Девчонка подошла к столу и взяла у парня нож.

Девчонка подошла к столу и взяла у парня нож.

- У тебя проблемы, Ирман? - спросила она с участием. Но тот покачал головой и, больше не обращая на нее внимания, направился в кабинет администратора.

- Господин Гердер, - в динамике послышался усталый женский голос, - доктор Сеттон просил передать, что Вам назначили нового психиатра. Если желаете, можете прийти на прием в любое удобное для Вас время.

- Меня выписали... мне не нужен психиатр. - Ответил парень раздраженно.

- Доктор Сеттон считает, что психологическая консультация не будет лишней. Назовите время визита.

Ирман застыл, глядя прямо перед собой. Что это еще значит? С чего, вдруг, Грегори Сеттон решил, что он нуждается в помощи?

Со времени отъезда Амиса в его жизни почти ничего не изменилось. Ну, разве что он один раз напился в баре с коллективом, после чего зачем-то потащился со Стейси к ней домой, с трудом соображая, что делает. Но уже перед самым порогом извинился перед девушкой и сказал, что сейчас не самое лучшее время для чего-то подобного. После чего позорно сбежал от нее. И хотя он ожидал, что такой поступок оскорбит Стейси, он жестоко ошибся. Та прониклась к нему совершенно нездоровой симпатией и теперь ходила чуть ли не по пятам, и каждый день выспрашивала, не могут ли они пойти вместе, выпить по чашке кофе после работы.

Ирман благоразумно отказывался, хотя ему сложно было контролировать темную часть себя, которая приходила в возбуждение, стоило ему задержать взгляд на стройных бедрах Стейси или на ее упругой груди. Ирман понимал, что это всего лишь инстинкты, которые не заглушить доводами рассудка. И в то же время он искренне радовался тому, что травма детства никак не повлияла на его ориентацию.

Тут было о чем подумать, хотя и сложно было разобраться в себе, тем более что поделиться своими соображениями было совершенно не с кем. Он пытался поговорить с Арреком, но тот, послушав ровно полминуты, проваливался в сон, бормоча под нос, что дослушает завтра.

Быть может доктор Сеттон прав и ему стоит встретиться с новым психиатром? Просто поговорить с этим человеком... рассказать обо всем, что его мучает. Разобраться в себе и, наконец-то решить, что ему в действительности нужно.

- Могу я записаться на завтра? - спросил парень у медсестры.

Та спросила, когда именно ему удобно, и назначила встречу. И Ирман вернулся к своей работе, думая о том, что это даже хорошо, что он будет ходить в клинику не только работать. Так у него есть больше шансов встретиться с Амисом, если тот вдруг решит навестить отца или приедет домой на каникулы.

На следующий день, сразу после окончания занятий, Ирман отправился в клинику. В регистратуре ему сказали, что новый доктор ждет его в бывшем кабинете доктора Уэйна, и парень подумал, что его посетило чувство дежавю. Надо сказать, не один раз за следующие несколько минут. Когда Ирман подошел к двери, на которой еще не было никаких табличек, он на мгновение задержался, думая о том, что: вдруг, время повернуло вспять и сейчас он войдет в кабинет, а там сидит доктор Сеттон-младший и слушает слезливые стенания какого-то зануды?

Нет. Ирман тряхнул головой и постучал в дверь. Послышалось приглушенное: Войдите! Он переступил порог и застыл, не в силах вымолвить ни слова, и только когда первый шок отпустил его, выдохнул беззвучно:

- Не может быть...

Чем старше становится человек, тем сложнее ему дается принятие судьбоносных решений.

Эта мысль не покидала Амиса все то время, пока он был в Лондоне. Эта мысль стала почти назойливой, и парень приложил немало усилий, чтобы разобраться, в чем же, собственно, причина подобных трудностей. И после довольно скрупулезного самокопания и самопсихоанализа понял, что проблемы-то никакой и нет. Что просто с годами, часами, минутами, люди перестают верить в самих себя. В отличие от детей, которые трепетно хранят в своих сердцах веру в неминуемое счастье.

Амис хотел быть счастливым. Он хотел жить полной жизнью и уж явно не хотел жалеть о несвершившемся. Потому и чувствовал себя как на иголках, провожая взглядом секундную стрелку часов. Потому и затаил дыхание, вглядываясь в знакомое с самого детства лицо, но стараясь не думать о том, кому оно принадлежит.

- Добрый день, господин Гердер. - Натянуто улыбаясь, он поднялся из своего кресла и направился к застывшему на пороге парню. - Позвольте представиться! Амис Сеттон, Ваш новый лечащий врач. - Амис протянул парню ладонь для рукопожатия, но тот никак не отреагировал на этот жест, а просто посмотрел на своего доктора как на умалишенного.

Что ж, Амис предполагал, что все будет происходить примерно по такому сценарию, но именно от этого взгляда пронзительных синих глаз, такого растерянного и удивленного, на душе делалось весело и по-настоящему тепло.

- Что происходит? - Ирман никак не мог осмыслить происходящее. Какое-то проклятое дежавю, только в этот раз кто-то словно взял и переписал пьесу его жизни, заставив Сеттона говорить совсем другие речи. - Ты уехал...

- Молчи. - Амис нахмурился. Не серьезно совсем, но так, чтобы Ирман его не перебивал. - Знаешь, Гердер, у меня было время подумать. О! У меня было даже слишком много времени для размышлений. Десять лет, это тебе не шутки. Так вот, я думал. Очень долго, очень нудно и очень задротно. И вот к чему я пришел. Ты не знаешь меня. Я не знаю тебя. Мы совершенно не знаем друг друга. И у этого незнания есть огромный плюс. Я не хочу возвращаться к прошлому. Держаться за него глупо, поверь мне, я испытал эту аксиому на собственной шкуре и мне не понравилось. Пусть прошлое остается в прошлом. Но, - Амис улыбнулся, хотя Ирману было не до улыбок. Лицо парня, казалось, даже посерело от разочарования и досады. - Но у нас с тобой есть преимущество. Мы можем начать с самого начала. И от твоих следующих слов и действий будет зависеть первая строчка в этой повести. Поэтому, - Амис вновь протянул парню руку, - меня зовут Амис Сеттон, очень приятно с Вами познакомиться.

Ирман смотрел на парня, внимательно изучая его, снова и снова рассматривая знакомое и, в то же время, незнакомое лицо. Он внимательно слушал все, что Сеттон ему говорил, и в какой-то момент подумал, что тот просто издевается над ним. Если прошлое в прошлом, тогда какого черта он вернулся? Но дальнейшие пояснения расставили все на свои места. Мысли Ирмана пришли в более или менее упорядоченное движение. В голове больше не было хаотичного смешения вопросов, предположений и мнений. Он, вдруг, собрался воедино, стал целым сосудом, без изъянов и трещин, в котором трепыхалась душа, объятая пламенем оголенных эмоций.

Несколько мгновений Ирман просто стоял, опустив взгляд в пол, прислушиваясь к себе, к своим ощущениям, к своим желаниям, а потом, резко вскинул голову и, сделав шаг вперед, крепко и, наверняка, болезненно обнял парня, глубоко вдыхая его такой знакомый, такой вкусный запах. Амис застыл, напрягся так, что его мышцы превратились в камень. Но Ирман уже разжал объятия и отступил немного назад:

- Спасибо, что приехал... - совершенно искренне поблагодарил он сдавленным от волнения голосом и, потянувшись к молодому психиатру, взял его правую руку в свою, имитируя рукопожатие. - Ирман Гердер. - Представился парень и неуверенно улыбнулся. - Рад, что именно Вы будете моим лечащим врачом. Один мой знакомый очень рекомендовал Вас. Он сказал, что Вы помогли ему осознать, какое он безвольное дерьмо, и помогли обрести уверенность в себе и в своих силах.

Жарко. Горячо. Сладко. Кровь струится по венам, наполняя тело жизнью. Сердце бьется громко и радостно. И воздух такой вкусный, такой свежий, что невозможно надышаться.

А за окном рассвет. Не буквальный, нет. Но комнату, тем не менее, заливает яркой позолотой нового дня.

Что ж, первые строки в этой истории написаны. И неизвестно, что за события поджидают их на непрочитанных еще страницах судьбы. Теперь они, возможно, напишут свою жизнь так, как им мечталось. А, может быть, снова все испортят.

И все же Амису хотелось верить в лучшее. И он собирался следовать за этой верой до самого конца их с Ирманом истории.

***

- Итак, господин Гердер, расскажите, как Вы провели уик-энд?

Вот уже на протяжении трех недель все их встречи начинались с этой или похожей фразы. Договорившись о десяти сеансах в месяц и согласовав сумму оплаты, парни условились некоторое время сохранять дистанцию и придерживаться отношений доктор - пациент.

Он ходил в клинику вовсе не для того, чтобы жаловаться или изливать душу. В основном, ответив на несколько вопросов, парень замыкался в себе, и все оставшееся время сидел на диване, подтянув колени к груди и разглядывая своего доктора.

Признаться, несмотря на явное неудовольствие Сеттона, который постоянно сетовал на его ненормальную отстраненность, Ирману нравилось приходить в этот кабинет и просто отдыхать от суеты внешнего мира. Сперва ему казалось, что это клиника так на него действует. В конце концов, он провел здесь большую часть своей жизни. Но потом парень перестал лгать самому себе и признал, что его тянет сюда далеко не чувство ностальгии.

Еще в первые два сеанса он рассказывал Амису о себе и о жизни, которая теперь бурлила вокруг него и стремительным потоком неслась вперед, не застаиваясь и не обрастая камышами, как это было раньше. Потом он понял, что Амис все это время просто молчит и слушает его, что-то записывая в блокноте, но совершенно ничего не рассказывает о себе.

В то время как в душе Ирмана царило смятение эмоций, чувств и мыслей, Сеттон выглядел равнодушным как плывущее по реке бревно, и таким же безучастным. Парень и сам не знал, чего хочет от своего доктора, но был уверен, что не этого. Ему было страшно представить, как из года в год он приходит в этот кабинет и видит в темных глазах психиатра смертельную скуку и откровенную тоску.

Заморочившись этими мыслями, Ирман замолчал и несколько минут просидел в неподвижности, вызвав тем самым изменения в поведении доктора. Сеттон оживился немного и начал сам выводить пациента на разговор, и тот в первое время даже отвечал, хоть и с большой неохотой.

Ирман не был болен. Он не нуждался ни в психиатре, ни в психологе, ни в любом другом враче. В этом кабинете он искал встречи с человеком, который заставлял его сердце биться быстрее, но который не проявлял к нему ничего, кроме банальной вежливости и врачебной этики.

Сказать, что сеансы с Ирманом были чем-то веселым и захватывающим, парень не мог. Это вам не карусель и не прыжок с парашютом. Эти встречи были больше похожи на тихие уютные посиделки за чашкой ароматного чая, в тишине закатного полумрака.

А ведь он и забыл совсем, каким Ирман может быть очаровательным. Сейчас, сквозь маску взрослости и серьезности Амис увидел того самого мальчишку, который захватил в свое время его душу, и вдруг понял, что ведь он никуда не делся, никуда не исчез, не умер, как он долго считал. Вот же он, перед ним. Заливается легким румянцем, прячет взгляд, потому что боится признаться.

Действительно обнадеживающе. Некогда нескладное тощее тело за последний год приобрело форму. Там, где раньше и в помине не было никаких мускулов, теперь проступал едва заметный рельеф. Парень поправился немного и теперь не выглядел тощим доходягой. Наоборот, стал еще более привлекательным.

Амис рассмеялся. Картина, обрисованная Ирманом, была настолько забавна, что удержаться было просто невозможно. Он даже подался вперед и, положив руки на плечи парня, чтобы не упасть, низко склонил голову.

- Гердер, ты неподражаем! - смахивая выступившие на глаза слезы, сказал Амис. - Ну откуда в твоей голове такая бурная фантазия? Почему у тебя именно такие ассоциации? У тебя же есть друзья, ты с ними тоже встречаешься, только когда они приводят на барбекю жен и детей?

- Я с ними не встречаюсь. - Сказал Ирман, чувствуя, как от прикосновений теплых ладоней все его тело медленно погружается в жаркую истому, а по коже бегут мурашки.

Легкое прикосновение. Почти невесомое даже, а сколько всего оно породило за считанные мгновения. Сердце ухнуло в желудок, подскочило к горлу, перекрывая доступ к кислороду, упало ниже, чуть не убежало в пятки и, казалось, совсем заблудилось в теле. Но миг внутреннего безумия прошел, и дыхание стало ровнее. Горячие руки Ирмана заботливо запахнули на нем рубашку, и парень отступил назад.

- Никогда не поздно научиться. - Амис тяжело сглотнул и застегнул на себе рубашку. - Я ведь тоже особо дружить не умею. Можем попробовать.

- Можем. - Ирман согласно кивнул, чувствуя странный жар на щеках и легкое покалывание в кончиках пальцев. - А что делают друзья, если не жрут стейки у бассейна и не заливаются пивом в барах?

- А мне, откуда знать? - рассмеялся Амис и сел на диван. - Мои познания в дружбе так же скудны, как и твои. Один мой друг постоянно просил поиграть с ним в палочку или покидать ему мячик, а второй забыл меня на долгие годы. Мне как-то не с чем сравнивать.

- Прости. - Зачем-то снова повторил Ирман, чувствуя себе препаршиво. - Знаешь, я никогда бы не подумал, что у тебя совсем нет друзей. Но если вспомнить, в школе ты действительно ни с кем не общался.

Амис благосклонно улыбнулся. Он боялся того, что Ирман откажется, что не захочет промежуточных этапов, без которых на самом деле никаких отношений между ними не получится. Они оба должны вспомнить. Они оба должны почувствовать. Они оба должны пройти через все стадии от знакомства до конца, каким бы он ни был. И теперь они вместе сделали этот трудный первый шаг.

Вернувшись домой, парень никак не мог сосредоточиться на учебе. Правила хранения продуктов никак не хотели откладываться в голове в том порядке, в котором их следовало запомнить. Ирман занимался всем, чем угодно, кроме самого необходимого. Единственное, на что он сподобился, это записать номер телефона Амиса в свой мобильный. А после целый час просидел, глядя на цифры и вспоминая их с Сеттоном последний разговор.

Когда вернулся Аррек, Ирман засыпал его вопросами о том, как люди дружат. Тот задумался немного, озадаченный таким вопросом, и уже хотел было что-то сказать, но Ирман перебил его: «Ни слова про барбекю и пиво! »

Аррек, насмешливо фыркнул и сказал, что так развлекаются только женатые старперы, которым уже тяжело отрываться по полной, и заявил, что друзья обычно тусят в клубах и на вечеринках у других своих друзей, ходят на пляж и в развлекательные центры, на спортивные матчи, в кино… в общем, занимаются всякой веселой ерундой.

Выслушав эту пламенную речь, Ирман насупился и, уткнувшись в учебник, спросил у Джосса:

- Мы, выходит, с тобой не друзья?

- Любовники мы с тобой, если учитывать лишь общепринятые признаки. - Фыркнул Аррек и засмеялся, когда Ирман чуть не прожег в нем дыру разъяренным взглядом. – А, что?! Мы живем с тобой в одной квартире, едим из одного холодильника, у нас в ванной комнате в стаканчике стоят наши зубные щетки. Рядом стоят, а это верный признак семейности. Только ты что-то свои супружеские обязанности выполнять не торопишься, да детей мне рожать не хочешь.

- Что ты мелешь, придурок?! Я тебя серьезно спрашиваю. А если ему будет не интересно все это? Как мне узнать, чем с ним заниматься?

- С кем? - опешил Аррек, подходя к холодильнику и выуживая из него приготовленные Ирманом блюда. - С кем ты уже собрался заниматься всякими непотребствами?

- С другом. Какая тебе вообще разница? - Ирман внимательно следил за каждым действием парня, ожидая от него хоть какого-то толкового совета. - Мне нужно знать, что делать на том этапе, когда еще никакой дружбы толком и нет.

- Ну... - Аррек призадумался, опускаясь на стул и притягивая к себе тарелку. - Наверное, для начала, надо слушать. Внимательно слушать, что говорит тебе друг и стараться запомнить хотя бы часть. Это кстати основное правило. - Он отправил в рот кусочек тушеного мяса и, вдумчиво прожевав его, продолжил: - А вообще, разговор должен как-то сам завязаться. Обычно начинается с малого. Ты постепенно узнаешь человека. Что он любит, что ему нравится, какие у него политические, религиозные и прочие убеждения. Вот ты можешь сказать, что я люблю или что мне нравится?

Ирман задумался, но всего на мгновение, а потом сказал, смешно прищурившись:

- Тебе нравится Умино. А еще бокс. Ты неплохо разбираешься в психологии и истории. Это то, что дается тебе легко. Но такую хрень я могу рассказать о любом нашем однокурснике. Так что получается, что мы с тобой какие-то корявенькие друзья.

- Копни глубже, Гердер. - Усмехнулся Аррек. - Мы с тобой в одной квартире уже почти вечность. Неужели ты ничего не заметил?

Он с надеждой посмотрел на друга, и тут до него дошло. На самом деле все это действительно ерунда, кто что чешет и сколько раз, и насколько он при этом милый. Главное то, что к другу ты всегда можешь прийти за советом. Что о каком бы безумии ты ни спросил или какую чокнутую идею ты бы ни решил воплотить в жизнь, друг всегда даст дельный совет и составит компанию.

- Ничего не говори. - Ирман жестом попросил Аррека умолкнуть. - Значит, запомнить ворох всякой чепухи. - Он загнул большой палец на левой руке. - Периодически ходить с ним на прогулку. - Он загнул еще и указательный. - А так же терпеливо отвечать на всякие бредни, которые он будет у меня спрашивать. Я все верно понял?

- Моя ты радость! - развеселился Аррек и кивнул. - И хвалить его не забывай. А то все рыжий идиот, да конопатый придурок. Не сильно-то мотивирует на дружбу.

- Обойдешься. - Отшутился Ирман и направился в свою комнату.

***

Идиотская привычка ждать от Гердера того, чего он не сделает, и в этот раз себя оправдала, оставив на душе неприятный осадок. А ведь он ждал. Опять ждал весь вечер, почти не спал, вздрагивая каждый раз, когда мозг, жаждущий свершения не свершаемого проецировал звуки и образы.

И вот теперь Амис сидел в своем кабинете и пытался прогнать надоедливые мысли, чтобы они не мешали ему работать. Получалось плохо, но все же более или менее он справлялся с задачей, чувствуя себя изможденным и уставшим как никогда. Впрочем, даже через усталость и утомленность он искренне костерил Ирмана, на чем свет стоит, обзывая парня трусом и мозготрахером, которому от нечего делать захотелось поиграть в дебильные игры на выдержку.

Хотя... а чего он собственно от него ожидал? Мгновенных перемен? Волшебного преображения? Это же Ирман! Человекоподобный страус. Чуть шорох - голова в песке.

Успокоив себя подобными злыми мыслями, Амис продолжал работать. Но напряжение выжало из него все соки, и потому под конец рабочего дня парень уже мало что соображал. Благо, клиентов почти не осталось, и его ожидал последний час работы. Поэтому он немного расслабился, и когда в дверь постучали, без особого энтузиазма позволил пациенту войти.

- Ну, наконец-то, свалил... - Ирман вошел в кабинет и оглянулся, проверяя, ушел ли предыдущий пациент, который уже в коридоре вдруг вспомнил, что не рассказал доктору " о самом главном" и пытался всучить парню деньги, лишь бы тот уступил ему свой час.

Ирман послал его куда подальше и даже предложил проводить, но унылый старикан с плешивой башкой поспешил ретироваться самостоятельно.

Сначала Амис подумал, что ему всего лишь послышался голос Ирмана. Но стоило только оторвать взгляд от записей в журнале, как галлюцинация из слуховой превратилась в зрительную. В наглую такую, почти осязаемую галлюцинацию, которая требовала от него каких-то действий.

- У меня сеанс. - Тряхнув головой, возразил Амис и зажмурился на мгновение, после чего вновь открыл глаза и уставился на никуда не исчезнувшего парня. - И чего это ты мне приказываешь, обманщик?

- Потому что у нас мало времени. - Ирман сверился с часами и выжидающе уставился на молодого доктора. - А насчет сеанса не беспокойся. Пациент не против.

- Ты опять прогнал моего подопечного? - нахмурившись, спросил Амис, чувствуя, что готов сорваться и устроить Ирману взбучку. - Это ненормально, Гердер. Ты не можешь вмешиваться в мою работу. Это все равно, что я пришел бы на работу к тебе и заявил, что разогнал всех клиентов, чтобы ты был свободен. Это глупо. Потому что у меня нет автомата, а иначе я не знаю, как выгнать сотню богатых толстосумов из вашего элитного заведения.

- Ты совсем дурак, что ли? Я твой пациент на этот час, а через час твой рабочий день заканчивается и я не против, чтобы ты подорвал уже свою задницу из этого кресла и сходил со своим другом в кино. Или мы уже не дружим?

- Что? - Амис растерялся. Как-то все это было неправильно, что ли. - Ты что же, специально записался на прием, заплатил триста баксов и примчался сюда, чтобы сходить со мной в кино? - Ирман кивнул и Амис закрыл глаза, покачав головой. - Гердер, ты болен. Нет, вот, правда, я уже даже жалею, что выписал тебя. - В словах не было ни злобы, ни насмешки. - Ты же мог просто позвонить. Зачем все усложнять?

- Слушай, ты хочешь в кино или нет? - спросил парень, начиная злиться. - Последний автобус в город уходит через десять минут.

- Хочу! - ответ сорвался с языка раньше, чем Амис успел его осмыслить.

Но ведь такие ответы и есть самые честные, самые правдивые. И он хотел. Хотел в это чертово кино, хотел выйти из душного, похожего на камеру строгого режима кабинета, хотел, чтобы вытянул его из рабочего болота именно Ирман. Хотел и... делал.

- Невероятно, - усмехнулся он, кидая халат на кушетку и снимая с вешалки свою легкую ветровку, - я сбегаю с работы с пациентом. И все же, почему ты не позвонил?

- Ну... - Ирман замялся и отвел взгляд, смущенно почесывая нос. - Так вышло... - на самом деле он хотел позвонить, но в самый последний момент посчитал это идиотизмом.

Ну что бы это было? " Привет. Как дела? Как жизнь? " Да, блин, никак. Всего пара часов прошло. Что могло измениться?

- Но если бы что-нибудь произошло, я бы позвонил, будь уверен. - Нашелся он, когда Амис смерил его каким-то странным взглядом.

Смущение на лице парня было непривычным и немного забавным. Не то, чтобы Амиса оно смешило, нет, скорее умиляло, и парень, вдруг, понял, сколько же всего он не знает об этом человеке. Конечно же, он знал его когда-то. Но вряд ли у Ирмана из его детства есть что-то общее с Ирманом из юности. Это совершенно разные люди, не похожие друг на друга. Ну, разве что глазами. Бездонными синими глазами, в которых отражалось весеннее небо.

- Буду. - Кивнул Амис. - Теперь буду.

Чувства, которые он так старательно прогонял из своего сердца, ушли. Теперь от той болезненной одержимости не осталось и следа. Но что тогда осталось? Что? Что именно заставляет сейчас трястись в автобусе и наблюдать суровое и насупленное лицо Гердера? Любовь? Нет. Дружба? Нет, они ведь не друзья. Тогда что? Что это такое?

Амис не знал. Но точно понимал и принимал то, что он хочет быть здесь и сейчас. Хочет украдкой поглядывать на задумавшегося парня. Хочется вдыхать его почти неуловимый аромат. Раньше от Ирмана пахло иначе. Теперь от его волос часто веет восточными пряностями и острыми специями, фруктовым соком и молоком, свежеиспеченным хлебом и ванилью. Уютные ароматы. Приятные. А еще Амису хотелось просто молчать рядом с ним. Молчать и наблюдать, потому что на самом деле, после стольких лет ожидания и маниакального преследования, он не знал о Ирмане ровным счетом ничего. Ни его привычек, ни его вкусов, ни его предпочтений. Так долго следить и так невнимательно. Слепой сталкер. Глухой шпион. Глупец, возомнивший себя психиатром.

Остаток пути они молчали. Погрузившись каждый в свои размышления, они не проронили ни слова, и в какой-то момент Амис почти уснул, прислонившись к оконному стеклу. Из легкой полудремы его вырвал негромкий голос Ирмана.

- Приехали? Так быстро? - Амис снял очки и быстро протер глаза. Тусклый свет автобусного салона неприятно резал сетчатку и парень скривился. - Я, кажется, уснул, да? Почему не разбудил?

Почему? Хороший вопрос. Возможно потому, что не хотелось в сотый раз повторять одно и то же. То, о чем он рассказывал на каждом сеансе. То, что уже осточертело обоим. То, что привело его в бешенство в прошлый раз и то, что вывело его из себя и сегодня.

" Расскажи что-нибудь".

Расскажи Ирман. Вы ведь все равно по-прежнему никакие не друзья. Доктор и пациент - это единственные отношения, на которые ты можешь рассчитывать. " Расскажи...". В каждую встречу. " Расскажи, как прошел твой день". " Расскажи, что случилось в твоей жизни за прошедшие три дня". Расскажи, а он будет молчать, прячась за тем, что прошлое лучше забыть как страшный сон. А потом будет задавать тысячу вопросов и анализировать...

- Я разбудил. - Все-таки нашелся с ответом парень. - Наша остановка.

- И правда. - Амис улыбнулся и поднялся с сидения. Ирман все еще выглядел хмурым и, кажется, даже подавленным. И это беспокоило. Не как доктора, как человека. И, наверное, даже как друга. - Тебе кажется, не особо и хочется идти. - Зашел издалека парень, покинув автобус и теперь кутаясь в легкую куртку. Погода больше не была дождливой, но все же было прохладно. - Если ты передумал, это ничего. Такое бывает. Мы можем сходить в следующий раз.

- Я хочу идти. - Сказал Ирман. Спрятав руки в карманы, он неспешно шел вперед. Времени до сеанса еще хватало, можно было не нестись сломя голову. Улица была почти безлюдной. Наверное, это время было не очень популярным для прогулок. Ничего не отвлекало от навязчивых мыслей, которые так и крутились в голове. Пустынный переулок даже способствовал развитию маразма.

- А какие места больше подходят доктору и пациенту? - не сдержался парень, когда в воздухе повисла совсем уже мертвая тишина.

- Больничная палата, кабинет врача, операционная, морг. - Амис пожал плечами и зевнул, прикрыв рот ладонью. - А что?

- И какое из этих мест для тебя предпочтительнее? - спросил Ирман, чувствуя себя совсем уже идиотом. - Я имею ввиду следующую нашу встречу.

- Мне не нравится ни одно. - Амис искоса посмотрел на Ирмана и покачал головой. Настроение портилось теперь уже не только у Гердера, но и у него самого. - Слушай, - он резко остановился и, засунув руки в карманы, посмотрел на парня, - если тебя что-то не устраивает, говори сразу. Не хочешь никуда идти, не пойдем. Не желаешь продолжать так и не начавшуюся толком дружбу, можем вернуться к статусу доктор-пациент. Только мозг мне сношать не надо. Договорились?

- Откуда вдруг дружба? - насупился Ирман и упрямо поджал губы. Ссориться не хотелось. Отменять поход в кино не хотелось тем более. Не то, чтобы ему это было принципиально, но он свою часть уговора выполнил. А Сеттон так и остался доктором. - Все осталось по-прежнему. Не знаю, как ты, но я не заметил никаких изменений. Только декорации другие. Но слова все те же... как будто я до сих пор у тебя на приеме. Рассказывайте, Гердер... а я буду молча записывать. Ну, или просто слушать...

- Гердер, ты... - Амис сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Ненадолго, совсем на чуть-чуть, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Собрать их в кучу и дать правильный ответ. Единственно верный, чтобы вновь не загнать разговор в тупик. - Друзья разговаривают друг с другом. Это так, к сведению, чтобы ты знал. Когда я просил рассказать мне что-то, я не сказал, «расскажи, как прошел твой день». Я сказал «что-то». Ирман, «что-то», это может быть все, что угодно. Квантовая механика, астрономические вычисления или астрофизическая теория Хокинга. Все, что угодно. А ты сразу про лечение... жуть. Я вообще-то после работы. Устал. Мог бы мне сказку рассказать, пока мы ехали. Я, в отличие от тебя, целый день языком трепал, мог бы и пожалеть бедолагу.

- Я вообще-то тоже после работы. И я не привык без умолку языком чесать. И нечего мне рассказывать, ты все и так знаешь. И... - взгляд невольно упал на часы. - Мы опаздываем.

Ирман все еще тянул его вперед, словно в указанном контролером направлении находится не кинозал, а спасательная шлюпка, которая вот-вот отплывет от тонущего корабля. И Амис чувствовал, как дрожат сжимающие его локоть пальцы, слышал учащенное дыхание парня и, казалось, ощущал в воздухе вибрацию, исходящую от сильных ударов взволнованного сердца.

- Я все равно не понимаю, в чем стал вопрос. - Оказавшись в большом темном зале, спросил Амис, пока Ирман высматривал их места. - Если хочешь узнать, спрашивай. Разве я против? Почему ты всегда все решаешь сам? Нет, я конечно тоже так делаю, но все же, почему?

Ирман резко повернулся к парню, но не для того, чтобы сорвать на нем злость или ударить. Он хотел сказать, что если бы решал все сам, руководствуясь лишь голыми инстинктами, как привык это делать, то перешагнул бы этап дружбы не заморачиваясь всякими бреднями. Но ему было уже не пятнадцать лет. И глядя на то, как люди формируют свои отношения, он понял: решать должны оба партнера.

- Я хочу тебя... - Ирман резко вжался ладонями в стену по обе стороны от Амиса и приблизился к нему вплотную. - Я не секс имею ввиду. - Пояснил он чуть охрипшим голосом. - Вернее, не только секс... и я не умею дружить и общаться. Я умею только брать то, что мне нужно. Ты нужен мне... ты весь. И если бы я решал все сам... - Ирман прижал ладонь к щеке парня и чуть склонил голову к плечу, любуясь его изменившимся, но все еще узнаваемым лицом, которое в свете экрана казалось мертвенно бледным.

- И все же... - спустя несколько мгновений тихо проговорил Ирман, смещая ладонь на плечо Амиса и успокаивающе поглаживая его. - Я не хочу решать за тебя. Поэтому мы здесь. Поэтому я не утащил тебя туда, откуда тебе уже не сбежать. Я хочу узнать тебя настоящего. Вспомнить все, что с тобой связано. И вернуть тебя, не прибегая к насилию.

Резкое движение, не сильный, но ощутимый удар спиной о стену в неосознанной попытке отстраниться, увернуться от удара, которого не последовало. Тело помнило боль. Сердце помнило тоску. Душа помнила страсть и безумие. Но Ирман, тот Ирман, который сейчас стоял перед ним, был совсем другим человеком. Он изменился. И изменения эти были во всем. Во взгляде, в движениях, в голосе и словах, которые он говорил. Особенно в словах. Теперь в них не звучала угроза. Теперь в них не было страха. А то, что Амис услышал в них, отозвалось во всем теле незнакомой доселе дрожью.

Первая половина фильма ускользнула от внимания Амиса, все мысли которого были заняты только сидевшим рядом парнем. Они оба заметили резкие перемены друг в друге. Они оба все поняли, но сделали вид, что увлечены происходящим на экране. И только редкие, но очень чувственные касания пальцами, током отзывались в их телах. В такие моменты Амис старался убрать руку, но в последний момент останавливал себя и, порой, даже сам, неловко и осторожно прикасался к теплым рукам Ирмана, списывая это на простую невнимательность и неосторожность. А потом, Амис и сам не понял, когда именно, сюжет настолько захватил его, что он забыл обо всем, погрузившись в происходящее на экране. И очнулся только тогда, когда понял, что сжимает руку Ирмана уже совершенно не таясь.

- Прости. - Пролепетал он, быстро убирая свою ладонь с пальцев парня. - Разволновался.

- Да, есть от чего... - совершенно глупо рассмеялся Ирман. И этот смех даже ему самому показался фальшивым, на фоне разворачивающейся на экране драмы.

Охваченный жаром, балансируя на грани тихого помешательства, парень находился на взводе. Ему нравилась эта завуалированная игра, которая началась совершенно случайно, но была негласно принята обоими участниками. И он погрузился в нее настолько глубоко, что даже не сразу осознал, за что Амис просит прощения.

И вновь отвлечение от сюжета. Теперь фильм на экране не казался Амису столь занимательным, как был, и все же он продолжал следить за игрой актеров. Потому что следить за Ирманом было просто невыносимо.

Внутри все переворачивалось. Дух захватывало так, что даже дышать порой становилось больно. И пытка, устроенная парнем в " дружеских" целях, была куда болезненнее всего его холодного отношения во время беспамятства.

Амиса терзали двойственные чувства. Ему хотелось уйти, вернуться в клинику и запереться в своей комнатушке. Остудить голову, перестать думать сердцем, игнорировать настойчивые требования некоторых частей своего тела, которые устроили настоящий митинг, высоко подняв транспаранты, сделанные из его штанов. И хотелось остаться. Чтобы наслаждаться чудесным вечером, хорошим фильмом и тем теплом, которое ему так щедро дарил сегодня Ирман.

Так странно, вечно холодный жестокий, злой, нервный, сейчас он больше походил на смущающегося мальчишку, пригласившего понравившуюся девушку на первое свидание. И румянец на его щеках, и легкое подрагивание пальцев и немного шалая и совершенно счастливая улыбка делали его похожим на самого обыкновенного подростка с самой обыкновенной жизнью. И никто, даже сам Амис не смог бы сейчас сказать, что сидящий рядом с ним парень в свое время с головой окунулся в ад и прошел почти все его круги.

Фильм скоро закончился, и парни покинули кинотеатр. И чтобы скрыть неловкость и, что уж там скрывать, страх, Амис принялся болтать о кино. Он рассказывал о том, как ему понравился фильм (а он ему действительно понравился, потому что встретить в нынешнее время восхитительно обыгранную психологическую драму было почти нереально), о том, какие выводы он сделал и впечатления получил. Они прогуливались по хорошо освещенной аллее и просто болтали. Вернее болтал Амис, засыпая Ирмана своими искренними восторгами.

- Да, фильм, что надо... - осторожно подбирая слова, проговорил Ирман в ответ на восторги парня.

Фильм дерьмо... Но он еще никогда не видел Амиса таким... счастливым? беззаботным? безумным?

Мнение Ирмана было интересным. Не затуманенное телевидением сознание было чистым. Навязанных интересов не было, и это очень привлекало в нем. Никакого влияния извне, чистый разум, ясный взгляд на вещи. А значит и желания настоящие. А значит и чувства тоже не придуманные. Вот только к кому чувства? К тому, кто стоит рядом или к тому, кого давно потерял?

Амис вдруг задался серьезным вопросом, о котором никогда раньше не думал. Ему льстили слова Ирмана о том, что он хочет его, что хочет его всего. Но... какого именно его он хочет в свое полное распоряжение? Какого из трех известных ему Амисов? И что, если тот, который есть сейчас, не придется по вкусу?

Они загулялись. Расслабленная беседа ни о чем, отрывочные воспоминания никак не связанные с ними. Рассуждения, обсуждения вкусов и предпочтений. Пустая болтовня обо всем и ни о чем конкретном. Это был чудесный вечер. Это была тихая, теплая ночь, наполненная пряными запахами наступившей осени и еле ощутимым ароматом приближающихся перемен.

Было далеко за полночь, когда парни, попрощавшись, расстались. Ирман, пожелав Амису спокойной ночи, пошел в одну сторону, Амис в другую. Вот только парень не сразу осознал, что после двух часов ночи, выбраться почти из центра Нью-Йорка не так-то и просто. Общественный транспорт уже не ходил, а тех жалких позвякивающих в кармане монет явно не хватило бы, чтобы оплатить такси. Пришлось добираться на попутках. Благо добрые люди все еще существовали в этом прогнившем городе, и Амису удалось добраться до клиники, правда, только с рассветом.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: