Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Закодированным пиво без очереди



Как-то жарким летним днём в один из киевских центров по лечению от алкоголизма зарулил автобус, из которого выползло, вывалилось, выкатилось, вытрусилось штук двадцать мужиков. Диагноз у каждого из них был написан на лице: “Бодун”. За мужиками выпорхнуло такое же количество сопровождающих их жён, и последним, как и положено капитану, транспортное средство покинул председатель колхоза, прямо со свадьбы сгрёбший своих работников лечиться от алкоголизма.
С вопросом: “Дэ тут прыймае врач-гипноз? ” — голова затолкнул жаждущую похмелиться публику в храм Асклепия. Сотрудникам центра было очевидно, что лечение в таком состоянии бесполезно. Они, в отличии от председателя, знали, что код, введённый “с бодуна”, не действует. Но жадность взяла своё: “Это ж какие бабки! Целый автобус! ”
И начался “гипноз”.
Мужиков убеждали, стращали, кодировали, перевоспитывали, тыкали в них иголки, клали на чело руки, приказывали: “Спать! ”, брызгали в рот какой-то гадостью, и прочее, прочее, прочее.
Рано или поздно спектакль был окончен, “бабки” честно отработаны.
И что потом?
Потом автобусу по пути в родное село встретилась бочка с пивом. Узрев, с каким смаком незакодированные мужики поглощают вожделенный напиток, кто-то из пассажиров “закодированного” ПАЗика вызвался проверить на себе надёжность кода. Непохмелённые товарищи живо его поддержали, председатель перекрестился... и разрешил.
Автобус остановился у бочки. Узнав, что сейчас будет происходить “экспэрэмэнт”, синеносая очередь расступилась и пропустила смертника на передовую.
Попрощавшись с плачущей женой (“на кого ж ты мэнэ покыдаешь? ”) и отдав последние напутствия по хозяйству, “Матросов” медленно отсмаковал бокал пива.
Затем, с явным удовольствием и без каких либо признаков клинической смерти, изрек:
— Повторить!
Немедленно из всех “излечённых” глоток вырвалась фраза, достойная стать лозунгом:
— Закодированным пиво без очереди!!!


Секстерапия с гарантией

Направили к моему коллеге, врачу-психотерапевту, пациентку, которая внушила себе, что больна сифилисом. Эта барышня обошла все городские вендиспансеры, но её не переубедили ни абсолютно уверенные в её здоровье специалисты, ни многочисленные отрицательные анализы — она каждый раз требовала нового, “более тщательного” обследования и соответствующего лечения.
Что только врач с ней не делал — результат нулевой. Даже гипноз не помог. Девушка упорно утверждала, что больна этим ужасным недугом. Однако, может быть несознательно, сама подсказала способ лечения:
— Ведь Вы не согласитесь со мной переспать, значит сами не верите, что я здорова.
— Соглашусь, — ответил доктор.
В тот же вечер он её окончательно вылечил.
Два раза.

 

Пациент с хорошей потенцией

Заходит ко мне в кабинет мужичок лет сорока.
— На что, — спрашиваю, — жалуетесь?
Мнётся, глаза опускает:
— Да вот, проблема у меня...
Чувствую, что-то на “сексуальной почве”. На голубого не похож, да эти господа и лечиться от своей расцветки не ходят. Возраст у гражданина средний, собственно, не в возрасте дело — хлипкий он какой-то мужчина, неуверенный. Значит, предполагаю, импотент.
Задаю наводящий вопрос:
— У вас проблемы с потенцией?
А он отвечает:
— Нет, доктор. Потенция у меня хорошая. А вот эрекция — отсутствует.


Бермудская психотерапия

Вылетели мы из Москвы по расписанию. Всё нормально, покачиваемся, коктейли заоблачные тянем — посадка в Мехико не скоро.
Однако часа через два наш ИЛ-86 угодил в зону турбулентных воздушных потоков — его начало швырять из стороны в сторону, раскачивать, бросать в воздушные “ямы”. В общем, ничего в этом необычного нет: в эти турбулентные течения попадают любые опознанные и неопознанные летающие объекты. Но если такое происходит с самолётами “западных” авиакомпаний, то командир корабля по селекторной связи обращается к пассажирам: “Дамы и господа, не извольте переживать, лёгкий шторм нам не помеха, ситуация под контролем”. Слыша уверенный голос пилота, публика успокаивается и с хорошим настроением летит дальше.
В “Аэрофлоте” порядки другие. Когда самолёт начало трясти, над дверьми зажглись таблички: ВЫХОД. Эти надписи затем замигали и стали издавать какие-то прерывистые противные звуки. Высота 11.000 метров — как бы просим выходить. Ни командир корабля, ни стюардессы не произнесли ни звука. Молчок и мигающие таблички. Русские пассажиры, чтобы снять стресс, нажали на сорокаградусные транквилизаторы.
А у одной американки, не привыкшей к такому сервису, возникла паника. Забегали стюардессы, нашатырь ей в нос суют.
Подхожу я к старшей стюардессе:
— Что ж вы здесь, красны девицы, вытворяете? Разве нельзя было, — учу я её жизни, — когда трясти начало, хоть пару слов сказать в микрофон, успокоить пассажиров? Видишь какая публика субтильная летает?
— Да, да, Вы правы, — отвечает “Мисс Аэрофлот” — приму, — дескать, — к сведению.
А недалеко от Кубы наш аэробус снова попал в эту самую зону турбулентных потоков. Главная стюардесса вняла моему психотерапевтическому совету и, чтобы успокоить публику, объявила:
— Внимание! Граждане пассажиры! Наш самолёт вошёл в зону “Бермудского треугольника”!
И, по инструкции, включила над дверьми таблички:
ВЫХОД

 

Паранойя врача-психиатра

Звонит школьный товарищ:
— Привет! Как дела?
— Спасибо, ничего.
— Как здоровье?
— Не жалуюсь.
— Работаешь?
— Ага.
— Ну пока. С Новым годом!
Что за ерунда? Почему он спросил: “Как здоровье? Работаешь”? И при чём здесь Новый год — на дворе март месяц?
Снова звонок. На проводе — двоюродная сестра.
— Здравствуй. У тебя всё в порядке?
— Слава Богу.
— Как здоровье?
— Спасибо, отлично.
— Пока работаешь?
— Что значит “пока”?
— Да нет, это я так. Звони. Поздравляю тебя с Новым годом!
Не понял. Опять Новый год? Они что, сговорились? Что за дурацкие розыгрыши?
Я тогда на скорой помощи работал. Врачом. Выездной психбригады. Слегка подозревал, что знакомые воспринимают меня чуть-чуть того, как бы “кто с психами дело имеет, тот сам немного пришлёпнутый”. Может, они и правы, но не до такой же степени!
К вечеру позвонил заведующий подстанцией:
— Александр Георгиевич, извините за беспокойство. Вы завтра выходите на дежурство или найти Вам замену?
— Конечно, выхожу. А почему Вы решили, что мне нужно искать замену?
— Вы себя хорошо чувствуете?
— Прекрасно.
— Тогда перед сменой зайдите, пожалуйста, ко мне. С Новым годом! — закончил начальник.
— С Новым годом! — автоматически парировал я.
Так, это уже не шутки. Что случилось? Почему весь мир интересуется моим здоровьем и в мартовскую капель поздравляет с Новым годом? Это у них крыша едет или у меня?
Снова звонок. Сосед.
— Как дела?
— С Новым годом! — выпалил я, не дождавшись его расспросов о моём здоровье.
— Да-да, и тебя так же. Я как раз и звоню, чтобы поздравить. Как здоровье?
— Хреново. Кажется, крыша уехала. Надо завязывать с этой работой, а то, чувствую, скоро в дурдом заберут.
— Старик, не расстраивайся! С кем не бывает!
— У всех бывает, но не у всех проходит.
А разгадка оказалась вот где.
Три месяца назад, в декабре, был я в Америке. И всем-всем родственникам, соседям, коллегам по работе понаписывал оттуда поздравительные открыточки “С Новым годом! ” — как не похвастаться своим пребыванием по другую сторону океана! Да вот как-то закрутился, и не успел эти поздравления вовремя отослать. А потому перед отъездом сунул пачку открыток своим американским знакомым — мол, не в службу, а в дружбу, отправьте их, пожалуйста. К тому же и финансы у меня на исходе, а вы, рассуждаю, люди со средствами, потратить на это дело несколько долларов для вас не проблема.
Разумная экономия состоит не в том, чтобы экономить много, а в том, чтобы экономить своевременно, — заключил я.
Как оказалось, мои приятели виду не подали, однако очень удивились, что я вручил эти мульки им, а не захватил с собой — и дошли бы быстрее, и почтовые расходы дешевле. А мне ведь хотелось поздравить всех своих именно из Америки! Чтобы и марка USА-йская и штемпель с курицей (ну с орлом, какая разница).
“Разумная экономия состоит не в том, чтобы экономить много, а в том, чтобы экономить своевременно” — решили мои американские друзья и отдали пламенные виньетки какому-то бизнесмену, который недели через две в Ленинград собирался. Мол, не в службу, а в дружбу, отправь их, пожалуйста оттуда — и дойдут быстрее, и почтовые расходы дешевле.
Деятель этот в Питере закрутился и вспомнил о них аккурат через месяц, когда кто-то из его коллег на Украину намылился. И передоверил он мои писульки ему — мол, не в службу, а в дружбу, брось их, пожалуйста там.
И получили по весне мои сослуживцы, родственники и знакомые поздравительные цидулки “Happy New Year! ” Марка — украинская, по штемпелю видно, что вчера на киевском главпочтамте опущены:

Дорогой Василий Степанович!
Поздравляю Вас с Новым Годом!
Желаю счастья, здоровья, долгих лет жизни.
У нас здесь, в Лос-Анжелесе, тепло. Вчера катался на яхте в Тихом океане. Сегодня был в Диснейленде, завтра поеду в Голливуд.
Привет всем нашим сотрудникам!
Александр Шулявский.


Искусство высокого портрета

Пригласили меня прочитать в Институте усовершенствования врачей цикл лекций по акупунктуре. Подготовил материал, плакаты, схемы. Но не хватало одной детали: макета уха, на котором удобно показывать, в какие точки на ушной раковине иголки вставлять полагается.
Позвонил знакомому скульптору:
— Можешь ли подобный экспонат из папье-маше сообразить?
— Могу, — говорит, — но не сейчас, а недельки, этак, через две.
Поздновато. Придётся довольствоваться рисунком.
Но и его-то нет!
Зато имеется в Киеве Майдан Незалежности. А на майдане этом — художники в “трубе” сидят. “Труба” — это подземный переход, в котором уличные графики творчеством промышляют: рисуют за двадцать гривен портреты.
Прибежал я туда. Гляжу — четверо расставили свои сети и наблюдают, как пауки, за прохожими.
Подхожу к одному из них:
— Рисуночек, — мол, — желаю заказать на память о Киеве.
А он:
— Вас в анфас или в профиль?
— В профиль, — говорю, — но только одно ухо, остальное не нужно. И размерчик, пожалуйста, побольше.
Маэстро вылупил глаза: всяких шизов видел, но такого, поди, впервые.
— Двадцать гривен!
— Нет проблем, — отвечаю.
Если вы обратили внимание, уличные художники располагаются так, чтобы прохожим был виден процесс рождения рисунка — такая себе, знаете, завлекалочка.
Этот же поступил аккурат наоборот — меня усадил поближе к публике, а сам, с большой картонкой в руках, стал спиной к стене, дабы ни один ротозей не узрел чего он там малюет.
Начал он трудиться.
А его коллеги (“О, у Вас типаж! ”) со скуки и себе принялись меня “ваять”. Но, естественно, не ухо, а в натуральном облике, как положено. Авось я и их карикатуры приобрету, один фиг нет заказов.
И образовался там маленький ажиотаж: зеваки обступили мастеров, комментируют, дают советы, обсуждают, у кого лучше выходит. И только один портрет им не виден — тот, который к стене повёрнут.
Первой к нему подкралась любопытная дамочка. Заглянула и... замерла: пялится то на меня, то на “мой портрет”, на ухо то есть. А я у неё спрашиваю: “Ну что, похож? А? ”
Мадам сдуло в метро. Заинтригованная публика попёрла на её место.
— Товарищи, не мешайте работать! — завопил мой “портретист” и, чтобы никто не смог разглядеть его произведение, окончательно приклеился спиной к стенке.
Народ, намереваясь всё же взглянуть на высокое искусство, стал терпеливо дожидаться конца действа.
— Готово! — молвил через какое-то время мастер карандаша и резинки, последний раз глянул на свой опус и скрутил его “в трубочку”. Очевидно, он намеревался всучить мне этот шедевр, так и не показав его публике.
Ну да, это я-то упущу такой шанс покуражиться?
Поднявшись со стульчика, я сначала подошёл к одному из художников, нарисовавшему моё натуральное лицо:
— Неплохо, неплохо, — обратился к автору, — но мне кажется (рассуждал я тоном знатока), Вам не удалась перспектива носа, взгляд какой-то конкретный, да и вообще, кого сейчас удивишь реализмом?
Затем подошёл к другому:
— Ну, это лучше! Обратите, товарищи, внимание (начал я просвещать публику) как удачно передан овал лица! За ним чётко улавливается кривизна затылка!
Третью халтуру я прокомментировал так:
— Зачем Вы нарисовали такой большой лоб? Вы что, дальтоник?
И, наконец, развернул перед народом своё ухо:
— Блестяще! Вот что значит истинный талант! В этом портрете художник метко уловил мой характер, мою, так сказать, психологическую сущность! Этой работе позавидовал бы сам Пикассо! Вы — гений! — пожал я творческую руку мастера, отсчитал ему двадцать гривен и развернулся в сторону метро.
Публика, на всякий случай, отодвинулась на безопасное расстояние.

 

Промывка мозгов

— Алло! Мне нужен главный врач!
— Он на пятиминутке, позвоните, пожалуйста, позже.
— Ага! Вот почему “скорая” удосуживается прибыть через час после вызова. Оказывается, все на пятиминутке!
— Оставьте свой номер телефона — когда заведующий освободится, мы Вам перезвоним.
— Когда он освободится, я уже, может быть, сяду. Вас беспокоят из редакции газеты “Недостатки”. Мне поручено написать статью о нашей калечащей медицине вообще и о вашей злополучной поликлинике в частности. Буду часа через полтора. Предупредите главного, чтобы он подготовил для интервью пару врачей и нескольких пациентов. Ну и что-нибудь такое, знаете, немного скандальное. Без этого никак. Читателю нужно промыть мозги. Пресса, знаете.
— Через полтора часа главный врач должен быть в министерстве.
— Очень хорошо. Это сгодится для заголовка: “Костоправ сбежал в Минздрав”. Неплохо, а?
В обусловленное время корреспондент явился в поликлинику.
— Здрасте. Это я вам звонил. Ну, чем будем удивлять?
— Главный врач просил извиниться — ему не удалось выкроить для Вас время. Но Вы можете взять интервью у любого нашего сотрудника. Могу порекомендовать психиатра. Человек он необычный, приобретете массу впечатлений.
— Годится. И заголовок в тему: “Промывка мозгов”. Неплохо, а?
Секретарь сопроводила корреспондента к кабинету с табличкой “Психиатр” и заглянула внутрь:
— Николай Петрович, к вам посетитель, — обратилась она к доктору, предложила репортёру войти и удалилась.
— Добрый день. Садитесь, — поздоровался эскулап, повернул в замке ключ и положил его к себе в карман. — Не беспокойтесь, это для Вашей безопасности. Знаете, иногда врываются невменяемые больные, скандалят, телесные повреждения наносят. Ну-с, на что жалуетесь?
— Собственно, ни на что. Я...
— Да-да, понимаю. Все наши больные абсолютно здоровы. “Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума...” — так, кажется, у Пушкина? Уже состоите на диспансерном учёте?
— Доктор, Вас что, не предупредили?
— Так и запишем:
“Пациент уходит от конкретных ответов, считает себя вменяемым, но полагает, будто о его действиях некто заранее предупреждает окружающих, что указывает на наличие у него мании преследования. Держится настороженно, несколько развязно”.
— Да вы что, с ума сошли! Я член Союза журналистов!
“... заявляет, что врач сошёл с ума — (продолжал озвучивать свои записи доктор), — что является симптомом проекции собственной болезни на собеседника. Утверждает, будто состоит членом некой организации, которую именует “союзом””.
— И давно это у Вас?
— Я занимаюсь журналистикой три года. Послушайте — меня к Вам прислали...
“Болеет три года, полагает, что его прислали, но недоговаривает откуда. Не исключено, что считает себя пришельцем из иных миров” — бубнил психиатр, водя ручкой по “истории болезни”.
— С НЛО давно виделись? Голоса слышите постоянно или периодически?
— Это чёрт знает что! Приходишь в поликлинику здоровым, а уходишь больным! Я это так не оставлю!
— А, батенька! Зачем же здоровому в поликлинику? Сытый в столовую не пойдёт:
“Присутствуют также симптомы резонёрства и расщепления сознания с выраженной агрессивной окраской” — закончил врач.
— Выпустите меня из кабинета! — не на шутку испугался репортёр.
— Нет, голубчик. Один Вы отсюда не выйдете, — ответил его собеседник, набирая “03”. — Алло, скорая? Говорит доктор Зубов. Запишите вызов для психбригады. Да, для госпитализации пациента в больницу Павлова. Диагноз? Параноидный синдром эндогенно-процессуального генеза, выраженная мания величия и бред преследования. Да, опасен. Спасибо, жду.
— Доктор, я Вас очень прошу, отпустите. Я специализируюсь по медицинской тематике, хотите — устрою Вам бесплатную рекламу в газете? — взмолился корреспондент.
— Отпустить я Вас, милый, не могу. Клятву дал Гиппократу. Так что долг есть долг. А там, куда Вас сейчас заберут, я советую свою медицинскую специализацию не упоминать. Ну, подержат месячишку, подлечат и выпустят с Богом. А “специалистов в медицине” по инструкции не менее полугода обрабатывать полагается. Так сказать, до полной промывки мозгов. Так что Вы тут немного посидите, а я приму кофейка, — закончил доктор, и вышел в другую дверь.
Журналист тут же рванул к телефону.
К его удивлению, шнур к розетке присоединён не был.
Затем его взгляд упал на лежащую возле телефона записку:

Николай Петрович!
Тут прибудет какой-то нахальный репортёр — специалист по промывке мозгов. Промой-ка ему кое-что и постарайся объяснить, что такое учтивость.
Главный. врач: (подпись).

— Ну что ж, а теперь можете задавать свои вопросы, — произнёс входящий в кабинет врач.


Личный врач генсека
Драма в шести частях

Действующие лица:
Николай Петрович Зубов, нарколог;
Ваня, алкоголик;
Олег Васильевич, заведующий поликлиникой;
Анатолий Викторович, майор КГБ.
Массовка: сотрудники поликлиники.

Сцена первая

— Алло, Петрович? Поздравляю!
— С чем? Меня ещё не выгнали.
— Как с чем? Тебя наградили орденом Трудового Красного Знамени!
— Витя, сегодня не первое апреля, брось.
— Ну, старик, не ожидал. Во даёшь!
Через минуту другой звонок.
— Петрович! Это Алексей. С тебя магарыч!
— За что?
— Орден обмывать будем.
— Да с чего вы взяли про орден? Может, однофамилец какой, а вы растрезвонились. Меня вообще-то собираются с работы выгнать.
— Глянь, Петрович, в газету, тогда и увидишь, ты это или кто.
Звонки посыпались один за другим.
Выбежал доктор в киоск, где “Прапором Коммунизма” торговали, глянул на первую страницу и обомлел. Его взору предстало:
Постановление Верховного Совета УССР
За выдающиеся заслуги перед Родиной и советским народом наградить орденом Трудового Красного Знамени следующих товарищей...
И по алфавиту. Под третьим пунктом, после академика Амосова и скульптора Вучетича стояло:
Зубова Николая Петровича, врача-нарколога поликлиники № 2.
Вот это прикол!
Стал доктор вспоминать своих высокопоставленных пациентов — кто из них мог фамилии перепутать? Вроде на таком уровне нет никого... Да и что значит перепутать? Это правительственная награда или справка из вытрезвителя? Документы же должны пройти через ЦК! Чертовщина какая-то...
И тут в его воспалённом мозгу всплыл вчерашний разговор с соседом-алкоголиком:
— Петрович, на тебе лица нет, имидж какой-то потресканный.
— Скорее, подмоченный.
— Что так?
— Знаешь, Ваня, какая у нас зарплата?
— В натуре, как у всех, рублей 120.
— Правильно. А у меня семья. Можно ли на эти деньги прожить?
— Да ты чё, в натуре? Ты ж нарколог — тебе наш брат по полтиннику отстёгивает, чего прибедняешься?
— Правильно, Ваня. Именно на этом меня главный врач и поймал. На днях всем профкомом линчевать будут и, наверное, уволят. Так что закодировать тебя, похоже, не успею. Меня, может быть, даже посадят.
— За вшивый полтинник?
— Ну, если не посадят, то уж выгонят точно.
— Слушай, док, а если я соберу корешей и мы твоего начальника в подворотне пригреем: ты чё, падла, нашему Петровичу костыли вяжешь? Сам, что ли, сука, не берёшь?
— Тогда зона верняк.
— А если ты ему взятку сварганишь?
— Видишь ли, он меня давно пасёт, никак повод не придумает, чтобы родственничка своего на моё место склеить. Вот и устроил так, что меня застукали.
— Слушай, а давай мы тебе орден сообразим. Какой хочешь?
— Ты — орден? Вань, пойди похмелись, “торпеду” я тебе ещё не вшивал.
Кажется, он упоминал какой-то орден? Смешно. Ваня — редкий ханыга. При чём здесь постановление Верховного Совета?


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2017-03-14; Просмотров: 343; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.028 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь