Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Как любовные муки не дают нам любить



 

Мэри Н., сорокасемилетнюю домохозяйку и мать троих детей, доставили в больницу в маниакальном состоянии. Незадолго до этого срыва Мэри вместе с мужем ходила на вечеринку, которую у себя в саду устраивал их сосед. Там они познакомились с человеком по имени Алан, недавно овдовевшим судебным адвокатом.

В какой-то момент Мэри и Алан одновременно оказались на кухне и разговорились. Говорили они откровенно и открыто.

Он рассказал, как страдал после смерти жены, а она поведала ему о том, как тяжело перенесла недавнюю смерть сестры от рака. Алан пригласил ее к себе в гости, отобедать в следующую пятницу.

Когда наступила пятница, Мэри появилась у него на пороге с букетом пионов и бутылкой Sancerre. На улице за ее спиной стоял наемный грузовой фургон со всей ее одеждой и прочими пожитками, включая даже крупные предметы мебели. Алан тепло поприветствовал Мэри и принял ее подарки.

Он сообразил, что она задумала, только увидев грузчиков. Когда он отказался пустить ее в дом, Мэри впала в истерику, начала рыдать и рвать на себе одежду. Алан позвонил ее мужу, который, в свою очередь, связался с семейным врачом.

 

* * *

 

Через четыре месяца после расставания со своей женой, Айзек Д., хирург сорока одного года от роду, поехал в Америку на научную конференцию. Сидя в баре аэропорта Кеннеди, он познакомился с двадцатидевятилетней Анной, врачом-дантистом. Они с часик поболтали о том да о сем, а потом каждый отправился своей дорогой.

Вернувшись в Лондон, Айзек уселся за компьютер и начал искать Анну в Интернете. Спустя пару дней он вошел в ее стоматологический кабинет в Буэнос-Айресе с охапкой цветов и жемчужным ожерельем-оберегом. Анна сразу же позвонила отцу и жениху. Они приехали в ее офис и попытались выставить Айзека, но он согласился уйти, только когда ему пригрозили арестом прибывшие по вызову офицеры полиции.

Через неделю, сидя у меня в кабинете, Айзек рассказал, что всегда был склонен к внезапным безумным влюбленностям, но на этот раз все было совсем по-другому, потому что в этом случае он почувствовал самую настоящую любовь. Прийти и поговорить со мной он согласился только по настоянию своего врача. Он был готов обсудить со мной чувства, которые испытывал, будучи отвергнутым женщиной, но в своем поведении не видел ровным счетом ничего дурного.

–  Я просто старомодный романтик, – сказал он мне.

 

* * *

 

Всем нам в те или иные моменты жизни приходилось страдать от любовной лихорадки. В особо тяжелых случаях любовные страдания могут привести к навязчивым состояниям и соответствующему поведению (например, преследованию объекта страсти), а также к одержимости на сексуальной почве.

Пребывая во влюбленном состоянии, мы чувствуем, как исчезают наши эмоциональные рамки и рушатся стены между нами и объектом нашего желания.

Мы ощущаем груз физического желания, больше похожий на боль. Мы искренне верим, что это настоящая любовь.

Многие психоаналитики полагают, что любовное томление является формой регрессии, что в этом страстном желании предельной близости с другим человеком мы становимся похожими на детей, жаждущих материнских объятий. Именно по этой причине мы попадаем в зону максимального риска, когда боремся с отчаянием или болью потери, когда оказываемся в одиночестве или изоляции. К примеру, такие влюбленности широко распространены среди студентов-первокурсников, начинающих самостоятельную жизнь в университетских студенческих городках. Но можно ли считать все это настоящей любовью?

–  Иногда я говорю (конечно, полушутя), что влюбленность – это захватывающее начало, а любовь – скучное продолжение, – сказала мне как-то раз поэтесса Венди Коуп. – Люди, переживающие любовные муки, не торопятся примерять свои фантазии к реальности.

Но почему же тогда, если принять во внимание все те страдания, которые может приносить любовная лихорадка (утеря ментальной свободы, чувство неудовлетворенности самим собой, мучительная душевная боль), некоторые из нас так долго отказываются посмотреть в глаза этой самой реальности?

Часто это происходит, потому что осознание реальной ситуации для нас равнозначно признанию собственного одиночества. И хотя само одиночество может быть чувством полезным (например, оно способно мотивировать нас на знакомства с новыми людьми), боязнь одиночества может играть роль капкана, попадая в который мы очень долго не можем избавиться от душевных мук. В худшем случае любовные страдания могут стать частью нашей натуры, способом восприятия окружающего мира, в определенных аспектах сходным с паранойей.

 

* * *

 

Много лет назад у меня была пациентка, которую звали Хелен Б. Это была журналистка-фрилансер тридцати семи лет от роду.

На протяжении девяти лет у нее длился роман с женатым коллегой по имени Роберт. Находясь в плену любовной лихорадки, Хелен не могла даже думать о нем в рациональном ключе.

Роберт годами нарушал данные ей обещания. К примеру, предлагал вместе поехать куда-нибудь на праздники, а потом брал с собой жену вместо Хелен.

Он клялся, что уйдет из семьи, как только младший из детей поступит в университет, но когда это наконец случилось, не стал предпринимать никаких активных действий.

Через три месяца после того, как Хелен начала ходить на психоанализ, Роберт сказал ей, что влюбился в другую женщину и бросает ради той свою жену. Хелен не отторгала эту информацию и не закрывала на нее глаза, но, судя по всему, просто не могла понять все, что из нее следует.

Она сказала мне, что «понимает, что он имеет в виду» и «видит, что происходит в действительности».

–  Мои подруги постоянно говорили, что Роберт никогда не уйдет от жены, и ошибались… Ведь он от нее уходит, – торжествуя, сказала она мне.

Хелен сказала, что она «в восторге» от такого развития событий, потому что уверена, новая подружка Роберта «просто не сможет его удержать», и он в конечном итоге вернется к ней. Такая возможность, конечно, была, но Хелен верила в такой исход, как в неизбежность, и отказывалась признавать очевидный факт: Роберт полюбил другую женщину.

 

Многие психоаналитики полагают, что любовное томление является формой регрессии, что в этом страстном желании предельной близости с другим человеком мы становимся похожими на детей, жаждущих материнских объятий.

 

Подобно параноикам, страдающие от любовной лихорадки тоже мастера собирать информацию и подмечать детали, но, понаблюдав за ними, видишь в их поведении подсознательное стремление находить в любом новом факте подтверждение своей навязчивой идеи.

За первый год психоаналитической работы с Хелен я пришел к выводу, что мне не удается помочь ей поменять схему мышления. Она напоминала мне сторонников конспирологических теорий, которые верили, что принцессу Диану убил принц Филипп или что террористические атаки 11 сентября были делом рук ЦРУ.

Ее убеждения тоже было невозможно поколебать никакими доводами и доказательствами. Когда я попытался продемонстрировать, что ее чувства к Роберту не меняются, несмотря на любые его поступки, она с раздражением в голосе ответила мне:

–  Так не это ли признак настоящей любви?

 

* * *

 

Преподавая техники психотерапии, я часто включаю в список материалов для чтения «Рождественскую историю » Чарльза Диккенса. Я считаю данное произведение описанием экстраординарной психологической трансформации человека и думаю, что Диккенс рассказывает нам нечто чрезвычайно важное о том, как меняются люди.

Как вы, наверно, помните, в этой сказке жадного Скруджа посещают три призрака. Святочный Дух Прошлых Лет возвращает Скруджа в детство, заставив заново пережить череду горестных мгновений и вспомнить, как отец оставил его одного в школе, как умерла малышка-сестра, как он сам решил бросить невесту, чтобы посвятить свою жизнь зарабатыванию денег. Дух Нынешних Святок демонстрирует Скруджу доброту и душевную щедрость влачащего нищенское существование семейства Боба Крэтчита, младший сын которого, Малютка Тим, находится при смерти, и именно в результате того, что Скрудж отказался платить Бобу достойное жалованье. И вот наконец Скрудж приходит к полной трансформации, когда Дух Будущих Святок показывает ему его заброшенную могилу.

Скрудж меняется не от страха. Он меняется оттого, что его преследует этот страх. Мы можем бояться потолстеть, но одни эти опасения вряд ли заставят нас сменить диету. Но навязчивый, неотступно преследующий страх – это совсем другое дело. Он заставляет нас помнить – ощущать всем своим существом – какой-то факт или какой-то элемент информации о нашем мире, знания о котором мы всеми силами стараемся избежать.

Какого же знания пытался избежать Скрудж?

Скрудж не хотел думать о смерти своей матери, о смерти сестры, о потере невесты. Он не мог выносить мысли о конечности любви. Диккенс говорит нам, что перед тем как улечься спать, Скрудж в одиночестве ужинал и коротал остаток вечера над своей амбарной книгой, в которой фиксировались приходы, расходы и полученные проценты. На мой взгляд, это означает, что вечерами Скрудж пытался успокоить и утешить себя. Перечитывая приходно-расходную книгу, он, скорее всего, говорил себе: «Видишь? Никаких потерь, сплошная прибыль».

В конечном итоге Скрудж меняется, потому что призраки разрушают его ошибочную веру в то, что жизнь можно прожить без потерь. Они выводят его из этого бредового состояния, заставляя снова прочувствовать боль пережитых когда-то потерь, лишений, которые теперь переносят окружающие его люди, а также ставя перед неизбежностью потери своей собственной жизни и всего нажитого.

Рассказанная Диккенсом история дает нам и еще один урок: Скрудж не может переделать свое прошлое. Не может у него быть и четкой уверенности в том, как сложится будущее. Тем не менее, выйдя на прогулку рождественским утром, мысля совершенно по-новому, он может изменить настоящее, ведь перемены могут происходить только здесь и сейчас. И это очень важно, потому что при попытках изменить прошлое у нас возникает чувство полной беспомощности, которое может привести к депрессии.

Но в произведении Диккенса вскрывается и еще одна, более мрачная и неожиданная истина. Иногда перемены наступают не в результате наших попыток исправиться самим или наладить взаимоотношения с живыми. Иногда мы сильнее всего трансформируемся, налаживая свои взаимоотношения с мертвыми, ушедшими от нас и забытыми людьми. Начав скорбеть по тем, кого он когда-то любил, а потом просто выбросил из своих мыслей, Скрудж наконец возвращает себе утерянный когда-то мир. Он сам возвращается к жизни.

Когда пациент невольно дает мне понять, какие его или ее преследуют мысли (мысли, о которых он или она отказывается думать), моя задача – превратиться в подобие одного из диккенсовских духов, то есть удержать пациента в реальном мире и дать этому миру сделать свое благотворное дело.

 

* * *

 

Однажды, в понедельник, на втором году психоанализа, Хелен сказала мне, что в одной из художественных галерей столкнулась со своей знакомой, работавшей газетным редактором. Сколько Хелен себя помнила, эта редактор, женщина на пятом десятке, всегда выглядела совершенно безупречно – идеальная прическа и маникюр, пышущая свежестью и здоровьем кожа.

–  Она изумительно одевается, носит чудесные украшения, – сказала мне Хелен. – Но, с другой стороны, она может себе позволить тратить время и деньги на себя, ведь у нее нет семьи.

Хелен всегда относилась к этой женщине с большим пиететом, но на сей раз заметила, какой та казалась усталой и насколько не вписывалась в компанию окружавших ее более молодых людей.

Уже уходя с выставки, Хелен заметила ее у стойки бара:

–  Она чуть не прижималась к какому-то молодому парню, слишком громко говорила, слишком сильно пыталась ему понравиться. Мне, видя все это, даже становилось за нее стыдно.

Я спросил у Хелен, не для того ли она мне все это рассказывает, чтобы я успокоил ее и убедил, что она такой никогда не станет.

–  Да я лучше умру, чем стану себя так вести… Даже и думать о таком исходе не хочу. Жить без мужа? Без семьи? Выставлять себя дурой на какой-то модной выставке?

Хелен на несколько минут замолчала, а потом попыталась сменить тему.

–  Мне все-таки кажется, вы рассказали мне про эту женщину из страха, что в ее поведении увидели намеки на свое собственное будущее, – сказал я ей.

На протяжении нескольких следующих месяцев я время от времени возвращался к тому вечеру в галерее. Слова «сцена в баре» стали у нас своеобразной кодовой фразой, характеризующей попытки Хелен не замечать течения времени, ее желание навечно оставаться в настоящем.

 

Как-то вечером, ужиная в ресторане с подругами, Хелен вдруг посмотрела на себя их глазами и увидела женщину, страстно увлеченную «ненастоящим» человеком и оторвавшуюся от тех, кому она была действительно небезразлична.

 

К переменам Хелен привели сразу несколько факторов. И одним из них, как мне думается, было как раз видение того, в какого человека она может превратиться в будущем.

Сколько я знал Хелен, ее беспокоила мысль о том, что с момента знакомства с Робертом (а произошло это почти десять лет назад), она застыла в одном и том же моменте времени. Наблюдая за окружающими ее людьми, она видела, как меняется их жизнь – ее подруги выходили замуж и рожали детей, – тогда как сама она продолжала топтаться на одном и том же месте. Но центром ее внимания всегда оставался Роберт. Оказываясь на свадьбах подруг, она задавалась вопросом: «Почему он не хочет связать со мной свою жизнь? Что во мне не так? »

Но потом что-то изменилось. Однажды Хелен рассказала мне, как побывала на вечеринке у знакомой, ожидавшей рождения ребенка. В гости пришли только женщины, ее университетские подруги. Вместо того чтобы рассуждать, будет ли у них с Робертом когда-нибудь ребенок, мы поговорили о подругах Хелен, об их близких взаимоотношениях, искренней заботе о друг друге. Она заметила, что они еще больше сблизились и что процесс этого сближения продолжается.

Как-то вечером, через некоторое время после этой вечеринки, ужиная в ресторане все с той же группой подруг, Хелен вдруг посмотрела на себя их глазами и увидела женщину, страстно увлеченную «ненастоящим» человеком и оторвавшуюся от тех, кому она была действительно небезразлична.

Она нередко думала, что причиной отсутствия у нее мужа и ребенка могут быть связанные с Робертом фантазии, но только сейчас впервые осознала, что эти самые фантазии не дают ей почувствовать и любовь своих подруг.

–  Мне стало до слез больно, когда я задумалась о том, чего лишилась, – сказала она мне позднее.

Когда подали десерт, у Хелен зазвонил телефон. Она увидела, что это Роберт, и не ответила. Она предпочла вернуться к своим подругам и остаться с ними.

 

 

Перемены

 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2017-04-13; Просмотров: 398; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.028 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь