Интерлюдия - Дополнительная сладость.

 

- C тобой все в порядке, Баст? - Он обеспокоенно посмотрел на своего ученика.

- Ты выглядишь, как будто проглотил кусок железа.

Баст выглядел пораженным.

Его лицо побледнело как воск.

Его обычно веселое лицо выглядело ошеломленным.

- Реши, - сказал он, и его голос был сухим, как прошедшая осень.

- Ты никогда не говорил мне, что вы разговаривал с Ктаэ. -

- Есть множество вещей, о которых я тебе никогда не рассказывал, Баст, - легкомысленно ответил Квоут.

- Именно потому, что ты находишь самые отвратительные детали моей жизни такими привлекательными. -

Баст криво усмехнулся и расслабился.

- Ты не всерьёз

На самом деле ты с ним не разговаривал?

Это всё только чтобы оживить рассказ? -

- Помилуй, Баст, - сказал Квоут оскорбленно.

- Моя история и без этого достаточно колоритна -

- Не лги! - вскричал Баст с неожиданной силой, полувскочив с кресла.

- Не лги мне про это -

- Не смей! - Баст ударил рукой по столу, сметая свою кружку и толкая чернильницу Хрониста через весь стол.

Быстрый как молния, Хронист выхватил полу-закрытый лист бумаги и отодвинул свой стул от стола ногой, защищая лист от внезапных брызгов чернил и пива.

Баст наклонился вперед, его лицо было смертельно бледно, палец был угрожающе нацелен на Квоута..

- Обычно мне безразлично о чём ты заливаешь!

Но об этом не лги, Реши!

Только не мне! -

Квоут сделал жест в сторону Хрониста, разглаживающего и без того идеальный лист бумаги..

- Баст - сказал он.

- Это мой шанс рассказать полную и правдивую историю моей жизни.

Всё как-то -

Баст закрыл глаза и как капризный ребенок забарабанил по столу.

- Заткнись.

Заткнись!

ЗАТКНИСЬ! -

Баст указал на Хрониста.

Меня не проведешь, как уличного скрипача тем, что ты сказал ему, Реши.

Он напишет, что я говорю или я съем его сердце на рыночной площади! - Он повернул палец обратно к трактирщику и неистово им потряс.

- Но ты скажешь мне правду, и ты скажешь ее сейчас!

Квоут поглядел на своего ученика, развлекаясь его обескровленным лицом.

- Баст, мы оба знаем, что я не чураюсь случайных приукрашиваний.

Но эта история отличается.

Это мой шанс узнать правду на записанные вопросы.

Это правдивая история.

Смуглый молодой человек сгорбился вперед в своем кресле и прикрыл глаза одной рукой.

Квоут смотрел на него и его лицо было обеспокоенно.

- Ты в порядке?

Баст покачал головой, все еще прикрывая глаза.

- Баст, - мягко произнес Квоут.

- Твои руки побледнели. - Он выждал длинную паузу, прежде чем спросить, - Баст, что случилось?

- Вот именно! - разразился Баст высоким и истеричным голосом, широко разбросив руки.

- Я думал наконец-то понять, в чем дело!

Затем Баст засмеялся, но громко и напряженно и захлебнулся в чем-то, что прозвучало как рыдание.

Он посмотрел на балки таверны и его глаза блеснули.

Он моргнул, как будто сбивая слезы.

Квоут наклонился вперед, чтобы положить руку на плечо молодого человека.

- Баст, пожалуйста...

- Это просто потому, что ты знаешь очень много вещей, - сказал Баст.

- Ты знаешь даже те вещи, которые не должен знать.

Ты знаешь про Берентальтья.

Ты знаешь о белых сестрах и смеющемся пути.

Как ты мог не знать о Ктаэ?

Это...

это монстр.

Квоут явно расслабился.

- Боже, Баст, и это все?

Ты меня заставил попотеть.

Я побеждал вещи гораздо хуже, чем...

- Нет ничего хуже Ктаэ! - Вскричал Баст, опуская кулак на столешницу.

На этот раз раздался резкий звук ломающегося дерева и одно из толстых бревен наклонилось и треснуло.

- Реши, заткнись и слушай.

По настоящему слушай. - Баст на мгновенье потупился, тщательно подбирая слова.

- Ты знаешь, кто такие Ситхе?

Квоут пожал плечами.

- Это одна из группировок среди Фаэ.

Мощная, с благими намерениями...

Баст всплеснул руками.

- Ты не понимаешь их, если используешь термин «благие намерения». Но, если о любом из Фаэ можно сказать, что он работает во благо, тогда да.

Их старейшая и самая важная задача - удерживать Ктаэ от контактов с кем-либо.

С кем-либо.

- Я не видел никаких охранников, - сказал Квоут тоном человека, который успокаивает пугливое животное.

Баст провел руками по волосам, взъерошивая их.

- За всю соль во мне я не смогу угадать, как ты прошел мимо них, Реши.

Если кому-то удается войти в контакт с Ктаэ, Ситхе убивают его.

Они убивают их за полмили из длинных роговых луков.

Затем они оставляют тело гнить.

Если ворон так много, что они попадают на это тело, то они убивают также и их.

Хронист мягко откашлялся, затем заговорил.

- Если то, что ты говоришь, правда, - спросил он, - Зачем кому бы то ни было идти к Ктаэ?

Баст на мгновение выглядел так, как будто хотел треснуть писца, затем издал горький вздох вместо этого.

- Справедливости ради, моему народу не известно, как принимать правильные решения, - сказал он.

Каждая девочка и мальчик Фаэ знают о сущности Ктаэ, но всегда находится кто-то, кто стремится отыскать его.

Люди идут к нему за ответами или чтобы заглянуть в будущее.

Или они надеются уйти с цветком.

- С цветком? - спросил Квоут.

Баст бросил на него еще один испуганный взгляд.

- Ринна? - Не видя узнавания в лице трактирщика, он покачал головой в смятении.

- Цветок это панацея, Реши.

Он может лечить от всех болезней.

Излечить от любого яда.

Заживить любые раны.

Квоут приподнял бровь на это.

- Ах, - сказал он, глядя вниз на свои сложенные на столе руки.

- Я видел.

Я могу понять, как это может сделать человек, хотя они знали лучше.

Трактирщик поднял глаза.

- Я должен признать что не вижу проблемы, - сказал он извиняющимся тоном.

- Я видел монстров, Баст.

Ктаэ не дотягивает до этого.

- Я использовал неправильное слово, Реши, - согласился Баст.

- Но я не могу придумать лучшего.

Если есть слово, которое означает ядовитое, ненавистное и заразное, я хотел бы использовать его.

Баст глубоко вздохнул и наклонился вперед в своем кресле.

- Реши, Ктаэ может видеть будущее.

Не так смутно, как оракул.

Он видит все будущее.

Чисто.

Совершенно.

Все, что может сбыться, варианты, ветвящиеся бесконечно от текущего момента.

Квоут поднял бровь.

- Он может, может это?

- Он может, - сказал Баст серьезно.

- И это чистая, совершенная вредоносность.

Это не проблема по большей части, так как он не может оставить дерево.

Но когда кто-нибудь наносит визит...

Глаза Квоута стали отстраненными и он кивнул сам себе.

- Если он прекрасно знает будущее, - сказал он медленно, - то он должен точно знать, как человек будет реагировать на все, что он говорит.

Баст кивнул.

- И это плохо, Реши.

Квоут продолжал задумчивым тоном.

- Это означает, что любое влияние Ктаэ - это как стрела, запущенная в будущее.

- Стрела, которая разит только одного человека, Реши. - Темные глаза Баста были пустыми и безнадежными.

- Любой, подверженный влиянию Ктаэ, подобен чумному парусному судну для гавани. - Баст указал на половину заполненный лист, лежащий на коленях у Хрониста.

- Если Ситхе узнают о его существовании, они не пожалеют усилий, чтобы уничтожить его.

Они убьют нас за то, что мы слышали, что сказал Ктаэ.

- Потому что никто не должен проводить влияние Ктаэ за пределы дерева... - сказал Квоут, глядя на свои руки.

Он долгое время сидел молча, задумчиво кивая.

- Так молодой человек, в поисках своей удачи, идет к Ктаэ и уносит с собой цветок.

Дочь короля смертельно больна и он берет цветок, чтобы исцелить ее.

Они влюбляются, несмотря на то, что она обручена с соседним принцем...

Баст уставился на Квоута, безучастно глядя, как он говорит.

- Они пытаются дерзко сбежать при лунном свете, - продолжает Квоут.

- Но он падает с верхушки крыши и их ловят.

Принцессу выдают замуж против ее воли и она смертельно ранит соседского принца в первую брачную ночь.

Принц умирает.

Гражданская война.

Поля горят и становятся бесплодными.

Голод.

Чума...

- Это история войны Постового Пути, - тихо сказал Баст.

Квоут кивнул.

- Это одна из историй, которые рассказывала Фелуриан.

Я никогда не понимал часть про цветок до сегодня.

Она никогда не упоминала Ктаэ.

- Она никогда бы не сделала этого, Реши.

- Считается, что он приносит несчастье. - Он покачал головой.

- Нет, не несчастье.

Это все равно, что плевать ядом кому-то в ухо.

Этого просто не делают.

Хронист, восстановив некоторую часть своего хладнокровия, сдвинул свой стул обратно к столу, продолжая бережно удерживать листок.

Он нахмурился над столом, сломанным и с разводами от пива и чернил.

- Кажется, что это существо имеет достаточную репутацию, - сказал он.

- Но мне трудно поверить, что это столь же опасно, как все это...

 

Баст недоверчиво посмотрел на Хрониста.

- Железо и желчь, - сказал он тихим голосом.

- Ты думаешь, что я дитя?

Ты думаешь, я не знаю разницы между историей, рассказанной у костра и истиной?

Хронист сделал успокаивающий жест одной рукой.

- Это не то, что я...

Не орывая глаз от Хрониста, Баст положил окровавленную ладонь на стол.

Дерево застонало и сломанная доска встала на место с внезапным треском.

Баст поднял руку, а потом опустил ее резко на стол и темные ручейки чернил и пива вдруг взвились и сформировали себя в иссиня-черные воронки, которые сорвались в полет, кружась по таверне и сливаясь в одну.

Баст поймал ее обеими руками и разорвал небрежно пополам, как птицу, бросая куски ее в воздух, где они взорвались, омытые пламенем цвета крови.

Все это произошло на протяжении одного вздоха.

- Все, что вы знаете о Фаэ можно уместить в наперсток, - сказал Баст, глядя на писца без выражения, и голос его был плоским и ровным.

- Как ты смеешь не доверять мне?

Ты не имеешь понятья, кто я.

Хронист сидел очень тихо, но не отвел взгляда.

- Я клянусь в этом моим языком и зубами, - сухо произнес Баст.

- Я клянусь в этом дверями из камня.

Я скажу тебе три тысячи раз.

Что не существует никого в твоем и моем мирах более опасного, чем Ктаэ.

- В этом нет необходимости, Баст, - мягко сказал Квоут.

- Я доверяю тебе.

Баст повернулся и посмотрел на Квоута, затем несчастно провис в свое кресле.

- Я хочу, чтобы ты не делал этого, Реши.

Квоут усмехнулся.

- Таким образом, после того, как человек встретится с Ктаэ, все, что он выберет, будет не верным.

Баст покачал головой, его лицо было бледным и вытянутым.

- Не неверными, Реши, а катастрофическими.

Иакс говорил с Ктаэ перед тем, как украсть луну и это вызвало войну создания.

Ланре говорил с Ктаэ, прежде чем организовал предательство Мир Танриэль.

Создание Безымянного.

Скаэндин.

Все они могут быть прослежены назад к Ктаэ.

Выражение лица Квоута сделалось отсутствующим.

- Что ж, это безусловно оставляет меня в интересной компании, не так ли? - сухо сказал он.

- Это больше чем так, Реши, - ответил Баст.

- В наших пьесах, если дерево Ктаэ показано вдали на фоне декораций, то вы знаете, что эта история будет худшим видом трагедии.

Его помещают туда, чтобы зрители знали, чего ожидать.

Так что они знают, что все будет ужасно неправильным в конце концов.

Квоут долгое время смотрел на Баста.

- Ох, Баст, - сказал он мягко своему ученику.

Его улыбка была мягкой и усталой.

- Я знаю какой вид истории я рассказываю.

Это не комедия.

Баст поглядел вверх на него своим пустым и безнадежным взглядом.

- Но Реши... - Его рот двигался, пытаясь найти слова и не мог.

Рыжеволосый трактирщик указал жестом на пустой зал.

- Это конец истории, Баст.

Мы все это знаем. - голос Квоута был таким, как будто ничего не случилось, как в случае, если бы он говорил о вчерашней погоде.

- Я провел интересную жизнь и это воспоминание добавляет ей дополнительную сладость.

Но...

Квоут глубоко вздохнул и нежно выдохнул.

 

...но это не лихой роман.

Это не басня, где люди возвращаются из мертвых.

Это не воодушевляющий эпос, призванный взбурлить кровь.

Нет. Мы все знаем, какого сорта эта история.

На минуту казалось, что он будет продолжать, но вместо этого его глаза безучастно блуждали по пустой таверне.

Лицо его было спокойно, без тени гнева или горечи.

Баст метнул взгляд в Хрониста, но на этот раз в нем не было былого огня.

Не было гнева.

Ни ярости или приказа.

В глазах Баста были отчаяние и мольба.

- Это не кончилось, ведь вы еще здесь, - сказал Хронист.

- Это не трагедия, если вы еще живы.

Баст нетерпеливо кивнул на это, оглядываясь на Квоута.

Квоут посмотрел на обоих на мгновение, затем улыбнулся и засмеялся низким грудным смехом.

- Ох, - сказал он нежно.

- Вы оба так молоды.

 

Глава 106

Возвращение.

 

После моей неожиданной встречи с Ктаэ прошло много времени прежде, чем я снова был в порядке.

Я спал много, но урывками, поскольку на меня бесконечно набрасывались страшные сны.

Некоторые из них были яркими и их было невозможно забыть.

В основном они были о моей матери, отце и труппе.

Худшими из них были те, когда я просыпался плача, не помня, что мне снилось, только болела грудь и оставалась пустота в моей голове, как чертов пробел, оставленный отсутствующим зубом.

Первый раз, когда я так проснулся, там была Фелуриан, смотрящая на меня.

Выражение ее лица было настолько нежным и взволнованным, чем я ожидал, что она будет тихонько роптать на меня и рвать мои волосы, как Аури делала в моей комнате несколько месяцев назад.

Но Фелуриан не сделала ничего подобного.

- Ты в порядке? - спрашивала она.

У меня не было ответа на это.

Я был с размытой памятью, спутанным сознанием и горем.

Не доверяя себе говорить, не заплакав снова, я лишь покачал головой.

Фелуриан наклонилась и поцеловала меня в уголок моего рта, посмотрев на меня долгим взглядом и села обратно.

Потом она пошла в бассейн и вернулась ко мне, чтобы напоить водой из ее сложенных рук.

В последующие дни Фелуриан не давила на меня с вопросами и не пыталась привлечь меня.

Она время от времени пыталась рассказать мне истории, но я не мог сосредоточиться на них, так что они были более лишенными смысла, чем когда-либо.

Некоторые из них заставляли меня бесконтрольно плакать, хотя в них не было ничего печального.

Однажды я проснулся и нашел, что ее нет, только чтобы часы спустя обнаружить ее вернувшейся, принесшей странные зеленые плоды, больше, чем моя голова.

Она застенчиво улыбнулась и протянула его мне, показывая, как снимать кожистую кожуру, чтобы выявить оранжевую мякоть внутри.

Мясистый и остро-сладкий, он делился на части в спиральных сегментах.

Мы ели их молча, пока ничего не осталось, кроме круглых, твердых и скользких семян.

Они были темно-коричневыми и настолько большими, что я не мог его обхватить рукой.

С небольшим цветением Фелуриан расколола его, открыв с помощью камня, показав мне, что внутри было сухо как в жареном орехе.

Мы съели это тоже.

Его вкус был горьковатый и перечный, отдаленно напоминающий копченого лосося.

Внутри располагалось другое семя, белое, как кость и размером с мраморный шарик.

Фелуриан дала его мне.

Оно было конфетно-сладким и слегка липким, как карамель.

Однажды она оставила меня в покое на протяжении нескольких бесконечных часов, только чтобы вернуться с двумя коричневыми птицами, тщательно сложенными в каждой руке.

Они были меньше, чем воробьи, с поразительными, как листья зелеными глазами.

Она поставила их рядом вниз, где я лежал на подушках и когда она свистнула, они начали петь.

Не отрывочным пением птиц, они пели настоящие песни.

Четверостишиями с припевом между ними.

Сначала они пели вместе, затем в простой гармонии.

Однажды я проснулся и она дала мне пить из кожаной чашки.

Это пахло фиалками и вкуса вообще не было, но было ясно, тепло и чисто у меня во рту, как будто я пил летние солнечные лучи.

В другой раз она дала мне гладкий красный камень, который был теплым в моей руке.

Через несколько часов он вылупился, как яйцо, выявив существо, похожее на крошечную белку, которая сердито заверещала на меня, прежде чем убежать.

Однажды я проснулся и ее не было рядом.

Поглядев вокруг, я увидел ее сидящей на краю воды, с руками, обернутыми вокруг ее коленей.

Я едва мог услышать от нее нежные звуки, когда она тихо всхлипывала про себя.

Я уснул и я проснулся.

Она дала мне кольцо, сделанное из листьев с гроздью золотых ягод в цветке, который открывался и закрывался от поглаживаний пальцем...

И однажды, когда я проснулся испуганный с мокрым лицом и болящей грудью, она протянула руку, чтобы положить ее поверх моей.

Жест был настолько неуверенный, а выражение лица настолько озабоченное, что было можно подумать, что она никогда прежде не касалась мужчины.

Как будто она волновалась, что я мог сломать или обжечь или укусить.

Ее холодная рука лежала на моей лишь мгновенье, нежная, как мотылек.

Она мягко сжала мою руку, подождала, затем отодвинула.

Это показалось мне странным в то время.

Но я был слишком затуманен замешательством и горем, чтобы ясно мыслить.

Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю истинные причины.

Со всей неловкостью молодой любовницы она пыталась меня утешить и не имела ни малейшего представления, как это сделать.

***

Тем не менее, со временем все прошло.

Мои сны отступили.

Вернулся мой аппетит.

Мое здравомыслие возросло достаточно, чтобы немного шутить с Фелуриан.

Вскоре после этого я восстановился достаточно, чтобы флиртовать.

Когда это случилось, ее утешение было настолько ощутимым, как если бы она не могла связываться с существом, которое не хочет целовать ее.

Последним вернулось мое любопытство - верный признак того, что снова вернулось мое истинное я.

- Я никогда не спрашивал тебя, как прошла последняя работа над шаедом, - сказал я.

Ее лицо осветилось.

- Он готов! - я смог увидеть гордость в ее глазах.

Она взяла меня за руку и потянула к краю павильона.

- Железо было не легким делом, но и это было сделано. - Она двинулась вперед, затем остановилась.

- Ты сможешь найти его?

Я долго и осторожно осмотривался вокруг.

Хотя она учила меня, как нужно искать, прошел долгий миг, прежде чем я увидел тонкие глубины в темноте ближайшего дерева.

Я протянул руку и извлек мой шаед, скрытый тенью.

Фелуриан пропустила меня в сторону, смеясь, как будто я только что выиграл игру.

Она поймала меня за шею и целовала с дикостью десятка детей.

Она никогда не давала мне носить шаед раньше и я удивился, когда она распростерла его над моими голыми плечами.

Он был почти невесомым и мягче, чем богатейший бархат.

Мне показалось, что я ношу теплый ветер, тот же ветер, который гладил меня в затемненной лесной поляне, куда Фелуриан брала меня собирать тени.

Я думал идти в лесной бассейн, чтобы увидеть, как я выгляжу в отражении воды, но Фелуриан бросилась на меня.

Опрокинув на землю, она приземлилась верхом на меня, а мой шаед распростерся под нами, как толстое одеяло.

Она собрала его края вокруг нас, а затем целовала мою грудь и шею.

Ее язык горячил мою кожу.

- Таким образом, - сказала она мне на ухо, - когда твой шаед будет обертывать тебя, то ты будешь думать обо мне.

когда он каснется тебя, он будет казаться моим прикосновением. - Она медленно двигалась по мне, растирая меня всем своим обнаженным телом.

- через всех других женщин ты вспомнишь Фелуриан и вернешься.

***

После этого я знал, что мое время в Фаэ близилось к концу.

Слова Ктаэ застряли в моей голове, как занозы, подгоняя меня вернуться в мир.

То, что я был на расстоянии броска камнем от человека, который убил моих родителей и не ответил за это, оставили горький привкус во рту, что даже поцелуи Фелуриан не могли его стереть.

И то, что Ктаэ сказал о Денне, снова и снова продолжало проигрываться у меня в голове.

В конце концов я проснулся и понял, что пришло время.

Я поднялся, взял свою дорожную сумку и оделся в первый раз за все это время.

Чувство одежды на моей коже казалось странным после всего этого времени.

Как долго я отсутствовал?

Я провел пальцами в своей бороде и пожатием плечей откинул эти мысли прочь.

Гадать было бессмысленно, к тому же я буду знать ответ достаточно скоро.

Обернувшись, я увидел Фелуриан, стоявшей в центре ее павильона с грустным выражением лица.

На мгновение я подумал, что она может воспротивиться моему уходу, но она не сделала ничего подобного.

Подойдя в мою сторону, она закрепила шаед вокруг моих плечей, напоминая мне мать, одевающей дитя от холода.

Даже бабочки, которые следовали за ней, казались меланхоличными.

Она вела меня по лесу в течение нескольких часов, пока мы не вышли к паре высоких Серых камней.

Она подняла капюшон моего шаеда и повелела мне закрыть глаза.

Потом она завела меня в короткий круг и я почувствовал тонкое изменение в воздухе.

Когда я открыл глаза, то мог сказать, что этот лес был уже не тот, через который я шел мгновением раньше.

Странное напряжение в воздухе ушло.

Это был мир смертных.

Я повернулся к Фелуриан.

- Моя леди, - сказал я.

- У меня нет ничего, чтобы дать тебе, прежде чем я уйду.

- Кроме своего обещания вернуться. - Ее голос был мягким, как лилия с шепотом предупреждения.

Я улыбнулся.

- Я имею в виду, что у меня нет ничего, чтобы оставить тебе с собой, леди.

- Кроме воспоминаний. - Она наклонилась ближе.

Закрыв глаза, я позволил ей попрощаться несколькими словами и множеством поцелуев.

Затем я ушел.

Я хотел бы сказать, что я не оглядывался назад, но это будет не правдой.

Ее вид чуть не разбил мне сердце.

Она казалась такой маленькой между огромными Серыми камнями.

Я почти вернулся, чтобы подарить последний поцелуй, последнее прощание.

Но я знал, что если я вернусь, то мне никогда не удастся вновь уйти.

Каким-то образом я продолжал идти.

Когда я оглянулся во второй раз, она ушла.

 

Глава 107

Огонь

 

Я пришел в таверну " Однопенсовик" намного позже заката.

Окна огромной таверны увеличились от света ламп и был еще десяток лошадей, привязаных снаружи, чавкавших в их мешках с кормом.

Дверь была открыта, отбрасывая косую полосу света на темную улицу.

Но что-то было не так.

Здесь не было того приятного пробуждающего гула, который должен исходить от заполненного постоялого двора ночью.

Ни шепота.

Ни единого слова.

Встревоженный, я подкрался поближе.

Каждая сказка, которую я слышал, пронеслась через мое сознание.

Меня не было годы?

Десятки лет?

Или это была более заурядная неприятность?

Здесь было больше бандитов, чем мы предполагали?

Они вернулись и нашли свой лагерь уничтоженным, а затем пришли сюда, чтобы доставить неприятностей?

Я проскользнул ближе к окну, заглянул внутрь и увидел правду.

В таверне было сорок или пятьдесят человек.

Они сидели на столах и лавках, стояли возле бара.

Все взгляды были направлены к камину.

Мартен сидел там, делая большой глоток.

- Я не мог отвернуться, - продолжил он.

- Я не хотел.

Квоут шагнул передо мной, загораживая ее, и на секунду я стал свободен от ее чар.

Я весь был в холодном поту, будто кто-то вылил на меня ведро воды.

Я пытался утянуть его назад, но он оттолкнул меня и побежал к ней. - Лицо Мартена выражало сожаление.

- Как вышло, что она не забрала Адема и здоровяка тоже? - спросил мужчина с ястребиным лицом, сидящий неподалеку, у угла камина.

Он барабанил пальцами по поношенному чехлу для скрипки.

- Если бы вы и вправду видели ее, вы бы все убежали за ней.

В комнате поднялся одобрительный гул.

Темпи заговорил с ближнего стола, легко заметный в своей кровяно-красной рубашке.

- Когда я рос, я тренировался контролировать себя. - Он продемонстрировал кулак, подтверждая свое высказывание.

- Боль.

Голод.

Жажду.

Усталость. - Он тряс кулаком после каждого высказывания, показывая свою власть на этим.

- Женщины. - Слабая улыбка тронула его лицо, и он потряс кулаком опять, но без той твердости, которая была раньше.

Легкий смех прокатился по комнате.

- Я признаю это.

Если бы Квоут не пошел, я мог.

Мартен кивнул.

- Что касается другого нашего друга... - Он прочистил горло и махнул в другую сторону комнаты.

- Хеспе убедила его остаться. - Смех усилился в ответ на это.

После секундного поиска я заметил, где сидели Дедан и Хеспе.

Дедан, кажется, пытался унять яростный румянец.

Хеспе собственнически положила руку на его ногу.

Она улыбалась сокровенной и удовлетворенной улыбкой.

- На следующий день мы искали его, - сказал Мартен, привлекая внимание находящихся в комнате.

- Мы шли по его следам через леса.

Мы нашли его меч через пол мили от водоема.

Без сомнений, он потерял его в спешке поймать ее.

Его плащ свисал с ветки неподалеку отсюда.

Мартен поднял изношенный плащ, купленный мною у лудильщика.

Он выглядел так, будто был растерзан безумной собакой.

- Он зацепился за ветку.

Он, должно быть, предпочел порвать его, чтобы освободится, чем потерять ее из виду. - Он лениво продемонстрировал порванные края.

- Если бы он был сделан из более плотной ткани, может, он бы все еще был с нами сегодня.

Я знаю, что сейчас время моей реплики, когда слышу подобное.

Я шагнул в дверной проход и почувствовал, как все повернулись посмотреть на меня.

- С тех пор я обзавелся плащом получше, - произнес я.

- Сделанный руками самой Фелуриан.

И у меня тоже есть история.

Та, которую вы будете рассказывать своим детям, - я улыбнулся.

Настал миг тишины, а затем поднялся шум, ибо все начали говорить одновременно.

Мои напарники уставились на меня в ошеломленном неверии.

Дедан был первым, кто очнулся, и, пройдя к тому месту, где стоял я, удивил меня крепким объятием одной рукой.

Только тогда я заметил, что одна его рука висела на шине, закрепленной на шее.

Я вопросительно посмотрел на это.

- Разве у тебя возникли проблемы? - спросил я, в то время как в комнате хаотично гудели вокруг нас.

Дедан покачал головой.

- Хеспи, - просто сказал он.

- Она не слишком любезно подумала обо мне, когда я убежал за этой женщиной фейри.

Она своего рода...

убедила меня остаться.

- Она сломала тебе руку? - я припомнил мой прощальный взгляд на Хеспи, удерживающую его на земле.

Большой человек посмотрел на свои ноги.

- Немного.

Она вроде держала, пока я пытался открутить ее напрочь. - Он выдал немного глуповатую улыбку.

- Я думаю, что можно сказать, что мы сломали ее вместе.

Я хлопнул его по здоровому плечу и улыбнулся.

- Это мило.

Поистине трогательно. - я хотел продолжить, но в комнате стало тихо.

Каждый смотрел на нас, наблюдая за мной.

Когда я смотрел на толпу людей, я почувствовал вдруг дезориентацию.

Как я смогу объяснить...?

 

Я уже говорил вам, что я не знал, сколько времени провел в Фаэ.

Но это было долгое, долгое время.

Я жил там так долго, что это уже не казалось мне странным.

Я вырос комфортно.

Теперь, когда я вернулся в мир смертных, эта переполненная таверна показалась мне странной.

Как странно быть в помещении, а не под голым небом.

Толстые бревенчатые деревянные скамейки и столы выглядели так примитивно и грубо.

Лампы казались моим глазам неестественно яркими и жесткими.

У меня не было компании, кроме Фелуриан, целую вечность и люди вокруг меня казались странными в сравнении с ней.

Белки глаз были поразительными.

Они пахли потом, лошадьми и горьким железом.

Их голоса были жесткие и острые.

Их позы жесткими и неудобными.

Но это только царапины на голой поверхности этого.

Я чувствовал себя не на месте в собственной коже.

Глубоко раздражало снова носить одежду и я не хотел ничего большего, чем быть комфортно обнаженным.

Мои ботинки чувствовались, как тюрьма.

За время моего долгого пути к Однопенсовику, мне постоянно приходилось бороться с побуждением снять их.

Глядя на лица вокруг меня, я увидел молодую женщину не более двадцати лет.

У нее было милое лицо и ясные голубые глаза.

У нее был совершенный рот для поцелуев.

Я сделал полшага к ней, намереваясь поймать ее на руки и...

Я остановился внезапно, поскольку когда я начал тянуться одной рукой, чтобы приласкать ее за шею, моя голова закружилась в чем-то очень похожем на головокружение.

Все было здесь по-другому.

Человек, сидевший рядом с женщиной, очевидно, ее муж.

Это было важно, не так ли?

Это казалось очень туманным и далеким фактом.

Почему я не мог сейчас поцеловать эту женщину?

Почему я не голый, поедающий фиалки и играющий музыку под открытым небом?

Оглядев комнату снова, все показалось ужасно смешным.

Эти люди сидят на скамейках, одетые в несколько слоев одежды, питающиеся с ножей и вилок.

Все это показалось мне таким бессмысленным и надуманным.

Это было невероятно смешно.

Это было, как будто они играли в игру и даже не осознавали этого.

Это было похоже на шутку, которую я никогда не понимал раньше.

И тогда я засмеялся.

Он не был громким или особенно долгим, но он был высоким, диким и полным странного восторга.

Это был нечеловеческий смех и он прошел по толпе, как ветер сквозь пшеницу.

Те, кто был достаточно близко, чтобы услышать его, сдвинулись со своих мест, некоторые смотрели на меня с любопытством, кто-то со страхом.

Некоторые вздрогнули и отказались встретиться с моим взглядом.

Увиденная мной их реакция потрясла меня и я сделал усилие, чтобы получить контроль над собой.

Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

Момент странной дезориентации прошел, хотя мои ботинки все еще чувствовались на ногах жесткими и тяжелыми.

Когда я открыл глаза снова, я увидел, как Хеспи глядит на меня.

Она нерешительно сказала.

- Квоут, - колеблясь сказала она.

- Ты выглядишь...

хорошо.

Я улыбнулся шире.

- Да.

- Мы думали, что уже тебя...

потеряли.

- Ты думала, что я уже ушел, - нежно поправил я и направился к камину, где стоял Мартен.

- Умерший в объятиях Фелуриан или заблудившийся в лесу, сошедший с ума и разбившийся от желания. - Я посмотрел на них по очереди.

- Разве это не так?

Я чувствовал, что все глаза в комнате устремлены на меня и решил сделать лучшее в этой ситуации.

- Итак, я Квоут.

Я рожден Эдема Руэ.

Я учился в Университете и смог призвать молнию, как Таборлин Великий.

Неужели вы действительно думаете, что Фелуриан могла бы убить меня?

- Она могла бы, - сказал грубый голос от края очага.

- Если ты когда-нибудь видел хотя бы ее тень.

Я обернулся и увидел ястребиное лицо скрипача.

- Прошу прощения, сэр?

- Ты должен просить прощения у всех здесь, - сказал он, сочась презрением.

- Я не знаю, что ты надеешься получить от этого, но я не верю, что хоть кто-нибудь из вас видел Фелуриан, ни на секунду.

Я встретил его глаза.

- Я сделал больше, чем увидел ее, друг.

- Если это правда, тогда ты должен сойти с ума или умереть.

И хотя я могу признать, что ты сошел с ума, но только не от очарования фейри. - Комната засмеялась на это.

- Никто не видел ее десятки лет.

 

Я думаю, что ты просто умный рассказчик, надеющийся сделать себе имя.

Этот удар был в опасной близости от попадания и я мог видеть, что некоторые из толпы уже глядят на меня скептически.

Прежде чем я смог что-то ответить Дедан вышел из себя.

- А что с его бородой?

Когда он убежал три ночи назад, его лицо было гладким как задница младенца. -

- Это только по твоим словам, - ответил скрипач.

- Я собирался сохранять спокойствие, даже если я не верил и половине, что вы о нём нам рассказывали относительно тех бандитов или его способности вызывать молнию.

Но я думал -, Их друг вероятно умер и они хотят, чтобы люди помнили одну или две гордые истории о нём. -

Он смотрел поверх своего сломанного носа, туда, где сидел Дедан.

- Но это зашло слишком далеко.

Это не мудро, рассказывать небылицы о волшебном народе.

Я не ценю незнакомцев, забивающих головы моих друзей ерундой.

Держитесь тихо.

Мы достаточно услышали от вас сегодня вечером. -

Сказав это, скрипач открыл побитый футляр, стоявший рядом с ним и вытащил свой инструмент.

Настроение в комнате стало в этот момент неопределенно враждебным, и некоторые из присутствующих обиженно смотрели на меня.

Дедан пробормотал сердито.

- Теперь послушайте - Хеспе сказала что-то и попробовала удержать его на месте, но Дедан отстранил ее от себя.

- Нет. Я не позволю называть себя лгуном.

Мы были посланы сюда Алвероном из-за бандитов.

И мы сделали вашу работу.

Мы не ожидаем торжественной встречи, но пусть я буду проклят, если я позволю вам называть меня лгуном.

Мы убили тех ублюдков.

А позже мы видели Фелуриан.

И Квоут последовал за ней. -

Дедан воинственно обвел глазами комнату, главным образом в направлении скрипача.

- Это правда и я клянусь это моей правой рукой.

Если кто-либо хочет называть меня лгуном, мы уладим это прямо сейчас. -

Скрипач поклонился и посмотрел Дедану прямо в глаза.

Он сыграл резкий аккорд.

- Лгун. -

Дедан почти прыгнул через комнату, в то время как люди отодвигали свои стулья назад, чтобы освободить пространство для поединка.

Скрипач медленно встал у его ног.

Он был выше, чем мне показалось раньше, с короткими серыми волосами и травмированными суставами рук, которые сказали мне, что он знает толк в кулачной драке.

Я протолкнулся к Дедану, оперся на него и прошептал ему на ухо, -Ты действительно собираешься драться сломанной рукой?

Если он схватит за неё, ты сможешь только кричать и обмочишьсяна глазах у Хеспе. - Я почувствовал, что он немного расслабился и мягко оттолкнул его назад на его место.

Он отошел с несчастным видом.

 

-... Эй вы. - услышал я женский голос сзади.

- Если вы хотите с кем-то подраться, вы сделаете это снаружи и потом можете не возвращаться.

Вам платят не за драки с клиентами.

Вы меня слышите? -

- Постой Пенни, - сказал успокаивающе скрипач.

- Я только показал ему зубы.

Он рассказывал при всех небылицы.

Не вини меня за то, что я посмеялся над их историей. -

Я оглянулся и увидел скрипача, оправдывающегося перед разгневанной женщиной средних лет.

Она была на целый шаг ниже его, и тыкала ему пальцем в грудь.

Одновременно я услышал голос, воскликнувший в стороне от меня, - Матерь божья, Себ.

Ты это видишь?

Посмотри на это!

Это движется отдельно. -

-Ты мертвецки пьян.

Это - только ветерок. -

-Нет никакого ветра в сегодня вечером.

Оно движется само по себе.

Взгляни еще раз! -

Конечно это был мой шаед.

К этому времени несколько человек заметили его, мягко колеблющегося под ветром, которого не было.

Мне нравился этот эффект, но по расширенным глазам присутствующих было видно, что они встревоженны.

Один или двое встревоженно отодвинули от меня свои стулья.

Глаза Пенни уставились на мой плавно колышащийся покров, и она подошла и встала перед мной.

- Что это? - спросила она голосом с ноткой испуга.

- Ничего, что заслуживает волнения, - сказал я легко, протягивая ей складку для осмотра.

- Это - мой теневой плащ.

Фелуриан сделала мне его. -

Скрипач фыркнул с отвращением.

Пенни пронзила его взглядом, нерешительно потирая мой плащ рукой.

- Он мягкий, - пробормотала она, глядя на меня.

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: