Пусть он судит нас не как презрителей священных канонов святоотеческих, а только как боязливых за их нарушение.

⇐ ПредыдущаяСтр 14 из 23Следующая ⇒

Если бы даже и заблуждались, то заблуждались честно, ревнуя о чистоте Православия в наше лукавое время, и если бы мы оказались виновными, то пусть окажемся и особо заслуживающими снисхождения, а не отвержения. Итак, если бы даже нас оставили все пастыри, да не оставит нас Небесный Пастырь, по неложному Своему обещанию пребывать в Церкви Своей до скончания веков".

Московский протоиерей Валентин (Свенцицкий) (впоследствии признавший " каноничность" митр. Сергия) писал в адрес митр. Сергия 30.12 1927/12.01 1928 г., сообщая о разрыве с ним канонических отношений, с благословения Димитрия (Любимова), епископа Гдовского:

" И " Живая Церковь", захватившая власть Патриарха, и Григорианство, захватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребившие его доверием, - все вы делаете одно общее, антицерковное обновленческое дело, причем Вы являетесь создателем самой опасной его формы, так как, отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и Православия. Это более, чем нарушение отдельных канонов!

Я не создаю нового раскола и не нарушаю единства Церкви, а ухожу и увожу свою паству из тонкой обновленческой ловушки: " Да не утратим по малу неприметно той свободы, которую даровал нам кровию Своею Господь наш Иисус Христос освободитель всех человеков* " (из 8-го правила 3-го Вселенского Собора)" (курсив наш - Л.Р.).

Опасным уклонением в борьбе с митр. Сергием было допускавшееся одним из не признавших его власть епископов, а именно Димитрием (Любимовым), обвинение сергианского духовенства в " безблагодат-ности". Такая позиция была, по существу, тем же грехом против церковного братолюбия и против достоинства Епископа, который насаждал митр. Сергий: это дало последнему лишний повод для решительной и беспощадной, получающей при этом видимость нравст-венного и канонического оправдания, расправы с наиболее активными деятелями оппозиции и компрометации всего движения в целом. Про-тив этих крайностей было направлено, в частности, письмо автори-тетного петроградского священника - " духовного старца" о. Всеволода, написанное из ссылки:

" Митр. Сергий (Страгородский) и его Синод выпустили воззвание, в котором смешивают церковное дело с политикой и совершают перемещение епископов помимо воли последних, издают распоряжения, которые по совести не могут исполнить многие православные, и превышают свои церковные права - права лишь Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

Все это вредные для Церкви мероприятия. Они составляют частное каноническое преступление митр. Сергия (Страгородского) и иже с ним. Но не таковы еще эти преступления, чтобы можно было объявлять митр. Сергия (Страгородского) безблагодатным и требовать немедленного разрыва молитвенного с ним общения.... Есть, следовательно, неправда у одних, есть она и у других. Взаимные прещения одной и другой стороны не имеют поэтому никакой силы, потому что при этих прещениях ни та, ни другая сторона не опирается на Истину Православия.

Лишь то запрещение влечет за собою лишение благодати, которое согласно с волей Божией (курсив наш - Л.Р.). Если же этого согласия нет, то не только благодать не отымается и не посылается, но сама церковная жизнь показывает, что все такие действия Церковью не принимаются, хотя бы и совершали великие Вселенские Соборы и самые Православные Патриархи и Синоды.

...Вы можете свободно ходить в те и другие храмы, моля Господа, чтобы Он дал каноническую правильность в отношениях между православными и умирил бы Церковь Свою...".

12/25 янв. 1928 г. митр. Сергий со своим Синодом снова предают церковному суду по обвинению в расколе уже ранее запрещенных в священнослужении епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина) и требуют от ленинградских викариев - еп.Григория (Лебедева) и еп. Серафима (Протопопова), немедленно ввести поминовение имени Заместителя.

Однако широкое церковное движение против митр. Сергия только начиналось. 13/26 янв. об отходе от митр.Сергия заявила группа духовенства г.Серпухова во главе с еп. Алексием (Готовцевым). Вскоре после этого с искренним увещанием обращается к митр.Сергию прежде глубоко чтивший его арх. Угличский Серафим (Самойлович):

" Раньше мы страдали и терпели молча, зная, что мы страдаем за Истину и что с нами несокрушимая никакими страданиями сила Божия, которая нас укрепляла и воодушевляла надеждою, что в срок, ведомый единому Богу, Истина Православия победит, ибо ей неложно обещана и, когда нужно, будет подана всесильная помощь Божия.

Своей Декларацией и основанной на ней политикой Вы силитесь ввести нас в такую область, в которой мы уже лишаемся этой надежды, ибо уводите нас от служения Истине, а лжи Бог не помогает.

Страшный стон несется со всех концов России.

Вы обещали вырывать по 2, по 3 страдальца и возвращать их к обществу верных, а смотрите, как много появилось новых страдальцев, которых страдания еще более усугубляются сознанием того, что эти страдания явились следствием Вашей новой церковной политики.

... И если идут отделения епархий и приходов от Вас и Вашего " Синода", то это набат, страшный набат истомленных и верующих сердец, который мог бы достичь до Вашего сердца, зажечь его пламенем самопожертвования и готовности положить душу свою за други своя...".

Наконец, 24.1/6.2 1928 г. прозвучал голос не только истомленного православного сердца и целомудренной совести, но голос соборной мудрости и пастырского авторитета. В своем обращении к митр. Сергию архиереи Ярославского церковного округа во главе со старейшим русским иерархом, ближайшим сподвижником Патриарха Тихона, митр. Агафангелом, писали:

" По Вашей программе начало духовное и Божественное в домостроительстве церковном всецело подчиняется началу мирскому и земному; во главу угла полагается не всемерное попечение об ограждении истинной веры и христианского благочестия, а никому и ничему не нужное угодничество " внешним", не оставляющее места для важного условия устроения внутренней церковной жизни по заветам Христа и Евангелия - свободы, дарованной Церкви Ее Небесным Основателем и присущей самой природе Ее.

На место возвещенной Христом внутрицерковной свободы Вами широко применяется административный произвол, от которого много терпела Церковь и раньше.

По личному своему усмотрению Вы практикуете бесцельное и неоправдываемое перемещение епископов, часто вопреки желанию их самих и их паствы, назначение викариев без ведома епархиальных архиереев, запрещение неугодных Вам епископов в священнослужении и т.п.

...Мы отныне отделяемся от Вас и отказываемся признавать за Вами и за Вашим " Синодом" право на высшее управление Церковью".

Кроме митр. Агафангела, послание подписали: Угличский арх. Серафим (Самойлович); арх. Варлаам (Ряшенцев), бывший Пермский, ныне врем. управ. Любимским викариатством; Ростовский еп.Евгений (Кобранов); а также митр. Иосиф (Петровых), проживавший в то время в Ростове Великом. Хотя в этом послании уже ставились под сомнение права митр. Сергия на управление Церковью, однако аргументация по этому коренному вопросу отсутствовала и здесь. Митр. Сергий, зная уже по опыту миролюбие и готовность митр. Агафангела идти на уступки, пользуется этими его качествами для спасения своего пошатнувшегося положения.

" Не нахожу достаточно сильных слов, - пишет он в письме к митр. Агафангелу от 28.1./10.2. 1928г., - чтобы умолить Вас сохранить общение с Нами, потерпев еще немного нашим немощам, пока не выяснится, куда мы хотим вести церковный корабль: к сравнительно ли сносному существованию в данных условиях, или к гибели; стремимся ли мы к утверждению веры или жертвуем ею ради личного благополучия. Разорвать общение всегда можно, если будут к тому несомненные основания, но разрывать общение и разламывать Тело Церковное по причинам воображаемым и еще только ожидаемым и предполагаемым, подумайте, какой это рискованный и ответственный шаг и к каким последствиям это может повести для Церкви и для самого учиняющего".

По поводу этого послания митр. Сергия необходимо заметить следующее: 1) митр. Сергия упрекают не в личных немощах, а в навязывании этих " немощей" всей Церкви; 2) никто не утверждал, что митр. Сергий хочет гибели Церкви, но речь шла о том, что своими единоличными решениями, пренебрегая соборным суждением, он Ее фактически ведет к гибели; 3) позволить ему экспериментировать с судьбами Церкви - было недопустимо, ибо когда " выяснится" - будет уже поздно; 4) никто не высказывал подозрения, что он стремится к " личному благополучию"; 5) выдвигались причины не " воображаемые", а вполне реальные - незаконный Синод, административный произвол, нарушение прав Епископов, подчинение Церкви мирским властям; 6) неисполнение административных распоряжений, противоречащих церковной совести Епископа, никак не означало " разламывания Тела Церковного" - нельзя согласиться с тем, что единство Тела Церковного держалось на канцелярии митр. Сергия.

Но митр. Сергий упорно переводит вопрос из области принципиальной в область " личных счетов":

" Мы с Вами, - продолжает он, - подошли уже к той черте, у которой все земные ценности, все земные счеты ( как оскорбительно это подозрение в соперничестве по отношению к митр. Агафангелу и как это выдает самого митр. Сергия! - Л.Р.) теряют свою абсолютную значимость, и остается только одно: дать добрый ответ на судище Христовом. Во имя этого нашего общего упования и во имя блага Святой Церкви, прошу Вас и молю, не переходите на сторону наших врагов, которых у нашего дела и без того много. Останьтесь с нами и своим авторитетным именем и своим мудрым советом поддержите наши усилия над устроением церковных дел и тем остановите других, стремящихся к разделению... Что касается меня, то я всегда готов передать Вам полномочия, лишь только будут у меня в руках достаточные к тому основания...".

О том, какова в действительности эта " готовность", митр. Сергий не так давно уже продемонстрировал: так и теперь, " братскую мольбу" о помощи, обращенную к митр. Агафангелу, он подкрепляет " аргументами" совсем иного рода.

29.3/11.4 митр. Сергий и его Синод принимают постановление: предать суду епископов, запретить в священнослужении и уволить на покой митр. Иосифа (Петровых), еп. Иерофея (Афоника), еп. Евгения (Кобранова), арх. Серафима (Самойловича), арх. Варлаама (Ряшенцева). О митр.Агафангеле постановлено, что хотя он своими " раздорничес-кими" действиями заслужил все эти прещения, но, с учетом его " прежних заслуг перед Церковью" и " болезненного состояния", ему дается месячный срок на покаяние, после чего он подлежит запре-щению в священнослужении... Между тем в своем письме от 25.3/7.4 1928г. митр. Агафангел категорически отвергает обвинение в учинении раскола:

" Что же касается нашего заявления об отделении от Вашего Высокопреосвященства и Вашего Синода, то оно, при внимательном прочтении его, не может подать повод обвинять нас, подписавших его, в каком-то расколе. Мы ни одним словом не обмолвились, что отделяемся от Вас по разномыслию в вере, тайнодействии и молитве, а только в порядке административного управления (курсив наш - Л.Р.) и притом до определенного, назначенного в конце заявления, времени. Причины отделения изложены, по моему мнению, ясно и определенно и не могут обличать нас в расколе. Мы остаемся с Вами в союзе веры и молитвы".

Здесь в полемике иерархов поднимается один из важнейших для православной экклезиологии вопросов, связанный с понятием " раскола": имеет ли единство Церкви формальный, юридически - административный характер, или же природа этого единства - реальная, благодатно-харизматическая? Вторую точку зрения отстаивает митр. Агафангел, первую - митр. Сергий, который в ответном письме пишет:

< По мысли канонов расколом называется именно разделение не из-за веры, а из-за вопросов, допускающих размежевание или же из-за нежелания подчиниться распоряжению законной Церковной власти (" самочинное сборище" ). Что же касается сохранения молитвенного общения при административном разрыве, то можно весьма сомневаться даже в том, возможны ли вообще, или, точнее, канонически законны ли такие отношения между двумя архиереями, принадлежащими к одной и той же Поместной Церкви и признающими над собою одного и того же духовного главу в лице " Первого Епископа". Но если такие отношения и возможны где-либо фактически, то только между архиереями административно друг от друга независимыми и не связанными друг с другом никакими обязательствами. Между тем, по распоряжению нашего " Первого Епископа", я имею тяжкий долг заменять его; несу все эти его обязанности и потому имею право ожидать от своих собратий-епископов того же канонического послушания, каким они обязаны по отношению к самому " Первому Епископу" > (курсив везде наш - Л.Р.).

Вопрос, поставленный с такой остротой, сводится к основной проблеме: какова природа Первосвятительской власти, именно в связи с ее фактическим осуществлением в жизни Церкви? Мы полагаем, опираясь на весь опыт Русской Церкви после крушения христианской государственности, что " самочинное сборище" именно потому создает раскол, что оно игнорирует те устроительные действия Первого Епископа, в которых его человеческая воля послушно следует воле Божественной, вследствие чего эти устроительные действия являются синергическими, т.к. совершаются совместно Божественной Благодатью и человеческой свободой. Отказ воспринимать это церквеустроительное воздействие Божественной Благодати, осуществляемое через Первого Епископа, есть отпадение от полноты благодатной церковной жизни и в этом смысле является расколом. Однако само понятие раскола неприменимо по отношению к такому церковному управителю, как митр.Сергий, который не имел каноническим путем полученного сана Первоиерарха. Его устроительные действия поэтому носят характер действия только человеческой воли, подобно тому, как это имеет место в мирском обществе. Неприменимо понятие раскола даже и в том случае, если Архиерей не признает устроительных действий законного Первоиерарха, когда эти действия совершаются лишь человеческой волей Первого Епископа и не согласуется с волей Божественной. В этом случае происходит отделение от греховных, ошибочных или просто несущественных действий Первоиерарха, но не происходит отделения от Благодати, от полноты церковной жизни, включающей в себя и Первосвятительскую харизму.

С этой точки зрения митр. Агафангел совершенно прав в своих утверждениях: в принципе не отделяясь от харизмы церковного управления, действующей только через Первого Епископа, т.е. через митр. Петра (хотя временно эта Первосвятительская харизма проявиться не может, из-за удаления митр. Петра от реального управления Церковью), митр.Агафангел никакого раскола не учиняет. Непризнание же чисто человеческих распорядительных действий митр. Сергия, неимеющего, в силу своего положения, Первосвятительской харизмы управления Церковью, - не есть раскол.

Митр. Сергий, напротив, рассматривает власть церковного управления как только административную, т.е. чисто человеческую, в принципе безблагодатную (как мы уже отмечали, ни епископский сан, ни личная духовность - еще не означают наличия специфической, особой харизмы Первосвятительской власти). Поэтому, в его представлении, и Тело Церковное скреплено безблагодатными скрепами, а именно - взаимными " обязательствами", в число которых входит общее обязательство послушания Первому Епископу как главе церковной администрации. Также и церковные каноны превращаются у митр. Сергия из Святых Канонов, определяющих структуру Богочеловеческого организма Церкви и ограждающих этот организм от повреждения, - в просто " каноны", т.е. сборник юридических правил, по подобию гражданского законодательства. Итак, за этим конфликтом между двумя частями русского Епископата ( признавшими и не признавшими непререкаемую административную власть митр. Сергия) крылось существенно разное понимание природы церковного единства, природы Церкви как единого организма. Неудивительно поэтому, что этот конфликт, принципиально не преодоленный и поныне, принял такие глубокие, болезненные и затяжные формы. Вспомним, как долго и мучительно вынашивалось и " выбаливалось" Православное учение о Боге и Боговоплощении (тринитарный и христологический догматы). Теперь также мучительно рождается Православное учение о Церкви - понимание Церковью Самой Себя.

Уступив митр. Сергию в вопросе о признании его законным управителем Церкви, митр. Агафангел твердо сохранил свое убеждение в праве Епископа не подчиняться тем распоряжениям этого управителя, которые смущают религиозную совесть, противоречат св. канонам и благу Церкви. Свою окончательную позицию Ярославская группа епископов сформулировала в письме от 27.4/10.5 1928г.:

" В разъяснение нашей декларации от 24.1/6 февраля с.г. и в дополнение к письмам митрополита Агафангела (Преображенского) на имя Вашего Высокопреосвященства, находим нужным сказать следующее:

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒