Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


УНИЯ ИЛИ НЕЗАВИСИМОЕ КОРОЛЕВСТВО?



После смерти Ольгерда великим князем литовским стал его сын Ягайло (православное имя Яков, 1350—1434 гг.). Его дядя Кейстут, князь трокский (тройский) без колебаний присягнул племяннику. Однако у Ольгерда был еще и старший сын Анд­рей, который по феодальному праву должен был наследовать отцу. Он княжил в Полоцке и после смерти Ольгерда заявил было свои права на престол, но, не получив ниоткуда помощи, вынуж­ден был уступить Ягайло. Андрей лишился своего удела, бежал в Псков, где псковичи посадили его на княжение с согласия вели­кого князя Дмитрия Ивановича, к которому Андрей ездил в Москву.

Московский князь решил воспользоваться смутой в Литве, и в 1379 г. Андрей Ольгердович вместе с серпуховским князем Вла­димиром Андреевичем и московским воеводой Дмитрием Михай­ловичем Волынским двинулись на Литву, взяли города Трубчевск и Стародуб, разграбили многие городки и села и возвратились с большой добычей.

Сын Ольгерда Дмитрий, князь трубчевский, не сопротивлялся московским полкам. Он покинул город вместе с семьей и боярами, поехал в Москву и стал служить великому князю московскому, как выразился летописец, «урядился в ряд и крепость взял». Дмитрий Иванович принял его хорошо и дал в удел город Переяславль со всеми пошлинами.

Усобица между Ягайло и Ан­дреем Ольгердовичами почти не сказалась на жизни Литовского княжества. Но через некоторое время началась куда более сильная усобица между Ягайло и Витовтом.

В Полоцке после изгнания Андрея Ольгердовича княжил сын Кейстута Андрей по прозвищу Горбатый. Ягайлу и его фавори­ту Войдылло хотелось отнять эту волость у Кейстутовича и от­дать ее родному брату Ягайло Скиригайло (1352 —1394 гг.).

Скиригайло (Скиргайло) был сыном Марии Александровны Тверской. Но, как и отец, он наряду с православными обрядами не брезговал и языческими. В литовской глубинке это лишь при­бавляло ему популярности. Но в Полоцке выполнение язычес­ких обрядов кончилось для Скиригайло печально. Разъяренная толпа горожан посадила князя задом наперед на старую клячу и под свист и улюлюканье погнала ее к городским воротам. В Придвинье еще и сейчас жива поговорка: «Поехал, как Скиригайло с Полоцка». Наука пошла Скиригайло на пользу: вернувшись че­рез несколько лет в Полоцк как великокняжеский наместник, он крестился, принял православное имя Иван и вел себя как при­мерный христианин.

Великий князь литовский Ягайло выслал в Полоцк против Ан­дрея Ольгердовича войско, к литовцам присоединились и немцы. Но полочане объявили, что скорее сдадутся немцам, чем Скири­гайло и отразили все приступы литовцев.

Князь Кейстут, узнав о полоцких событиях, пожаловался сво­ему сыну Витовту на Ягайло: «За Войдылла отдал мою племян­ницу, уговорился с немцами на мое лихо, а вот теперь с кем мы воевали? С немцами? А он с ними заодно добывает Полоцка». Витовт ответил, что не верит он в такое коварство Ягайло, и вы­ехал в Дрогичин, а оттуда — в Гродно. Но старик Кейстут не разделял сомнений сына и решил для собственной безопасности опередить Ягайло. Он неожиданно явился с большой ратью под стенами Вильно, занял город, взял в плен Ягайло со всем семей­ством, захватил все грамоты, в том числе и последний договор Ягайло с немцами. Ягайло был вынужден обещать никогда не воевать против Кейстута, и тогда его отпустили в Витебск.

На некоторое время великим князем литовским стал Кейстут, но вскоре Ягайло удалось обманом захватить Кейстута и Витовта, и через пять дней старый дядя был удушен в тюрьме. А тяже­ло больного Витовта и его жену Анну Ягайло вывез в Крево, где держал под крепкой стражей. Витовт вскоре поправился, но по­считал нужным еще попритворяться хворым. Жена ежедневно навещала его вместе с двумя служанками. Наконец она получила от Ягайло разрешение только для одной себя ехать в Моравию. В ночь перед отъездом Анна пришла проститься с мужем и за­держалась у него дольше обычного: в это время Витовт пере­одевался в платье одной из служанок, Елены, которая осталась вместо него. Витовт же спокойно вышел с женой из тюрьмы, нашел лошадей, высланных из Волковыска от тамошнего тиуна, и вскоре был уже в Слониме, оттуда поехал в Берестье и на пятый день был уже в Полоцке. Елена, не вставая с постели, так хорошо изображала больного князя, что только на третий день Ягайло доложили о его бегстве, и разгневанный князь велел убить служанку.

Смуты в Литве дали возможность Дмитрию Ивановичу занять­ся ордынскими землями. В 1380 г. ему удалось разбить войско хана Мамая. Замечу, что в этой битве отличились два сына Ольгерда — Андрей и Дмитрий. О защите же Москвы литовским князем Остеем в 1382 г. от орды Тохтамыша будет рассказано в главе 7.

В «Истории России с древнейших времен» С.М. Соловьева говорится, что рязанский князь Олег «спешил войти в перегово­ры с Мамаем и с Ягайлом литовским. Говорят, будто Олег и Ягайло рассуждали так: «Как скоро князь Димитрий услышит о нашествии Мамая и о нашем союзе с ним, то убежит из Мос­квы в дальние места или в Великий Новгород или на Двину, а мы сядем в Москве и во Владимире; и когда хан придет, то мы его встретим с большими дарами и упросим, чтоб возвратился домой, а сами, с его согласия, разделим Московское княжество на две части — одну к Вильне, а другую к Рязани, и возьмем на них ярлыки и для потомства нашего»38. Ягайло де собрал большое войско и двинулся на помощь хану, но опоздал: Дмитрий Донс­кой уже разбил Мамая. Приблизительно так писали и в советс­ких школьных и вузовских учебниках по истории.

На самом же деле у советских историков не было достовер­ных данных о походе и намерениях Ягайло. Литовский князь дей­ствительно шел к Дону, но не через находившеюся под его влас­тью Северскую землю, а через владения союзников Дмитрия Дон­ского — черниговских князей. Естественно, что через враждебные земли литовское войско шло с боями.

Видимо, Ягайло и не торопился соединиться с Мамаем, ему было гораздо важнее использовать сложившуюся ситуацию для укрепления своего влияния в землях бассейна верхней Оки. В «Ле­тописной повести» говорится, что литовцы «не поспеша... на срок за малым, за едино днище или менши», то есть, находились на расстоянии одного дневного перехода от места сражения. А по «Сказанию о Мамаевом побоище» выходит, что Ягайло дошел до Одоева, находившегося в 140 км от Дона, и, узнав о выступлении войска Дмитрия Донского к Дону, «пребысть ту оттоле непод­вижным».

Однако если говорить честно, то сейчас никто не знает, где кон­кретно произошла знаменитая Куликовская битва. Согласно «Пол­ному географическому описанию нашего Отечества», изданному в 1902 г. иод редакцией П.П. Семенова-Тянь-Шанского, Кулико­во поле представляло собой степную «поляну», протянувшуюся на 100 км по всему югу нынешней Тульской области с запада на восток (от верховья реки Снежедь до Дона) и на 20 —25км с севера на юг (от верховьев Упы до верховьев Зуши).

Внимательный читатель спросит, а как же быть с памятником русским воинам, стоящим на Куликовом поле? Все очень просто. В июне 1820 г. тульский губернатор В.Ф. Васильев поставил воп­рос о сооружении памятника, «знаменующего то место, на кото­ром освобождена и прославлена Россия в 1380 году». А дальше все, как положено: велело начальство, и нашли место битвы.

На мой взгляд, нельзя полностью исключить желание Ягайло соединиться с Мамаем для разгрома московской рати. Однако ве­роятность этого крайне мала. Видимо, Ягайло просто решил под­страховаться. А вдруг Дмитрий заплатит большую дань Мамаю, помирится с ханом, а затем хан один, а то и вместе с Дмитрием отправится грабить Литовскую землю. Так много раз бывало у золотоердынцев и будет у крымских татар.

Этот вариант еще более вероятен, если вспомнить, что поход Мамая в 1380 г. был не карательным, как, например, «Дюденева рать» или «Неврюева рать», а чисто грабительским. В Орде была большая усобица, и один из претендентов на ханский престол39 и, надо сказать, незаконный, поскольку Мамай не был Чингизи­дом, решил подкормить свою рать. Татарская орда должна была сходить «за зипунами» в Москву, а затем вновь участвовать в борьбе за золотоордынский престол.

После разгрома Москвы Тохтамышем в 1383 г. в Орду за яр­лыком на великое княжение владимирское отправились конку­ренты: тверской князь Михаил Александрович с сыном Алексан­дром и Василий, сын Дмитрия Донского. Хан быстро понял, что с тверичей взять нечего и 6 декабря 1383 г. отослал Михаила Алек­сандровича в Тверь, «несолоно хлебавши». А за Василия Дмит­риевича (будущий великий князь московский Василий I, 1371 — 1425 гг.) Тохтамыш вначале потребовал восемь тысяч золотых монет. То ли денег у Донского не было, то ли не особенно жало­вал он несильного умом первенца, но Москва денег не дала. Зато в конце 1385 г. молодому князю удалось бежать.

Как не принижалась роль личности в истории, а ведь именно отдельные личности на столетия определяли развитие одной стра­ны, а то и мира в целом! Одна меткая татарская стрела, выпущен­ная в спину княжича Василия Дмитриевича, в корне бы измени­ла русскую историю. Мы не получили бы двух слабых и тугоум-ных Василиев (I и II), управляемых московскими боярами, не было бы тридцатилетней кровавой гражданской войны на Руси. Московским князем стал бы Юрий Дмитриевич — храбрый воин, мудрый стратег и политик. С ордынской зависимостью было бы покончено в самом начале XV века. Но, увы, увы...

Целый и невредимый Василий Дмитриевич бежал из Орды, причем, обманывая погоню, устремился на юг, а оттуда, через Лит­ву, пробрался в Москву. В Литве он оказывается в руках Витовта, который заставил княжича при­нять ряд обязательств перед Лит­вой, в том числе жениться на до­чери Витовта.

Сам же Витовт в начале 80-х годов XIV века не на жизнь, а на смерть воевал со своим двоюродным братом Ягайло за власть над Литвой. При этом Витовт, вступив в союз со злейшим врагом Литвы Тевтонским орденом, принял като­личество. Но в 1384-1385 гг. двоюродные братья помирились и Витовт вместе начали бить немцев, а Витовт поменял католичество на православие.

Смоленские князья попытались воспользоваться смутой в Лит­ве и отбить город Мстиславль, который принадлежал смоленс­ким князьям, но затем был захвачен литовцами. Чтобы избежать обвинений в предвзятости, процитирую С.М. Соловьева: «В 1386 году смоленский князь Святослав Иванович с сыновья­ми Глебом и Юрием и племянником Иваном Васильевичем со­брал большое войско и пошел к Мстиславлю, который прежде принадлежал смоленским князьям и потом был у них отнят литовцами. Идучи Литовскою землею, смольняне воевали ее, зах­ватывая жителей, мучили их нещадно различными казнями, муж­чин, женщин и детей: иных, заперши в избах, сжигали, младен­цев на кол сажали. Жители Мстиславля затворились в городе с наместником своим, князем Коригайлом Ольгердовичем40; десять дней стояли смольняне под Мстиславлем и ничего не могли сделать ему, как в одиннадцатый день поутру показался в иоле стяг литовский: то шел великий князь Скиригайло Олгердович; немного подальше выступил другой полк — вел его князь Ди-митрий-Корибут Олгердович, за полком Корибутовым шел полк Симеона Лугвения Олгердовича, наконец, показалась и рать Витовтова. Литовские полки быстро приближались; смольняне сму­тились, увидевши их, начали скорее одеваться в брони, выступи­ли на бой и сошлись с литовцами на реке Вехре под Мстислав­лем, жители которого смотрели на битву, стоя на городовых заб­ралах. Битва была продолжительна, наконец, Олгердовичи одо­лели; сам князь Святослав Иванович был убит одним поляком в дубраве; племянник его Иван был также убит, а двое сыновей по­пались в плен. Литовские князья вслед за бегущими пошли к Смоленску, взяли с него окуп и посадили князем из своей руки Юрия Святославича, а брата его Глеба повели в Литовскую зем­лю»41.

А теперь мы перенесемся в Польшу, где династический кризис инициировал ряд судьбоносных событий, круто изменивших ис­торию Польши и Литвы. В 1370 г. умер польский король Кази­мир III. Он был бездетен, и при нем на польском престоле пре­секлась династия Пястов, правившая с X века. Правда, в Мора­вии вассальные князья — потомки Пястов, правили до 1526 г., а в Силезии — до 1675 г. После это­го Пясты все вымерли. В XVII — XVIII веках же Пястами называ­лись польские короли или пре­тенденты на престол, которые были просто этническими поля­ками, а вовсе не прямыми потом­ками древних Пястов (например, Любомирские).

Казимир III назначил наследни­ком сына своей дочери Людовика, короля Венгрии, который по отцу принадлежал к Анжуйской динас­тии. Оттуда и его прозвища — Людовик Венгерский и Людовик Анжуйский.

Итак, в 1370 г. Людовик стал одновременно и польским, и вен­герским королем. Все двенадцать лет своего правления Людовик постоянно жил в Венгрии и мало уделял внимания Польше.

В 1374 г. Людовик издал так называемый «Кошицкий приви-лей», освобождавший панов и шляхту от всех государственных повинностей, за исключением военной повинности в пределах страны и небольшой денежной платы. Он обратил бенефиции польского дворянства в наследственные владения. Кроме того, в этом «привилее» король обязался назначать на должности в об­ластях только представителей местной знати.

Кошицкий «привилей» представлял собой первый «привилей», выданный польскому дворянству — панам и шляхте — как со­словию. До этого времени существовали лишь привилегии типа иммунитетов, выдававшиеся отдельным лицам. Время правления Людовика Венгерского отличалось крайним своеволием шляхты, грабежами, разбоями и другими проявлениям феодальной анар­хии.

«Кошицкий привилей» свел уплату податей шляхтой и пана­ми к чистой формальности, тем самым значительно уменьшив по­стоянные доходы короля и поставив финансы государства в за­висимость от панов и шляхты. Для разрешения новых податей шляхта стала собираться на мест­ные съезды — сеймики, которые скоро стали органами власти шляхты на местах.

В 1382г. умер Людовик Вен­герский. Он не имел сыновей и по­этому назначил наследником польского престола мужа своей старшей дочери Марии Сигизмунда — маркграфа бранденбур-гского, сына чешского короля и немецкого императора Карла IV. Но польские вельможи решили присягнуть второй дочери Людо­вика, одиннадцатилетней Ядвиге, и самим выбрать ей мужа.

Но самое забавное, что Ядвига была уже... замужем. Ее обвенча­ли в 7 лет с десятилетнем авст­рийским герцогом Вильгельмом.

Но сразу после церемонии детишкам объявили, чтобы они шли по домам, а выполнять супружеские обязанности Ядвига должна была начать с 12 лет.

Ряд польских магнатов нашли Ядвиге нового мужа — мазо-вецкого князя Семовита, прямого потомка Пястов. Немедленно началась кровавая усобица между сторонниками Сигизмунда и Семовита.

В ходе войны оба претендента успели разонравиться польским магнатам, и было решено сделать Ядвигу королевой и подыс­кать ей еще одного жениха. В 1385 г. к Ядвиге прибыли литовс­кие послы и предложили ей в мужья князя Ягайло. Послы обе­щали, что жених и все его родственники, вельможи и народ примут католичество, все польские пленные, захваченные литов­цами в предыдущих войнах, будут отпущены без выкупа, Ягайло поможет вернуть Польше все потерянные земли, привезет в Польшу некоторые отцовские и дедовы сокровища, заплатит некую сумму Вильгельму австрийскому за отказ от жены.

Однако Ядвига и слышать не хотела о сыне Ольгерда. По ее зову в Краков приехал герцог Вильгельм. Он тайно проник в замок Вавель, где жила Ядвига. Супруги на радостях устраивают пир. Но когда Ядвига ушла в спальню, на неудачливого мужа на­пали свирепые придворные паны, и Вильгельму пришлось спеш­но ретироваться через окно по веревочной лестнице. Полуодетая Ядвига выскочила на двор, но дубовые ворота заперты. Придвор­ные не решились дотронуться до своей королевы, но и не откры­ли ворота. Тринадцатилетняя жена-девственница схватила тяже­лый топор и рубила дубовые ворота. Ударив несколько раз, ко­ролева убедилась в напрасности своих усилий, бросила топор и горько заплакала. Тогда один из вельмож упал перед ней на ко­лени и стал умолять пожертвовать своим личным счастьем для блага отечества.

Плачущая девочка пошла в церковь, где ксендзы начали петь ей ту же песню, что и придворные. Ради такого случая ксендзы объявили ее брак фиктивным, то есть не имеющим законной силы.

А между тем Ягайло с большой свитой приближался к польской столице. Вельможи вновь стали уговаривать Ядвигу не отказы­ваться от брака с литовским князем и заслужить славу просве­тительницы его народа. В конце концов, уговоры, а также появле­ние самого Ягайло, который оказался не уродливым варваром, а мужчиной вполне приятной наружности, оказали нужное воздей­ствие на королеву.

14 августа 1385 г. в местечке Крево был подписан акт об унии (объединении Литвы и Польши). С литовской стороны его под­писали великий князь литовский Ягайло и его братья Скири-гайло, Корибут, Витовт и Лугвен. Они обязались принять като­личество и крестить все литовское население, обратить литовс­кую казну на нужды Польского королевства, помочь Польше вер­нуть земли, когда-либо и кем-либо у нее захваченные, и, главное, навсегда присоединить к Польскому королевству Великое кня­жество Литовское. Замечу, что польские паны сами толком не знали, с кем они объединяются. В частности, в старопольском языке литовец назывался шзт (русин), то есть, так же, как ляхи в X —XIII веках называли русских.

Весной 1386 г. совершилось бракосочетание Ягайло с Ядвигой, имевшее огромное значение для судеб государств Восточной Ев­ропы. Согласно условиям унии, Ягайло отрекся от православия, а имя Ягайло переменил на имя Владислав. Ему последовали род­ные братья Ольгердовичи, в который раз сменил веру и двою- родный брат Витовт, приехавший на свадьбу. Так Ядвига вышла замуж за Ягайло, не разведясь с Вильгельмом, что, впрочем, не помешало в 1979г. папе Иоанну Павлу II объявить королеву Ядвигу блаженной.

Одним из первых деяний нового короля стала инкорпорация, то есть включение литовских, малороссийских и белорусских зе­мель в состав Польского королевства. В связи с этим Ягайло по­требовал от удельных князей присяжных грамот на верность «ко­ролю, королеве и короне польской», что но нормам феодального права означало переход этих князей вместе с подвластными им землями в подданство к польскому королю.

В 1386г. вместе с князьями литовских и белорусских земель присяжные грамоты подписали киевский князь Владимир, волын-ский князь Федор Данилович и новгород-северский князь Дмит-рий-Корибут. Примечательно, что новгород-северские князья и бояре, в свою очередь, поручились за своего князя, обещая не под­держивать его в случае, если он вознамерится выйти из-под вла­сти Польского королевства. Федор Данилович и другие волын-ские князья в 1388 г. поручились за волынского князя Олехна. Обратить население Великого княжества Литовского в като­личество оказалось нелегко. Католиков там к 1385 г. почти не было. Православие в Литве распространялось почти 150 лет, но очень медленно, поскольку, как писал С.М. Соловьев, оно «распростра­нялось само собой без особенного покровительства и пособий со стороны власти». Так, к примеру, в столице Вильно около поло­вины жителей исповедовали православие. В сельских же мест­ностях Литвы население было почти на сто процентов язычни­ками. Соответственно, население Малой и Белой Руси было на сто процентов православным.

Католические миссионеры рьяно взялись за обращение в свою веру населения Литвы. Чтобы склонить феодалов к переходу в католичество, король 20 февраля 1387 г. дал «привилей» литовс­ким боярам, принявшим католичество, «на права и вольности», которыми пользовалась польская шляхта. Этот «привилей» да­ровал литовским боярам-католикам право неотъемлемого владе­ния и распоряжения своими наследственными имениями. Крес­тьяне этих имений освобождались от большинства государствен­ных повинностей, кроме строительства и ремонта замков. Почти одновременно был издан другой «привилей», который разрешал всем литовцам принять католичество, запрещал браки между литовцами-католиками и православными, а православных, состо­явших в браке с католиками, под страхом телесного наказания принуждал к принятию католичества. Имения католической цер­кви освобождались от всех государственных повинностей, а само духовенство — от юрисдикции светского суда.

Тем не менее, большинство православных и язычников в Лит­ве сохранило свою веру. Православным остался даже родной брат Ягайло Скиригайло.

При Ягайло в Литве появились первые «православные муче­ники», ставшие жертвами католического фанатизма. Видимо, и православные периодически давали отпор. Так, известно, что Андрей Ольгердович, княживший в Пскове, двинулся в Литву и вторично овладел Полоцком. При этом Андрей заявил, что Ягай­ло, приняв католичество, не имеет более права владеть православ­ными областями, Андрей объединился с немецкими рыцарями, которые опустошили литовские владения больше, чем на сто верст. Война эта кончилась тем, что другой брат Ягайло, Скиригайло, взял Полоцк, захватил в плен Андрея, а его сына убил.

Следствием унии стала и ликвидация удельных княжеств на русских землях, находившихся в вассальной зависимости от ве­ликого князя московского.

В 1387 г. у удельного князя острожского Федора Даниловича по приказу Ягайло изымается Луцкая земля и передается во владение «до королевской воли» (то есть во временное владе­ние) Витовту. Старостой же Луцка, то есть соправителем Витовта, Ягайло назначает поляка — сандомирского каштеляна'12 Кресла-ва из Курозвенков. В 1390г. князь Федор Любартович по воле короля потерял последнюю волость своего Волынского княже­ства — Владимир Волынский с окрестностями. Так волынские земли перешли в непосредственную зависимость от Польского королевства. Весной 1393 г., потерпев поражение в сражении под Докудовом с войском Витовта и Скиригайло, лишился своего удела новгород-северский князь Дмитрий-Корибут Ольгердович. Наместником же в Новгород-Северское княжество король назна­чает утратившего свой волынский удел князя Федора Любарто-вича.

Весной 1393 г. Витовт во главе польского королевского войска вторгся в Подолию и занял замки Брацлава, Каменца, Смотрича, Скалы и Чернева. Подольский князь Федор Кориатович бежал в Закарпатье, а Витовт получил Брацлавщину от короля в вас­сальное владение. Западная Подолия с центром в Каменце стала еще более зависима от Польши, издавна претендовавшей на эти земли. В 1395 г. грамоту короля Ягайло на владение Западной Подолией «на полном княжеском праве» получил краковский воевода Спытко Мелылтинский.

Киевский удельный князь Владимир Ольгердович по настоя­нию Ягайло выдал ему одну за другой три присяжные грамоты (в 1386, 1387 и 1388 годах) с обещанием верности ему и полькой короне. Обратим внимание, как сразу же ляхи положили глаз на Киев! В конце 80-х — начале 90-х годов XIV века возникла очередная усобица между Ягайло и Витовтом, но в 1392 г. они заключили мир. По нему князь Скиригайло Ольгердович поте­рял литовские владения, а взамен ему дали Киевскую землю. Однако окончательно выбить князя Владимира Ольгердовича из Киева удалось лишь в 1395 г. Взамен Витовт дал ему маленький Копыльский удел. Владимир «бегал в Москву», ища помощи у московского князя, но безуспешно, и дожил свой век в Копыле. Но захоронен он был, однако, в Печерском монастыре.

Скиригайло не просидел в Киеве и года и умер 10 января 1397 г., не оставив потомства. Предположительно он был отрав­лен. Киевская земля отошла к Витовту. Но он не отдал ее, по обы­чаю своему, близкому родственнику, а назначил в Киев наместни­ка Ивана, сына Ольгимонта, князя Гольшанского.

Тут мы сделаем маленькое отступление, чтобы показать пла­ны Витовта в отношении северо-западной Руси. В 1398 г. Витовт заключил договор с Тевтонским орденом, пообещав помощь в за­воевании Пскова. За это Орден обязался помогать Витовту в за­воевании Великого Новгорода. Но поход этот был отложен, по­скольку Витворт посчитал, что вмешательство в ордынские дела сулит ему гораздо большие выгоды.

Хан Тохтамыш, изгнав своего конкурента Тамерлана на юг, было утвердился на золотоордынском престоле, но вскоре сам был из­гнан ханом Темир-Кутлуем. Тогда Тохтамыш вступил в союз с Витовтом, который обещал ему возвратить престол с тем, чтобы хан потом помог ему овладеть Москвой.

В 1399 г. Витовт собрал огромное войско: кроме руси, литвы, жмуди и тохтамышевых татар, были полки волошские, польские и немецкие (находившийся в то время в мире с Витовтом вели­кий магистр Тевтонского ордена прислал ему большой отряд). Летописец одних князей только насчитал в этом войске до пяти­десяти человек.

Перед началом похода к Витовту прибыли послы от Темир-Кутлуя с посланием хана: «Выдай мне беглого Тохтамыша, он мой враг, не могу оставаться в покое, зная, что он жив и у тебя живет, потому что изменчива жизнь наша. Нынче хан, а завтра беглец, нынче богат, завтра нищий, нынче много друзей, а завтра все враги. Я боюсь и своих, не только что чужих, а хан Тохтамыш чужой мне и враг мой, да еще злой враг. Так выдай мне его, а что ни есть около его, то все тебе». Витовт велел ответить на это: «Хана Тохтамыша не выдам, а с ханом Темир-Кутлуем хочу видеться сам».

Свидание состоялось на берегу реки Ворсклы. Войска Витов­та первыми атаковали татар. Замечу, что Витовт в бою широко использовал пушки и нищали. Но огнестрельное оружие было татарам не в новинку и не решило дело. Свежие татарские пол­ки атаковали с флангов войско Витовта и устроили ему неболь­шие «канны».

Поражение было страшным, Витовт бежал с несколькими дру­жинниками, а татары гнались за ним пятьсот верст до самого Киева. Встав иод стенами города, Темир-Кутлуй распустил свое войско «воевать Литовскую землю, и ходила татарская рать до самого Луцка, опустошив все на своем пути». Киев откупился тремя ты­сячами рублей, причем Печерский монастырь дал от себя трид- дать рублей, и хан ушел в свои степи, оставив Литовскую землю «в плаче и скудости».

После Ворсклы Витовт притих и в 1400 г. заключил мир с Ве­ликим Новгородом «по старинке». А в это время смоляне, кото­рых тяготило литовское господство, вошли в сговор со своим князем Юрием Святославичем, жившим у тестя князя Олега Ива­новича в Рязани. Юрий пришел к тестю и стал просить: «При­шли ко мне послы из Смоленска от доброхотов моих, говорят, что многие хотят меня видеть на отчине и дедине моей. Сотвори, господин, христову любовь, помоги, посади меня на отчине деди­не моей, на великом княжении Смоленском».

И вот в 1401 г. князь Олег Рязанский вместе с Юрием и кня­зьями пронским, муромским и козельским отправились к Смо­ленску. Подойдя к городу, Олег велел передать его жителям: «Если не отворите города и не примете господина вашего, князя Юрия, то буду стоять здесь долго и предам вас мечу и огню. Выбирайте между животом и смертию». Смоленск сдался без боя. Тем не менее, Юрий Святославич начал свое правление с того, что убил наместника Витовта брянского князя Романа Михайловича вместе с его боярами, а потом перебил и всех смоленских бояр, преданных Витовту. Олег же с войском пошел дальше, изрядно пограбил Литву и с большой добычей вернулся в Рязань.

В 1404 г. Витовту удалось окончательно присоединить Смолен­ские земли к Великому княжеству Литовскому (об этом подробно рассказано в главе 9).

Ободренный захватом Смоленска Витовт в следующем 1405 г. двинулся на Новгород, но это была лишь военная хитрость. Вме­сто Новгорода он обрушился на Псковскую землю. Псковичи были застигнуты врасплох и не успели собрать рать. Как писал С.М. Соловьев: «Витовт взял город Коложе и вывел 11 000 плен­ных, мужчин, женщин и детей, не считая уже убитых. Потом сто­ял два дня под другим городом, Вороначем43, где литовцы наки­дали две лодки мертвых детей: такой гадости, говорит летопи­сец, не бывало с тех пор, как Псков стоял»44.

Псковичи послали в Новгород за помощью, и новгородцы при­слали полки с тремя воеводами. Но к этому времени Витовт уже покинул русскую землю. Псковичи решили отомстить ему похо­дом на Литву и звали с собой новгородцев: «Пойдемте, господа, с нами на Литву, мстить за кровь христианскую». Новгородские воеводы не захотели связываться с литовским князем и отвеча­ли псковичам: «Нас владыка не благословил идти на Литву, и Новгород нам не указал, а идем с вами на немцев». Тогда пскови­чи отправили новгородцев домой и выступили в поход одни. Они заняли и разграбили Ржев, в Великих Луках взяли Коложский стяг, бывший у литовцев в плену, и с богатой добычей возвратились в Псков.

В 1406 г. псковское войско вошло в пределы Литвы и осадило Полоцк. Взять город с ходу не удалось, и русские, простояв три дня и, естественно, ограбив окрестности, удалились.

Судя по всему, у Витовта с Василием I по поводу Смоленска был какой-то уговор, но захват тестем Пскова и Новгорода зятя явно не устраивал. Василий сложил с себя крестное целование Витовту и послал полки на Литву. Московский князь заставил «кнутом и пряником»45 тверского князя Ивана Михайловича (ок. 1357 —1425 гг.) отправить и свою рать на соединение с москви­чами. Правда, сам князь Иван не поехал, а послал своих братьев Василия и Федора, своего сына Ивана и Ивана Еремеевича До­рогобужского. Но тверичей Василию показалось мало, и он по­звал с собой еще татарское войско.

Как уже говорилось, попытки окатоличить Литву пришлись не по нраву многим князьям — вассалам Витовта. Но первое время им пришлось помалкивать, так как помощи ждать было неотку­да, кроме как от иноверного Тевтонского ордена. Сильный едино­верный московский князь постоянно находился в союзе с Витовтом. Но когда дружба эта сменилась враждой, недовольные ли­товские князья увидели убежище в Москве. Первым из Литвы на службу к великому московскому князю приехал князь Алек­сандр Нелюб, сын князя Ивана Ольгимантовича. Василий при­нял Александра «с любовью и дал ему в кормление Переяславль». Узнав об этом, в Москву отправилось еще несколько литовских князей.

Осенью 1406 г. русская и литовская рати встретились на реке Плаве близ Крапивны46. У Витовта тоже было большое войско, усиленное поляками и жмудью. Войско Василия I было явно сильнее, но московский князь был трусоват и вместо битвы ре­шил вступить в переговоры с тестем. Не исключается и сильное влияние на мужа великой княгини Софьи Витовтовны, которая, как показали дальнейшие события, была энергичной и властной, хотя и не особенно умной.

Так или иначе, но 1 октября 1406 г. стороны согласились на перемирие до 16 мая 1407 г. Перемирие ничего не давало Василию, а главное, очень оби­дело его союзников. Больше всех оби­делись тверичи, поскольку в грамоте о перемирии ни тверской князь, ни тверское войско даже не упомина­лись. Татары пришли не из-за краси­вых глаз Василия Дмитриевича, а «за зипунами». Обманутые татары удали­лись, но по пути в порядке компен­сации изрядно пограбили московс­кие земли.

В следующем 1407 г. боевые дей­ствия первым начал Витовт, заняв город Одоев. В ответ Василий I с большим войском двинулся на Литовскую землю, взял и сжег город Дмитровец, но, встретившись с тестем у Вязьмы, опять заключил перемирие, и оба князя разъе­хались по домам.

В июле 1408 г. родной брат короля Ягайло северский князь Свидригайло Ольгердович отъехал из Литвы в Москву. Свидри-гайло был постоянным и очень опасным соперником Витовта, поскольку пользовался любовью православного населения Юж­ной Руси. Вместе с северским князем уехали черниговский архи­епископ, шесть князей Юго-западной Руси и многие северские и черниговские бояре. Василий I несказанно обрадовался приез­ду Свидригайло и дал ему в кормление город Владимир со все­ми волостями, пошлинами и селами, а еще Переяславль (отобран­ный у князя Нелюба), Юрьев Польский, Волок Ламский, Ржев и половину Коломны.

В сентябре того же года московские и татарские полки уже стояли на литовской границе на берегу реки Угры, а на противо­положном берегу стоял Витовт с поляками, немцами и жмудью. Но опять князья, простояв так несколько дней, заключили пере­мирие и разошлись.

После мира на Угре Витовт до конца княжения Василия I (1425 год) не воевал Московские земли. Это в известной степени было связано с попыткой Витовта отделиться от Польши. В 1398 г. королева Ядвига прислала Витовту письмо, в котором говорилось, что Ягайло отдал ей княжества Литовское и Русские в вено, по­этому она теперь имеет право на ежегодную дань с этих княжеств. Витовт собрал сейм в Вильно и спросил литовских и русских бояр: «Считают ли они себя подданными короны Польской в такой степени, что обязаны платить дань королеве? » Ответ был единогласным: «Мы не подданные Польши ни под каким ви­дом. Мы всегда были вольны, наши предки никогда полякам дани не платили, не будем и мы платить, останемся при нашей пре­жней вольности». После этого поляки больше не говорили о дани, но Витовт и бояре не могли забыть об этом и стали думать, как бы им освободиться от номинального подчинения Польше. Од­нажды во время обеда, данного в честь заключения мира с Тев­тонским орденом, бояре провозгласили тост за короля литовско­го и русского и попросили Витовта впредь его так величать. Витовт на этот раз заскромничал и сказал, что пока не смеет счи­тать себя достойным такого высокого титула.

Тем не менее, Литве пришлось вновь сплотиться с Польшей перед лицом страшного общего врага — Тевтонского ордена. На­конец, в сражении у Грюнвальда в 1410 г. объединенному польско-литовскому войску иод предводительством Ягайло и Витовта удалось наголову разгромить войско Ордена. В сражении уча­ствовали и русские полки: смоленский, полоцкий, витебский, ки­евский, пинский и другие. Замечу, что использование пушек в по­левом сражении не помогло магистру фон Юнгингену, как и не помогло 11 лет назад Витовту в битве на реке Ворксле.

В феврале 1425г. умер великий князь московский Василий I. В этом случае по завещанию Дмитрия Донского великокняжес­кий стол должен занять средний сын Донского Юрий Галицкий (ок. 1374—1434 гг.) 47. Но у московских бояр, вдовы Василия Софьи Витовтовны и митрополита Фотия иное мнение — они сажают на престол девятилетнего мальчика Василия II (1415 — 1462гг.). Дружина галицкого князя была существенно меньше московской. Тем не менее, московские бояре обратились за помо­щью в Орду. Как уже говорилось, к этому времени Золотая Орда, распираемая внутренними противоречиями, сильно ослабла. Ка­залось, что времена, когда московские князья ходили за ярлыком к золотоордынскому хану, давно миновали. Василий I наследо­вал Дмитрия Донского по завещанию последнего, не спрашивая хана. Но тут московские бояре поехали на поклон к хану Улу-Мухаммеду. Московские бояре подкупили ряд татарских вель­мож, а боярин Иван Дмитриевич Всеволжский заявил Улу-Му-хаммеду: «Государь, вольный царь. Позволь молвить слово мне, холопу великого князя. Мой государь великий князь Василий ищет стола своего великого княжения, а твоего улуса, по твоему царскому жалованию, и но твоим девтерям (записям) и ярлы­кам». Таким образом, хану дали понять, что Василий II будет его послушным слугой. Да и без этого хан мог легко сообразить, что девятилетний ребенок на московском престоле куда менее опа­сен, чем его пятидесятилетний дядя, храбрый воевода, правивший 36 лет полунезависимым княжеством. Естественно, хан выдал ярлык Василию П.

Тем не менее, и татарской помощи московским боярам пока­залось мало, и они обратились к Витовту. Литовский князь, как уже говорилось, до смерти Василия I был его примерным сосе­дом, но, узнав о смерти зятя, начал озорничать в Псковских зем­лях.


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2017-03-17; Просмотров: 470; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.048 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь