Раскол 1054 г. События, предшествующие расколу.

Разделение Вселенской Церкви на Восточную и Западную произошло под действием множества самых различных причин, которые веками, налагаясь друг на друга, подтачивали единство Церкви, пока, наконец, не оборвалась последняя связующая нить. Несмотря на все многообразие этих причин мы можем условно выделить среди них две основные группы: религиозные и этно-культурные.

Собственно религиозных причин раскола две: стремление Римских первосвященников к абсолютной власти над Церковью и догматические уклонения от чистоты кафолического вероучения, среди которых важнейшим является изменение Никео-Цареградского Символа веры вставкой filioque. Оно прямо нарушает 7 правило III Вселенского Собора, которое определяет: «Да не будет позволено никому произносити... или слагати иную веру, кроме определенныя от святых отец в Никее граде со Святым Духом собравшихся».

Следующая группа явлений, решительно способствовавших ослаблению церковного единства даже в то время, когда оно еще сохранялось, относится к области национальных и культурных условий развития христианства на Западе и на Востоке.

Ни одна Церковь не избежала влияния этих условий в своей истории, но в данном случае мы имеем дело со столкновением двух наиболее мощных традиций античного мира — эллинской и римской. Различие этно-культурной устремленности этих традиций заложило глубинные различия в усвоении истины Христовой на Западе и на Востоке. Эта глубинная «противоположность несущих этносов» медленно, но неуклонно увеличивала степень отчуждения, пока оно наконец, не стало реальностью в XI столетии. И причина этого заключалась уже не только в притязаниях пап, просто разным стало направление развития церковной жизни.

После завершения эпохи Вселенских Соборов не стало удерживающего начала, и самочинные новшества Запада уже не привели к созыву нового Вселенского Собора, который мог бы оградить мир церковный.

Более полное представление о степени отчуждения Запада и Востока мы можем получить, если обратимся к непосредственно предварявшим Великий раскол событиям.

В середине IX столетия Византия была потрясена только что пережитой борьбой с иконоборчеством и после его поражения образовалось две партии: «зилоты» или сторонники беспощадной борьбы с еретиками и стоявшие за снисходительное к ним отношение «икономисты».

Противоборство между этими партиями вылилось в ожесточенное противостояние патриархов Фотия и Игнатия, в котором самое активное участие принял Рим. Следствием этого стал разрыв отношений Востока и Запада, который прекратился лишь после Свято-Софийского Собора 879-780 гг. Кроме папских легатов на Собор прибыли представители восточных Патриархатов и множество епископов, число которых достигало 383-х. Таким образом, это был один из самых представительных Соборов за исключением Халкидонского.

На этом Соборе при участии легатов было принято постановление против попыток внесения в символ веры fiflioque. Были вновь осуждены притязания пап на верховную власть в Церкви, и одно из правил этого Собора подтверждало полное равенство епископов Рима и Константинополя. На Соборе был оглашен Никео-Цареградский символ веры и принято постановление о его полной неизменности, а также было решено «не допускать никаких нововведений в управлении Вселенской Церковью. Свято-Софийский Собор часто причисляли к числу Вселенских, и вплоть до XII столетия таковым его считала Западная Церковь. Для нас он имеет значение прежде всего как выражение соборного мнения Восточной Церкви относительно властных и догматических заблуждений Запада.

В церковной истории существует точка зрения, согласно которой Рим сознательно обострял отношения с Востоком перед Великим расколом, добиваясь их разрыва. Для такого стремления были свои основания, ибо неповиновение Востока явно стесняло Рим, подрывало его монополию.

Глава поместной Охридской церкви (на Балканском полуострове) архиепископ Лев адресует в это время одному епископу в Южной Италии (Иоанну Транийскому) послание, которым хочет обратить внимание всех представителей западной церкви на неуместность соблюдения христианами иудейских обычаев. Речь идет преимущественно об употреблении опресноков в евхаристии. Письмо (в изданиях оно занимает две страницы печатного текста) заканчивается призывом оставить иудеям их опресноки и соблюдение суббот, отказаться от употребления удавленины, " да будем чистыми в правой и непорочной вере и стадом единым единого Пастыря - Христа". Архиепископ Лев, надо полагать, в этих обрядовых вопросах видел главное препятствие к восстановлению единства.

Текст письма Льва Охридского был представлен папе кардиналом Гумбертом, получившим его от адресата (1053 г.) Гумберт, епископ Белой Сильвы (то же, что Санто Руфино), был главным инспиратором выступлений папы против патриарха Михаила Керуллария и виновником злополучной анафемы на православных в 1054 году. Он перевел текст письма на латинский язык. Характерно, что в латинском переводе в начале письма поставлено имя Константинопольского патриарха: Michael, universalis patrircha novae Romae, et Leo, archiepiscopus Acridiae metropolis Bulgarorum, dilecto fratri Joanni Tranensi episcopo (Migne, P.L.143, col.793). Даже те римо-католические исследователи, которые склонны возлагать " вину" за появление этого письма на Михаила Керуллария, признают сейчас, что в письме этом, написанном только от имени Льва Охридского, имя патриарха Константинопольского не значилось (Dict. de Th. Cath., XIV, Paris, 1939, col.1351). Подтасовка не осталась без последствий. Папа Лев IX адресуется со своим ответным посланием (In terra pax hominibus), прежде всего, именно, к Михаилу Керулларию (Michaeli Constantinopolitano et Leoni Acridiano, episcopis). Папский ответ во много раз превышает по размеру Охридское письмо и представляет из себя целый трактат (41 глава).

Папа обошел в своем письме вопросы, поднятые архиепископом Львом Охридским, не потому, чтобы он лучше своего охридского соименника умел ставить обрядовые и канонические вопросы на свое место (такой способности Лев Римский не проявил), а потому, что ему, как последовательному апологету римского учения о Церкви, была очевидна простая истина: согласие с Римской церковью по отдельным вопросам, и, даже во всем, но без признания правоты этой церкви a priori, т.е. без признания за ней особой неотъемлемой привилегии на истину и права требовать от других церквей безусловного своего повиновения, - не вносило бы никаких существенных изменений в те взгляды, с которыми Лев считал нужным бороться; это не было бы решением главного вопроса, это вовсе не было бы то, что требуется для торжества римской концепции единства Церкви. И наоборот - признание за Римской церковью вышесказанного чудесного свойства (не ошибаться) делало бы излишними доказательства по существу отдельных вопросов.

В охридском письме папу возмутило не столько существо мнения архиепископа Льва о совершении евхаристии, сколько самый тот факт, что предстоятель не-римской, и, следовательно, не привилегированной, поместной церкви считает себя вправе не соглашаться с той церковью, которую папа называет " единственной матерью" всех других поместных церквей (с.767).

Это дало повод папе раскрыть в послании римское учение о Церкви так полно и с такой определенностью, как это не было сделано еще никем ранее. Зная, что это учение будет оспариваться не одним Львом Охридским, папа адресуется со своим посланием прежде всего к константинопольскому патриарху Михаилу Керулларию, отводя Льву Охридскому в надписании письма второе место. Мы вправе рассматривать это послание, как ультиматум. Вопрос ставится ясно: или признайте наше учение о Церкви, или разрыв. По сути дела, папа выдвигает тут принцип безоговорочного подчинения Риму во всем, а не в том только, что будет признано обоснованным. Иначе он и не представляет себе единства Церкви.

Из содержания этого письма вытекает, что для папы " врагом света" и " слепым пастырем" является всякий, не признающий привилегии Рима на непогрешимость, следовательно все бранные эпитеты этого письма, по мысли его автора, могут быть отнесены и к патриарху Антиохийскому Петру, хотя и настроенному примирительно, но допускавшему, как мы видели, в принципе возможность отступления папы от православия. Письмо папы - это взмах меча, занесенного для рокового удара.

Поводом к окончательному разрыву в июле 1054 г. послужил очередной конфликт из-за церковных владений папы Льва IX и патриарха Михаила Керуллария. Рим в последний раз попытался добиться безоговорочного повиновения Востока, а когда стало ясно, что это невозможно, то папские легаты, «соскучившись, по их собственным словам, сопротивлением Михаила», явились в храм Святой Софии и торжественно возложили на престол буллу отлучения от Церкви, которая гласила «Властью Святой и нераздельной Троицы, Апостольской кафедры, послами коей мы являемся, всех святых православных отцов Семи Соборов и католической Церкви, мы подписываем против Михаила и его приверженцев — анафему, которую наш преподобнейший Папа произнес против них если они не опомнятся». Абсурд происшедшего дополняло еще и то, что папа, от имени которого они произносили анафему, был уже мертв, он умер еще в апреле этого года.

После отбытия легатов патриарх Михаил Керулларий созвал Собор, на котором легаты и их «нечестивое писание» после рассмотрения были преданы анафеме. Следует заметить, что была предана анафеме не вся Западная Церковь подобно тому как это сделал кардинал Гумберт по отношению к Восточной, но лишь сами легаты. При этом, конечно, сохраняют силу осуждения Соборов 867 и 879 гг. относительно латинских нововведений, filique и папских притязаний на первенство.

Все восточные патриархи были извещены о принятых решениях окружным посланием и выразили им поддержку, после чего церковное общение с Римом прекратилось на всем Востоке. Никто не отрицал почетного первенства папы, установленного отцами, но никто и не соглашался с его верховной властью. Согласие всех восточных предстоятелей в отношении к Риму подтверждает пример Петра III, патриарха Антиохии, где имя папы было вычеркнуто из диптихов задолго до Великого раскола. Известна его переписка с Римским престолом о возможности восстановления единства, в ходе которой он получил из Рима письмо с изложением папской точки зрения. Оно настолько поразило его, что Петр III немедленно отослал его патриарху Михаилу, сопроводив весьма выразительными словами: «Эти латиняне, в конце концов, являются нашими братьями, несмотря на всю их грубость, невежество и пристрастие к собственному мнению, что иногда сводит их с прямой дороги».

Крестовые походы.

Столь же энергично папа Григорий VII пытался действовать в делах распространения влияния папизма ни Востоке. К этому времени относится идея возглавляемого папой крестового похода (1074) с целью завоевания " Гробницы Господней".

Римско-католическая Церковь все более становилась похожей на светское государство. Одним из свидетельств такого обмирщения были возглавляемые ею военные экспедиции, известные под названием крестовых походов. Они проводились в XI-XII вв. и были направлены в основном на Восток сначала против мусульман, а потом также против еретиков и языческих племен. Целью их было не только освобождение Святой земли и Гроба Господня от мусульман, но и подчинение папе православного Востока. Проповедь крестовых походов имела на Западе необыкновенный успех среди разных слоев населения: от тяготившихся социально-экономическими условиями низших слоев общества до не находивших на родине приложения своим силам представителей рыцарского класса. Давшие обет идти с оружием против неверных как пилигримы принимались Церковью под ее покровительство и получали ряд экономических льгот и отпущение грехов (при условии, что ими руководит благочестие, а не стремление к приобретению богатств или почестей). Кровавые крестовые походы на Святую землю оказались неудачными, но они ясно показали характер интересов Римско-католической Церкви на Востоке и нравственные недостатки крестоносцев, ставивших на первое место часто политические и личные цели в ущерб более высоким идеям.

Итогом четвертого крестового похода в 1204 г. было взятие Константинополя, варварское его разграбление, кощунство над православными святынями и многолетним утверждением латинян на Востоке.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: