретиться с Виталием Кличко, но знаменитый украинский боксер, в свою очередь, отказался от поединка – также из‑за травмы. В результате промоутер Дон Кинг из двух несостоявшихся боев слепил один состоявшийся.

 

Зеленый чемпион

 

Сэма Питера я сначала не узнал, хотя видел много его боев. И дело даже не в том, что при ближайшем рассмотрении выяснилось, что шея у него все‑таки есть (раньше казалось, что голова торчит прямо из середины груди): недлинная такая – как раз в ширину тонкой золотой цепочки, которая покрывала ее целиком, но все‑таки шея. Нет, просто это был другой человек, абсолютно не похожий на свою кличку Нигерийский Кошмар. Он все время улыбался, и улыбка до неузнаваемости меняла его лицо.

Узнав, что я из России, Питер тут же спросил:

– А почему русские не хотят со мной драться?

– Вы и впрямь считаете, что Олег Маскаев откосил от боя с вами, и что травма у него не настоящая, а дипломатическая? Вообще‑то за ним такого не водилось.

– Да нет, не считаю. Но я тоже не могу вечно сидеть на заборе и ждать, когда же до меня снизойдут. То ждал старшего Кличко, теперь вот – Маскаева. Наверное, у него действительно травма, но почему я всегда должен быть крайним? Я‑то был готов его побить, и я это точно знаю. И потом, чемпион должен драться, а если не можешь драться – отойди чуть в сторону. Маскаев – хороший парень, и, если он захочет, я готов встретиться с ним где угодно, хоть в Москве. Потому что, говорят, он в вашей столице хорошо заработал на бое с Питером Окелло. Если мне столько же заплатят, я поеду в Москву завтра же. Я серьезно, между прочим. Ну, завтра – это я чуток махнул, а через месяц приеду. Почему нет?

– В России о вас многие узнали, когда вы дрались с Владимиром Кличко. Вы тогда три раза послали его в нокдаун, но все равно проиграли. Вам не обидно? Не кажется, что победа была так близка?

– Ну, значит, на то не было Божьей воли, – сказал Питер в первый раз серьезно, но губы его тут же снова растянулись в улыбке. – Да и вообще бой этот был не за настоящий чемпионский пояс. Настоящий чемпионский пояс должен быть зеленым (таков цвет пояса WBC. – Прим. А. Б. ), а у него какой? Не зеленый. IBF, одним словом. Может, Бог просто не хотел, чтобы у меня был не зеленый пояс, и в итоге Он дал мне этот зеленый, а Кличко там осталось что‑то…

Не‑е‑е, если не валять дурака, я всегда готов снова встретиться с Кличко. Тот наш бой был близким, я мог выиграть, но не выиграл. Конечно, в нокаут он меня не послал, но ведь и я не выиграл. Теперь, когда мы в равном положении, он – чемпион, я – чемпион, интерес к нашему матчу будет еще большим, и его можно провести. Хоть в Москве. (Ваш корреспондент не стал уточнять, что Кличко имеет к Москве не самое прямое отношение. Здесь не то чтобы об Украине мало что слышали, здесь и о России знают скорее понаслышке. Когда мне выдавали аккредитацию, то на полном серьезе спросили: «Как писать вашу страну – СССР?»)

– Во втором бою с Джеймсом Тоуни вы показали, что умеете приспосабливаться к чужому стилю. К Кличко тоже сумеете приспособиться во второй раз?

– А почему нет? Вы знаете, Кличко такой хороший парень, что его и бить‑то не хочется, но такая уж у нас шизанутая работа – все время приходится бить хороших людей, хоть я и сам хороший. Я бы очень хотел встретиться с ним еще раз. Очень. Тут, кстати, из России целый поток бойцов пошел. Ну ничего. Я их отправлю обратно в Россию.

– А еще у нас есть такой большо‑о‑о‑ой боец. Ростом ровно семь футов (213 см). Хотите с ним встретиться?

– Видел я его и действительно хочу с ним встретиться. А почему нет? Я готов драться с кем угодно. Хоть со львом, хоть с дьяволом. С дьяволом я уже, кстати, раньше дрался.

– Да ну?

– Дрался, дрался, чего тут особенного?

– А какой у вас был самый трудный бой? С дьяволом?

– Нет, первый бой с Тоуни. Этот парень, кстати, пусть и маленький, но неудобный до жути, опытный, умелый и сильный. И откуда он эту силу брал? На анаболиках, правда, два раза попался. Может, в этом все дело, но очень уж он был сильный. Я перед нашим поединком посмотрел пару его боев и решил, что я такого маленького легко побью, а ни фига подобного. Он все держал. И сам бил неплохо. Ну, свою роль, конечно, сыграло еще и то, что я к первому бою не ахти как готовился, а во второй раз уже знал, с кем буду иметь дело.

– Как, думаете, сложится ваш бой с Джамилем Макклайном?

– Он не будет долгим. Я защищу свой пояс, а потом буду драться с Кличко.

– Почему вы за пределами ринга выглядите совершенно иначе, чем на ринге? Все время улыбаетесь…

– А чего мне теперь не улыбаться? Я же чемпион. А каким должен быть чемпион? Он должен быть ХАРО‑О‑ООШИМ! А значит, он должен УЛЫБА‑А‑АТЬСЯ!

 

Йа‑ха‑ха и бутылка виски

 

Буквально через минуту после этого разговора я инстинктивно заглянул за какую‑то загородку и оттуда, из темноты, на меня неожиданно уставились два глаза, окруженные добрым лицом человека, который может убить просто так. Потому, к примеру, что пару часов назад его комар укусил, и в нем до сих пор бушует обида, а ты мимо проходил. Ну чистый Соловей‑разбойник, сидящий в засаде.

Это был известный польский тяжеловес Анджей Голота. Он явно избегал встреч с прессой. Дело в том, что его все время сажают и никак не посадят. Много лет на Голоте висел приговор, вынесенный еще в Польше за то, что он избил, раздел и ограбил человека, позже было много мелких историй в Америке – пока, наконец, в прошлом году у него дома в Чикаго не нашли целый арсенал незарегистрированных «стволов». Но, значит, все как‑то решилось, если он все еще не сидит. Вот есть же люди, которые просто созданы для тюрьмы, а не сидят. Но что‑то мне подсказывает, что когда‑нибудь Голота все равно сядет. Как говорится, сколько веревочке ни виться…

Голоте в той же программе предстоит драться с Кевином Макбрайдом – тем самым, который окончательно отправил на пенсию Майка Тайсона. Повезло человеку встретиться с Железным Майком как раз в тот момент, когда от него осталось только горькое воспоминание. Когда эту пару – Голоту и Макбрайда – потом, после взвешивания, поставили друг напротив друга, чтобы они поубивали друг друга взглядами, они почему‑то вдруг начали смеяться… Признаюсь, я первый раз видел поляка смеющимся и надеюсь не увидеть во второй после сегодняшнего боя.

Однако, когда в будущем я стану вспоминать минувший четверг, то первым на ум придет не Питер и не Голота, а Дон Кинг, который устроил самое грандиозное свое представление на моей памяти.

 

«ЙА‑А‑А‑А‑ХА‑ХА! НАЙ‑ДЖИ‑И‑ИРИА, ХА‑ХА!» – донеслось в какой‑то момент из‑за занавеса. И стало ясно: сейчас появится Дон Кинг. Его, как обычно, сначала услышишь, а потом увидишь. Ну вот, наконец, и он собственной персоной – весь обвешанный флажками разных стран, представители которых, как я понял, в субботу выйдут на ринг. Тема его очередного «концерта» стала ясна сразу: уроженец Нигерии (по‑английски название этой страны звучит как «Найджириа». – А. Б. ) Сэм Питер. Правда, от его нигерийства, кажется, один флажок и остался.

Мне удалось перехватить Дона по пути на сцену и задать единственный вопрос, который меня на тот момент интересовал. Увидев вашего корреспондента, знаменитый промоутер тут же вспомнил место, где мы с ним в последний раз виделись. «А‑а‑а, Польша‑Польша. Они мне уже который месяц не платят. А у Кармазина все будет нормально».

Мы действительно встречались в Польше. Там проводился турнир с участием местных промоутеров и Дона, а я приехал, чтобы взять интервью относительно того, когда же на ринг снова выйдет экс‑чемпион мира в категории до 69,9 кг Роман Кармазин. Так как этот вопрос до сих пор остается открытым, я задал его Дону и на этот раз.

– Роман будет драться 23 ноября с Алехандро Гарсией: их поединок в той же программе, что и бой Варгас – Майорга. Его в свое время отменили из‑за травмы Варгаса, как вы наверняка помните, ну и все остальные поединки тогда тоже полетели, – сообщил Кинг.

– А российское телевидение бой Кармазина купило?

Напомню, что в том – июньском – интервью Дон Кинг вновь и вновь спрашивал меня: почему российское телевидение не интересуется боями Кармазина и не хочет их покупать? Вот и сейчас у Дона, едва он услышал мой вопрос, произошел, судя по цвету его лица, мощный выброс желчи.

– Да вроде обещали. Ваш Первый канал. Только что их обещание значит, хотел бы я знать…

На этом серьезный разговор и закончился. Дальше началось что‑то несусветное. Дон был в настроении, приподнятом примерно до уровня Эмпайр‑стейт‑билдинга, самого высокого нью‑йоркского небоскреба. Воспроизвести весь его монолог не представляется возможным, но что‑то абсолютно безумное в памяти осталось.

– Найджириа! Найджириа! Где наш Нигерийский Кошмар? Вот он, наш нигерийский кошмар! Настоящий чемпион мира! Активный чемпион мира! Сражающийся чемпион мира! ЙА‑ХА‑ХА! А где все остальные? Нету всех остальных. Куды делись? А бог его знает куды. Делись – и все тут. Какая разница – куды, раз делись? А у нас настоящий чемпион мира. Нигерийский Кошмар. Найджириа! Найджириа! Вот они встают на весы. О, как они встают на весы! 266 фунтов (120,6 кг) – это Джамиль Макклайн. А где Сэм Питер? ЙА‑ХА‑ХА! Сколько он весит? 250 фунтов (113,4 кг). Найджириа! Найджириа! Где тут у меня нигерийский флаг? – Дон принялся просматривать свою коллекцию флагов, потом не очень уверенно вытащил оттуда один, правильный. – Вот он, нигерийский флаг, а вот он, чемпион! ЙА‑ХА‑ХА!

Крик у Дона был абсолютно пьяный, хотя он не пил ни капли. Участники главного боя тем временем взвесились, и их поставили глазеть друг на друга. Сразу стало видно, кто здесь никого не боится. Питер был спокоен, как наевшийся до отвала носорог, а Макклайн как будто все стремился слинять отсюда подальше и пораньше. Он и с весов‑то почти убежал.

Думали, что теперь, когда главное произошло, Дон уймется, но не тут‑то было.

– НайджИ‑И‑И‑риа! НайджириА‑А‑А! А кто у нас тут еще есть? А у нас еще тут Эндрю Голота есть. Великий польский боксер! О, Польша, Польша, что это за страна! – Последние слова Дон произнес с такой страстью, что казалось, еще чуть‑чуть, и он со слезой запоет «Ешче Польска не згинела», но он продолжил иначе: – У нас есть ужасный Голота, а против него Кевин Макбрайд, который самого Тайсона ушел на пенсию. Кевин Макбрайд, гордость Ирланди‑И‑И! Чего‑то у меня тут флажки попадали… Где вы, мои знамена доблести и чести? А, вот они, – Кинг, кряхтя, нагнулся и поднял их. – О, что это будет за бой! ЙА‑ХА‑ХА!

На новый уровень все вышло, когда приехал президент WBC Хосе Сулейман.

– О, к нам приехал Хозе (в испанском языке нет звука «з», но Америке и Дону нет до этого дела. – А. Б. ). Самый лучший Хозе, самый лучший Сулейман, самый лучший человек. Где ты, самый лучший Хозе? Вот он ты. Самый лучший Хозе Сулейман вручает чемпионский пояс самому лучшему чемпиону, НАЙ‑ДЖИ‑РИА! О!! Какой у нас подъем! Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! ЙА‑ХА‑ХА!!!

Наконец предматчевая церемония закончилась. Ушла большая часть публики, ушли боксеры, ушел Кинг. В зале осталась лишь группа людей, причем лицо одного из них было мне ужасно знакомо. Да это же Рой Джонс! Я подошел к группе. Они обсуждали предстоящий бой, и все сходились на том, что Питер победит – и достаточно легко. При этом с жаром спорили о том, кто из присутствующих больше уверен в победе Питера. Тон задавал Рой Джонс.

Я посмотрел на него, и мне стало грустно. Он выглядел как стареющий пацан, то есть как человек, который стареть начал раньше, чем взрослеть. И вовсе не потому, что у него не хватало ума. Ума всегда хватало. Просто взрослым живется скучно, а ему скучно жить не хотелось.

В какой‑то момент я протиснулся к Джонсу и сказал: «Рой, я написал о тебе, наверно, сотню газетных страниц на языке, который ты никогда не узнаешь. Я всегда считал тебя одним из самых великих боксеров в истории, а сейчас я только хочу пожать твою руку». Мы обменялись рукопожатиями. На этой возвышенной ноте хотелось бы и закончить, но не выходит. Все‑таки король на этом празднике был один.

После взвешивания я взял такси и там (вот он, результат смены часовых поясов) на несколько минут заснул. Проснулся как ошпаренный от воплей: «Найджириа! Найджириа!» Оглянулся вокруг. За открытым окном прошли студенты, которые, тряся умными головами, обсуждали что‑то древнегреческое. Кажется, меня занесло в интеллигентский район. Гринич‑вилидж, что ли? Нет, эти умники и умницы такого орать не могли. Значит, это орал Дон у меня во сне. Приснится же такое, ЙА‑ХА‑ХА!

 

Бой с Макклайном Питер выиграл, на мой взгляд, не без помощи судей, а вообще, само мероприятие оказалось куда менее интересным, чем суета перед ним. Так, кстати, довольно часто бывает.

 

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться: