Радел I. Социально-психологические аспекты снижения межэтнической напряженности и профилактики терроризма.

 

Тема 1 . Национализм, межэтническая напряженность и этнические конфликты

Аннотация: в лекции рассматриваются понятия национализма и межэтнической напряженности как факторов этнических конфликтов и терроризма; выделяются типы межэтнических конфликтов, рассматривается их роль в возникновении терроризма.

Конспект лекции. Формирование современного терроризма неразрывно связано с ростом числа межэтнических конфликтов и межэтнической напряженности в целом. Безусловно, главными детерминантами терроризма были и остаются социально-экономические причины, выраженные в представлениях значительных масс населения о величайшей социальной несправедливости собственного положения, на которую потом наслаиваются многие другие обстоятельства. Однако, социально-экономические предпосылки терроризма многократно усиливаются национальными и религиозными противоречиями. Современный терроризм распространяется и поддерживается межэтническими конфликтами, связанными со статусными или территориальными претензиями. Предметом таких конфликтов служит, как правило, суверенитет территории, народа или этнической группы.

Под этническим конфликтом понимаются организованные политические действия, общественные движения, массовые беспорядки, сепаратистские выступления и даже гражданские войны, в которых противостояние проходит по линии этнической общности. Обычно это конфликты между меньшинством и доминирующей этнической группой, контролирующей власть и ресурсы в государстве (Тишков В.А., 1992).

В зависимости от мотивов можно выделить: территориальные, экономические, политические; исторические, ценностные, конфессиональные и др. типы этнических конфликтов.

По территориальному основанию можно выделить: 1) межгосударственные этнические конфликты; 2) региональные этнические конфликты между различными этносами, разделенными общей административной границей в рамках одного государства; 3) конфликты между федеральным центром и регионами; 4) локальные этнические конфликты - между различными этническими образованиями, проживающими в рамках единых государственных или административных границ.

В зависимости от целей выделяют социально-экономические конфликты между этносами (борьба за перераспределение ресурсов); культурно-языковые (защита родного языка и культуры); территориально-статусные (борьба за изменение границ, повышение статуса и увеличения объема реальных прав и полномочий этноса); сепаратистские (борьба за образование собственного независимого государства).

Рассматривая динамику этнических по форме конфликтов, следует подчеркнуть, что все они проходят сходный путь. Фаза первая, романтическая: я стремлюсь к победе, мой противник смят, я его задавлю, подчиню, заставлю действовать в моих интересах. Следующая фаза - это фаза апатии, когда появляется ощущение, что задачу подавления соперника, которая поначалу не представлялась особенно сложной, выполнить не так уж просто. Затем наступает фаза тупика - ощущение, что победить противника не только не просто, но даже невозможно (Шихирев П.Н., 1995). Третья фаза может служить основой для начала переговоров или напротив, для перерастания конфликта в форму террористического движения национально-освободительного толка.

Когда появляется угроза существованию группы как целостного и самостоятельного субъекта межгруппового взаимодействия, на уровне социального восприятия ситуации происходит социальная идентификация по признаку происхождения, по признаку крови; включаются механизмы социально-психологической защиты в виде процессов внутригрупповой сплоченности, внутригруппового фаворитизма, усиления единства " мы" и внешнегрупповой дискриминации и обособления от " них", " чужих". Эти процессы ведут к отдалению и искажению образов внешних групп, которые с эскалацией конфликта приобретают хорошо изученные в социальной психологии особенности и черты (Соснин В.А., 1995).

Психологической основой межэтнического конфликта является межэтническая напряженность, и поддерживающие ее социально-перцептивные механизмы (Солдатова Г.У., 1998):

1. Смещение баланса эмоционального позитива «в пользу» собственной этнической группы. В результате повышается избирательность межэтнического восприятия. Происходит отсев позитивной информации и искажение поступающей по следующему принципу: в фокусе внимания остается информация, которая подтверждает уже имеющиеся негативные стереотипы, неподтверждающая их информация отбрасывается. Отмечается устойчивая тенденция негативных этносоциальных представлений к самовопроизводству и самоподдержанию.

2. Актуализация межэтнических различий. Усиливаются межгрупповые и уменьшаются внутригрупповые различия. Снижается дифференциация отдельных представителей других этнических рупп и усиливаются тенденции деперсонализации членов собственной группы.

3. «Этническая» генерализация негативного эмоционального тотока и поиск виноватого по этническому критерию.

4. Объяснение недостатков и неудач собственной группы на основе внешних факторов и обстоятельств, а не внутренних причин личностных характеристик, мотивов и целей). Победа своей группы над другой в таком случае чаще интерпретируется как результат собственной силы, чем как слабость противника. А в случае превосходства другой этнической группы, ее достижения объясняются «ситуационными» причинами. Это результат действия общего социально-перцептивного механизма — «фундаментальной атрибутивной ошибки». В межкультурном взаимодействии это означает, что, во-первых, недооцениваются различия в культуре, обртоятельствах и социальных ролях. Во-вторых, ответственность и вина за неудачи в экономическом, социальном и др. развитии своей группы переносится на другие этнические группы.

5. Смещение «оправдательных» и «обвинительных» критериев. Примером этого является превращение в очень короткий срок в республиках бывшего СССР «братских народов» в «мигрантов», «инородцев» и «оккупантов». Это результат действия атрибутивного механизма эмоциональной инверсии (от лат. inversio — перестановка).

6. Проецирование собственных, но неосознаваемых и потому неприемлемых для своего народа, негативных чувств, качеств и особенностей на представителей других этнических групп.

Механизм проекции имеет особое значение в сфере межэтнического восприятия. Через проецирование неконтролируемого страха, собственных недостатков и психических расстройств на другой народ отчуждается коллективная «тень». В условиях межэтнического конфликта вытеснение «тени» происходит достаточно жестко. Негативные содержания бессознательного получают дополнительную энергию, в результате проекция ускоряется и широко распространяется. Это один из механизмов возникновения в обществе массовых невротических и психотических состояний, которые характеризуются навязчивым стремлением к конфликтам. Помимо политических врагов люди склонны проецировать собственную «тень» на всякого, кто отличается или отдален от них.

 

Позитивная этническая идентичность характерна для большинства людей и представляет такой баланс толерантности по отношению к собственной и другим этническим группам, который позволяет рассматривать ее, с одной стороны, как условие самостоятельного и стабильного существования этнической группы, с другой — как условие мирного межкультурного взаимодействия в полиэтническом мире. Поэтому позитивная этническая идентичность приобретает для нас статус «нормы». В ее структуре соотносятся позитивный образ собственной этнической группы с позитивным ценностным отношением к другим этническим группам.

Отклонения от «нормы» могут происходить по типу этнической индифферентности, гипоидентич-ности (этнонигилизм) и гиперидентичности (этноэгоизм, этнои-золяционизм и национальный фанатизм).

Этническую идентичность по типу «нормы» характеризует высокая толерантность и готовность к межэтническим контактам. Позитивность отношений к собственным и. другим народам, сочетающаяся в «норме», вовсе не предполагаем " эмоциональной однозначности этих отношений. В противоположность космополитизму, идеологии «гражданина мира», человеку с «нормальной» этнической идентичностью свойственно естественное предпочтение собственных этнокультурных ценностей. Это как бы начальная ступень этноцентризма, когда стремление к позитивной этнической идентичности является необходимым условием сохранения целостности и неповторимости этнической общности в этнокультурном многообразии мира.

Трансформации этнического самосознания начинаются с его ядра — этнической идентичности. Можно выделить три вида ее трансформации. Во-первых, этническая идентичность мо­жет размываться, что выражается в неопределенности этничес­кой принадлежности, неактуальности этничности. Во-вторых, возможен отход от собственной этнической группы и поиски ус­тойчивых социально-психологических ниш не по этническому критерию. В-третьих, этническая идентичность может гиперболи­зироваться и в контексте межэтнических отношений принимать дискриминационные формы.

Терроризм опирается прежде всего на третью форму трансформации этнического сознания. Как правило, оппозиционные политические элиты искусственно разжигают у молодежи чувства стыда и гнева в связи со своей этнической или культурной идентичностью, превращая культурные различия в линии конфликтного столкновения.

 

Тема 2. Межэтническая напряженность как источник терроризма.

Аннотация: в лекции анализируются стадии развития межэтнической напряженности, указывается роль этнических предпринимателей в развязывании этнических конфликтов и терроризма, рассматриваются социально-психологические особенности национально-освободительных экстремистских движений и причины возможной симпатии к террористам со стороны местного населения.

 

Конспект лекции. В любом обществе, даже в период экономической и политической стабильности, существуют предпосылки для развязывания войны и террористической деятельности. Это религиозные, межэтнические и социально-политические противоречия, которые никогда не могут быть полностью разрешены и скрыто присутствуют в жизни любой социальной группы. Лидеры террористических организаций умело используют эти противоречия, чтобы направить добрые побуждения сограждан по пути ненависти (Одергон, 2008). Этнические предприниматели - это политики, использующие межнациональные конфликты для реализации собственных властных и экономических интересов (Паин, 2002). Основной инструмент таких политических элит и террористических лидеров – эскалация межэтнической напряженности.

Межэтническая напряженность проходит в своем развитии несколько стадий: латентную, фрустрационную, конфликтную и кризисную (Солдатова Г.У., 1998). Латентная фаза напряженности — это в целом нормальный психологический фон не только этноконтактных, но и любых других ситуаций, связанных с элементами новизны или неожиданности, например, ситуации знакомства, узнавания человека с новой стороны. Латентная (или фоновая) фаза межэтнической напряженности существует в любом, даже самом гармоничном обществе, где есть признанное деление на этнические группы.

Ситуация латентной межэтнической напряженности предполагает позитивные отношения. Это означает, что если в обществе и существуют локальные массовые состояния неудовлетворенности, то их причины обычно не связываются с отношениями между народами. В структуре массового сознания доминирует этническая идентичность по типу «нормы». В иерархии элементов социального восприятия «национальность» главенствует очень редко. Ее значимость определяется исключительно текущей ситуацией межличностного общения и отличается относительной адекватностью. В межэтническом взаимодействии, как и в любых позитивных межличностных отношениях, сочетаются как кооперативные, так и соревновательные процессы.

Все это определяет прозрачность этнических границ. Но даже на этом уровне отсутствует эмоциональная нейтральность. Переход социальной ситуации в новую плоскость межгрупповых отношений уже задает начальный уровень эмоциональной напряженности. Результаты эмпирических исследований говорят о том, что контакты с незнакомыми людьми нередко повышают негативную эмоциональную активацию. Так, человек во взаимодействиях с незнакомыми людьми - «чужаками» чаще, чем со знакомыми, испытывает страх и в меньшей степени контролирует гнев.

Стремительность роста межэтнической напряженности может определяться динамикой социально-политических процессов. Так случилось в бывшем СССР, где латентная напряженность, при всей внешней благопристойности межэтнических отношений, вдруг обнаружила свой мощный взрывной потенциал в условиях кардинальных социально-экономических изменений в обществе.

Фрустрационная фаза напряженности имеет в своей основе ощущения гнетущей тревоги, отчаяния, гнева, раздражения, разочарования. Негативные переживания повышают степень эмоциональной возбужденности людей. На этой стадии напряженность становится зримой, прорываясь наружу в формах бытового национализма, которому соответствуют появление и широкое распространение в обществе уничижительных групповых характеристик (например, «лицо кавказской национальности», «черные», «кепки», «чучмеки» и др.), возрастание популярности анекдотов на национальные темы, учащение конфликтных межличностных эпизодов на национальной почве и т. п. Фрустрационная напряженность как бы зреет во внутригрупповом пространстве, постепенно проникая и в межгрупповые отношения.

Главный признак фрустрационной напряженности - рост эмоционального возбуждения. Увеличение количества фрустрированных личностей повышает уровень аффективной заряженности общества. Фрустрация как групповое психическое состояние влияет на формы и векторы формирования этнической идентичности. Развитие массовых процессов психической инфляции определяет трансформацию группового этнического самосознания в сторону гиперидентичности. В результате становится возможным «запуск» процессов эмоционального заражения и подражания. Формируются психические пограничные состояния массовой невротизации, которые требуют психической разрядки. Это стремление неоднократно блокируется с помощью экспрессивно-исполнительных мер, что приводит к дальнейшему повышению уровня эмоционального возбуждения (Солдатова Г.У., 1998)..

Нарастание интенсивности фрустрационной напряженности напрямую связано с уровнем социальной напряженности в обществе и ее трансформацией в межэтническую. Последнее означает, что в качестве источника фрустрации начинают восприниматься другие этнические группы. В результате различные препятствия, возникающие при осуществлении жизненно важных потребностей, все чаще связываются с этнической принадлежностью. Здесь могут иметь значение как реальные причины (например, дискриминация при поступлении на работу, продажа продуктов по предъявлению паспорта, визитки и т. д., как это было в начале 1990-х годов), так и надуманные.

В начале данной стадии блокируется потребность в позитивной этнической идентичности. Психологическая причина этого - идентификация с коллективной «тенью», когда слабая, негативная сторона этноса становится зримой и груз собственных недостатков начинает давить на сознание. Возникает необходимость в их немедленном рациональном вытеснении. Это определяет появление либо гиперидентичных, либо гипоидентичных тенденций в индивидуальном и групповом сознании.

И хотя еще не конкретизирован реальный конфликт интересов, групповые позиции уже поляризованы. Этнические границы становятся ощутимыми, уменьшается их проницаемость. Растет значимость в межэтнической коммуникации языковых, культурных и психологических факторов. На этом этапе в массовом этническом самосознании закладываются основные психологические оси межэтнической напряженности: зависимость, ущемленность, несправедливость, враждебность, виновность, несовместимость, соперничество, страх, недоверие (Солдатова Г.У., 1998).

В целом проецирование негативных эмоций на такой источник фрустрации, как этническая группа, более характерно для титульных этносов, особенно для тех его представителей, у которых этническое самосознание трансформируется по типу гиперидентичности. Исследования гиперидентичных тенденций среди русских в республиках РФ показали, что им в меньшей степени свойственно стремление решать свои проблемы в русле «этнических» обвинений. Их эмоциональное напряжение перерождается скорее в астенические и депрессивные состояния. А в первой половине 1990-х годов наиболее популярным способом решения проблем в таких случаях среди русских было принятие решения об эммиграции.

 

Конфликтная фаза напряженности имеет рациональную основу, так как между противоборствующими сторонами на этом этапе возникает реальный конфликт несовместимых целей, интересов, ценностей и соперничество за ограниченные ресурсы. Рост межэтнической напряженности формирует межгрупповое взаимодействие преимущественно по типу соперничества, которое определяет рост антагонизма между группами.

Массовые психозы на основе процесса психической инфляции порождают групповую реакцию «воинствующего энтузиазма» как форму социальной защиты, предполагающую активное вступление в борьбу за значимые социальные ценности, особенно за те, которые освящены культурной традицией. Как нельзя лучше эти ценности могут быть представлены такими понятиями, как «народ», «национальная культура», «родина предков» и др. Когнитивно-эмоциональная опора воинствующего энтузиазма - это образ врага, в котором конкретизируется угроза. Сконструированный на идеологическом уровне, этот образ попадает на хорошо подготовленную психологическую почву: массовое сознание готово его принять, а идеологи - расставить соответствующие акценты.

В ситуации конфликта межэтническая напряженность становится все более активной. Это именно такая раздражающая ситуация, которая провоцирует разрядку социальной агрессивности. На данном этапе процессы группового переструктурирования и этнической мобилизации группы резко ускоряются и достигают наибольшей определенности. Единичные случаи проявления бытового негативизма сменяются массовыми. Сокращается дистанция между негативными образами и соответствующими действиями. Чем большее количество людей заражено процессом психической инфляции, тем больше появляется «воинствующих энтузиастов» - националов. Причем их ряды пополняются главным образом за счет увеличения «пассивных» представителей этой категории. Резко возрастают показатели этнической солидарности: этноаффилиативные тенденции, усиление позитивных чувств по отношению к своему народу; усиление потребности в позитивной этнической идентичности и безопасности.

Кризисная напряженность возникает тогда, когда межэтнические конфликты уже невозможно урегулировать цивилизованными методами и в то же время они требуют немедленного разрешения. Ее главные отличия - страх, ненависть и насилие. Ненависть и страх тесно связывают этнические группы и становятся ведущими двигателями поведения, а насилие превращается в главную форму контроля сторон друг за другом. Поэтому данную фазу межэтнической напряженности можно обозначить как насильственную. В кризисной ситуации психическая инфляция достигает своих крайних форм и по силе, и по широте охвата. Это выражается в массовых тенденциях формирования этнического самосознания по типу радикальных форм гиперидентичности: этноизоляционизма и национального фанатизма. По уровню гиперидентичности впереди идут вынужденные эмигранты — переселенцы и беженцы. Они невольно разносят микробы национализма за пределы его первичных очагов.

Радикализм сторон и несовместимость позиций, крайняя предвзятость при интерпретации реальных фактов, зацикливание на защите попираемых прав достигают на этой стадии своего апогея. Общий уровень эмоционального возбуждения возрастает до такой степени, когда эмоции становятся мощным побуждением к действию и иррациональной основой повышенной активности.

Именно такой уровень межэтнической напряженности искусственно поддерживается лидерами террористических организаций национально-освободительного толка: они сознательно формируют идеологию постоянной мобилизованности и гиперэтничности. Благодаря процессам социализации такая идеология может оказываться очень устойчивой, передаваясь от одного поколения сепаратистов к другому.

В анархико-идеологических группах вторичная социализация новичков является своего рода продолжением их изоляции от остального общества, она связана с увеличивающимся разрывом между ними и друзьями, членами семьи, коллегами по работе. В таких группах ролевая структура и «лестница престижа» имеют нежесткий характер. Возможно, это объясняется тем, что отчетливая структура и традиции просто не успевают сложиться. По некоторым оценкам, 90% террористических организаций живут не дольше одного года, а из тех, которые продержались дольше этого срока, лишь половина преодолевает порог в 10 лет (Хоффман, 2003, с. 208).

Напротив, в национально-сепаратистских группах, которые поддерживаются местным населением, социализация новых членов не предполагает разрыва с семьей. Более того, часто, становясь членом организации, новобранец идет по стопам своих родственников, а сам факт его участия в организации в семье получает поддержку отца, дядей, двоюродных братьев и т.д. Такие организации могут существовать десятки лет, на протяжении поколений «врастая» в религиозно-этническое сообщество, от имени которого они действуют. Это является одной из причин устойчивой симпатии к террористам со стороны местного населения и затрудняет работу по сокращению социальной базы современного терроризма.

Тема 3 . Социальные и культурные истоки современного терроризма.

Аннотация: в лекции рассматриваются социально-психологические факторы готовности к участию в террористической деятельности; классифицируются формы противодействия терроризму, дается представление о роли психологии в борьбе с социальными предпосылками возникновения терроризма.

Конспект лекции. Социально-психологический подход к изучению причин терроризма позволяет связать внутриличностный уровень их анализа с другими уровнями - внутригрупповым, межгрупповым и социетальным (культурным). В центре внимания при этом оказываются такие феномены, как процессы групповой динамики, стереотипизация, социальное сравнение и групповая идентичность, этноцентризм, групповая идеология и культурные факторы.

На социетальном уровне социально-психологического анализа предпосылками терроризма являются факторы, связанные с переходным состоянием сообщества (Паин Э.А., 2002). Это низкий статус социальной группы, отсутствие у членов сообщества надежды на социально-экономическое благополучие в рамках своей группы, разрушение традиционной системы ценностей, аномия.

На внутриличностном уровне анализа эти предпосылки приводят к фрустрации, кризису культурной идентичности и относительной депривации в ходе социального сравнения. Молодежь, социализация которой проходит в отсутствии отчетливой культурной идентичности, признаваемых всеми ценностей и социальных норм, испытывает потребность в принадлежности к группе, способной предоставить им четкую идентичность, смысл жизни, социальную поддержку, а также определенность правил, легитимирующих поведение (Taylor D.M., Louis W., 2004). Фрустрация, субъективная привлекательность террористической группы для индивида, а также личностные характеристики («симптомокомплекс террориста») и жизненные обстоятельства, облегчающие включение в террористическую деятельность (например, гибель членов семьи), рациональный расчет рисков и преимуществ такой деятельности, - все это подталкивает к превращению из потенциального террориста в члена террористической сети.

С точки зрения внутригруппового уровня анализа, изолированность террористических групп от остального сообщества в значительной степени определяет как процессы социального познания, так и внутригрупповую динамику (Moghaddam F.M., 2004). С одной стороны, отсутствие или нарушение межгрупповой коммуникации облегчает формирование этноцентризма, негативной стереотипизации и предрассудков, группового фаворитизма и межгрупповой дискриминации при интерпретации действий «своих» и «врагов». С другой стороны, изолированность группы и постоянная угроза преследований усиливают сплоченность, групповое давление, конформность, влияние лидера на остальных членов группы, а также способствуют развитию феноменов «группового мышления»: групповой поляризации, размывания ответственности, недооценки последствий, сдвига к риску, туннельного видения (McCormick G.H., 2003). Наконец, необходимость конспирации делает непроницаемыми границы группы изнутри: тот, кто покидает группу, угрожает безопасности остальных ее членов (Rapoport D., 2001). Эти внутригрупповые факторы ослабляют социальное влияние, оказываемое на членов террористических групп со стороны их близких родственников и «значимых других» (например, друзей, старейшин и религиозных авторитетов).

Таким образом, необходимо перенести внимание и усилия с симптомов насилия на его истоки. Здесь, вслед за представителями «психологии мира», можно выделить четыре основные причины терроризма (хотя вполне понятно, что таких причин значительно больше).

Во-первых, это тяжелые условия жизни: голод, неравенство и болезни, процветающие в странах третьего мира; контраст их жизни условиям «богатого Запада» (Staub, 2001).

Во-вторых, это базовая потребность в безопасности (Christie, 1997), субъективная оценка условий существования как опасных для жизни (своей собственной, своей семьи и своего сообщества). Страх перед угрозой своему существованию может быть нереалистичным и толкать потенциальных террористов, правительственных чиновников и общество на несимметричный ответ. Так, борьба США с «осью зла» может создать иллюзию безопасности внутри страны, но при этом сделать оправданной террористическую деятельность в глазах населения тех стран, на территории которых ведутся антитеррористические и военные операции.

В-третьих, это потребность в независимости, способности самостоятельно принимать решения относительно собственной жизни, свободы и счастья. Как правило, терроризм развивается в странах, где существенно и массово нарушаются человеческие права.

Наконец, это потребность в общественном уважении, в признании своей этнической, культурной и религиозной идентичности.

Подчеркнем еще раз, что выделенные базовые причины терроризма — это не оправдание террористической деятельности, а призыв к системному подходу в анализе проблемы, который предполагает изучение психологических механизмов прямого и структурного насилия, исследование эффективности различных методов его сдерживания, миротворчества и развития культуры мира.

Необходим системный подход к изучению причин и последствий терроризма как на макро-, так и на микроуровнях, за изучение прямого и структурного (скрытого) насилия, а также его культурных оснований. Под прямым насилием понимается физический или психологический ущерб, нанесенный одним или несколькими лицами (сообществами, государствами) другим лицам (сообществам, нациям). Это этнические чистки, взрыв Мирового торгового центра и башен-близнецов, нападение на школу в Беслане. В отличие от прямого структурное насилие осуществляется в неявной форме безличными социальными институтами общества. К нему относятся бедность, эксплуатация детского труда, дискриминация женщин, рабство, ограничение свободы слова, разрушение природных ресурсов, отрицание этнической и культурной идентичности.

Растет понимание того, что в долгосрочной перспективе наиболее эффективны ненасильственные методы разрешения конфликтов и устранения социокультурных предпосылок насилия, т.е. развитие «культуры мира», основанной на ценностях ненасилия, соблюдения прав человека, равенства, свободы, толерантности, солидарности, сохранения природных ресурсов (Gerstein, Moeschberger, 2003).

Очевидно, что борьба против террористов, уничтожение их баз и лидеров не способна устранить глубинные истоки терроризма. Миротворческие военные операции могут сдержать войну и предотвратить часть терактов, но сдерживание конфликтов не ведет к установлению мира. Переговорный процесс затрагивает лишь некоторые аспекты конфликта (например, представительство партий католиков и протестантов в ирландском парламенте), но не устраняет его глубинных причин (униженное положение католиков в Ирландии на протяжении нескольких столетий). Необходим переход от миротворчества к строительству мира, основным психологическим механизмом которого являются эмпатия и понимание, развитие способности сторон встать на точку зрения друг друга. Психологи могут внести серьезный вклад в борьбу с терроризмом через проведение Т-групп и кросс-культурных семинаров в зонах этнических конфликтов, через организацию совместных культурных программ в рамках «дипломатии второго пути», расширение программ международного академического обмена, развитие ценностей культуры мира в школах и повышение кросс-культурной компетентности молодежи.

Тема 4. Этнопсихологические аспекты противодействия терроризму.

Аннотация: в лекции показывается психологическое содержание ксенофобии и ее роль связующего звена в цепи причин и следствий терроризма, указывается на необходимость учета кросс-культурных особенностей при планировании мер противодействия терроризму

Конспект лекции. Осознание ксенофобии как социально опасного феномена определило ее место в ряду наиболее актуальных проблем современного мира. Международные общественные организации пытаются привлечь внимание ученых и мировой общественности к проблеме роста ксенофобических установок.

В словаре Вэбстера ксенофобия – это «страх или ненависть к незнакомцам, или иностранцам, или к тому, что странно или чуждо». Ксенофобия является «нормальной» реакцией модернизирующегося общества на ослабление прежних территориально-этнических, социальных и конфессиональных барьеров, ломку границ и социальных дистанций, на интенсивные процессы социальной мобильности, перемещения населения, усиление социальной и культурной дифференциации общества.

Психологически это предельно точно, ибо «свободно плавающие» страх и тревога часто непереносимы для человека. Это та ситуация, когда даже плохая определенность лучше хорошей неопределенности. Воплощение делало страх понятным и подсказывало пути борьбы с ним.

Ксенофобия нередко превращается в социально опасный психологический феномен. Это происходит, когда различия между людьми сами по себе начинают восприниматься как проблема, когда различий боятся, и тогда «чужие» из «других» превращаются в «чуждых», вызывают страх и воспринимаются как угроза нашей позитивной идентичности и привычному образу жизни.

Правительства ряда стран (США, Великобритании, Израиля) считают, что терроризм можно победить посредством проявления бдительности, жестоких контртеррористических мер и путем уничтожения террористических ресурсов. Однако эти меры сами по себе никогда не смогут оказаться достаточными, чтобы остановить «поток терроризма», который проистекает из человеческой неудовлетворенности и возмущения существующим неравенством и безразличием, из широко распространенных убеждений о том, что насилие — это приемлемое средство подавления и нанесения ущерба (применение принципа «Цель оправдывает средства»). Социальные изменения, вызываемые во всем мире глобализацией по западному образцу, ведут к возникновению серьезных угроз и проблем для многих стран и народов «незападной цивилизации».

Не только террористы, но и некоторые опрометчивые шаги в борьбе с терроризмом могут приводить к росту ксенофобии и новому витку насилия. Терроризм столь радикален по степени жестокости, что ответные меры требуют еще большей беспощадности по отношению к его организаторам и участникам. Сочетание непредсказуемости террористических атак, массовости их жертв, чувства потери контроля над собственной судьбой и постоянной уязвимости дестабилизирует общество и провоцирует государство на несимметричный ответ. Жертвами правительственных силовых действий или «удара по оси зла» становятся не столько террористы (раскрываемость террористических преступлений составляет около 17%), сколько мирные жители (Лунев, 2004). Рост ксенофобии, спровоцированный терактами, вызывает «чувство второсортности» у этнических меньшинств и расширяет число потенциальных сторонников и участников террористической деятельности. Несимметричный ответ террористов на прямое или структурное насилие со стороны государства провоцирует еще более несимметричный ответ силовых структур, направленный против террористических формирований, который восстанавливает против этих силовых структур многочисленную часть этнической группы, от имени которой выступают террористы. Таким образом, теракт запускает движение в порочном круге, подкрепляя убеждение террористов в справедливости их действий и отсутствии легальных путей изменения ситуации, создавая ложное чувство осмысленности, исторической значимости их жизни и смерти, причастности к национальному героико-террористическому пантеону (Баранов, 2004).

Важно учитывать и тот факто, что при культурной относительности моральных норм они часто оказываются несовместимыми. Например, то, что в одной культуре интерпретируется как ущемление прав, в другой определяется как благочестие (Harre, 2004), в зависимости от культуры различаются даже функции убийства (Цыцарев, 2004). Неготовность признать этот факт этноцентристски ориентированными правительствами приводит к действиям, подчеркивающим межгрупповые различия и усиливающим ценностный конфликт, или «психологическую несовместимость» мировоззрений (Юрьев, 2004).

Заметим в этой связи, что в последние годы серьезной критике подвергается культурная универсальность подходов и технологий, сложившихся в западной психологии конфликта. Становится все более очевидной роль культурного контекста, идентичности и социальных норм как в формировании конфликтов, так и в их разрешении.

В кросс-культурных исследованиях используются две классификации стилей поведения в конфликте, которые, впрочем, отличаются друг от друга не значительно. Одна из них - это известный всем «двухполюсный» (ориентация на свои интересы или ориентация на интересы другого) подход Дж. Холла, Д. Пруитта и Дж. Рабина, использованный в методике К. Томаса и Р. Килменна: 1) конфронтация, 2) приспособление, 3) избегание, 4) компромисс, 5) сотрудничество, или, в другой версии, 1) подстраивание под чужие интересы, 2) компромис, 3) избегание, 4) интеграция (т.е. ориентация на общие цели), и 5) доминирование. Другая построена японскими исследователями К. Онбучи и Дж. Тедеши на основе анализа существующей научной литературы и собственных экспериментов с применением факторного анализа самоотчетов испытуемых о своем поведении в конфликте: 1) сотрудничество (налаживание неформальных отношений, поиск согласия, объединение вокруг общих целей), 2) неуклонность (настаивание на своей позиции, доминирование, принуждение, агрессия), 3) вмешательство посредника (поиск помощи или совета у третьей стороны), 4) избегание (пассивное уклонение от конфронтации, самоконтроль).

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: