Некоторые приложения предложенного мной подразделения

Перечисленные нозологии указывают на широкий спектр пато­логии, которую можно классифицировать как мазохизм, и на раз­личные структурные и психодинамические условия, являющиеся кодетерминантами клинических особенностей и тяжести каждого из этих синдромов.

Одним из главных и очевидных измерений является унивсрсаль ньтй характер мазохистских сексуальных особенностей как элемен­тов сексуальной жизни на всех уровнях нормы и патологии (гл. 15. 16, 17). Тесная связь между эротическим мазохизмом и агрессией как в садомазохистских фантазиях, так и в поведении, и ключе­вая функция агрессии в определении тяжести мазохизма указыва­ют на базовую динамику инстинктивных конфликтов на всех уров­нях психопатологии: взаимодействие и использование либидиналь-ных и агрессивных импульсов.

На невротических уровнях мазохизма агрессия используется нл службе эротики: на пограничных уровнях мазохизма эротика ис­пользуется на службе агрессии, на наиболее глубоком уровне ма­зохизма эротика вообще исчезает и оставляет место для произрас­тания того. что кажется культурой агрессии в наиболее чистом виде

Качество и степень интеграции Супер-Эго, по-видимому, об-ют дополнительный организующий центр мазохизма не толь-!)п постепенном превращении эротического мазохизма в мо-' обеспечении рамок как эротического, так и ч I it ,, ,,ie четко дифференцируют мазохис-> >вня с хорошей интеграцией Супер-| ого уровня с 1 -лой патологиен

iiu. uuiuihi vpuiiLHi, организации Эго пограничный или 1ческии — окрашивает и качество обг^ шых отношении ющих матрицу для мазохистских фантазии и поведения, и ту .снь, до которой сексуальный мазохизм может удерживаться в ь^ах интегрированных любовных отношении. Наконец, консо-'ч1 я патологически грандиозного "Я" в качестве части нарцис-ui структуры личности приводит к процессам идеализации, 1ью отличным от нормального нарциссичсского функцио-шя в контексте интегрированной трехчленной психической |)bi. Эротическая идеализация, отражающая проекцию Эго-приводит совсем к другим результатам по сравнению с эро-)И идеализацией, отражающей проекцию патологически

1ДИОЗНОГО "Я".

1 ели говорить коротко, организация Эго. объектные отноше-'п I. развитие Супер-Эго, нарциссическая организация и степень штсграции полиморфной перверсной детской сексуальности яв-1яются кодетерминантами уровня и клинических особенностей мазохистской патологии. Эдипова психодинамика, включая кас-трационную тревогу и инцестуозные конфликты, является цент­ральной при моральном мазохизме и мазохистской перверсии при невротической организации личности; смешивание этих конфлик­тов с патологически доминирующими преэдиповыми конфликта­ми, группирующимися вокруг преэдиповой агрессии, создает рег­рессивные условия, характерные для мазохистского синдрома на уровне пограничной организации личности.

Описанные мной клинические синдромы иллюстрируют тот факт, что на крайних полюсах спектра понятие мазохизма раство­ряется в других диагностических категориях и психодинамичсских соображениях. Например, нормальная переносимость боли (при тяжелой работе, отсрочке удовлетворения, признании собствен­ной агрессии) в качестве части сублимационных усилий уже не является мазохизмом в узком смысле слова; эротическое возбуж­дение при боли легкой степени, игривое принуждение и униже­ние как части нормального сексуального взаимодействия выполняют так много функций и содержат в себе так много особеннос­тей развития, что термин мазохизм не сообщает больше ничего спе­цифического об этом поведении. На другом полюсе самодеструк­тивные и самопоражающие последствия пограничной и психоти-ческои психопатологии также уже не заслуживают термина мазо­хизм. в таких случаях там есть самодеструктивные аспекты, но вряд ли существует хоть какая-то эротизация боли и еще меньше — мо­ральный мазохизм. Действительно, Фрейд (Fieud, 1920, 1924. 1937) связывал мазохизм с инстинктом смерти, так что. с его точки зрения, первичный мазохизм представляет собой инстинк­тивный источник саморазрушения; но приравнивание мазохизма и самодеструктивности на тяжелых уровнях психопатологии раство­ряет специфическое значение мазохизма как психопатологическои единицы.

Другой фактор, влияющий на понимание мазохизма, это нор­мальный и патологический нарциссизм. Мазохистское подчине­ние обеспечивает нарциссическое удовлетворение, депрессивно-мазохистская личность получает нарциссическое удовлетворение от чувства, что она является жертвой несправедливого обращения, а потому морально выше своего объекта. Самонаказание как плата за нормальное сексуальное удовлетворение, или за успех, или за творчество также получает одобрение со стороны Супер-Эго и, следовательно, приводит к росту самооценки. Поскольку нормаль­ное и невротическое Супер-Эго регулируют самооценку посред­ством направленных на себя одобрения или критики, мазохисте -кис паттерны поведения имеют важные функции для невротически поддерживаемой самооценки и, в метапсихологических терминах. в поддержании нарциссических запасов Эго. Однако псе невроти­ческие характерологические образования имеют такую нарцисси-ческую функцию, здесь нет исключительной связи между мазохиз­мом и нарциссизмом. Самоидеализация, в фантазии связанная с мазохистской патологической влюбленностью, может рассматри­ваться в качестве примера нарциссических последствий [действия] нижележащей мазохистской структуры.

В отличие от этого, на наиболее тяжелом уровне патологичес­кой влюбленности, проекция патологически грандиозного "Я" создает нарциссические ожидания, имеющие качества самопора­жения и впечатляющие наблюдателя как глубоко мазохистские. Однако здесь мазохизм, ограниченный одним объектным отноше­нием, является в своей основе отражением нарциссическои пси­хопатологии, характерной для других объектных отношении пациента, и не имеет наказующей функции морального мазохизма и удовольствия от боли.

В одной из предыдущих работ я давал определение негативной терапевтической реакции как ухудшения состояния пациента, осо­бенно когда он "сознательно или бессознательно воспринимает терапевта как хороший объект, пытающийся оказать ему важную помощь" (1984). Я предположил, что существуют три уровня не­гативной терапевтической реакции, исходящие из. 1) ''бессозна­тельного чувства вины", что типично для депрессивно-мазохистс-ких личностей; 2) "потребности разрушить получаемое от терапевта из-за бессознательной зависти к нему", типичное для нарциссичес­ких личностей; 3) "потребности разрушить терапевта как хороший объект из-за бессознательной идентификации пациента с прими­тивным садистским объектом, требующим подчинения и страдания в качестве минимального условия для поддерж'шия любых значимых объектных отношении".

В свете представленных здесь находок, я бы хотел сейчас дать новую формулировку первому и наиболее легкому уровню негатив­ной терапевтической реакции — исходящей из бессознательного чувства вины, — который действительно типичен для депрессив-но-мазохистской структуры личности и может также возникать при психоанализе лиц с мазохистской перверсией невротического уров­ня. В противоположность этому, второй и третий уровни негатив­ных терапевтических реакций относятся к другим типам мазохист­ской патологии.

Негативная терапевтическая реакция, вызванная бессознатель­ной завистью к терапевту, типична для пациентов с нарциссичес­кои структурой личности, но она также может возникать у садома-зохистских личностей, чье бессознательное чувство вины от того, что им помогают, подкрепляется завистью и досадой на терапевта за его свободу от деструктивного и самодеструктивного потенциа­ла, которого эти пациенты не могут избежать. Поэтому я бы пред­положил, что негативная терапевтическая реакция, являющаяся результатом бессознательной зависти, не столь специфически свя­зана с нарциссическои патологией, как я считал раньше.

Что касается более тяжелых типов негативной терапевтической реакции — связанных с переживанием первичного объекта любви как деструктивного, так что любовь способна выражаться только в форме деструкции, — то мне кажется, что это составляет глав­ную динамику наиболее тяжелых случаев мазохистской патологии, описываемой как в терминах диффузного самодеструктивного поведения, вызывающего характерологические особенности, так и примитивной сексуальной мазохистской перверсии с опасной (иногда даже для жизни) примитивизацией агрессии. В еще бо­лее ранней работе, основанной на описанном Якобсон (Jacobson, 1964) развитии Супер-Эго, я указал, что, по моему мнению, вызывало патологию объектных отношений и развития Супер-Эго у этих пациентов:

1) переживание внешних объектов как всемогущих и жестоких.

2) чувство, что любое хорошее, любящее, взаимно удовлетво­ряющее отношение с объектом является хрупким, легко разруша­емым и, что еще хуже, содержит в себе семена возможных напа­док со стороны слишком сильного и жестокого объекта;

3) чувство, что полное подчинение объекту — это единствен­ное условие выживания, поэтому все связи с хорошим и слабым объектом должны быть более жесткими;

4) как только достигается идентификация с жестоким и всемо­гущим объектом, возникает веселящее чувство силы и радости, свободы от страха, боли и угроз и ощущение, что удовлетворение агрессии — это единственная значимая форма отношений с окру­жающими;

5) в качестве альтернативы находится способ отступления пу­тем принятия полностью фальшивого, циничного или лицемерного способа общения, устранения всех суждений, которые подразуме­вают сравнение между хорошими и плохими объектами, и отри­цания важности любых объектных отношений, или успешное ма­неврирование в хаосе любых человеческих отношений (1984).

Я также нахожу полезной мысль Фэйрберна (Fairbaim, 1954) об установлении "моральной защиты от плохих объектов" в форме внутрипсихического преобразования интернализованных отноше­ний с плохими первичными объектами. Несомненно, что данное Якобсон (Jacobson, 1964) описание ранних уровней развития Су­пер-Эго и описание Фэйрберном трудностей, возникающих при интернализации плохих объектов, имеют поразительное сходство — если мы выйдем за границы семантических барьеров и существу­ющих между ними базовых метапсихологических различий. По­звольте мне процитировать Фэйрберна:

"Становясь плохим, он на самом деле принимает на себя бремя "плохости", заключенной до этого в его объек­тах. Так он пытается очистить их от "плохости"; и в той степени, в которой ему это удается, получает в награду чувство безопасности, которое характерно для человека, окруженного хорошими объектами. Сказать, что ребенок принимает на себя бремя "плохости", заключенной до этого в его объектах, значит сказать, что он интернали-зует плохие объекты. Чувство внешней безопасности, возникающее в результате этого процесса интернализа­ции, однако, сильно ослабляется из-за присутствия внут­ри него интернализованных плохих объектов. Внешняя безопасность, таким образом, приобретается ценой внеш­ней небезопасности, потому что его Это отдается на ми­лость банде внутренней пятой колонны или преследова­телей, против которых необходимо вначале создать, а затем консолидировать жесткие защиты...

Коль скоро ребенок склоняется на сторону своих интер­нализованных плохих объектов, он становится условно (т.е. морально) плохим в отношениях со своими интерна-лизованными плохими объектами (т.е. своим Супер-Эго); а коль скоро он сопротивляется требованиям со стороны интернализованных плохих объектов, он становится ус­ловно (т.е. морально) хорошим, с точки зрения Супер-Эго. Очевидно, что лучше быть условно хорошим, чем условно плохим; но при отсутствии условной "хорошее™" лучше быть условно плохим, нежели безусловно плохим...

Лучше быть грешником в мире, управляемом Богом, чем жить в мире управляемом дьяволом... В мире, где правит дьявол, человек может избежать "плохости", став грешником; но он плох, потому что мир вокруг него плох. Более того, у него совсем нет ощущения безопас­ности и нет надежды на спасение. Единственная перспек­тива для него — это смерть и разрушение".

К какой бы модели мы ни склонялись, но постоянное влияние со стороны ранних садистских предшественников Супер-Эго, важ­нейшая черта самых глубоких уровней мазохистской патологии, оказывает разрушительное действие на всю следующую за этим интернализацию объектных отношений. Во внутреннем мире та­ких пациентов и, следовательно, в воспринимаемой ими реально­сти межличностных отношений человек либо крайне могуществен и жесток, либо ему грозят разрушение и эксплуатация. Если хорошие объектные отношения находятся в постоянной опасности разрушения со стороны этих зловещих сил, они подвергаются обес­цениванию из-за присущей им слабости. Так примитивная пато­логия Супер-Эго и патология любых других интернализованных объектных отношений подкрепляют друг друга. Активация этих садистских предшественников Супер-Эго в переносе при наиболее тяжелых из описанных нами разновидностях мазохизма отражается в садомазохистских отношениях с аналитиком, обусловливающих наиболее тяжелые типы негативной терапевтической реакции. Пациент требует от терапевта, чтобы тот был плохим — в качестве примитивной защиты от агрессии, в противном случае остающейся диффузной и опасной; но сама эта "плохость" терапевта угрожает пациенту невозможностью получить от него что-либо хорошее. Многократные интерпретации терапевтом этого регрессивного уровня переноса имеют ключевое значение для оказания помощи пациентам в преодолении глубоко регрессивной мазохистской пси­хопатологии.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: