Советское государственное управление в 20-30-е годы XX века.

Советское государственное управление было перестроено пос­ле иностранной военной интервенции и гражданской войны на основе восстановления и развития принципов Конституции РСФСР, с учетом глубокого системного кризиса власти, обще­ства. Решающим стало осознание сущности как поворота, кото­рый произошел в 1917—1920 гг., так и возможных перспектив. Советский тип власти и управления получил в те годы широкую поддержку, так как народ убедился на собственном опыте в его способности выражать практически коренные интересы абсолют­ного большинства населения. Опыт 1917—1920 гг. обнаружил присущий этому типу управления мощный социальный арсенал рычагов мобилизации ресурсов и оперативного решения как на­сущных, конкретно-ситуационных задач, так и перспективных, долговременных проблем. Этот социальный механизм оказался гораздо сильнее подобного механизма интервентов и антисовет­ских российских сил. Он перевел Россию на новые рельсы.

Народ не хотел возвращаться к старому, хотя такая альтерна­тива не исключалась[278]. Отечественный и мировой опыт доказывал необходимость не останавливаться, не топтаться на месте в ожидании «мировой революции», идти только вперед, реализо­вать выбор 1917 г., сделавший Россию впервые в истории нова­тором цивилизационного творчества, основываться на новых цен­ностных идеалах, осуществлять радикальные преобразования[279].

Утвердилась в общественном сознании идея безальтернатив­ной замены старого образа государственного управления новым, основанным на принципах народной собственности, власти, без угнетения и эксплуатации человека человеком.

Осмысливалась политически диалектика двух диаметрально противоположных процессов: а) утверждения прямой демокра­тии трудящихся в лице Советов, созданных ими самими в про­цессе революционной борьбы и ставших феноменальным прояв­лением их самодеятельной инициативы; б) сохранения, разви­тия, обновления вековечных государственных традиций. Требо­валось нащупать оптимальный вариант их рационального совме­щения.

Была отвергнута утопическая идея скачка, быстрых темпов, коротких сроков социальных преобразований, возникновение ко­торой связано с психологической ориентацией на самочинные революционные изменения, с так называемой красногвардейской атакой на капитал, с отрицательными последствиями военно-ком­мунистического штурма капитализма в 1918—1920 гг. Утверж­далось представление о длительности функционирования госу­дарственного управления в условиях сложного и неведомого пе­рехода к новому обществу.

Государственному управлению предстояло перейти к направ­ляемому эволюционному реформированию.

Экстремальная ситуация 1917—1920 гг. максимально обостри­ла идейно-политическую атмосферу, классовый раскол, граждан­ское противостояние. Люди, не разделявшие идейную платфор­му, курс антикапиталистических преобразований, не могли слу­жить в государственно-политических органах.

Опытом 1917—1920 гг. была доказана настоятельная необхо­димость ускорить формирование новых фундаментальных основ государственного управления в экономической, социальной, по­литической, духовной сферах на базе живого творчества народа. Органам же управления надлежало развить, организовать это творчество как решающий фактор действительности для достижения близких и понятных народу ценностей.

Предстояло преобразовать организационную структуру, кад­ровый состав аппарата государственного управления, придать всем звеньям системы управления гибкость форм организации, спо­собность перестраиваться адекватно складывавшимся ситуациям, сохранять и укреплять связь с социальной опорой — многомил­лионными слоями трудящихся.

Допущенные ошибки, просчеты управления следовало исправ­лять по ходу дела, одновременно снизу и сверху, в соответствии с ритмом жизни общества.

Послевоенный кризис обострил восприятие новых идей государственного управления, заставив пересмотреть соотношение его конституционных и чрезвычайных методов, структур, функций.

Начавшееся весной 1921 г. нэповское реформаторство, направ­ленное приоритетно на экономическую сферу жизни общества, коснулось государственного управления, воплотило сочетание новаторства и преемственности прошлого опыта.

Государственное управление имело долговременные цели: восстановить, развить и преобразовать экономику на основе государственного уклада, сделать ее основой укрепления экономи­ческой и политической свободы, обороноспособности России, непрерывного повышения жизненного уровня трудящихся; лик­видировать классовый антагонизм, эксплуатацию человека част­ным капиталом и др.; формировать новые экономические, социально-политические, духовные связи; возвысить роль систе­мы государственного управления в соответствии с российской традицией реформирования сверху, идеей решающей роли госу­дарства; вовлечь трудящихся в управление государством на кон­ституционной основе.

Среди текущих задач государственного управления преобла­дали в начале 20-х гг. следующие: упразднить чрезвычайные орга­ны, отказаться от чрезвычайных методов; привести старый госу­дарственный аппарат в соответствие с новым типом государства, власти; преодолевать бюрократизм управления и т. д.

Послевоенная обстановка требовала безболезненного перехо­да к другим способам государственных действий: вместо «крас­ногвардейских атак», чрезвычайщины, милитаризации, тоталь­ного военно-коммунистического огосударствления к новым от­ношениям, методам, образу государственного управления[280]. Исходным фундаментальным принципом его должны стать инте­ресы трудящегося большинства, благо всей массы общества в рамках классового содержания.

Самым первоочередным среди основных направлений после­военной перестройки государственного управления стала ликви­дация, преобразование чрезвычайных органов, отказ от чрезвы­чайных функций и методов работы конституционных органов, от военно-коммунистического образа управления.

Острая борьба сторонников военно-коммунистической и нэ­повской моделей управления расколола руководящую элиту пра­вящей партии, отразилась в различных платформах, появлении фракциий, длительной общепартийной дискуссии, сокрушила «чрезвычайщиков», помогла осознать размеры и опасность соци­альной базы «чрезвычайки»[281].

Система управления сплочена под знаменем новых подходов к его объектам. Отвергнуты идеи как тотального, так и безгосу­дарственного или ослабленного государственного и лишь обще­ственного самоуправления.

Восстановлены и максимально возможно реализованы конституционные нормы власти и управления. Ежегодно избира­лись[282], созывались, работали Всероссийские, местные съезды Советов, проводились сессии ВЦИК, местных исполкомов, за­седания президиумов; был увеличен количественный состав представительных, исполнительных органов. Никакие другие органы не могли принимать законы. Возросла роль съездов Советов всех уровней, ВЦИК, где усилена роль президиума и созданы постоянные федеральные бюджетная и другие комис­сии. На заседания Советов привлекались рабочие, крестьяне; заседания местных Советов проводились нередко в рабочих кварталах, на промышленных предприятиях. Работники орга­нов власти и управления регулярно отчитывались перед насе­лением, информировали трудящихся о всех мероприятиях со­ветской власти. С целью усиления надзора за государствен­ным аппаратом, устранения бюрократизма, волокиты, возвы­шалась роль рабоче-крестьянской инспекции, в работе которой участвовали широкие массы рабочих и крестьян. Изменились в сторону демократизации, были упорядочены на конституци­онной основе взаимоотношения центральных и местных орга­нов управления, расширены права, самостоятельность последних. Они стали функционировать на основе законно издан­ных в развитие Конституции специальных Положений (1922 г.) о губернских, уездных, городских, волостных Советах, их ис­полкомах. Активизации их служил лозунг оживления Советов после войны. Вопросы перестройки органов власти, управле­ния решались коллективно на уровне Всероссийских съездов, сессий ВЦИК[283].

Повышен статус, возросла роль высшего государственного управления, высшего исполнительного и распорядительного орга­на — СНК, который под председательством В.И. Ленина пере­строил в короткие сроки, упорядочил всю систему управления, обеспечил нэповское восхождение России[284]. Упразднялись совнар­комы губернских, городских Советов, существовавшие в годы интервенции и гражданской войны.

Повышению эффективности управленческого механизма способствовало развертывание его функционирования на плановых началах в соответствии с перспективным планом ГОЭЛРО, раз­работанным коллективом ученых, одобренным сначала VIII и затем утвержденным IX Всероссийскими съездами советов в де­кабре 1920 и 1921 гг. Первый в мировой цивилизации опыт госу­дарственного планирования рождался в Советской России на ос­нове преобладания государственной и общественной собственно­сти, утверждения власти народных Советов, позволял концентрировать оптимально скудные материальные, финансовые, люд­ские ресурсы на решении приоритетных проблем электрифика­ции, народнохозяйственного возрождения, достижения современ­ной энерговооруженности труда и проявился по мере экономи­ческой, политической стабилизации в текущем, контрольно-го­довом планировании. Постепенно возникла система планового управления во главе с государственной плановой комиссией, «пла­новое развитие стало характерной чертой государственного руко­водства экономикой»[285].

Произошло более четкое разделение функций государствен­ных управленческих структур, усилена роль ВСНХ, местных СНХ в руководстве экономикой, изменена внутренняя структура ВСНХ, из ведения его главных комитетов изымались и передавались не­посредственно предприятиям вопросы приобретения сырья, реа­лизации продукции, распределения средств, что определило тен­денции упразднения разбухшей в военное время системы главкизма и развития хозяйственной самостоятельности предприятий.

Радикальное поствоенно-коммунистическое реформирование воплотилось в трестировании, акционировании, синдицировании промышленности, поддержке концессионной, смешанной, кооперативной форм государственного капитализма, разветвленной банковской системы, развитии товарно-денежных, рыночных от­ношений, проведении финансовой и денежной реформ, частич­ной денационализации и приватизации мелких и средних пред­приятий, использовании частного и иностранного капитала и др. Характерно было использование рыночных механизмов, дифференцированных налогов, комплекса экономических методов управления при расширении его демократических принципов.

В системе государственного управления возникли структу­ры, ведавшие сферами внутренней торговли (Комиссия СТО, Наркомат), концессий (Главный концессионный комитет), коо­перации, кредита и др., что изменяло априорные догматические и военно-коммунистические представления о характере советско­го управления.

Все большую роль в управлении играли профсоюзные, ко­оперативные, молодежные и другие общественные организации, их выборные органы. Одновременно суживалась его плюралис­тическая основа. Усилилась тенденция ликвидации многопартий­ности Советов, уменьшались количественно фракции меньшеви­ков и эсеров в составе всероссийских и местных съездов Сове­тов[286]. В трудах лидеров, документах РКП(б) обосновывались те­зисы «диктатуры партии», [287] целесообразности монопартийной по­литической системы, преследования и репрессий небольшевист­ских партий[288]. Коммунистической партии отводилась роль един­ственного идеологического, политического руководящего ядра в системе власти и управления.

Утверждался в сознании и практике постулат о том, что партия и руководит, и управляет в государстве рабочих и крестьян.

Нэповское государственное управление опиралось на конституционные основы, развитые и конкретизированные в Граждан­ском, Уголовном, Земельном, Гражданско-процессуальном, Уголовно-процессуальном кодексах, Кодексе законов о труде и дру­гих, вступивших в действие в 1922 г., ставших результатом ин­тенсивной кодификационной работы[289], в которой участвовали круп­ные ученые, государственные и общественные деятели. Кодексы заменили чрезвычайное законодательство военного происхожде­ния, укрепили законодательную базу, создали единое правовое пространство российского управления[290], которое опиралось на расширявшиеся рамки правового регулирования общественных от­ношений.

Судебная реформа, создание прокуратуры РСФСР как выс­шего органа правового надзора, реорганизация всех звеньев сис­темы юстиции и правоохранительных органов, законодательства о правах граждан существенно повлияли на становление после­военного управления в соответствии с советским характером де­мократии.

Российское государственное управление приобретало новые аспекты в связи с углублением интеграции советских государств. В 1918—1920 гг. Россия, Украина, Латвия, Литва, Белоруссия объединили армии, военное командование, управление транс­портом, связью, финансами, снабжением, создали денежную систему на основе российского рубля. РСФСР взяла на себя все расходы этих государств по содержанию армий, государствен­ного аппарата, налаживанию экономической жизни. Опираясь на итоги и уроки военно-политического союза, самостоятель­ные государства Азербайджан, Белоруссия, Грузия, Украина за­ключили с РСФСР договоры о сотрудничестве не только по во­енным, но и по экономическим, а затем и дипломатическим вопросам, осуществляли единую таможенную политику без таможенных границ. Возникли объединенные наркоматы путей сообщения, почт, телеграфа и др. ВСНХ приобретал черты общефедеративного органа, отраслевое управление переходило к органам РСФСР.

Нэп диктовал интеграцию управления. Были активизирова­ны поиски путей координации государств в сфере власти и уп­равления. Представители государств стали участвовать в работе Всероссийских съездов Советов, ВЦИК, а в декабре 1921 г. вошли в его состав. ВЦИК выступал теперь в роли не только российс­кого, но и общефедеративного органа. Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Украина распространяли действие отдель­ных законов РСФСР, утверждали их («регистрация законов РСФСР»). Уполномоченные наркоматов РСФСР управляли объе­диненными наркоматами этих государств, координировалась работа необъединенных наркоматов. В органах власти и управ­ления РСФСР представители этих государств имели широкие полномочия. Органы их управления строились по образцу РСФСР. Азербайджан, Армения, Белоруссия, Бухара, Грузия, Дальневосточная республика, Украина, Хорезм уполномочили РСФСР представлять и защищать их интересы на международ­ной конференции в Генуе, подписывать все акты и от их имени. Тогда же, в 1922 г., развернулись активные поиски нового уровня федеративных отношений[291].

Однако аппарат управления оставался по сути старым, был чуть-чуть «подмазан советским миром», а отдельные его звенья работали против власти. Сказывались и прежние военно-комму­нистические склонности, подпитываемые интервенционистскими силами на окраинах государства, ультимативными угрозами с За­пада и Востока, нэповской стихией, нэпманским разгулом, сохра­нением безработицы, преступности, детской беспризорности, низ­кого уровня жизни и др.

С учетом первого года нэповского реформирования были внесены существенные коррективы в первоначальную концеп­цию нэпа, в организацию управления. На основе опыта двух послевоенных лет и в целом первого советского пятилетия сделаны выводы принципиального характера и внесены перспек­тивные предложения.

Это пятилетие стало переломным в российской истории, реша­ющим в становлении советской формы государственности, народ­ной власти и управления. Россия стала советской, вышла из первой мировой войны, защитила свою государственность от попыток реставрировать старый строй. Преобразования выводили Россию на новый уровень развития, явились составной частью мирового и рос­сийского модернизационного процесса.

В.И. Ленин признал иллюзорной ставку на скорую всемир­ную революцию, короткий переходный период к новому обще­ству, бестоварность будущего общества, отметил отсталость Рос­сии от цивилизованных государств мира, обосновал возможность существования России до следующего мирового военного конф­ликта в условиях постоянной угрозы западноевропейских госу­дарств.

России надлежало весь аппарат управления построить рацио­нально, на принципах его научной организации, освободить от бю­рократических и других излишеств, максимально сократить, уде­шевить, сделать гибким, оперативным, эффективным. Решение этих задач следовало возложить на реорганизованный Рабкрин (Рабоче-крестьянскую инспекцию), привлечь туда лучшие силы специалистов, рабочих, крестьян, сделать приоритетной его нор­мативную функцию, особым образом организовать его совмест­ную работу с органами авторитетного партийного контроля, со­хранив статус НК РКИ в составе правительства[292].

Исходя из фактической роли правящей партии в системе государственной власти и управления, В.И.Ленин обосновал необходимость увеличения количественного состава ЦК и ЦКК (Центральной контрольной комиссии) за счет наиболее актив­ных политически рабочих и крестьян; совершенствования орга­низации их взаимоотношений; замены И.В. Сталина на посту генсека ЦК; делегирования членов ЦКК в наркомат РКИ; ис­пользования его обследовательских материалов для разработ­ки партийных решений, государственных законов и других актов.

Таким путем предполагалось укрепить коллективность в работе структур и ЦК в целом, контроль над партийными должно­стными лицами; предотвратить генсековский вождизм, не допу­стить сосредоточения непомерно большой власти в руках генсе­ка, который призван обеспечить работу секретариата как испол­нительного органа ЦК, его политбюро. В.И. Ленин предложил следовать неукоснительно решениям VIII — XI съездов РКП (б) и «пресечь наметившуюся тенденцию подмены Советской власти правящей партией. Партия, считал он, не должна подменять Со­ветскую власть, но лишь направлять ее деятельность»[293].

Концептуальные предложения были направлены на радикаль­ную корректировку государственного устройства и управления на основе усиления роли партии, развития исторического творче­ства трудящихся, которое играло роль решающего фактора об­щественного развития и становления государственного управле­ния советского типа. Реализация этих предложений, вызвавших общепартийную дискуссию по вопросам реорганизации Рабкрина, происходила в условиях образования СССР.

 

Становление государственного управления

на основе Конституции СССР и новой

Конституции РСФСР

30 декабря 1922 г. открылась новая страница в истории рос­сийского государственного управления. РСФСР вошла доброволь­но на равных основаниях с БССР, ЗСФСР, УССР в единый Союз Советских Социалистических Республик. Первый съезд Советов СССР утвердил в основном Декларацию и Договор об образова­нии СССР, передал ввиду их чрезвычайной важности в союзные республики на дополнительное рассмотрение, поручил ЦИК Со­юза ССР учесть мнения республик, ввести документы в действие и представить их очередному съезду Советов. Образование СССР на основе советского интеграционизма — яркий акт развития рос­сийской государственности.

Советские государства объединились добровольно в союзное государство, способное обеспечить и внешнюю безопасность во враждующем мире, расколотом на два лагеря, и внутреннее хо­зяйственное преуспеяние, и свободу национального развития народов. На то была воля народов, выраженная съездами Советов четырех государств[294].

Особенности государственного управления теперь были обус­ловлены тем, что новый (союзный) тип советского федерализма воплотил многолетний интеграционный процесс, стал пораже­нием национального сепаратизма, обеспечил государственный су­веренитет объединившихся субъектов, сохранивших право сво­бодного выхода из Союза, свои конституции, органы власти и управления, бюджеты, право приостанавливать на своей терри­тории распоряжения СНК СССР; опротестовывать, не приоста­навливая действия, декреты и постановления союзного правитель­ства или печатать не только республиканские, но и союзные до­кументы на общеупотребительных в республиках языках.

Через 13 месяцев Второй съезд Советов утвердил одобрен­ную республиканскими съездами новую Конституцию СССР. В 1925 г. принята измененная соответственно ей новая Конститу­ция РСФСР. Характерной чертой советского государственного управления явилось то, что процесс его становления с самого начала (1918 г.) развивался на конституционной основе[295].

Значительной была территориальная сфера союзной власти и управления. Четко определены предметы ведения Всесоюзного съезда, ЦИК, его Президиума, СНК, Верховного суда, объеди­ненного государственного политического управления, функции, структура общесоюзных и объединенных (впоследствии союзно-республиканских) наркоматов, их количество, порядок функцио­нирования, статус наркомов, коллегий.

В главу вторую вошли статьи о суверенитете союзных рес­публик, которые сохранили за собой все атрибуты независимос­ти в делах внутреннего самоуправления, имели свои Конститу­ции, территории, органы власти и управления, правовую систе­му, гражданство в составе единого союзного гражданства. Про­порционально населению каждой республики съезд Советов из­брал соответствующее количество членов в палату ЦИК (Союз­ной Совет). Совет Национальностей (вторая палата ЦИК) образо­вался из равного количества представителей союзных и автоном­ных республик, автономных областей. За каждой союзной рес­публикой было сохранено право свободного выхода из Союза, а соответствующая статья 4, где зафиксировано это право, могла быть изменена, ограничена или отменена при согласии всех рес­публик, входивших в СССР[296].

Конституция СССР стала принципиальной основой органи­зации государственного управления в Союзе и его субъектах, их равноправие, принцип демократического централизма[297].

Новая Конституция РСФСР, принятая Всероссийским съез­дом Советов 11 мая 1925 г., исходила из концепции единого союзного конституционного пространства, была построена на принципах федерализма, учла первый российский конституци­онный опыт 1918—1925гг., опиралась на равенство России с другими республиками, на государственную собственность; имела подробные разделы об экономическом строе, автоном­ных республиках, областях, системе органов власти, управле­ния, их задачах, функциях, организации, взаимоотношениях с органами Союза и других союзных республик. Подробно зафик­сированы положения о компетенции органов власти и управле­ния субъектов РСФСР[298].

В соответствии с новыми конституционными основами была проведена кодификационная работа[299], создано и уточнено респуб­ликанское законодательство, опираясь на которое управленчес­кие структуры развернули работу в рамках огромного союзного государства.

Относительно быстро построен новый союзный «этаж» сис­темы государственной власти и управления, постоянно совершен­ствовались его взаимоотношения с республиканскими структура­ми, которые подстраивались под союзные, учреждаемые в ос­новном по образцу республиканских и за счет их кадрового со­става. Проведена «коренизация» местного управления, аппарат ко­торого формировался из лиц коренных национальностей. На их языках осуществлялось и местное делопроизводство[300].

Создаваемая система государственного управления воплоти­ла конституционность, народный характер, единство советской власти и управления, подотчетность трудящимся через подконтрольность органов исполнительной власти и при верховенстве органов законодательной власти.

Принципиальные вопросы становления системы государствен­ной власти и управления, статуса ее отдельных структур рассмат­ривались предварительно съездами партии, пленумами ЦК, его политическим и организационным бюро, секретариатом, Цент­ральной контрольной комиссией, местными партийными инстан­циями, обсуждались на съездах советов, сессиях его президиума и правительства, которые и принимали решения. Стало традици­онным принимать на основе докладов специальные развернутые постановления «по вопросам советского строительства».

III съезд Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов (13—20 мая 1925 г.)[301] признал важнейшей задачей приведение методов руководства и административного управления в соответствие с новыми условиями с тем, чтобы советы стали «на деле во главе всего хозяйственного и культур­ного строительства», обеспечили хозяйственный рост страны, дальнейший подъем культурной и политической активности масс. Решающим условием названо вовлечение самих трудящих­ся в советское строительство, развитие самодеятельности рабо­чих и крестьян, работниц и крестьянок. Только их участие в решении всех вопросов культурного и экономического развития являлось гарантией преодоления отрицательных сторон управ­ления, громоздкой и технически нерациональной постановки его работы.

Становление нового управления тормозилось, по мнению съезда, такими остатками старой дореволюционной системы уп­равления, как бюрократизм, волокита, административный про­извол, бесхозяйственность, излишняя дороговизна, взяточниче­ство, хищения, раздутая бумажная переписка.

Съезд определил программу налаживания качественного, эффективного управления, которая включала широкий спектр действий: неукоснительное проведение законов, оперативную ин­формацию об управленческой деятельности, связь государствен­ных органов с общественными структурами, отчеты должност­ных лиц перед избирателями, критику снизу любого органа уп­равления, более точное разграничение имущественных и финан­совых прав между местами и центром в сторону расширения прав местного управления, подготовку квалифицированных управлен­цев из рабочих и крестьян, женщин и молодежи, развитие пред­варительной и деловой проработки вопросов, коллективности в органах управления без подмены их ответственными должност­ными лицами; и др.[302]

Высшие, центральные, местные органы государственного управления строились и работали на основе отдельных норма­тивных актов — Положений, утвержденных ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР (для России).

Союзное центральное управление было представлено пятью общесоюзными наркоматами: иностранных, военных и морс­ких дел, внешней торговли, путей сообщений, почты и телегра­фа; пятью объединенными или союзно-республиканскими нар­коматами: продовольствия, труда, финансов, РКИ, ВСНХ[303]; цент­ральное республиканское управление — а) пятью этими объеди­ненными и б) республиканскими наркоматами: внутренних дел, здравоохранения, просвещения, социального обеспечения, юс­тиции, ведавшими этими важными сферами совершенно само­стоятельно.

Совершенствовался порядок взаимоотношений союзных и республиканских органов управления. Последние осуществля­ли как директивы соответствующих союзных структур, так и подчинялись своим ЦИК и СНК[304]. Определилась в 20-е гг. тен­денция «линейной» связи, ведомственной вертикальной подчи­ненности от союзных через республиканские к краевым, губерн­ским, областным, окружным и другим местным органам уп­равления, в составе которых создавались соответствующие ве­домственные структуры. Такой принцип функционирования уси­ливал единство, централизм управления по вертикали и был сопряжен с постепенным ограничением, сужением самостоятель­ности местного звена.

Специфическую роль играли союзный и республиканский наркоматы Рабкрина, их местные органы, опиравшиеся на свои первичные низовые звенья в виде ячеек содействия, имевшиеся во всех производственных коллективах, учреждениях и во­площавшие сочетание государственных и общественных начал, выборность и тесную связь с профсоюзными, кооперативными, молодежными и другими массовыми объединениями. Главная функция системы Рабкрина — совершенствование государственного аппарата, повышение эффективности управления. Рабкрин опирался на итоги исследовательской работы институтов, лабо­раторий, изучал и обобщал организацию труда и управления, формировал нормативы, технологию управленческого труда, функциональные параметры, структуру учреждений, методы и формы учета, отчетности, делопроизводства и др.

Рабкрин объединял научные и профессиональные кадры, спе­циалистов по вопросам теории и практики государственного уп­равления, политически активных рабочих и крестьян; проверял, контролировал все органы государственного и общественного уп­равления на предмет правильного исполнения законов, выявле­ния недостатков и главным образом предупреждения их путем совершенствования технологии управления.

Своеобразие соединения в Рабкрине партийного и государ­ственного начал обеспечивалось тесной организационной свя­зью двух различных органов: а) Председатель Центральной кон­трольной комиссии (ЦКК) ВКП (б), избираемый съездом партии, назначался наркомом РКИ, совмещал две должности; б) члены Президиума ЦКК входили в состав коллегии НК РКИ; в) члены ЦКК возглавляли отделы, управления и другие струк­туры Наркомата; г) проводились совместные заседания Прези­диума ЦКК и коллегии НК РКИ, где рассматривались лишь вопросы советского управления и ни в коем случае партийного руководства, которые оставались компетенцией лишь ЦКК, а не РКИ[305].

Такое соединение государственного начала с партийным обес­печило высокий авторитет Рабкрину, обязательность его реше­ний, чего так не хватало другим государственным структурам. Соединение обеспечивало совместную работу, но не поглощение одного органа другим, не было «единослитного» органа «ЦКК—РКИ». ЦКК сохранилась, функционировала как партийный орган, была ядром Рабкрина, отчитывалась на съезде партии о своей партийной, главным образом контрольной работе и о совмест­ной работе с Рабкрином по советской линии. Рабкрин сохранил статус государственного наркомата в составе правительства, его состав формировался в советском порядке, работал под руковод­ством СНК, отчитывался перед ним. Соединение не смешивало функции двух органов, обеспечивало непосредственное партий­ное руководство, участие членов и структур ЦКК в работе госу­дарственного органа.

Рабкрин с помощью ЦКК способствовал рационализации государственного управления, повлиял на формирование объема и пределов функций, структуры государственного аппарата сверху донизу на основе функционального и производственного принципов построения. Было проведено несколько кампаний по со­кращению постоянно растущих штатов служащих, администра­тивных расходов, реализации режима экономии, налаживанию учета и отчетности в структурах управления. Формировался под­линно народный контроль за деятельностью аппарата управле­ния. Рабкрин в 1923—1933 гг. стал яркой самобытной страницей в истории становления нового типа управления и социального контроля[306].

Характерной чертой нэповского реформирования управления в первой половине 20-х гг. являлась опора его на рост политичес­кого сознания, хозяйственной активности крестьянства. Бесправ­ный в прошлом класс заинтересованно участвовал в советских орга­нах власти, различных кооперативных объединениях, кредитных и иных товариществах, комитетах взаимной помощи. В стремле­нии реализовать свои демократические права крестьянство созда­вало местные крестьянские союзы, пыталось организоваться са­мостоятельно, полнее выражать свои политические и обществен­ные интересы, создать Всероссийский крестьянский союз по опыту подобного союза 1905—1906 гг. Инициатива крестьян расши­рить рамки участия в управлении была отвергнута. ЦК РКП (б) признал «недопустимым и нецелесообразным легализацию крес­тьянских союзов», предложил меры по развитию активности крес­тьян в Советах и кооперации. Повторившиеся вскоре в 1923—1924 гг. попытки создания Крестьянского союза или Союза хлебо­робов ЦК партии рассматривал как антисоветские, кулацкие. В то же время экономическую инициативу крестьян стимулировала си­стема мер, среди которых выделялись право аренды земли до 12 лет и найма рабочей силы в индивидуальных хозяйствах на определенных условиях, выхода из общины на хутора и отруба, замена натурального налога денежным, уменьшение его с дифференци­рованным учетом социального статуса и хозяйственной деятель­ности крестьянских дворов, учреждение единого сельскохозяйствен­ного налога вместо множества различных повинностей; крестьян­ских кредитных товариществ и др.

Становление и деятельность системы государственной власти и управления на нэповской, союзной основе сопровождалось кри­зисными проявлениями, обострением социальной напряженности в отдельные годы первого послевоенного десятилетия и стреми­тельным восстановлением за 5 лет довоенного уровня народного хозяйства. Нэповский период укрепил предпосылки дальнейшей реконструкции экономики, власти, управления, разрешения и ста­рых, и новых противоречий в жизни общества. В условиях форси­рованной индустриализации, острой нехватки средств, нарастав­шего сопротивления крестьянства тяжелеющему налоговому бре­мени, ускоренной коллективизации в элитных кругах власти, в системе государственного управления утверждается курс на свер­тывание нэпа, который вводился всерьез, надолго, но не навсегда, и замену его социалистическим наступлением. Новый курс, выра­ботанный в острой идейно-политической внутрипартийной борьбе второй половины 20-х гг., обусловил тенденцию этатизма, возрас­тания преобразующей роли партии и государства, масштабным всеохватом сфер жизни общества государственным управлением, которому придавались черты централизации, бюрократизации, ко­мандно-административной директивности, карательной репрессив­ности. Это находилось в рамках единой мировой тенденции этатизации (огосударствления), проявившейся ярко после экономичес­кого кризиса 1929—1933 гг., когда в развитых странах усилилось вмешательство государства в хозяйственные процессы, в эконо­мику, общественную жизнь, его целенаправленное воздействие на социально-экономические процессы. Государство встраивалось «в сам процесс общественного воспроизводства в качестве его важ­нейшего структурного звена»[307].

Государственное управление с конца 20-х гг. функциониро­вало на основе пятилетних планов, имевших силу закона, было подчинено выполнению максимально возможных плановых за­дании, которые нередко пересматривались произвольно в сторо­ну увеличения под лозунгом за 10—15 лет достичь в промыш­ленности того, на что развитым индустриальным странам потре­бовалось в свое время 100—150 лет.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: