Субъективные признаки коммерческого подкупа

Субъективная сторона коммерческого подкупа (дача и получение) характеризуется умышленной виной. Характерными признаками данного преступления являются корыстные цели и мотивы его совершения. Мотив совершения преступления, будучи всегда предшествующим умыслу, обусловливается потребностями и интересами виновного и побуждает или вызывает решимость совершения преступления. Побуждения, обусловленные потребностями и интересами, руководят субъектом при совершении им преступного деяния. Мотив и цель преступления находятся между собой в тесной взаимосвязи. Поведение лица, в конечном счете, определяется двумя этими признаками. Сущность взаимодействия понятий мотива и цели заключается в том, что цель всегда обусловлена мотивом, а мотив в свою очередь определяется целью. Мотив говорит о том, как субъект формирует цель, а цель обусловливает выбор способа реализации преступного намерения. Целью является тот результат, к которому стремится и желает достичь субъект путем выполнения определенных действий (бездействия)[96].

Основным движущим мотивом преступного поведения лица, получающего незаконное вознаграждение, или принимающего услуги материального характера, является корыстная заинтересованность[97].

Анализ преступного поведения лица, передающего предмет подкупа (оказывающего услуги имущественного характера) позволяет сделать аналогичный вывод о мотивационной направленности его действий (бездействия) и присутствии в его поведении в большинстве случаев корыстного мотива[98].

Субъектом передачи имущественного вознаграждения лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации (ч. 1, 2 ст. 204 УК) может быть любое лицо (гражданин РФ, иностранец, лицо без гражданства), достигшее 16 лет, частное или должностное, действующее как в своих личных интересах, так и в интересах представляемой им организации[99].

Субъект уголовной ответственности за получение незаконного имущественного вознаграждения (ч. 3 и 4 ст. 204 УК) – специальный. Им может быть только лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации[100] и обладающее признаками, предусмотренными примеч. 1 к ст. 201 УК[101]. Таковым в ст. 204 УК и других нормах гл. 23 УК, а также ст. 196 УК (преднамеренное банкротство)[102] явля­ется «…лицо, постоянно, временно либо по специальному полномочию вы­полняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйствен­ные обязанности в коммерческой организации независимо от формы собственности, а также в некоммерческой организации, не являющейся государ­ственным органом, органом местного самоуправления, государственным или му­ниципальным учреждением». Данное определение позволяет выделить че­тыре группы признаков, необходимых для признания соответствующего лица субъектом преступлений против интересов службы в коммерческих и иных орга­низациях:

1) Ограничение понятия лица, выполняющего управленческие функции, рамками гл. 23 УК и ст. 196 УК.

По мнению автора, распространение действия примеч. 1 к ст. 201 УК на гл. 23 УК и ст. 196 УК, является недостаточно обоснованным. Представляется, что понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческих и иных организациях, сформулированное в нем, следует распространить на все статьи УК РФ, предусматривающие ответственность за преступления, субъектами которых могут быть указанные лица (например, ст. 145¹, 195, 199², 215¹, 314 УК и некоторые другие деяния). Такой подход полностью бы соответствовал и положениям ч. 2 ст. 3 УК, где закреплено положение о том, что применение закона по аналогии в российском уголовном законодательстве не допускается.

2) Определенная сфера, где реализуются управленческие полномочия.

Область, в которой возможна реализация управленческих функций – это коммерческие организации независимо от формы собственности, а также некоммерческие организации, не являющиеся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением.

3) Свойства, отражающие характер осуществляемых функций.

Как отмечается в примеч. 1 к ст. 201 УК, субъектом преступления рассматриваемого преступления является не любой служащий коммерческой или иной организации, а лишь лицо, выполняющее в ней управленческие[103] функции.

В социальной сфере управление предполагает сознательную деятельность общественных институтов и отдельных индивидов, направленную на регулирование стихийных и осознанных, объективных и субъективных начал, целесообразное упорядочение общественных отношений[104]. Управление делами как экономическая категория включает в себя все текущие мероприятия, необходимые для достижения целей юридического лица, осуще­ствляемые соответствующими каждой организационно-правовой форме орга­нами и лицами[105].

Категория «управленческие функции» конкретизируется в уголовном за­коне через указание на качественную характеристику осуществляемых служащими коммерческих и иных организаций полномочий. Как следует из определения, данные лица выполняют организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности[106]. Данные обязанности и порядок их реализации должен определяться законом, регламентирующим деятельность организаций определенной организационно-правовой формы (например, Федеральным законом РФ «Об акционерных обществах»[107]) и подзаконными актами, которые и устанавливают особенности принятия соответствующих организационно-распорядительных и административно-хозяйственных решений, определяя при этом правомочия отдельных категорий участников юридического лица и органов юридического лица.

Управленческие функции в полном объеме выполняют руководители коммерческих и иных организаций, их заместители, а также иные лица, которые осуществляют в пределах своих полномочий организационно-распорядительные и административно-хозяйственные обязанности от имени организации, представляя ее интересы в любых инстанциях[108].

А.М. Минькова отмечает, что «…в ходе деятельности организации могут создаваться временные органы специальной компетенции – их руководители или члены, если орган коллегиальный, – также должны признаваться лицами, выполняющими управленческие функции в организации (например, счетная комиссия при проведении общего собрания акционеров в АО, председатель ко­миссии по расследованию страхового случая, специально созданная ведомст­венная комиссия по расследованию несчастного случая на производстве)»[109].

Весьма проблематичным по сей день остается вопрос об определении правового статуса служащих-специалистов, профессиональная деятельность которых име­ет юридически значимый характер, то есть порождает юридически значимые последствия для организаций или третьих лиц. Рекомендации постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 4 «О судебной прак­тике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, пре­вышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном под­логе» в этой части утратили свое значение (п. 4 указанного постановления, в котором в качестве должностных лиц назывались, в частности, врач – за зло­употребление полномочиями, связанными с выдачей листков нетрудоспособно­сти или с участием в работе ВТЭК, призывных комиссий; преподаватель – за нарушение обязанностей, возложенных на него как на члена квалификационной или экзаменационной комиссии; учитель или воспитатель – за неисполнение возложенных на них обязанностей по обеспечению порядка и безопасности во время проведения внеклассных мероприятий или занятий, в соответствии с п.27 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» признаны на территории РФ не действующими).

Вместе с тем, в уголовно-правовой литературе высказывается мнение о том, что субъектами ответст­венности за злоупотребление полномочиями и коммерческий подкуп могут быть и такие служащие коммерческих и некоммер­ческих организаций, функции которых связаны с правом со­вершать по службе юридически значимые действия, способные порождать, из­менять или прекращать правовые отношения, то есть имеющие распорядитель­ный характер[110]. В основном, правоприменительная практика следует этим реко­мендациям: лицами, выполняющими управленческие функции признаются билетные контролеры[111], преподава­тели учебных заведений при приеме зачетов и экзаменов[112], и других категорий служащих, хотя их деятельность по своему содержанию не является чисто управленческой.

Однако, при решении вопроса об отнесении работников организаций, обладающих распорядительными полномочиями, к лицам, выполняющим управленческие функции, суды не всегда ориенти­руются на юридически значимый характер деятельности субъекта как на уни­версальный критерий[113]. 

Полагаем, что первый подход к определению понятия субъекта преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, является более верным. Представляется, что его необходимо использовать и при решении вопроса об ответственности должностных лиц за преступления, посягающие на государственную власть, интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления. В этой связи, считаем необходимым восстановить п. 4 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 4 «О судебной прак­тике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, пре­вышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном под­логе», включив его в текст постановления Пленума Верховного Суда от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе».

4) Юридические основания возникновения управленческих полномочий[114].

Выполнение управленческих функций субъектами рассматриваемых преступлений может осуществляться постоянно, временно или по специальному полномочию.

Постоянный характер выполнения служебно-управленческих полномочий означает их осуществление без формального установления или в пределах опре­деленного срока полномочий. При этом юридические основания постоянного вы­полнения управленческих функций в коммерческих и иных организациях могут быть самыми разнообразными. Тако­выми, в частности, могут быть: тру­довой договор; учредительный договор для хозяйст­венных товариществ; реше­ние общего собрания хозяйственных обществ; ре­шение собственника унитар­ного предприятия и т.д.

Под временным выполнением управленческих функций понимается обычно как осуществление их в пределах определенного (как правило, кратко­временного) срока или без установления срока при наличии специальной ого­ворки о временном исполнении обязанностей. Так, например, временный ха­рактер выполнения управ­ленческих функций может иметь место в случае за­мены отсутствующего ввиду от­пуска, болезни, назначения исполняющим обя­занности на вакантное место, но без утверждения на постоянную работу и т.д. Основанием временного выпол­нения функций может быть приказ (распоряже­ние) руководителя или иного уполномоченного лица (органа) о временном вы­полнении обязанностей[115].

Выполнение управленческих функций по специальному полномочию имеет место в случаях, когда лицо наделяется организационно-распорядитель­ными или административно-хозяйственными полномочиями для реализации конкретных одноразовых задач. Так, например, управленческие функции по специальному полномочию выполняют арбитражные управляющие при проце­дуре банкротства, руководитель ликвидационной комиссии, руководитель ко­миссии по расследованию страхового случая и т.д. Юридическое основание возникновения специального полномочия может иметь как внешний (решение арбитражного суда в отношении арбитражного управляющего), так и внутриорганизационный характер – решение общего собрания, приказ, распоряжение директора и т.д.[116]

Следует отметить, что в некоторых случаях возникают значительные сложности в определении правового статуса лиц, исполняющих свои обязанности в коммерческих и иных организациях. Так, например, до сих пор нет однозначного ответа на вопрос о том, признавать ли субъектами преступлений, предусмотренных гл. 23 УК, представителей государства в органах управления акционерными обществами, часть акций которых находится в федеральной собственности[117].

Верховный Суд РФ в постановлении от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» рекомендовал рассматривать в качестве лица, выпол­няющего управленческие функции в коммерческой организации, поверенного, представляющего в соответствии с договором интересы государства в органах управления акционерных обществ (хозяйственных товариществ), часть акций (доли, вклады) которых закреплена (находится) в федеральной собственности[118], как на возможного субъекта получения коммерческого подкупа. Однако вопрос о представителе государства в подобного рода организациях со смешанным капиталом остается открытым, если его функции базируются не на договоре, а на ином основании.

В частности, не совсем понятно, каким критерием разграничения субъекта должностных преступлений и преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях необходимо пользоваться. Если ориентироваться на юри­дическое основание возникновения полномочий, – представителя государства в органах управления акционерного общества с участием государственного капитала следует считать должностным лицом, так как его полномочия возникают на основании админи­стративного решения государственного органа. Однако подобным образом на­значаются, в частности, руководители государственных унитарных предпри­ятий, руководители временной администрации в институтах финансово-кредитной системы; полномочия арбитражных управляющих также базируются на внешнеорганизационном основании – решении арбитражного суда, что не делает вышеуказанных лиц должностными. В этой связи необходимо принимать во внимание характер и сферу реализации полномо­чий: в указанных случаях полномочия носят управленческий характер, направлены на внутриорганизационные отношения коммерческой организации, не имеют юридически обязательной силы в отношении неопределенного круга третьих лиц, имеют институциональный, а не территориальный характер. Давая уголовно-правовую оценку случаям злоупотребления полномочиями представителей государства в организациях со смешанным капиталом, В.Н. Григорьев полагает, что данных лиц следует относить к субъектам преступлений против интересов государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК)[119]. Н.А. Егорова предлагает квалифицировать их действия по со­вокупности преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях и против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления[120]. Представляется, что изложенные позиции ошибочны[121], так как, реализуя функции управления коммерческой организацией, государственный служащий утрачива­ет свой публично-правовой статус и выступает в качестве представителя одного из равноправных акционеров – государства, и иные субъекты правоотношений находятся в этой ситуации в горизонтальных (равноправных), а не в вертикальных (власти-подчинения) отношениях.

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: