Глава десятая. НА АВТОМОБИЛЬНОЙ ДОРОГЕ
Гордые башни Нью-Йорка остались позади. Оправленные в нержавеющую стальграни " Импайра" смутно светились в утренней мгле, нависшей над гигантскимгородом. Тонкий туман окутывал вершины " Радио-сити", " Крайслера", " Вулворта" и других небоскребов с именами и без имен. Сейчас мы ехали оживленной инеказистой окраиной. По брусчатым мостовым бежала мутная вода. Зеленый железный мостнадземки перерезал улицу на высоте пятых этажей. Темпераментный нью-йоркскийнарод лихо несся на автомобилях по своим делам. Мелькала полосатая вертушкапарикмахера - вращающийся стеклянный цилиндр с белыми, красными и синимиполосами. В красном кирпичном доме помещалась торговля поджареннымисандвичами. Впрочем, все дома здесь были кирпичные, все были красные. Чтотут может понравиться, что тут можно полюбить? Нью-Йорк-город пугающий. Миллионы людей мужественно ведут здесь борьбуза свою жизнь. В этом городе слишком много денег. Слишком много у одних исовсем мало у других. И это бросает трагический свет на все, что происходитв Нью-Йорке. Мы расстались с этим городом на два месяца. Маршрут первого дня был ясен. Мы едем в Скенектеди по федеральнойдороге N 9, через Поукипси (для изображения этого слова на английском языкенадо израсходовать двенадцать букв), Гудзон и столицу штата Нью-Йорк-Олбани. Режим путешествия тоже был ясен. В нашем распоряжении шестьдесят дней, и нам необходимо проехать приблизительно десять тысяч миль. Если делать дажедвести пятьдесят миль в день, то мы покроем это расстояние в сорок дней.Пятнадцать дней мы положили на осмотры, ознакомления, изучения и прочее.Итого, пятьдесят пять дней. Пять дней оставалось в запас, на непредвиденныеобстоятельства. К этому надо только добавить, что миля содержит в себе одини шесть десятых километра. Чемодан с нашими вещами лег в багажник, помещавшийся под заднимсиденьем. Там были рубашки, носовые платки, а главным образомрекомендательные письма, новые рекомендательные письма по всему маршрутунашего путешествия. Адресатами опять были профессора, театральные деятели, поэты, инженеры, политические дельцы, губернаторы и сенаторы. В общем, рекомендательного товара было много. Пора уже исполнить обещание написать об американских дорогах отдельнуюглаву. Они стоят этого. Может быть, они стоят даже большего - целойвдохновенной книги. Мы не впервые очутились на автомобильной дороге. Теперь мы ужепривыкли, притерпелись к этому блестящему дорожному устройству, но первоевпечатление было незабываемым. Мы ехали по белой железобетонной плитетолщиной в одиннадцать дюймов. Эта идеально ровная поверхность была слегкашероховата и обладала огромным коэффициентом сцепления. Дождь не делал еескользкой. Мы катились по ней с такой легкостью и бесшумностью, с какой дождеваякапля пролетает по стеклу. Дорога на всем своем протяжении была разграфленабелыми толстыми полосами. По ней в обоих направлениях могли идти сразучетыре машины. Практически эти дороги, подобно дорогам древнего Рима, построены на вечные времена. Миссис Адамс иногда жалобно оглядывалась на нас, но мы делали вид, чтоне понимаем ее взглядов, хотя понятно было все. Миссис Адамс хотелосьприбавить газу, но дилер при продаже машины рекомендовал ехать первыенесколько дней не быстрее сорока миль в час. Это необходимо для того, чтобыне погубить еще не разработавшегося мотора. Мистер Адамс глянул на спидометри, увидев, что красивая тонкая стрелка уже качается возле цифры " 50", сразузахлопотал: - Но, но, Бекки! It's impossible! Это невозможно! Кар еще жесткий, сним надо обращаться очень, очень осторожно. Не так ли, мистеры? Мы ничего еще не понимали в обращении с автомобилями и только закивалиголовами, не отрывая глаз от белой полосы дороги. О, эта дорога! В течение двух месяцев она бежала нам навстречу -бетонная, асфальтовая или зернистая, сделанная из щебня и пропитаннаятяжелым маслом. - Безумие думать, что по американской федеральной дороге можно ехатьмедленно. Одного желания быть осторожным мало. Рядом с вашей машиной идутеще сотни машин, сзади напирают целые тысячи их, навстречу несутся десяткитысяч. И все они гонят во весь дух, в сатанинском порыве увлекая вас ссобой. Вся Америка мчится куда-то, и остановки, как видно, уже не будет.Стальные собаки и птицы сверкают на носах машин. Среди миллионов автомобилей и мы пролетели от океана до океана, -песчинка, гонимая бензиновой бурей, уже столько лет бушующей над Америкой! Наша машина мчалась сквозь строй газолиновых станций, на каждой изкоторых было шесть, восемь и даже десять красных или желтых колонок. У однойиз них мы остановились, чтобы наполнить бак. Из опрятного зданьица, в большой стеклянной витрине которого виднелисьвсякие автомобильные мази и порошки, вышел человек в фуражке с полосатымверхом и в полосатом комбинезоне. Расстегнутый ворот открывал полосатыйворотничок и черный кожаный галстук-бабочку. Это такой технический шик -носить кожаные бантики. В отверстие бака он вставил резиновый рукав, иколонка принялась автоматически отсчитывать количество поглощенныхавтомобилем галлонов бензина. Одновременно с этим на счетчике колонкивыскакивали цифры, указывающие стоимость бензина. С каждым новым галлономаппарат издавал мелодичный звонок. Звонки - тоже технический шик. Можно ибез звонков. Здесь мы услышали слово " сервис", что означает - обслуживание. Бак наполнен, и можно ехать дальше. Но джентльмен в полосатой фуражке икожаном галстуке не считает свою миссию законченной, хотя сделал то, что емуполагалось сделать, - продал нам одиннадцать галлонов бензина, ровностолько, сколько мы просили. Начался великий американский сервис. Человек с газолиновой станции (в Штатах бензин называется газолином)открывает капот машины и металлической линейкой с делениями проверяетуровень масла в моторе. Если масла необходимо добавить, он сейчас жепринесет его в красивых консервных банках или высоких широкогорлых бутылках.Стоимость масла, конечно, оплачивается. Затем проверяется давление воздуха в шинах. Мы держали давление впередних шинах тридцать шесть английских фунтов, а в задних - тридцать.Лишний воздух, выпустят, если его не хватает - добавят. Затем полосатый джентльмен обращает внимание на ветровое стекло. Онпротирает его чистой и мягкой тряпкой. Если стекло очень загрязнилось, онопротирается особым порошком. Все это проделывается быстро, но не суетливо. За время этой работы, которая не стоит путешественнику ни цента, человек с газолиновой станции ещерасскажет вам о дороге и о погоде, стоящей по вашему маршруту. Итак, все в порядке и, казалось бы, ничего больше в областиобслуживания автомобиля уже нельзя сделать. Но здесь размягченному сервисомпутешественнику начинает казаться, что правая передняя дверца машинынедостаточно плотно захлопывается. Благожелательно улыбаясь, полосатыйджентльмен извлекает из заднего кармана инструменты - и через две минутыдверь в порядке. Кроме того, путешественник получает превосходную карту штата, напечатанную какой-нибудь нефтяной компанией, торгующей бензином на дорогах.Есть карты " Стандард Ойл", " Шелл", " Сокони", " Коноко", " Эссо", или" Эссо-лубо". Все они отлично напечатаны на прекрасной бумаге, очень легкочитаются и дают абсолютно точные и самые последние сведения. Не может быть, чтобы вам дали карту, отражающую состояние дорог в прошлом году. Все картысвежие, и если на какой-нибудь дороге идет серьезный ремонт, то и этоуказано в карте. На ее оборотной стороне перечислены гостиницы и туристскиедомики, в которых, можно переночевать. Перечислены дажедостопримечательности, расположенные на пути. Весь сервис есть бесплатное приложение к купленному бензину. Тот жесервис будет оказан, даже если вы купите только два галлона бензина. Разницыв обращении здесь не знают. Какой-нибудь старенький " шевролишка" ирассверкавшийся многотысячный " дюзенберг", чудо автомобильного салона тысячадевятьсот тридцать шестого года, встретят здесь одинаково ровное, быстрое испокойное обслуживание. На прощанье человек с газолиновой станции сказал нам, что он лично ехалбы на новой машине со скоростью не сорока миль в час, а тридцати, - и нетолько первые пятьсот миль, а всю первую тысячу. Зато мотор будетвпоследствии работать идеально. Миссис Адамс была этим совершенно убита и, печально улыбаясь, держала скорость двадцать восемь - двадцать девять миль. Мы же, мужчины, занимались вычислениями. Как приятно быть деловитым, когда нет никаких дел. Наш благородный мышиный форд показал, что расходуетна каждые шестнадцать миль один галлон бензина. В штате Нью-Йорк бензинстоит шестнадцать центов за галлон. Значит, полный бак в четырнадцатьгаллонов стоимостью в два доллара двадцать четыре цента давал намвозможность сделать двести двадцать четыре мили. Мили мы переводили накилометры, и выходило, что стоимость автомобильного путешествия в Штатахгораздо ниже, чем в Европе. Эта утешительная арифметика помогала сносить обиды, которые причинялинам обгонявшие нас автомобили. Есть что-то обидное в том, что вас обгоняют.А в Америке страсть обгонять друг друга развита необыкновенно сильно и ведетк еще большему увеличению числа катастроф, аварий и всего того сортаприключений на дорогах, который носит в Америке название " эксидент".Американцы ездят быстро. С каждым годом они ездят все быстрее, - дороги гкаждым годом становятся все лучше, а моторы автомобилей все сильнее. Ездятбыстро, смело и, в общем, неосторожно. Во всяком случае, собаки в Америкебольше понимают, что такое автомобильная дорога, чем сами автомобилисты.Умные американские собаки никогда не выбегают на шоссе, не мчатся соптимистическим лаем за машинами. Они знают, чем это кончается. Задавят - ивсе. Люди в этом отношении как-то беззаботнее. Мы остановились на завтрак у придорожного ресторана с вывеской " Обедайи танцуй". Мы были одни в большой темноватой комнате с площадкой для танцевпосредине. Из небольших полоскательных чашек мы ели коричневый супчик, заедая его" крэкерами" - маленькими солоноватыми сухариками, оправдывавшими своеназвание неслыханным треском на зубах. Когда мы принялись за большие" ти-боун-стейки", бифштексы из охлажденного мяса с Т-образной костью, встареньком форде подъехал сам хозяин ресторанно-увеселительного агрегата" Обедай и танцуй". Он стал таскать из машины в зал охапки сухих кукурузныхстеблей и украшать ими комнату. Сегодня вечером соберется окрестнаямолодежь, будут танцы. Все это выглядело очень мило, мирно, дажепатриархально. А мы отъехали от Нью-Йорка только сто миль. Только в стамилях позади находилось самое громыхательное поселение в мире, а здесь ужетишина, провинциальный, захватывающий душу флирт во время танцев, какие-тостебли, даже цветочки. У самых дверей тихого ресторана лежал матовый бетон первокласснойдороги. Рана снова раскрылась на сердце миссис Адамс, когда эта леди села заруль. Тридцать миль в час - и ни одной милей больше! Иностранец, даже не владеющий английским языком, может с легкой душойвыехать на американскую дорогу. Он не заблудится здесь, в чужой стране. Вэтих дорогах самостоятельно разберется даже ребенок, даже глухонемой. Онитщательно перенумерованы, и номера встречаются так часто, что ошибиться внаправлении невозможно. Иногда две дороги сходятся на время в одну. Тогда на придорожномстолбике помещаются два номера. Номер федеральной дороги вверху, номердороги штата - под ним. Иногда сходятся вместе пять дорог, семь, дажедесять. Тогда количество номеров вырастает вместе со столбиком, к которомуони прикреплены, и указатель становится похожим на древний индейский тотем. На дорогах есть множество различных знаков. Но - замечательнаяособенность! - среди них нет ни одного лишнего, который отвлекал бы вниманиеводителя. Знаки установлены низко над землей, с правой стороны, так, чтобышофер видел их, не отводя взгляда от дороги. Они никогда не бывают условны ине требуют никакой расшифровки. В Америке никогда не встретишь какого-нибудьтаинственного синего треугольника в красном квадрате - знака, над смысломкоторого можно ломать голову часами. Большинство дорожных обозначений выложено круглыми зеркальнымистекляшками, которые ночью отражают свет автомобильных фонарей. Такимобразом, знак светится сам собой. Черные надписи на желтом фоне (это самыезаметные цвета) предупреждают: " Медленно", " Школьная зона", " Стоп! Опасно! ", " Узкий мост", " Предел скорости - 30 миль", " Пересечение дорог", или: " Черезтриста футов будет ухаб". И точно, ровно через триста футов будет ухаб.Впрочем, такая надпись встречается так же редко, как и самый ухаб. У скрещения дорог стоят столбы с толстыми деревянными стрелами. Настрелах - названия городов и число миль до них. Шумя и завывая, летели нам навстречу тяжелые серебряные автоцистерны смолоком. Они везли молоко для семи миллионов человек нью-йоркскогонаселения. Душа уходит в пятки, когда впереди показываются громадныемолочные машины, приближающиеся с быстротой шквала. Особенно великолепныцистерны ночью, когда, окаймленные цепями зеленых и красных фонариков, безостановочно летят они к Нью-Йорку. Семь миллионов человек хотят питьмолоко, и оно должно быть доставлено вовремя. Еще величественнее выглядят грузовики со специальными прицепами, перевозящие сразу по три или четыре новых автомобиля. На расстоянии примернодо тысячи миль доставка на грузовиках стоит дешевле, чем по железной дороге.И снова на нас налетает буря, на этот раз сверкающая лаком и никелем, Мы насекунду закрываем глаза от нестерпимого блеска и едем дальше. Дороги - одно из самых замечательных явлений американской жизни. Именножизни, а не одной лишь техники. Соединенные Штаты имеют сотни тысяч миль такназываемых high ways, дорог высокого класса, по которым идет регулярноеавтобусное сообщение. Автобусы мчатся по расписанию со скоростью шестидесятимиль, и проезд в них стоит вдвое дешевле, чем по железной дороге. В любое время суток, в любое время года, в самую скверную погоду бешеномчатся по Америке пассажирские автобусы. Когда видишь ночью летящую черезпустыню тяжелую и грозную машину, невольно вспоминаются бретгартовскиепочтовые дилижансы, управляемые отчаянными кучерами. Автобус несется по гравийному шоссе. Он переворачивает крупные камни, амелкие увлекает за собой. Опоздания быть не может. Где мы? В штатеНью-Мексико. Скорей, еще скорей! Молодой шофер добавляет газу. Карлсбад, Лордсбург, Лас-Крузес! Машина наполняется шумом и ветром, в которомдремлющие в своих креслах пассажиры слышат великую мелодию американскогоматерика. Америка лежит на большой автомобильной дороге. Когда закрываешь глаза и пытаешься воскресить в памяти страну, вкоторой пробыл четыре месяца, - представляешь себе не Вашингтон с егосадами, колоннами и полным собранием памятников, не Нью-Йорк с егонебоскребами, с его нищетой и богатством, не Сан-Франциско с его крутымиулицами и висячими мостами, не горы, не заводы, не кэньоны, а скрещение двухдорог и газолиновую станцию на фоне проводов и рекламных плакатов.
