Приемы «психологического давления»

Это многократное повторение одного и того же ложного тезиса, ссылки на авторитеты в сочетании с различными спекуляциями (начиная от искажения цитат и кончая ссылками на несуществующие источники); манипуляция («игра») цифрами и фактами для созда­ния видимости объективности и точности; тенденциоз­ный подбор иллюстративного материала с упором на эффект «драматизирующего воздействия»; устра­шающие «наглядные иллюстрации» пропагандистских взглядов и позиций, и другие аналогичные приемы, рас­считанные на создание эмоционального дискомфорта и нейтрализацию способности человека рационально оценивать предоставляемую информацию.

Примером такого психологического давления яв­ляется так называемая «геббельсовская пропаганда», исходившая из циничной презумпции того, что ложь, дабы быть эффективной, должна быть массированной, крупномасштабной, беззастенчивой и непрерывной. В более утонченных вариантах, психологическое дав­ление включает некоторые элементы истины, исполь­зуемые в качестве прикрытия массированной дезин­формации. Так, например, в период пика «холодной войны», в 1975 г., западногерманская газета «Франк­фуртер рундшау» в течение двух месяцев в четырех номерах, развивая тему советской военной угрозы, по­следовательно увеличивала число социалистических танков в Европе: 13 500 танков — в номере от 8 октяб­ря, 15500 — от 12 декабря, 16 тыс. — от 16 декабря, 18 тыс. танков — от 17 декабря. Одновременно, количе­ство «западных танков» за то же время уменьшилось с 6 до 5 тыс.

 

Приемы незаметного проникновения в сознание объекта воздействия

Это реклама своего (красивого и беззаботного) об­раза жизни, распространение желательных (обычно собственных) политических ценностей и стандартов своей массовой культуры через музыку, развлекатель­ные телепрограммы и кинофильмы, а также через моду (на одежду, особенно с элементами политической символики, предметы быта, отдыха, туризма и т. п.). Сюда же относится массированное распространение слухов и сплетен в качестве альтернативы официаль­ной пропаганде политического оппонента. Еще одна составная часть — конструирование и внедрение в массовое сознание политических анекдотов, сочинение псевдофольклорных («народных») поговорок и посло­виц. Большая часть приемов незаметного проникнове­ния в сознание объединяется понятием «социологическая пропаганда». Концепции социологической пропа­ганды ориентируются на постепенное подсознательное заражение как противников, так и потенциальных со­юзников наиболее привлекательными элементами предпочитаемого способа жизни. Будучи формально ли­шенной идеологических признаков и политических целей, такая пропаганда является эффективной в стра­тегическом отношении. Возбуждая потребности и инте­ресы людей, она действует на долгосрочные факторы, определяющие поведение. Основываясь на детальном планировании и дифференцированном воздействии на различные социально-политические силы, такая пропа­ганда осуществляется «по нарастающей», через после­довательные этапы воздействия.

 

Приемы, оснванные на скрытом нарушении и искажении законов логики

Сюда относятся подмена тезиса, ложная аналогия, вывод без достаточного основания, подмена причины следствием, тавтология и т. д. Психологическая война такого рода наиболее эффективна по отношению к ма­лообразованным слоям общества, неспособным уловить рациональные перверсии и склонным принимать на веру чисто назывные конструкции. Примером может служить первоначальная успешность псевдосоциали­стической пропаганды, использовавшейся антиколони­альными, национально-освободительными силами в ряде развивающихся стран. Сумев увлечь за собой часть населения, позднее они столкнулись с многочис­ленными проблемами, связанными с принципиальны­ми пороками таких приемов воздействия на людей. Оказываясь эффективными на некоторое время, эти методы носят лишь тактический характер, утрачивая действенность по мере развития сознания и роста ин­формированности населения.

Психологическая война не является автономным аспектом в политической борьбе. Это один из компо­нентов системы политических отношений. Поэтому в качестве ее приемов и методов могут использоваться все элементы данной системы, оказывающие сильное психологическое воздействие. В свое время США исходили из того, что использование атомного оружия против Хиросимы и Нагасаки носит не столько военный, сколько психологический характер, причем мно­жественной направленности — не только на японское, но и на советское руководство. Укоренившееся поня­тие «дипломатия канонерок», так же как «ядерный шантаж», отражает использование угрозы силы ору­жия в целях психологической войны.

Будучи компонентом системы политических отно­шений, психологическая война присутствует как во внешней, так и во внутренней политике. Во внешне­политической сфере она включает применение против врага психологически эффективной пропаганды в ком­плексе с другими методами воздействия. Во внутрен­ней политике она обычно ограничивается пропаганди­стским противостоянием политических оппонентов, хотя может приобретать, в отдельных случаях, и более сложный, комплексный характер. Внутриполитически­ми примерами психологической войны являются пропа­гандистские столкновения в ходе любой предвыборной кампании или борьбы за власть. Здесь психологическая война проявляется в разного рода аргументах, фальси­фикациях, а также политических действиях, направлен­ных на ослабление политических оппонентов, подрыв авторитета их руководителей, дискредитацию их дей­ствий. Примерами «психологической войны» такого рода могут служить массированные кампании в США, связанные с «уотергейтским делом», что привело к импичменту президента Р. Никсона; компрометация Г. Харта; борьба оппонентов против Р. Рейгана в рамках скандала «Иран-контрас» и т.п. В современной России многочисленные примеры, встречающиеся в ходе из­бирательных кампаний, получили название «черного пи-ара», что, по сути, является синонимом более тра­диционного понятия «психологической войны».

 

Политический анекдот

Политический анекдот — от франц. anecdote (рас­сказик, забавная история), краткий смешной рассказ о какой-либо политической ситуации, поведении и чертах характера лидера или представителя какой-либо группы. Анекдот отличается намеренной гипер­трофией черт и ситуаций, вплоть до абсурдизации, способствующей выразительному запоминанию и выявлению каких-то сторон политической жизни. Для их формулирования используются общеизвестные персонажи. Анекдот является острым средством политической борьбы. Его задачи — дискредитация противников, формирование симпатий к сторонникам, прежде всего, к своим политическим лидерам. Срав­ним два коротких анекдота.

Первый: Брежнев (1980 г.) по бумажке открывает Олимпиаду: «О! О! О! О! ОЕ» (лист бумаги с его тек­стом начинается с пяти колец, олимпийской эмблемы).

Второй: «Вы слышали, Андропов руку сломал! » — «Кому? ».

Соответственно, рисуются два разных образа ру­ководителя с разным к ним отношением. Терпимо-бла­гожелательное отношение к косноязычию Брежнева резко контрастирует с ожиданием жесткости от при­шедшего ему на смену Андропова.

Часто анекдоты складываются спонтанно в массо­вом обыденном сознании, отражая соответствующее восприятие политики населением, и являются плодом коллективного творчества, частью городского, сельско­го и иного фольклора. Часто, однако, анекдоты конст­руируются или, по крайней мере, распространяются специально, для выполнения определенных политиче­ских функций.

В 80-е гг. нами была проведена серия специальных экспериментов. Так, в частности, в разгар кампании по принятию «социалистических встречных планов» в Москве был запущен совершенно искусственно (это видно по усложненной для массового сознания конст­рукции) сконструированный анекдот. Жена спраши­вает мужа: «Ваня, тут на работе встречный план застав­ляют принимать, а что это такое? ». — «Это просто, Маша. Вот ложимся мы в постель, и ты говоришь: «Ваня, давай разок! ». А я отвечаю: «Нет, Маша, давай два разика! ». Это и есть мой встречный план. Но на самом-то деле мы знаем, что больше одного раза все равно не сможем».

Уже на третий день пересказы этого анекдота были зафиксированы во Владивостоке. Опережая скорость движения поезда, он распространился по стране со скоростью самолетного перелета. Позднее выяснилось, что актуальность анекдота была настолько высока (это было в период массового увлечения «встречными пла­нами», которые заставляли принимать повсеместно), что его пересказывали в междутородних телефонных переговорах.

Обычно среди слоев населения со значительным разрывом в уровне образования, культуры, а также в позициях в политической жизни, стихийно функциони­руют и укореняются разные типы анекдотов, отличающиеся заметным разбросом (и даже конфронтацией) политических оценок.

Завершим на этом набор иллюстраций — рас­смотрение сфер, где наиболее явно проявляются пси­хологические приемы политического действия. Хотя, безусловно, их перечень можно было бы продолжать достаточно долго. Так и просятся в строку такие раз­делы, как политические слухи, политическая игра, политическая провокация, политический блеф, поли­тический шантаж, политическое зрелище, политиче­ская демагогия, политический ритуал и т.д. Отдельные проблемы — психология политических переворотов и путчей, политического лоббизма и даже политических убийств. Это те сферы политики, которые обычно ос­таются глубоко в тени из-за их неприглядности и «не­нормативности». Тем не менее, они имеют огромное, а подчас просто откровенно решающее значение.

Однако не нами сказано: нельзя объять необъят­ное. Оставим эти сюжеты для будущей книги о при­кладной политической психологии. Представляется, что ее роль достаточно очевидна и заслуживает осо­бого внимания. Тем более, что реальная политика дав­но использует прикладную политическую психологию, хотя и не всегда отдает себе в этом отчет. Зато мы, про­стые граждане, редко отдаем себе отчет в.том, как ис­пользуется в политике наша психология. Значит, мы и заинтересованы в таком знании.

 

NB

1. Прикладное значение политической психологии свя­зано с возможностями ее воздействия на основные объекты этой науки: личность, малую группу, боль­шие группы и массы в политике. Воздействие на эти объекты наиболее важно в четырех сферах: во внут­ренней политике, внешней политике, в военно-поли­тической сфере и сфере массовых информационных процессов. Во внутренней политике политическая пси­хология имеет прикладное значение практически во всех ее измерениях: от борьбы лидеров за власть и психологии власти, до состояния массового сознания, обеспечивающего поддержку или, напротив, не при­нимающего власть. Во внешней политике политиче­ская психология используется для изучения и воздей­ствия на власть в иностранных государствах, а также на население этих стран. Здесь есть и специфические сферы: психология дипломатии, переговоров, всего механизма международного взаимодействия, включая деятельность международных организаций, урегули­рование конфликтов и налаживание международного сотрудничества, и т.д. В военно-политической сфере политическая психология используется в целях пси­хологической войны с противником, для поддержания боевого духа своих войск, для пропагандистского обеспечения разных аспектов военных действий и т.п. В сфере массовых информационных процессов роль политической психологии особенно велика: через эту сферу идет большая часть самого психологического воздействия. Соответственно, прикладная психология играет важную роль и внутри самой этой сферы. Это касается оптимизации действий средств массовой ин­формации для эффективного воздействия на аудито­рию, организации и проведении информационной части избирательных кампаний, PR-воздействия на ау­диторию.

2. Прикладная роль политической психологии склады­вается из трех основных компонентов. Во-первых, это прикладные политико-психологические исследо­вания — их задачи ставятся практикой, а результа­ты требуют внедрения. Здесь большую роль играет арсенал методов прикладного политико-психологи­ческого исследования, дающего конкретное знание и практический результат. Во-вторых, это методы на грани между прикладным исследованием и реальным вмешательством психолога в политические процес­сы. Соответственно, здесь речь идет о психологиче­ском обеспечении близких к политике или реальных политических процессов. В-третьих, это психологи­ческие методы и приемы, используемые самими по­литиками в политической практике.

3. Методы прикладных политико-психологических ис­следований делятся на методы исследования личности, малой группы, больших групп и масс. Политическая психология личности обычного человека исследуется с помощью анкет, опросников, тестов восприятия и мышления, лабораторных процедур, личностных тес­тов. Личность политиков изучается посредством прожективных тестов, личностных опросников, методами интервью и беседы, психобиографическими метода­ми, методом экспертных оценок, контент-анализом «продукции» политиков, методом составления лично­стных когнитивных карт и т. д. Политическая психология малых групп изучается с применением разнообразных вариантов социометрического метода, методом построения их семантиче­ского пространства и т. д. Политическая психология больших групп исследует­ся с помощью методов наблюдения, включая внешнее и включенное, социологических опросов и анкетиро­вания, фокусированных интервью и фокус-групп, анализа статистической информации и изучения до­кументов. Политическая психология масс изучается с опорой на наблюдение, анализ документов, экспертные и массовые опросы и т. д. Помимо перечисленных конкретных эмпирических методов, политическая психология использует и бо­лее общие методы. К ним относятся эксперимент в форме игрового моделирования, сравнительно-исто­рические и сравнительно-политологические методы. Наиболее общим является системный метод.

4. Ряд методов политико-психологического исследования находится на грани прямого вмешательства политиче­ской психологии в реальную политику. Прежде все­го, это относится к специфическим эксперимен­тальным приемам, в частности, к методу игрового (имитационного) моделирования. Примеры перехода или балансирования на этой грани — проблема пси­хологии и психологического обеспечения реальных политических переговоров, формирования политиче­ских коалиций и группировок, а также организация их практического взаимодействия.

5. Психологические приемы прямого политического действия подразумевают политические процессы и яв­ления, требующие непосредственного знания и ис­пользования прикладной психологии самими полити­ками. В первую очередь, это процессы и явления, связанные с личной или, реже, опосредованной, но прямой борьбой за власть. Сюда относятся такие «те­невые» политические явления, как политическая ин­трига, политический заговор, политическая мимик­рия, психологическая война в прямом и переносном смыслах, со всеми ее многочисленными компонентами.

 

Для семинаров и рефератов

1. История дипломатии. В 3-х тт. — М., 1956—1958.

2. Макиавелли Н. Государь. — М., 1980.

3. Политология: Энциклопедический словарь. — М., 1993.

4. Лебедева М.М. Вам предстоят переговоры. – М., 1993.

5. Косолапов Н.А. Социальная психология и междуна­родные отношения. — М., 1983.

6. A psychological examination of political leaders. / Ed. М. Hermann, T. Milburn. — N. Y., 1977.

7. Dowers R., Huges J. Political Sociology,. — Chichester, 1983.

8. Hermann М. Handbook for assessing personal charac­teristics and foreign policy orientations of political lead­ers. — Columbus, 1987.

 

 

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Вот и закончена наша книга. Мы рассмотрели ос­новы политической психологии. В итоге, выяснилось, что это — пока еще только основы основ. Целый ряд важных вопросов удалось только обозначить или затро­нуть бегло. Более подробное изложение политико-пси­хологических знаний потребовало бы значительно боль­шего объема. Пока же, к сожалению, автору пришлось поневоле ограничивать себя. Однако будем надеяться, что это — временная трудность. Судя по всему, потреб­ность в политико-психологической информации растет, и будет расти дальше. В том числе, и у реальных поли­тиков.

Один из бывших помощников Л.И. Брежнева вспо­минал: вскоре после прихода Л.И. Брежнева к власти, в конце 1964 г., в Кремле начали готовить доклад ново­го генерального секретаря ЦК КПСС на праздновании 50-летия победы в Великой отечественной войне. По традиции, члены высшего руководства партии и стра­ны готовили свои материалы к этому докладу, выска­зывали разные предложения. И вот однажды помощник принес Л.И. Брежневу какие-то материалы, касающие­ся переоценки роли И.В. Сталина в войне (до этого Ста­лин подвергался жесткой критике предыдущим руководством во главе с Н.С. Хрущевым). Л.И. Брежнев бегло просмотрел материалы, и отодвинул их в сторо­ну помощника со словами: «Отправьте автору, передай­те спасибо». И пояснил специально для помощника, который достался ему по наследству и, естественно, еще мало знал привычки нового хозяина: «Теория — это не мой конек. У меня два сильных качества — организа­ция и психология». Так, загибая пальцы, новый генсек учил молодого помощника. Причем он был абсолютно искренне уверен в том, что эти его слова — затаенная, но сущая правда.

Действительно, многие профессиональные полити­ки совершенно уверены в том, что уж что-что, а уж че­ловеческую психологию они знают хорошо. Наверное, в чем-то они правы. Чтобы пробиться на высшие посты, надо уметь ладить с людьми, лавировать между ними, угадывать желания вышестоящих и уметь управлять нижестоящими. И так — десятилетиями. За длительное время работы с людьми, волей-неволей, начнешь пони­мать человеческую психологию. Однако что это за пси­хология? Обыденная психология человеческих слабо­стей, психология выживания в борьбе за власть внутри бюрократических структур.

Наверное, это тоже необходимо профессиональ­ным политикам. Жизнь есть жизнь, и от реальности никуда не деться. Однако приходится сожалеть о том, что часто только это знание и воспринимается полити­ками как настоящая политическая психология. Вот по­чему в коридорах и кабинетах власти до сих пор в осо­бой чести так называемые «серые кардиналы» и «политтехнологи» — специалисты по откровенно «се­рым» и, часто, «черным» технологиям. Имеет ли это отношение к науке под названием «политическая пси­хология»?

Не будем изображать из себя белоручек и отрицать очевидное, якобы стремясь к «чистоте науки». Наука наукой, а практика— практикой. Только не надо их противопоставлять друг другу, пытаясь отделить «чис­тую» науку от «грязной» политической практики. Тут все едино, и все это — политическая психология. В ней же, как мы увидели, есть место и для заговоров, интриг, переворотов и путчей. В ней необходимо учитывать самые разные факторы, в том числе и самые неожидан­ные.

Один из бывших членов высшего руководства экс-СССР, руководитель одной из советских респуб­лик, лично знавший в свое время Б.Н. Ельцина, обсуждал со мной проблему влияния на его психику известной операции аорто-коронарного шунтирования (такая операция была проведена первому президенту России осенью 1996 г.). Он рассуждал: «Я так понимаю, что в результате этой операции рас­ширяется просвет ранее суженных сосудов. Врачи говорят, некоторых сосудов — аж в четыре раза. Значит, в четыре раза возрастет поток крови, кото­рую будет перекачивать сердце. И этот учетверен­ный поток пойдет в ту же самую голову?! Я же дав­но знаю Ельцина. Тут не сердце оперировать надо, а именно голову. А то ведь опасно для страны может быть». Понятно, что этот человек не был сторонни­ком Б.Н. Ельцина — отсюда и тональность рассуж­дений. Но он был абсолютно прав в том, что реаль­ная политическая психология обязана учитывать все — в том числе, и состояние здоровья, включая движение потоков крови в организме.

Другое дело, что реальная политическая психо­логия не имеет права ограничиваться только этим. Профессиональные политики обязаны знать не толь­ко слухи и сплетни, но и научные психологические основы той сферы деятельности, которой они зани­маются. Хотим мы или не хотим, но времена Н. Ма­киавелли прошли. И хотя нынешние «государи» не прочь прислушиваться к его советам и заповедям, им самим становится явно недостаточно только этого. Пример «сексуального скандала» с участием прези­дента США Б. Клинтона показал: даже такой лихо за­крученной политической интриги мало для того, чтобы отправить президента в отставку. Социологические опросы американского общественного мнения свиде­тельствовали о том, что люди уже научились отделять личное от публичного. И прощать личные слабости такой публичной фигуре, какой является президент страны, если он эффективен в главном — в управле­нии этой страной. Это тоже реальная политическая психология — изменение сознания людей в воспри­ятии политики.

Несмотря ни на что, в мире идет общий процесс; люди становятся умнее. Соответственно, должна раз­виваться и становиться умнее реальная политика. Ведь чтобы управлять все более умными людьми, полити­ки тоже должны становиться все более умными и изощренными. Без научного знания этого добиться трудно.

Все очевиднее становится то, что в политике мало сделать что-то «за кулисами» — надо уметь убедитель­но разъяснить это сделанное населению. Мало овла­деть рычагами власти и управления — надо достичь согласия людей подчиняться вашей власти. И здесь без науки — уже просто некуда деваться.

Сегодняшняя политическая психология пока еще иногда выглядит молодой и подчас слишком много обе­щающей, в буквальном смысле, наукой. Однако даже невооруженным глазом заметно, что она находится в процессе достаточно интенсивного развития. Это осо­бенно отчетливо заметно на примере нашей страны. Согласимся: еще пятнадцать лет назад само ее назва­ние, сочетание слов «политическая психология» было в диковинку. Десять лет назад его уже знали — но толь­ко специалисты. Однако уже пять лет назад политиче­ская психология стала непременным атрибутом всех политических, особенно избирательных кампаний. Без специалиста-психолога не мыслим сегодня штаб ни одного сколько-нибудь заметного российского полити­ка, ни одной серьезной политической структуры или организации.

Как наука, политическая психология создает ка­федры в университетах и занимает все большее место в учебных курсах. По оценкам экспертов, если хотя бы 10% времени, которое ведущие политические психоло­ги тратят на практическую политику, и 10% средств, которые платят профессиональные политики за поли­тико-психологические консультации и услуги, будет направлено на развитие самой науки, темпы ее разви­тия возрастут в несколько раз.

Не будем делать секрета из того, что пока еще со­временная политическая психология во многом экс­плуатирует то, что было наработано в предшествую­щие исторические периоды. Она как бы «стрижет купоны» с тех заделов, которые были сделаны ранее, приспосабливая уже известное к сегодняшней поли­тике. Однако этот этап во многом уже исчерпал себя. И, опять-таки, это особенно заметно в современной России с ее быстро меняющимися политическими про­цессами. Значит, на пороге новые открытия и новые книги. На пороге — современная российская полити­ческая психология.

Она крайне необходима и самой российской политике, и мировой политической психологии. Западный мир слишком привык жить стабильно. Соответственно, и западная политическая психология забыла, например, о том, что такое психология политических забастовок, или, скажем, просто психология политического кризи­са. Из нее практически исчезли целые разделы, связан­ные с психологией поведения людей в критических ситуациях — например, политическая психология масс. И здесь российские уроки могут быть полезными все­му миру.

Современная политическая психология призвана решать три главные задачи. Во-первых, ее задача со­стоит в том, что увидеть политико-психологический феномен, описать и объяснить его, раскрыв его внут­ренние механизмы. Во-вторых, задача состоит в точ­ном прогнозировании развития политико-психологи­ческих явлений и процессов. Это не дело, когда лишь один-два научных центра в стране могут достаточно точно прогнозировать результаты президентских вы­боров с точностью до 1%, а другие выдают странные ошибки в 5% и более. Это не дело, когда вся страна оказывается в шоке от неожиданных решений, прини­маемых политиками — скажем, от «новогоднего подар­ка» в виде досрочной отставки президента Б.Н. Ельци­на 31 декабря 1999 г.

Политика должна быть прогнозируемой — только тогда она станет управляемой. А это и есть третья, при­чем самая главная задача политической психологии — управление политико-психологическими процессами. На основе понимания и прогнозирования развития процессов и явлений, надо уметь их направлять. Поли­тическая психология — одно из средств особого, пси­хологического управления поведением людей. Это должны понимать и ученые, развивающие ее, и поли­тики, ею пользующиеся.

Этому надо учить, и этому надо учиться. Дело, ра­зумеется, не легкое. Как нелегка для прочтения вся эта книга. Но не нами сказано: политика — это не прогул­ка по Невскому проспекту. Соответственно, и ее изу­чение не может быть развлекательным чтением баек и анекдотов про политиков.

Всем, кто хочет серьезно заниматься политической психологией, можно дать несколько важных советов. Во-первых, надо изначально понимать, насколько слож­ное это дело. И теоретически, и, тем более, практиче­ски. Нобелевские премии в политической психологии не присуждаются. И воспитать «идеального политика» еще никому не удалось. Однако стремиться к тому, что­бы политики понимали хотя бы психологические по­следствия своих действий и решений, необходимо. Как бы это не было сложно.

Во-вторых, надо быть реально готовым к тому, что далеко не все политико-психологические рекоменда­ции принимаются «на ура». Более того, далеко не все вообще принимаются. Политики — сложная публика. Они тоже всего лишь люди. Это значит, что их личные интересы далеко не всегда носят научно обоснованный характер и, тем более, далеко не всегда совпадают с тем, как должна строиться политика «на научной осно­ве». И ничего тут не поделаешь: надо понимать, что политическая психология относится к группе «полити­ческой обслуги» реальной политики.

В-третьих, надо обязательно уметь сочетать нау­ку с практикой, проверять научное знание на адек­ватность быстро меняющимся политическим ситуа­циям. Любая наука о людях является непрерывно развивающейся наукой. Ведь люди сами совершают что-то, а потом изучают это что-то для того, чтобы совершать что-то новое. И так далее, до бесконечно­сти. Это в физике можно до конца изучить свойства какого-нибудь камня — лежит себе мертвым грузом, и вода под него не течет. Однако и камни с годами меняются. Тем более, все непрерывно меняется в тех явлениях и процессах, которые осуществляются са­мими людьми. Вот почему надо уметь быть гибким и пластичным. Возможно, главная опасность для поли­тической психологии — это опасность догматизиро­ванного знания, пусть верного вообще, но не приме­нимого к конкретной ситуации. Упрямый Джордано Бруно твердил: «А все-таки она вертится! ». И пошел на костер инквизиции. Более гибкий Галилей вовре­мя засомневался: дескать, смотря с какой стороны посмотреть... И остался жив.

Именно в таком, ироничном разрезе часто вспоми­нают политические психологи эту общеизвестную ис­торию. Однако за иронией стоят серьезные вещи. Де­картов принцип сомнения — основа развития любого, особенно гуманитарного знания. В полной мере он при­меним и к политической психологии.

И, наконец, совсем последнее. Политический пси­холог должен быть по возможности честным. Хотя бы в меру. Хотя бы перед самим собой. Занятия политиче­ской психологией — достаточно ответственная вещь. Очень часто политико-психологическое знание может стать непосредственно действующим политическим инструментом. Мы приводили примеры, методы и си­туации, когда наша наука может реально влиять на политику — а значит, на судьбы многих людей. Это надо иметь в виду.

 

 

Приложение

Программа курса

«политическая

Психология»

 

ТЕМА 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА

Политическая психология как междисциплинарная наука на стыке политологии и социальной психологии. Ее истоки и автономный статус. Психологические и политологические корни политической психологии. Поведенческий подход как методологическая платфор­ма политической психологии Основные вехи истории поведенческого подхода, его достоинства и недостатки.

Западная «политическая психология» и отечест­венная «психология политики» как относительно само­стоятельные понятия, отражающие различные трактов­ки предмета и задач политической психологии.

Политика как особый вид деятельности людей. Психологическая структура такой деятельности. Поня­тие «психологических механизмов» этой деятельности и основные элементы этих механизмов. Возможности политологии и психологии в их понимании и практи­ческом воздействии на них.

Предмет и задачи политической психологии. Пси­хологические аспекты, факторы и «составляющие» по­литики как предмет политической психологии., Ана­лиз, прогнозирование и управленческое влияние на политическую деятельность со стороны ее психологи­ческого обеспечения как три основных задачи полити­ческой психологии.

Основные объекты изучения политической психо­логии. Политическая психология внутренней политики. Политическая психология внешней политики и между­народных отношений. Военно-политическая психология.

Основные принципы политической психологии. Основные проблемы и методы политической психологии:

1) психология отдельной политической личности;

2) психология малых групп в политике;

3) психология больших групп в политике;

4) массовая психология и массовые настроения в политике.

 

Теоретическая и прикладная политическая психо­логия.

 

Литература

1. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психоло­гия. — М., 1994.

2. Ольшанский Д.В. Политическая психология // Пси­хологический журнал. — 1992. —№ 2. — С. 173—174.

3. Политическая психология. — Л., 1992.

4. Политология: Энциклопедический словарь. — М., 1993.

5. Рощин С.С. Политическая психология. // Психологи­ческий журнал. — 1981.— № I.— С. 113—121.

6. Шестопал Е.Б. Психология политики. — М., 1989.

7. Handbook of political psychology. / Knutson J. (ed.) — San Francisco, 1973.

8. Political psychology: contemporary problems and is­sues. — San Francisco, 1986.

 

ТЕМА 2. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Основные понятия и категории как логический и методологический аппарат политической психологи, ее собственный частно-научный «язык».

Политическое сознание: определение, содержа­ние, междисциплинарная суть, связи с другими поня­тиями и категориями. История понятия и его изуче­ния. Направления и методы исследования. Массовое, групповое и индивидуальное политическое сознание. Механизмы функционирования, динамика развития и функциональные формы политического сознания. Мотивационные и познавательные компоненты. Обы­денные и теоретико-идеологизированные формы по­литического сознания.

Политическое самосознание, его субъекты. Когни­тивный, эмоциональный и оценочно-волевой компо­ненты политического самосознания как целостного об­раза самого себя. Истоки формирования; механизм социального сравнения как главный фактор формиро­вания политического самосознания, Политическое са­мосознание и политическое самоопределение. Пробле­ма адекватности политического самосознания.

Коллективное бессознательное в политике. Исто­рия понятия: трактовки К. Юнга, Э. Дюркгейма, В. Бех­терева. Структура коллективного бессознательного и массовое поведение. Влияние коллективного бессозна­тельного на индивидуальное сознание. Его роль на разных этапах истории политики

Политическая культура. Содержание и история понятия. Основные определения политической культу­ры. Структура и базовая схема элементов: субъект — установка — действие — объект. Субъекты и основные Характеристики политической культуры. Ее динамич­ность и инерционность. Механизмы передачи и обнов­ления. Основные типы политической культуры.

Политическая психика. Политическое восприятие. Политическое мышление. Политические эмоции. Инер­ция психики в политике. «Эскалация упрямства» как феномен психологической инерции в политике: причи­ны и факторы. Многоуровневый характер проявлений инерции психики.

Политические установки и стереотипы. Понятие ус­тановки: определение. Истоки и содержание понятия «стереотип». История понятия. Двойственная роль сте­реотипов в политике. Основные факторы формирования стереотипов. Внутреннее строение и структура. Механиз­мы действия стереотипов и их использование в манипулятивных целях. Стереотипы, тоталитаризм и демократия.

 

Литература

1. Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология. — Пг., 1921.

2. Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиа­фан. — М., 1985.

3. Ольшанский Д.В. Социальная психология «винтиков». //Вопросы философии. — 1989. —№ 8. —С. 91—103.

4. Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массо­вых информационных процессов. — М., 1973.

5. Юнг К. Психологические типы. — М., 1924. Eulau И. Politics, self and society: A theme and varya-tion. — L., 1950.

6. Himmelweit H. et al. How voters decide. — L., 1985.

7. Lane R.E. Political thinking and consciousness: The pri­vate life of the political mind. — Chicago, 1968.

 

ТЕМА З. ОСНОВНЫЕ ВЕХИ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Предыстория политико-психологических идей. Их место в трудах древнегреческих, римских и восточных авторов. Политико-психологические идеи Аристотеля.

«Государь» Н. Макиавелли и его роль в развитии политической психологии Нового времени. Политико-психологические идеи эпохи Возрождения. Политиче­ская психология эпохи Просвещения. Политическая психология масс и политических режимов; ее разработ­ка в XIX веке. Психоанализ З. Фрейда и политическая психология начала XX века.

Разработка политико-психологической линии в первой половине XX века. Опыты конструирования политической психоистории. Становление Чикагской школы — предтечи современной политической психо­логии. Труды Г.Д. Лассуэлла как первые серьезные попытки прагматического соединения психологиче­ского и политического знания и формирования само­стоятельного политико-психологического направле­ния науки.

Развитие политико-психологических идей в XIX—XX веках в России. Работы Н.К. Михайловского, В.М. Бехте­рева и др. Всплеск внимания к политико-психологическим проблемам в 20-е гг. Политические причины свертыва­ния политико-психологических исследований в после­дующие годы. Новый подъем интереса к политико-пси­хологическим подходам во второй половине 80-х гг.

Этапы и признаки конституирования политической психологии как самостоятельной науки на Западе. Ос­новные вехи и направления развития западной поли­тической психологии. Современное состояние полити­ко-психологических исследований и их основные направления в России и за рубежом.

 

Литература

1. Лебон Г. Психология социализма. — СПб., 1908.

2. Макиавелли Н. Государь. — М., 1990.

3. Ольшанский Д.В. Политическая психология. // Пси­хологический журнал. — 1992. —№ 2. — С. 173—174.

4. Политическая психология. / Под ред. Юрьева А.Д. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1992.

5. Фрейд 3., Буллит У. Т.В. Вильсон: 28-й президент США: Психологическое исследование. — М., 1992.

6. Handbook of political psychology. — San Francisco, 1973.

7. Lass-well H.D. Psychopathology and politics. — Chica­go, 1931.

8. Political psychology: contemporary problems and is­sues. — San Francisco, 1986.

 

⇐ Предыдущая29303132333435363738

Поделиться: