Актуальна ли идея гражданского общества?
Обратимся к понятию «гражданского общества», которое стало одной из фундаментальных идей западной политической культуры. Однако следует признать, что на практике «гражданское общество», как социальный институт, пока нигде и никогда не существовало – это только некая идея, «светлое будущее», сродни коммунистическому, к которому надо стремиться.
Как идеальный общественный строй, в основе которого лежат приоритеты свободной личности, гражданское общество, по мнению западных экспертов, не может отождествляться ни с рыночной экономикой, ни с демократией, а скорее характеризует идеальные представления о желаемом будущем, и что часто опускается – в рамках менталитета западного человека. А у нас иной менталитет (не хуже, не лучше – а иной). Поэтому, скорее всего, реализация этих идей произойдет по типичному сценарию: «Хотели как лучше, а получилось, как всегда». Это понимают даже на Западе. Например, на заключительном заседании последнего Санкт-Петербургского диалога «Путин-Шредер» в Гамбурге (11.09.04) прозвучала «новая идея»: «Россия – это часть Европы, но не часть Запада», - то есть, речь идет не о географическом, а как раз о ментальном (культурном) размежевании, которое у нас пока совершенно не осмыслено. Хотя бездумное копирование западных ментальных образцов (в том числе – законодательств) – это примерно то же самое, что насильственное переодевание нашей гвардии в шотландские клетчатые юбки или внедрение волынки в национальные балалаечные оркестры с уверенностью, что это сильно повысит нашу «европейскость».
В настоящее время под определением «гражданского общества» обычно подразумевается общество свободных граждан с высоким уровнем экономических, социальных, политических, культурных и моральных показателей, которые совместно и наравне с государством реализуют развитые правовые отношения. То есть, речь идет о сообществе равноправных граждан и государства, которые относительно не зависят друг от друга, но взаимодействуют ради общего блага (хотя как можно представить государство отдельно от общества – для меня остается большим вопросом).
Некоторые политологи идут еще дальше, и предполагают, что «гражданское общество» - это не просто общество, существующее предельно и независимо от государства, а совершенно «автономная сфера социального бытия», которая вообще не подлежит контролю и регламентации со стороны власти. То есть, отдельные круги населения создают определенные группы «по интересам» или добровольные объединения, от имени которых осуществляется обеспечение цивилизованных отношений с другими субъектами общественной жизни и государством на основе идей социального партнерства.
Думаю, что в этих идеях легко просматривается дальнейшее развитие демократических идеализаций, но ориентированных уже не на всех граждан, а лишь на экономически независимую и просвещенную часть общества. Таким образом, независимо от того, принимается ли или не принимается эта идея, любая попытка ее реализации связана с качественной характеристикой населения, а именно: наличием или отсутствием в нем (а точнее – безусловной необходимостью преобладания в нем) значительной части экономически независимых и просвещенных граждан. Есть ли они у нас в достаточном количестве? И даже если они вдруг появятся в массовом порядке (только откуда?), как в гражданское общество впишутся те, кто не обладает высокими экономическими, социальными, политическими, культурными и моральными качествами (причем, всеми одновременно)? Что будет с этой частью населения, наши идеологи гражданского общества как-то не предусмотрели. Поэтому совершенно очевидно, что идея гражданского общества в России пока отражает интересы только незначительной, прежде всего – экономически независимой от государства, части общества, которая сейчас в социуме представлена более чем скудно. И преждевременное развитие или продвижение этой идеи вызовет еще большее расслоение общества по идеологическому и имущественному, а затем и по всем прочим признакам. С учетом этого идея построения гражданского общества в современной России воспринимается мной примерно так же, как попытка построения коммунизма в капиталистическом окружении.
О смысловом поле
Если взглянуть на историю двух последних столетий, то легко заметить, что именно просвещенные парламентарии были трибунами и глашатаями новых эпох. Нет ли сейчас у парламентской элиты определенного дистанцирования от этой функции, а именно – осмысления действительности, а если точнее - наполнения современной действительности смыслами, а также – определения вектора социального развития? Не потому ли мы так часто корректируем законы, что не вполне определились по «коренному вопросу»: к какой цели и каким путем мы идем или будем идти?
Никто уже не отрицает, что в предшествующий период современных российских реформ было сделано много ошибок, но сейчас явно прослеживается очень специфический подход к этому «наследию», а именно: «Как бы так все исправить, чтобы ничего не менять?» Так, явно, не получится. Нужны новые нестандартные стратегические инициативы, подходы и решения. И не столько в сфере экономики, сколько в области общественной морали и нравственности
Как ни печально, но наступившее тысячелетие уже мало ассоциируется с идеями «Свободы, равенства, братства». Еще раз тот же вопрос: что взамен?..
В процессе уже упомянутого Международного семинара «Конституционный статус верхних палат Парламентов» с участием парламентариев ведущих стран Европы, неоднократно поднимались проблемы централизации и децентрализации парламентов, приближения их к исполнительной власти и дистанцирования от последней и т.д. Не отражает ли эта дискуссия ситуацию поиска новой идентичности органов представительской власти? И тогда вновь возникает вопрос: на основе каких новых общественных императивов?
Мне трудно сказать какими могут быть эти новые общественные (и лучше бы – не только общеевропейские, а - общемировые) идеалы. Но человек так устроен, что он обязательно должен во что-то верить и на что-то надеяться. Поэтому все предшествующие эпохи опирались на реальные или идеальные гуманитарные концепции. Как можно было бы определить современную гуманитарную концепцию?
Как известно, смысл жизни у каждого конкретного человека появляется тогда, когда у него есть какая-то благая (или даже иллюзорная) цель, общая с другими людьми, и выходящая далеко за рамки его повседневного существования. Есть ли такая цель у нас всех, как Человечества, сейчас? Или хотя бы у России, как страны? На это вопрос нет ответа в рамках подражательной демократии.
Стремление к защищенности и желание быть избавленным от терроризма – это условия, или потребности, но они не могут быть целью жизни, хотя и определяют современное отношение к свободе.
