СКАЗКИ, КОТОРЫЕ РАССКАЗЫВАЮТ ДЕТИ

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? – часто предлагает малыш матери или бабушке (конечно, они – самые заинтересованные слушатели).

В возрасте от трех до пяти‑шести лет ребятишки очень любят рассказывать сказки, сочиняемые ими самими. У самых маленьких это происходит в форме «чтения»: они держат в руках раскрытую книгу и «читают». Но чаще ребенок пристраивается поуютнее около кого‑то из близких и просит послушать его сказку.

На протяжении третьего‑четвертого года жизни у ребенка происходит дальнейшее усложнение речевых шаблонов: фразы становятся многословными, совершенствуется их грамматический строй, но стереотипия и тут дает о себе знать, хотя приобретает новую форму. Теперь можно часто наблюдать, что ребенок берет целые готовые фразы и составляет из них рассказ, сказку. Это – одно из важных проявлений развития мыслительно‑речевой деятельности ребенка: в ней тренируются способности к словесному мышлению и к его связному выражению.

Некоторые родители относятся отрицательно к склонности детей рассказывать различные истории и сказки, считая, что это излишне развивает фантазию. Но ребенок нуждается в этом. Если он мало рассказывает, его нужно вызвать на такие рассказы, попросить «почитать» или рассказать сказку и выслушать ее внимательно; иногда следует подсказать какую‑то деталь или задать несколько вопросов. _{(СНОСКА: К сожалению, родители редко записывают сказки своих детей, и поэтому их трудно собирать. А записывать сказки надо непременно. Или во время рассказа ребенка, или, в крайнем случае, сразу же после рассказа.)}

Первые сказки детей в возрасте около трех лет очень просты и коротки – всего несколько фраз, да и фразы почти полностью взяты из какой‑нибудь хорошо усвоенной сказки.

И все‑таки в этих сказках малыши пытаются сказать что‑то свое.

Как правило, сказка начинается словами: «Жил‑был» или «жила‑была»… Это как бы символ того, что далее последует именно сказка, а не простой разговор. Используются и сказочные обороты речи: «и вот спросил», «как же мне не плакать?», «долго ли, коротко ли» и т. п. Действующим лицом оказывается обычно предмет, животное или человек, вот сейчас попавшийся на глаза ребенку, а событие (дальше одного события дело редко идет) заимствовано из хорошо известной малышу сказки.

Явление речевой стереотипии и здесь дает о себе знать очень сильно: постоянно можно наблюдать, что какое‑нибудь слово влечет за собой заученную фразу, с которой оно прочно ассоциировано. Иногда такая фраза, возникшая по случайной ассоциации, не имеет смысловой связи с предыдущими, но маленький рассказчик этого не замечает.

Вот несколько сказок детей в возрасте около трех лет.

Ира в два года восемь месяцев рассказала такую сказку: «Жил‑был Золотой цветочек. А навстречу ему мужик. «О чем же ты плачешь?» – «Как же мне, бедненькому, не плакать? Ай‑ду‑ду, ай‑ду‑ду, потерял мужик дугу».

На даче, где жила Ирочка, во дворе росли желтые цветы, которые называют золотыми шариками, – отсюда первый персонаж сказки. К хозяйке дачи только что кто‑то заходил, и она сказала: «Мужик сосед был», – так появился второй персонаж, а переход к заключительным словам был подготовлен уже имевшейся прочной ассоциацией слова «мужик» с фразой «ай‑ду‑ду, потерял мужик дугу».

Валик в три года взял книгу и монотонным голосом стал «читать»: «Жили‑были мама, папа и Валик. Еще жила Мурка. Мурка села на окошко, а с окошка и покатилась, и покатилась! Вдруг навстречу идет медведь. «Мурка, Мурка, я тебя съем! «Отпусти, пожалуйста, я дам за меня дорогой выкуп!»

Валик увидел сидевшую на подоконнике кошку и начал рассказывать про нее сказку; слово «окошко» потянуло за собой хорошо заученный стереотип из «Колобка», а слово «отпусти» повлекло за собой другой словесный стереотип из «Сказки о рыбаке и рыбке».

Света трех лет рассказывает сказки о девочке Светочке (очевидно, имея в виду себя). Вот две из них:

– Жила‑была девочка Светочка. Очень хорошая девочка. Вот долго ли, коротко ли, идет девочка Светочка, а навстречу ей петушок. Петушок, петушок, золотой гребешок, масляна головушка, шелкова бородушка.

– Жила‑была девочка Светочка. Вот жила‑была и ела яичко. Дед бил яичко, не разбил. Баба била яичко, не разбила. Тебе интересно?

Как видите, в сказках маленьких детей можно проследить те ассоциации, которые «вытягивают» из памяти ребенка именно эти фразы.

Сказки, рассказываемые детьми постарше, имеют более сложные сюжеты, в них есть некоторое развитие действия. Хотя в этих сказках и сохраняется традиционное начало «жил‑был» и многое взято из «настоящих» сказок, все же здесь отчетливо выступает какая‑то определенная мысль.

Некоторые ребячьи сказки очень нравоучительны и явно имеют целью воспитание окружающих взрослых: не только мы хотим через сказку оказать влияние на формирование представлений или поведение детей, но и они нередко пытаются повлиять па нас таким же образом.

Раечке четыре года три месяца. Вот какую сказку она рассказала своей маме: «В третьем девятом царстве жила‑была принцесса. Она была такая красивая‑красивая: с косой и с глазами! У нее была мама. Очень хорошая и добрая мама. Она покупала принцессе мороженое, а суп есть не заставляла. Мама услышала по радио, что деток надо закаливать мороженым, и вот закаливала принцессу!» Вам понятна мораль этой сказки?..

Тома в четыре года пять месяцев тоже сочинила очень поучительную сказку, которую рассказала родителям, по‑видимому, в назидание. «Жили‑были мама с папой. У них была дочка – волосики золотые, глазки голубые, платье красненькое – вся такая пестренькая! А мама‑папа все равно в кино ходили, в гости ходили, а дочку дома оставляли. Вот пошли мама‑папа в кино. Вдруг навстречу им волк. «Я вас съем!» Мама‑папа напугались, закричали: «Не ешь нас, не ешь нас!»– и побежали к дочке!» Надо думать, что после такой страшной сказки Томины мама‑папа задумаются над тем, как в кино уходить и дочку оставлять.

Похожую сказку рассказала своей бабушке Лера в четыре года пять месяцев: «Жила‑была девочка. Вообще очень хорошая девочка: руки мыла, хорошо ела, песенки петь умела. И была у девочки бабушка. Вот пошла раз бабушка в магазин, вдруг навстречу ей волк. Во‑от с такущими зубами! И как зарычит: «Я тебя съем!» Бабушка бегом домой побежала и уже никогда больше девочку свою не шлепала и в угол ее не ставила!»

Свою сказку Лида сама иллюстрировала (рис. 36).

 

 

Рис. 36. Вышли они из дома и увидели кошку.

 

Интересно, что и мама с папой, и бабушка, встретившись с волками, сразу понимали, в чем дело, и тотчас же исправлялись!

К числу нравоучительных сказок (их, кстати сказать, дети сочиняют довольно много) относится и сказка Лиды (5 лет 8 месяцев): «Жила‑была одна девочка, она плохо ела. Со всего света доктора ее лечили, а она все равно плохо ела. А одни доктор сказал маме: «Идите гулять. Вам встретится вдруг кошка. Возьмите ее, и пусть у девочки будет кошка». Вот пошли они гулять. Вышли они из дома и увидели кошку! Они ее взяли и принесли домой. Девочка и кошечка стали вместе молочко пить, котлетки есть, и всем хорошо стало! А вот некоторые не знают и не хотят своим девочкам кошку взять!»

Сказка ребенка всегда отражает то, что больше всего волнует его сейчас. Гарик, которому было пять лет шесть месяцев (это было в 1943 г.), сочинил сказку о том, как просто можно прекратить войну: «Жил‑был один волшебник. Ему очень не нравилось, что война – людей убивают, папы уходят на фронт. И вот долго ли, коротко ли придумал волшебник, как сделать, чтобы война кончилась: отпилить ту часть земли, где немцы живут! И так и сделал: вся‑то земля вертится в одну сторону, а Германия – в другую!» И мальчик с надеждой добавил: «Ведь и взаправду можно так сделать?»

Этот же мальчик рассказал очень простую сказку о водосточных трубах – они почему‑то произвели на него большое впечатление. «Вот был дом. И на одном углу дома было две трубы: одна длинная, а другая короткая. Которая труба длинная, так она очень красивая была – в три изгиба: раз, два, три! Вот вдруг пошел сильный дождь, сначала он на крышу лился, а потом в трубы. Из длинной трубы вода на землю текла, а из короткой на людей брызгала – вот так», – и автор показывает это на рисунке (рис. 37). Это – сказка без морали, просто она рассказывает о том, что заинтересовало ее автора.

 

 

Рис. 37. Водосточные трубы. Гарик (5 лет 7 мес.).

 

Леночка в возрасте около пяти лет часто сочиняла сказки о цветах – тоже повествовательного характера: «Жил да был такой красивый‑красивый мак: красный, а в середине лиловенький! И жили‑были колокольчики, совсем лиловые! Вот одна девочка пошла гулять. Вдруг навстречу ей мак стоит. Девочка говорит: «Мак, я тебя сорву», – и сорвала. Потом ей вдруг навстречу колокольчики стоят! Девочка говорит им: «Колокольчики, колокольчики, я вас сорву!» – и сорвала. И стали цветочки у девочки жить‑поживать, давно поживать!»

Среди сказок мальчиков попадается много насыщенных техническими подробностями и почти лишенных действия. По есть и приключенческие, иногда с воинственным оттенком.

Игорек с раннего детства интересовался электричеством. В пять лет он сочинял много сказок «электротехнического» содержания. «Жил‑был поп – толоконный лоб. С ним жила попадья – это жена такая у него была. Ну, еще были поповна и работник Балда. Поп – толоконный лоб стал электропроводку в доме делать. Ну делал, конечно, Балда. Поп‑то не умел. Проводку сделали и поставили предохранители на шесть амперов. Ты знаешь, что предохранители бывают на шесть амперов, на десять амперов и на пятнадцать амперов? Ну вот, поставили предохранитель на шесть амперов, а ток‑ поп толоконный лоб пустил на сто амперов! Ты представляешь себе?! Ток дошел до предохранителя, проволочка в нем расплавилась, и ток дальше идти не может! А если бы не предохранитель, то был бы пожар! И сказал ему Балда с укоризною: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною!» Игорь не только рассказал сказку, но и нарисовал к ней иллюстрацию (рис. 38).

 

 

Рис. 38. Электропроводка в доме у пола – толоконного лба. Игорь (5 лет).

 

Незадолго до этого Игорю прочитали книжку Б. Житкова «Свет без огня», в которой описано устройство электрической лампочки, предохранителя и т. д. Под впечатлением этой книги и возник вариант «Сказки о попе и работнике его Балде».

Примерно в то же время Игорь рассказал сказку про бабу‑ягу: «Стояла в лесу избушка на курьих ножках; жила в избушке баба‑яга, костяная нога. Ей надо было электричество провести. И вот провели, только проводку сделали для слабого тока, всего на четыре вольта! Такой ток годится только для карманного фонарика, а не для дома вовсе! Поставит баба‑яга обед вариться на плитку, а он не варится! Зажжет лампочку, а она даже и не светится! Ну, тогда позвала баба‑яга монтеров, и монтеры переделали линию, сделали ее на столько вольтов, на сколько надо – на 127! И все стало хорошо!»

Еще некоторые подробности из жизни бабы‑яги можно узнать из сказки пятилетнего Сережи: «Жила‑была в лесу баба‑яга. Ей надо было очень далеко на работу ездить. А в лесу ведь никаких автобусов там или троллейбусов нет. И баба‑яга стала летать в ступе – это вроде вертолета. Мотор в ней заводится от аккумулятора: ну, как в «Москвиче». Из аккумулятора ток идет в мотор, там проскакивает искра, а карбюратор разбрызгивает бензин, и брызги загораются, и мотор начинает работать. А мотор соединен с пропеллером и вж‑ж‑ж! – и полетела! Баба‑яга только рулем рулит!» (рис. 39).

 

 

Рис. 39. Баба‑яга в ступе. Сережа (5 лет).

 

Шурик в пять лет пять месяцев очень любил смотреть телепередачи и вообще не представлял себе жизни без телевизора. Естественно, что в его сказке телевизору отведено очень важное место: «Вот жили в лесу заяц и лиса. Построили они себе избушки. Заяц – лубяную, а лиса – ледяную. Заяц, как построил избушку, поехал на Невский в Гостиный Двор и купил себе телевизор. Ну, конечно, он купил телик первого класса «Горизонт‑101», экран у него во‑о – 65 сантиметров! Он на 19 лампах. Привез заяц телевизор в избушку и поставил – столика ему не надо, он на своих ножках стоит. Воткнул антенну, включил в штепсель и стал смотреть все‑то все передачи, по всем программам!» (рис. 40). Что стало с бедной лисой в её ледяной избушке, осталось неизвестным – весь интерес рассказчика сосредоточился на зайкином телевизоре.

 

 

Рис. 40. Заяц телевизор смотрит у себя в избушке. Шурик (5 лет 5 мес.).

 

В приключенческих сказках, напротив, очень мало описаний и деталей, зато много событий.

Пятилетний Славик сочиняет именно такие сказки, герой которых очень сильный и храбрый мальчик с удивительным именем Грмук. Вот одна из его сказок: «Жил‑был мальчик, звали его Грмук – есть такое имя. Грмук был очень сильный: он мог во‑он такой камень поднять и перебросить его через дом! И ничего не боялся! Пошел Грмук в космонавты. Его приняли – сказали, это ничего, что он еще не дяденька. Раз он такой сильный и храбрый, так можно! Грмук надел шлем, костюм, на груди у него написано было: «СССР». Сел Грмук в космический корабль. Приборов в нем – навалом! И оружия тоже – вдруг придется с кем‑нибудь сражаться и кого‑нибудь освобождать! И вправду – прилетел Грмук на Марс, а там как раз красные и белые марсианы сражаются. Грмук бах – в одного белого марсиапа, бах – в другого, бах – в третьего! Ну, остальные видят – дело плохо и побежали! Самый главный красный марсиан пожал Грмуку руку и говорит: «Спасибо, Грмук! Оставайся с нами!» А Грмук говорит: «Служу Советскому Союзу!» – и полетел домой».

Приключенческий характер имеет и сказка Мариши, рассказанная ею в возрасте пяти лет шести месяцев: «Жили‑были черти, целых сто. Вот пошли они гулять по Московскому проспекту и встретили девочку Таню (рис. 41).

 

 

Рис. 41. Таня чертей встретила. Марина (5 лет 6 мес.).

 

Таня говорит:

«Черти, черти, что вы тут делаете?» – «Ищем пустой дом поселиться, а то у нас плохая квартира в лесу: к нам орлы прилетают и обижают наших деток, клюют их!» Таня говорит: «Ну что же, я покажу вам. Вот на острове Декабристов достраивается дом, попроситесь в него у рабочих». На другой день пошли черти с Таней туда. Черти просят рабочих: «Пустите нас жить в этот дом!» А рабочие говорят: «Этот дом для людей! Стройте себе сами десятый этаж на этом доме!» Черти обрадовались и стали строить: одни кирпичи кладут, другие цемент льют, получается у них хорошо. Дом у них вот такой вышел» (рис. 42).

 

 

Рис. 42. Этаж, пристроенный чертями.

 

Сказка эта возникла таким образом. Мариша читала с бабушкой славянские сказки, в которых фигурирует очень много чертей, тема же строительства появилась потому, что рядом и напротив дома, где живет девочка, шло строительство новых зданий,

Интересно отметить, что каждый ребенок рассказывает сказки только одного определенного характера: или описательные, или приключенческие. Конечно, это не случайность, а выражение интересов рассказчика. Славик, например, ничего но говорит об устройстве космического корабля или тех приборов, которых там «навалом» – он не знает этого, и его это не занимает. А вот Игоря, Шурика и Сережу интересует именно устройство и назначение тех вещей, о которых они рассказывают; их сказки – это рвущиеся наружу знания о том, как устроен тот или иной предмет, как он работает; для событий места тут не остается.

Во всех сказках представляет интерес не только их содержание, но и те словесные стереотипы, которые в них используются, и способы их использования.

Здесь сохраняется шаблонное начало («жил‑был»), часто встречается тот или иной сказочный персонаж (заяц, поп – толоконный лоб, баба‑яга и т. д.), и сейчас же всплывают ассоциированные с этим персонажем словесные стереотипы. Однако объединение этих стереотипов уже не имеет того механического характера, как у детишек трех‑четырех лет. В этих сказках есть основная мысль (электропроводка в доме попа, устройство ступы‑вертолета и т. п.), и словесные стереотипы выбираются соответственно ей.

Игорь описывает конструкцию предохранителя в тех выражениях, в каких это сделано в книге Б. Житкова; Шурик почти дословно запомнил описание телевизора «Горизонт‑101», прочитанное вслух его отцом, и т. д.

Главное, что отличает словесное построение сказок пяти‑шестилетних детей, – довольно свободное комбинирование заученных словесных стереотипов.

Сказки, сочиняемые детьми дошкольного возраста, являются сложным сплавом того, что они выучили, слышали ранее, что видят сейчас.

Если ребенок рассказывает и при этом рисует, иллюстрирует свою сказку, она обычно получается более связная и цельная по содержанию – рисунок помогает ребенку в развитии его мысли.

Рассказывая сказку, ребенок учится использовать ранее усвоенные фразы. Использует он их здесь не механически, а в новых комбинациях, создавая что‑то свое, новое. В этом залог развития творческих способностей человеческого ума.

 

 

ВНУТРЕННЯЯ РЕЧЬ РЕБЕНКА

Все, наблюдавшие за развитием детей, очень хорошо знают, что малыш выражает свои мысли громкой речью. Увидев привлекательный или неприятный для него предмет, ребенок сразу заявляет об этом во весь голос. Увидев мать, он кричит: «Ма‑ма!»; при виде кошки громко восклицает: «Киса! Хочу кису!»

Только на четвертом году появляется шепотная речь, а около 5 лет – речь «про себя», когда ребенок начинает думать словами беззвучно. Это и называется внутренней речью.

На протяжении всей этой книги мы все время подчеркиваем теснейшую связь речи и мышления. Вот еще один аспект проявления этой связи.

Психолог А. Н. Соколов предположил, что в раннем детстве в мозгу вырабатываются связи между тем или иным звуком и соответствующим мышечным ощущением, полученным при его артикуляции. Таким образом, слышимое и произносимое слова связываются. В первые годы жизни роль мышечных ощущений так велика, что ребенок не может их затормозить, – поэтому он еще не способен ни к шепотной речи, ни тем более к речи «про себя». В дальнейшем, по мере того как речь ребенка развивается, роль мышечных ощущений несколько уменьшается, и тогда их уже удается тормозить.

Это предположение А. Н. Соколова подтверждается теми наблюдениями, которые проведены на детях в нашей лаборатории. В начале этой главы мы уже рассказывали об опытах Г. С. Лях. В них показано, что звукоподражание у младенца полутора‑двух месяцев можно вызвать только в том случае, если он видит артикуляторную мимику взрослого человека и может подражать ей. Затем, в результате того, что получаемые при имитации мимики мышечные ощущения много‑много раз совпадали со звуками, произносимыми взрослыми, устанавливаются условные связи. Только теперь, услышав произносимый взрослым звук, ребенок сможет воспроизвести его, уже не видя мимики взрослого.

В дальнейшем, когда малыш начинает подражательно артикулировать слова, весь комплекс мышечно‑звуковых ощущений связывается с предметом. Игра двух‑трехлетних детей (у которых речь развита) обязательно сопровождается называнием игрушек и производимых с ними действий. Соня (3 года) укачивает на руках куклу и приговаривает: «Соня Лялю бай‑бай положит… а‑а‑а! а‑а‑а! Ляля глазки закила (закрыла)»… Вдруг девочка пронзительно завизжала и тут же заговорила успокоительно: «Не плакай, не плакай, я тебе моёженое куплю! Ага, замолчала!»

Лишь на четвертом году ребенок начинает играть молча, производя с предметом разнообразные действия. Так, Леночка (4 года 6 месяцев) молча, сосредоточенно пеленает куклу, укладывает ее спать и затем тихонько, чтобы не разбудить ее, начинает «прибирать» в куклиной комнате. Правда, эти молчаливые действия длятся недолго. Вскоре (минуты через две‑три) Леночка начинает шептать: «Вот так, а теперь пойду в магазин, надо молочка купить и кашки!»

Можно наблюдать, что и при игре вдвоем‑втроем дети некоторое время уже делают что‑то молча. Постепенно, с возрастом такие промежутки молчаливой игры становятся длительнее. Это моменты, когда ребенок пользуется внутренней речью.

Внутренняя речь представляет для детей большую трудность, чем громкая. Это видно хотя бы из того, что при всяком усложнении умственной задачи ребята переходят на громкую речь. Даже в более старшем возрасте при обучении счету, чтению ребятишки начинают говорить громко. Они долго не могут научиться читать «про себя» и произносят читаемые слова громко, затем после какого‑то периода обучения начинают читать шепотом и значительно позже – молча. При письме дети также стремятся повторять то, что они пишут.

А. II. Соколов хотел проверить, насколько важны для мыслительной деятельности взрослого человека и детей двигательные импульсы с артикуляторных органов. Для этого испытуемому давали задачу, но во время ее решения он должен был зажать зубами язык и сжать губы. Оказалось, что взрослым это не мешало и они справлялись с задачей, у детей же умственная деятельность очень заметно тормозилась. Значит, речевые кинестезии (т. е. импульсы с органов артикуляции) являются необходимыми для мыслительной деятельности ребенка.

Хотя роль импульсов с речевой мускулатуры у взрослых гораздо меньше, чем у детей, но все же и здесь они имеют определенное значение. Так, при трудностях (например, при решении сложной задачи и т. п.) и у взрослых наблюдается усиление потоков импульсов с речевых мышц, хотя они ничего не говорят вслух.

У детей внутренняя речь, близкая по форме к той, которая существует у взрослых, развивается лишь в школьном возрасте.

 

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: