К атегория: Вредные привычки

 

 

ДОСТУПНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

- Здравствуйте. Это вы психотерапевт?

- Совершенно верно, батенька, я, прошу вас, проходите. Присаживайтесь вот сюда, в уголочек, за столик.

- Ага. Можно вопрос? Почему вы не в кабинете принимаете, а на дому? Да еще на кухне?

- А это, батенька, такой тонкий психотерапевтический ход! Для максимального приближения к привычной обстановке. Клиент сразу чувствует себя как дома, расслабляется, открывается. Так ведь? Вы уже чувствуете себя, как дома?

- Ну, это… Чувствую. Кажется. Я не очень в чувствах разбираюсь. Не дамочка.

- Вы совершенно правы! Пусть дамочки роются в своих чувствах, а мы по старинке, микстурками, на травках, на апельсиновых корочках… Ну-ка, вот я вам в мензурку накапаю… Выдохните – и залпом! Ай, молодца! Ну как?

- Горько…

- Это по первости, исключительно по первости. Потом даже вкусно будет. Вас ко мне, извиняюсь, кто направил?

- Валерка Мокрецов из соседнего подъезда. «Попробуй, — говорит. – Хуже, чем есть, все равно не будет, а мы с корешами все туда заглядываем». К вам, то есть. Очень хвалил, говорит, после вас себя вообще другим человеком чувствуешь. Отдых для души, релакс и все такое… Друзья опять же новые.

- Знаю, знаю Валерика, как же…постоянный клиент. Приятно, приятно! И он говорит чистую правду, и про отдых, и про релакс. И про то, что «другим человеком» станете. А уж друзей себе новых найдете – это точно. Обещаю. А чем вас старые-то не устраивают?

- Да умные они больно. Все учат, как жить надо. А я, может быть, не хочу, как они! Я, может быть, хочу правду найти.

- Понимаю. Сочувствую. Так что там с правдой-то?

- Начальство ворует, совсем совесть потеряли. Милиция продажная. Бабы – суки, им только кошелек на ножках нужен. Бригадир затирает. Дед говорит – ты пролетариат, гегемон! Борись, говорит! Я попробовал права качать – так меня премии лишили квартальной. Говорят, за опоздания и частые перекуры. А на самом деле – за правду!

- Ах, знакомая картина! Как я вас понимаю! Вам надо успокоиться. Примите 20 капель. Лучше уже пошло? А я что говорил! Скажите, а вы к другим специалистам обращались?

- Да жена водила к себе на работу к психологу. Я раз сходил – и все. Сидит какая-то баба молодая, дурацкие вопросы задает. Что там у меня в детстве было, да как я себя оцениваю, да чего от жизни хочу. А я себя нормально оцениваю, как мужик! И от жизни хочу, как все: чтобы квартира, машина, дача, заработки приличные. Жена чтобы не выпендривалась, дети чтоб образование получили. Мне чужого не надо – но мое мне вынь да положь!

- Значит, психолог вам не понравилась?

- Да шарлатанка какая-то! Говорит, надо принять на себя ответственность. А у меня этой ответственности и так полные штаны. Я, что ли, должен за дурость правительства отвечать? Или за ворюг из заводоуправления? А то еще, может, и за то, что какая-то сволочь мусор мимо мусоропровода сыплет? Дудки! Мы свои права знаем, пусть она эту ответственность себе в лифчик засунет! Диплом, наверное, в переходе купила. Шарлатанка.

- Конечно, конечно, не волнуйтесь. Вот я вам сейчас двойную дозу накапаю. Примите, пожалуйста. Буквально через пару секунд легче станет. Легче?

- Да, доктор, правда легче. Прямо как камень с души. Плечи расправились.

- Да-да-да! У моей микстуры – потрясающий эффект! Рецепт проверен веками. У меня знаете сколько клиентов? Ого-го!

- Да я тебе верю, доктор! Ничего, что на ты? Я человек простой, мы академиев не кончали.

- Да помилуйте, батенька! Как вам удобно. Ко мне разные люди лечиться приходят. И рабочей профессии, и с образованием, чувствительные, тонко организованные – словом, интеллигенция.

- Эээх, интеллигентишки поганые! Это они всегда все портят. Вот смертную казнь из-за них отменили, это они вопили, ручонками махали. А зря! Надо, чтобы все знали – нарушил – к стенке! И точка. Доктор, а можно мне еще вашей микстурки?

- Конечно, конечно! Вот я пузырек к вам поближе поставлю, вы сам себе наливайте, как почувствуете потребность.

- А какая доза полагается?

- А это уж от организма зависит. Ну, ориентируйтесь на края мензурки. Выше края не нальется, хе-хе.

- А ты остряк, доктор! Шутка юмора, того-сего, уваж-жаю! Чего б тебе пожелать хорошего?

- А вы мне здоровья пожелайте. Вот так, мензурочку поднимаем – и желаем!

- Ну, твое здоровье!

- Вот! Теперь совсем правильно! Еще пользительнее будет. Как душевное состояние?

- Да не врал Валерка: человеком себя почувствовал! Вроде душа освободилась. Жена-то моя, дура, все мне долбит: «Душа обязана трудиться, нужно саморазвиваться, надо работать над собой». А я за смену на заводе так впахиваю, что мне вечером только бы отдохнуть, расслабиться. И так руки натруженные, вон, посмотри! Видал мозоли? Трудовые! И на душе такие же.

- Очень, очень трудовые руки! Имеете полное право на отдых. Полное право!

- Ну, за права! Твое здоровье, доктор… А курс лечения какой?

- А пока надобность будет. Никаких ограничений.

- И сколько раз в день принимать? В какое время?

- Как решите, батенька. Тут каждый сам себе назначает. Я вас не неволю.

- Молоток ты, доктор! Настоящий спец. Я принуждения не теплю, мне свобода выбора нужна! И никаких этих… самоковыряний. Вот это лечение, вот это я понимаю. А мне к вам еще надо приходить?

- На первых порах вам новые друзья помогут. Валерик, например. Они и введут вас в курс дела. Будете опытом обмениваться: дозировки там, частота употребления… Там много интересных нюансов, я вас уверяю. Вы и не представляете, как это захватывает!

- Это я люблю, когда захватывает! Чтобы душа свернулась, а потом развернулась! И-эх, жисть моя – жестянка!

- Да-да… Ну-с, молодой человек, полагаю, нашу консультацию можно завершить. У меня сейчас по записи уже следующий клиент будет, тоже на первичный прием.

- Ага, понял. А, доктор! А где микстуру-то брать? В аптеке, что ли? Как называется?

- Можно и в аптеке, можно и в других местах. Вы не волнуйтесь, примите пока еще дозу, а я вам пока рецептик выпишу.

- Ну, здравы будем! И вы, и мы!

- Пожалуйста, вот рецептик. Если понадобится еще раз забежать – вторичный прием уже без записи. Вот вам счет за консультацию – оплата, собственно, только за микстурку.

- И опять уважаю! Как говорится, надежно, выгодно, удобно! Не отходя от кассы! Доктор, дай я тебя обниму! От полноты чувств!

- Что, вижу, полегчало? Жить захотелось?

- Вааще захорошело! Я теперь на всех этих уродов чихать хотел! А дурище своей я сейчас все скажу, что об ее грудастой психологичке думаю. Все, пошел! Дай пять, доктор!

… В дверь уже заходил следующий клиент – могучий мужик в стильном костюме, с роскошным кожаным портфелем, на пальце болт золотой. «Уууу, ворюга!» — подумалось мимоходом. Надевая ботинки в прихожей, он слышал, как мужик на кухне забубнил: «Вроде и бабок полно, и бизнес в расцвете, и женился вот на молодой, а напряг какой-то, счастья-то все равно нет…».

Дверь захлопнулась. Уже на лестнице он спохватился и глянул в рецепт. С трудом разобрал: «Любая алкоголесодержащая продукция. Отпускается круглосуточно, без лимита, в киосках и магазинах. Принимать внутрь по индивидуальному графику. Дозировку подобрать опытным путем». И ниже четкая подпись: «Зеленый Змий, самый популярный и доступный психотерапевт». А совсем внизу – мелкими буковками: «Минздрав предупреждает…» и еще что-то дальше, но разбираться в мелкоте было лень. Да и некогда: надо было еще успеть заскочить в магазин за микстурой. Вечер долгий, а душа требовала продолжения психотерапии.

 

 

 

 

ДУША МОЯ

Больше всего на свете я любила ее. Я была так к ней привязана, как ни к одному существу на свете. Мы всегда были вместе и расставались только на время сна. Я была готова бежать за ней хоть на край света, в любое время, даже в дождь или мороз. Я брала ее с собой везде – в гости, за город, в дальние страны. Если мы не общались больше часа – во мне нарастало беспокойство и желание как можно скорее снова встретиться. Нам было хорошо вместе, она была моя самая верная подруга. Разумеется, это не могло остаться незамеченным, и многие относились к нашей дружбе, мягко говоря, неодобрительно.

- Ты попала в зависимость, ты понимаешь это? — говорили мне.

Я понимала.

- Брось ее, пока не поздно, — советовали мне.

Я не могла. Не хотела!

- Она высасывает твою жизнь, отбирает молодость, она плохо на тебя действует, ты же можешь погибнуть, в конце концов! – вразумляли меня.

Все так. Но она давала мне намного больше, чем забирала. Я не могла бы объяснить, что именно, но я это отчетливо чувствовала!

Мы познакомились, когда мне было пятнадцать и понравились друг ругу сразу, с первого взгляда, с первого прикосновения. С тех пор мы и не расставались. Менялись увлечения, возлюбленные, города, работы, круг общения – неизменной была только наша дружба.

Я назвала ее «душа моя», и это не было фигурой речи – мне казалась, что мы с ней очень похожи: обе зыбкие, изменчивые, мимолетные, ускользающие, немного загадочные, со стройными вытянутыми телами, всегда окутанные некой туманной дымкой, недосказанностью такой.

Она не раз меня выручала. Я звала ее на помощь, когда мне бывало плохо, одиноко или неловко. Она всегда умела разрядить ситуацию, смягчить ее, сделать ее легкой и тающей, как облачко. Неловкая пауза в разговоре, неуверенность перед сложным экзаменом, отчаяние, когда что-то не получается, усталость от забот – всегда она была со мной и всегда помогала. А уж на отдыхе!!! Отдыхать с ней одно удовольствие. Она молчаливая, ненавязчивая и всегда меня понимает. Всегда, в отличие от многих других.

Единственное, что она требует – это чтобы я ее не забывала и хотя бы раз в час уделяла ей пять минут внимания. Хотя бы пять минут! Я чувствовала признательность к ней и забывала очень редко, но уж если это случалось, мной овладевало беспокойство, я начинала тревожиться и метаться, искать ее и стремиться к ней, и успокаивалась только когда ее вновь обретала. Одно прикосновение – и по телу уже разливается блаженное тепло. Да, да, от нее было столько тепла! Оно согревало мне душу.

А в тех местах, где я чувствовала себя неуютно, она умела мигом соорудить какое-то подобие домика, защитного купола, зонтик, под которым нам вдвоем было хорошо. И даже когда я выходила из-под этого зонтика, из этого дома, какое-то время еще сохранялось ощущение защищенности.

Я бывала близка со многими людьми, но ни к кому и никогда не была так привязана, как к ней. Душа моя…

Когда же все это кончилось? Не знаю… Просто наступил момент, когда я вдруг ощутила, что наше общение перестало доставлять мне удовольствие. Это было уже совсем не то. Раньше от нее у меня никогда не болела голова, а теперь вдруг это стало происходить. И хотя все между нами было по-прежнему, после каждой встречи оставалось какое-то неприятное послевкусие. И в какой-то момент я задумалась: а так ли уж это нормально, что мы не можем жить друг без друга? Сколько же времени, сил, эмоций уходит на нашу странную, болезненную связь? Ведь получается, что если мы так сроднились, слились, то это действительно зависимость. Где тут она, а где я, и, может быть, она, «душа моя», действительно в какой-то степени овладела моей душой?

Я произвела опыт. Уехала на целую неделю, а ее с собой не взяла. Она осталась дома – одинокая, брошенная, непонимающая, что происходит. А я, трепеща от собственной смелости, уехала туда, где ей подобных нет и быть не может. В лес, где синее озеро, и зеленая трава, и большие деревья, и много людей, которые тоже приехали туда отдохнуть. Где я попробую наконец, а как это – жить без нее?

Не скажу, что мне это далось без труда. Разумеется, временами я вспоминала о ней и даже скучала, но тем не менее я выяснила, что могу обходиться и без нее. Вполне. Я гуляла, дышала, играла, смеялась, и голова стала ясная-ясная, как будто утренний туман рассеялся, и выглянуло солнышко.

Вернувшись, я сразу бросилась к ней. «Душа моя, как же я по тебе соскучилась! Как давно мы не общались…». Она лежала, вся такая заброшенная и, похоже, обиженная. Я схватила ее, припала к ней, вдохнула ее родной запах, и… Господи, что это??? У меня вдруг перехватило дыхание, и я закашлялась. В голове все поплыло, словно перед обмороком, а во рту стало горько-прегорько. Было ощущение, что меня отравили. Но кто? Она??? Моя верная подруга, спутница и наперсница? Душа моя…

Несколько неверных шагов до дивана, и я почти рухнула на него. Я тупо глядела на мою подругу, которая казалась теперь какой-то недоброй и отстраненной. Неужели она настолько рассердилась, что решила отомстить мне таким образом? «Это именно так, — подсказал мне мой ясный, продутый ветерком и прогретый солнышком мозг. – Причем она ВСЕГДА это делает». «Не верь, — выдохнула она, и голос мозга стал тише. – Не верь никому, только мне. Где он был, когда ты страдала, когда чего-то страшилась, когда нуждалась в поддержке? Он помалкивал, а я была рядом». «Я не помалкивал, это она все время туману напускает и нарушает связь», — попытался докричаться до меня мозг. Но его голос таял и исчезал, меня уже окутывала привычная мягкая убаюкивающая дымка. «Ты же не сможешь без меня жить, мы снова будем вместе, ты и я, неразлучные подруги, всегда, всегда… И ты опять будешь называть меня «душа моя», — шептала она.

- Стоп! – вмиг осипшим голосом выкрикнула я и отбросила ее. – Не стоит торопиться. Я должна сама во всем разобраться.

Я чувствовала себя плохо. В голове все крутилось, бронхи сдавило, рот стремительно наполнялся горькой слюной. Но я еще была в себе и прекрасно помнила, какой была для меня минувшая неделя – свежей, светлой, радостной. Никаких головных болей, никакой горечи, никакого… тумана. Непривычная неделя. Потому что… без нее?

И тогда я решилась.

- Мы должны расстаться. Навсегда. Вот так.

- Как – «расстаться»? Почему расстаться? Мы ведь уже столько лет вместе! Да в мире нет ни одного человека, с кем ты дружила бы дольше, чем со мной, разве нет???

- Есть. Есть такой человек. Это я. И ты вовсе не моя душа. Ты просто… сигарета.

- Ты ошибаешься! Я – твоя радость, твое счастье, твое спокойствие… Я – решение всех твоих проблем…

- Нет. Я провела неделю без тебя, и там были и радость, и счастье, и спокойствие. Я… я благодарна тебе. За то, что ты была со мной все эти годы. Но я тебя придумала. Понимаешь, это я придумала себе такой способ бегства от проблем! Я сама! А теперь я увидела и себя, и тебя другими глазами. Я – взрослый человек, способный нести ответственность за свою жизнь и решать свои проблемы. А ты просто бумажная палочка, набитая сушеной травой – легким наркотиком, затуманивающим мозги. Я не верю, что у меня такая душа.

Я ждала возражений, но она молчала. Я смотрела на нее и понимала, что она никогда больше ничего не скажет. Потому что злые чары развеялись, и передо мной была вовсе не задушевная подруга, а просто сигарета. Ничего более.

- Прощай, — сказала я своей последней сигарете, провожая ее в мусоропровод. – Моя душа – только моя, и я сама о ней позабочусь. Я смогу.

- Умница, — с облегчением сказал Мозг. – Мы сможем. Даже не сомневайся!

 

 

 

ДЫМНАЯ СКАЗКА

Перед этим у меня как раз была сильная головная боль. Наверное, со мной приключился мгновенный обморок. Или, может, даже микроинсульт. А может, просто – переход в иное измерение. Иначе объяснить случившееся я не могла. Но все это произошло со мной на самом деле, ощущалось вполне реальным и впоследствии очень на меня подействовало. Впрочем, все это я осознала гораздо позже, а в тот момент…

… Кто-то похлопал меня по плечу.

- Эй, девушка! Ты что, не в себе? Открой глаза! Посмотри на меня, говорю!

Я открыла глаза. Прямо передо мной маячило чье-то встревоженное лицо.

- О, слава Богу! А я уж думал, умираешь.

- Нет… Я еще молодая…- с трудом разлепив губы, проговорила я. – Но что-то случилось. По-моему, я в обмороке была. Или нет?

- Да кто его знает? Может, и была. Тут такая экология неблагоприятная, что иной раз и сам не пойму, жив я или мертв. Идти сможешь?

- Кажется, да… — решила я, пошевелив руками и ногами. – У меня все как-то плывет перед глазами…

- Ничего, я тебя провожу. Ты откуда сама будешь? – полюбопытствовал мой собеседник. – Что-то я тебя в этих краях прежде не примечал.

- Да местная я, с Красного бульвара, — ответила я, все еще пытаясь прийти в себя.

- Это где же будет, возле Главной Артерии, что ли?

- Ага, примерно там, — кивнула я. Что за странный тип: не знает Красного Бульвара, который в нашем городке главная достопримечательность, и центральную трассу называет так высокопарно – Главной Артерией?

- Ну, пошли. Я тебя до Поджелудочной доведу, а дальше сама, а то мне в другую сторону. Мы-то сами издалека, с Коленной Чашечки будем, — сообщил он.

Я морщила лоб, пытаясь сообразить, где в нашем городе расположена улица Поджелудочная и место под названием Коленная Чашечка. Почему-то все время всплывала картинка с чашей нового стадиона в районе новостроек. Да какая мне разница, где он там живет? Я плюнула и решила не напрягаться. Голова вроде не болела, но была пустой и гулкой, и мир все еще расплывался.

– Ходил вот родственников навещать, они в центре живут, в самом Сердце, — продолжал мой провожатый.

- Ну и как они там поживают? – ради вежливости осведомилась я.

- Да неважно там стало. Ослабло поселение, что и говорить. И динамики маловато, и с питанием все хуже и хуже. Застой!

- Везде застой, — согласилась я. – У нас вот тоже… Капитального ремонта который год ждем, а никто и не чешется.

- Капитальный ремонт – не дай Бог! – покачал головой он. – Это уже когда совсем все сыплется. У нас, слава Богу, пока жить можно, но косметический не помешал бы. А вот неподалеку от родственников райончик есть, где перерабатывающий завод и очистные сооружения – так там вообще дело труба.

- А чего так?

- Да у них там все время дым. Дышать нечем, и все черное от осадков. Сажа, понимаешь ли…

- Неужели у нас такой район имеется? Никогда не слышала.

- Да мы скоро как раз мимо него пойдем. Сама увидишь. Странно, что ты до сих пор не замечала. Со зрением-то как?

- Да вроде нормально. Но мне по сторонам смотреть некогда, знаешь, как это бывает: работа-дом, дом-работа… Остановиться некогда.

- Ох, знаю, — вздохнул он. – У нас тоже не посачкуешь. Впахиваешь, впахиваешь… А связки уже не те, и отложения солей – знаешь какие? Скоро вообще все производство встанет.

- Сочувствую, — искренне проговорила я. Надо же, везде один и те же проблемы.

- Вон, смотри, тот самый райончик, про который я тебе говорил, — кивнул он. – Сплошные заводы и трубы. Даже отсюда видно, как там все непрезентабельно.

Да уж… Там и впрямь было много труб, а меж ними какие-то заводские сооружения. Строения были серые и бурые, с черными потеками, как будто их не обновляли со дня постройки. Небо над ними – низкое, свинцовое и мрачное. Даже растения, произрастающие на той территории, выглядели серыми и пыльными.

- Ну и место! – вырвалось у меня. – Как тут люди существуют?

- Ко всему привыкаешь, — философски заметил мой спутник.

- А давай поближе подойдем? – попросила я. – Хочу рассмотреть.

- Тут небезопасно, — предупредил он. – Имей в виду, если тебя с непривычки накроет – можешь вообще в ящик сыграть.

- Да мы на минуточку. Если что – отбежим.

Мы подошли поближе. Вблизи вид района был еще более удручающим. Я разглядела, как на постройках дрожат какие-то неопрятные лохмотья, и по земле растекаются грязные лужи – то слизистые, то похожие на разлитый гудрон. Меж ними передвигались какие-то сутулые фигуры, видать, работяги, все в черном и темно-коричневом, и лица у них были угрюмые и озлобленные. На нас они не обращали никакого внимания.

- Это работяги с очистных. Говорят, им за вредность даже не платят, — насплетничал мой проводник. – Ни молока в достаточном количестве, ни абсорбентов, ни спецсредств. А вкалывают будь здоров – без выходных. В выходные даже еще больше работы. И отпуска им давно не дают. Вообще!

- Ничего себе! – ахнула я. – Это что же за беспредел???

- Когда хозяева только о своем удовольствии думают, ясное дело, тогда и беспредел. Пойдем отсюда, — дернул меня за рукав мой новый знакомый. – Не стоит здесь задерживаться. Мало ли что…

Но я вдруг обнаружила, что нечаянно наступила на что-то густое и липкое, и теперь не могла сдвинуться с места.

- Погоди, я сейчас, — сказала я, стараясь отодрать сапог от асфальта. – Тьфу, мерзость какая!

- Эээ, девушка, да ты в конденсат вляпалась, — встревожился мой спутник. – Стой смирно, я к тебе близко подходить не стану, а то и я влипну. Сейчас, найду какую-нибудь орясину подходящую и протяну тебе.

- А что за конденсат? – спросила я, но он не успел мне ничего ответить.

- Газы! – раздался многоголосый крик с той стороны, и я увидела, как люди из опасного района забегали, шустро кинулись к строениям, на ходу доставая из карманов и натягивая на себя маски-респираторы.

- Ну, попали! – в сердцах бросил мой попутчик. – Говорил же, не надо близко подходить. Сейчас и нам достанется.

- Чего достанется-то? – обеспокоилась я, задергавшись на месте, как прилипшая к клейкой ленте муха-цокотуха.

- Дым пошел, не чувствуешь, что ли?

И тут я поняла, что и правда — вся местность стремительно заволакивается дымом. Запахло противно – как в привокзальном туалете.

- Ну что там? – крикнула я. – Послушай, я боюсь!

- Ищу! Не дрейфь, я тебя не брошу! – ответил мне он. – Постарайся задержать дыхание, пережди – потом будет передышка.

- Ага-гха-гха… — закашлялась я.

Дышать было совершенно нечем, и я раскашлялась не на шутку.

- Эй, пришлые! Вы чего тут? Не слышали предупреждение, что ли? – крикнул кто-то со стороны очистных. – Газовая атака же!

- Да девушка тут увязла! – ответил мой спутник. – Надо бы как-то вытащить ее оттуда, подмогни, а?

- Сейчас, — буркнул тот и полез через ограждение. – Не дышите! Вторая волна идет!

Вторая волна оказалась еще хуже первой. Видимость почти исчезла, запах стал и вовсе невыносимым.

- Держись, терпи! Это минут 5 будет длиться, потом полегчает, — сообщил работяга. – Как только кончится – вытянем тебя, не бойся.

- Ой, мамочки, — только и простонала я, едва успев отдышаться до третьей волны. – Да что ж у вас тут творится???

- Да эти хозяева сами не знают, что творят, — с досады сплюнул он. – Все, не дыши! И глаза лучше закрой, а то зрение упадет. Дым их разъедает.

Мне показалось, что прошла целая вечность до того, как чадный смрад стал рассеиваться. Я успела вдосталь надышаться этой гадостью, и у меня вышло некоторое помутнение в мозгу, поэтому я плохо запомнила, как они меня там вытаскивали. Но вытащили, хотя мои любимые итальянские сапоги и остались в луже конденсата.

- Ну ты как? – озабоченно спросил меня работяга.

- Плохо, — прохрипела я. – Жуткое место. Как вы тут вообще еще не разбежались?

- Дык мы ж с очистных, — пожал он плечами. – Если еще и мы разбежимся, все тут кругом погибнет на фиг. Тут знаешь какое задымление бывает? Иногда по нескольку раз в час авралим. И вредные вещества лавиной прут – смолы, конденсат, канцерогены всякие. Надо все собрать, разложить на составляющие

утилизировать, последствия ликвидировать.

- Что-то у вас с ликвидацией последствий плоховато, браток, — заметил житель Коленной Чашечки. – Вон как все уделано, глаза бы не глядели.

- Так не успеваем же! – махнул рукой тот, что с очистных. – Пока мы одно чистим, она уже следующую порцию дыма напускает. Захлебываемся! Уже и соседи жаловаться стали, что на них тоже задымление действует. Печенка вон давеча вообще бунтовать начала. Болеет она, вредно ей дымом дышать…

- А кто это «она», которая дымит? – спросила я.

- Хозяйка наша. Она тут всем владеет, ну и рулит, как сама пожелает. О последствиях не думает – ей, похоже, по фигу, что все остальные тут задыхаются к чертовой матери. Все прокоптила, зараза!

- Точно, зараза! – горячо согласилась я. – А вы бы на нее в органы написали!

- Так органы сами на нее и жалуются все время, – простодушно удивились оба моих спасителя. – Хозяйке никто не указ, это ж ее личные органы. Она ими и управляет, как заблагорассудится.

- Везде коррупция! – ахнула я. – Вот уже и органы все под хозяевами ходят…

- А ведь когда-то здесь цветущий край был! – мечтательно произнес местный. – Все свеженькое, розовое, воздушное! А кислорода-то сколько! Сплошной озон! Это еще когда трубы конденсатом не забились…

- А почему ваш конденсат на чужой территории? – вспомнил человек с Коленной Чашечки. – Мы ж вроде в опасную зону не лезли, поодаль проходили, а вот она все равно вляпалась.

- Опасная зона с каждым днем расширяется, — объяснил тот. – Хозяйка же не дает нам времени на генеральную чистку, а в режиме аврала попробуй, поработай! Только текущую и успеваем делать. Трубы уже ни к черту, там просто пробивать под давлением уже все надо, и промывать еще потом. Смола – она ж густая и липучая, с ней так просто не справишься. В общем, отдыхать некогда.

- Вот и мы с отложением солей мучимся, — согласно подхватил коленночашечник. – Откуда она и берется, эта соль? Залежи уже!

- Так все из-за дыма, — ответил работяга. – Он воду связывает, видать, соли-то ваши растворяться и перестали. От него вообще все трубы хрупкими становятся, словно стеклянные, того и гляди, лопнут! – такой он, понимаешь ли, зловредный, этот дым.

- Ребята, а у вас закурить не найдется? – попросила я. – Очень уж я перенервничала, а своих не взяла.

- За-ку-рить? – раздельно спросил работяга, пристально уставившись мне в лицо.

- Ну да… сигарету, — немного растерявшись, уточнила я.

- Слышь, друг? Ты где ее нашел? – не отрывая от меня подозрительных глаз, спросил заводской. – Ты ее давно знаешь?

- Да нет, только что познакомились. Я ее на левой стороне подобрал, неподалеку от Сердца, ей там дурно стало. А что?

- А то, что сдается мне, она такая же, как наша Хозяйка, — медленно проговорил заводской. – А может, это и вовсе – она и есть?

- Хозяйка? – насторожился второй. – Думаешь?

- Предполагаю… Уж очень похоже! Курить ей, видите ли, хочется… Невмоготу ей… Дым, значит, в себя вводить, намерена. А что при этом внутри делается – наплевать, да? А как мы тут без отдыха и срока пытаемся внутренние органы спасти – по фигу??? А то, что сажа и копоть уже все Легкие забили – неважно???

- Да мы тут все скоро задохнемся! – взвизгнул коленночашечник. – И суставы окостенеют, с солями то!

- Братва-а-а-а! Все сюда-а-а-а!!!! Хозяйку поймали! – изо всех сил завопил заводской. – Погодь, сейчас мы тебе устроим собрание трудового коллектива… Значит, Сердце, Почки, прочие органы впахивают с тройной нагрузкой, а ты их гнобишь??? Последнего глотка свежего воздуха лишаешь??? Фрукты-овощи и то не каждый день, а молока и вовсе не получаем! Ну, погоди! Ты у нас за все ответишь!

- Печенку! Печенку позовите! – с азартом завопил мой спаситель. – Уж она-то про местную экологию все расскажет, бедолага!

Я увидела, как со стороны очистных сооружений несутся со всех ног темные фигуры, и их вид мне не внушал никакого желания познакомиться поближе.

- Неееет! – в ужасе завопила я и со всех ног бросилась бежать – как была, в одних чулках.

- Держи ее! Не давай уйти от ответственности! – неслось мне в спину.

Я летела, не оглядываясь, и больше всего боялась, что меня сейчас догонят и растерзают. Если бы мой родной город и район кто-то довел до такого плачевного состояния – я бы первая вышла на улицу с транспарантом и била бы во все колокола. Но в данном случае обижаться можно было только на себя – я ведь действительно регулярно вводила в легкие клубы смрадного дыма, и никогда не задумывалась, а каково там, внутри, моим органам, всем этим дышать?

Я тоже стала быстро задыхаться от быстрого бега (а что вы хотели от курящего человека???), в глазах у меня потемнело, и я, кажется, отключилась…

 

***

- Что это было? – с трудом разлепив губы, спросила я бог весть у кого. Я была все еще не в себе, а рука моя возила по тумбочке, пытаясь зацепиться за что-то привычное и надежное. Ага, вроде нащупала…

- Нет!!! – взвизгнула я, осознав, что по привычке тащу из пачки спасительную сигарету. Я так отшвырнула ее от себя, как будто это была мерзкая скользкая жаба. Да, собственно, так оно и было!

- Ну уж на фиг! – пробормотала я, мигом соскочив с постели. – Нет, нет и нет! Я – за чистый город и за чистые легкие.

- И чем ты меня, интересно, заменишь? – казалось, пачка ехидно ухмыляется.

- Не знаю! – гордо сказала я. – Но уж будь спокойна, что-нибудь придумаю. Пора заканчивать эту дымную сказку…

Я знала, что мне будет нелегко, но понимала, что могу и хочу все исправить и восстановить экологию в собственном организме.

- Я — за чистое небо! – твердо сказала я, выбрасывая пачку в мусоропровод. – Да здравствует солнце, да скроется тьма!

 

 

 

ЗВЕЗДА ТАЙНЫХ ЖЕЛАНИЙ

Жил-был на свете мальчик, у которого была короткая память. Он очень многое забывал. Оно только что произошло – а он уже забыл. Надо что-нибудь сделать – а он не помнит. И хорошее забывает, и плохое. Иногда даже жить забывает!

У него была хорошая, заботливая мама, которая напоминала ему, когда одеваться, когда завтракать, когда играть. Даже когда надо жизни радоваться – и то напоминать приходилось!

Очень беспокоилась мама за своего мальчика. Думала: вот вырастет он, и как будет жить с такой короткой памятью? Кто же ему на работе все напоминать будет – когда разговаривать, когда трудиться, а когда обедать? А когда свою семью заведет, детишек народит – кто ему напоминать будет, кто сыночек, а кто доченька, и когда у них дни рождения?

Вот мама спрашивает сына:

— Мальчик мой дорогой, ну как же ты без меня жить-то будешь?

А он ей отвечает:

— Зачем без тебя? Я всегда с тобой буду жить!

Мама ему:

— Нет, дорогой, так нельзя! Все мальчики когда-нибудь вырастают и становятся мужчинами.

А мальчик ей:

— А я тогда не буду расти! Я по-быстренькому поживу, немножко совсем, а потом умру.

Маму эти речи пугали: ей вовсе не хотелось, чтобы ее мальчик умирал. Ей хотелось, чтобы он жил долго и счастливо. Она его и убеждала, и уговаривала, и хвалила, в общем, по-всякому поддерживала – но все не так, все не впрок. Ведь у мальчика была короткая память! Она ему рассказывает, какое у него светлое будущее впереди, какой он хороший и умный, он послушает – глядь, а через полчаса уже все позабыл.

И однажды мамочка не выдержала. Поздно ночью, когда сыночек уснул, вышла она из дома, посмотрела на небо звездное и взмолилась:

— Если там кто-нибудь есть, откликнитесь! Расскажите мне, что происходит, почему у моего сынули память короткая?! Почему он жить не хочет, а хочет умереть??? Помогите хоть кто-нибудь, пожалуйста!!! Научите, как сыночку помочь, а я на все готова!!!

И такой силы и чистоты было ее намерение, что мигом оно до звезд долетело. И скатилась к ней с неба Дежурная Звезда. Если кто не знает, так Дежурные Звезды всегда на нас смотрят, желания наши улавливают. Если желание сильное и бескорыстное – Дежурная Звезда его улавливает и на помощь приходит.

— Здравствуй, женщина, чем могу тебе служить? – спросила Звезда.

— Сделай так, чтобы мой любимый сынок стал уверенным в себе, жизнерадостным и прогнал прочь все свои страхи. Вот и все, о чем прошу…

— Я этого сделать не могу, я – всего лишь Дежурная Звезда, — ответила ей Звезда. – Я не могу, а вот ты – можешь.

— А как? Каким путем? Я уже много чего пробовала, ничего не помогает.

— Есть один верный путь. Звезда Тайных Желаний называется. Только она находится По Ту Сторону Тьмы. Если не побоишься, ступишь на нее, пройдешь этот Путь от начала до конца – даст Бог, и ребенка излечишь, и сама успокоишься.

— Я согласна, согласна! – взволнованно закивала мамочка.

— Не торопись. Я должна предупредить, что там и страшно будет, и опасно. Придется тебе встретиться с Тьмой и преодолеть ее. А самое страшное – увидеть Голую Правду. Страшнее этого ничего не бывает.

— Но я… А я смогу? – засомневалась мамочка. – Я же никогда звездными путями не ходила…

- А вот решать надо прямо сейчас, — сказала Звезда. – В следующий раз твой зов может просто не долететь до Неба. А если у тебя сомнения есть – лучше и не пробовать. Одолеть этот Путь не просто. Если в тебе веры нет – погибнешь, разобьешься.

Мамочка прислушалась к себе и твердо ответила:

- Есть. Есть у меня вера! И все я готова ради моего сыночка вытерпеть и вынести, любой дорогой пройти. И даже эту вашу Голую Правду увидеть – тоже не побоюсь! Одно только тревожит: как же сынуля тут без меня, у него же больше нет никого…

- А сынок твой спать будет, пока ты не вернешься.

- А если я никогда не вернусь? Он же погибнет!

- А он так и так погибнет, — сказала Дежурная Звезда. – Что с тобой, что без тебя – жить-то он все равно не хочет. Так что решай!

- Я готова, — решилась мамочка. – Будь что будет, а я хотя бы попытаюсь.

Дежурная Звезда подставила ей лучик, мамочка ступила на него – и Звезда стремительно вознесла ее на небо, к тому месту, где кончается Свет и начинается Тьма. Там горела тусклым светом одинокая Звезда.

— Это Звезда Тайных Желаний, — на прощание сообщила мамочке ее провожатая. – Первая звезда по Ту Сторону Тьмы. Ну, я возвращаюсь на дежурство, а ты теперь дальше – сама.

— Спасибо! – успела крикнуть ей мамочка и огляделась. Она была на странной звезде. Здесь все было усыпано-усеяно какими-то обломками, обрывками, странными незаконченными конструкциями… Наверное, так выглядели недодуманные до конца или несбывшиеся желания. Но невдалеке она заметила вполне узнаваемое строение – телефонную будку. К ней она и двинулась, осторожно обходя острые предметы, ямы и нагромождения.

Телефонная будка была ничего себе, очень даже современная. И телефон имелся, и трубка не была оторвана. Только на диске не было цифр – гладкий и блестящий. И как по нему звонить? И кому, главное? И тут этот самый телефон зазвонил. Мамочка вздрогнула от неожиданности и огляделась – вроде бы как никого живого в окрестностях не наблюдалось. И тогда она с опаской сняла трубку и сказала: «Алло…»

— Назовите причину прибытия! – приказал механический голос из трубки.

— Здравствуйте, меня зовут…

- Назовите причину прибытия…

- Понимаете, у меня сын…

— Назовите причину прибытия…

— Мой мальчик не хочет жить…

— Назовите причину прибытия…

— Я хочу, чтобы мой мальчик жил!!! Радовался жизни и был успешным!!! – изо всех сил крикнула в трубку она.

— Запрос зарегистрирован… Запрос зарегистрирован… Ждите ответа… Ждите ответа…

Мамочка перевела дух. Было ей тревожно и неуютно. И этот голос! Неживой, равнодушный. Хотя – кто его знает, как тут все устроено, По Ту Сторону Тьмы???

Через какое-то время телефон ожил.

— Идите туда – не знаю куда. Ищите то – не знаю что.

— Куда идти? Что искать? – завопила мамочка, но телефон уже умолк – только короткие гудки пищали.

Мамочка вышла из будки и заплакала. Ну вот, оказалась бог весть где, да еще шутки дурацкие от какого-то автоответчика. Но слезы скоро иссякли: пожалеть все равно было некому, какой смысл тогда и плакать?

И она побрела куда глаза глядят – согласно инструкции. «Иду туда – не знаю куда. Ищу то – не знаю что», — бормотала она, пристально вглядываясь в залежи всякого хлама. И вдруг впереди что-то блеснуло – да так, что она зажмурилась. Туда и пошла. Вскоре она увидела, что внимание ее привлекло треснутое зеркало. Большущее такое, стояло, прислоненное наискось к какому-то обломку скалы. Она глянула в зеркало – и отшатнулась. Оттуда на нее смотрела старуха – страшная, седая, изможденная, с полубезумными глазами, такая, что и в страшном сне не приснится.

— Не падай в обморок! – оскалила зубы старуха в подобии улыбки. – Что, себя не узнаешь?

— Я не такая! Это не я! – в ужасе отпрянула мамочка.

— А я – твоя оборотная сторона, — заявила старуха. – Мы ж По Ту Сторону Тьмы, а здесь все шиворот-навыворот.

— Ну, раз так, тогда ладно, — постаралась взять себя в руки мамочка. – Хотя все равно страшно…

— Ты бы и стала такой в конце концов, если бы вовремя с иглы не соскочила, — «утешила» старуха.

— Что вы такое говорите? – опешила мамочка. – Что значит «с иглы»? Да я никогда на ней не сидела, я вообще никогда эту мерзость не пробовала.

— Даааа? – издевательски протянула старуха. – Да ты этой мерзости выше крыши нахлебалась! От мужа! Скажешь, нет?

— Не скажу, — чуть помедлив, через силу признала мамочка. – Мерзости я нахлебалась, это да. Ну так это он наркозависимым был, не я…

— А ты была нарко-со-зависимой, — сообщила старуха. – Сама такого в жизнь привлекла. Он себя топил, ты его спасала, так и жили.

— А как еще? Он же муж мне был, отец моего ребенка, — стала оправдываться мамочка. – Ребенку нужен отец…

— А чего тогда разошлась? – усмехнулась старуха.

— Сын попросил, — неохотно вспомнила мамочка. – Он такого в детстве насмотрелся, не приведи Бог никому! Сын, сыночек, он сам, ему тогда и четырех еще не было, сказал мне: «Мама, мамочка, давай уйдем от папы и будем жить вдвоем!». Тогда я и решилась.

— Стало быть, трехлетний ребенок на себя такую ответственность принял? Рано, раненько ему стать взрослым пришлось, — ядовито прокомментировала старуха. – Не было у него, значит, на тебя опоры…

— Ох и жестокая ты, — подивилась мамочка. – Наотмашь бьешь.

— Я – это ты, — напомнила старуха. – Ну, а на отца у него была опора? Как думаешь?

— Да какая там опора, — передернулась мамочка. – Наркоман, этим все сказано. Не хочу даже вспоминать.

— Небось, не раз ему смерти желала, да?

— Никогда я ему смерти не желала, вы что! – возмутилась мамочка. – Я не зверь! Нельзя живому человеку смерти желать, какой бы он ни был!

— Ага. Верю. Но так-то вот думала хоть раз: «Уж лучше бы тебя вообще не было»? Или «хоть бы ты сгинул куда-нибудь подальше, и не видеть тебя»? Или хоть «провались ты!»?

— Думала, — призналась мамочка. – И не раз думала.

— А это и есть пожелание разрушения, то есть смерти, — подсказала старуха. – Тайное твое Желание…

— А вы бы смогли сохранять равновесие и спокойствие, живя с наркоманом? – запальчиво вскинулась мамочка.

— Я и не смогла, — пожала плечами старуха. – Ты чего, забыла? Ведь я – это ты… Только ты вовремя соскочила, а я – нет. И вся моя жизненная энергия улетела в Черную Дыру. И его не спасла, и себя иссушила.

— Ладно, Бог с ним, — устало сказала мамочка. – Что сейчас об этом??? Мне о сыне думать надо. Велено идти туда – не знаю куда, искать то – не знаю что. Не подскажете направление?

— Верной дорогой идешь, милая, — хохотнула старуха. – В прошлое, в прошлое! Там все разгадки. Вот меня нашла – уже часть дела сделана. И я тебе вот что скажу: сын – это часть отца, его плоть и кровь, как ни крути. Желая мужу смерти, ты и на сына ее тень набрасываешь. Даже если любишь больше жизни!

— И что делать? – помертвела мамочка.

— Прощения просить за то, что вольно или невольно смерти пожелала. Задним числом, — посоветовала старуха. – Даже если человека уже на свете нет – он услышит, поймет, примет, и освободишься ты от этой незримой связи.

— Спасибо. Куда мне теперь? – спросила мамочка.

— Твой компас – душа, — ответила старуха. – Она подскажет. Она всегда подсказывает. Только мы ее слушаем редко.

— А как же вы? Так здесь и останетесь? Может, вам помощь какая нужна? – спохватилась мамочка.

— Благодарствую, что предложила. Да только мне уже ничего не нужно. Я давно умерла, — ответила старуха.

И зеркало, лопнув, с треском разлетелось на тысячи мелких осколков. Мамочка зачем-то подобрала один из них и положила в карман. Так, на память.

И двинулась она дальше. Душа ничего такого особенного не подсказывала, так что шла мамочка просто так, где поровнее. И вскоре почувствовала гнусный запах – как будто тухлые яйца смешались с дохлыми кошками. Хотела было повернуть, обойти, но тут душа голос подала: «Нет, прямо! Туда иди, туда!». Мамочка не стала кочевряжиться, пошла прямо, и вышла она к какой-то яме, до краев наполненной не то грязью, не то еще чем похуже. На поверхности то тут, то там плавали какие-то кочаны и сучья.

- О господи! – ахнула мамочка, присмотревшись. Вовсе не кочаны и сучья это были – головы и руки.

На звук все головы завертелись, увидели ее, руки-сучья протянули, и сразу началось:

- Спасиииии…. Помогиииии…. Протяни руку помощи… Аааааа…. Погибааааем….

- Сейчас, сейчас, — заволновалась она, выискивая глазами какую-нибудь жердину. Нашла, кинулась, протянула ближайшему. Он ухватился, полез было, но быстро обмяк и повис.

- Не могу… Сил нет… Руку дай! Дай руку!

Она, не раздумывая, дала ему руку – и вмиг оказалась в зловонной жиже.

- Я так и знал… Ничего меня не спасет… — безнадежно проговорил залепленный грязью кочан, и она, холодея, узнала в нем собственного мужа, с которым давным-давно рассталась и встречаться вновь вовсе не горела желанием.

- Как это получилось??? — проговорила она, отчаянно бултыхаясь и нащупывая ногами дно.

- Соскользнула… Скользко здесь, — объяснил он.

- Сейчас… Погоди, я нащупаю почву под ногами, выберусь сама и помогу тебе, — пообещала мамочка.

Она с трудом, кое-как, выкарабкалась на бережок, вся заляпанная противной вонючей1 грязью, и снова протянула ему жердь. Муж ухватился, побарахтался и снова попросил:

- Нет, самому не выбраться… Руку, руку дай!

На этот раз она была начеку, и когда почувствовала, что он расслабился и повис, попыталась выдернуть руку. Но он уцепился намертво и тянул, тянул ее вниз. Словно в фильме ужасов, он стал выпускать щупальца и оплетать ее руку. Ноги скользили по глинистому берегу, и она вновь скатилась бы, но рука сама нащупала в кармане осколок зеркала. «Утянет, как Старуху в Черную Дыру», — мелькнула паническая мысль. Она выхватила и не глядя полоснула по ближайшему щупальцу. Муж вскрикнул и отпустил. Она отскочила на несколько шагов, тяжело дыша.

- Ты зачем меня за собой тащишь? – крикнула она. – Я же тебя наверх тяну! Ты сюда лезь!

- Не могу, — апатично отозвался муж. – В ломы мне напрягаться… Вроде настроюсь вылезти – а там ветер, холодно, тревожно как-то. А тут – тепло, спокойно. Ну, у меня мышцы сами и расслабляются.

- Но там же грязь, вонь! – с отвращением воскликнула она. – Здесь хоть движение воздуха какое-то. Ветер перемен!

- Дура ты, не понимаешь! – вдруг впал в ярость он. – Да от этой вони знаешь какие видения бывают??? Я в них герой, я красавец, я повелеваю мирами, я могу летать! А ты там, наверху, можешь? Фиг ты можешь!

- Но погоди… — растерялась она. – Не злись, пожалуйста!

- Какого черта «не злись», если ты меня бесишь??? Да на фига мне твой ветер перемен, от него одни неприятности! Там, наверху, все время надо куда-то идти, чего-то делать, и везде опасности, я туда не хочу, мне страшно, я буду сидеть здесь, тебе понятно???

- А зачем ты руку дать просил??? – крикнула она. – Ты же сам меня просил помочь???

- Ну, просил, — снова обмяк он. – А вдруг? Ты мне нужна… Здесь так одиноко… А ты… ты одна меня понимаешь. Накормишь… Напоишь… Пожалеешь… Мааааамочка!

- Я тебе не мамочка, — холодно сказала она. – Я нашему сыну мамочка. Я его спасать буду. А ты… Захочешь – выберешься. Найдешь способ. Мышцы, например, потренируешь. Или силу воли. Но себя я утянуть на дно не дам, и не надейся. Так что не распускай щупальца, понятно?

И вдруг муж посмотрел на нее трезвыми глазами, полными такой боли, что она замерла.

- Спаси хоть его, если сможешь, — тихо сказал он. – У него тоже с силой воли проблемы, я ж отец, я по наследству передал. Он такой же, как и я.

- Неееет! – закричала она.

- Да, — еще тише, но очень твердо сказал муж. – Если ты разгадаешь, в чем тут загвоздка, сможешь защитить его от грязи, тогда он найдет другой путь и минует это болото. Если же нет…

- Я смогу, — сказала она. – Если уж я здесь – то у меня точно получится. Вот увидишь.

- Ты всегда была сильной, — с некоторой завистью сказал он. – И от этого я себя чувствовал еще больше никчемным и ущербным. Прости меня. Прости. Я такой, какой есть. Я просто слабый. Во мне жизненных сил не хватает — выбраться. И не пытайся больше меня спасти. Я не выбираю жизнь, она страшная. А вы – живите. Держи!

И он бросил ей на берег что-то мелкое, оно упало к самым ногам и звякнуло. Она нагнулась, подняла – кольцо… Обручальное кольцо. Она вскинула голову – но мужа уже не было, только пузыри шли по поверхности.

Она не плакала – лицо закаменело, только кольцо сжала в кулаке так, что ногти впились в ладошку. Она смотрела на другие кочаны, которые продолжали плавать в грязи, а потом спросила:

- Люди! Расскажите мне – что это за грязь? Почему вы в ней оказались?

- Это память рода, — зашелестели голоса со всех сторон. – Это обиды, претензии, проклятия, преступления против Любви. Это гнев и зависть, это ревность и боль. Это то, что накопила родовая память. Слишком много грязи… Давит, пачкает, засасывает, убивает, не отпускает… Она глубоко внутри… Тяжелая… Слишком много, нам не выбраться…

- Чем я могу вам помочь? – крикнула она.

- Полюби нас такими, какие мы есть. Пойми нас! Мы старались, мы просто не смогли… Не хватило сил… Прощай… Прощай… Мы просим – прощай…

- Я люблю вас! – крикнула она. – Вы не виноваты!!! Это же копилось много поколений!!! Этого слишком много – для одного человека!!! Я прощаю! Прощаю! Прощаю! Мужа! Сына! Себя! И всех вас! За всех нас! За все, что мы натворили! И вы тоже – прощайте! Прощайте!

- Прощаем… Прощаем… Оставь нас… — шелестели голоса. – Нам не нужна жизнь. Нам нужен покой… А ты уходи туда – к живым. Ты там нужна.

И мамочка кинулась со всех ног, рыдая, на ходу шепча молитву за всех непростивших, и запутавшихся, и проклинавших, и убивших любовь, и не справившихся со страшным бременем родовой памяти… За тех, кому уже не выбраться.

Она и сама не заметила, как оказалась возле скалы, с которой ручейком стекала вода. Голубая и прозрачная, даже на вид вкусная и прохладная. Она встала под маленький водопад и смывала, смывала с себя родовую грязь, и молилась, просила прощения за каждое резкое слово, за каждую обиду и претензию, за каждую вспышку – их было немало в ее жизни. Ей было страшно думать, что она каждым таким деянием добавляла немножко грязи в родовое болотце, и все это передавалось сынуле в наследство, вместо фамильных драгоценностей и мудрых мыслей. «Или наряду с драгоценностями», — мимолетом подумала она, вспомнив печальные судьбы многих богачей и королей. Она вспомнила про кольцо, отмыла его и надела на цепочку с крестиком, что на шее висела. Выбросить даже в голову не пришло. «Это будет как талисман, чтобы не забыть о родовой грязи», — решила она.

Она чувствовала, как телу становится легче, как прибавляются силы, как внутри начинает ходить кровь. Как будто в целебный источник окунулась.

- Это Источник Любви, — подсказали ей.

Она открыла глаза – рядом сидела птица. У птицы было красивое оперение синего цвета, хвост веером и мудрые глаза.

- Я Птица Счастья, — представилась она. – А ты – мамочка. В чем твое счастье?

- В сыне, — не задумываясь, ответила мамочка. – Если он будет счастлив – тогда и я буду.

- Ответ неправильный, — констатировала Птица. – Ты возлагаешь на него двойное бремя ответственности. И за него, и за себя. А если он не сможет соответствовать твоим ожиданиям? Да он заранее чувствует себя виноватым, потому что ДОЛЖЕН каждую минуту делать тебя счастливой. Ты пьешь его жизнь.

- Нет! Нет! – закричала мамочка. – Я его люблю! Я готова для него все сделать!

- Сделай для себя, — посоветовала Птица Счастья. – Стань счастливой сама – и сын будет питаться твоим счастьем. У него мало сил – дай ему твою Силу!

- Он всего боится. Он боится жить, — пожаловалась мамочка.

- Ему всего 7 лет, он еще не имеет своего опыта. Это родительские страхи. Это ТЫ всего боишься. Это ТЫ боишься жить. И отец его боялся. Освободите его от своего опыта! Пройдите свои Уроки сами – и это не придется делать ему.

- Дети за родителей не ответчики! – запротестовала она.

- Да, не ответчики, — согласилась Птица. – Они всего лишь наследники. Что ты им передашь – с тем и пойдут по жизни. С этим спорить не станешь?

- Не стану, — устало сказала мамочка. – Сама такая… наследница. Тоже тяну за собой родовой багаж. Что делать, скажи мне, Птица?

- Искать причины в себе. Избавляться от хлама в душе и в мыслях. Прощать, молиться и благодарить. Очищаться от родовой грязи, и от своей собственной тоже! Наращивать Внутренний Свет. Он защитит и тебя, и сына.

- Благодарю, — склонила голову она. – Спасибо за совет.

- Возьми мое синее перо. Будет тебе Талисман. На счастье!

И Птица Счастья вспорхнула и сразу набрала высоту – только синее хвостовое перо спланировало к ногам мамочки. Она подобрала его, спрятала в карман и двинулась дальше. Ей не хотелось уходить от Источника Любви, но там, далеко, ее ждал малыш, и она знала – задерживаться нельзя, останавливаться смерти подобно.

После омовения в Источнике мамочка чувствовала себя очень бодро, идти было легко. Только вот направление по-прежнему она выбирала как попало – вот уж точно, шла куда глаза глядят. Как в сказках. В нее словно вставили новые батарейки – энергия так и переливалась в теле, все вибрировало. Даже волосы потрескивали. Хотя… Только ли в Источнике было дело? Вокруг нее вроде бы и воздух стал наэлектризованным. Даже искры какие-то то и дело вспыхивали. И как-то неожиданно она вышла к Яйцу. Она сразу так его назвала, потому что по-другому не скажешь: Яйцо и Яйцо, только размером с двухэтажный дом. И по его поверхности змеились-переливались синие молнии. Вокруг Яйца пахло озоном, как во время грозы. И еще вокруг Яйца было сооружено подобие невысокого заборчика – мамочке примерно по колено. Она хотела было перешагнуть, но тут Яйцо заговорило.

- Стой, где стоишь! – прогремел голос. – Высокое напряжение! Высокое напряжение! Возможно короткое замыкание!

- Я стою, — ответила мамочка. – Только у меня тоже – высокое напряжение. Я очень напрягаюсь, потому что боюсь за сына. У него короткая память, и он не хочет жить.

- Короткая память – от короткого замыкания. Короткое замыкание – от высокого напряжения. Высокое напряжение – от того, что боится. Электрическая цепь! - тут же выдало Яйцо.

- Чего он боится? Или кого?

- Памяти. Ему страшно помнить. Он не хочет помнить. Он предпочитает забыть.

- Что, что забыть? – нетерпеливо спросила мамочка. – Что вы все тут говорите загадками??? Неужели нельзя прямо все сказать?

- Опасно. Высокое напряжение. Возможно короткое замыкание, — опять забубнило Яйцо. – Загадки имеют разгадки. Последовательное соединение.

- А, уразумела! – догадалась мамочка. – Я должна сама найти разгадки, только не сразу, а постепенно, так?

- Ответ верный. Ответ верный. Техника безопасности! И чистота опыта.

- Опыт, — наморщила лоб мамочка. – Я должна произвести какой-то опыт?

- Получить опыт, — поправило Яйцо. – Наработать опыт. Применить опыт.

- Да, я поняла. Кое-какой опыт я уже получила. Честное слово, как будто током ударило. Эти встречи – со старухой, с мужем… Да и Птица Счастья тоже… Словно граблями по лбу, прямо искры из глаз!

- Искры из глаз – электрический удар – просветление, — немедленно выдало Яйцо. – Короткое замыкание ведет к отключению. Просветление ведет к пониманию. Понимание – постоянный поток энергии.

- У моего сына короткое замыкание? Значит, мне нужно получить просветление? А в среднем будет хорошо? Я правильно поняла?

- Разность потенциалов ведет к уравновешиванию. Зажечь Внутренний Свет!

- Внутренний Свет, — повторила мамочка. – Да! Мне об этом уже говорили. Только как его зажечь, этот Внутренний Свет?

- Любовь и Благодарность, — торжественно провозгласило Яйцо. – Альфа и Омега, Начало и Конец, Свет и Тьма – Принятие и Слияние. Прими Тьму в себе – и зажжется Свет.

- Какую Тьму? Как принять? – чуть не плача, спросила мамочка. – Где, ну где во мне Тьма? Это неправда!!!

Яйцо затрещало, заискрило, пошло трещиной повдоль – и раскололось.

- Готова посмотреть Правде в глаза? – раздался свистящий голос, от которого мамочка обмерла – такой он был… неприятный. По спине сразу прошел холодок, и почему-то заныли виски и сдавило грудь.

- Кто здесь? – спросила она, всматриваясь в голубые всполохи.

- Это я, Голая Правда. Я тут как тут. Ты меня увидишь, если есть готовность. Но меня редко кто хочет видеть, хе-хе…

- Если это поможет моему ребенку – я готова, — отважно крикнула мамочка. – Покажись, какой бы страшной ты ни была!

- Ну, смотри… — сказала Правда и проявилась. Мамочка удивилась: она ожидала увидеть кого угодно – чудовище, монстра, калеку, но только не вот это… Ей явилась обычная женщина, обычного облика, в обычной одежде, во только лицо… Не хотелось почему-то смотреть Правде в лицо. Словно она знала и в любую минуту могла сказать что-то такое, что мамочке слышать не хотелось, ой как не хотелось! И еще смущало то, что она и правда была голая, и похоже, совсем этим не тяготилась, зато мамочка невольно все время отводила глаза.

- Ну, что ты хочешь узнать о себе? – негромко спросила Голая Правда.

- Простите… А вы не могли бы на себя что-нибудь накинуть? – попросила она. – А то я как-то смущаюсь.

- Нет уж, милая моя. Какая есть, такая есть. Правда почему-то всех смущает. Все стремятся рядить меня в какие-то одежды, так, что потом уже и не разобраться, где тут Правда? Никто не хочет меня видеть.

- Я хочу, — сказала мамочка. – Мне надо знать правду: почему мой мальчик такой неуверенный в себе и в будущем. Я уже слышала, что у него отцовские программы, но мне кажется, что дело не только в этом.

- Конечно, нет, — подтвердила Правда. – Это половина правды. А вторая половина… Скажи, а зачем ТЕБЕ надо, чтобы рядом с тобой мужчины становились беспомощными и неуверенными?

- Мне? Но мне вовсе этого не надо! – возмущенно ответила мамочка. – С чего вы взяли?

- Из жизни, — пожала плечами Голая Правда. – Вот скажи, почему ты привлекла в свою жизнь по меньшей мере двух мужчин, которых постоянно надо спасать, вытягивать, мотивировать, подталкивать и направлять? Муж и сын – уже двое. А может, их было больше, а?

- Я… я не знаю, — смешалась мамочка. – Я не думала об этом.

- А ты подумай, подумай, — посоветовала Голая Правда. – Люди вообще никогда не делают того, что им невыгодно. Во всем есть вторичная выгода. Ее бывает не видно, но она непременно присутствует. Какова твоя вторичная выгода?

- Нет у меня никакой выгоды. Это неправда. Я хочу помочь сыну стать самостоятельным.

- М-да? То есть ты хочешь стать ему ненужной?

- Как ненужной? Почему ненужной?

- Потому что чем самостоятельнее дитя, тем меньше он нуждается в мамочкиной заботе. Разве непонятно?

- Послушайте… Это бред какой-то! При чем тут это? Я хочу быть сыну поддержкой, опорой, заботливой матерью, в конце концов!

- Ну так ты уже всем этим являешься. И всегда будешь являться. Чем тогда недовольна? – усмехнулась Голая Правда.

- Он не хочет жить! – крикнула мамочка. – Он боится жизни! Он не сможет без меня!

- Вот над этим и надо работать. Тебе работать, не ему. Зачем ТЕБЕ надо, чтобы он не мог без тебя?

- Я не больше слышать эту демагогию, — заявила мамочка. – Это все неправда!

- Правда, правда, — неумолимо подтвердила Голая Правда. – А что не хочешь слышать – так кто ж правду слышать хочет? А только я тебе скажу: хочешь получить другой результат – пойди другим путем. Ну-ка, посмотри мне в лицо! Посмотри Правде в лицо, говорю!

Мамочка глянула, хотела отвести глаза – но заставила себя смотреть, хоть и было неприятно. Голая Правда пристально вглядывалась в нее, и чувство было, что видит насквозь, как рентген.

- Мне правда нравится проявлять заботу, советовать, направлять, — призналась мамочка. – Так я чувствую себя нужной, а свою жизнь осмысленной.

- Ну так заботься, советуй, направляй, — посоветовала Голая Правда. – Только перестань на сыне упражняться. Тоже, полигон нашла! Помогай людям! Стань Звездой!

- Какой Звездой? – опешила мамочка.

- Путеводной, — охотно пояснила Голая Правда. – Людям помогай. Займись собой. Своей жизнью! Станешь уверенной ты – станет уверенным и сын. Найди опору в себе – появится опора и в нем. Найдешь себе дело ты – и он найдет! Захочешь сама жить – и он захочет! Ты ж пойми, он тебя отражает, твой внутренний мир! На то дети и даны, чтобы мы через них себя видели… То, что больше всего не нравится, тревожит или пугает в детях – это твое и есть. Только хорошо запрятанное. То, в чем себе сама не признаешься.

- Тебя просто слушать страшно, — тихо сказала мамочка.

- Да, все говорят, что Голая Правда – не подарок, — согласилась та. – Но от этого я н перестаю быть Правдой, пойми! Ну, есть еще вопросы?

- Неужели я действительно такая? – ошеломленно спросила мамочка. — И что мне теперь с этим знанием делать?

- А это тебе решать. Хочешь – так броди тут, на границе Тьмы и Света, до скончания веков. А хочешь – так возвращайся с тем оружием, которое здесь получила, и начинай бороться с Тьмой внутри себя.

- Какое оружие? Не получала я никакого оружия! – растерянно сказала мамочка.

- Ну как же? А осколок зеркала? А кольцо-талисман? А перо Птицы Счастья? Вот страхи протянут к тебе свои липкие щупальца – а ты его осколком! Одолеет память прошлого – а ты кольцо в руки возьми да сожми покрепче. Ну, а когда вера в светлое будущее ослабеет – тут уж Перо поможет. И я тебе на память кое-что дам. Вот, держи!

И Голая Память протянула мамочке… Звезду. Самую настоящую, только светящуюся.

- Возьми ее и вложи в грудь, туда, где сердце. Пусть сияет! Помни: победить Тьму можно только Светом!

- Внутренний Свет, — вспомнила мамочка. – Мне говорили, что только это поможет моему сыну.

- Это поможет тебе, — ответила Голая Правда. – Помоги себе – и ты исцелишь многих. Ну, на этом все. Аудиенция окончена. Тебе пора.

- Я благодарю тебя, — сказала мамочка. – Мне нелегко было посмотреть тебе в лицо, но я рада, что сделала это. Я смогла! Значит, и все остальное – тоже смогу.

- Подойди, женщина, — велела Правда. И когда мамочка приблизилась, легонько стукнула ее ладошкой в лоб, от чего у мамочки в голове взорвалась целая галактика.

… Она снова стояла в телефонной будке, и отчаянно звенел-заливался телефон. Она машинально сняла трубку.

- Я люблю тебя, дитя мое, — шепнул ей голос. – Ты – мое лучшее творение.

Мамочка сразу поняла, кто это говорит.

- Тогда за что мне такие испытания, Господи? – жалобно спросила она.

- Не «за что», а «для чего», — ответил он. – Чтобы ты стала сильной и помогла многим. Это мое благословение. Я не даю испытаний не по силам, и ты справишься, я знаю. А сейчас тебе пора возвращаться в твой мир.

- А можно с тобой как-нибудь связаться оттуда, из моего мира? – поспешно спросила она.

- Отныне и впредь мы всегда на связи, по прямой линии, — ответил Господь. – Ну, дитя мое, с Богом!

… Привет, Звезда! – появилась Дежурная Звезда. – Смотрю, твое путешествие оказалось успешным?

- Почему ты называешь меня Звездой? – удивилась мамочка.

- Ну так ты же светишься, — объяснила Дежурная Звезда. – Ты – Сверхновая. Теперь и ты будешь проводником. Как и я. Как все мы!

- Вот как… Значит, вот что случается, когда побываешь на границе Света и Тьмы, — задумчиво сказала Сверхновая. – Я и не думала, что все так обернется.

- Внутренний Свет – это большой подарок, но и огромная ответственность, — сказала Дежурная Звезда. – Его нельзя держать в себе, его надо возвращать миру, делая добрые дела. Так что встретимся, не сомневайся! До скорого!

И новая Звезда по тонкому лучику полетела вниз, на Землю. Туда, где ее ждал сын, и еще много людей, с которыми она должна была поделиться Светом, разогнав их Тьму.

 

 

 

ИДИ И СВЕТИ

Жила-была на свете девочка, звали ее Елена, и была она Прекрасная. В том смысле, что и внешностью удалась, и руки золотые, и умом не обделена, и характер легкий, и душа крылатая, и ответственная она, и исполнительная, и рукодельная, и на выдумку горазда – в общем, Звезда. Только вот никто ей об этом не сообщил, забыли как-то. А может, считали, что ребенка хвалить – только портить. Вот и выросла наша Елена в полной уверенности, что она обыкновенная – как все.

Ясное дело, если б она знала, какое она сокровище, то и мужа бы искала себе подстать. Но она ни о чем таком не думала, ничего такого не ведала, и поэтому замуж пошла за первого подходящего – за Иванушку-Дурачка.

Иван был парень как парень, других не хуже, когда трезвый. А Дурачком его прозвали, потому что не умел он отдыхать по-хорошему – только напившись и расслаблялся. Чуть где напряг какой – сразу и за бутылку. А поскольку жизнь штука серьезная, и поводов для напряжения ой как много, Иванушка наш все реже умным выглядел, а чаще Дурачком. Да и скажите на милость, много вы во хмелю умных людей наблюдали? Зеленый Змий, он такой – всех махом в дурачков превращает, только поддайся ему…

Еленушке нашей такой расклад, конечное дело, не нравился – но муж ведь, отец ее детей, куда деваться? Она уж и лаской старалась, по-хорошему, и ругалась на него, и условия ставила, и в церковь ходила – ничего не помогало, только хуже становилось. Начинал-то Иванушка с рюмочки, потом на стаканы перешел, потом на ковшики, а потом уж из бадьи хлебать начал, да пока не кончится – не остановится. Может и день, и два, и неделю расслабляться – а потом столько же в себя приходит.

— Что ж ты, Иванушка, делаешь? – спрашивала она порой. – Ты ж себя губишь, деток пугаешь, меня огорчаешь. Зачем ты так?

— А ты не огорчайся, — советовал ей муж. – Чего я, разве мешаю кому?

— Так ты ж из семьи выпадаешь, мы сами по себе, а ты с Зеленым Змием постоянно. Забываешь про меня, а я тебе жена все ж таки…

— А раз жена – молчи и мужу не перечь! – серчал Иван. – Я – добытчик, имею право! Я бабским разумом жить не намерен!

— Да кабы у тебя свой был, а то как выпьешь – дурачок, и только!

— Ах, ты так? – и Иван начинал в пьяном кураже Елену по терему гонять. Иногда и настигал, тогда Еленушка примочки ставила да слезы на кулак мотала – а что еще делать бедной женщине, когда муж пьет и бьет?

А муж тем временем видит, что жертва никуда не девается, и все больше наглеет. Стал он уже и на других красавиц заглядываться, и в гости к ним похаживать. Елене быстро все известно стало, да и он не больно-то скрывался. Вроде как нравилось ему жену доставать. Ну, это известное дело: кто согласен мучиться, того и мучают.

А тут, ко всему прочему, стала Еленушка замечать, что и сын ее подрастающий все больше на отца похож становится, и грубить уж научился, и своенравничать. Того и гляди, по стопам отцовским пойдет, со Змием дружбу водить-то… Совсем Елена запечалилась, не знает, что делать и как быть.

Конечно, с подружками делилась, они ей разные советы давали. Она все перепробовала – ничего не помогает. Со Змием дружбу прекратить муж не согласен – говорит, такого дружбана еще поискать, лечиться не соглашается – говорит, не болен. А на советы «разведись ты с ним, окаянным», Елена сама креститься начинает – «что вы, как можно, ведь муж он мне, а без меня он и вовсе пропадет!». В общем, куда ни кинь – всюду клин.

И вот однажды спит она, и видит такой сон: явилась к ней Звездная Фея. Сошла по Млечному Пути, одежда вся золотыми и серебряными блестками усыпана, а вместо фаты на голову Туманность Андромеды накинута.

— Здравствуй, — говорит, — Еленушка-свет! Вот, пришла к тебе, поговорить по душам.

— Здравствуй, Звездная Фея! – обрадовалась Елена. – Какой сон чудесный, конечно, давай, поговорим! А о чем?

— А о том, как ты нас подвела, — укоризненно глянула на нее Фея.

— Я? Подвела??? Да не может такого быть! – испугалась Елена. – Я ответственная, если что сказано – обязательно исполню! А чего я не сделала-то? И кого это – «вас»?

— Меня к тебе Вселенная послала сказать, что негоже Звезде о своем предназначении забывать.

— Ну да, негоже, раз предназначение – то конечно, а только при чем тут я?

— А при том, что ты – Звезда, и твоя задача – сиять, землю освещать, красоту мира увеличивать, а ты во что себя превратила? Глаза потухли, лицо усталое, общий вид – загнанный и тусклый. Ну и куда это годится, Звезда моя дорогая?

— Я – Звезда? Да что вы такое говорите??? Ой, ну и сон странный – спасу нет! Я – никакая не звезда, обычная женщина, и зовут меня Елена. Вот!

— Ну уж ты мне только эти сказки не рассказывай, — строго сказала Звездная Фея. – Ты – самая настоящая Звезда, и от рождения имя тебе дано Елена Прекрасная. Всем тебя природа щедро одарила, а то, что ты Еленой Дурачок заделалась, так это, прости, преступление против человечества.

— Да нет, что вы, это я не, — стала оправдываться Елена. – Это муж мой Дурачок, и то когда выпьет, а так-то он очень даже ничего…

— Вот именно – «ничего», — кивнула Звездная Фея. – Потому и пьет, что «ничего». Не хочет он расти, свои таланты и умения развивать, а душа настаивает и требует, вот он и глушит ее алкоголем. Ну да ладно, он взрослый мужик, раз так решил – ничего не попишешь. А вот почему ты в этом участвуешь – ума не приложу!

— А как в этом не участвовать? – опять заоправдывалась Елена. – Мы ж – одна семья, и терем у нас общий, и детки. Хошь не хошь, а участие принимать приходится…

— Ну уж не говори – «хошь не хошь». Если принимаешь – значит, хочешь. Не хотела бы – уже давно все решила бы и делом занялась.

— Каким, каким делом?

— Смотри, — сказала Звездная Фея и рукавом махнула.

И открылась перед Еленушкой Картина Мироздания, дивная-предивная. Кругом небо бескрайнее, а по нему женщины летают, одна прекраснее другой, и у каждой во лбу Звезда горит. Звезды свет льют, космический мрак разгоняют, освещают планеты разные, а люди, что на них живут, смотрят вверх и радуются.

— Какие они… сияющие, — подивилась Елена.

— А знаешь, от чего они сияют? – спросила Звездная Фея. – Это потому что выполняют то, что им судьбой предназначено. Дана им сила великая и Свет, чтобы несли они его людям, чтобы помогали из тьмы выбраться и темные закоулки осветить, чтобы подарили людям свое сияние и тепло. Что ж ты, милая моя, по пустякам свой Свет растрачиваешь?

— Я не по пустякам… Я мужу путь осветить пытаюсь…

— Ах, звездочка ты моя… Да разве в состоянии Дурачок свет твой оценить и принять? Его он только еще больше раздражать будет, потому как его бескрылость от этого только виднее становится. Вот и будет он пытаться тебя унизить да приземлить, чтобы ввысь тебе рваться неповадно было, чтоб на него похожей была.

— Но зачем, почему? Разве плохо мужчине, когда у него жена – Звезда?

— Если мужчина дурачок – так и плохо. Кому охота на фоне Звезды огарком выглядеть? Никому! Ты и сама не живешь, и ему не даешь.

— А ему-то я как не даю? Он что хочет, то и делает, — удивилась Елена.

— Ты бы его отпустила – так он, может, нашел бы женщину по себе и жил с ней в мире и согласии. Глядишь, и повод для пьянства тогда бы сам собой отпал.

— Так он сам меня не отпускает, — не поверила Елена. – Я уж сколько раз предлагала: «давай, мол, по-хорошему разбежимся», а он ни в какую!

— А ты как думала? Кто ж добровольно от звездной энергии откажется? Это ж такой источник неисчерпаемый, только пей да пей! В общем, тебе решать. Вот, говоришь, «он без тебя пропадет». Так он, может, и хочет пропасть – кто ж ему запретит? А вот хочешь ли ты с ним за компанию пропасть – ты подумай. Только жалко будет, если одной Звездой на небе меньше станет… Не каждому в этой жизни светить дано. Так-то вот, Елена Прекрасная.

— Почему ты меня все время Прекрасной называешь? – спросила Елена. – Отродясь я в себе ничего такого особенного не замечала.

— А ты, как проснешься, к зеркалу подойди да посмотри на себя свежим взглядом, — посоветовала Звездная Фея. – Да не так, как обычно – мимоходом, а внимательно. И подумай о том, Кто Ты Есть На Самом Деле…

С этими словами поцеловала ее Звездная Фея в лоб – и пропала…

И кончился на этом чудный сон. Проснулась Еленушка и понять не может – что это было. Ровно как кино какое ей показали, в жанре «фэнтези». Встала она, пошла в ванную – а там зеркало как раз, по дороге. Вспомнила она про наказ Звездной Феи, встала перед зеркалом и смотрит на себя. И видит Елена себя словно в первый раз. Вроде как просветление на нее снизошло от поцелуя Феи – глаза сияют, как звезды, от лица мягкий свет струится, и во лбу словно звезда горит… И почувствовала она в себе такую Силу, такое желание этот Свет в мир нести, что даже заплакала. Только не по жизни своей загубленной, не о любви своей прошедшей, а о том, сколько времени зря потеряла. Но даже и так – нравилась она себе, нравилась!

— Ну, здравствуй, Елена Прекрасная, — сквозь слезы улыбнулась она. – Ты – Звезда! Твое дело – давать людям свет, ты знаешь об этом? Теперь – знаешь. Так иди и свети!

 

 

 

ПРИВЕТ С БОЛЬШОГО БОДУНА!

- Да что ж ты творишь? – возмущалась мама. – Ты же алкоголичкой становишься!

— Ничего и не становлюсь, — вяло огрызалась я. – Я с работы пришла, устала. Могу себе позволить бокал хорошего вина. Для расслабления.

— Да, конечно! Сегодня бокал, вчера бокал, позавчера бокал, каждый день бокал. У тебя уже потребность в этом самом бокале!

— А что ты можешь предложить как альтернативу? – устало спросила я. – Я устала. Понимаешь, ус-та-ла!

— Я все понимаю. Только… Доченька, милая, не надо, а? Ну поищи другие способы! Ну пожалуйста!

— Ладно, мам, все. Давай не будем. Нет у меня сил с тобой спорить. Но я подумаю. Вот прямо сейчас – лягу и подумаю.

Мама вышла, тихо притворив за собой дверь. Даже по ее спине было видно, как она расстроена. У меня тоже испортилось настроение. Вся эйфорийка, вызванная бокалом красного вина, куда-то испарилась. Ну вот, отдохнула, называется…

Мама, конечно, была права. Признать это у меня еще хватало здравого смысла. Я действительно испытывала потребность в этом самом бокальчике. Или двух. Если в хорошей компании – то и больше. Но уж в одном – точно. И для его употребления мне никакая компания не требовалась. Кажется, это и есть один из признаков алкоголизма? Или нет?

Я размышляла обо всем этом, растянувшись на мягком диване, тело начало расслабляться, а мысли текли ленивой тягучей рекой. «Молочные реки, кисельные берега, — вспомнилось мне что-то сказочное. – Щас какая-нибудь красавица с коромыслом выплывет. По воду. То есть по молоко…».

Красавица и впрямь выплыла, и коромысло имелось. Вид у красавицы был неприветливый и хмурый. А если приглядеться, то и изрядно помятый. Под левым глазом красовался обширный радужный синяк.

— Ну чего уставилась? – мрачно спросила она, проходя мимо, к реке. – Одичала, что ль, совсем, у себя под сосной?

Я огляделась и увидела, что лежу уже вовсе не на диване, а на травке под какой-то прибрежной ивой, и вокруг меня не моя родная комната, а сплошная дикая природа.

— Женщина! Постойте! Это что тут? – вскочила я, в панике озираясь по сторонам. – Куда я попала? Где я?

— Тю, оглашенная! Чего орешь? Перебрала вчера, что ли? – крикнула «красавица», окуная в реку ведра.

— Чего? – уставилась на нее я.

— Чего-чего… Употребляла, говорю?

— Я? А, да… Немножко. Я дома была, а потом вот сразу здесь. Ничего не понимаю! Вы сами-то откуда будете?

— С Большого Бодуна.

— Откуда??? – вытаращила я глаза на незнакомку.

— С Бодуна. Большого. Говорю же!

— А… как я сюда попала??? Мамочки, что происходит??? Я сейчас рехнусь просто!

— Ну ладно, — смягчилась женщина. – Бывает. Видать, выпадение памяти у тебя случилось. Погодь, щас ведра прилажу, и пойдем в избу, поправим тебе здоровье.

Я дождалась, пока она двинется по тропе прочь от речки и послушно потрусила за ней следом. Было страшно. Я не понимала, что происходит, а в таких случаях меня сразу одолевает тревога, и я начинаю метаться. Эх, сейчас бы мне как раз пригодился бокальчик, для успокоения…

За ближайшими кустами открылся вид на деревню. Ох и жалкое зрелище она собой являла! Темные покосившиеся избушки, полусгнившие плетни, кривенькие улочки с рытвинами и колдобинами вперемежку с лужами, по которым бродили тощие грустные коровенки и всклокоченные овцы. «Так вот ты какой, стало быть, Большой Бодун, — ошалело подумала я. – Прямо сказать, унылое местечко…»

— Заходи, подруга, — толкнула калитку местная. – Меня Василисой зовут. По прозвищу Прекрасная.

— Ээээ… Очень приятно. А я Людмила. Прозвища нет, — ответила я, прикидывая, что прекрасного обнаружили соотечественники в моей провожатой. Разве что живописный синяк?

— Стало быть, не местная ты. У нас тут все с прозвищами, только так друг друга и различаем, — продолжала она, ловко пробираясь по двору меж коровьих лепешек и старой соломы. – Осторожно, не вляпайся! Ну вот, вляпалась. Эх, ну говорила же! У нас тут, в Бодуне, все время под ноги смотреть надо.

— Что вляпалась, то вляпалась, — сквозь зубы пробормотала я. – Как говорится, «привет с Большого Бодуна»…

— Прополощи ногу в корыте, вон там, у крыльца. И давай в избу! – распорядилась Василиса Прекрасная. – Муж мой сейчас в отъезде, так что вдвоем покукуем.

— А почему у вас прозвища? Фамилий вам, что ли, мало? – поинтересовалась я, болтая ногой в разбитом корыте, таком же жалостном, как и все остальное.

— Прозвища – это чтобы фамилию не позорить, — пояснила она. – А то как учуют, что ты с Большого Бодуна, ну и отношение уже соответственное. Родственники из других сел потом обижаются. Слава о нашей деревне дурная, понимаешь ли. А с чего бы? Деревня как деревня, живем, хлеб жуем…

Я осмотрелась: внутри избы было так же непрезентабельно, как и снаружи. Лавки деревянные, стол, печь, допотопная кровать с металлическими шишечками, и все какое-то закопченное и пыльное.

— Синяк почти сошел, — озабоченно проговорила Василиса, рассматривая себя в треснувшем тусклом зеркале. – Надо будет моего вывести из себя как следует, чтобы обновил.

— Зачем??? – вылупилась я.

— Бьет – значит, любит, — объяснила Василиса. – У нас тут если какая баба без синяка пройдет, так все сразу решат, что мужик к ней всякий интерес потерял. Только мой Василий меня знаешь как любит? С самой свадьбы еще ни разу на люди без фингала не показывалась!

— Ммммм… — неопределенно промычала я. Мне такая постановка вопроса показалась весьма спорной, но высказываться вслух я не стала.

— Ты не стой, вон бадья, вон ковшик, черпай и пей, — спохватилась Василиса.

Я двинулась к бадье, зачерпнула, и прежде чем успела осознать, что за запах идет от этой жидкости, сделала большой глоток и тут же закашлялась. В бадье плескалась натуральная самогонка.

— А! О! – никак не могла выдохнуть я.

— Да кто ж так пьет! – подскочила ко мне Василиса. – Выдохнуть надо, выдохнуть, а потом уж глотать! На вот, огурчиком занюхай.

Я схватила огурец и начала лихорадочно хрумкать.

— Да нюхать надо было, — неодобрительно заметила Василиса. – Так закусывать – никакой провизии не напасешься.

— Ты чего не предупредила? – отдышавшись, спросила я. – Я думала, там вода…

— Да мы ее, родимую, как воду и хлещем, — пожала плечами Василиса. – А чего еще делать? Ну ты как, ожила?

— Да вроде, — ответила я.

Действительно, мне стало теплее, и восприятие обострилось – вроде и краски стали ярче, и звуки четче. Паника куда-то отступила, и на душе стало веселее.

— Садись, Людмила, за стол, разговеемся, — пригласила хозяйка. – Чтобы жизнь раем показалась!

Я присела на лавку, Василиса тем временем брякнула на стол две стопки, миску с картошкой в мундире и банку с солеными огурцами.

— Ну, за нас, красивых! – провозгласила Василиса, и мы опрокинули по стопочке.

Самогонка была вонючая и крепкая: Мне сразу ударило в голову. Разумеется, дома я такую гадость не пью, я предпочитаю качественное марочное вино, как вариант – коньяк, но отказываться было неудобно – все-таки Василиса меня приютила и вообще отнеслась ко мне по-человечески. Кстати, теперь она мне не казалась уже ни помятой, ни хмурой. Очень даже симпатичная женщина. Пожалуй, даже и Прекрасная. Недаром ей такое прозвище дали. Ей даже синяк был к лицу.

— Хорошо, да? — заулыбалась Василиса. – Крепкая, зараза! Ну, давай по второй. За наше процветание!

Вторая стопка пошла легче – видать, я уже привыкла к запаху. После нее во мне что-то освободилось, плечи расправились и спинка выпрямилась.

— Королевишна, — одобрительно глянула Василиса. – Покурить хочешь? Так-то я некурящая, но под это дело иной раз позволяю.

— И у меня то же самое, — согласилась я. – Только у меня нет.

— И у меня нет. Но у моего на печке запас сушится. Сейчас достану парочку.

Курить мы пошли на крыльцо. Я выпустила дым – и с огромным удивлением заметила, что деревня волшебным образом изменилась. Или я к ней раньше предвзято отнеслась? Очень даже симпатичная была деревенька. Аккуратные маленькие домики, миленькие такие улочки, всякие кустики и деревца то тут, то там в живописном беспорядке, славные коровки и овечки, даже лужицы аккуратные и чистые – в общем, классический пасторальный пейзаж.

— А у вас тут хорошо, в Большом Бодуне, — похвалила я. – Ничего себе деревенька.

— Жить можно, — кивнула Василиса. – Когда бадейка полна, тогда и жизнь ничего кажется. Вот когда пустая – тогда грустно. Еще по одной?

Третью мы выпили по традиции, за любовь.

— Ты знаешь, какой у меня Василий? – втолковывала мне Василиса. – Писаный красавчик! Не мужик — форменный богатырь! Косая сажень в плечах, и руки золотые! Да вон он, на фото мы вместе стоим!

Фото я приметила еще в самом начале – аппарат запечатлел в полный рост рядом с Василисой Прекрасной кривоногого лысоватого толстячка, почти на голову ее ниже. Но теперь, глянув на фото, я поняла, что ошибалась: Василий был и впрямь мужчина видный, осанистый, на зависть всем неудачницам.

— Крррасивый мужик, — с чувством сказала я. – Повезло тебе, Василиса! И детки у вас красивые будут.

— Давай за родителей! – предложила она.

— Василисушка, по-моему, мне хватит, — осторожно прислушалась к ощущениям я. – Я свою меру знаю.

— Мера – душа. А женская душа широкая да щедрая. Не обижай меня, а? – попросила Василиса. – За родителей же!

Потом мы выпили за высокооплачиваемую работу (я с энтузиазмом поддержала), за добрых начальников (и кто бы отказался?), за деньги в дом (ну само собой, да!). Жизнь в Большом Бодуне казалась мне уже весьма привлекательной, и я подумала, что могла бы тоже тут поселиться. А что? Работала бы где-нибудь в заготконторе, огородик завела бы… Задружились бы с Василисой, она вон какая общительная!

— Ты знаешь, Людк, жизнь такая штука изменчивая, иной раз совсем неприглядная бывает. Смотришь – просто просвета не видно. А хлебнешь из бадейки – и вроде жизнь снова красками наполняется. А иначе как? Хоть вешайся!

Я слушала и кивала – я и сама так думала. Иной день просто жалеешь, что на свет родилась – до того все напрягают. А высказаться нельзя, надо улыбочку держать. Ну и как тут не принять бокальчик вина, чтобы с лица снесло эту гримасу толерантности? И ведь изо дня в день одно и то же…

Хорошо мы гуляли. Душевно! Василиса оказалась бабой что надо. Не то, что у нас – все друг другу улыбаются, а внутри у каждой кобра на взводе, только и следит, где ты подставишься. Если расслабишься – тут же следует молниеносный удар с ядом замедленного действия. Ну, я и не расслабляюсь. А тут, с Василисой, было хорошо и спокойно. Своя в доску оказалась эта Василиса Прекрасная! И дом мне ее уже нравился: разумный минимализм, никаких излишеств, кровать вон антикварная, таких давно уже не увидишь. Сразу видно, человек не морочится условностями, а просто живет.

— И ты скоро так же будешь жить, — раздался негромкий голос из-за печки.

— Кто здесь? – благодушно спросила я. Я не испугалась – мне сейчас было хорошо, и я никому и ничему не позволила бы нарушить мой душевный покой.

— Это я. Твой Здравый Смысл, — сообщил голос.

— Ну так чего ты там, за печкой, окопался? – удивилась я. – Вылезай, познакомимся.

— Лучше ты ко мне иди, — позвал он. – Отсюда обзор подходящий открывается.

— Ладно, — не стала спорить я и полезла из-за стола. – Ну, где ты там?

Здравый смысл и впрямь сидел за печкой и был похож на грустного тощенького подростка лет 12-ти.

— А чего такой хиленький? – хихикнула я.

— Какой вырастила, — сердито сказал Здравый Смысл. – У тебя здравого смысла, как у подростка. Ну вот я такой и есть!

— Это почему же? – игриво подбоченилась я. – По-моему, я давно взрослая! И паспорт уже меняла, и работаю, и сама себя обеспечиваю. И очень, очень здравомыслящая!

— Оно и видно, — буркнул он. – Ты глянь сама-то, разуй глаза.

Я обернулась к столу и замерла, открыв рот. Я увидела со стороны такую картину: посреди убогой грязноватой избы – стол с остатками немудрящей закуси, стопки с самогонкой, а за столом – две пьяные лахудры сидят, друг другу что-то толкуют. И одна из них, между прочим, я. Обе растрепанные, с осоловевшими глазами, вон у меня и помада вся размазалась, и тушь потекла, а у Василисы с ее синяком вид как у привокзальной бомжихи, и не скажешь, что добропорядочная домовладелица с Большого Бодуна.

— Это как? Я тут и я там? У меня что, белая горячка? – ужаснулась я, мгновенно покрывшись холодным потом и стремительно трезвея.

— Нет, это пока что демо-версия, — «успокоил» меня Здравый Смысл. – Ты тут, а там – твоя копия. Для наглядности. Ты же понимаешь, что рано или поздно твой ежедневный бокал вина превратится в бутылку, потом вино – в водку, потом водка – в любую гомыру, лишь бы утопить свои страхи в бутылке.

— Страхи? – не поняла я. – А при чем тут страхи?

— А что же еще? Ты что, от радости в бутылку лезешь, что ли?

— Почему это я в бутылку лезу? – начала свирепеть я. – Пацан, ты что несешь? Я скромно принимаю бокальчик вина, для расслабления. Как лекарство. А что, лучше антидепрессанты глотать?

— А что, есть повод? – в тон мне ответил дерзкий мальчишка.

Я замялась. Повод был. Даже много поводов. И депрессия все время маячила в поле зрения.

— Понимаешь, у меня очень нервная работа, — задушевно начала я. – А красное винцо очень хорошо помогает снимать напряжение…Ну, как лекарство, что ли. Вместо антидепрессантов.

— Не-а, врешь ты все, — помотал головой Здравый Смысл. – Если бы не было работы, ты «лечилась» бы от скуки. Был бы у тебя любимый мужчина – «лечилась» бы от обид и непонимания. Не было бы мужа – топила бы в вине одиночество.

— Ну, неправда! – возмутилась я. – Ты что же, хочешь сказать, что я бы все равно повод нашла?

— Ну, если исходить из здравого смысла… Ты же находишь. Вот давай честно: в каких случаях тебе требуется бокальчик? И что он позволяет тебе делать?

— В каких? Да в разных. Ну, в компании. Чтобы не выделяться, не быть белой вороной. И для веселья, разумеется.

— А если не в компании? Во время свидания, например?

— Ну, чтобы не зажиматься, — подумав, сообразила я. – А то знаешь, я как-то скованно себя чувствую, неловко. Тут вино помогает раскрепоститься.

— Ну хорошо. А дома-то зачем? Там ты перед кем раскрепощаешься?

— Ни перед кем, — сердито сказала я. – Я там не раскрепощаюсь, а расслабляюсь. Снимаю дневное напряжение! Иначе я просто заснуть не смогу.

— Ясное дело, не сможешь. Ты же переполнена страхами. Боишься, что уволят. Боишься, что отвергнут или бросят. Боишься не соответствовать чужим ожиданиям. Боишься выглядеть не так. Боишься ошибиться. Боишься не успеть. Боишься высказывать собственное мнение. Целый день сжимаешься от страха и контролируешь и лицо, и мысли, и поступки. Боишься быть сама собой! Ясное дело, перенапрягаешься.

— Хотелось бы поспорить, но не о чем. Все это правда. Но как с ней быть – я не знаю. А что подскажет Здравый Смысл? – обреченно спросила я.

— Редко ты ко мне обращаешься, — с укоризной покачал головой Здравый Смысл. – А я тебе сейчас и говорить ничего не буду – сама все видишь.

И правда, картинка была наглядная. Мы с Василисой сидели за столом и проникновенно пели что-то застольно-задушевное. По-моему, по тонкую рябину, которая никак не могла к дубу перебраться. Стало грустно, у меня даже слезки навернулись.

— Жалей себя, жалей, — ухмыльнулся Здравый Смысл. – Жалость к себе – столбовой тракт к Большому Бодуну.

— Я и так себя не жалею, — всхлипнула я. – Стремлюсь к достижениям. Стараюсь всем угодить. Пашу, как лошадь.

— И пьешь, как лошадь, — подхватил Здравый Смысл. – Ну, пока не совсем еще, но скоро будешь. С такой-то программой…

— С какой программой? – еще пуще закручинилась я.

— С программой Жертвы, — охотно растолковал Здравый Смысл. – Это снаружи ты вся такая успешная и победительная. А за фасадом – маленькая напуганная девочка, которая боится быть сама собой. Вот ты и повышаешь радость жизни с помощью алкоголя. Скоро к тебе в душу заглянешь – а там… Привет с Большого Бодуна!

— Да не хочу я!!! Не хочу я связывать свою жизнь с Большим Бодуном! – в отчаянии закричала я. – Ты, Здравый Смысл! Ты мне для чего дан? Чтобы подсказывать! А ты меня все время ужасами разными пугаешь. Давай, говори, как отсюда выгребаться. И побыстрее!

— Во-первых, подойди к окну и посмотри на все это трезвыми глазами, — попросил Здравый Смысл. – Ну же, давай! Только чур без розовых очков, а объективно.

Я подошла и посмотрела. Объективно – Большой Бодун больше не казался мне сельско-идиллическим. Если взглянуть трезво, то предо мной простиралась грязная, запущенная, полурассыпавшаяся деревушка, на которую и жители, и власти давно махнули рукой. Я обернулась. Интерьер избы тоже выдавал людей, которым уже все равно. Главное, чтоб в бадейке было – тогда и все остальное убожество в радужной дымке скроется.

— О чем задумалась? – спросил меня мой пацан, высунувшись из-за печки.

— Я поняла, почему здесь так все запущено, — ответила я. – Они же просто ничего для себя не делают. Могли бы убраться, избы подновить, покрасить, что ли. Дорогу подсыпать. Половички цветные на пол бросить. Да вообще – изменить как-то свою жизнь. Сбежать отсюда, в конце концов! Но им проще залить шары не видеть ничего этого.

— Ого! Похоже, мы начинаем думать в одном ключе, — удивился он. – И как ты думаешь, что бы я тебе посоветовал?

— Здравый смысл мне подсказывает, что надо поскорее делать ноги, — задумчиво произнесла я. – Бежать от Большого Бодуна, пока не засосал окончательно.

— Согласен, — одобрил Здравый Смысл. – А что потом? Как дальше жить будем?

— Буду почаще к тебе обращаться, — решила я. – Глядишь, и вырастем вместе.

— Вырастем, — пообещал он. – Еще не поздно. Любой страх можно преодолеть, если смело посмотреть ему в лицо и признать, что он существует.

— Я тоже так думаю, — кивнула я. – Конечно, я и сейчас все еще боюсь потерять работу, сказать правду в лицо, окунуться в одиночество. Но оказаться у разбитого корыта в забытой богом деревне Большой Бодун еще страшнее. Не хочу здесь прописываться.

— Очень тебя понимаю, — улыбнулся Здравый Смысл. Мне даже показалось, что он раздался в плечах, и у него над верхней губой стали пробиваться усики. Наверное, подрос с момента моего отрезвления.

— Тогда давай выбираться, — предложила я. – Надо вернуться на бережок, под иву. Раз там был вход, значит, и выход где-то рядом!

Я покрепче ухватилась за Здравый Смысл, и мы на пару тихонько выскользнули из избы мимо уснувшей прямо за столом Василисы, пробрались по щедро унавоженному двору и кинулись к речке. За нами никто не гнался, но я неслась, как будто меня преследовала свора собак. Уже у прибрежного кустарника я оглянулась на Большой Бодун – деревня таяла в призрачной дымке и казалась миражом.

— Я расскажу всем, — твердо пообещала я. – Всем, кто сумеет меня услышать. Даже если кто-то и хочет передавать приветы с Большого Бодуна, он должен по крайней мере знать, что его тут ждет. Так будет честно. И пусть он тогда сам выбирает, с точки зрения своего Здравого Смысла.

Я сдержала обещание. Если вы это читаете – знайте, что я сделала это. А теперь призовите на помощь свой Здравый Смысл и решите: вам по какой дороге? Если в Большой Бодун – то я вас предупредила. А если в Большой Мир – то обходите эту деревню стороной. С точки здравого смысла это единственно верное решение. Поверьте, я знаю.

 

 

 

ПРО ЗРЕНИЕ

Хозяин спал мертвым сном. Несколькими часами ранее он вернулся с корпоративчика, который удался как никогда. До дому он добрался практически «на автопилоте» и сразу рухнул в постель. Он спал, а его Органы Чувств тихо беседовали.
- Нет, братцы, я так работать больше не могу! — заявили Глаза. – Уволимся к чертовой матери, и пусть он без нас попробует.
- Ну да, уволитесь, — подначило Осязание. – У вас контракт. Вам еще до пенсии пахать и пахать.
- Тебе-то хорошо, — уныло сказало Обоняние. – Ты-то сегодня девок из бухгалтерии лапало да хрустальные бокалы страстно обнимало. А я вот в этой проклятой курилке от табачного дыма совсем нюх потеряло.
- Это не ты нюх потеряло! Это он нюх потерял! – гневно сказало Шестое Чувство, оно же Интуиция. – Я уж ему и так, и эдак сигналило – губишь, мол, свое здоровье, даром прожигаешь. Не слышит, гад!
- Ну да, услышит он, как же, — подхватили тему Уши. – У него ведь как Слух устроен: в одно Ухо влетело, в другое вылетело. Вот так и работаем, навылет. И ездить по нам всем разрешает. Представляете, как неприятно, когда по ушам ездят??? А уж когда лапшу вешают…- окончательно закручинились Уши.
- Зато живет со вкусом, — мечтательно сказало Осязание. – Бог мой, какие девочки! Как это чудно было наощупь…
- Ага, со вкусом, — мрачно возразил Язык. – Такого сегодня в рот напихал, что там уже не только вкуса нет, а и вовсе помойка какая-то. За столом все перепробовал, всю эту гадюшность ресторанную…. Спиртного намешал… Водка, пиво, коньяк и коктейли под конец…И текилой отшлифовал… Да еще с Диной Павловной из бухгалтерии французский поцелуй практиковал! Совал меня куда попало! Тьфу, мерзость! – окончательно озлобился Язык.
- Ага, а меня оглушил спиртным, я вообще отключился, а сам без меня все углы посшибал и еще на лестнице завалился, — жалобно пискнул Орган Равновесия – Мозжечок. Ему было плохо, его до сих пор мутило.
- Даааааа, ребята, Хозяин у нас того…проблемный, — вздохнуло Шестое Чувство. – Надо бы его в чувство привести, да только как?
- Надо бы ему показать…чтобы он увидел, куда катится, — предложили Уши.
- Показать??? Да что он может увидеть!!! – завопили Глаза. – У него со Зрением проблемы!
- Ну что ж, давайте поговорим про зрение, — степенно сказало Шестое чувство. – Что там, говорите, со зрением?
- Вы знаете, как он нас использует? – проникновенно заговорили Глаза. – Бездарно! Читает в метро – раз! Зависает за компом по ночам – два! Курит безбожно – три! Питается всухомятку – четыре! Зрение в опасности! Оно все время падает!
- Ну вот, и Зрение падает… — уныло констатировал Мозжечок. – Не мы одни…
- Вот это да! – ошеломленно прошептал Язык. – Я-то думал, у меня проблемы… А тут… Я-то что? Распух, конечно, и сушняки давят, но это дело поправимое. А вот Зрение…
- А это еще не все! – мстительно сообщили Глаза. – Между прочим, он врет все время!
- А причем здесь «врет»? – удивились Уши.
- А от вранья косоглазие развивается, об этом еще классики писали! – торжествующе провозгласили Глаза. – Мы уже все чаще – вниз и к переносице, вниз и к переносице.
- Мама моя! – воскликнуло Осязание. – Это что ж, скоро наощупь ходить будет?
- Косоглазие – это еще не на ощупь, — успокоили Глаза. – Вы косоглазия не бойтесь. Вы близорукости бойтесь.
- А что, еще и близорукость? – обеспокоилось Обоняние.
- А вы думали? – с горьким сарказмом сказали Глаза. – Дальнее Зрение совсем ослабело! Он не хочет смотреть в будущее. Предвидеть последствия своих поступков. Ему не нужно Дальнее Зрение! Он видит только то, что под носом!
- Девочек из бухгалтерии… — с ностальгией вспомнило Осязание.
- Да заткнись ты! – рявкнули на него хором все Органы Чувств.
- И еще он не принимает чужую Точку Зрения, — дополнили картину Глаза. – И этим еще больше обедняет свое Поле Зрения.
- Так! Надо что-то делать! – воскликнули Уши. – Предлагайте! Мы все обратились в Слух!
- А что может на него подействовать? – засомневалось Обоняние.
- Можно я скажу? – робко высунулся Мозжечок. – Мы тут вот говорили про зрение. Мне кажется, что ему нужно организовать ПРОЗРЕНИЕ. Такое вот предложение.
Воцарилась пауза. Потом Шестое Чувство, оно же Интуиция, солидно откашлялось и сказало:
- А что, братцы-органы! Что-то мне подсказывает, что идея имеет глубокий смысл!
- Ну да, — воспрял духом Мозжечок. – И вот знаете, я помню, когда он в позапрошлом году ногу ломал в двух местах со смещением, так потом и зарядку делал, и в тренажерку ходил, и спиртного в рот не брал…долго…
- Да, да, было! – зашумели Органы.
- Он тогда все передачи про здоровье по радио слушал, — вспомнили Уши.
- А сколько литературы прочитал! – умиленно сообщили Глаза.
- И ногу себе массировал каждый день по два раза, — с гордостью сказало Осязание.
- Так я не догоняю, вы что, хотите ему снова ногу сломать? – засомневалось Обоняние.
- Ну, ногу-не ногу, но какую-то встряску устроить нужно, — согласилось Шестое Чувство. – Уложить его в постель. Надолго. Чтобы полежал, о жизни подумал.
- По корпоративам носиться перестал! – сурово сказал распухший Язык.
- Жизнь увидел по-новому, — тихо сказали Глаза.
- Братцы, постойте, — запротестовало Осязание. – Жестоко это как-то. Мне, например, Хозяина жалко. Жизнь по-новому – это, конечно, хорошо, но зачем сразу ноги-то ломать???
- А ведь Осязание дело говорит, — признало Шестое Чувство. – Может, дадим ему Последний Шанс?
- Дадим! Дадим Последний Шанс! – зашумели Органы.
- Я, со своей стороны, могу организовать, чтобы Слух воспринимал максимум полезной информации, — пообещали Уши.
- А мы попробуем показать ему жизнь в Новом Ракурсе, — подхватили Глаза.
- А я дам ему понять, что запахло жареным, — воодушевилось Обоняние.
- А я обеспечу Внутреннее Равновесие, — отважно сказал Мозжечок.
- А я буду держать себя за зубами, — решил Язык. – До поры до времени.
- Ну, а я беру на себя главное – общее ПРОЗРЕНИЕ, — подытожила Интуиция.
Органы были довольны собою и полны энтузиазма и решительности.
- Ах, но как же теперь девочки из бухгалтерии? – тихо, себе под нос пробурчало Осязание.
Но его уже никто не услышал. Хозяин просыпался. Он еще не знал, что его ждет о-фи-ги-тельное ПРОЗРЕНИЕ.

 

 

 

 

ПРОЩАНИЕ

- Ты что? Куда это ты собралась? На ночь глядя?

- Какая ночь… Утро уже. Пятый час. Оторвись хоть на 5 минут от своего компьютера.

- Ну не начинай…

- Я не начинаю. Я заканчиваю. Я ухожу.

- Куда это ты уходишь?

- Какая тебе разница? Ты мною никогда не особенно интересовался, чего уж теперь…

- А чего тобой интересоваться, если ты и так всегда со мной была???

- Была. А теперь ухожу.

- Погоди. Так нельзя. Давай разберемся.

- В чем?

- Ну, не знаю… Ты не имеешь права меня вот так вот бросить.

- Да ну? И кто же у меня это право отнял?

- Ну как… Это подразумевается!

- Кем подразумевается?

- Всеми.

- Я – не все. И ты – не все. У нас – особые отношения. Свои.

- Вот, правильно! У нас – отношения! И ты мне нужна!

- Я больше не нужна тебе, мой дорогой.

- Ты нужна мне! Как же? Я ж не смогу без тебя жить!

- А это уже не мои проблемы. Ты меня забросил, и я решила уйти.

- Нет, подожди. Я же еще не старый… Даже, можно сказать, молодой!

- И что?

- И ты должна остаться!

- Да ничего я тебе не должна! Это ты мне задолжал. За все несбывшиеся мечты, неисполненные обещания, нереализованные планы. Твои, между прочим – не мои! И заметь – я с тебя долгов не требую. Потому что твой выбор, а мне уже все равно. Просто теперь меня у тебя не будет – вот и все.

- Постой. Ну нельзя же так вот… Сразу. Я не готов!

- А я тебе давно знаки подавала. Намекала. Прямо давала знать! Предупреждала, словом. Но ты предпочитал не слышать.

- Но нам же было хорошо вместе!

- Когда-то. Сначала. А потом ты меня забросил. Компьютер… Пиво… Телевизор… Сигареты, одна за другой… И так день за днем. Из года в год.

- Ну почему??? Работа еще. И сон.

- И на работе все по списку – смотри выше. Ну, а про сон я вообще не говорю. Тяжелое забытье, а не сон.

- В кино ходили.

- Ага, помню. В прошлом году…

- Рестораны!

- Ну что мне твои рестораны??? Что, кроме твоего тяжелого похмелья??? Что нового, полезного, яркого ты оттуда вынес, кроме алкогольной интоксикации и фирменной солонки? Это же убивало меня раз за разом, понимаешь? То есть ты! меня! убивал!

- По-моему, ты придираешься. Все так живут!

- Во-первых, не все. А во-вторых, ну что мне все??? Я же не со всеми жила, а с тобой!

- Ну ты не можешь меня вот так вот бросить.

- Могу. Ты мне стал неинтересен. Я тут с тобой сама себе стала неинтересна. У нас больше нет общих тем, понимаешь?

- Но ведь я умру без тебя!

- Ты и так уже, можно сказать, умер. Дотлеваешь, как твоя сигарета. Давно уже.

- Но ты же мне нужна!

- Не думаю. Не вижу. Не ощущаю. Может, пригожусь кому-нибудь другому. С кем будет интересно. А с тобой – не вижу смысла. Извини…

- Жизнь! Ты не имеешь права так со мной поступать.

- Я всего лишь твое отражение, между прочим. И сейчас поступаю с тобой, как ты поступил со мной. Ты меня растратил… По мелочам, по пустякам. Ты меня забросил… Ты забыл, что такое – Жизнь.

- И тебе не жалко? Вот так вот разом – и перечеркнуть все, что было?

- А что было-то? Вроде я с тобой много лет – а как и не было ничего. Пустота… Безвременье. Вечное ожидание: «Вот с понедельника!». А потом - «понедельник – день тяжелый», ну и так далее…

- Не уходи… Останься еще на немного, а? Я тебе обещаю! Курить брошу. Пить – ну, только по праздникам. Бегать по утрам начну! Все, решено! С понедельника – новая жизнь!

- Боже, как я от тебя устала… Я смертельно устала… Как ты любил говаривать: «Нет жизни – и это не жизнь». Меня больше нет… Прощай…

И она ушла. В пепельнице дымилась до половины докуренная сигарета. Его голова как-то неловко, боком лежала на клавиатуре, и на лице было выражение легкой обиды и недоумения, словно он так и не понял: за что это его так, и почему Жизнь так внезапно его покинула…

 

 

СКАЗКА ПРО ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ

- …А потом Иван Царевич женился на Василисе Прекрасной, и стали они жить поживать, да добра наживать. Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.

- А что было потом? – спросил мой любопытный ребенок.

- Когда потом? – не поняла я.

- Ну, когда они стали жить-поживать.

- Это уже совсем другая сказка. Не сегодняшняя. А сейчас – всем спать! – решительно объявила я и потушила ночник.

Детеныш уснул, а мне не спалось. Моя личная сказка была не очень веселой. То есть до свадьбы все и правда было сказочно, а потом… потом мой муж подружился с Зеленым Змием. И с годами их дружба становилась все крепче и крепче. Что мне очень не нравилось! Ведь Змию уделялось времени все больше, а нам с сыном – все меньше. Похоже, он нас побеждал. Под эти невеселые мысли я стала погружаться в сон. «Эх, мне бы меч-кладенец!», — подумала я напоследок и уснула.

- А зачем тебе, девица-красавица, меч-кладенец? – спросил кто-то совсем рядом. Я открыла глаза, потом села и просто потеряла дар речи – вокруг было чисто поле, а я сидела под ракитовым кустом, неоднократно воспетым в былинах.

- Кто это со мной разговаривает? – пролепетала я, немного придя в себя.

- Знамо кто, я разговариваю, ракитовый куст.

- А разве кусты разговаривают? – глупо заморгала я.

- В сказках – да. А ты сейчас в сказке.

- А… что это за сказка? – продолжала допытываться я.

- Это твоя сказка. Которую ты сама сказываешь, — терпеливо пояснил Ракитовый Куст. – Так что там про меч-то? Говори, не робей!

- Хочу Змию Зеленому голову отрубить! – выпалила я.

- Эвон что, — опечалился Ракитовый Куст. – Непростое ты дело задумала, девушка. Ой, непростое! Сколько уж вас к Змию в услужение пошло, а сколько и вовсе голову сложило!

- Мне очень надо! Помоги, коли можешь, – попросила я. – Муж любимый к Змию в рабство попал, хочу его освободить.

- А он-то сам хочет? – полюбопытствовал Куст.

- Ой, уже и не знаю. Он считает, что ничего страшного не происходит. Но я-то вижу – еще как происходит! А сделать ничего не могу…

- Да, Змий Зеленый волшебной силой обладает, может так голову заморочить, что человек и себя не помнит, и родных забудет, — подтвердил Ракитовый Куст. – Ладно уж, помогу тебе. Где Меч-Кладенец лежит, то мне неведомо, а вот кто тебе помочь в этом деле сможет – скажу. Иди через поле, за речку, потом через лес, в самую чащу, на круглую поляну, там Баба Яга живет. Вот она-то тебе точно подсобит!

- Спасибо, Кустик, дорогой! – поблагодарила я и пошла указанной дорожкой.

Вскоре поле кончилось, и вышла я к речке, за которой сразу начинался лес. Речка вроде была неширокая, но быстрая. Плавать я не умела, поэтому стала искать, где ее можно перейти. И за первой же излучиной увидела подходящие камушки. И на самом большом, сжавшись в комочек, сидела девушка в белом сарафанчике. Грустно так сидела, как сестрица Алёнушка.

- Девушка, по этим камушкам речку можно перейти? – обратилась к ней я.

- Можно… Только зачем? – меланхолически спросила девушка.

- Мне надо! – твердо сказала я. – Так, вас как зовут?

- Алёнушка, — умирающим голосом ответила она. Выходит, я не ошиблась.

Мне очень хотелось пить, речка вроде выглядела чистой, и я зачерпнула горсть воды.

- Не надо! – воскликнула Алёнушка, но опоздала. Я уже хлебнула и поперхнулась: вода была соленая-пресоленая, даже горькая.

- Что ж это за вода такая, — прокашлявшись, возмутилась я. – А еще сказочная речка! Тьфу, гадость!

- Это не вода, — неохотно призналась Алёнушка. – Это мои слезы горькие.

- Да откуда же в тебе столько слез? – поразилась я.

- Это все из-за братца Иванушки, — печально ответила она. – Братец-то мой не послушался, испил из козлиного копытца, а там водка была. И стал он козлом распоследним, алкоголиком хроническим. Теперь ему милей водочки на свете ничего нет. Это все Зеленый Змий подстроил, с копытцем-то!

И Алёнушка горько-горько зарыдала.

- Эй, ты это брось! – забеспокоилась я. – Мне через речку переходить, а ты тут уровень воды повышаешь. Ну ладно, он алкоголик, а ты-то чего ревешь?

- А что же мне делать, бедной-разнесчастной, сиротинушке обиженной? – заунывно затянула Алёнушка. – Нету мне на свете ни счастья, ни долюшки!

- Да подожди! Ну он же тебе не муж, а брат! Ну ладно, он козленочком стал, а у тебя-то своя жизнь! Еще выйдешь замуж, детишек нарожаешь, – стала уговаривать я. Такие вещи даже я понимала.

- Нееееет! – завыла Алёнушка. – Я его должна спасааааать! Он без меня пропадеоооооот!

- Ну так пойдем со мной, — предложила я. – У меня тоже проблема. Я мужа спасать иду от Зеленого Змия. Вдвоем-то мы его быстрее одолеем!

- Ну уж нет, — холодно сказала Аленушка. Слезы ее вмиг высохли. – Не надо это мне.

- Почему? – изумилась я.

- А на кого же я тогда жаловаться буду? – рассудительно ответила она. – Так-то я здесь сижу, каждый прохожий меня жалеет. Кто по головке погладит, кто конфетку даст. Приятно. И поговорить есть о чем. Все меня утешают, я ведь такая хорошая, а он – козел хронический. А ну как он обратно превратится, и кому я тогда нужна – меня пожалеть?

- Знаешь, мне как-то тебя не жалко, — призналась я. – Ты его не любишь, ты себя только любишь. Потому и биться за него со Змием не хочешь!

- Не хочу, — подтвердила Алёнушка. – Я себя жалеть хочу. А ты переходи речку, а то мне так грустно стало, что я сейчас опять плакать буду.

Пока она не заревела снова, я быстро перескочила по камушкам на другую сторону и потрусила к лесу. «Ну и ну! – думала я, вспоминая Алёнушку. – А ведь я тоже сочувствие люблю. И пожаловаться иногда тоже не прочь. Так вот куда заводит этот путь! Будешь сидеть в собственных слезах да ждать, кто тебя пожалеет». Нет, это было не по мне. Я только укрепилась в решимости найти Зеленого Змия и расправиться с ним.

И вот я углубилась в лес, который становился все гуще и темнее, и вскоре пошла вообще чащоба непроходимая. Я перелезала через поваленные стволы, продиралась через кусты, спотыкалась об узловатые корни, кажется, даже плакала. Я уже думала, что окончательно заблудилась. В конце концов я запнулась, упала и зарыдала в голос, проклиная и себя, и Ракитовый Куст, и всю свою несуразную сказку.

- Чего орешь? – сумрачно спросили прямо под ухом. Я вскинула голову и увидела рядом совершенно невероятное существо: худющую, костлявую, лохматую длинноносую женщину в грязно-зеленых лохмотьях. Кикимора какая-то.

- Я.. я.. я заблудилась, — всхлипывая, созналась я.

- Да ничего подобного, — отрезала та. – Мы всегда приходим именно туда, куда шли. Если ты оказалась здесь – значит, сюда и стремилась.

- Нет, — запротестовала я. – Я к Бабе Яге шла! За мечом-кладенцом. Чтобы отрубить голову Зеленому Змию, у которого мой муж в рабстве.

- Ой, девонька, да ты что! – воскликнула зеленая, всплеснув корявыми руками. – И у тебя тоже, значит…

- А что, и у вас? – осторожно спросила я.

- Ох, это давняя история. Будем знакомы – Кикимора, — представилась она.

Имя соответствовало внешности на 100%. Кикимора присела рядышком и обняла руками худые коленки.

- Я ведь не всегда такой была, веришь? – начала Кикимора. – Я красавицей слыла, девка-цвет лазоревый! Фигуристая, глазастая да веселая! Кровь с молоком, огонь с перцем! Пришла пора – вышла замуж по большой любви за добра молодца. Он тоже хорош был, первый парень на деревне! И на гармошке играть, и барыню сплясать, и избу срубить! Все с ним дружить хотели, все его на помощь звали, щедро платили, а в благодарность – рюмочку подносили. Там рюмочка, да там две – не заметил, как без рюмочки уж и веселиться не мог. Взял его Зеленый Змий в полон. Мне бы тогда задуматься, ан нет – любила я его, все ему прощала! Утром у него голова болит – я ему опохмелиться поднесу да огурчик подам. Вечером друзей позовет – так я стол накрою и сама бутылочку зелена вина поставлю, да где и выпью с ними за компанию. А раз я со всем согласная — чего ж ему-то привычки менять?

Кикимора задумалась и умолкла. Я ждала, затаив дыхание.

- А что же дальше-то было? – поторопила ее я.

- А дальше Зеленый Змий совсем молодца моего с пути сбил. Вечером пьет – утром похмеляется, а работать-то уж ни сил, ни времени. Оглянуться не успела – а уж вся работа по дому на мне лежит. И дрова колоть, и сено косить, и воду носить – все я. Денег дома не стало – пришлось крутиться, самой зарабатывать. И все переживала да плакала. Скоро глаза выцвели, кожа сморщилась, волосы поредели, тело истаяло, и превратилась я в Кикимору…

- А муж? – с ужасом выдохнула я.

- А что ж муж? Так и сгинул… Змий Зеленый печенку ему сожрал. Цирроз называется.

- Ужас какой, — только и смогла сказать я.

- Так что, девонька, хочешь бороться – борись! Уважаю! – решительно сказала Кикимора. – А то вот я своим терпением да любовью слепой и его не спасла, и себя погубила – кикиморой стала. Брожу теперь по лесу, грибников пугаю… Ладно! Пойдем, доведу тебя до Бабы Яги. Здеся недалече. Ты не то что заплутала, а просто чуток не дошла.

Кикимора поднялась и зашагала впереди, а я сзади пристроилась. Смотрела на нее, худую да нескладную, и думала: «Не хочу быть Кикиморой! Не буду терпеть да ждать! Хочу сама что-то сделать, чтоб Зеленого Змия победить».

И правду же Кикимора сказала: совсем скоро деревья расступились, и оказалась впереди круглая поляна, а на ней – Избушка на курьих ножках.

- Поняла теперича? Никогда не останавливайся, рук не опускай, только так куда надо добраться можно, — сказала Кикимора.

- Спасибо вам, я запомню, — поблагодарила я.

- Ну, удачи тебе! – пожелала Кикимора. – А если до Змия доберешься – пни и от меня пару раз!

- Так может, и вы со мной? – предложила я.

- Нет, у меня уж силушек не осталось, — поникла Кикимора. – Ты ишо молодая, смелая, а мне куда? Моя жизнь уж конченая… Так и буду кикиморой доживать…

И Кикимора растворилась в лесу так же, как и возникла. А я двинулась к избушке. Как там, в сказках? «Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!», — вспомнила я.

- Так, вы что тут балуетесь? – строго спросила меня величественная старуха в белом халате, возникшая на пороге. – Вам что, обойти трудно?

- Ой, простите, пожалуйста, — извинилась я. – Я думала, так положено…

- Кем это, интересно, положено? Если не вы положили – значит, это не ваше. Если всегда поступать, как положено, так и будете чужие ошибки повторять. Это понятно?

- Понятно, — сглотнула слюну я. – Я больше не буду. Простите, а где я могу увидеть Бабу Ягу?

- Здесь и можете. Вы ее уже видите. Я – Баба Яга.

Нет, определенно, потрясений на сегодня для меня было слишком много. У меня закружилась голова, и я решила, что можно наконец-то упасть в обморок.

…Очнулась я от того, что меня кто-то легонько похлопывал по щекам. Я открыла глаза – надо мной склонилась вся та же старуха.

- Ну вот и очнулась, ну вот и славненько, — сказала она. – Я тебе уже все ссадины обработала и пластырь прилепила. Поднимайся, я тебя чайком потчевать буду – с медом, с малиной, со смородиновым листом.

Уже за столом я осмотрелась. Содержание избушки явно не соответствовало форме. Внутри избушка на курьих ножках оказалась чистенькой, просторной и вполне комфортабельной. Никаких печей, котлов и летучих мышей. В целом было похоже на приличную сельскую амбулаторию.

- А вы совершенно правы, — сказала старуха, словно угадав мои мысли. – Сказка-то тоже на месте не стоит, своей жизнью живет, сюжет развивается!

- А вы правда Баба Яга? – спросила я. – Как-то не похоже…

- Правда, правда, — успокоила меня она. – Доктор психологии, практикующий психотерапевт, а также экстрасенс и ясновидящая. Баба Яга, к вашим услугам.

- Ну ничего себе! – только и смогла выдавить я.

- Ну, кому-то же надо… А я в сказках самая старая, самая мудрая. Все ко мне за советом идут, со своей бедой, помочь просят. Вот и пришлось взять на себя.

- Тогда я вам тоже расскажу о своей проблеме, — решилась я.

- Да знаю я все, — отмахнулась Баба Яга. – Муж – алкоголик, Зеленый Змий – бельмо в глазу, ты ему голову срубить хочешь.

- И вовсе не алкоголик, — отчаянно замотала головой я. – Просто выпить любит.

- Кого обманываешь-то? – вздохнула Баба Яга. – Если б просто любил, разве ты у меня оказалась бы? Так ведь здесь… Тебя это тревожит. Ты хочешь об этом поговорить.

Я сразу осознала, что правда тревожит, и правда хочу.

- А скажи-ка, зачем ты за алкоголика замуж выходила?

- Да не был он таким тогда! Он хорошим был. Ухаживал так красиво. Цветы дарил и серенады пел. О семье мечтали вместе, о детишках, — вспомнила я.

- Тогда как ты его алкоголиком сделала? – неожиданно спросила Баба Яга.

- Я? – ахнула я. – Да вы что? Я сама-то почти не пью!

- Когда гости у вас собираются, у тебя алкоголь на столе есть? – спросила Баба Яга.

- Ну, конечно… Как же без этого? – забормотала я. – Какой же праздник без алкоголя?

- Воооот…- многозначительно протянула Баба Яга. – Муж тебе и показывает: без этого – никак. Полностью соответствует твоим представлениям!

- Ну нет! Вы меня не поняли! – запротестовала я. – По праздникам – можно, а он уже и в будни пьет. Мне это вот тревожит!

- Правильно, он себе и по будням праздники устраивает. Небось, устает на работе-то?

- Устает…- уныло сказала я.

- Жизнь у вас скучная? Как развлекаетесь-то?

- Ну, как… В гости ходим. Гостей приглашаем, — начала перечислять я, с ужасом понимая, что не могу вспомнить ничего стоящего, кроме «в гости-гостей». – Да, еще на природу, бывает, выезжаем! На дачу. Банька у нас там…

- Ну, а после баньки? – подмигнула мне Баба Яга, психотерапевт и ясновидящая.

- Пиво…- созналась я.

- Ну вот видишь, ты Зеленому Змию все условия создала. Чего ж ему с мужем-то не дружить? – безжалостно подвела итог старуха.

- Так что же нам теперь, с людьми не общаться? – запальчиво возразила я.

- Да зачем же… Найдите себе таких людей, которые с Зеленым Змием не в дружбе, — предложила Яга.

- Это где же такие водятся? – не унималась я.

- Водятся, водятся, — успокоила Баба Яга. – Только искать надо! А не сидеть на камушке, как наша Алёнушка.

Я вспомнила Алёнушку и притихла. Действительно, искать надо, а то так и будешь слезы рекой лить.

- На горных лыжах пьяным не поездишь, — размышляла бабка. – Кунг-фу тоже трезвость предполагает. Альпинисты чисты, как стеклышко. В храм помолиться тоже трезвыми ходят. Ну, я уж не говорю о медитирующих. Слышала о таких?

- Слышала, только никогда не пробовала, — ответила я.

- А ты пробуй, пробуй! Ты начнешь – глядишь, и муж к тебе подтянется! Ему же интересно станет, отчего это у тебя глазки горят и румянец на щеках.

- Да он ревновать станет, — предположила я.

- А хоть и поревнует немножко – какая в том беда? Глядишь, и задумается, что забросил тебя совсем, — не унималась бабка.

- Ой, вы столько мне насоветовали. Спасибо! – спохватилась я. – Только я ведь не за тем пришла. Мне меч-кладенец нужен. Я хочу Зеленого Змия найти и голову ему срубить. Вы мне помогите, пожалуйста!

- Ох, и дуры вы, девки, — сокрушенно покачала головой Баба Яга. – Учишь вас, учишь, а вы все на рожон лезете. Не понимаете того, что войной ничего не добьешься. Ну да ладно, хочешь так хочешь. Меч-кладенец у меня в кладовке складен, сейчас достану.

И через минутку я уже держала в руках старый, ржавый и зазубренный меч.

- Ну, коли чаю больше не хочешь, иди! – сухо сказала Баба Яга.

- А где мне Змия-то найти? – задала последний вопрос я.

- А чего тебе его искать? Он завсегда у тебя за спиной обитает. Сама прикормила!

И Баба Яга, психолог и экстрасенс, захлопнула дверь, а избушка тут же демонстративно повернулась ко мне задом.

Я обернулась – и увидела, что за моей спиной действительно находится Зеленый Змий собственной персоной. Свернулся кольцами, голову сверху пристроил, смотрит на меня и ухмыляется, гад ползучий.

- Ну-с, голову рубить пришла? – иронично спросил он, поигрывая черным раздвоенным языком.

- Да! – гордо сказала я, пытаясь оторвать от земли тяжеленный меч.

- А не получится, — злорадно сказал он и тихонько захихикал.

- Это почему же? – обиделась я.

- Оружие у тебя не активированное, — скучающе пояснил Змий.

- А чем его активируют? – воинственно спросила я.

- Чистым намерением, твердым решением и растождествлением, — непонятно сказал Змий. Похоже, он меня совсем не боялся и даже забавлялся.

- Я убью тебя! Отпусти немедленно моего мужа, – патетически вскричала я, дергая меч.

- Да кому он нужен? – удивился Змий. – Пусть идет. Да только не пойдет он. Ему и здесь неплохо. Спиртного – море, компания – завсегда имеется, и не без женского полу, между прочим…

Он явно издевался. Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами от собственного бессилия.

- Плачь-плачь, — радостно сказал Змий, — преогромное за это мерси! Я, между прочим, вашими слезами питаюсь, обидами закусываю, а на десерт – разборки с нотациями.

- Как это? – не поняла я.

- А вот так! – заржал Змий. – Вы все думаете, что я к вам сам приполз? Нееет, дорогие мои! Я только туда приползаю, где лазейки есть.

- Какие еще лазейки? – продолжала допытываться я.

- А вот такие! Скука – главная моя лазейка. Сварливость женская – лазейка! Бигуди на голове, да при муже – лазейка! Слабость мужская – лазейка! Иллюзии женские – прямо столбовая дорога!

- Так что ж, тебя и победить нельзя? – не могла поверить я.

- Да отчего же. Можно! Я ж тебе уже говорил – мечом, то есть чистым намерением, твердым решением и растождествлением. А ты и слушать не хочешь.

- Я ничего в этом не понимаю, — пожаловалась я.

- Ну и дура, — равнодушно сказал Змий. – Тут все проще простого, ежу лесному и то понятно. Чистое намерение – это то, что ты хочешь жить в пространстве, где нет алкоголя. Твердое решение – значит, до конца пойдешь, не остановишься, не струсишь. А растождествление – это значит, что ты и твой муж – разные люди. И ты не обязана жить его жизнью, а он – твоей.

- Но мы же семья! – возмутилась я. – У нас общая жизнь!

- Тогда и ты спивайся, — радушно пригласил Змий. – Я новым друзьям, а особенно подругам, завсегда рад!

- Нет, не буду я с тобой дружить. Объясняй дальше! – потребовала я.

- Ты, вместо того, чтобы мужевыми проблемами наполняться, отдай их ему, и пусть он сам их решает, как мужик. А сама наполняй свою жизнь чем-нибудь своим. Учиться, что ли, пойди, или в бассейн запишись. В общем, стань самодостаточной, — назидательно сказал Змий. «Где он таких умных слов-то нахватался?», — подумала я.

- И еще: прекрати мня кормить! – сердито сказал Змий. – Все эти слезы-мимозы, жалость к себе, разговоры про мужей с кумушками, обиды-обвинения – в помойную яму, забыть и не вспоминать! Поняла?

- Слушай, а что это ты такой добрый? – подозрительно спросила я. – Сам меня учишь, как тебя уничтожить. С чего бы вдруг?

- А ты думаешь, хорошо жить, когда все кругом тебя проклинают? – погрустнел Змий. – Я бы давно эту чертову сказку бросил. Стал бы, например, Воздушным Змеем… Или Великим Мудрым Удавом… А тут эти алкоголики, да их жены еще… Ведь все хотят, чтобы алкоголик со мной дружить перестал, а сами меняться вот нисколечко не хотят! Отними у такой жены ее алкоголика – так она себе другого найдет, еще алкоголистее.

- Я хочу меняться, — сказала я. – И вот увидишь: я изменюсь. Я наполню свою жизнь и стану интересной. И мужу будет со мной интересно! Интереснее, чем с тобой. И я не буду кормить тебя слезами! Я буду придумывать это…как его… чистое намерение, вот! И я активирую эту чертову железяку! – я с ненавистью пнула ржавый меч.

- Да не кипятись ты так, — примирительно сказал Змий. – Ты, главное, начни. А потом дай время – и себе, и мужу. А там, глядишь, и активировать ничего не понадобится…

- Ладно, — решила я. – Пойду. Спасибо за науку! Не такой уж ты и страшный, Зеленый Змий.

- Я не страшный, я могучий, — грустно ухмыльнулся он. – Иди уже, воительница. Пора!

«Пора! Ну пора же! Мама, ну пора!», — услышала я. И, успев подумать, почему это Змий вдруг признал во мне маму, открыла глаза. Меня теребил мой проснувшийся детеныш, и в комнату уже заглядывало ясное солнечное утро.

- Мама, пора вставать! Я писать хочу! – важно сказал он. – А потом сказку.

- Насчет сказки – это ты здорово придумал, — похвалила я. – Сегодня мы начнем писать самую волшебную сказку в нашей жизни. Ты участвуешь?

- Да! – радостно согласился малыш. – Я самый лучший сказочник в мире.

Я уже знала, какую сказку хочу сочинить. И еще знала, что вместе с моим «лучшим сказочником» мы точно победим!

 

 

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться: