|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
|
|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
ГДЕ ЖИВУТ НАССАМИХИ (упадок сил)
В этой жизни все зависит от нас самих. Осталось узнать, где живут эти самые нассамихи… Симоронская шутка.
В общем, жила она трудно. Да вы сами посудите: где ж тут легко будет, если тебе все приходится самой делать??? Мир, может, и помог бы ей, так она сама ни за что не согласилась бы. Нет, нашей Любе надо было все исключительно самой делать – так спокойнее. Ну, Мир и не спорил. И вот однажды отправилась женщина Люба в магазин за покупками. Разумеется, сама – разве мужу или детям можно доверить выбор? Все равно или напутают, или сдачу плохо посчитают. И вдруг ей в голову словно что-то стукнуло, все померкло и потемнело, а когда прояснилось в глазах, стоит она не на городском тротуаре, а на склоне зеленого холма, поодаль озерцо синеет, и трава по пояс. Как она тут очутилась? Что за место? Ничего не понимает. Тут ей сзади кто-то: - Привет, подруга! Она аж подпрыгнула. А потом и вовсе обмерла: рядом стоял зверек чудной, шерстью коричневой поросший, с нее ростом, мордочка острая, ушки прижатые, глазки-бусинки во все стороны так и посверкивают. — Какая я тебе подруга? – оскорбилась женщина, на всякий случай отпрыгнув подальше. – Ты чего так вырядилась, рекламная акция, что ли? — Что еще за еще «рекламная акция»? Я тебя встретить прискакала да на работу поскорее определить. — На работу??? Что за бред??? Я в магазин иду, посторонись, ты, неведома зверушка! — Хи-хи-хи!!!! – тоненько заверещала «неведома зверушка». – Вы только посмотрите на нее – в магазин она намылилась! Нет уж, голубушка! Не до магазинов, работы немеряно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих! — Ну да, от нас самих, — согласилась женщина. – Только при чем тут ты? — Так мы с тобой одной крови, ты и я! – обрадовала ее зверушка. — Так ты Маугли, что ли? – не поняла Люба. — Ну ты скажешь тоже, Маугли!!! Нассамиха я! Такая же, как и ты! — Кто я? – вытаращила глаза Любаня. – Чего обзываешься-то? — Да не обзываюсь я, а факт констатирую! Иди вон, в озерцо на себя глянь – сразу перестанешь глазки пучить. Кинулась Люба к озерцу, заглянула в водную гладь – да так чуть туда и не рухнула! Отразилась в воде мордочка мохнатая: носик длинный и острый, ушки на макушке кругленькие и прижатые, глазки маленькие и шустрые, зубки длинные и острые, а щеки такие, что аж туловища шире. Завопила Люба на весь белый свет, аж по воде рябь пошла. — Тихо, тихо, без нервов! – оттащила ее от кромки воды нассамиха. – Чего верещишь-то? — Это я? Это, что ли, я? – с ужасом приговаривала Люба, ощупывая когтистыми лапками свое новое тело – мохнатое, с толстеньким брюшком, а на нем еще и складка какая-то. – Ой, да кто же это меня так изуродовал-то??? — Никто тебя не уродовал, ты сама себя такой сделала, — объяснила нассамиха. – А что? Очень даже целесообразно! — Да что тут целесообразного? – завопила Люба. – У меня шеи даже нет, голова прямо из плеч растет! — Зато на спине горб такой отличный! – утешила нассамиха. – Можно ездить, как в седле. И грузы возить удобно. — Кому ездить? Чего возить? – волчком завертелась Любаня, пытаясь увидеть свой горб. – Я сейчас с ума сойду!!! — Не-а, не сойдешь, — скептически ухмыльнулась нассамиха. – Мы, нассамихи, крепкие, нас ничем с пути не сбить и с ума не свести! Зато вот мы – кого угодно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих, верно? — Верно-то верно, — остановилась Люба. – А вот ты, по-моему, сказала, что я сама себя такой сделала. Говорила? Ну-ка, объясни, что ты имела в виду!!! — Да за милую душу! – охотно согласилась нассамиха. – Мы, нассамихи, природой очень даже здорово устроены. Выносливы необычайно, отдыха нам почти и не надо, отдыхаем в процессе, хоть на бегу, хоть стоя. Туловище у нас объемное, потому как мы подкожный жир накапливаем, в качестве защиты. Зато и не пробьешь нас ничем, все в жировой прослойке увязнет! — Мамочкаааа…. Три месяца диеты псу под хвоооост!!! – простонала Люба, хватаясь за бока. — Окорочка у нас мощные, накачанные, потому как приходится преодолевать большие расстояния и много времени на ногах проводить, — продолжала нассамиха. – На животе сумка, очень вместительная. Туда и детенышей можно посадить, и продукты положить. Если что не уместилось – так еще защечные мешки имеются. — А туда, что ли, мужа сажаете? – ехидно осведомилась Люба. — Нет, зачем туда? Для мужа у тебя горб есть, он же седло. Сел и ножки свесил – удобно, и не сползает. Ну, если совсем уж квелый – уздечку смастеришь. Мы, нассамихи, изобретательные, да же? — Ну же, — угрюмо буркнула Люба. – Только анатомия у нас… странная какая-то. — Может, кому и странно, зато нам удобно, — рассудила нассамиха. – Уши прижаты плотно к голове, это чтобы нам лапшу на уши не вешали. А то знаешь, прилетят лапшисты, они такие прилипчивые, такие навязчивые, лапши потом не оберешься. — А зубы и когти нам такие зачем, тоже от лапшистов отбиваться? — Нет, это для другого. Зубы надо показывать – чтобы тебя все побаивались и близко не подходили. Безопасность тоже зависит от нассамих. А когти – землю рыть, ходы прокладывать, ну и, в случае чего, когти рвать! Слышала такое выражение? — Слышала, — вздохнула Любаня. – Чего там у нас еще есть, чтобы от жизни отбиваться? — Хвост еще, — тут же вспомнила нассамиха. – Орган равновесия, хватания, цепляния и волочения. Можно прицепиться и волочиться, сколько угодно. Очень прочный. — А почему у нас нос такой длинный? – жалобно спросила Люба, скосив глаза на нос. — А это чтобы опасность за версту чуять, все вынюхивать и по ветру его держать, — пояснила нассамиха, для наглядности подергав носом. – Ну, не красавицы, конечно, но с точки зрения целесообразности очень толково устроены. Ведь все зависит от нассамих! Если мы на себе все тащить не будем, то мир просто рухнет!!! — Как еще только крылья себе не приделали! – заметила Люба. — Крылья? Нееее, крылья нам по штату не положены, — помотала головой нассамиха. – Мы животные приземленные, нам полетность ни к чему. Мы твердо стоим на ногах! На том и стоим! В общем, подруга, готовь свой горб, идем работать! У нас это называется «горбатиться». Сейчас я тебя отведу к нашим, и там тебя нагрузят, на тебя навешают, тебе всучат, и будешь ты вести привычный образ жизни, только в более подходящем теле. — Ну уж нет! – твердо сказала Люба. – Не согласная я. Не хочу я, чтобы на меня навешивали, нагружали и все такое прочее. И тела такого тоже не хочу! — Так ты сама на себя навешаешь и нагрузишь, — фыркнула нассамиха. – Мы, нассамихи, по-другому не можем. За это нас и любят – работаем за троих, везем и не рыпаемся. Так что вперед, и с песней! Давай-ка я тебя оседлаю, чтобы тебе попривычнее было. И нассамиха очень ловко запрыгнула к Любе на шею, свесила лапки и завопила: — Ннно, моя дорогая! Поехали! Весело! С песнями! — Пошла вооон! – завизжала Люба, пытаясь стряхнуть с себя этот тяжкий груз. Но нассамиха держалась цепко и только голову все сильнее сжимала своими мощными когтистыми лапами. *** — Женщина, женщина, вам плохо? Помощь нужна? – встревожено спрашивал ее кто-то, тряся за плечо. — Где я? – с трудом выговорила Люба, открывая глаза. — Вам, видать, плохо стало, вы к стене привалились, а я вас вот тут поддерживаю, — объяснил мужчина, в объятиях которого обвисла ее мохнатая тушка. Ой, не тушка уже! Ее родное тело в синем пальто. Мужчина, который поддержал ее в минуту слабости и не дал ей упасть, явно был Посланцем Небес! — Благодарю вас, мне уже лучше. Что-то такая головная боль нахлынула, что аж в глазах потемнело, — объяснила Люба. — Наверное, вы переутомились, — авторитетно заявил мужчина. – Смотрите, как вы сгорбились! Так и до инсульта недалеко. Надо же себя беречь! Ведь в этой жизни все зависит от нас самих. Особенно любовь к себе. — Про любовь к себе – очень даже согласна, — кивнула Люба. – А про остальное… Я вот тоже так думала, а получилось, что только нагрузила себя сверх всякой меры. И мужа, и детей, и работу, и дом – все на себя повесила. — Это вы зря, — сказал мужчина. – Так и в старую клячу превратиться недолго. А женщина должна быть полетной! Порхать, парить и радовать глаз! — У нассамих крыльев нет, — вспомнила Люба. – По штату не положены. — А где живут эти самые нассамихи? – поинтересовался мужчина. – И как они выглядят? — Выглядят они ужасно, хоть и целесообразно, — искренне ответила Люба. – А живут они там, куда я больше никогда не вернусь. Я хочу отрастить себе крылья! Вместо горба. — Так может, ваш горб – это и есть крылья? – предположил мужчина. – Только сложенные. Вам надо просто их расправить, и тогда… — И тогда я полечу? – с робкой надеждой мечтательно проговорила Люба. – Я тоже буду парить, порхать и радовать… Но неужели это возможно? — Отчего же нет? – с улыбкой спросил Посланец Небес. – Сделайте такой выбор – и начните его воплощать в жизнь. Ведь в этой жизни все зависит от нас самих!
ГОРЯЧИЙ СТУЛ
Моя богатая фантазия, которая помогала мне творить и находить интерес во всем, переметнулась во вражеский стан. Теперь она работала на негатив, и работала качественно! Внутри меня то и дело возникали дурные мысли. «Бездарь… Тупица… Шизофреничка…», — шептали мне разные голоса. «Ты уже все, что могла, сказала и сделала, — говорили другие. – Пора и на покой…». «Не за свое дело взялась! – обличали третьи. – Ты кто такая, ты что вообще о себе возомнила? Творец, блин!». Написала бы стих – не писалось. На любимый сайт зашла – все уроды, несут какую-то околесицу, скуууучно! Телефон вызывал отвращение, телевизор – раздражение, пустопорожние разговоры с коллегами о тряпках и мужиках – вообще тошноту. Если бы меня сейчас попросили нарисовать жизнь, я поставила бы черную кляксу во весь лист – и этим было бы сказано все. Вечером явилась подруга Майка, которую бросил ее очередной. Кажется, Вовик. Мы с ней уговорили бутылочку водочки на кухне, душевно порыдали друг другу в жилетку, потом Майке позвонил ее бывший (кажется, Лелик), она припудрила носик и улетела навстречу новым разочарованиям. А я, с отвращением обозрев немытую посуду, поплелась в постель, погружаться в пучину депрессии. И тут меня кто-то властно схватил за плечи и втолкнул в комнату, где, судя по звукам, находился и еще кто-то. «Блин, дверь я, что ли, не закрыла? – вяло подумала я. – Ну вот, приключение… Хоть что-то…». - Так, давайте ее сюда, по центру. На горячий стул! – распорядился кто-то. – И привязать, чтоб не сбежала. «Маньяки, — лениво предположила я. – Майка бы полжизни прозакладывала…». - Свет включите! – приказал все тот же голос. Свет включили. Я сначала зажмурилась, а потом открыла глаза и обомлела. Маньяки были такие… чересчур нестандартные. Хотя кто его выводит, стандарт для маньяков? На моей кровати разлеглась мрачная толстая тетка в черном прикиде – судя по макияжу, явно из родственничков семейства Аддамс. На пуфике рядышком присоседился длинный нескладный дядька, весь остроугольный, как складной метр. Передо мной стоял тот, кто меня прикручивал к стулу – мощный парень с нереальной шеей – натуральный бычара. А поодаль, в обнимку с моей любимой драценой, прямо на полу восседала унылая девица в зеленом балахоне. И над всем этим парил полупрозрачный ангел, посылая мне ободряющие улыбки. - Вот что бывает, когда водка паленая, — с запоздалым раскаянием осознала я. – Белочка. Белая горячка. Я сошла с ума. Какая досада! Видимо, я высказалась вслух, потому что Складной Метр тут же замахал руками: - Нет! Вовсе нет! Это не сумасшествие. Это, так сказать, своего рода совещание! - Или судилище, — негромко проговорила Зеленая, на миг оторвавшись от драцены. - В общем, пора бы и разобраться, — зловеще добавила Тетушка Адамс. – Времечко пришло… - Я не опоздал? Я не опоздал? – шумно ворвался в комнату еще один – в кедах, спортивных трусах и майке с номером 888. – Ф-фу, кажется, вовремя. Я почувствовала, как привычное оцепенение быстро улетучивается, видно, адреналинчик пошел. - Ну да, ну да, я пришел! – покивал мне новенький, мостясь на край стола. – Я и говорю – вовремя. - Так. Что за странная галлюцинация? – строго сказала я, прикидывая, можно ли так съехать с катушек от 250 граммов водки, хоть бы и паленой. – Вы кто, откуда и зачем? - Разрешите, я начну? – прошелестел Ангел из-под потолка. И, поскольку никто не возражал, продолжил: - Я – твой Ангел-Хранитель. Это я организовал эту встречу и пригласил сюда всех остальных. Чтобы расставить точки над И! - Ах, вон оно что, — горько сказала я. – Хорошо же ты службу несешь, Ангел-Хранитель. Свести меня с ума – это твоя первостатейная задача, да? - Ну что вы, зачем вы! – заволновался Метр. – Он же для того, чтобы вас спасти! Мы все, чтобы вас спасти! - От кого, интересно? – безнадежно поинтересовалась я. - Да от себя самой и спасти, — объяснила Зеленая. – Пока не поздно. - Вялая она какая-то, — оценил Бычара. – Эй, Адреналин, чего расселся? Включайся давай! Спортсмен соскочил со стола и начала делать приседания. Я снова почувствовала, что внутри все зашевелилось и стало оживать. - Хватит? – спросил он, приседая. – Или еще подкачать? - Ладно, сядь пока, — ответил за меня Бычара. – Ну, красавица, давай знакомиться. Будешь знакомиться? - Да хотелось бы, — с вызовом ответила я. – Вы меня зачем к стулу привязали? - Чтобы не сбежала, — хмуро сказала Тетушка Адамс. – С горячего стула часто сбегают. - А почему с горячего? – решила добить тему я. - А скоро увидишь, — пообещал Бычара. – Будет жарко. Ну, хозяйка, привет! Я – Сплошной Застой. - Кто-кто? – обалдела я. – Кликуха, что ли, такая? - Имя, — коротко ответствовал Бычара. – Ты впустила меня в свою жизнь, ты меня при себе держишь, мы с тобой, так сказать, одна семья! - А эта вот, которая цветок гложет, тоже наша родственница? – съязвила я. - Да почти, — откликнулась она. – Меня зовут Тоска Зеленая. Ты меня разводишь. Ну, как эту драцену. - Тоска Зеленая… — хлопая глазами, повторила я. – Да что вы мне здесь за балаган устроили??? - Балаган устроила ты, — влезла тетушка. – Разрешите представиться, мадемуазель, я – ваша Черная Депрессия. - Очень похоже, — ядовито-вежливо сказала я. – А это, очевидно, ваш Антидепрессант? - Вы ошиблись, деточка. Я – Творческий Кризис, — представился Остроугольный, снова замахав пуками. – И я, простите, не ее – я ваш! - Очень рада, — обреченно сказала я. – Вы, пан спортсмен, кто мне будете? - Я вам буду Адреналин! – бодро отрапортовал он, делая махи руками. – В последнее время вы меня подзабыли, но сейчас я вам просто необходим, чтобы не уснуть. Водка-то действительно того…невысокого качества. - Разрешите, я объясню, — снова предложил Ангел. – Моя дорогая! Кто сегодня на кухне Майке рассказывал, что у тебя Творческий Кризис, и ты впала в Черную Депрессию, потому что кругом Тоска Зеленая и Сплошной Застой? Не спорь, ты и рассказывала. И ты так плакала, так плакала! Что я решил: пора вмешаться. Иначе быть беде! - Спасибо, конечно, — я была совершенно сбита с толку. – Все какое-то развлечение. Но что за странные персонажи? - Уж каких ты придумала, такие мы и есть, — обиженно сказала Тоска. – Воображение-то чье? Пушкина? - Ага. Значит, я вас воображаю, — приободрилась я. Персонажи дружно закивали, обрадованные моей понятливостью. – Ну допустим. А зачем вы здесь? - Ну вот здрасьте, — с сарказмом сказала Депрессия. – Ты же на нас жаловалась? Жаловалась. Мечтала с нами расстаться? Мечтала. Ну вот мы и решили, что ты готова нас освободить. За тем и пришли. - Я? Вас? Освободить? Да кто вас держит??? – с возмущением возопила я. – Это вы тут устроили триллер на колесиках! К стулу привязали! Пугаете! - Видите ли, деточка, — вежливо сказал Кризис, — мы ведь просто так ни к кому не приходим. Мы только по вызову! - Я вас не вызывала! – открестилась я. - Тогда почему мы здесь? – очень логично спросил Кризис. Я не нашлась, что ответить. - Очевидно, мы тебе нравимся, — предположила Тоска Зеленая, кинув на меня зазывный взгляд. - Ну еще чего! – возмутилась я. – Кому может нравиться тоска, подумать только! - А тогда для чего ты меня разводишь? – удивилась Тоска. - Как, как, как я тебя развожу? – обозлилась я. - Я питаюсь жалобами. Негативом. Унылыми мыслями. Бесплодными размышлениями о судьбах мира и бренности земного существования, — с удовольствием начала перечислять Тоска. – А поливать меня хорошо слезами. - Да я никогда не плачу! – возразила я. – Никто не видел моих слез! - Я видел, — тихо сказал Ангел. – Те слезы, которые льются из глаз – это просто вода. А вот те, которыми плачет Душа… Я примолкла. Как-то задели меня слова Ангела. Душа время от времени плакала, чего уж там… - Знаете, деточка, когда я прихожу к людям? – проникновенно начал Кризис. – Когда они шли-шли, и пришли к Концу Дороги. Или в Тупик. Когда нужно просто осмотреться и подумать: что, где, когда я сделал не так? Почему не могу двигаться дальше? Что мне надо изменить в себе и с своей жизни? А это может сделать только тот, что живет осознанно… Становилось жарковато. Мне казалось, что стул подо мной действительно раскаляется, и сидеть на нем становилось неуютно. - Хотите сказать, что я живу неосознанно? – запальчиво спросила я. - Хочу, — кротко кивнул Кризис. – Когда осознаете – вы сами увидите: Кризис миновал. И вы уже двигаетесь в другом направлении. - Только для начала ты должна разобраться со мной, — бросила с моей кровати Депрессия. - Давайте разбираться, — обреченно согласилась я. – Эй, Адреналин! Ты мне сейчас понадобишься. - Всегда готов! – подскочил Адреналин и запрыгал вдоль стола. Я сразу почувствовала себя бодрее. - Ты нарядила меня в черное. Ты наклеила на меня ярлык «Чудовищная». Ты сделала из меня монстра, — начала обличать меня Депрессия. - А между тем вы белая и пушистая, — предположила я. Не нравилась мне эта Тетушка Адамс, ну хоть ты тресни! - Да как ты меня будешь воспринимать, такой я и буду! – громыхнула Депрессия. – Неужели это так сложно уразуметь??? - Сложно, — созналась я. – Ну что в вас хорошего? Вы меня разрушаете! - Ну уж фигушки, — не согласилась Депрессия. – Я – это остановка в пути. Затишье перед бурей. Возможность ничего не делать, используя это время для Озарений. Затаиться, побыть одной, подумать о главном. Я же не случайно появляюсь!!! Я – позитивна. - Остановка в пути? Время для озарений? Да какие озарения, если тоска зеленая? – наморщила лоб я. - Про Тоску Зеленую мы уже все выяснили. Ты вырастила, ты и разбирайся, — безапелляционно заявила Депрессия. – Не мое дело с твоей тоской возиться. Мое дело – условия для Озарений создавать. - Какие уж тут озарения, если застой… — усомнилась я. - Ага. Вижу, и до меня дело дошло, — обрадовался Застой. – Давай, родная, потолкуем. Ты как до Кризиса жила? Неслась, сломя голову, не разбирая дороги. Срывала, так сказать, цветы удовольствий на ходу. Ну это ладно, пока дорога была. А когда бездорожье пошло? Да если бы не я, ты бы себе уже ноги переломала. Я ж тебя оберегаю, дурочка ты. Стул подо мной буквально пылал. Мне было стыдно. Я как-то начала понимать, что я-то в этом балагане – главное действующее лицо. И режиссер заодно. - А можно спросить? – откашлялась я. – Ангел-Хранитель, но почему же ты мне раньше ничего такого не говорил? - А ты спрашивала? – грустно улыбнулся Ангел. – Все знают, что мы есть. И все думают, что мы должны во все вмешиваться. Но это не так. Нам нельзя без просьбы. Ведь свобода воли же! Никто не отменял… - А можно меня отвязать? – попросила я. – Я не убегу, правда. - Да куда ты от нас денешься? – усмехнулся Бычара-Застой, распуская веревку. – Нас бы кто отпустил… - Я очень хочу вас отпустить, — призналась я. – Только не знаю, как. - Наверное, имеет смысл начать с благодарностей, — посоветовала Депрессия. – Обычно это помогает. - Ну… я благодарна вам всем. Вот, — выдавила из себя я. - Эх-эх, молодо-зелено, — вздохнул Кризис. – Ну разве это Благодарность? Это подачка на бедность. Через силу выдавлено, товарной ценности не имеет. - Адреналин! Нуждаюсь в помощи! – позвала я. Адреналин немедленно начал производить глубокие наклоны. Я воодушевилась. - Адреналин! Я благодарю тебя за то, что придаешь мне силы! – искренне сказала я. - Всегда пожалуйста! Обращайтесь! – крикнул Адреналин, не прекращая своих упражнений. - Уважаемый Кризис! Дорогая Депрессия! А также милые мои Застой и Тоска Зеленая, — начала я. – Спасибо вам за то, что помогли мне в трудную минуту. Пришли, показали, подсказали. Верю, что вы мне не враги. Вижу, что каждый из вас несет какую-то пользу для меня, любимой. - Вооот, другое дело! – одобрительно сказала Тоска, отрываясь от драцены. – Принимается. Умница. Приятно. - Ангел, тебе – особенное спасибо, — продолжила я. – Ты молодец. Ты же не виноват, что я к тебе не обращалась. Но теперь буду. Можно? - Я буду рад, — серьезно сказал Ангел. – Ведь это – моя работа. И Предназначение… - И я искренне хотела бы распустить вас на каникулы, но не знаю, как это сделать. Научите меня, пожалуйста! - Совет №1: не взращивай меня с таким усердием, — начала Тоска Зеленая. – Не подкармливай, не поливай, и я увяну. - Совет №2, — включился Кризис. – Теперь ты знаешь, что тебе просто надо поискать новое направление. И никто за тебя это не сделает. Особенно мы! У нас функция другая. - Совет №3. Если тебе больше не нужно время для тихих раздумий, то я, пожалуй, могу сменить траурный наряд на белые одежды радости и заняться, наконец, фигурой. А то раскормила ты меня. Фитнесом займусь! – выложила план действий Депрессия. - Совет №4, и заметь, совершенно бесплатно! Я не живу там, где есть действие. Начни хоть какое-нибудь движение, и кончится Застой! – посоветовал Бычара. - Да, да, да! Пробежка, зарядка, обливания! – влез Адреналин. – Чем больше меня – тем меньше, пардон, застоя, депрессии и тоски, вместе взятых! - И проси меня о помощи, — добавил Ангел. – Я всегда рядом с тобой и буду рад включиться, подсказать… - Благодарю вас за мудрые советы! – торжественно сказала я. – Я все поняла. И я думаю, вы смело можете оставить меня. Теперь я справлюсь. Только скажите: что это за штука такая была – «горячий стул»? - А, это психологи придумали, — заулыбался поднявшийся Кризис, разминая длинные ноги. – Специально для клиентов, которые не видят свою проблему. Им все присутствующие вопросы задают, и стул начинает буквально нагреваться! Пока не припечет! - Ну ладно, пора прощаться, — подвела итог Депрессия. – Кончайте этот балаган. Меня фитнес ждет. - Может, на фитнесе и встретимся, — предположила я. – До встречи! - Вот видишь, Кризис благополучно миновал, — сообщил Кризис, шествуя мимо меня к выходу. - Не грусти! – помахала мне рукой Тоска. – Цветы лучше разводи, это полезная зелень! - Разведу, — пообещала я. – Обязательно. - Пока, девочка. Я сваливаю. Ведь Сплошной Застой – это Полный Отстой, — пошутил Застой, покидая помещение. - А я останусь, — сказал Ангел. – Только стану немножечко невидимым, ладно? Так положено… - Ну, раз положено, то ладно, — великодушно согласилась я. В окно робко постучали. Шестой этаж, между прочим. Я, уже ничему не удивляясь, подошла к окну. Снаружи к стеклу прилипла забавная рожица, гримасами подавая мне знаки, чтобы я открыла форточку. Я открыла, и в комнату впорхнул новый персонаж. - Ну наконец-то, — сердито сказал он. – Я уж ждал, ждал. - Ну и кто мы будем? – весело поинтересовалась я. - Ты чего, сама не видишь? – удивился он. – Ясное дело, Творческий Порыв! Я первым добрался, наши там сзади, всей толпой летят! Готова гостей принимать? - Еще как готова! – искренне ответила я. – Меня тут так подготовили – вам и не снилось! - А кто тут с тобой был? – ревниво спросил Порыв. - Друзья, — твердо ответила я. – Очень хорошие. Настоящие! Полный Отстой кончился. Атмосфера пахла Вдохновением, а по комнате уже носились светлячками новорожденные Озарения, обещавшие в скором времени стать настоящей Зарей.
ДЕВОЧКА И ТЬМА
- Нет, я не хочу! – испугалась Девочка. - Ну да! Ты меня звала. Я услышала. Я пришла. Чего уж теперь? - Я боюсь тебя, ты такая огромная и всепоглощающая! - Да, я должна тебя поглотить – до конца, без остатка. Окутать тебя снаружи и наполнить тебя изнутри. - Это значит, что я умру? - Да, это и значит. Ты уже переполнена. Тебе надо умереть, чтобы очистить место для чего-то нового. - Нет, нет, нет! Я не хочу умирать! - Дитя мое, ты зря боишься смерти. Это не страшно, это всего лишь переход. Возвращение домой! Там ты напитаешься светом и безусловной любовью, наберешься сил… Там ты увидишь всю картинку целиком, во всем многообразии, во всех взаимосвязях. Там тебе всегда рады, там тебя ждут, там ты своя среди своих… - А тут? - А тут – по-другому. Сюда приходят пережить человеческий опыт. Это значит – буйство эмоций, перепады настроения, сложные ситуации, задачи, которые надо решать ежесекундно. - Это боль, страх, непонимание… - Да. Но и спокойствие, радость, душевный подъем, осознания и вдохновенный полет! Преодолевая боль, страх, непонимание, ты повышаешь свои вибрации и оказываешься там, на вершине чувствования. Это и есть человеческая жизнь, девочка. - Но я и так все это испытываю, зачем я должна умереть? - Видишь ли… Ты слишком давно не умирала. Это надо делать время от времени, чтобы очистить твое внутреннее пространство от всего, что там накопилось в процессе жизни. Смерть – это глобальная чистка. Все через это проходят. - И я уйду из этого мира? Навсегда? - Ты — да. Твоя душа – нет. Вы приходите из Тьмы огоньками Света и уходите во Тьму, чтобы снова вернуться. Бесконечный круговорот огоньков во Тьме Мироздания. Ты вернешься – чистенькая, светящаяся, распахнутая навстречу всему новому, готовая опять познавать мир во всем его многообразии. И ты будешь уже другой, совсем другой. Может быть, даже Мальчиком. Никто не может вернуться прежним, увы, это так! Да, ты все забудешь. Ты снова поступишь в Школу Жизни, и тебе придется заново пройти все Уроки, которые ты не усвоила в этом воплощении. Ну что, ты готова отдаться мне, чтобы отправиться в путь? - Нет. Я не готова. Я не боюсь тебя больше, Тьма, но… Я же еще не нажилась! Здесь столько всего, что хотелось бы попробовать, увидеть, пощупать и узнать… - А вот мне видится, что тебе больше тут не интересно. Ты все чаще выглядишь усталой и безразличной. Все, что в тебе и вокруг тебя, уже было, было, было… - Да, я порою устаю, это правда. Но я же отдохну и буду снова играть! - Ты уже Очень Большая Девочка, и твои игры тебе самой давно надоели. Да и не мудрено: сколько можно играть в одни и те же игры? Вот ты и заскучала. Разве нет? - Ну, немножко… Может быть, я просто их переросла? - Может быть… Вот поэтому я и говорю: пора! Придешь в этот мир заново, будешь учиться, постигать, узнавать, игры новые разучивать – красота! Ну, давай я тебя обниму – и… - Нет-нет-нет, пожалуйста, нет!!! Я уверена, что есть другие способы очистить мое пространство! Тьма, ты знаешь все – расскажи мне о них! - Я знаю только один способ. Начать с нуля. С чистого листа! Чтобы все-все-все было по-новому. Не так, как раньше… - То есть умереть? - Ну… В каком-то смысле. Для начала хотя бы понарошку. Давай попробуем: отрешись от всего… Закрой глаза… Дыши ровно и спокойно… Расслабься… Тебе никуда не надо бежать, тебе ни о чем не надо беспокоиться… Все ушло, отодвинулось… Сейчас есть только двое – ты и я. Обрати взор внутрь себя и посмотри, чем ты сейчас наполнена? - Много чем. Мыслями. Картинками. Планами. Озарениями и прозрениями. Но больше всего воспоминаниями о боли – чужой и своей. - А чувства, чувства в тебе есть? - Не знаю… Не вижу. Не чувствую! Как странно, почему я не чувствую чувств? - Потому что ты слишком переполнена, моя дорогая. Мыслями, воспоминаниями, озарениями, планами и прочими отходами производства. Одно – в прошлом, другое – в будущем. А места для Настоящего просто не осталось! А между тем чувства живут только в настоящем, чтоб ты знала. Но твое Настоящее – иллюзия, существующая только у тебя в воображении. Вот поэтому я и говорю: пора очиститься! Ну, пойдем? - Ну погоди же! Я хочу понять, отчего так получилось, что Настоящее стало ненастоящим. - Настоящими бывают только чувства. Все остальное – игры разума. Возможно, ты просто играла не в те игры? - А какие – «те»? Наверняка существуют игры для чувств! Ну, где разум отдыхает! - Ну да. Бездумно смотреть на воду и огонь. Это называется медитация. Представлять себя здоровой, спокойной и равновесной, живущей в гармонии со Вселенной – это называется визуализация. Валяться на свежескошенной траве, вдыхая ее аромат. Это называется слиться с природой. Обнимать от всего сердца. Смеяться и плакать от души. Принимать, не осуждая. Это называется безусловная любовь. Рисовать картинки иных миров. Совершать глупости и не жалеть о них. Делать не потому что «должна», а потому что «хочется». Это называется любить себя. И не бояться ошибок – их нет, есть опыт! У детей обычно так. А ты… Ты слишком много рассуждаешь. Такая умная – просто ужас. Даже не знаю, чем тебя мир еще может удивить! - Нет, может! Может! Мир все может! И я все могу! Я сейчас зажмурюсь – и тебя не станет, вот! - Хм… Нестандартное решение. Ну, зажмурься! И что ты там видишь? - Тьму… Это опять ты, что ли? - Ага. Я. Страшно? - Не-а! Я сейчас потру глаза, и там проявится звездное небо. Я помню, я в детстве так делала. Ух ты, зажглось! - И как, интересно? - Очень даже! Я давно так не делала, даже забыла уже… А теперь вот вспомнила, зажглись звездочки во тьме! Ой, красиво-то как! Это будет моя личная Галактика! - Ну, галактика… А дальше-то что? - А дальше… Я придумаю Небесного Художника! Он будет бродить от звезды к звезде и раскрашивать их в разные цвета. А где-нибудь в центре я повещу Недреманное Око. Оно будет за всем наблюдать и следить, чтобы всем было весело и интересно играть в жизнь. - Кому это «всем»? - Ах да, я совсем забыла! Надо же населить мой мир разными существами! Только их еще нужно придумать… И проложить звездные дорожки, чтобы они друг к другу в гости ходили. Я уже даже знаю, как… Ты не торопишься? - Очень тороплюсь. Думаешь, ты одна у меня такая? — улыбнулась Тьма. – Пожалуй, мне пора. А ты пока оставайся – тебе же еще столько разных разностей придумать предстоит! - Так ты передумала меня забирать? - Ну да. Я забираю тех, кто сдался добровольно. Тех, кто уже никогда не увидит во Тьме звезд. - А чиститься? Что ли уже не надо? - Очень надо. Сдается мне, в центре твоей Галактики стоит разместить какую-нибудь Черную Дыру, куда ты будешь отправлять все старое, ненужное, отжившее. Она все всосет и разложит на первоэлементы. Или протоматерию. Ну, в общем, как придумается! - Здорово! Хочу Черную Дыру! Мне для строительства первоэлементы очень понадобятся. А из протоматерии я сошью Млечный Путь. Многоуровневый! Чтобы попадать напрямую куда хочешь. Только подумалось – а ты уже там! - Ну, как я вижу, процесс пошел! Кстати, а что ты сейчас чувствуешь? - Радость! Счастье! Вдохновение! Как будто я и есть Создатель! - А ты и есть Создатель. Ты же сейчас создаешь свой новый мир – с чистого листа. Новый, свеженький, оригинальный. Ни у кого такого нет! - Да, да, да! Знаешь, как интересно создавать миры? - Ну нет, откуда мне знать, — засмеялась Тьма. – Я же ничего не строю. Я только фон для чьих-то творений. - А когда я построю Галактику – ну, то есть окончательно! – что тогда? – всполошилась Девочка. - Позови меня, — колыхнулась Тьма. – Может быть, когда-нибудь ты захочешь уйти со мной. А может, используешь меня как фон для новых творений. Помни только одно – чур, не повторяться! - Угу. Поняла. Спасибо за совет! Я продолжу, ладно? - Пока! – и Тьма поплыла прочь, раскинув полы своего бархатного плаща. Напоследок она оглянулась на девочку и с удовольствием проговорила: - Ого, как увлеклась! Прямо светится! Ну вот, еще одну звездочку зажгла. Все-таки молодец я! А Девочка уже ничего не видела – она увлеченно рисовала на чистом листе тот новый неведомый мир, который ей еще только предстояло познать…
ДОНОР
- Давно ждете? - Давно, — ответила я. – Уже второй час сижу. - А разве вы не по талону? - По талону, — уныло ответила я. – Только тут все время без очереди проходят. - А вы не пускайте, — предложил он. - Сил у меня нет с ними ругаться, — призналась я. – И так сюда еле дотащилась. Он внимательно посмотрел на меня и сочувственно спросил: - Донор? - Почему «донор»? – удивилась я. - Нет, никакой я не донор… - Донор-донор! Я же вижу… - Да нет же! Я кровь сдавала в первый и последний раз в институте, в День донора. Упала в обморок – и все, больше никогда. - А вы часто вообще в обмороки падаете? - Нет… Ну, бывает иногда. Я просто так часто падаю. Шла-шла, и вдруг упала. Или с табуретки. Или спать. Вот так вошла домой, увидела диван – и сразу упала. - Это не удивительно. У вас почти не осталось жизненных сил. Ваш сосуд опустошен. - Кто опустошен? - Сосуд жизненной энергии, — терпеливо пояснил он. Теперь уже я внимательно посмотрела на него. Он был симпатичный, но немного странный. Вроде бы молодой, не больше тридцати лет, но глаза! Это были глаза мудрой черепахи Тортиллы, из них вроде даже шел свет, и в них плескалось столько понимания и столько сочувствия, что я просто впала в ступор. - А болеете вы часто? – спросил он. - Нет, что вы! Редко болею. Я очень сильная. Вы не смотрите, что я на вид худосочная. - «Худо – сочная», — раздельно произнес он. – Вслушайтесь же! «Худые соки» — вот что лежит в основе вашей конституции. Отношения с родителями не очень? - Не очень, — призналась я. – Отца я почти не помню, он с нами давно не живет. А вот с мамой… Я для нее до сих пор малышка, она все время учит меня жить по ее правилам и что-то требует, требует, требует… - А вы? - Когда силы есть, отбиваюсь. А когда нет – просто плачу. - И вам становится легче? - Ну, немного. До следующего скандала. Вы не подумайте, она же не каждый день так. Раз или два в неделю. Ну, иногда три. - А вы пробовали не давать ей энергии? - Какой энергии? Как не давать? – не поняла я. - Вот смотрите. Мама провоцирует скандал. Вы включаетесь. Заметьте слово: «включаетесь»! Как электроприбор. И мама начинает подпитываться вашей энергией. А когда скандал закончен, ей хорошо, а вам плохо. Так? - Так, — признала я. – Но что я с этим могу поделать? - Не включаться, — посоветовал он. – Другого способа нет. - Да как же не включаться, если она пробивает? – разволновалась я. – Она же меня как облупленную знает, все мои болевые точки! - Вот-вот… Болевые точки – как кнопки. Нажал на кнопку – вы включились. А когда «пробивает», тогда и происходит утечка энергии! Это же в школе на физике проходят. - Да, помню, что-то такое учили… - А законы физики, кстати, общие для всех тел. И для человеческих в том числе. Просто в Школе Жизни мы зачастую двоечники и прогульщики. - Как можно прогулять Школу Жизни? - Да очень просто! Вот Жизнь дает тебе урок, а ты его учить не хочешь. И сбегаешь! - Ха! Хотела бы я сбежать. Да вот что-то не получается. - А так и бывает. Пока урок не пройдешь – будешь его раз за разом долбить. Жизнь – хороший учитель. Она всегда добивается 100%-ной успеваемости! - Нет у меня сил на этих уроках сидеть. Вот видите, пришлось даже к врачу тащиться. Еле ноги передвигаю. - С вами всегда так? - Да нет. Временами. Вот последняя неделя – вся такая. - А что происходило в эту последнюю неделю? - Да самое интересное, что ничего особенного! Обычная рутина. - Ну, расскажите мне про рутину. Если не жалко. - Да чего тут жалеть? Говорю же, ерунда всякая. Ну, с мамой пару раз пообщалась. Все как всегда. Работа – никаких перегрузов. Со сменщицей поцапалась разок, но не сильно. Вечерами не напрягалась, только на телефоне висела, помогала ситуацию разрулить. А чувствую себя так, как будто на мне пахали всю неделю! - Ну, возможно, и пахали, только вы не заметили. Что вы там разруливали по телефону? - А, да это фигня. У подруги проблемы, ей надо было выговориться. Я просто предоставила ей большую жилетку. - Выговорилась? - Ну да, наверное. Каждый вечер по полтора часа – любой выговорится. - А вы? - Что – я? - Вы – выговорились? - Да нет же, я ее слушала! Ну, утешала, поддерживала, советы умные давала. А сама я ей не жаловалась, ей сейчас не до меня, у нее своих проблем хватает. - Ну так я вам скажу: вы послужили не большой жилеткой, а сливным бачком. Она слила в вас весь свой негатив, а вы ей в ответ послали свою позитивную энергию в виде советов и поддержки. А сами ну ничуть не разгрузились! - Но друзья же должны поддерживать друг друга! - Вот именно: «друг друга». А у вас получается дружба «в одни ворота». Вы ее – да, а она вас – нет. - Ну, не знаю… Что ж теперь, отказать ей в помощи? Но мы же дружим! - Это вы с ней дружите. А она вами пользуется. Хотите – верьте, хотите – проверьте. Начните с первого же слова рассказывать ей о своих проблемах, и посмотрите, что будет. Вы удивитесь, насколько этот метод энергосберегающий. - Да, вы знаете, неплохо было бы… В смысле побольше энергии. - Говорите «неплохо». А сами ее разбазариваете! - Но я же не думала! С такой-то точки зрения… Хотя сейчас вот вы сказали – а ведь точно. Я с ней поговорю – и как будто вагоны грузила. - Это она вас грузила. А вы принимали на себя ее груз проблем. Оно вам надо? - Да нет, конечно… Зачем мне? У меня своих проблем выше крыши. - Какие же? - Да разные. Например, муж. Бывший. Я его люблю – ну, чисто по-человечески. А может, и больше. А у него другая семья. И там все неблагополучно. Она его приворожила. А мне его жалко, он ведь хороший! И все-таки родной человечек… - Эти переживания доставляют вам радость? - Что вы! Какую радость??? Сплошные мучения. Я ведь все думаю, думаю, как ему помочь, и не знаю… - А вашему мужу сколько лет? - Он немного старше меня. Но это неважно! - Важно. Взрослый человек в состоянии сам решать свои проблемы. Если хочет, конечно. И если не привык перекладывать их на других. Вы с ним общаетесь? - Да, конечно! Он приходит навестить детей. Ну и поговорить. Пожаловаться, как ему там плохо. - И вы его жалеете. Да? - Ну конечно, жалею! Сердце кровью обливается. Ему же плохо… - А вам, стало быть, хорошо. - Нет, мне тоже плохо. - Тогда сами подумайте: и чем же вы можете ему помочь? К его «плохо» добавить свое «плохо»? - Нет! Нет! Я ему дарю то, чего у него нет в той семье. Понимание… Поддержку… Тепло… - А взамен? - Не знаю. Благодарность, наверное? - Ну да. Он благодарит и несет то, что вы ему дали, в ту семью. Потому что там требуют, а своего тепла у него не хватает. Тогда он берет это у вас. А знаете, почему вы обессилены? - Нет, я как раз по этому поводу к терапевту иду. Чтобы он сказал. - Ничего он вам не скажет. Терапевт лечит симптомы. Ну, витамины пропишет, может, массаж. И все! А причины, причины-то останутся! - Какие причины? - Вы не любите себя. Вы пытаетесь любить других, не полюбив прежде себя. А это так энергозатратно! Вот и чувствуете себя выпотрошенной. - И что же делать? - Я посоветовал бы обратиться лицом к себе. И подумать, нужно ли вам так выкладываться, чтобы другим было хорошо. Причем за счет вашей жизненной энергии. Скиньте их с себя! Перестаньте быть донором. Хотя бы временно! И начните любить себя, баловать себя, питать себя. Тогда через какое-то время вы наполнитесь и засияете. Как лампочка! И глаза ваши загорятся. И сердце нальется теплом. Вот увидите! Он говорил вдохновенно, глаза его горели, и я думала – какой интересный человек! Такой умница! Интересно, кем он работает в жизни? - Ну вот вы меня учите жить, а сами тоже больной! – вдруг сообразила я. - Нет, я не больной. Я электрик. У меня просто обеденный перерыв. Кстати, уже кончается. Вон напарник идет со стремянкой, сейчас будем лампочки менять! До свидания, и здоровья вам! Душевного – прежде всего. И хватит быть донором! Я так и осталась сидеть с открытым ртом, наблюдая, как мой знакомец вскочил и присоединился к мужчине постарше, который действительно шел по коридору со стремянкой. Боже мой, ну как я сразу не заметила, что он был одет в синий форменный комбинезон? Наверное, из-за его глаз – я ведь почти не отрывала от них взгляда. И у меня ощущалось странное тепло в груди, как будто туда что-то влилось, такое приятное и живительное. Я даже почувствовала, что силы возвращаются ко мне. «Законы физики, кстати, общие для всех тел. И для человеческих в том числе», — так он сказал мне. Я вдруг ясно вспомнила, как на уроке физики нам показывали опыт с сообщающимися сосудами. Когда в один доливают воды, уровень в другом тоже поднимается. И наоборот. Наверное, пока мы общались, этот странный электрик поделился что-то таким, что в нем было – жизненной энергией, вот! И ее уровень у меня повысился. То есть он мне дал, а я взяла. Я вскочила с места и помчалась по коридору, догоняя электрика. - Погодите! Это что же получается? Вы – тоже донор? - Донор, — улыбнулся он. – Только я, в отличие от вас, делюсь энергией добровольно, потому что у меня в избытке! - А почему ее у вас много? Есть какой-то секрет? - Есть. Он очень простой. Никогда не позволять высасывать себя до дна, нажимая на кнопки, и никогда не включаться в то, что не в твоей власти. Вот и все! И они с напарником свернули в какой-то кабинет – давать людям свет. А я задумчиво пошла по коридору обратно, по дороге раздумывая о том, что все равно хочу быть донором. Только сначала подкоплю Любви, чтобы мой источник жизненной силы наполнился до краев. И обязательно научусь нести людям свет – так же, как этот замечательный электрик с мудрыми глазами черепахи Тортиллы.
ЗАБЕЙ НА ВСЕ! (упадок сил)
Чувствует Степанова – сил у нее все меньше становится, делать ничего не хочется, апатия навалилась и тоска. Ходит она, как автомат: дом-работа, работа-дом, по дороге в магазины заскочит, в выходные стирка-уборка, а там опять на работу. И вышел у Степановой нервный срыв. Прямо на работе и случился. Чувствует – ну все, сейчас ее порвет. Выскочила она из кабинета, чтобы коллег не напугать, забилась под лестницу, где черный выход, и ну рыдать!!! Вот льет она слезы, скулит-подвывает, и так ей себя жалко! Хоть вешайся. Только вдруг дверь открывается, и кто-то строго так говорит: - А ну, кто тут у меня порядок нарушает, пожарные выходы загромождает? Быстро выходи на свет божий, а то тревогу подниму! Испугалась Степанова, вылезла из-под лестницы, смотрит – а это плотник их Федотыч, душевный такой дедок и на все руки мастер. - О! Вот тут кто сырость разводит, народ пугает! – удивился Федотыч. – А я уж думал, никак, привидение у нас завелось. Давай-ка, девушка, быстро ко мне в плотницкую. У меня там умывальник есть, в порядок себя приведешь, а то всю красоту слезами смыла. Взял он Степанову под локоток и препроводил в плотницкую. Пока она умывалась-причесывалась, чайку вскипятил, кружечку ей подсунул. - Давай-ка, — говорит, — рассказывай по порядку: чего ревешь, в чем печаль, кто обидел? - Да никто меня не обидел, а только достало меня все! – говорит ему Степанова. И рассказала про всех: и про мужа-лодыря, и про сына-двоечника, и про маму-критиканшу, и про работу тоже. - Вот как же тут не завоешь? – завершила Степанова свой горестный рассказ. – Сил больше нет! Прямо вот так бы легла и умерла. - Не, умирать тебе рановато, — покачал головой Федотыч. – Ты еще молодая бабочка и вполне цветущая. - Да какое там «цветущая»? – махнула рукой Степанова. – Так, видимость одна. Я уж выгорела вся, не стало во мне огонька. Живу как жую, медленно и печально. Все достало! - Это потому что ты близко к сердцу все принимаешь, — авторитетно объяснил Федотыч. – А не надо бы! Но я знаю, чем твоему горю помочь. Есть у меня чудодейственное средство, в таких случаях на раз помогает! - А что это? Лекарство какое-нибудь? – шмыгнула носом Степанова. – Я пила, мне не помогло. - Нет, не лекарство. Я химию не уважаю, в ней пользы мало. А вот дам я тебе рецептик один, народный, ты его применишь – и сама увидишь, какие чудеса произойдут. По крайней мере, развеселишься. - Ой, давайте ваш рецептик, — обрадовалась Степанова. – А то веселья в моей жизни давно не наблюдается. Так что я с удовольствием. - Тогда слушай. Рецепт простой: ЗАБЕЙ НА ВСЕ!!! - Что??? – оторопела Степанова. – В каком смысле??? - В самом прямом. Забей на все! Рецепт такой: взять брусочек, молоток, гвоздей с десяток-другой, можешь на бумажках написать все, что достало. И забить!!! Для каждой бумажки – отдельный гвоздик. И лупи по нему от души!!! Пригвоздишь свою беду – она от тебя, глядишь, и отвяжется. Да и как она тебя преследовать станет, если ты на нее забила? - Ох! Ну и рецептик, — озадачилась Степановна. – Да я в жизни такого… странного метода не слышала! - Ну, странным болезням – странные методы, — рассудительно сказал Федотыч. – А ты чего, думала болезнь по имени «достали» каким-нибудь «досталином» лечится? Нееет, не придумали еще такого лекарства. А вот мой брусочек с молоточком – действует! - Ладно, давайте! – решилась Степанова. – Когда применять-то? - А как достанет, так и применяй. По мере наступления приступа! – объяснил Федотыч. – Я вот тебе все в пакетик сложу, чтобы нести удобно было. Вот молоток, вот брусок, а вот и гвозди. Бумажки уж сама найдешь, думаю. Ну, с Богом! … На работе, конечно, Степанова забивать ни на что не стала. Да и дома поначалу стеснялась. А потом чувствует – нехорошо ей, опять раздражает ее все: и муж на диване, и мама с подковырками, и сын за компьютером со стрелялками своими… «Ай, да чего я теряю?», — подумала Степановна – и достала пакет. Бумажек цветных притащила. Разложилась посреди комнаты, прицелилась и как вдарит! Сначала у нее не очень ловко получалось, все-таки навыка нет. Да и опасалась: а вдруг она близким своим стуком помешает? Но вдруг такую злость она почувствовала – да в конце концов, сколько можно-то? Почему она обо всех заботится, а о ней никто??? А на стук вся семья высунулась. - Ты чего это, мать? – остолбенел Степанов. – Чего стучишь-то? - А забила на все! – охотно объяснила жена, с одного удара вколачивая очередной гвоздь. - Эээээ… — только и сумел выдавить муж, испаряясь из поля зрения. - Доченька, ты никак мастеришь что-то? – сунулась было мама. – Правильно, мужика-то в доме нет, предупреждала я тебя в свое время… - Мама, а я на все забила! – радостно сообщила раскрасневшаяся Степанова. - Где моя валерьянка? – охнула мама и потрусила на кухню. - Маааам… А ужинать будем? – робко спросил сын. - Не знаю! У отца спроси. А то я и на ужин забила! – беспечно ответила Степанова, прицеливаясь. И так она увлеклась Федотычевым рецептиком, что опомнилась только когда гвозди все истратила. Пот со лба отерла, голову подняла – глядь, а у дверей вся семья выстроилась, как на параде: мама с поварешкой, муж с отверткой и сын с тетрадкой. Стоят, смотрят, да преданно так. - Солнышко, а я розетки починил, — искательно доложил муж. – Давно собирался, да вот руки дошли, наконец! - А я математику сделал. И географию повторил, – обрадовал сын. - Ужин готов, ты ручки мой, и к столу, — заворковала мама. – Уработалась, покушай, отдохни. «Ну, чудеса! – изумилась Степанова. – Вот не соврал Федотыч, и впрямь волшебный рецептик-то! Надо завтра на работу взять. Уж я там на все забью!!! И на квартальный отчет! И на зарплату! И на начальство! С трех ударов!!!». Только на работе брусочек и доставать не пришлось. Только Степанова в двери – а ее сразу к начальнику вызывают. И говорит он ей всякие приятные слова, из которых выходит, что следует ей премия по итогам и повышение в должности с весомым прибавлением к окладу. Тут Степанова вдруг осознала, что со вчерашнего дня никакого упадка сил у нее не наблюдается, а один только подъем. Положительные перемены в ней коллеги быстро заметили. Стали спрашивать, выяснять, что такое случилось? Может, витамины какие пила, а может, иглоукалывание? Ну, Степанова зажимать чудодейственный рецептик не стала, брусочек показала и всех забивать научила. И теперь у них в отделе все такие бодрые да равновесные ходят. А когда кто-нибудь ныть да жаловаться начинает, все ему хором говорят: «Забей на все!». И ведь помогает!
ЗАВОДНАЯ ЛОШАДКА
Но лошадка вовсе не знала и не думала, что ее кто-то заводит – ей казалось, что это и есть настоящая жизнь. Вот так она бегала и скакала, пока не случилась беда – почему-то завод перестал действовать. Ее заводят-заводят, а она не заводится. Или же все-таки соберется с силами, сделает кружок под музыку кое-как – и замирает. - Что случилось с нашей лошадкой? Почему она стала такая ленивая? – обеспокоились окружающие. - Я не ленивая! Просто… просто… — лошадка не знала, что и сказать. Она правда не была ленивой, просто что-то случилось, чему она пока не могла подобрать слов. - Да-да-да, ты просто ленишься! Хорошая лошадка должна быть веселой и позитивной, должна бегать бодро, а выглядеть гордо! Тебе надо преодолеть свою лень! – внушали ей. - Я понимаю, — расстраивалась лошадка и снова, сделав героическое усилие, собирала себя в кучу, чтобы весело скакать под музыку по кругу. Но долго ей держаться не удавалось, словно завод заканчивался гораздо раньше времени. Она теперь не бегала – «тынц-тыдынц, тынц-тыдынц», а плелась – «тык-дык, тык-дык»… - Да, наверное, я ленивая, — решила лошадка. – Ну почему, почему мне совсем не хочется скакать? Ведь когда-то мне так нравилось – музыка, веселье, и я мчусь по кругу, только грива развевается… Отчего же все закончилось??? Почему я не чувствую в себе ни сил, ни азарта??? Ночью карусель не работает, потому что все вокруг засыпают. Но нашей лошадке не спалось. Ей думалось. Вот еще один день прошел, а завтра будет следующий, а потом еще… И она снова и снова будет бежать по кругу, по заданной траектории… А над головой будет все тот же полосатый шатер – всегда одинаковый. Ей почему-то стало невыносимо грустно. И тут, как водится, в дело вступила Фея. Она обычно стояла высоко-высоко, на этажерке, и до поры-до времени помалкивала. Но тут она сочла, что лошадка нуждается в помощи, а ведь Феи на то и существуют, чтобы помогать в трудную минуту! - Эй, лошадка! – позвала она. – Привет! Посмотри на меня! - Здравствуйте, — вежливо ответила лошадка, оглядываясь по сторонам. – А куда посмотреть? Я вас не вижу. - Конечно, не видишь! Тебе мешает шатер твоей карусели. Выйди из-под него и подними голову… посмотри наверх – я как раз тут и нахожусь. - Но я не могу сойти с круга! – отвечала лошадка. – Я, видите ли, к нему прикреплена. Я должна бегать по кругу, потому что это карусель. Игрушка такая. Музыкальная! - Лошадка на привязи, все понятно, — прокомментировала Фея. – Ладно, так и быть, спущусь к тебе. Оп! – и через мгновение возле карусели очутилось прелестное существо, сплошь состоящее из шелка, крылышек и улыбки. - Ой! Какая вы… необычная! – ахнула лошадка. – Я никогда никого подобного не видела! - Ну еще бы! – сплеснула ручками Фея. – Ты же все время бегаешь по замкнутому кругу, и твой маршрут не меняется никогда. Ни-ко-гда! По сторонам ты и не смотришь. – А чего смотреть, если там постоянно одно и то же? – вздохнула лошадка. - Ну, если бегать исключительно по кругу – то конечно. Лошадка на привязи – что может быть печальнее? А ты не пробовала когда-нибудь сорваться с привязи и расширить границы своего круга? - Нет, что вы! – испугалась лошадка. – И в мыслях не было! Да у меня и времени на это нет! Я или бегу, или ленюсь. - Ах, милочка, оставь! Лени не существует, чтоб ты знала! Когда нам что-нибудь по-настоящему хочется, мы не ленимся – мы делаем и прилагаем все усилия, чтобы наше желание поскорее исполнилось! Вот тебе – лично тебе! — что бы хотелось по-настоящему? - Я не знаю… — растерялась лошадка. – Ну, может быть, хорошо выполнять свою работу? Быть полезной обществу, то есть карусели? - Ерунда! – отмахнулась Фея. – Это не твои желания, а общественные. Это ты где-то услышала. Никогда не поверю, чтобы у такой молоденькой, славной лошадки не было собственных сокровенных желаний. - Ну разве вот что… — подумав, ответила лошадка. – Я бы хотела, чтобы у меня было много друзей, и чтобы нам было весело, и чтобы у меня появилась подруга – самая лучшая, самая верная… и еще – чтобы окружающие ко мне относились серьёзно. - Значит, у тебя нет друзей и даже задушевной подруги, тебе грустно и окружающие относятся к тебе несерьезно, — подвела итог Фея. – Печально! Но такова – увы! — участь любой карусельной лошадки. Теперь я точно уверена, что ты не ленишься. Тебе просто СКУЧНО! - Нет! Неправда! – возмутилась лошадка. – Мне некогда скучать! Я с раннего утра завожусь – и побежала: круг за кругом, круг за кру… — и тут лошадка почему-то замолчала, так как ей опять стало очень грустно. Даже заплакать захотелось! - Вот-вот! – покивала Фея. – Похоже, тебе все это ужасно надоело! - Надоело, — вздохнула лошадка. – Все как-то одинаково. Но я не могу сойти с круга и бросить свою карусель, ведь этим я ужасно огорчу окружающих! - Ты рассуждаешь не как молоденькая резвая лошадка, а как старая изношенная кляча, — безапелляционно заявила Фея. – Если так – то тебе остается только лечь и умереть. Знаешь, чем старость отличается от молодости? В старости двигаться лень, потому что уже все попробовал, все изведал, и ничего новенького не осталось. А молодость – это время, когда вокруг столько интересного! Того, что ты еще не пробовал, не видел, не щупал и не нюхал! Столько мест, куда еще не ступала твоя нога! Столько существ, которые похожи на тебя и которые решительно от тебя отличаются! Неужели тебе все это не интересно? - Очень интересно, — ответила лошадка. – Но я никогда не пробовала… - Так попробуй! Познакомься с дикими лошадками! Они пасутся на зеленых лугах, купаются в быстрых речках и скачут не по кругу, а куда захочется. - Но моя карусель… там ведь музыка! А я так люблю музыку, я просто не могу без нее жить! - Ты можешь крутиться под музыку на своей карусели, если уж тебе так это нравится, но изволь уделять время и познанию чего-то нового! И еще: посмотри вверх! Что ты видишь? - Шатер над головой? — неуверенно сказала лошадка. - Правильно. И больше тебе ничего не видно. А вольные дикие лошадки видят высокое небо, в котором днем облака, а ночью звезды и луна. Тебе же всю эту красоту застилает шатер. Это – твой потолок. Тебе уже лень делать то, в чем ты достигла потолка. Оно стало обыденностью. Так устрой же себе праздник! - Праздник! – встрепенулась лошадка, и ее глаза загорелись. – Праздник!!! – и ее грива взметнулась, словно от ветра. – Да! Да! Хочу праздника! - Тогда прыгай! – позвала ее Фея. И лошадка, набравшись сил и храбрости, спрыгнула с круга. Теперь она увидела карусель со стороны: круг, шатер над ним и то место, где она находилась до сих пор. Ее мир… он казался теперь таким маленьким и ограниченным, хотя и был по-прежнему родным! Но гораздо интереснее было то, что по сторонам: там громоздились непонятные сооружения, и передвигались другие существа, и еще там было много всего неизведанного, что одновременно и пугало, и манило. - Я побегу? – спросила она у Феи, нетерпеливо перебирая стройными ножками. Она дрожала, словно кто-то повернул ключик, и все ее внутренние пружинки были на взводе. - Беги-беги, лошадка, — засмеялась Фея. – У тебя впереди столько интересного, что я тебе даже немножечко завидую! - Спасиииибоооо!!!! — и лошадка помчалась навстречу ветру и солнцу, только грива развевалась, а копыта весело цокали – «тынц-тыдынц, тынц-тыдынц», и вдали, у реки, она уже увидела целый табун себе подобных – диких лошадей, с которыми – о счастье! – наверное, можно подружиться. Карусель прежней жизни осталась позади, и лошадка на миг испытала чувство вины… ведь теперь ее место опустело, кто же будет бегать по кругу игрушечной карусели? - Ай, да какая разница! – сама себе ответила она. – В крайнем случае, я смогу время от времени возвращаться и делать кружок-другой. Если уж очень захочется… Да, у нее начиналась новая жизнь. Вот только музыку было жаль… - Ну и что! Музыка – это я сама! – решила лошадка и громко запела. Она летела по дороге навстречу новым приключениям, необычайным встречам, невероятным поворотам судьбы и чудесным открытиям, и ей это было ну ни капельки не лень!
ЗАГОВОРЕННАЯ
Вот ведь что странно: я молодая, вроде здоровая, семейными обязанностями пока что не обремененная, а к вечеру такая обессиленная – ну как выжатая тряпка, просто ужас! В постель не ложусь, а падаю, и сплю неспокойно. Часто утром проснусь и сама не понимаю: то ли спала, то ли вагоны разгружала? Конечно, я встревожилась и стала с подругами и родственниками это обсуждать. Не для того, чтобы пожаловаться, я жаловаться вообще не люблю, а чтобы подсказали, в чес причину искать. Ну, все в один голос мне: «Это или сглаз, или порча, не иначе!». Так-то я материалистка, мне бы руками пощупать, тогда поверю, и тут отмахнулась. Но моя лучшая подруга не успокоилась – нашла где-то адрес целительницы и велела мне собираться, чтобы ехать, не откладывая. Ну, я и поехала – а чего ж, интересно даже. Целительница оказалась женщиной в годах, видной такой, приятной, с проницательным взором. Она меня сразу с порога спросила: - Ну что, силы на исходе? - Да не так чтобы… — отвечаю. – Держусь пока! Но факты имеют место. - Небось, сглаз или порчу подозреваешь? - Да я-то нет, а вот окружающие – да. Но я, уж простите, не верю. - Правильно и делаешь. А спишь как? Что снится? - Сплю тревожно, а что снится – не могу сказать, какие-то обрывки из отрывков, ничего не разобрать. - Ну, так я и думала. Ты, небось, оптимистка, да еще и общительная, да? - Очень даже «да». Телефон не умолкает, все говорят, что со мной пообщаешься – и на душе легче. А мне это в радость – делиться оптимизмом! - А какие телепередачи больше любишь? - Психологические такие. Ну, там где говорят, проблемы какие-то обсуждают, вопросы решают, советы дают. Слава богу, сейчас какой канал ни включи – везде такое есть. Психология рулит! - Рулит-то рулит, а вот ты, похоже, не туда зарулила… - В смысле, видите проблемы? Какие? Сглаз, порча? Или чего похуже? - Не сглаз и не порча, тут другое. Заговоренная ты! - Как??? – ахнула я. – Это что ж, на меня кто-то заговор сделал? - Нет, не то думаешь. Это ты сама себя заговорила! – объясняет целительница. - Ну уж нет! Я пока еще в своем уме и точно знаю: ничего такого я не делала! Магией не балуюсь, эзотерикой не увлекаюсь, к заговорам всяким крайне отрицательно отношусь и сроду их не применяла. Я и заговоров-то не знаю! - Ну, это ты скромничаешь! Знать-то, может, и не знаешь, а применяешь регулярно. Вот ты утром встаешь – что делаешь? - Компьютер включаю и радио. Это чтобы до работы почту проверить и заодно новости послушать. - А на работе – молчишь? - Да какое там! Я ж консультант, общение с клиентами – моя работа. - Ну-ну! И вот работа закончилась, и… - А после работы я или с друзьями встречаюсь, или дома нахожусь, телевизор смотрю или по телефону разговариваю. - А потом, стало быть, спать… И что ж удивляться, что сон плохой? Ты ж как с утра разогналась себя заговаривать, так и не можешь остановиться. В голове-то у тебя к вечеру что? Сплошная каша, обрывки из отрывков… Ты говоришь, из телефона говорят, телевизор что-то талдычит, радио верещит… А еще и на работе, и необходимое общение… Вот ты к вечеру и заговоренная насмерть! И во сне все еще продолжаешь, по инерции… - Во как! – озадачилась я. – То есть вы считаете, что я слишком много говорю? - И слишком много слушаешь! Утонула ты в словесах да разговорах, моя дорогая… Спасать тебя надо, пока не поздно! - Так вы знаете, как мне помочь? - А чего ж нет? Ясно дело, знаю! Снимем с тебя все заговоры, будешь и спать хорошо, и здоровье поправится, и ясный ум сохранится до глубокой старости! Ну, слушай… Слушала я внимательно и даже записывала. Ой, хорошая целительница мне попалась, повезло мне! Так она мне все доходчиво растолковала и разъяснила, что я сразу ей поверила. А если я во что-то верю, то оно мне всегда на пользу идет!. Теперь чтобы я с утра пораньше радио включала? Да ни за какие коврижки! Нет, до работы я хорошую музыку слушаю, даже пританцовываю, пока собираюсь. На работе – конечно, общаюсь, но исключительно по делу. А вот вечером я решительно пересмотрела свои привычки. Оптимизмом я и сейчас поделиться готова, но предпочитаю при личных встречах. А телефоны я за два часа до сна вовсе отключаю – у меня наступает Время Тишины. В это время я и телевизор не смотрю – неспешно водные процедуры принимаю, что-нибудь простенькое из йоги делаю или сижу себе, медитирую под музыку, и такой у меня релакс наступает, что просто нирвана! А потом – спать, тоже неспешно так, вдумчиво… А уж какие сны мне снятся! Волшебная сказка, а не сны! И по утрам встаю бодрая, отдохнувшая, счастливая, выспавшаяся. А когда я себя выжатым лимоном в последний раз ощущала, я уже и не помню. Давно это было и неправда. Так что я вам советую – если вы тоже «заговоренные», меняйте поскорее что-нибудь в своей жизни, «заговоры» по возможности убирайте и устраивайте себе как можно чаще Время Тишины! Хоть полчасика, хоть десять минут… Я бы вам, конечно, адрес той целительницы дала, но она не велела. Сказала, что нечего зубы заговаривать, надо дело делать. Чтобы я поделилась со всеми тем, что сама узнала, а они уж решат, быть им дальше заговоренными или освободить в себе место для гармонии и счастья. Я вот уже освободила! А вы?
КВАШНЯ НА ПЕНСИИ
Есть ли жизнь после пенсии? Да она как раз только и начинается! (Сказка для Елены, Ираиды, Галины и многих других). Квашня и Пестик проживали в одном доме, на одной кухне, но при этом были очень разные. Квашня была широкая и неповоротливая, добрая и мечтательная. Все свое она предпочитала держать в себе, отчего в ней вечно что-то бродило, охало, вздыхало и вздымалось. Иногда из Квашни начинало лезть через край, и тогда она выходила из себя. Потом кто-нибудь приходил и уминал все содержимое внутрь, и Квашня временно успокаивалась. Но брожение при этом, конечно, не прекращалось – все равно что-то булькало, хлюпало и ворочалось. Это потому что Квашня в себя впускала много всяких всякостей и принимала все их проблемы близко к сердцу, переживала за них и часто не могла всего сразу переварить, вот и перло ее во все стороны, а то и поверх – аж крышку срывало. А вот Пестик был совсем другой – вытянутый, стройный, крепкий, поджарый и очень шустрый. В себя он ничего не принимал, зато сам так и норовил куда-нибудь залезть и порезвиться. Например, что-нибудь с кем-нибудь перетереть. И всякую чушь молоть он очень любил. А еще он был задиристый и острый на язычок, его даже Жгучий Перец побаивался: скажет – как припечатает, а потом и еще добавит. Тем не менее друзей-приятелей у Пестика было великое множество, и все его любили. Квашне это было странно: всюду залезает, вечно болтается туда-сюда, все высмеивает, ко всему придирается, во все вмешивается, и все его привечают! За что? Почему? Ведь он, в сущности, хоть и тяжеловесный, но легкомысленный, а по натуре вообще авантюрист! Надо ли говорить, что Квашня Пестика недолюбливала и старалась не замечать? Тем более что он так любил над ней поупражняться в остроумии! - Ну что, Квашня? Все киснешь? – начинал Пестик, подпрыгивая на своей полке. - Не твоя забота, — сердито говорила Квашня, отвлекаясь от своих важных дел. - Ну как же не мое? Мне до всего дело есть! – жизнерадостно отвечал Пестик. – В отличие, кстати, от тебя! Ты на своей внутренней жизни зациклилась, вот и кислая! От тебя знаешь какой запах идет? - Знаю, свежего хлеба! - Да ничего подобного! – веселился Пестик. – Запах свежего хлеба идет от Печки, когда она огоньку поддаст да припечет как следует. То-то он из Печки такой жаркий да румяный появляется! А от тебя кислятиной несет за версту. - Ну и что? – защищалась Квашня. – Не было бы теста – Печке нечего было бы выпекать. Все равно все с меня начинается. Я свое предназначение выполняю, между прочим. - Да? А чего тогда такая несчастная? - Ах, отстань! – рассержено пыхтела Квашня. – Не твое дело! Но Квашня порою действительно чувствовала себя несчастной. Когда-то она выполняла свое предназначение с большим энтузиазмом. Ей нравилось, что в нее загружают муку и прочие ингредиенты, все это знакомится и начинает бродить, а потом превращается в тесто – иногда пресное, для хлеба, иногда сдобное, для пирожков… Но в последнее время ей было как-то нерадостно. Она принимала в себя муку, соль, воду, жила их жизнью, вникала в их проблемы и перерабатывала их, чтобы получилось качественное, пышное, пригодное к выпечке тесто. А еще дрожжи – как без них? — поэтому все, что было внутри Квашни, росло, как на дрожжах, отчего ее распирало – аж обручи трещали. И так изо дня в день, год за годом… Ее угнетало однообразие, и она чувствовала себя старой квашней – кем, собственно и была. Вот потому-то она и кисла… А тут еще этот Пестик вечно доставал, как будто у него других дел не было! Ах, если бы она знала, почему Пестик проявлял к ней такое пристальное внимание!!! Просто Квашня ему нравилась. Ему импонировала ее основательность, устойчивость, гладкие деревянные бока, смешные трогательные ушки, торчащие наверху, а еще ее богатый внутренний мир и душевная чуткость. Ему нравилось, что она не просто делает свою работу, а буквально вкладывает в нее душу. Она словно вбирала в себя судьбы тех, кто в нее попадал – воды, которая раньше жила себе спокойно в колодце, а потом ее набрали в ведро и извлекли на свет божий… муки, которая еще помнила, как была зерном и вольно покачивалась в семейном колосе, а потом жизнь разлучила ее с братьями-сестрами и жестоко перемолола своими безжалостными жерновами… Квашня разговаривала с ними, внушала им, что жизнь продолжается, и что вскоре они станут прекрасным душистым хлебом и принесут много радости тем, кто будет его вкушать… Всех могла утешить Квашня, всех – но только не себя. На себя у нее как-то времени не оставалось, да она и не думала о себе, все о других заботилась. И хотя Пестик критиковал ее за такое излишнее самопожертвование, он делал это из самых лучших побуждений: ему хотелось, чтобы Квашня подольше оставалась крепкой и работоспособной. Но, как известно, когда переживаешь все и за всех, не оставляя достаточно времени для себя и для радости, изнашиваешься гораздо быстрее. Квашня переживала-переживала и, похоже, пережила… И однажды случилось то, что должно было случиться: ее отправили на пенсию. Взяли новенькую, сияющую Квашню с блестящими обручами, а старую вымыли, отскребли и задвинули под лавку. - Все, жизнь кончилась! – трагически сказала Квашня и заплакала. – Как же я теперь, без любимой работы? Зачем я нужна? Теперь я быстро рассохнусь, начну скрипеть, и скоро меня отправят на помойку! - Ну и дура! – тут же высунулся Пестик. – Нашла о чем мечтать — о помойке!!! - Это не мечта! Это мое безрадостное будущее! – горько хлюпнула Квашня. - Так не мечтай о безрадостном будущем! – предложил Пестик. – Мечтай о радостном! Что ты расквасилась? - Это моя сущность, и я так живу, — печально ответила Квашня. - А по мне, чем киснуть, так лучше вовсе не жить! – безапелляционно заявил Пестик. — Если уж жить – так как я: резко, дерзко, с солью, с перцем, с огоньком! Жизнь без приправ – пресная, невкусная, ее и жить-то не хочется. - Хочу жить вкусно! – встрепенулась Квашня. – Только я не знаю, как это – вкусно жить? - По-моему, знаешь, только никогда об этом не задумывалась, — ответил Пестик. – Ты всю жизнь чем занималась? Тестом! То есть полуфабрикатом! А теперь, на пенсии, у тебя есть замечательная возможность попробовать какой-нибудь конечный, готовый продукт! - Я не смогу, — пригорюнилась Квашня. – Я же никогда не покидала кухни, я совершенно не знакома с жизнью за ее пределами. Я боюсь! - Дружи со мной, и будет тебе счастье, — покровительственно сказал Пестик. – Слушай меня внимательно! Ты олицетворяешь собой женское начало, а я – мужское. Если мы вместе чего-нибудь замутим, от этого обязательно появится что-нибудь новое! - Не поняла… что ты имеешь в виду? - Ну что тут непонятного??? – с досадой дернулся Пестик. – Ты умеешь мечтать, я умею действовать. Ты вся в себе, а я общительный. Ты деревянная, а я металлический. Мы настолько разные, что прекрасно сможем друг друга дополнять, и нам никогда не будет скучно вместе! - Правда? – с сомнением спросила Квашня. – Знаешь… мне надо подумать. - Да что думать, делать надо… – начал было Пестик, но замолчал: за долгие годы он хорошенько изучил Квашню и знал, что не в ее характере принимать решения быстро. Впрочем, он также прекрасно понимал, что Квашню надо время от времени дергать, подначивать и заводить, иначе она опять начнет кваситься и киснуть – по многолетней привычке. - Ну что, надумала? – то и дело спрашивал он ее. – Решилась? Набралась смелости? Долго еще будешь воду в ступе толочь? - Воду в ступе толочь? А как это? – высунулась из-под скамьи Квашня. - Как, как… — проворчал Пестик. – Не знаю как! Я никогда не пробовал. Просто так говорится, когда кота за хвост тянут. - Я никогда не тянула кота за хвост. И тем более никогда не толкла воду в ступе. Я вообще ничего не делала, кроме переработки муки, воды и дрожжей в тесто! - Ну так сделай! – тут же предложил Пестик. – Вода есть, ты будешь Ступой. А я уж сам за себя отвечу. Ну что, давай? - А давай! – согласилась Квашня, которой, честно говоря, ужасно надоело стоять без дела. Мероприятие получилось очень веселым. Пестик весело прыгал в Квашне, поднимая волны и брызги. Вода охотно вспоминала, как в прошлой жизни она была водопадом, и плескалась-пенилась в свое удовольствие. Квашня замирала от непривычных ощущений и очень боялась, что делает что-то неправильное. Но ей понравилось быть Ступой! Это было очень-очень ново, очень-очень необычно и очень-очень радостно. - Ну как тебе воду в ступе толочь? – спросил ее Пестик. - Я в первый раз в жизни делала бесполезное и веселое дело, — заявила Квашня. — Но это было очень здорово! Я опять почувствовала себя молодой и полной сил, словно жизнь только начинается. - А я тебе что говорил??? – немедленно взвился Пестик. – Когда заканчивается что-то старое, всегда начинается что-то новое! Ну что, кота за хвост тянуть будем? - Нет-нет, не будем! Мне кота жалко! – испугалась Квашня. – Я о другом беспокоюсь… Толочь воду в ступе – конечно, хорошо, но я не привыкла быть без работы… Ведь можно же делать что-нибудь новое и веселое, но притом полезное? Я об этом мечтаю, только сама ничего придумать не могу! Ты мне поможешь? - Ну еще бы! – горделиво вытянулся Пестик. – Верь мне, я обязательно что-нибудь придумаю! И он придумал: прикинул, поговорил кое-с кем, и вот к Квашне явились Душистый Горошек, сеньор Кардамон, крутой Перец Чили, Морская Соль, дон Кориандр, матушка Куркума и еще много разных гостей. - Это мои друзья, — сообщил Пестик. – Каждый из них и сам по себе хорош, но очень одинок. Им надоело лежать по баночкам и пакетикам, и они тоже хотят попробовать что-нибудь новенькое! Поможем? - Поможем! – охотно включилась Квашня. – А чем мы сможем им помочь? - Я уже придумал. У нас будет Карнавал! – объявил Пестик. – Все будут танцевать, а мы с тобой править балом. - А как, как мы будем править балом? – страшно заинтересовалась Квашня. - Мы их сначала хорошенько перемешаем, затем измельчим, потом снова перемешаем… И у нас обязательно получится что-нибудь новенькое! - Отлично! – обрадовалась Квашня. – Я готова! Прыгайте в меня, ребята! Карнавал начинается! Ах, какой получился бал!!! Пестик неутомимо подпрыгивал, Квашня раскачивалась и пританцовывала, а вместе с ней кружились в разноцветном вихре и все гости. И когда все закончилось… - Ох! Какая дивная специя! – говорили потом о невероятной смеси все те, кто ее испробовал. - …чудная приправа, в ней чувствуется романтика дальних дорог! - … словно это доставили караваном верблюдов из Индии! - Браво! Брависсимо! Ав-то-ра!!! - Я никогда и не думала, что способна на такое, — прошептала Квашня. – Без тебя я бы не решилась! - Возможно, нам следовало подружиться гораздо раньше, — предположил Пестик. – Но раньше ты была так занята… Я рад, что у тебя появилось время для старого доброго Пестика. Вместе ведь веселее, правда? - Мне так понравилось быть Ступой! – засмеялась Квашня. – Новое, совершенно необыкновенное ощущение! Жаль, что все так быстро закончилось. - А вот и не закончилось! Потому что у меня уже есть следующая идея! – подмигнул ей Пестик. – Что ты знаешь о Бабе Яге? - Ну, это такая волшебная старуха, живет в лесу, в избушке на курьих ножках, кого-то ест, кому-то помогает… вроде так. А что? - А то, что у нее, по проверенным слухам, имеется ступа! – подсказал Пестик. – Причем не простая, а летающая! Ты понимаешь? - Кажется, да! – сообразила Квашня. – Ой, Пестик, я что, смогу полетать? Ты уверен? - Ничего невозможного нет, — уверенно сказал Пестик. - А как же ты? Я без тебя боюсь! - Не бойся, я все продумал! Ведь у Бабы Яги еще и помело имеется. Так вот: со старым Веником я уже договорился, он прутьями поделится. Так что я буду твоим помелом! Куда же ты без меня? И правда: куда же Квашня без Пестика? И куда Пестик без Квашни? Нет, конечно, можно и порознь, но вместе куда веселее! Ведь они так прекрасно дополняют друг друга! И жизнь тогда превращается в бесконечный праздник!
МАДАМ ДАНО И ЕЕ ЛЮБОВЬ
Но однажды на вокзале она познакомилась с месье Дану. У них завязался разговор, и мадам Дано по привычке стала жаловаться на жизнь. Но месье Дану тоже получил свое прозвище не просто так: он был весельчак, балагур, любил жизнь и на все ее каверзы и препоны предпочитал не сердиться, а удивляться: «Да ну?». - С тех пор, как умер мой муж, я совершенно одинока, — удрученно говорила мадам Дано. - Да ну?! – удивлялся месье Дану. – Ни за что не поверю, что такая чудесная женщина может быть одинока! Я думаю, мужчины просто столбенеют от восторга и предпочитают восхищаться вами издалека. - Да, но… — по привычке начала мадам Дано и замолчала: слова месье Дану показались ей не лишенными очарования. Польщенная мадам Дано продолжала: - Жизнь меня не баловала, постоянно ввергая в суровые испытания… - Да ну?! – всплеснул руками месье Дану. – То-то я чувствую в вас необычайную внутреннюю силу! Вот это жизнь вас натренировала! - Да, но… — мадам Дано прислушалась к себе и точно ощутила что-то непонятное – может быть, даже внутреннюю силу. - И еще – я так скучно живу, — доверительно призналась она. – Дом… прогулка… магазин… и все! - Да ну?! – изумился месье Дану. – Тогда наша встреча – это судьба! Ведь я работаю униформистом в цирке-шапито! Сегодня мы развернемся на площади, и уже вечером я приглашаю вас на представление! Надеюсь, вы любите цирк? - Да, но мой возраст… — застеснялась мадам Дано. - Да ну?! – изумился месье Дану. – О каком возрасте вы говорите? Цирк – это любовь на все времена! Подумаешь, возраст! - Да, но… — начала мадам Дано, но потом засмеялась и махнула рукой. Ей очень хотелось в цирк, ведь она там не была целых сто лет… – Ай, да ладно! В цирк так в цирк! И вот вечером мадам Дано сидела в первом ряду, на приставном кресле, куда ее усадили по контрамарке, и вовсю хохотала и хлопала в ладоши, чувствуя себя маленькой девочкой. А один униформист в перерывах между номерами посылал ей воздушные поцелуи, и от этого сердце замирало и сладко ныло – совсем как в молодости! … Через неделю цирк готовился уезжать. - Как жаль, что вы нас уже покидаете… — огорченно проговорила мадам Дано, которая не пропустила ни одного представления. - Да ну?! Это легко исправить! Поступайте в наш цирк, и мы вместе отправимся путешествовать по миру! - Да, но… что я буду там делать? Я ведь ничего не умею! - Да ну?! Наверняка вы умеете считать и сможете продавать билеты! Короче, вы приняты! - Да, но униформисты не могут принимать такие решения, – усомнилась мадам Дано. - Да ну?! Видите ли, униформист я для души, а вообще-то я директор этого цирка. В свободное от работы время! Так что быстренько за вещами, нас ждет Большое Цирковое Путешествие! Если в ваш город приедет цирк-шапито, обязательно обратите внимание на кассиршу. Эта пожилая дама распространяет вокруг себя веселье и хорошее настроение. Ее зовут мадам Зато. Это не настоящая фамилия, а прозвище, потому что на любые жизненные невзгоды и неудачи она смотрит с оптимизмом и всегда находит, что противопоставить им. Моросит дождик? Зато грибов будет море! Сломались дужки у очков? Зато получилось чудное пенсне! Вся жизнь проходит на колесах? Зато у нее много друзей, радости и смеха, и можно делиться этим с людьми, которые приходят покупать билеты! Может, вы не поверили, что такие чудеса случаются в жизни? Скажете: «Да, но…». Да ну, все равно не поверю, что вы такие зануды! Зато весело и вселяет надежду на чудо!
МОЯ ПОЛОСАТАЯ ЖИЗНЬ
Вот точно говорят: «Пришла беда – отворяй ворота». Не ходят беды поодиночке! Впечатление такое, что одна мелкая заморочка заскочит в мое личное пространство, посмотрит, что тут простор и есть где порезвиться – а потом орет в восторге: «Айда, ребзя! Все сюда! Тут классно!». А уж на ее призыв махом появляется целый табун, с гиканьем и свистом, и ну щипать молодую травку моей души! Попробуй их оттуда выгони! А потом, когда они все сожрут и куда-нибудь дальше ускачут, на месте зеленой травки только вытоптанное поле и дымящиеся кучи свежего навоза… В общем, все у меня посыпалось! На работе – мрак, в личной жизни – тьма беспросветная, в кошельке – вообще черная дыра… Куда ни кинь – всюду клин… И чем дальше, тем страшнее. Ничего не поделаешь, черная полоса! В России есть два распространенных и всенародных способа борьбы с «черной полосой» — запивание и заедание. Запивание мне не подходило – я алкоголь не люблю вообще, он невкусный, а вот заедание я применяла уже второй месяц, махнув рукой на пухнущую талию. Чем же себя побаловать несчастной и очень одинокой девушке, как не вкусненьким? Конфетки-бараночки и прочие кондитерские изделия стали моим лекарством от горьких дум. Да, еще мне соседка Валентина, у которой мама врач-невропатолог, притащила каких-то таблеток для сна, а то для меня на фоне всех этих ужасов лучшей подругой заделалась мадам Бессонница. И правда, таблетки помогали – полноценного сна, конечно, не получалось, но я все-таки время от времени впадала в некое полузабытье. В общем, подсластила я себе жизнь половиной коробки шоколадных конфет «Черный бархат», догналась «Черносливом в шоколаде», завершила сонной таблеткой и улеглась в постель с робкой надеждой хоть во сне немного отдохнуть от черных мыслей. Тут-то ко мне и пришла она… - Лежишь? Силишься уснуть? А не выйдет! – жизнерадостно объявила мне Зебра, материализуясь у моего дивана. - Тьфу на тебя, — вяло подумала я, пытаясь понять – это вообще сон или просто глюки? - Это на тебя «тьфу», — обиделась Зебра. – Мало того, что второй месяц на меня ругаешься, так еще и плеваться начала. Вот уйду сейчас – будешь знать! - Не уходи, — поспешила ответить я. – А то я опять одна останусь… А мне не спится. Не уходи, побудь со мною… Не пугайся, это романс такой… - Романсы запела? – заржала Зебра. – Заунывно, ничего не скажешь… - А отчего бы я радовалась? – отозвалась я. - От жизни, например, — предложила вариант Зебра. - От жизни… — безрадостно ответила я. – Нет жизни – и это не жизнь! - А что? – поинтересовалась Зебра. - А сплошная черная полоса, — с досадой сказала я и протянула руку – нащупать на столике очередную конфетку. - Ну-ну, — иронически сказала Зебра. – Это я уже не раз от тебя слышала… - Что слышала? Когда слышала? – не поняла я. - Что жизнь – как зебра. То черная полоса, то белая. Любишь ты всякие пословицы и поговорки! - Ну, наверное, — уныло согласилась я. – Ну и что? - Вот и то, — переступила с ноги на ногу Зебра. – У тебя ко мне претензии, ну так я пришла разбираться. - У меня? К тебе?? Претензии??? – ну и галлюцинация… Кошмар! — До претензий к посторонним зебрам я еще не дошла. - Я не посторонняя! – обиделась Зебра. – Я, между прочим, твоя Жизнь! - Жизнь – зебра… — сообразила я. – Ну и ладно. Другой жизни я и не заслуживаю. Полосатая лошадь – самый подходящий образ! - Сама ты лошадь полосатая! – разозлилась Зебра и топнула копытом. – А ну встряхнись! Я что, зря сюда приперлась? Ты думаешь меня менять? Ну, свою жизнь, то есть? - Тебя – нет. Жизнь – думаю. Только не знаю, как, — пожаловалась я. - Ну так используй свой шанс, коль уж я тут, — предложила Зебра. – Спрашивайте – отвечаем. Какие там у тебя предъявы к жизни, позитивная моя? Я проглотила «позитивную», потому что очень устала от одиночества, а тут хоть кто-то нарисовался для задушевной беседы. - Вот говорят, жизнь черно-белая. А у меня – сплошная черная полоса! – предъявила свою главную претензию я. – Разве так должно быть? - Не должно! После черной полосы всегда идет белая! – охотно согласилась Зебра. – Только ты, моя хорошая, почему-то пошла против законов природы… - Это как? – заинтересовалась я. - Ну, попала на черную полосу, и бредешь вдоль нее. Я ж полосатая. Глянь внимательно на мою шкуру, сама поймешь. - Похоже на то, — подтвердила я, обозрев ее полосатый бок. – Бреду, значит, вдоль… И все черное, черное… - Ну и нравится тебе так? - Нет, конечно. Разве это жизнь, когда ни одного просвета? - Так сойди с черной полосы! – потребовала Зебра. – Сделай же что-нибудь! - А что? – снова приуныла я. — На работе – мрак, в личной жизни – тьма беспросветная, в кошельке – вообще черная дыра… - Ага. А на столе – «Чернослив в шоколаде» и «Черный бархат». А завтра ты наденешь на работу, как обычно, джинсы и черную водолазку! Ладно еще, хоть до черной помады не докатилась! Хотя все, чтобы лишить свою жизнь красок, ты уже сделала! - Я ничего такого не делала! Оно само! – запротестовала я. – Я, что ли, кризис придумала? Или одиночество? - Знаешь, милая моя, — мотнула головой Зебра, — кризис и одиночество на оптимистов не действуют. А ты не слишком-то привыкла думать о хорошем! Предпочитаешь проблемы смаковать! А чем больше ты их смакуешь – тем сильнее они становятся. Ты ж им свою энергию даешь! - Вот здорово, — от возмущения аж села на кровати я. – Стало быть, я во всем и виновата? - У тебя есть на примете кто-нибудь другой? – дружелюбно оскалила зубы Зебра. – Твоя жизнь, твоя черная полоса, ты за это и в ответе. - Нет, я не согласна, ты не права, — начала защищаться я. – Я стараюсь выбраться, но у меня ничего не получается! - Замечательно! Посмотрите на нее! Она старается! – саркастически заржала Зебра. – Лопает безбожно конфеты и транквилизаторы, ревет в гордом одиночестве и размышляет, почему это жизнь не удалась! - Ну и неправда! – гордо заявила я. Хотя в принципе, все вышеперечисленное было чистой правдой. Я почувствовала, что мои глаза медленно наполняются слезами. - Слезами горю не поможешь, — строго сказала Зебра. – Хочешь уйти с черной полосы – так шевелись же! Делай что-нибудь! - Что делать? – жалобно спросила я. - Да хоть конфеты смени! – посоветовала Зебра. – Что вот у тебя все черное да черное? - Ну, как-то само… — пожала плечами я. - Вот-вот, у тебя все «как-то само», — укорила Зебра. – Живешь неосознанно, вот что! По принципу «жизнь бьет ключом, и все по голове». Так ты хоть в сторону отойди! Не будь жертвой обстоятельств! - Слушай, Зебра. Ты не ругайся! – попросила я. – Я ж не против! Я и сама хочу выбраться с этой самой черной полосы… Ты лучше подскажи, как! - А ну, вставай! – потребовала Зебра. – 10 часов вечера, а она в постели! - Ну, встала, ну и что? – завозилась я, нащупывая ногами тапочки. - А то, что сейчас будет генеральная уборка! – скомандовала Зебра. - В 10 часов вечера? – ужаснулась я. – Может, лучше завтра? - Жизнь нельзя откладывать на завтра! – провозгласила Зебра, ловко открывая копытом мой шкаф. – Вываливай все! Дальше Зебра меня просто загоняла. Она заставила меня пересмотреть весь гардероб и выкинуть старые вещи. Причем не просто выкинуть, а вынести на помойку. «А то к утру жалеть начнешь, знаю я тебя», — пояснила Зебра. Потом она заставила меня вымыть посуду, печку и всю квартиру. Потом погнала на ревизию холодильника… После этого пришел черед моей косметички. В общем, когда в 3 часа ночи я после контрастного душа вышла из ванной и вновь увидела Зебру – сомнений не оставалось: я рехнулась на почве многочисленных неприятностей. - У тебя есть неприятности? – ужасно удивилась Зебра, словно подслушав мои мысли. - У меня? – настала очередь удивляться мне. – По-моему, были… Вчера… Но сейчас мне как-то… бодро, в общем. - Хочешь конфетку? – предложила Зебра. - Да нет, я бы лучше яблочко съела, — прислушалась к себе я. – Для свежести дыхания… - Другое дело, — удовлетворенно покивала Зебра. – Смотри: чуть-чуть подвигалась, пару-тройку жизненных завалов разгребла, а как тонус повысился? - Каких «жизненных завалов»? Я ж квартиру убирала! – заморгала я. - А ты думаешь, твои мысли на твоей обстановке не отражаются? Впрочем, как и наоборот! – парировала Зебра. – Уберись в квартире – и на душе чище станет, и в мыслях! - И все? - Нет, не все! Не застревай на плохом, думай о хорошем! Жизнь, она вообще оценок не знает, для жизни каждое событие — нормальное. Оценки ты сама даешь. И в разные цвета события окрашиваешь – тоже сама! Ну так и нечего в черный цвет их красить! - А точнее? – не унималась я. – Прошу конкретных примеров! - Уволили тебя? Отлично! Значит, для тебя приготовлена гораздо лучшая работа, надо только ее поискать. Одиночество? Замечательно, есть время подумать и позаниматься собой. Деньги кончились? Да просто великолепно! Сядем на диету и одновременно найдем достойный источник дохода! Милый ушел? Удача! Стало быть, освободил место для настоящего! В общем, что бы ни случилось – все отлично! Тогда у тебя все отлично и будет, вот увидишь! - Что будем делать дальше? – с энтузиазмом спросила я. Меня переполняла жажда деятельности. - А дальше ты сама, — предложила Зебра. – Черная полоса кончилась. Да и поспать тебе немного не мешало бы. - Не хочу я спать. Я жить хочу! Слушай, а можно так, чтобы жизнь была без черных полос? – вдруг осенило меня. – Ну, чтоб одни белые. - Да нельзя, однако! – озадачилась Зебра. – Я ж от природы полосатая. Мне так положено! - А давай я тебя покрашу! В другой цвет! Ты ж говоришь, что моя жизнь – стало быть, я и решаю, какие полоски у тебя должны быть! Так? - Ну ни фига себе! – удивилась Зебра. – Во идеи-то поперли… Никогда о таком не слышала! Но мне интересно! Давай! Крась! А чем красить будешь? Я на миг остановилась? У меня не было ни гуаши, ни акварели, ни прочих художественных принадлежностей. Тут мой взгляд упал на конфеты. - Шоколадом! – решила я. Зебра тихо заржала – видимо, от восторга. Я быстро растопила в мисочке шоколадные конфеты – благо, запаслась на черные времена, а они все равно прошли! Потом приспособила колонковую кисточку для пудры, и мы с Зеброй устроили настоящий боди-арт. Закончив, я кивнула на зеркало: - Ну как? - Отпаааад! – выдохнула моя полосатая Жизнь, обозревая свои бело-коричневые бока. - Теперь, когда меня спросят про жизнь, я буду говорить: «Как зебра! То белая полоса, то вообще шоколадная!», — пообещала ей я. Если я и рехнулась, то как-то на редкость успешно. Весело, можно сказать! …Утром я проснулась свежая и отдохнувшая, будто и не скакала полночи с тазами и тряпками. Повторила контрастный душ – уж очень он мне понравился! – и помчалась на работу. Маршрутка ушла прямо из-под носа, но я ничуть не расстроилась. - Отлично! – сказала себе я. – Есть повод пробежаться три остановки рысью! Для повышения тонуса! И я бодро зашагала по тротуару. - Опаздываем? А давайте тогда вместе опаздывать? – раздалось над ухом. Я глянула – лицо было смутно знакомым, но как будто из другой жизни. По-моему, бродил по офису такой робкий парень… - Я Олег Дмитриев, я новый программист. А вы – Марина! Я у вас уже неделю работаю, только вы меня не замечали. Вы все время чем-то заняты были… - Я – Марина, — подтвердила я. – Я вас вспомнила. А занятия мои успешно завершены! И можно просто жить! - Тогда, может, и с работы пешком? – предложил Олег. – Вместе? Для жизненного тонуса? - А давайте! – легко согласилась я. – Если для жизненного – я всегда согласна! Безусловно, я вступала в шоколадную полосу своей полосатой жизни!
НЕЖИТЬ
- Идем же, Раиса, — прошелестела нежить. – Большой Круг в сборе. Все наши уже там, только тебя и ждут… - Кто это «наши»? – меланхолично поинтересовалась Раиса. - Покинутые. Обманутые. Обиженные. Преданные. Словом, жертвы коварства и произвола, надломленные цветы поруганной любви… - Да? – заинтересовалась Раиса, которая с недавних пор тоже причисляла себя к покинутым, обманутым, обиженным и преданным. – А зачем меня там ждут? - Сегодня ты будешь принята в ряды и станешь одной из нас… Ты больше никогда не будешь одна… Ты будешь среди своих… Это Раису более чем устраивало. Она уже замучилась быть одна, а родные-друзья-приятели ее горя не понимали и разделять не желали. Они тормошили и шевелили ее, говорили ей всякие идиотские вещи типа «жизнь продолжается», «нельзя распускаться», «завтра будет лучше, чем вчера» и все такое же неуместно-оптимистичное. - А где он проходит, этот ваш Большой Круг? - Да тут неподалеку, на стыке миров, — с готовностью доложила нежить. – Я доставлю, за тем и послали… - Я щас, — пообещала Раиса, с усилием сползая с дивана. – Только переоденусь… Путешествие к месту Большого Круга оказалось на удивление коротким. Вот только что она была в своей комнате, затем нежить обняла ее, накрыв собою, как плащом, и на миг все померкло, а в следующий момент они уже оказались на берегу пруда, на зеленой травке, которая в сумерках казалась иссиня-черной. Или она такой и была? Пруд был красивый, тихий и печальный. На водной глади плавали кувшинки, шелестели камыши, где-то там поквакивали лягушки – очень элегическое местечко, как раз подстать Раисиному настроению. - А где… — хотела спросить она, но не успела, потому что уже сама увидела, где. Вдруг одновременно, как по сигналу, поодаль возникли бледно-зеленоватые огоньки, которые стали приближаться, окружая Раису со всех сторон. - Большой Круг, — пояснила нежить, отплывая в сторонку. – Не бойся, тут все свои. Теперь было видно, что огоньки плывут не сами по себе – это были гнилушки, которые держали в руках фигуры, судя по очертаниям, женские. - Приветствуем тебя, сестра! С прибытием! Присоединяйся к нам! Мы тебя ждали! – понесся шелест со всех сторон. – Большой Круг рад новой сестре! - Здравствуйте, — вежливо сказала Раиса, напряженно всматриваясь в темноту. – Я тоже ра… О господи! Она замерла с разинутым ртом, потому что увидела, кто ее окружает. Это было еще то зрелище! Да, это были действительно женщины – совсем юные, молодые и не очень, но какие!!! Прямо перед ней приветливо улыбалась женщина, бледная и худая, как смерть, с глубоко ввалившимися, полными муки, глазами. Слева от нее – явно утопленница, потому что в ее длинных волосах запуталась тина, а к белому платью прицепились раки. Справа – синяя удавленница, у которой на шее все еще болтался обрывок веревки. У следующей фигуры в груди торчал кинжал, а по платью расплывалось черное пятно. Другие были не лучше. - Боже мой, боже мой!!! – только и смогла пролепетать потрясенная Раиса. - Не зови его… Его тут нет… Он не видел нас при жизни, не хочет видеть и после смерти… — донеслось до нее. – Господь нас давно оставил… - Так вы… мертвые??? – холодея, догадалась Раиса. – Вы тут все… нежить? - Как и ты, — дружелюбно кивнула та, что была похожа на смерть. – Мы все тут нежить, и рады новой подруге. Добро пожаловать! - Это ошибка! – твердо заявила Раиса, с которой мигом слетела вся ее затяжная апатия. – Я – живая. - Это ты так думаешь, — возразила ей Женщина-Смерть. – На самом деле ты себя уже похоронила, и окончательный переход – дело времени. Так лучше раньше, зачем тянуть? - Но я не собираюсь умирать! – вскричала Раиса, озираясь по сторонам. Отовсюду на нее смотрели совершенно кошмарные персонажи – сплошная нежить и жуть, просто кровь в жилах стыла. - А есть ли смысл влачить жалкое существование еще неделю… месяц… долгие годы? – тихо заметила Удавленница. – Когда света белого не видишь, когда сердце оледенело, когда дыхание останавливается, когда хочется только одного – умереть? Разве у тебя как-то по-другому, сестра? - Ведь он тебя бросил, и жизнь остановилась… — напомнила Женщина-Смерть. – Ты так и не пришла в себя. Все в прошлом. Настоящего без него нет. А будущее… Вот оно, твое будущее. Большой Круг! Раисе хотелось бы возразить, но слов не находилось. Ведь женщина сейчас сказала чистую правду: так оно все и вышло. Когда после тридцати лет дружной и безбедной совместной жизни, в любви и согласии, ее муж вдруг ушел к другой, именно это она и чувствовала: все в прошлом, жизни без него нет, а будущее выглядело мрачным и туманным. Но не таким же, как этот Большой Круг! - Я кинулась в любовь, как в омут, я ему поверила, а он обманул меня, и я не смогла снести предательства, — доверительно поделилась Утопленница. – Смерть решила все мои проблемы. Это было несложно: я просто нырнула в омут с головой, и все, и на этот раз навсегда. - А мой любимый оставил меня, растоптав нашу любовь, и женился на другой, — печально поведала Удавленница. – Это было так обидно, что у меня перехватило горло, он был мне нужен как воздух, я не могла без него дышать, и я решила все проблемы с помощью вот этой петли. Конечно, было больно, но все равно нее так больно, как его предательство. - Яд! Я отравилась смертельным ядом, — торопливо заговорила следующая. – Я кипела негодованием, во мне клокотал гнев, но он был недосягаем, и я предпочла наказать его вот таким образом. Теперь я являюсь ему везде, где только можно, чтобы он помнил и мучился! Раиса отшатнулась, так как на губах отравленной показалась пена, а глаза загорелись горячечным огнем. - Ага, является. Только он ее так ни разу и не заметил – слишком толстокож для этого, — вполголоса прокомментировал кто-то за спиной. – Наказала, только вот кого? И сама до сих пор ядом плюется… - Я ничего такого с собой не делала! – собрав в кулак всю свою волю, убедительно сказала Раиса. – Не топилась, не вешалась, не травилась, не стрелялась. И не собираюсь! Я живая! Мне просто плохо… - И мне было плохо, очень плохо, — кивнула Женщина-Смерть. – Я тоже ничего с собой не делала, поверь. Просто он ушел – и жизнь остановилась. Я была ни жива, ни мертва, и даже боль не могла вывести меня из этого состояния – она просто стала тупой и ноющей. Я сама стала болью. Так еще можно существовать… Здесь, в Большом Кругу, мы все такие. Это как анестезия. Ни живы, ни мертвы. - Я не хочу такой анестезии! – протестующе заявила Раиса. – Я просто не понимаю, ЗА ЧТО??? Чем я прогневала господа, чтобы он со мной ТАК поступил??? Но я не могу найти ответа!!! - Отвечу я, — раздался спокойный голос, очень отличающийся от ее прежних собеседниц. – Пропустите, расступитесь. Дайте мне приблизиться к ней. - Зачем ты явилась? Она уже не твоя! – с неприязнью сказала Женщина-Смерть. - Имею право. Она должна знать. У всех должен быть выбор! Нежить нехотя расступилась, и перед Раисой возник совсем другой персонаж. Это была цветущая женщина, и даже сумерки не могли скрыть ее румянца, и статной фигуры, и блестящих волос, и спокойных мудрых глаз. - Вы – живая? – вырвалось у Раисы. - Живее всех живых, — кивнула женщина. — Я – сама Жизнь. Я пришла дать тебе последний шанс перестать быть нежитью и вернуться к жизни. - Что значит – «последний шанс»? – не поняла Раиса. – И почему это вы называете меня «нежитью»? Вы же знаете, я не… - Помолчи, — оборвала ее Жизнь. – Что – «не»? Ну да, ты не топилась и не вешалась, зато ты заживо себя похоронила! Заточила свою боль в душе, а душу в склепе собственного микроскопического мирка. Я предлагаю тебе радости, возможности, новые дороги, а ты не видишь, не слышишь и не принимаешь моих даров, и я вынуждена проходить мимо. - Да я бы рада… Но мое сердце – открытая незаживающая рана, и она все еще очень болит, — призналась Раиса. – Какие там радости и возможности? Тут выжить бы… - Жизнь утекает из тебя по капле, а ты наслаждаешься своей болью, упиваешься ею, растравляешь свою рану и не даешь ей зажить. Так ты не выживешь, нет. - Но я живу! Как могу… Не ради себя — ради детей. - Ради детей? Я тебя умоляю! Сначала ты жила «ради него», теперь «ради детей»… А ты-то тут где??? Неужели хочешь, чтобы у тебя еще и детей забрали? - Как??? Почему??? - Да чтобы ты хоть что-то в жизни поняла и вышла наконец из своей летаргии! Ты ведь не живешь, а сидишь – когда все хорошо, то в благодушной эйфории, когда плохо – то в своем неизбывном горе, и гоняешь по кругу бессмысленные вопросы «за что?» и «как же я теперь?». Тебе станет легче, если ты получишь на них ответы? - Да, конечно. Тогда во всей ситуации появится хоть какой-то смысл, — с надеждой сказала Раиса. - Хорошо, я отвечу. «За что?» — неправильный вопрос. Надо бы подумать – «для чего?». - Для чего же? – послушно повторила Раиса. - Любая потеря – это толчок к развитию. Если ты возвела что-то земное в ранг абсолютной ценности, если ты идеализируешь кого-то или что-то, если ты застоялась на месте – происходит некое событие, выбивающее тебя из привычно колеи. Тогда ты волей-неволей начинаешь барахтаться, шевелиться, искать пути выхода или способы спасения, и снова начинаешь развиваться. Но ты можешь выбрать и другой вариант – опустить руки, сдаться, закрыться и скукожиться, замереть, и тогда… Тогда рано или поздно ты попадешь в Большой Круг, вот к ним. Имей в виду: уныние и бездействие – это тоже способ самоубийства, только медленный и изощренный. - Уныние – один из семи смертных грехов, — вспомнила Раиса. - Ну вот, и сама все знаешь. Теперь вопрос «как же я теперь?». Ответ: никто этого не знает, кроме тебя самой. Как решишь – так и будет. - С ним я была счастлива… — вспомнила Раиса. – Только с ним… - Грош цена такому счастью, которое на 100% зависит от внешних обстоятельств, — бесцеремонно оборвала ее Жизнь. – Счастье должно быть внутри тебя. Понимаешь? Не вовне, а в тебе! Ты сама должна стать источником счастья! Вот для этого, возможно, у тебя и отобрали мужа – твой «допинг». Чтобы ты наконец-то научилась принимать решения и жить сама. Понимаешь, сама! - Я не могу без него жить, — с отчаянием сказала Раиса и заплакала. - Ну что ж… Не смею настаивать, — пожала плечами Жизнь. – Не можешь – не живи. Мне все равно. Твой выбор! - Сестра! Ты остаешься с нами! Иди к нам, подруга! Давай же обнимемся! – залопотала нежить, вновь смыкая кольцо. Раиса тупо смотрела вслед уходящей Жизни и понимала, что вот теперь – точно все, конец. Если раньше была хоть какая-то надежда, то теперь – медленное умирание, и бесконечные воспоминания о пережитой боли с унылыми персонажами Большого Круга, и… - Стой!!!! Жизнь, постой!!! – изо всех сил закричала Раиса. – Пожалуйста, не уходи! Я с тобой!!! - Нет, нет… Вернись… Ты наша… — неслось со всех сторон, и всевозможная нежить тянула к ней бледные конечности, и хватала ее за руки и одежду… Но Раиса, не глядя по сторонам, рванулась туда, где была Жизнь, и ее дары, и радости, и горести, и будущие внуки, и правнуки, и – кто знает? — может быть, новая любовь. - Я не хочу здесь оставаться!!! – вопила она. – Я хочу к тебе! Забери меня с собой, пожалуйста! И Жизнь, повернувшись к ней лицом, распахнула руки, и Раиса влетела туда с разбега, и Жизнь обняла ее, и… В следующий миг Раиса очнулась в своей комнате, на своем диване. В комнате было все так же темно и невнятно бормотал телевизор. - Я что, уснула? – спросила невесть у кого Раиса, но ей никто не ответил. – Так. Неважно. Даже если это сон… Я должна научиться жить сама. Сама! У нее определенно были на это силы, взялись откуда-то. Наверное, она обрела их там, на стыке миров. И Раиса решительно встала с дивана. Первым делом включила свет, сгребла все транквилизаторы-снотворные и отправила их в мусорное ведро. Затем вырубила телевизор и раздернула шторы. За окном был вечер. Красивый такой вечер, сиреневый. И луна, и звезды, и светящиеся окна в доме напротив, и парочка в обнимку на скамейке под фонарем – все там было. - Я не нежить! – твердо сказала Раиса. – Я – жить! Ей было все еще больно, но вполне терпимо. Вполне! - Если мне больно, значит, я еще живая, — решила она. – А раны… Что ж, будем лечить. - Я помогу, — шепнула ей Жизнь. - Я приму все твои подарки, какими бы они ни были, — кивнула Раиса. – Благодарю тебя, Жизнь!
ПОДАРОК НА РОЖДЕСТВО
Надо сказать, что Рождество я мечтала провести дома и одна. После Новогодних праздников во мне словно электричество кончилось, и я, как перегоревший бытовой многофункциональный агрегат, была совершенно бесполезной для жизни. Тупо сидела в кресле и смотрела телевизор. Иногда для разнообразия так же вяло играла в «Тетрис» в компьютере, проверяла почту и отвечала на письма (а как же! люди же писали, ждут!) или брела на кухню чего-нибудь поесть, а потом обессилено падала вздремнуть часок-другой, как будто разгрузила вагон с углем. В перерывах я лениво ругала себя за то, что список дел, намеченных на всенародные новогодние каникулы, так и остается на бумаге, а я не могу себя заставить даже на прогулку выйти, не то что там полезными делами заниматься… Надо сказать, что такое со мной случается довольно регулярно. Прямо тенденция какая-то. Вроде как волной идет: то я парю, летаю и успеваю переделать сотню важных дел одновременно, то вдруг понимаю, что все, энергия на нуле – сели батарейки. То я всех люблю и готова общаться часами, то вдруг возникает желание уйти в отдаленный монастырь на месяц-другой, а еще лучше – в одиночную камеру. Или на необитаемый остров. В общем, в этот раз мне хотелось мне только одного – чтобы меня не трогали. Но не тут-то было! Я человек коммуникабельный, у меня много друзей и знакомых, и работа у меня связана с людьми и общением, так что покой мне только снится. А еще – ну я просто не могу отказать, если кому-то плохо и нужна помощь. Или хорошо и просто поговорить хочется. Нет, ну правда – как можно отказать в такой малости, как роскошь человеческого общения??? Поэтому постоянно у меня трезвонит телефон, тренькает скайп, вякают смс-ки и, что называется, «гости на пороге». Планида такая. Так что звонок в дверь меня не удивил, хотя я никого и не ждала. И только сердце екнуло: господи, ну кто опять там??? Сантехник? Детки с колядками? Заплутавший Дед Мороз? Я надела на лицо улыбку и потрусила открывать. Ой, мама… На лестничной клетке толпилась целая веселая орава – человек шесть или семь, все мои хорошие приятели. — С Рождеством! – ликующе завопили они, врываясь в прихожую. – А мы решили без приглашения нагрянуть, а то знаем, что ты тут одна киснешь. Мы и подумали — надо тебя встряхнуть! Расшевелить! Честно говоря, я бы предпочла, чтобы меня не встряхивали и расшевеливали, а закопали и похоронили. Временно, конечно. Но я, разумеется, не стала озвучивать столь неординарные рождественские желания, а покорно стала доставать бокалы под шампанское, которое они приволокли с собой. Сама я шампанское не люблю и не пью, и предпочла бы вообще обойтись без возлияний, но людям-то хорошо, им-то зачем праздник портить? — Дорогая Мариночка! – громогласно начала зачитывать огромную поздравительную открытку моя подруга Алка. – В светлый праздник Рождества… И в этот момент ее муж Лёнчик открыл бутылку шампанского, пробка сквозанула в потолок, а оттуда рикошетом с силой тюкнула мне в темечко, и что-то произошло. Последнее, что я запомнила – это изображение с Алкиной открытки: Дед Мороз, летящий на санях, запряженных золотым оленем, по заснеженной равнине. И все. Я отключилась. … Я стояла на заснеженной равнине. Было пустынно и холодно. Надо мною раскинулось фиолетовое звездное небо, вокруг, куда ни глянь, простирались бескрайние снега, а я удивленно обозревала свои ноги в исключительно красивых узорчатых сапожках. Я такие только в сказках видела, там они называются «сафьяновые». Одежда на мне тоже была другая: не то шуба, не то пальто, не то доха – что-то типа наряда Снегурочки на новогодних утренниках. Хотя сейчас уже Рождество, при чем тут Новый Год? Несмотря на шубу, я быстро стала замерзать. Вдруг вдали показалось что-то движущееся, при ближайшем рассмотрении — сани. Я обрадовалась и побежала навстречу, маша рукой. Я уже видела Деда Мороза, который то и дело залезал в свой мешок и кидал куда-то в пространство подарки. Подарки выглядели красиво – коробки в золотистой обертке и с золотыми же пышными бантами. Видимо, дедушка был слишком увлечен своим делом, потому что сани промчались мимо на первой космической скорости, а я с разинутым ртом застыла, растерянно провожая их взглядом. — Ну ничего себе! – только и смогла выговорить я, когда пришла в себя. Вряд ли здесь, в этой заснеженной тундре, имеется оживленное дорожное движение. И что мне теперь, замерзать тут? Как ни странно, холод меня взбодрил, и я стала припрыгивать на месте, обхватив себя руками. Стало чуть теплее, и мысли забегали живенько так. Итак: или я околею тут во цвете лет, или придумаю, куда идти и что делать. Пока я лихорадочно размышляла, опять показались сани. При ближайшем рассмотрении – по-моему, те же самые. На этот раз я не просто кинулась к ним, но и что есть мочи завопила: — Ээээй!!!! Дедушка Мороз!!!! Я тууут!!! Спаси Снегурочку!!!!! Замерзаю!!!! Ха! Как бы не так! Сани промчались мимо, только снежная пыль мне в лицо… Дед Мороз увлеченно швырялся подарками, но они явно предназначались не мне. По сторонам он не смотрел – а чего смотреть, человек свое дело делает, ему не до несчастных погибающих девушек! — Так! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! – вспомнила я старую поговорку. – Полагаю, к замерзающим это тоже относится. Итак, как можно согреться, оказавшись в пустынном месте среди вечной мерзлоты? Спичек у меня не было, дров не наблюдалось, жилищ с теплой печкой – тоже, компас отсутствовал, да и чем бы он мне помог? Какая разница в ледяной пустыне, в какую сторону идти? Значит, осталось надеяться только на Чудо… — Чудо!!! Явись!!! – жалобно попросила я. – Ну пожалуйста, ну что тебе стоит? — Ничего не стоит, — ответило Чудо, возникая прямо передо мною буквально из ничего. – Вот оно я, тут как тут. Явилось. — Ух ты… — потрясенно прошептала я. Чудо было самое что ни на есть чудесное – огромный сгусток света, в котором угадывались очертания человеческого тела. Оно искрилось и переливалось так, что даже глазам было больно. — Я чуть уменьшу сияние, раз тебя слепит, — предупредительно сказало Чудо. И правда: смотреть стало лучше, хотя очертания человека все равно оставались смутными. Не понять даже, мужчина это или женщина. — А тебя половая принадлежность Чуда как-то согреет? – спросило оно. Да, действительно… — Чудо, миленькое, раз уж ты случилось, вызволи меня отсюда, — попросила я. – Черт знает что, не пойму как тут оказалась, что делаю, почему так одета и как отсюда выбираться. Не подскажешь? — Подскажу, конечно, — охотно отозвалось Чудо. – Ты пришла сюда, чтобы встретиться с собой. И выяснить, наконец, отношения. Вот как поговоришь – так и сразу и выберешься. Автоматически. — Автоматически… — повторила я. – Чудо! А я вот не поняла – я с кем должна встретиться? — С собой. Вон же ты, на санях рассекаешь, только свист стоит. Словно в подтверждение его слов мимо нас вновь промчался Дед Мороз. На этот раз мне показалось, что скорость чуть снизилась, хотя он опять не соизволил обратить на нас никакого внимания. — То есть я должна встретиться с Дедом Морозом? — Ну да. — А чего ж ты тогда его не остановило? — Нет, милая. Остановить его ты сама должна. Я только помочь могу – и то если попросишь. — Ээээ… Хорошо. А могут эти сани каким-то чудом остановиться? – сообразила я. — А как же! Вот только дождемся, когда он на следующий круг пойдет… — Слушай, Чудо! А что он, так и ездит кругами? А почему? И кому подарки – ведь Новый Год давно позади? Рождество ведь на дворе? — Да ведь тебе виднее, почему он так себя ведет, — усмехнулось Чудо. – Это я тебя должен спрашивать, почему ты так живешь. — Я так живу? – поразилась я. – Да с чего бы вдруг? Вовсе я не так живу! — О! Едет! – оживилось Чудо. – Ну давай, останавливай! — А ты? – возмущенно вякнула я, но испытывать судьбу не стала – бросилась наперерез саням. – Стоооой! Стрелять буду! Встань передо мной, как лист перед травой! Повернись к лесу задом, а ко мне передом! От волнения я собрала все сказочные заклинания, которые пришли на ум. Чудо дунуло, плюнуло, полыхнуло светом – и от меня лентой зазмеилось северное сияние, которое напрочь перегородило саням путь. Олень в ужасе заржал, как заправский конь, и встал на дыбы, а сани развернуло задом наперед и опрокинуло на бок. — Кто это тут хулиганит? – завопил Дед Мороз, барахтаясь в своих пожитках. – Вот сейчас поднимусь, да как заморожу! В сосульку превращу!!! — Спасибо, я и без вас заморозилась, — сообщила я, помогая ему встать. – Форменная Снежная Баба. Ну вот, все в порядке, руки-ноги целы, жить будете. Извините за беспокойство, просто я волшебница неумелая. — Это что за чудо-юдо? — спросил Дедушка, всматриваясь в меня. – Что-то мне, девушка, лицо твое до боли знакомо. — Говорят, вы – это я, - выдала я сенсационную информацию. – Правда, я не понимаю, как такое может быть, но мало ли какие чудеса бывают? — И нечего удивляться, — сердито фыркнул Олень. – Между прочим, я – это тоже ты. Мы с Дедом Морозом обратили свои взоры на Оленя. Выглядел он, прямо сказать, неважно. Нет, в целом он был очень красивый: весь золотой, с роскошными рогами, меж которыми искрились звезды, с крепкими широкими копытами. Но вот выглядел он истощенным, местами на его боках виднелись вмятины и царапины, словно позолота облезла. Заметно опавшие бока тяжело вздымались, а глаза были тусклые и усталые. — Испугался? – устыдилась я. – Прости, я не нарочно… — Ничего и не испугался, — насупился Олень. – Наоборот, обрадовался! Хоть отдышаться можно да подкормиться. Этот же старый хрыч мне отдыха вовсе не дает, загнал совсем… — Это он про меня, — смущенно пояснил Дед Мороз. – Знаю за собой такой грех, увлекаюсь я, обо всем забываю… — Ты бы песню выучил: «Ямщик, не гони лошадей», — со всей возможной язвительностью посоветовал Олень. – А то вот паду я от голода и перегрузок, и некуда тебе будет больше спешить… — Да я понимаю… — виновато развел руками Дед Мороз. – Но вот как начну подарки раздавать – так и не могу остановиться. — А вот я как раз хотела спросить, — вмешалась я, — какие подарки, кому? Новый Год уж неделю как закончился! — А я круглый год их раздаю, — простодушно признался Дед Мороз. – И на Новый Год, и на 8 Марта, и просто так, на каждый день. — Зачем??? – не поняла я. — Ну как зачем? Мне процесс нравится. Люди поймают – радуются, счастливы, ну и мне от этой картины хорошо. Пока круг сделаю, всем подарки закину – глядишь, уже и снова тех, первых, пока одаривать. Да и новые адресаты за это время образовались, их тоже одарить поскорее хочется. — А меня тебе одарить не хочется? – подал голос Олень, который старательно выщипывал из-под снега какую-то травку или мох прошлогодний. – Я ж твое средство передвижения, твой энергетический ресурс! Обо мне в первую очередь заботиться надо! — А если ваш олень, ну, того… падет?! Действительно, как вы тогда будете подарки раздавать? – заинтересовалась я. — Ну, сам в оглобли впрягусь, — неуверенно предположил Дед Мороз. — А ты попробуй, — сердито буркнул пасущийся Олень. Дед Мороз, кряхтя, с усилием поставил опрокинутые сани на полозья, водрузил свой мешок, взялся за оглобли и попробовал двигаться вперед. — Ох… Тяжелые! – сокрушенно покачал головой он. – Неее, так я далеко не уйду. А еще ведь подарки закидывать надо, в мешок постоянно нырять. Я ж Дед Мороз, а не осьминог какой, у меня рук всего две. — Ну то-то, вспомнил хоть, кто тут двигатель, а кто пассажир, — удовлетворенно отметил Олень. – Много ты без меня наволшебишь, как же… — Да, и правда, Олень у вас замученный какой-то, — укоризненно сказала я. – Могли бы его почаще распрягать, отдых ему давать. — А ты чего меня жить учишь? – строго глянул на меня Дед Мороз. – Сама не такая, что ли? Да я ж – это ты, сама говоришь! Ты тоже так живешь! — Я??? – изумилась я. – Да вовсе я и не так живу! — Так, так, — хладнокровно подтвердил Олень. – Тоже по жизни устраиваешь гонки по вертикали, летишь со скоростью света, всем помочь, всех выслушать, всякого ободрить стремишься, задачи непосильные для меня ставишь, а потом валяешься неделями, пока я снова силу набираю. — Но погоди! – растерялась я. – Я же это не через силу делаю, а в свое удовольствие! Мне просто нравится так жить! Это же здорово – когда ты кому-то нужен, реальную пользу приносишь! — Вот и я говорю! – с азартом подтвердил Дед. – Посмотришь, как там, внизу, подарок разворачивают – такой кайф! Словно тебе подарили! — Разрешите мне вмешаться? – деликатно просочилось между нами Чудо, которое до сих пор как-то мялось в сторонке. – У меня одни вопросик есть: а что люди делают после того, как подарок развернули, порадовались? — Ну… Не знаю. Наверное, используют, — предположил Дед Мороз. – Я это уже не вижу, у меня же скорость, я уже в другом месте нахожусь! — Тогда еще один вопрос: а где ты их берешь, эти подарки? — В мешке! — А в мешке они откуда взялись? — Дык это… Кто ж его знает? Всегда они там были и всегда есть, я и не задумывался. — То-то и оно. Ты подарки, дедушка, сам производишь. По мере надобности. Вложил энергию – получился подарок. Отправил его – порадовал людей, и сам порадовался. Так? — Так, так. Так оно и есть, — с довольным видом подтвердил Дед Мороз, разглаживая бороду. — А ты, Снегурочка? Ты того же мнения? — Ну да, — недоуменно подтвердила я. – А как иначе? Мне тоже радостно, когда всем хорошо. — А чего ж тогда ты всю неделю валяешься, как будто тебя из розетки выключили? – задало коварный вопрос Чудо. – Таскаешься из угла в угол и ничего себя заставить делать не можешь. И это повторяется с завидной регулярностью!!! — Не знаю… Наверное, предохранители перегорели, — попыталась отшутиться я. — Вот я и говорю: не истощай свой энергетический ресурс! – повернул голову заметно приободрившийся Олень. – Когда предохранители летят – значит, в неприкосновенный запас залезла! Тебя и «выключает» на время, запасы энергии пополнить. — Да, Снегурка, – подтвердил Дед Мороз. – Прав Олень-то. Так оно и есть. Я ведь твоя «подарочная» часть, которая внешнюю деятельность осуществляет. — А я тогда что осуществляю? – недоумевающее спросила я. — А ты – внутреннюю должна осуществлять, — подсказало Чудо. – Заботиться о себе, любить себя, баловать, давать себе отдых, позволять развлекаться и бездельничать. Словом, быть Женщиной. Снегурочкой! И не гнать лошадей! То есть оленей… — Но я как-то привыкла жить в быстром темпе, — стала оправдываться я. – А то жизнь пройдет, а я так ничего и не успею. — Если меня загонишь, жизнь гораздо быстрее пройдет, — «утешил» меня Олень. – Вы ж просто не пробовали снизить скорость. А через это такие чудеса пропускаете! — Какие чудеса? – сконфуженно потер нос Дед Мороз. — Попробуйте – увидите, — лаконично посоветовал Олень. – Кстати, я вполне восстановился. Можно меня впрягать и дальше подарки развозить. Дед Мороз стал прилаживать оглобли, а я охотно полезла в сани. Как ни странно, было мне тепло. Видимо, теперь энергии Оленя и на внутренний обогрев хватало. — Может быть, Снегурочка тоже хочет какой-то подарок? – подсказало Чудо. — Да нет, — пожала плечами я. – Я и сама волшебная. Все, что надо, у меня есть. Или будет. Мне хорошо. — А ты, дедушка? Себе-то хочешь что-нибудь подарить? — Да моя работа и есть главный подарок! – ответил Дед. – Столько мне радости от нее, что чего ж больше желать-то? Со Снегуркой вот поближе познакомились, тоже сюрприз. — А вы достаньте себе из мешка общий подарок, — посоветовало Чудо. — И то дело! – обрадовался Дед Мороз. – А ну, Снегурка, полезли в мешок! Нащупывать подарок было весело. Мы с хохотом достали коробку, распечатали – и очень удивились. Там была… соска-пустышка. Вот подарок так подарок! — Это к чему же? – озадачился Дед Мороз. — Сама в шоке! – радостно отозвалась я. – Вроде мне пустышки поздно употреблять, да и тебе ни к чему… — Это мое! – важно сказал кто-то, и через край саней перевалился карапуз в красном тулупчике, белой шапочке с помпоном и белых же валеночках. Таким обычно изображают на картинках Новый Год. – Я – ваш Внутренний Ребенок. Совсем вы обо мне забыли! А мной, между прочим, заниматься нужно! Разрешать мне погулять, поиграть, подурачиться! И подарки я люблю! Дарите мне их почаще, заботьтесь обо мне, и будет у нас всех детская радость жизни! И малыш, деловито запихав в рот пустышку, по-хозяйски устроился между мною и Дедом Морозом. — Можешь считать, что заново родилась, — хохотнул Дед Мороз. – Вон, сидишь с пустышкой, жизнь изучаешь. С Рождеством! — Наверное, Оленю тоже подарок нужен? – предположило Чудо. Нам хватило полсекунды. — Колокольчик! – хором сказали мы с Дедом. — Отличный подарок, — одобрил Олень. – Принимается, одобряется, приветствуется. Звон этого колокольчика будет вам напоминать, что я есть, и обо мне надо заботиться. Я так-то неприхотливый, как все олени, но отдых и подкормка мне очень даже нужны. Иначе истощусь и помру, имейте в виду! И вы со мной вместе! — А что нам-то делать, пока ты пасешься? – задумалась я. — Откиньтесь на спину и обозревайте звездное небо, — посоветовало Чудо. – Знаете ли, созерцательность очень способствует уравновешиванию и отдохновению от мирских забот. Мы с Дедом тут же уставились в небо. И правда, было красиво, величаво и торжественно. Вроде как медитация, только еще лучше. Даже музыка в душе возникала. В общем, подходящее занятие для остановки в пути! — Ну, а теперь – можно и в путь, — одобрительно сказало Чудо, приладив колокольчик к шее гордо пританцовывающего на месте Оленя. — Чудо, миленькое, спасибо! – спохватилась я. – А тебе, тебе-то какой подарок нужен? — А я такой же, как вы! – весело ответило Чудо. – Для меня подарок – когда меня зовут и я случаюсь. Ведь если меня не позвать, как я приду? Никак! Так что ты мне подарок уже сделала. — Может, с нами? – предложил Дед Мороз. — Нет, не могу, — с сожалением ответило Чудо. – Слышу, меня уже в другое место зовут. Сегодня горячая пора, все ждут чудес, Рождество же! — С Рождеством! – закричали мы Чуду, трогаясь с места. Наш Олень теперь не мчался, а трусил неспешно. Поскрипывал под полозьями наст, мерцали в ночном небе звезды, и я вдруг поняла, что мы плывем высоко-высоко над Землей. Там, внизу, происходила своя жизнь. Люди куда-то шли, что-то делали, мирились, ссорились, плакали и смеялись, поздравляли друг друга с Рождеством, дарили подарки и ждали подарков. Дед Мороз достал первый подарок и кинул его вниз, на Землю. Затем второй, третий… Я видела, как они попадали точно в руки адресату, как люди разворачивали эти подарки, ахали, радовались, а потом поднимали лица к небу, и от них исходило такое сияние, что просто глаза слепило. Как от Чуда. Наверное, это была Благодарность. И она превращалась в поток мерцающих звездочек, которые летели к нам, наверх, и окутывали наши сани звездным ореолом. - Ох ты ж! Красотища-то какая! Как же я раньше такого Чуда не замечал? – потрясенно спросил Дед Мороз. - Это потому что мчались как сумасшедшие! – обернувшись, разъяснил наш словоохотливый Олень. – Оно всегда так было! Раз ты Любовь вложил – она обязательно Благодарностью вернется, только успевайте принимать. Энергообмен, понимать надо! - Господи, бывают же в жизни чудеса! – подивилась я. – Вот это Рождество!!! Такие откровения! Слава богу, я очнулась! - Слава Богу, она очнулась! – услышала я чей-то посторонний голос. – Мариночка, Мариша! Ты как? Ты в порядке? Я открыла глаза. Я возлежала на диване, а надо мной склонились встревоженные лица моих друзей. - Все хорошо. Это просто мне шампанское в голову ударило. Посредством пробки! – разъяснила я. – Но это было чудесно, уж поверьте! Я такой подарок получила! Соску-пустышку. Я заново родилась, понимаете? - Заговаривается? – озабоченно спросила Алка, нащупывая мой пульс. – Может, врача вызвать? - Не надо врача. Чудо уже случилось, я выздоровела, — сказала я. – С Рождеством, ребята!
ПРИКАЗ ПО ВСЕЛЕННОЙ (очень жизненная сказка)
Законы требовали, чтобы их изучали и применяли, Приказы – чтобы им следовали, Письма – чтобы на них подробно отвечали, Инструкции – чтобы их неукоснительно выполняли, а Бумаги вообще очень любили наваливаться и душить в объятиях. Разумеется, от любви – это они так бурно чувства проявляют, просто иногда силы не рассчитывают. Ирина их временами тихо ненавидела и даже имя этому бумажному воинству придумала – «Братья-Бюрократья». Надо сказать, все эти Братья-Бюрократья были очень скучные, шутить не любили и юмора не понимали. И каждый из них боролся за то, чтобы им первым занялись, а Ирине Константиновне приходилось устанавливать очередь, наводить порядок и отбиваться от самых назойливых. Иногда ей удавалось отбиться, а иногда – нет. Поэтому к концу рабочего дня Ирина очень уставала. И в самом деле, если всё очень серьезно – какая уж тут радость жизни? Сплошное напряжение! И вот однажды она не выдержала и с укором спросила Вселенную: — Господи, ну кто – и главное, зачем??? – придумал всё это Бюрократическое Занудство??? Как ни странно, Вселенная откликнулась почти мгновенно. Ведь, как известно, Вселенная не любит готовые ответы, она любит интересные вопросы. А этот вопрос ее явно заинтересовал! — Хороший вопрос! – отозвалась Вселенная. – А ты как думаешь, кто и зачем? — Да конечно, сами люди и придумали! – не задумываясь, ответила Ирина. – А зачем? Да похоже, чтобы жизнь медом не казалась! — Ага, вы, люди, всегда так: создаете себе всякие трудности, чтобы потом героически их преодолевать, — хихикнула Вселенная. – Парадоксальные вы мои… — Да, у нас всегда так. По поводу любой возникшей трудности создается десять приказов и сто инструкций, — согласилась Ирина. – Как будто в случае чего от пожара инструкцией или приказом отмахаться можно! — Ну, Правила Игры вы сами устанавливаете, а уж каждый свой выбор делает – играть в эту Игру или не играть, — философски заметила Вселенная. – Если что – просто выходи из игры! — Да мне моя работа нравится, — стала объяснять Ирина Константиновна. – В принципе, она хорошая. Только вот уж эти мне Братья-Бюрократья!!! Я скоро с этими законами-инструкциями-бумаженциями от скуки помру! Или, как царь Кощей, зачахну! Одолели, понимаешь! Ну вот что мне с ними делать??? — Играть! – чуток поразмыслив, предложила Вселенная. – Знаешь, если не получается их победить – надо навязать им свои Правила Игры, да? — Это как? – не поняла Ирина. — Вот ты говоришь, что их слишком много развелось, и все чего-то требуют. Уменьшить их поток не получается. Он тебя захлестывает, и ты тонешь в бумагах. Правильно? — Ага, все так и есть, — подтвердила Ирина. – Не поток, а просто целая лавина! - Значит, надо его увеличить! – с азартом предложила Вселенная. – И направить в нужное русло! Пока Ирина Константиновна осмысливала эту парадоксальную идею, Вселенная тихонько веселилась. Ведь она, в отличие от Бюрократических Потоков, обладает великолепным чувством юмора и очень любит парадоксы! — То есть ты предлагаешь, чтобы я еще больше увеличила количество бумаг? – наконец, осознала совершенно сбитая с толку Арина. — Ну конечно! – возликовала Вселенная. – Только это будут совсем другие бумаги! Веселые, позитивные и полезные для тебя лично! — Например? — Например, кто тебе мешает издать приказ по Вселенной «О мелиорации в области Бюрократических Потоков»? Или инструкцию «О самоликвидации неэффективных инструкций»? Да в конце концов, можно даже придумать распоряжение «О безоговорочной капитуляции Братьев-Бюрократьев»! — И что, поможет? – деловито уточнила практичная Ирина Константиновна. — Хуже, чем есть, уже не будет, — хмыкнула Вселенная. – А польза для души и тела – несомненная. По крайней мере, повеселишься! — А разве я имею право издавать приказы по Вселенной? – засомневалась Ирина. — Ну я ж твоя личная Вселенная, — слегка удивилась та. – Интересно, кто тебе запретит наводить порядки в собственном доме? Да ты там вообще можешь резвиться, как тебе заблагорассудится, а я только рада буду! Люблю, когда весело! — Но меня на моей Ужасно Серьезной Работе знают как деловую даму, по имени-отчеству называют. Если я начну прикалываться и озорничать, меня просто не поймут! – озаботилась Ирина Константиновна. — Ой, тоже мне, проблема, уморила просто! – закачалась от смеха Вселенная. – Да ты придумай себе другое имя – никто и не узнает! — И то верно! – обрадовалась Ирина Константиновна, которая в глубине души вовсе не была важной дамой, а все еще оставалась озорной девчонкой. – Слушай, спасибо! Вот классная идея! Поплаваю-ка я хоть раз в жизни в Бюрократических Потоках в свое удовольствие!!! У меня уже тааакой симпатичный приказик в голове крутится – это что-то!!! Весь день Арина Константиновна, работая с важными бумагами, тихо веселилась – у нее в голове просто стаями носились самые необычайные идеи по поводу взаимоотношений с Братьями-Бюрократьями. А вечером, дома, она стала с азартом воплощать идеи в жизнь! И ее первый документ выглядел так: ПРИКАЗ ПО ВСЕЛЕННОЙ От 01.12.2010 «О СКАЗОЧНОЙ ЖИЗНИ ОТ ЭЛЬФИКИ» В целях повышения качества и количества сказочной жизни, упорядочивания Бюрократических Потоков, снижения всяческой важности и более эффективного использования волшебных возможностей своей личной Вселенной, - ПРИКАЗЫВАЮ: · Отныне и впредь Жизнь считать исключительно сказочной. · Осушить Бюрократические Потоки и превратить их в тонкие управляемые ручейки · Для обозначения себя в Сказочной Жизни использовать имя «Эльфика». · Создать во Всемирной Сети ресурс (сайт), каковой так и назвать – «СКАЗОЧНАЯ ЖИЗНЬ ОТ ЭЛЬФИКИ», наполнив его Сказками, Чудесами и Волшебством. · Пригласить в «Сказочную Жизнь от Эльфики» ВСЕХ ДРУЗЕЙ, ЖЕЛАЮЩИХ И ИНТЕРЕСУЮЩИХСЯ!!! · Всем приглашенным и прибывшим обеспечить свободный доступ к пользованию Чудесами, Волшебством и Сказками. |
Последнее изменение этой страницы: 2019-03-22; Просмотров: 405; Нарушение авторского права страницы
Жила-была одна замечательная женщина по имени Люба, которая не привыкла полагаться на волю случая и провидения, и все делать предпочитала исключительно сама. Предки ее сами такой образ жизни вели и ей завещали. «В этой жизни все зависит от нас самих!», — наставляли ее родители, и она это хорошо усвоила. Да вот только поняла эту мудрость не совсем правильно. Она стала все делать и за себя, и за близких, и за всех окружающих.
Вот уже который день я умирала от зеленой тоски. В моей жизни длительное время наблюдались депрессия и застой. А я, между прочим, творческая личность. Я не могу, когда мне неинтересно. Нет, кризисы бывали и раньше – но вот чтобы такой затяжной???
- Я пришла за тобой, — сказала Тьма. – Собирайся.
Он подсел ко мне в очереди к терапевту. Очередь тянулась медленно, читать в темноватом коридоре было невозможно, я уже истомилась, поэтому, когда он обратился ко мне, я даже обрадовалась.
Как-то раз Степанову все достало. Достало прямо до печенок – аж во рту горько. Оглянулась она вокруг – кругом одни заморочки. Муж вечно перед телевизором сидит, пультом щелкает, а розетки починить не допросишься, так и висят на соплях. Мама только и делает, что критикует: то борщ пересолен, то полы плохо вымыты, то внимания ей мало уделяют. Сынишка учиться не хочет, одни двойки в дневнике, да еще и врет на каждом шагу, и от компьютера не оторвешь. На работе тоже не сахар: круг обязанностей все шире, а денежный ручеек все уже, и пойди вякни – сразу скажут «не нравится – увольняйся».
Жила-была заводная лошадка. Местом ее обитания была большая игрушечная карусель. Когда карусель заводили, начинала играть музыка, и лошадка весело бегала по кругу, высоко вскидывая свои крепкие ножки – «тынц-тыдынц, тынц-тыдынц». А когда завод кончался, замирала – до следующего раза.
Мадам Дано была очень, очень серьезной дамой и убежденно всем доказывала, что жизнь трудна, а счастье недостижимо. Кстати, она носила совсем другую фамилию, а «мадам Дано» ее прозвали за то, что все ее фразы неизменно начинались со слов: «Да, но…». Например, на слова «хорошая нынче погодка!» она тут же отвечала: «Да, но уже к вечеру она может испортиться», на сообщение о чьей-то свадьбе, поджав губы, говорила: «Да, но сейчас молодые семьи так часто распадаются…», на пожелание доброго здоровья – «Да, но кто застрахован от болезней, ведь может и кирпич на голову упасть?».
Она пришла ко мне в самый тяжелый момент – когда мелкие неудачи, неприятности и прочие пакости достигли такого количества, что слились в сплошную, беспросветную, нескончаемую черную полосу.
Потустороннее существо явилось к Раисе вечером, когда она, приняв успокоительное и снотворное, сидела в комнате, не зажигая света, и тупо пялилась на мельтешение в телевизоре. Она с трудом сконцентрировалась на новом явлении и вяло подумала: «Привидение, что ли? Вон, все прозрачное и струится…. нежить какая-то…». Она не очень удивилась, так как в последнее время разучилась чему-нибудь удивляться и вообще реагировать на внешние раздражители. В ее жизни недавно случилось такое, что все остальное по сравнению казалось несерьезным и неважным. Ну, нежить, ну и что, подумаешь…
Это случилось со мною аккурат в Рождество, когда на Земле творятся всевозможные чудеса. И моя история была Чудом. Нет, правда! В это Рождество случился самый необычный подарок, который я когда-либо получала в своей жизни.
Жила-была на свете Очень Взрослая Девочка по имени Ирина. Такая взрослая, что все ее называли Ирина Константиновна. Она работала на Ужасно Серьезной Работе. Ежедневно она приходила в свое Большое Учреждение, где ее уже ждали важные Бумаги, суровые Законы, грозные Приказы, срочные Письма и четкие Инструкции. С самого раннего утра они обступали Ирину Константиновну со всех сторон, брали в оборот и заставляли заниматься собой – ведь они по-другому просто не могут!