Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Почему родители завидуют своим детям



 

Несколько лет назад у меня была пациентка, которую я назову Амирой. В двадцатисемилетнем возрасте она попала в серьезную автомобильную аварию – машину, которой управляла Амира, занесло и выбросило на разделительную полосу на трассе М1. Физических повреждений она во время катастрофы не получила, но в эмоциональном плане пострадала очень сильно.

Через два года после аварии Амира начала возвращаться к нормальной жизни, но обнаружила, что ей становится все сложнее и сложнее рассказывать матери об улучшении своей ситуации.

–  Я терпеть не могу ее бесконечные машалла, – сказала мне Амира. – Машалла означает «на то была Божья воля», и мама говорит это каждый раз, когда со мной происходит что-то хорошее. Она делает это, чтобы уберечь меня от «сглаза», то есть защитить от людской зависти, а меня это бесит до невозможности.

Амира описала мне, как рассказывала матери о том, каким образом они с женихом планировали провести медовый месяц.

–  Я говорю ей, что мы решили поехать в Париж, – «Машалла». Я начинаю рассказывать ей, какой мы выбрали отель, – «Машалла». Я пытаюсь сказать ей, какой у нас будет номер и что мы собираемся делать во Франции, – «Машалла, машалла, машалла». Я готова была мобильник в окно выбросить! – воскликнула Амира. – Мое счастье – это не только воля Божья, а в какой-то мере и мое достижение.

Мне показалось, что корнями желание матери Амиры оградить дочь от зависти других людей уходит в ее собственное чувство зависти. Поначалу Амиру эта мысль удивила. Но, поразмыслив, она пришла к выводу, что ее мать, возможно, тоскует по былым временам.

 

Эмма сказала, что не понимает, как люди могут знать, какие чувства они испытывают: «Львиную долю времени я не знаю, что чувствую.

Я вычисляю, что должна чувствовать, а потом просто веду себя соответствующим образом».

 

Однажды она сказала дочери, что самым счастливым периодом ее жизни был первый год замужества, когда они с мужем, то есть отцом Амиры, жили во Франции.

–  Да, ей, наверно, было нелегко меня слушать, – признала Амира. – Я жду свадьбы и мечтаю о детях, а она уже вдова и живет прошлым.

Позднее Амира задумалась, не слишком ли бессердечно она себя вела, и даже начала подозревать себя в том, что неосознанно пыталась возбудить в матери зависть.

 

* * *

 

Мы часто с завистью смотрим на сокровища, которыми обладают наши дети, на возможность физического и интеллектуального роста, на умение радоваться жизни, материальный достаток. Но самую большую зависть вызывает у нас их потенциал.

Роберт Б., пятидесятипятилетний работник государственного учреждения, однажды описал мне один из своих снов: «Я стою на склоне горы. Мои давно покинувшие этот мир дедушка с бабушкой находятся на самой вершине, прямо под облаками. Они отдыхают в маленькой деревянной хижине и дожидаются прихода моих родителей, которые уже почти добрались до пика горы. Я стою чуть ниже родителей. А дети мои только что вышли из нашего базового лагеря и начали подниматься по склону. Я прячусь за большим камнем, и они, не заметив меня, проходят мимо. Когда я возвращаюсь на тропу и вижу, что они уже поднялись гораздо выше меня, меня охватывает эйфория».

Среди прочего, сон Роберта демонстрирует его видение пути, называемого нами жизнью, – то есть движения от рождения до смерти, от колыбели (базового лагеря) до могилы (маленькой деревянной хижины). Кроме того, в нем проявляется его подсознательное желание вырваться из потока времени, поменяться местами со своими детьми и почувствовать, что у него впереди более долгая жизнь, чем у них.

Чаще всего описываемая мною зависть носит подсознательный характер, мы скрываем это чувство, и поэтому его трудно исследовать или подтвердить. Проблески этого чувства встречаются не только во снах, но и в наших оговорках или ошибочных действиях.

Я знаком с одной женщиной, которая выросла в полной нищете. Она была вне себя от радости, когда ей удалось купить своей дочке шерстяной костюм от Prada, но буквально несколько часов спустя безнадежно испортила юбку, случайно положив ее в стиральную машину.

Нередко такая зависть камуфлируется под попытки корректировки поведения – отец осаживает чересчур энергичного и восторженного сына, называя его выскочкой или акселератом; мать упрекает ребенка в черной неблагодарности: «Ты даже не представляешь, какая у тебя счастливая жизнь», «У меня того-то и того-то никогда не было». Завидуя своим детям, мы обманываем сами себя, то есть слишком плохо думаем о них и слишком хорошо о себе.

 

Тренер может завидовать своему спортсмену, преподаватель – ученику, а психоаналитик – своему пациенту. Наши пациенты зачастую бывают гораздо моложе, умнее и успешнее нас.

 

Такой тип зависти чувствуют не только родители. Тренер может завидовать своему спортсмену, преподаватель может завидовать своему ученику, а психоаналитик (это исключать было бы нечестно) может завидовать своему пациенту. Наши пациенты зачастую бывают гораздо моложе, умнее и успешнее нас. А еще нередки случаи, когда психоаналитику удается помочь пациенту одержать победу над проблемами, с которыми сам психоаналитик безуспешно боролся всю свою жизнь. Попасть в плен зависти такого сорта может любой человек, которому приходится выступать в психологической роли «родителя».

Вопрос здесь в том, можем ли мы избавиться от этой зависимости, если примем самих себя такими, какие мы есть, и смиримся со своим положением на шкале времен? Сможем ли мы в результате этого искренне радоваться успехам и удачам своих детей? Ведь в самом крайнем своем проявлении зависть к собственному чаду – это огромная психологическая беда, грозящая нам потерей и психического равновесия, и своего ребенка тоже.

 

* * *

 

Десять лет назад по направлению своего семейного врача ко мне пришел семидесятисемилетний вдовец, отец четверых детей Стенли П. Он все больше и больше ограничивал свою жизненную активность. Как я вскоре понял, таким образом он избегал чувства зависти в отношении окружающих. Он перестал путешествовать и общался только с теми, к кому мог относиться с пренебрежением, например, с людьми, которых он нанимал для выполнения разовых работ.

Испортились у него и отношения с детьми. Каждому из них он ябедничал на остальных, критиковал их жен или мужей, выказывал недовольство полученными от них подарками или частотой телефонных звонков. Таким поведением он оттолкнул от себя детей, и они постепенно перестали участвовать в его жизни – чем, с его точки зрения, окончательно подтвердили свою крайнюю эгоистичность.

 

Нередки случаи, когда психоаналитику удается помочь пациенту одержать победу над проблемами, с которыми он сам безуспешно боролся всю свою жизнь.

 

Однажды Стенли описал визит своей дочери, которая обычно приезжала несколько раз в год вместе с мужем и детьми, но теперь стала навещать его одна и в лучшем случае один раз в год.

Рассказывая мне, как он прощался с дочерью в аэропорту и держал ее за руку, Стенли вдруг прослезился. Он вспомнил момент, когда она была еще совсем маленькой, а он стоял за дверью ее спальни и слушал, как она пытается читать свою любимую сказку плюшевому медвежонку.

Но почти сразу за этим воспоминанием, вызвавшим у него чувство нежной печали, последовал очередной список жалоб. И приехала она ненадолго, и подарок в момент прощания сделала копеечный. В результате, дочь была для него снова потеряна. Остатки любви, которую он чувствовал к своему ребенку, не могли устоять перед глобальной картиной мира, нарисованной его завистью.

 

О желании невозможного

 

Моя пациентка, квалифицированный специалист, средних лет женщина по имени Ребекка, аккуратно свернула свое пальто, повесила его на спинку стула, а сама расположилась на кушетке. Целых пять минут она просидела, не произнося ни слова, а потом сказала:

–  Сегодня я буду говорить о сексе.

Это было в понедельник. Ребекка начала ходить ко мне год назад, почти сразу после смерти старшей сестры. Она была поражена мощью обрушившихся на нее страхов и остротой потери. Теперь эти чувства немного улеглись, но она стала гораздо сильнее ощущать неотвратимость смерти.

–  Я живу не такой полной жизнью, как могла бы, – сказала она мне. – Но в то же самое время не знаю, какой она должна быть.

Взаимоотношения с мужем вроде бы пошли на поправку, но иногда Ребекка все-таки сомневалась, что сделала верный выбор.

Предыдущий вечер Ребекка с мужем Томом провела дома – суши, немного шампанского, DVD с фильмом. Они вместе приняли ванну, а потом долго занимались любовью.

–  У меня был великолепный оргазм, – сказала она.

Обычно после таких вечеров Ребекка отлично спала ночью. Но на этот раз она почему-то проснулась в половине пятого утра и, поняв, что опять заснуть не получится, решила помастурбировать. Вскоре после этого она заснула и увидела, по ее словам, «сексуальный сон».

Во время нашего сеанса она попыталась реконструировать этот сон.

–  Там был мужчина, может быть, старый бойфренд, еще университетских времен, и он сильно прижимался ко мне, – сказала она. – Он обнимал меня за талию… Нет, он скорее похлопывал рукой меня по талии. Я не очень четко помню, что происходило, и только знаю, что он очень меня хотел.

Проснулась она с чувством большой потери.

–  Мне кажется, что секса с мужем или мастурбации должно было бы хватить… Что со мной происходит?

Мы поговорили о том, что происходило в дни, предшествовавшие этому сну. В субботу вечером она устроила в ресторане вечеринку по случаю своего пятидесятилетия.

Из Шотландии приехали ее родители. Дочери Джорджия и Энн помогли организовать праздничный ужин и составить меню. Ее младший сын, Оливер, должен был подъехать из своего университета в Суссексе, но так и не появился. Муж Ребекки половину вечера провел у входа в ресторан в попытках дозвониться до сына по мобильному.

–  Мы весь вечер берегли для Оливера место за столом, – сказала она, – и я не знала, беспокоиться мне или злиться.

Ребекке удалось дозвониться до Оливера только на следующий вечер. Он заявил, что у него в самую последнюю минуту возникли важные дела, а не позвонил он, потому что в телефоне села батарейка. Ребекка предполагала, что он просто решил провести субботний вечер с друзьями.

–  Если честно, то мне кажется, ему просто было лень ехать, – сказала она мне.

Для мужа Ребекки, которого давно беспокоило чувство, что сын отдаляется от семьи, этот вечер в ресторане стал лишним подтверждением его подозрений.

–  Том говорит, что все время ждет какой-нибудь катастрофы, например, появления на пороге офицеров полиции, – вздохнула Ребекка.

Она вспомнила, каким дерзким и своенравным был Оливер в детстве. Однажды, когда Оливер был еще совсем маленьким, он потихоньку выскользнул из дома, пока она наливала ему ванну. Она не дала ему после чая мороженого, и сын перешел оживленную улицу, чтобы самостоятельно купить его в газетной лавке.

 

Я подозревал, что Ребекка использовала секс в качестве антидепрессанта, способа хотя бы на мгновение почувствовать себя желанной и заменить этим радостным волнением страхи и внутреннюю пустоту.

 

Слушая свою пациентку, я начал думать, что ее сексуальное желание было своеобразной защитной реакцией на печаль, злобу и беспокойство, спровоцированные действиями сына. Я, как и она сама, подозревал, что Ребекка использовала секс в качестве антидепрессанта, способа хотя бы на мгновение почувствовать себя желанной и заменить этим радостным волнением страхи и внутреннюю пустоту. Она добавила, что еще секс помогает ей отогнать тревожные мысли. Например, внушенные ей Томом опасения, что в какой-то момент безрассудство Оливера закончится для них приходом полицейских.

Но все это было не совсем верным. Несмотря на то, что ее сексуальное поведение казалось нам обоим способом защитить себя от определенных чувств, в тот момент Ребекка так не считала. В ту ночь она чувствовала, что скорее чего-то ищет. Мастурбация последовала за сексом, а сон пришел после мастурбации, потому что было нечто, что она очень хотела получить, а не то, чего ей хотелось избежать. Ребекка проснулась с ощущением потери, но депрессивного состояния не было. Почему же? Чего же ей хотелось?

Внезапно она что-то вспомнила и заворочалась на кушетке.

Она начала рассказывать мне о солнечном дне, который когда-то провела в парке вместе с Оливером и своей матерью. Оливеру тогда было три года. Все трое сидели на одном одеяле и наблюдали, как дети постарше запускают с помощью родителей воздушных змеев. Ребекка показывала маме открытку на День Матери, которую Олли сделал в яслях. На обложке открытки Оливер нарисовал и аккуратно раскрасил паровоз с вагонами. Внутри открытки, где ему явно пришлось потрудиться сильнее всего, он написал две длинные строчки букв Х, обозначающих поцелуи. Олли прижался к ней, обнял ее со спины, а потом нырнул под руку и перебрался на колени. «Почему ты позволяешь ему ползать по тебе, как по шведской стенке? » – спросила у Ребекки мать. Ребекка даже не нашлась, что ответить, потому что ей и в голову никогда не приходило запрещать ему это делать.

После небольшой паузы она сказала мне:

–  Олли все время ко мне прикасался. Он меня даже из поля зрения терпеть не мог отпускать. Если я разговаривала по телефону или просто с кем-то другим, он похлопывал меня ладошкой по талии и без конца повторял: «Мамочка, мамочка, мамочка…»

Услышав эти слова – «похлопывал меня ладошкой по талии», мы оба сразу же вспомнили ее сон: «он похлопывал меня по талии… он хотел меня». И нам стало ясно, что сон этот вовсе не о давно забытом любовнике.

–  Этот сон был про нас с Олли, да? – спросила Ребекка меня.

Потом мы долго сидели в молчании.

–  Я скучаю по тому ребенку, которым он когда-то был, – сказала она.

Ребекка страстно желала невозможного: вернуться в те времена, когда ее обнимал, использовал в качестве шведской стенки, целовал и любил трехлетний сын. Она хотела, чтобы он снова настойчиво требовал от нее внимания, прикасался к ней со словами «мамочка, мамочка, мамочка». Она хотела почувствовать, что снова ему нужна.

 

О ненависти

 

В понедельник утром Джессика Б. начала наш очередной сеанс рассказом о том, как у нее прошли выходные. Они с мужем Полом оставили свою четырехлетнюю дочь у родителей Джессики и отправились в Кембридж подавать заявку на финансирование архитектурного проекта. Пол предложил остаться там на ночь, и представители клиента (колледжа местного университета) поселили их в одном из исторических зданий.

–  Это был средневековой постройки деревянный дом с фантастической красоты камином, – сказала мне Джессика. – Чрезвычайно уютное место.

Презентация проекта прошла хорошо, и Полу захотелось это отпраздновать. Он приготовил романтический ужин на двоих и разжег в камине огонь. Джессика принимала ванну, а, выйдя, увидела, что Пол дожидается ее в кашемировом свитере, который она подарила ему на Рождество.

–  Он был такой милый, прямо как плюшевый медвежонок, которого хочется потискать.

Они поужинали и сели пообниматься перед камином.

–  Получился замечательный вечер. Я знала, что Полу хочется секса, но у меня для этого просто не было настроения. Мне бы и самой хотелось, чтобы все было не так, но у меня бы просто не получилось. Но он не расстроился… Он у меня такой лапочка.

Что-то покоробило меня в том, как она произнесла это слово – лапочка.

–  Вы слышите, какими словами пользуетесь? – спросил я. – «Медвежонок», «потискать», «пообниматься», «лапочка»… Обычно такими словами описывают ребенка, а не мужчину, который хочет секса.

–  Я всегда зову Пола лапочкой… А вы хотите, чтобы я использовала какие-нибудь другие слова?

–  Нет, – сказал я ей, – я хочу, чтобы вы продолжали пользоваться своими собственными словами. Но, по моему мнению, ваш выбор слов свидетельствовал о том, что вы десексуализируете Пола.

–  Возможно, – согласилась Джессика.

На прошлой неделе она увидела на автостоянке у супермаркета мужчину, в которого была безумно влюблена в университетские годы. Они никогда не были любовниками, не ходили на свидания, да и знакомы-то были плохо.

И вот она встретила его вновь, когда он помогал двум своим маленьким детишкам выбраться из машины. Он был по-прежнему высок и атлетичен, и, увидев его теперь уже взрослым человеком, отцом двоих детей, Джессика нашла его еще более привлекательным, чем раньше. С этого момента на автостоянке она начала фантазировать о том, каково было бы завести с ним роман. Рассказав это, она замолчала.

Раньше она уже говорила мне, что Пол регулярно ходил в спортзал и держал себя в хорошей форме. Она до сих пор считала его вполне привлекательным мужчиной, да только ее он почему-то больше не привлекал.

–  Что я пытаюсь понять, – заметил я, – так это почему Пол теперь «медвежонок и лапочка», а тот мужчина со стоянки – «высок и атлетичен»?

Объяснения у Джессики не нашлось. Она вспомнила, как несколько недель назад встречала Пола в Хитроу. Он на два дня уезжал на объект, и она по нему очень соскучилась. В такси по пути домой она обняла его и начала целовать, но когда он стал отвечать на ее поцелуи, Джессика неожиданно для себя самой приказала ему застегнуть ремень безопасности.

–  Дело во мне, – сказала она. – Я просто стараюсь отгородиться от него.

Она вспомнила их первые свидания. Поездку в такси из ресторана в Уэст-Энде до квартиры Пола – «нас друг от друга оторвать было невозможно». Тем не менее она очень нервничала во время свиданий. В определенном смысле этот период оказался для нее одним из самых нервных в жизни. В иные дни она была уверена, что Пол ищет себе кого-нибудь посексуальнее и поуспешнее. Может быть, он ждет, что подвернется кто-то получше? Джессика ненавидела эту неопределенность.

Слушая ее, я вспомнил нашу первую встречу. Несколько месяцев назад она пришла ко мне по направлению своего врача.

Тот сказал, что Джессика выбивается из сил, пытаясь найти равновесие между работой, семьей и уходом за своими стареющими родителями. Во время той первой беседы она сказала мне, что не понимает, почему они с Полом так охладели друг к другу и почти не занимались сексом.

 

* * *

 

Проблема эта достаточно распространенная, психоаналитики занимаются ею уже сотню лет. Фрейд говорил, что больше страданий его пациентам приносят только тревожные состояния.

Когда люди любят, у них отсутствует желание, а когда есть желание, они не могут любить, писал он. Эта дилемма может возникать у человека по великому множеству причин, и столь же много существует методов ее решения.

Джессика вела себя так же, как описанные Фрейдом пациенты, но по прошествии трех месяцев психоанализа я так и не смог понять, почему. Попытки поговорить с ней обо всем этом не давали никаких результатов. Я видел, что мы топчемся на месте.

Не желая повторять уже озвученные идеи или возвращаться к пройденному, я промолчал до завершения нашего сеанса. Она собрала свои вещи и ушла.

На следующий день Джессика не пришла, и это было для нее необычно. Она оставила на автоответчике сообщение о том, что не появится у меня до конца недели, а объяснит все во время нашей следующей встречи.

В следующий понедельник она пришла с опозданием. Выяснилось, что они проиграли конкурс на строительство в Кембридже. Джессика сказала, что всю неделю была настолько занята, что у нее не было времени ни на размышления, ни на наши сеансы. Они с Полом очень рассчитывали на этот контракт в финансовом смысле. Для их фирмы он имел огромное значение. Она считала, что их проект был самым лучшим из представленных.

–  Я была так расстроена, – сказала Джессика.

–  Меня удивляет, что вы не подумали позвонить мне, когда вам было печально.

–  Я и не подозревала, что вы без меня совсем не можете обойтись, – улыбнулась она. – Неужели вам не хватало проблем с другими пациентами?

Пока я слушал Джессику, мне в голову пришла мысль, что ей хотелось чувствовать себя занятой матерью, а во мне, равно как и в своем муже, видеть просто ребенка, требующего от нее внимания. Сказав ей об этом, я напомнил ей еще одну ее фразу, которую она произнесла с явной гордостью во время одного из самых первых сеансов: у нее почти никогда не менялся вес, потому что она умела справляться с голодом. Она призналась мне, что получала своеобразный кайф, когда отказывалась от еды. Особенно, если все вокруг наворачивали за милую душу.

–  Такая уж я уродилась, – сказала она. – Или вам хотелось бы, чтобы я была подобна большинству и начинала заедать свои проблемы каждый раз, когда мне становится грустно?

Я ответил, что поднял этот вопрос в свете состоявшегося на прошлой неделе разговора о сексе, подумав, не приносит ли ей облегчение или даже удовольствие игнорирование сексуального голода.

У Джессики этот вопрос вызвал раздражение. Она ушла, даже не попрощавшись.

На следующий день она вернулась и сказала, что, несмотря на то, что в моих словах может быть доля правды, они все равно не объясняют, почему они с Полом перестали заниматься сексом.

Я спросил, нет ли у нее каких-нибудь конкретных воспоминаний о том, какие события могли заставить ее отказаться от секса с Полом?

Она ответила, что это случилось после рождения Фиби, их дочери.

–  Я полагаю, все произошло совершенно естественным образом. Я была измотана от недосыпа, грудь сочилась молоком, и мне казалось, что я просто рехнусь, если не посплю хотя бы еще одну ночь. Секса в то время мне хотелось меньше всего.

 

«Я думала, что между мной и моим ребенком возникнет любовь, которой я никогда до этого не чувствовала. Что я найду любовь, целиком состоящую из тепла и взаимопонимания. И я нашла эту любовь…

Да только я не предполагала, что этот крошечный ребенок сможет порождать во мне еще и такую злобу».

 

Одну ночь Джессика запомнила особенно хорошо. Фиби еще не перешла на твердую пищу; ей тогда было, наверно, около полугода. Джессика еще кормила ее грудью. Она пыталась приучить Фиби есть и спать по графику, чтобы побольше спать по ночам. Она накормила и уложила ее в десять вечера. Где-то в полночь Фиби расплакалась. Джессика посчитала, что ее просто нужно убаюкать. Пол очень долго укачивал дочку, но та никак не успокаивалась. Он был уверен, что Фиби требует еще молока.

Джессика с Полом тогда страшно поскандалили. Она считала, что муж совершенно не помогает ей в попытках перевести Фиби на кормление по четкому графику и сводит все ее труды на нет. Он сказал, что, если Джессика не покормит ребенка, он возьмет из холодильника сцеженное молоко и сделает это сам, а потом так и поступил. В результате выяснилось, что он был прав, и Фиби по какой-то причине была до сих пор голодна. «А я думала, что она сможет научиться успокаиваться и засыпать сама по себе».

Остаток ночи прошел еще хуже. Фиби крепко уснула, супруги вернулись в кровать, и Джессика начала плакать. Она ожидала, что Пол обнимет ее, но он отодвинулся подальше и повернулся спиной.

–  Я спросила его, почему он не идет пообниматься, а он ответил: «Я думаю, ты успокоишься и заснешь сама по себе». Я всю ночь не сомкнула глаз и злилась на Фиби с Полом. Я их обоих просто ненавидела.

Джессика вздохнула, а потом сказала мне, как еще до беременности воображала, что в любой момент будет знать, что надо делать и как выходить из сложившейся ситуации.

Она думала, что будет по-настоящему хорошей мамой (уж точно лучше собственной матери и большинства своих подружек) и что с появлением ребенка их отношения с Полом только укрепятся.

–  Вы надеялись, что рождение ребенка поможет вам забыть о собственном несчастливом детстве, – сказал я.

–  Я думала, что между мной и моим ребенком возникнет любовь, которой я никогда до этого не чувствовала, – ответила она. – Что я найду любовь, целиком состоящую из тепла и взаимопонимания. И я нашла эту любовь… Да только я не предполагала, что этот крошечный ребенок сможет порождать во мне еще и такую злобу.

Когда Фиби не могла уснуть или, например, когда она однажды укусила другого ребенка в песочнице, Джессика впадала в дикую ярость. Особенно трудно ей было переносить плач дочери.

–  Она выла и выла, и каждый раз, пускаясь в этот свой рев, она словно говорила мне, какая я ужасная мать. Я, конечно, ничего такого с ней не делала, но чувствовала, что меня подмывает схватить ее и тряхануть как следует раз-другой. Это было ужасно. – Джессика поерзала на кушетке. – Я всегда считала себя хорошим человеком, – сказала она, – пока не родила ребенка.

Временами, когда у нее случались приступы особенной неуверенности в себе, она хотела, чтобы Пол поддержал ее, каким-то образом убедил ее, что она хорошая мать.

Она не переносила, когда его мнение не совпадало с ее мыслями. Ей казалось, что и он тоже наводит на нее критику. Теперь, оглядываясь назад, Джессика поняла, что всегда очень быстро отходила в отношении Фиби, но не в отношении Пола.

Я сказал ей, что она, может быть, напрасно обвиняет Пола. Ведь если бы проблема была в нем, то она вполне могла бы считать себя хорошей матерью, а Фиби – хорошим ребенком.

Неожиданно Джессика подскочила на кушетке. Она вспомнила еще кое-что. Однажды днем к ней зашла подруга, и они сели пить чай. Вошедший на кухню Пол, желая присоединиться, подвинул к столу стул. Когда он делал это, Фиби, сидевшая на коленях у Джессики, протянула ручку и, попытавшись схватить мамину чашку, свалила ее на пол. Чашка разбилась.

–  Я заорала на Пола и обозвала его идиотом. Моя подруга расхохоталась. Я действительно верила, что Фиби разбила мою любимую кружку из-за того, каким образом усаживался за стол Пол.

–  Ваш первый импульс был – обвинить Пола, возненавидеть его. Таким образом вы не допустили ненависти в адрес Фиби. Вам будет очень трудно желать Пола, если вы находите полезным ненавидеть его.

Джессика закрыла лицо руками и издала звук, который я поначалу не смог узнать. Я никогда не слышал, как она плачет.

В конце сеанса, когда Джессика готовилась уходить, я вспомнил, как меня покоробило слово «лапочка». Это слово не было знаком близости или любви, оно было выражением ненависти, упрятанным в сладкую оболочку.

Добавить к этой истории можно только одно. Несколько недель спустя, на работе, Джессика увидела, как Пол готовит для клиента презентацию проекта с помощью своей ассистентки, смышленой и симпатичной молодой девушки-архитектора. До сих пор Джессика никогда не обращала внимания на то, как они работают вместе, но теперь, сидя за своим рабочим столом, она увидела их в переговорной, обратила внимание, как они касаются друг друга во время разговора, как они оба рассмеялись над какими-то его словами, и… очень-очень захотела его.

 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2017-04-13; Просмотров: 999; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.08 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь