Субъектный состав международных коммерческих договоров

 

Как известно, одним из условий действительности сделки, в том числе международного коммерческого характера, является наличие право- и дееспособности ее участников. С позиции международного частного права определение право- и дееспособности участников международного коммерческого договора связано с установлением их личного закона, с помощью которого происходит определение правового статуса участника международного коммерческого договора в той или иной его организационно-правовой форме.

Организационно-правовые формы, в которых коммерсанты могут заниматься предпринимательской деятельностью и участвовать в международных коммерческих договорах, в разных странах имеют общие черты и различия. Вместе с тем в большинстве зарубежных стран и РФ допускается возможность осуществления предпринимательской деятельности гражданами без образования юридического лица, то есть в качестве индивидуальных коммерсантов, или индивидуальных предпринимателей (далее - ИП).

В качестве ИП предпринимательской деятельностью могут заниматься российские отечественные граждане, иностранные граждане, лица без гражданства (ст. 23 ГК РФ). При этом иностранным гражданами и лицам без гражданства предоставляется, как правило, национальный режим в вопросе допуска их к занятию предпринимательской деятельностью на территории другого (не своего) государства, хотя закон может предусматривать определенные ограничения (отдельные виды деятельности, которыми могут заниматься только отечественные граждане или юридические лица).

Поскольку ИП является физическим лицом, в его правосубъектности можно выделить правоспособность и дееспособность. В литературе высказываются различные мнения относительно правовой природы предпринимательской правоспособности ИП. Так, например, ТА. Багрова считает, что она производна от гражданской правосубъектности лица*(109). По мнению М.Д. Шапсуговой, правосубъектность ИП возникает с момента его государственной регистрации и не связана непосредственно с гражданской правосубъектностью физического лица*(110).

Соглашаясь с мнением ТА. Батровой, также считаем, что правоспособность ИП производна от гражданской правоспособности физического лица, что в целом следует из ст. 18 ГК РФ, где наряду с другими компонентами гражданской правоспособности закреплено право лица на занятие предпринимательской деятельностью. Подобное право предоставляется гражданам и в других странах с рыночной экономикой. Как отмечал В.П. Звеков применительно к международным частноправовым отношениям, "абстрактная способность лица заниматься предпринимательством... относится к содержанию его правоспособности, определяемой на основе личного закона"*(111).

Однако данное положение не дает оснований утверждать, что иностранец, в том числе ИП, находящийся в РФ, может пользоваться теми правами, которые у него есть в силу его личного закона, но не предусмотрены законодательством РФ. Как отмечал Ф.Ф. Мартене, "применение национальных законов к личным правам иностранцев ограничивается по отношению к правоспособности. Пределы действия по отношению к ней иностранных (национальных) законов определяются территориальными законами страны, где правоспособность будет осуществляться"*(112). Равным образом В.Л. Толстых полагает, что "объем прав граждан РФ за границей не может определяться по российскому праву, поскольку это нарушало бы суверенитет иностранного государства"*(113). Аналогичного мнения придерживается Е.Г. Белькова*(114).

Следуя мнению указанных ученых, полагаем, что предпринимательская правоспособность определяется личным законом гражданина - индивидуального предпринимателя. В то же время в тех случаях, когда ИП имеет намерение постоянно заниматься предпринимательской деятельностью на территории иного, "не своего" государства, именно последнее определяет объем предпринимательской правоспособности указанного лица.

Другим элементом правосубъектности индивидуального предпринимателя является его предпринимательская дееспособность. Указанная категория связывается с реальной возможностью ИП осуществлять права и выполнять обязанности по заключенным международным коммерческим договорам. В этой связи именно эта категория видится нам тем определяющим компонентом, на котором основывается личный закон ИП.

Момент наделения гражданина предпринимательской дееспособностью по-разному определяется в соответствии с законодательством различных государств. Например, в соответствии с законодательством одних государств для занятия предпринимательской деятельностью в качестве ИП гражданин должен быть зарегистрирован в данном качестве. В РФ подобное требование как обязательное условие для занятия предпринимательской деятельностью в РФ закреплено в п. 1 ст. 23 ГК РФ и ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"*(115). Указанное правило содержится в п. 1 ст. 46 Модельного ГК СНГ и было закреплено в законодательстве Республики Беларусь, Республики Армения, Кыргызской Республики. Правила об обязательной регистрации индивидуального коммерсанта действуют во Франции, Италии и других странах. Например, в соответствии со ст. L. 123-1 ФТК индивидуальный коммерсант обязан зарегистрироваться в Реестре коммерсантов и товариществ.

В то же время по законодательству других стран регистрация ИП не требуется либо носит формальный характер. Например, в Республике Казахстан регистрации подлежат лишь определенные категории ИП, указанные в законе. Неоднозначно решается указанный вопрос по праву Германии. В Великобритании осуществление деятельности в качестве ИП требует от каждого физического лица регистрации в качестве "самозанятого" лица в Службе доходов и таможни Ее Величества, однако носит уведомительный характер. Не требуется регистрация ИП по праву большинства провинций Канады и штатов США, за исключением некоторых случаев, определенных законом*(116). В соответствии с правом этих стран возникновение предпринимательской дееспособности ИП будет связываться с моментом фактического начала осуществления предпринимательской деятельности в данном качестве.

Таким образом, реальная способность ИП осуществлять предпринимательскую деятельность, т.е. его дееспособность в одних странах или случаях определяется по праву страны, где указанное лицо зарегистрировано, в то время как в других - по праву страны, в которой указанное лицо постоянно осуществляет свою деятельность.

Учитывая это, в ряде законодательных актов по МЧП при определении личного закона ИП законодатели исходят из привязки не только к месту регистрации ИП, но и к месту постоянного осуществления им предпринимательской деятельности. Данное правило получило закрепление в ст. 1201 ГК РФ, согласно которой право физического лица заниматься предпринимательской деятельностью в качестве ИП определяется по праву страны, где такое лицо зарегистрировано в качестве ИП. В тех случаях, когда указанное правило не может быть применено в отсутствие специальной регистрации, применяется право страны основного места осуществления предпринимательской деятельности. Указанное правило было закреплено в п. 4 ст. 1205 Модельного ГК СНГ*(117) и получило отражение в законодательстве некоторых стран ЕАЭС (п. 4 ст. 1104 ГК Республики Беларусь, п. 4 ст. 1178 ГК Кыргызской Республики). Аналогичные нормы содержат, например, ст. 52 Кодекса МЧП Болгарии 2005 г., § 14 Указа Президиума Венгерской Народной Республики "О МЧП" от 31 мая 1979 г. и т.д.

В то же время другие нормативные правовые акты либо вовсе не содержат специальной привязки для определения личного закона ИП, либо содержат отсылку к праву страны государственной регистрации ИП. Например, в соответствии с п. "а" ст. 11 Соглашения СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г.*(118) гражданская право- и дееспособность предпринимателей будет определяться по законодательству государства - участника СНГ, на территории которого зарегистрирован предприниматель. Аналогичным образом, в ст. 1266 ГК Республики Армения способность физического лица заниматься предпринимательской деятельность в качестве ИП определяется по праву страны, где такое лицо зарегистрировано в качестве ИП. Основным недостатком данных нормативных актов является то, что с их помощью невозможно установить личный закон ИП, который не зарегистрирован, но легализован законодательством постоянного места осуществления его деятельности (например, в Казахстане).

С другой стороны, законодательство по МЧП многих стран вообще не содержит специальной коллизионной привязки для определения личного закона ИП. В связи с тем, что ИП является физическим лицом, в данном случае его личный закон следует устанавливать на основе закона, определяющего гражданскую дееспособность. Так, указанные привязки отсутствуют в законодательстве Франции, Германии, Англии и США. В отсутствие специальных коллизионных привязок дееспособность ИП как физического лица будет определяться по праву страны его гражданства (п. (1) ст. 7 Вводного закона к ГГУ, п. 1 ст. 831 ГК Вьетнама) либо домицилия (ст. 35 ФЗ Швейцарии "О МЧП" 1987 г., англо-американское право). Однако в силу п. "с" ст. 20 ФЗ Швейцарии применимым для установления личного закона ИП, очевидно, будет являться право того государства, в котором сосредоточена его профессиональная деятельность, а не того, в котором находится его место жительства*(119).

В ряде случаев ИП - участники международных коммерческих договоров ссылаются на отсутствие своей дееспособности по своему личному закону. Для решения указанной проблемы законодатели по МЧП некоторых стран устанавливают правило о том, что участник сделки не вправе ссылаться на свою недееспособность по личному закону, если оно является дееспособным по месту совершения сделки. Подобные правила, например, содержатся в п. 2 ст. 50 Кодекса МЧП Болгарии 2005 г. применительно к случаям, когда договор заключен между лицами, находящимися в одном государстве, за исключением случаев, когда встречная сторон знала или не знала по причине небрежности о такой недееспособности. Более четкое правило на этот счет содержит законодательство Вьетнама, в соответствии с которым гражданская дееспособность иностранных граждан на территории Вьетнама определяется по вьетнамскому праву (п. 2 ст. 831 ГК Вьетнама). Похожего принципа придерживается отечественный законодатель в п. 2 ст. 1197 ГК РФ, согласно которому физическое лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности.

Соглашаясь с позитивным значением подобных норм, способных сохранить действительность сделки, вместе с тем полагаем, что привязка к праву страны заключения сделки выглядит на сегодняшний день устаревшей. Очевидно, привязка к lex contractus для данного случая также вряд ли подходит, поскольку стороны могут избрать право, вовсе не связанное с договором. В этой связи вместо привязки к праву страны заключения договора наиболее подходящей на сегодняшний день видится нам привязка к праву контрагента ИП, ссылающегося на ограничение своей дееспособности.

Наряду с индивидуальными коммерсантами участниками международного коммерческого оборота выступают так называемые коллективные коммерсанты. Коллективные коммерсанты представляют собой различного рода объединения предпринимателей, являющиеся юридическими лицами - коммерческими организациями либо коммерческими объединениями, не признаваемыми юридическими лицами по праву того или иного государства*(120).

В РФ все коллективные коммерсанты (за исключением простого товарищества, которое считается договорным объединением, участники которого заключают гражданско-правовой (коммерческий) договор о совместной деятельности) признаются юридическими лицами - коммерческими организациями. Коммерческие организации в РФ подлежат государственной регистрации и внесению в Единый государственный реестр юридических лиц в соответствии с Федеральным законом "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей". Организационно-правовые формы, в которых могут создаваться коммерческие организации в РФ, закреплены в ст. 50 ГК РФ. Ими являются: полное товарищество, коммандитное товарищество, хозяйственное партнерство, общество с ограниченной ответственностью, акционерное общество, производственный кооператив, государственные и муниципальные унитарные предприятия.

В Республике Беларусь, например, все организационно-правовые формы коммерческих организаций также предусмотрены Гражданским кодексом и подлежат государственной регистрации. К коммерческим организациям Беларуси относятся: хозяйственные товарищества (полные и коммандитные), хозяйственные общества (АО, ООО и ОДО), производственные кооперативы, унитарные предприятия, государственные объединения. В отличие от РФ в Беларуси возможно создание частных унитарных предприятий, которые, как отмечает Е.А. Салей, весьма распространены на практике*(121). В п. 2 ст. 34 ГК Республики Казахстан в качестве коммерческих организаций предусматриваются государственные предприятия, хозяйственные товарищества (полные, коммандитные, ТОО и ТДО), акционерные общества и производственные кооперативы. Коммерческими организациями в Республике Армения являются: полные и коммандитные товарищества, ООО, ОДО и АО, а также кооперативы (ст. 72 ГК Республики Армения). В соответствии с п. 2 ст. 85 ГК Кыргызской Республики коммерческими организациями являются полные и коммандитные товарищества, АО, ООО и ОДО, кооперативы, крестьянские (фермерские) хозяйства, государственные и муниципальные предприятия.

Как видно, до настоящего времени в законодательстве зарубежных стран ЕАЭС существует такая организационно-правовая форма, как общество с дополнительной ответственностью (ОДО или ТДО). Причиной ее наличия в указанных странах является тот факт, что страны СНГ (ЕАЭС) при составлении своих ГК руководствовались Модельным ГК СНГ, где подобная организационно-правовая форма предусмотрена. Отечественный законодатель уже отказался от ее использования, однако в других государствах ЕАЭС она пока сохраняется.

Подробный анализ организационно-правовых форм коммерческих объединений и их классификация в праве РФ и зарубежных стран, включая страны СНГ, уже были освещены в работах Р.А. Адельханяна, А.В. Габова, Е.А. Суханова, С.свою очередь для права СШАД. Могилевского и др.*(122). Их анализ позволяет прийти к следующим основным умозаключениям.

Так, например, особенностью полного товарищества, известного всем правовым системам, является неограниченная и солидарная ответственность его участников по обязательствам товарищества. В то время как во Франции, странах ЕАЭС полное товарищество признается юридическим лицом, во многих других странах (Германия, Англия, США) оно не является таковым. В странах, где полное товарищество признается юридическим лицом, оно подлежит государственной регистрации. В Германии регистрация указанной организационно-правовой формы зависит от предмета его деятельности. В Великобритании регистрации подлежат полные товарищества, а в США партнершипы не регистрируются.

Аналогичным образом обстоит ситуация с коммандитным товариществом, которое регистрируется в тех странах, которые признают указанную организационно-правовую форму юридическим лицом. Суть данной организационно-правовой формы состоит в том, что в ней наряду с участниками, неограниченно и солидарно несущими ответственность по обязательствам товарищества, существуют лица (одно или несколько), ответственность которых ограничена стоимостью внесенных вкладов в имущество товарищества. В Великобритании партнеры подлежат регистрации в Службе доходов и таможни Ее Величества, а сами партнерства регистрируются в Реестре компаний*(123). В США коммандитное товарищество подает свидетельство об ограниченном партнерстве Секретарю штата.

Наиболее популярной организационно-правовой формой коммерческой организации в континентальных странах является общество с ограниченной ответственностью, которое появилось в 1892 г. в Германии и впоследствии получило распространение в законодательстве многих других стран. Нормы об ООО есть в законодательстве Франции, Италии, странах ЕАЭС, включая РФ и т.д. ООО во всех странах понимается примерно одинаково: это общество, созданное одним (или более) физическим и юридическим лицом (физическими и юридическими лицами), уставный капитал которого распределен на доли определенных размеров, участники которого не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков в пределах принадлежащих им долей. Во всех странах указанная организационно-правовая форма признается юридическим лицом и подлежит государственной регистрации.

Не менее популярной организационно-правовой формой юридического лица выступает акционерное общество, получившее распространение в континентальных странах, где оно регулируется специальными законами. Акционерное общество представляет собой разновидность коммерческой организации, учрежденной одним или более лицами, уставный капитал которой распределен на определенное количество акций, при этом учредители (участники) общества не несут ответственности по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им акций. Акционерное общество может быть организовано в форме открытого либо закрытого общества, т.е. публичного либо непубличного. При этом в праве Германии предусмотрена только вторая модель. Как и в случае с ООО, АО регистрируется в уполномоченных государственных органах.

Статус юридического лица, подлежащего государственной регистрации и не имеющего аналогов в праве РФ и постсоветских государств, а также англо-американском праве, имеет акционерная коммандита, или коммандитное товарищество на акциях. Указанная организационно-правовая форма предусмотрена законодательством Германии и Франции. Как отмечает Е.А. Суханов, в данном случае "речь идет об акционерном обществе, в котором хотя бы один из акционеров принимает на себя полную (неограниченную) ответственность по его долгам, получая взамен статус комплиментария коммандиты, а остальные участники, формально сохраняя статус акционеров, фактически становятся коммандитистами в отношениях с комплиментарием"*(124). В результате складывается ситуация, при которой для третьих лиц данное юридическое лицо выступает как акционерное общество, в то время как внутренние отношения между комплиментарием и коммандитистами регулируются нормами о коммандитном товариществе. По своему правовому статусу акционерная коммандита является юридическим лицом - коммерческой организацией и приближается по своему правовому статусу к непубличному акционерному обществу, но не совпадает с ним.

Одной из организационно-правовых форм коммерческих организаций, получивших закрепление в российском гражданском законодательстве, является хозяйственное партнерство. Указанная организационно-правовая форма неизвестна законодательству упомянутых выше стран, в том числе и тех, которые находятся на постсоветском пространстве. В соответствии с ФЗ "О хозяйственных партнерствах"*(125) им признается созданная двумя или более гражданами и юридическими лицами коммерческая организация, в управлении деятельностью которой принимают участие участники партнерства, а также иные лица в пределах и объеме, которые предусмотрены соглашением об управлении партнерством. При этом участники партнерства, которых не может быть более 50, не отвечают по обязательствам партнерства и несут риск убытков, связанных с его деятельностью, в пределах сумм внесенных ими вкладов. Достаточно подробный анализ указанной организационно-правовой формы проведен в работе Е.А. Суханова, который указывает на некоторые сходства хозяйственного партнерства с англо-американскими партнерствами без комплиментариев и обществами с ограниченной ответственностью, но, анализируя особенности хозяйственных партнерств, приходит к выводу о том, что российским законодателем создана по сути уникальная организационно-правовая форма, не свойственная современным правопорядкам*(126).

В англо-американской системе права отсутствуют такие организационно-правовые формы, как акционерное общество и общество с ограниченной ответственностью. Основной разновидностью юридических лиц права Великобритании являются компании, которые регулируются Законом о компаниях 2006 г. (Companies Act)*(127). Все компании Великобритании подлежат государственной регистрации у Регистратора компаний. В соответствии с законом все компании классифицируются как публичные (public) либо частные (private). В зависимости от ответственности участников компании подразделяются на: компании, в которых ответственность участников ограничена стоимостью акций (company limited by shares); компании, в которых ответственность участников ограничена размером определенной гарантии (company limited by guarantee); компании, в которых ответственность участников является неограниченной (unlimited liability company).

Как следует из названия компаний, основное различие между ними состоит в ответственности участников по обязательствам компании. Так, в первой разновидности компании ответственность ее участников ограничена стоимостью принадлежащих им акций, что делает указанную компанию близкой к организационно-правовой форме закрытого акционерного общества, известного континентальной правовой модели. Что касается второй разновидности компании, где ответственность участников ограничена размером определенной гарантии, то в таких компаниях участники обязуются внести в имущество компании для покрытия долгов компании в случае ее банкротства. На наш взгляд, указанная компания имеет определенные сходства с обществами с дополнительной ответственностью, долгое время существовавшими в законодательстве РФ и продолжающими иметь место в законодательстве других стран ЕАЭС. Что касается компаний с неограниченной ответственностью, то представляется, что их правовой статус имеет сходства с полными товариществами, в которых ответственность участников не ограничена. В то время как частные компании могут создаваться в любой из трех указанных разновидностей, публичные компании могут создаваться в виде компании с ограниченной ответственностью.

В свою очередь для права США характерно наличие такой организационно-правовой формы предпринимательской деятельности, как корпорация. Правовое регулирование деятельности корпораций отнесено к компетенции штатов. Корпорации в США подразделяются на публичные и частные (закрытые, closed). Как отмечает Е.А. Суханов, публичной признается компания, которая в реестре компаний и в имеющемся у нее сертификате о регистрации прямо обозначена как публичная*(128). Это значит, что ее доли, или паи (share), могут свободно обращаться на фондовых биржах в виде акций (stock). Все остальные компании, пишет Е.А. Суханов, не зарегистрированные в этом качестве, считаются частными (закрытыми) компаниями*(129). Понятно, что в частных компаниях ограниченное количество участников, большинство из которых управляют делами компании.

Другими разновидностями компаний США выступают акционерная компания (или ассоциация) (joint-stock company, association). Как отмечает У.Э. Батлер, акционерная компания в США является формой партнерства, основанного на договоре участников, который называется "статьи компании" (Articles of Association). Цель состоит в совмещении преимуществ партнерства с определенными достоинствами корпоративного юридического лица: свободное обращение акций, преемственность, централизованная система управления*(130).

Помимо названных организационно-правовых форм, в национальном праве государств существуют и иные организационно-правовые формы юридических лиц - коммерческих организаций. Например, в большинстве стран континентальной Европы известна организационно-правовая форма производственного кооператива и негласного товарищества, во Франции - фактическое товарищество, в США - коммандитное товарищество с ограниченной ответственностью полных товарищей и т.д. Европейским корпоративным правом предусмотрены три разновидности юридических лиц, участвующих в коммерческом обороте: европейское акционерное общество (Societas Europea), европейский кооператив (Societas Cooperatives Europea) и европейская частная компания (Societas Privata Europea), - которые, тем не менее, до настоящего времени не получили широкого распространения.

Все упомянутые выше коллективные коммерсанты могут выступать участниками международных коммерческих договоров.

Участие в международных коммерческих договорах юридических лиц ставит вопрос об определении их правового статуса с позиции МЧП. Как отмечается в литературе, правовое положение юридических лиц в международной хозяйственной деятельности выражается в четырех правовых категориях: национальность, личный закон, допуск к хозяйственной деятельности, правовые режимы*(131). Действительно, всегда важно установить принадлежность юридического лица к тому или иному государству, с тем чтобы определить его личный закон, в том числе решить вопросы, связанные с возможностью его участия в конкретном международном коммерческом договоре. В отношении иностранных юридических лиц, осуществляющих деятельность на территории иного государства, необходимо определить формы такого присутствия, а также режим, предоставляемый таким юридическим лицам. Все это осложняется тем, что юридическое лицо может быть зарегистрировано в одном государстве, иметь органы управления в другом государстве, а осуществлять деятельность в третьем и четвертом государствах.

Определение личного закона юридического лица как участника международного коммерческого договора важно еще и потому, что данные коллизионные нормы ограничивают сферу применения обязательственного статута, изымая из-под его действия вопросы правового статуса участников договора*(132). На данное обстоятельство обращает внимание в одном из дел МКАС при ТПП РФ*(133).

Проблемы определения национальности юридических лиц и установления их личного закона исследовались в отечественной и зарубежной литературе. Свои работы указанным вопросам посвятили, в частности, М.И. Брун*(134), A.M. Городисский*(135), A.M. Ладыженский*(136), Л.А. Лунц*(137), М. Вольф*(138), М.М. Богуславский*(139), Г.К. Дмитриева*(140) и другие ученые.

Так, еще И.С. Перетерский и С.Б. Крылов отмечали, что "юридическое лицо обладает "национальностью"... По признаку национальности разрешается вопрос о том, к составу юридических лиц какого государства принадлежит данное юридическое лицо"*(141). Обращая внимание на важность установления национальности юридического лица, ученые видели ее роль в тех случаях, когда на основании двустороннего договора одно государство предоставляет какие-либо права юридическим лицам другого государства; для разрешения вопроса о том, какое государство предоставляет защиту тому или иному юридическому лицу; закон какого государства является личным законом такого юридического лица*(142).

В литературе нередко ставится вопрос о соотношении понятий "национальность юридического лица" и "личный закон юридического лица"*(143). Так, одни ученые считают, что указанные понятия совпадают, отождествляются, определяются одно через другое (Л. Раапе, Ю.М. Юмашев, М.М. Богуславский, В.П. Звеков)*(144). Другие утверждают, что указанные понятия не являются тождественными, имеют различные сферы применения (П. Ван Хекке, A.M. Городисский, А.В. Асосков, О.В. Кадышева)*(145). Л.П. Ануфриева и И.В. Гетьман-Павлова считают, что использование категории "национальность" применительно к юридическим лицам является условным, используется в целях разграничения "своих" и "чужих" юридических лиц*(146).

При решении вопроса о соотношении понятий "национальность" и "личный закон" юридического лица следует согласиться с теми, кто считает, что они не тождественны. Полагаем, что национальность юридического лица означает его правовую принадлежность к определенному государству. Как отмечал В.М. Корецкий, связь юридических лиц с определенным правопорядком - "сущность понятия "национальности" юридических лиц"*(147). Национальность юридического лица представляет собой его свойство, выражающее "правовую связь данного образования с государством, его "государственную принадлежность", которая подчиняет данное юридическое лицо соответствующему правопорядку и ставит его под защиту государства"*(148). "Правовая принадлежность понимается в том смысле, что данное образование является "продуктом" национального правопорядка, полностью подпадает - в отношении условий своего образования, функционирования и прекращения деятельности - под действие правил, принятых в соответствующем государстве"*(149).

Как справедливо отмечает А.В. Асосков, солидаризируясь с Ван Хекке и A.M. Городисским, категория национальности юридического лица имеет гораздо более широкую область применения, которая затрагивает прежде всего публично-правовые институты. Понятие "личный статут юридического лица" используется для решения вопросов исключительно частноправового характера. Это категория, которая применяется в науке международного частного права и имеет отношение только к коллизионно-правовому регулированию*(150). Аналогичного в целом мнения придерживается в своей диссертации О.В. Кадышева*(151).

Соглашаясь с приведенными мнениями, полагаем, что категория "национальность юридического лица" по своему содержанию является более широкой категорией по отношению к категории "личный закон юридического лица". Национальность юридического лица означает его принадлежность к тому или иному государству, политико-правовую связь с таким государством. Категория "национальность юридического лица" используется в основном в публично-правовой сфере, позволяет разграничить "свои" и иностранные юридические лица. Однако в сфере международного частного права национальность юридического лица непосредственно связана с категорией "личный закон юридического лица". Личный закон юридического лица определяется как право страны, национальность (государственную принадлежность) которой данное юридическое лицо имеет.

До настоящего времени ни национальное право, ни доктрина не выработали единого критерия для определения национальности и установления личного закона юридических лиц. Существует четыре классических подхода, в соответствии с которым происходит определение национальности юридического лица: теория инкорпорации, теория оседлости (центра управления), теория центра эксплуатации и теория контроля*(152). В настоящее время теория инкорпорации и теория оседлости продолжают считаться основными, в то время как теория центра эксплуатации и теория контроля - второстепенными*(153). Кроме того, существует целый ряд модифицированных теорий определения национальности юридических лиц*(154), однако все они основываются на уже существующих теориях.

Теория инкорпорации означает, что юридическое лицо имеет национальность того государства, где оно учреждено (инкорпорировано). Критерий учреждения возник в XVIII в. в Великобритании. Как отмечается в литературе, "потребности британской колониальной империи обусловливали необходимость инкорпорировать компании по отечественному праву и одновременно гарантировать им применение этого права в месте их фактической деятельности. Это давало торговым компаниям возможность переносить свои органы управления на другие территории без риска утраты правового статуса и обеспечивало претворение в жизнь экономических интересов колониального государства"*(155).

Критерия места учреждения придерживаются страны англо-американской правовой семьи (Великобритания, США, большинство государств, входящих в Содружество наций, т.е. бывших английских колоний и доминионов - Индия, Нигерия, Кипр, Австралия, Новая Зеландия, Канада), а также ряд стран Латинской Америки (Бразилия, Венесуэла, Мексика, Куба, Перу). В качестве генеральной коллизионной привязки указанный критерий инкорпорации используется в § 18 (2) Указа о международном частном праве Венгрии 1979 г.

В советском законодательстве долгое время указанный критерий не был закреплен, но применялся в практике ВТАК*(156). Впоследствии Указом Президиума Верховного совета СССР*(157) в ст. 124 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик был закреплен принцип "закона страны, где учреждено предприятие или организация".

В настоящее время критерий места учреждения используется в качестве единственной коллизионной привязки для определения личного закона юридического лица (п. 1 ст. 1202 ГК РФ), а также организации, не признаваемой по иностранному праву юридическим лицом (ст. 1203 ГК РФ). Указанный критерий получил закрепление в ст. 1211 Модельного Гражданского кодекса стран СНГ, откуда затем он переместился в ст. 1272 ГК Армении 1998 г., ст. 1111 ГК Республики Беларусь 1998 г., ст. 1100 ГК Казахстана 1999 г.*(158), ст. 1184 ГК Кыргызской Республики 1998 г.

Критерий места учреждения используется в Минской конвенции СНГ 1993 г.*(159), согласно которой правоспособность юридического лица определяется законодательством того государства-участника, по законам которого оно было учреждено (п. 3 ст. 23). Аналогичный критерий используется в Соглашении СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г. (п. "а" ст. 11).

На недостатки и преимущества использования указанного критерия неоднократно обращалось внимание в отечественной доктрине. В частности, о целесообразности его применения высказывался A.M. Ладыженский*(160), подвергали его резкой критике М.И. Брун*(161), а в современной доктрине - В.Л. Толстых*(162), И.В. Гетьман-Павлова*(163). А.В. Асосков обращал внимание как на его достоинства, так и на его недостатки*(164).

Анализ позиций ученых позволяет разделить мнение о том, что по сравнению с другими критерий инкорпорации позволяет наиболее легко обойти закон, является не вполне адекватным для офшорных компаний и спорным для транснациональных корпораций. В то же время именно этот критерий обладает определенными преимуществами по сравнению с другими. Как справедливо отмечает А.В. Асосков, основными его преимуществами являются легкость применения (достаточно проанализировать учредительные документы юридического лица), а также предсказуемость правового регулирования (в течение всего периода существования юридического лица его правовой статус подчиняется одной правовой системе, вне зависимости от изменения места ведения деятельности, состава участников и органов управления)*(165). Таким образом, достоинствами указанного критерия является то, что он в принципе легко установим и понятен, поскольку юридическое лицо может иметь только одно место учреждения. В то же время не всегда основная деятельность юридического лиц связана с местом его инкорпорации.

В этой связи не менее популярным способом определения личного закона юридического лица является применение теории оседлости, которая означает, что юридическое лицо имеет национальность того государства, где находятся его органы управления. При этом выделяют так называемую "статутарную" оседлость, т.е. оседлость, прописанную в уставе организации, и "фактическую" или "реальную" оседлость, т.е. место, где орган управления юридического лица фактически размещен.

Критерий статутарной оседлости получил закрепление в качестве генеральной коллизионной привязки, например, в Законе Румынии о МЧП 1992 г. Более распространенным в законодательстве зарубежных, в основном европейских, стран является критерий реальной оседлости. Указанный критерий получил отражение и стал преобладающим в законодательстве Австрии, Германии, Франции, Бельгии, Греции, Испании, Люксембурга, Португалии и других стран.

По мнению В.Л. Толстых, в отличие от критерия инкорпорации критерий места нахождения административного органа (центра управления), или критерий оседлости, отвечает требованию наличия реальной связи между отношением и правопорядком*(166). В качестве достоинств указанного критерия ученый отмечает, что компания чаще всего относима к тому государству, из которого осуществляется управление ее деятельностью. С государством, на территории которого осуществляются функции юридического лица, последнее связано в большей степени, чем с государством регистрации*(167). По мнению А.В. Асоскова, применение критерия реальной оседлости позволяет преодолеть основной недостаток, на который указывают критики критерия места учреждения, поскольку учредители юридического лица не могут избежать применения императивных корпоративных норм соответствующего государства, с территорией которого наиболее тесно связано существование данного юридического лица*(168).

Вместе с тем в литературе указывается и на недостатки рассматриваемого критерия, связанные в первую очередь с тем, что порою возникают трудности установления того органа, который может считаться органом управления, решающим для определения личного закона юридического лица. Это может быть общее собрание участников, заседание правления и т.п. Вместе с тем, отмечает А.В. Асосков, в конце XX в. в большинстве стран континентальной Европы, использующих критерий реальной оседлости, предпочтение стало отдаваться месту проведения заседаний правления юридического лица*(169). Еще одним недостатком рассматриваемого критерия является практическая непригодность его применительно к многонациональным юридическим лицам, имеющим разветвленную систему управления*(170). Между тем именно этот критерий был воспринят в Регламенте Совета ЕС от 8 октября 2001 г. N 2157/2001 об Уставе европейской компании, в соответствии с которым местом нахождения административного центра понимается место нахождения исполнительного или контрольного органа*(171).

Выделяют также теорию центра эксплуатации, в соответствии с которой юридическое лицо имеет национальность того государства, где оно фактически осуществляет свою деятельность. Указанный критерий закреплен в законодательстве целого ряда арабских государств (Сирия, Египет, Тунис) и, как отмечает Н.Ю. Ерпылева, в прошлом выступал как одно из средств борьбы за экономическую независимость*(172). На сегодняшний день данный критерий можно встретить в коллизионном законодательстве развивающихся стран, которые таким образом стремятся обеспечить применение собственного права к зарегистрированным за рубежом компаниям, ведущим активную деятельность на территории этих государств (прежде всего в сфере добычи природных ресурсов)*(173).

Как отмечает В.Л. Толстых, указанный критерий отражает принцип реальной связи компании и государства. С другой стороны, он еще более неудобен для крупных компаний, чья деятельность осуществляется в нескольких государствах*(174). На недостатки указанного критерия обращает внимание А.В. Асосков, отмечая его неопределенность (юридическое лицо может одновременно осуществлять свою деятельность на территории нескольких стран) и неустойчивость (на протяжении короткого периода времени юридическое лицо может сменить несколько мест своей предпринимательской деятельности)*(175).

Помимо названных, выделяют также критерий контроля, в соответствии с которым юридическое лицо имеет национальность государства, лица которого осуществляют над ним фактический контроль. В литературе отмечается, что возникновение указанной теории связано с периодом Первой и Второй мировых войн, когда для предупреждения нарушения законодательства "о враждебных иностранцах" устанавливались владельцы капиталов юридических лиц*(176). Критерий контроля получил отражение в качестве субсидиарной привязки в законодательстве некоторых зарубежных стран (Румыния, Швейцария), судебной практике Великобритании, США, Франции и других стран. Указанный критерий закреплен в международных правовых актах, таких, например, как Вашингтонская конвенция об урегулировании инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств от 18 марта 1965 г.*(177), Договор к Энергетической хартии 1994 г.

Весьма оригинальным и отличающимся от большинства законов других стран является законодательство Лихтенштейна, в котором используется критерий автономии воли сторон при установлении личного закона юридического лица. Это означает, что при создании юридического лица законодательство Лихтенштейна допускает свободный выбор права его учредителями. Как отмечает И.В. Гетьман-Павлова, эта генеральная привязка связана с тем, что Лихтенштейн - это респектабельный офшор, где офшорная деятельность составляет более 30% доходной части его бюджета*(178).

Нужно отметить, что в законодательстве по МЧП многих стран, в отличие от РФ, используется сразу несколько критериев для установления личного закона юридического лица, что получило в литературе название "смешанного критерия". Так, например, польский законодатель в качестве генеральной коллизионной привязки использует критерий оседлости, который дополняется критерием инкорпорации, а также критерием места осуществления деятельности при совершении юридическим лицом коммерческих сделок (ст. 17.1-17.2, 18 Закона о МЧП Польши). В соответствии с Указом о МЧП Венгрии личным законом юридического лица является право страны, где оно было зарегистрировано, дополнительно учитываются критерий оседлости или критерий основного места деятельности (§ 18.1-18.2). В соответствии с абз. (2) ст. 56 Кодекса МЧП Болгарии генеральная привязка инкорпорации дополнена критериями статутарной и реальной оседлости. В Законе о МЧП Италии критерий инкорпорации дополняется критерием оседлости и основного места деятельности в отношении юридических лиц, осуществляющих деятельность в Италии (п. 1 ст. 25). В Законе Бельгии "О Кодексе международного частного права" 2004 г. также используется смешанный критерий, сочетающий теорию инкорпорации и основного места деятельности.

В литературе справедливо отмечается, что использование смешанного критерия отражает современную тенденцию подчинения статута юридического лица вариативной комбинации коллизионных привязок, состоящей из критериев инкорпорации, оседлости и центра эксплуатации. Это является выражением одной из основ МЧП - принципа наиболее тесной связи, согласно которому к трансграничным частноправовым отношениям должно применяться право той страны, с которой эти отношения наиболее тесно связаны*(179). Подобный опыт может быть использован отечественным законодателем в ст. 1202 ГК РФ либо международных соглашениях со странами ЕАЭС.

Попытки унификации вопросов, связанных с установлением личного закона юридического лица, неоднократно предпринимались на международном уровне. Одним из первых подобных международных правовых актов стал Кодекс Бустаманте 1928 г.*(180), хотя нормы о национальности юридических лиц здесь были сформулированы, на наш взгляд, недостаточно четко. Анализ ст. 16-18 данного кодекса позволяет сделать вывод о том, что в качестве основного в документе используется критерий инкорпорации, который применительно, в частности, к торговым обществам и акционерным обществам дополняется критериями статутарной и реальной оседлости. При этом в отличие от остальных правовых актов ст. 20 Кодекса Бустаманте позволяет изменить национальность корпораций, фондов, обществ и товариществ, кроме случаев изменения территориального суверенитета, что должно подчиняться условиям, требуемым законом их прежней и новой национальности.

Попытка унификации норм о признании правосубъектности иностранных юридических лиц предпринималась в Конвенции о признании правосубъектности иностранных обществ, ассоциаций и учреждений от 1 июня 1956 г., разработанной в рамках Гаагской конференции по международному частному праву, а также в Конвенции о взаимном признании торговых товариществ и юридических лиц 1968 г., которые не вступили в силу.

В Конвенции 1956 г. одновременно был закреплен критерий инкорпорации и критерий места нахождения управления юридического лица. Как отмечает Р.Л. Бальзамов, смысл компромисса, достигнутого в Конвенции 1956 г., состоял в закреплении status quo, то есть права каждого государства - участника Конвенции следовать своей собственной системе определения национальности юридических лиц. Существенным элементом компромисса между системой инкорпорации и системой реальной оседлости явилось положение Конвенции о том, что общество, инкорпорированное в стране, придерживающейся первой системы, но имеющее центральную администрацию в другой стране, придерживающейся второй системы, добиваясь признания в этой другой стране, может получить его, если без промедления переместит свою центральную администрацию в страну инкорпорации*(181). В то же время в ст. 6 Брюссельской конвенции был закреплен принцип инкорпорации.

Решению проблем, связанных с использованием в разных странах различных критериев при определении национальности коммерческих объединений, способствует заключение государствами двусторонних соглашений, в которых взаимно признаются юридические лица договаривающихся государств. В этой связи, например, СССР, а затем и РФ заключили ряд двусторонних договоров о правовой помощи, в которых основным критерием выступает критерий инкорпорации. Так, согласно ст. 35/В Договора между СССР и Венгерской Народной Республикой об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам от 15 июля 1958 г. возникновение юридического лица определяется законодательством той договаривающейся стороны, на территории которой оно было зарегистрировано*(182). Между тем, как было сказано ранее, в Указе о международном частном праве Венгрии 1979 г. критерий места учреждения является генеральной, но не единственной коллизионной привязкой при определении личного закона юридического лица.

Критерий инкорпорации используется и в Договоре между РФ и Монголией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам от 20 апреля 1999 г.*(183), а также в договорах о правовой помощи между РФ и Республикой Польшей от 16 сентября 1996 г. *(184), Республикой Кубой от 28 ноября 1984 г. *(185), Республикой Индией от 3 октября 2000 г. *(186) и т.д.

Таким образом, основным критерием, используемым при определении личного закона юридического лица в соответствии с правом РФ, а также международными соглашениями РФ, является критерий инкорпорации.

В то же время использование в других странах других критериев требует взаимного признания компаний. Учитывая то, что во всех странах ЕАЭС также используется критерий инкорпорации, проблемы взаимного признания компаний между этими странами не возникает. В то же время использование в других странах других критериев требует взаимного признания компаний, происходящих из стран, коллизионное право которых использует неодинаковые критерии. В этой связи ст. 1202 ГК РФ могла бы содержать норму, в соответствии с которой основным критерием для установления личного закона для иностранного юридического лица являлся бы критерий инкорпорации за исключением тех случаев, когда указанное лицо докажет, что оно является лицом иного государства нежели страна его регистрации, в том числе в случаях, когда подобной регистрации не требуется.

Установление личного закона юридического лица либо организации, не признаваемой юридическим лицом, означает определение права, применимого для решения целого круга вопросов, касающихся правового статуса указанных лиц, в том числе как участников международных коммерческих договоров с позиции международного частного права.

Законодательство зарубежных стран и международные правовые акты с участием РФ с разной степенью детализации раскрывают сферу применения личного статута юридических лиц*(187). Например, в Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. содержится лишь одно положение, в котором говорится о правоспособности юридического лица, определяемой его законом (п. 3 ст. 23 Конвенции). В Модельном гражданским кодексе СНГ также содержится одна статья, посвященная гражданской правоспособности юридического лица, определяемой законом юридического лица (п. 1 ст. 1212 Модельного ГК СНГ). Указанной норме следуют ГК Беларуси (п. 1 ст. 1112) и ГК Казахстана (п. 1 ст. 1101).

В других зарубежных странах характеристика личного закона юридического лица также ограничивается понятиями "правоспособность" (к примеру, законодательство Вьетнама, Китая, Литвы), "правоспособность и дееспособность" (в Греции, Грузии, Латвии), "правовой статус" (Египет)*(188).

Между тем большинство рассматриваемых законодательных актов по МЧП содержат детальное раскрытие сферы действия личного статута юридического лица (например, п. 3 ст. 17 Польского закона о МЧП 2011 г., п. 2 ст. 1272 ГК Республики Армения, п. 1 § 18 Указа Венгрии о МЧП 1979 г., § 1 ст. 111 Закона Бельгии о МЧП 2004 г., ст. 58 Кодекса о МЧП Болгарии 2005 г., п. 9 ст. 11 ГК Испании 1889 г., п. 2 ст. 25 Закона о МЧП Италии 1995 г., п. 1 и 2 ст. 33 ГК Португалии 1966 г., ст. 155 Закона о МЧП Швейцарии и др.*(189)). Например, в соответствии с английским правом личным законом юридического лица определяется:

1) является ли образование юридическим лицом;

2) вопросы утраты корпоративного статуса;

3) любые иные сколько-нибудь значимые вопросы, относящиеся к этому образованию (в отношении ли правоспособности, создания или чего-то другого)*(190).

В ранее действовавшем отечественном законодательстве по МЧП вопросы личного статута почти не раскрывались. Как отмечает В.П. Звеков, в Основах гражданского законодательства 1961 г. критерий инкорпорации использовался для установления закона, подлежащего применению к гражданской правоспособности иностранных предприятий и организаций при совершении сделок по внешней торговле и по связанным с ней расчетным, страховым и иным операциям, а в Основах гражданского законодательства 1991 г. - для определения правоспособности иностранных юридических лиц*(191). В действующей ч. III ГК РФ сфера личного статута определена детальным образом и содержит открытый перечень вопросов, относимых к его действию (п. 2 ст. 1202 ГК РФ), в числе которых вопросы, касающиеся порядка приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей.

Между тем в практической деятельности коммерсанты нередко сталкиваются с той же проблемой, что и индивидуальные предприниматели, участвующие в международном коммерческом обороте. Равно как и ИП, юридические лица и коммерческие объединения, не признаваемые в качестве таковых по иностранному праву, при заключении международных коммерческих договоров нередко ссылаются на отсутствие своей дееспособности по своему личному закону.

На этот счет законодатели по МЧП устанавливают специальные правила в целях сохранения способности сделки оставаться действительной, т.е. сохранения ее "валидативности". Немаловажным в этой связи является норма п. 3 ст. 1202 ГК РФ, в соответствии с которой юридическое лицо не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя на совершение сделки, неизвестное праву страны, в которой орган или представитель юридического лица совершил сделку, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанном ограничении. Аналогичное положение содержит п. 2 ст. 1272 ГК Армении.

Таким образом, следуя российскому законодательству, сделка, совершенная иностранным юридическим лицом на территории РФ, не может быть признана недействительной ввиду отсутствия или ограничения дееспособности у юридического лица, неизвестного, к примеру, российскому контрагенту указанной сделки за исключением тех случаев, когда отечественный контрагент знал или заведомо должен был знать об указанном ограничении.

Похожая норма сформулирована в Модельном ГК СНГ. Согласно ей иностранное юридическое лицо не может ссылаться на ограничение органа или представителя на совершение сделки, не известное праву страны, в которой орган или представитель иностранного юридического лица совершил сделку (п. 2 ст. 1212). Таким образом, в данном случае законодатель не ставит условия о том, что другая сторона в сделке знала или должна была знать о таком ограничении для того, чтобы признать такую сделку недействительной.

Признавая определенные достоинства приведенной коллизионной привязки, способствующей, как уже было сказано, сохранению "валидативности" сделки, в то же время отметим, что она имеет определенные недостатки. По справедливому мнению И.В. Гетьман-Павловой, "привязка к месту совершения сделки представляет собой устаревшее и чрезвычайно неудачное решение, хотя бы ввиду сложностей установления такого места в современных условиях"*(192). Более удачными в данной связи могли бы стать иные привязки.

Например, швейцарский законодатель в ст. 158 Закона о МЧП приводит положение, согласно которому товарищество не вправе ссылаться на ограничения полномочий своего органа или представителя, не известные праву места делового обзаведения или обычного пребывания другой стороны, за исключением случаев, когда последняя знала или должна была знать об этих ограничениях. Таким образом, здесь речь идет о привязке не к праву страны места заключения сделки, а к праву страны контрагента лица, которое ссылается на ограничение полномочий своего органа или представителя.

Учитывая изложенное, более удачной выглядит привязка к праву страны контрагента стороны, ссылающейся на ограничение своих полномочий. Подобную норму можно было бы включить в п. 3 ст. 1202 ГК РФ, а также в международное соглашение ЕАЭС, отразив ее следующим образом:

"Юридическое лицо не вправе ссылаться на ограничение полномочий своего органа или представителя на совершение сделки по своему личному закону, если такое ограничение неизвестно праву страны его контрагента, за исключением случаев, когда контрагент знал или должен был знать об указанном ограничении".

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: