Прошло время и стали вспоминать про это, не иначе, как про страшный сон. Помолились лишний раз и не осталось от страшного сна и следа.

Приехал однажды цыган Георгий на станцию. В то время, он уже был знаком с отцом Нюры. Припозднился немного. Надо бы домой возвращаться, а дел, не переделанных прорва непочатая. Опять же, и вощину обещали свежую подвести. И не по полтиннику как сегодня, а значительно дешевле. Вот и пригласил его Иван Максимович переночевать. С семьёй познакомил. Чайку, да наливочки вишнёвой отведали. Пирогами с калиной угостились. Хозяйка дома - Раиса Кирилловна большая мастерица пироги печь, с детства приучена. Ненароком, и с Нюрой, цыгану переброситься словечком довелось. Утром просыпаются ни свет, ни заря, а Нюра уже, одетая сидит и сундучок с вещами в ногах стоит. Мать в слёзы, отец тоже возмущаться начал. Цыган в толк ничего взять не может. Вроде бы и не делал ничего такого, что бы хозяйскую дочку в смущение ввести. А Нюра, та ещё штучка. Характер, похлеще мужского.

 - Вот, замуж, за тебя собралась. Жди, пока ты сам предложишь! Ни чьей вины тут нет. Папенька с матушкой, тут не причем - говорит цыгану - я сама так решила - добром не отпустите, всё одно убегу - это уже родимому батюшке с матушкой.

Заметьте, это она – сама так решила. А как же цыган? Он – то куда смотрел! С его – то характером! Но в том и вся комичность ситуации. Как это она на него «узду» накинула, толком объяснить потом не мог.

- Так, я вроде бы, как! Ну в общем, женат, что ли! - промямлил Цыган. Правда, от жены своей, после двух месяцев совместного проживания, давно уже сбежал.

 - От меня не сбежишь! - успокоила цыгана Нюра.

 Еле уговорили подождать до Покрова - престольного праздника в Лопуховке. Свадьбы там обычно после него играют. Новый дом обещал цыган к той поре достроить, не в развалюху же молодую жену вести. И кто знает, может и передумает Нюра.

 - Вон сколько молодых парней не прочь за ней приударить, чего уж греха таить - подумывал цыган.

Нюра не передумала. Обычно сватовство или запой, сговор, в Лопуховке проводился с должным размахом. Дань традиции. Одно название под стать событию. Если предстояло сватать невесту в соседнем селе, то затраты и всё прочее, связанное с предстоящим сговором, включая количество приглашенных, умножай на двое. А если уж в самой Тичелме, то еще больше! К Нюриным родителям сваты нагрянули после Петровского поста. Если не всем селом, уж точно одной подводой не обошлось. Не сразу после того, как согнали скотину на пастбище, но так, чтобы до бани вернуться. Хорошо, бдительная Карпушиха заранее упредила. Иначе, моргать бы им, не проморгаться! В Тичелме и прилегающих к станции селах сватами обычно являлись родственники жениха — отец, брат и другие ближние, согласно степени родства и личных заслуг. Реже — мать, хотя сватом мог быть и не родственник. Но не вина цыгана, что не успел еще обзавестись родственниками в Лопуховке. Поэтому и нагрянули в дом к Нюриным родителям если и уж не ордой, то маленьким табором, точно.

Сват, в его качестве пришлось выступить настоятелю Лопуховской церкви отцу Серафиму, зайдя в дом невесты, уверенно, словно всю жизнь только этим и занимался, совершил необходимые обрядовые действия. Перекрестился на образа. Сел под матицу, погремел печной заслонкой, вытер тыльной стороной ладони, выступивший от волнения, обильный пот на лбу. Выдержал необходимую паузу. Не слишком длинную, но и торопиться он явно не собирался. Потом заговорил густым, смачным баритоном. Словно привычную воскресную проповедь в родной Лопуховской церкви повел -

 - Молодой гусачок, ищет себе гусочку. Не затаилась ли в вашем доме гусочка?

 Другие сваты довольно покрякивали. Знай мол наших! В такой же манере дружно отвечали родители невесты. Как и сто, и двести и даже тысячу лет назад, для того, чтобы уберечь обряд сговора от действий вездесущей нечистой силы.

 - Есть у нас гусочка, но она ещё молоденька - согласно негласных правил должны были они обязательно отказаться, даже если рады свадьбе.

 Сват же, продолжал уговаривать -

- У вас есть цветочек, а у нас есть садочек. Вот нельзя ли нам этот цветочек пересадить в наш садочек?

После обязательного обряда вроде бы случайного появления сватов в доме невесты, родители должны дать свату ответ. Согласие невесты не требовалось. Если её и спрашивали, то оно было ни к чему не обязывающей формальностью. Иногда, даже само сватовство могло проходить в отсутствие невесты. И даже если она была рада предстоящему замужеству, полагалось вопить - плакать и громко жаловаться на свою горькую женскую долю. Кроме того, она должна была, затушив свечу перед иконами, прятаться, убегать из дома. Когда при этом, её подруги пытались вести к отцу, вырываться. Но, не те теперь, времена! Обряд, обрядом, но не вопить, ни тем более бежать куда-то, сломя башку Нюре не хотелось. Тем более, все это в ее жизни уже было. Эко выдумали! Что бы вот так изгаляться над невестой, как при старом режиме! Похохотать вволю это - другое дело! Присказки про каких-то гусочек и уточек, горшочки и цветочки, завешивания и тушение свечей перед образами, попытка побега и торжественное возвращение к папеньке с матушкой, понимать которых ей тогда не хотелось. Мытье в бане со знахаркой и подругами. Переплетение девичьей косы в две женские. Первая брачная ночь, которая незабываемая, как утверждают многие, незабываемой, почему-то, не стала. Как ни странно, и женщиной она тогда не стала. До сих пор стыдно кому-то про это рассказывать. Замужем побыла, называется!

Гости, заранее знающие о результатах переговоров, принялись усаживаться за столами. Зря, что ли, они так разнарядились, гармошку прихватили. Даже гармониста, как это часто бывает в суматохе, взять не забыли. Важные и трезвые как стеклышки. Культура, одним словом. Раиса Кирилловна, проработавшая вплоть до собственного замужества у одного из местных помещиков горничной, к сватовству дочери отнеслась не только с должным размахом, но и со знанием дела. Главное угодить гостям. А самим можно и попоститься лишний раз. И дело совсем не в присутствии или отсутствии достатка. Столы ломятся. Скатерти с кистями. Салфетки, пусть и не новые, но до белоснежного состояния выбелены и накрахмалены. Рюмки - рюмочки, фужеры и стопочки. Ножи, ложки и вилки персонально для каждого гостя протерты и словно по струнке разложены. Чего-чего, а уж в сервировке столов, равной ей, в Тичелме нет. Не дожидаясь заручения невесты, гости дружно потянулись к запотевшим графинчикам. Однако, вопреки ожиданиям хозяев, явных признаков удовлетворения не выказывали, что-то их явно настораживало. Копченых в русской печи гусей, сало с прослойками, аккуратно порезанное тонкими, будто прозрачными ломтиками, уложенное на продолговатых тарелках, селедку, истекающую жиром и припорошенную свежей зеленью, а также свежих пирогов, гости будто не замечали. И разлитая по графинам настоечка, их будто совсем не вдохновляла. Над столом повисло гнетущее, словно гробовое молчание. Помолвка потекла явно не по желаемому руслу. Раиса Кирилловна это отчетливо видела, но как ни старалась, ничего понять не могла. Отец Серафим, к которому она обращала непонимающие взоры, то ли действительно не был в курсе происходящего, то ли помалкивал сознательно. Бренчал на выуженной откуда-то хозяйской балалайке – Очи черные, и старался в сторону Раисы Кирилловны не смотреть.

- Скатерочки! Салфеточки! Рюмочки! Фужерчики! Где большие стаканы для того, чтобы спирт, или хотя бы первач пить, да удаль свою показывать - где? Какой, прости господи запой, если пить нечего! А дома коровы не доены, не поены. Бани, поди уже, у всех на подходе. Некогда рассиживаться, чаи с бубликами распивать - сватьи начинали потихонечку заводиться!

- Чего уж там, влип ты, чернобородый как кур во щи! Ить, вон оно как! С первого дня и такое неуважение! Наливочки сладенькие, настоечки! Да, что мы бабы, что ли? – ворчали мужики, с молчаливого согласия своих жен!

 Было видно, что гости не довольны. Но, в чем это недовольство заключалось, было не понятно. Ни в больших же стаканах! И снова выручила Карпушиха. Оказалось, что именно в них - родимых. В больших стаканах, в которые спирт во время запоя под самый верх наливается! В Лопуховке про это знают. А они, в своих Тичелмах, впервые на свет появились, что ли? Не гоже, так обложаться. Не успела Карпушиха переступить порог дома, не смотря на свои – далеко за семьдесят, приосанилась, умиленную улыбочку на сморщенное личико повесила и попыталась с ходу, взять быка за рога. В Лопуховке обычно вместо рогов упоминают другую, более интимную часть туловища животного.

- А я - то думаю, уж не цугунки ли по нашу душу приехали? (В некоторых местах России жители при разговоре окают. В Лопуховке - цавокают). Поди, и Дуська с Петькой здесь?

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: