Является ли агрессия инстинктивной?

 

Психологи, физиологи, этологи и философы придерживаются разных точек зрения по поводу того, является ли агрессия врожденным, инстинктивным феноменом или подобному поведению приходится учиться.

Этот спор не нов, он длится на протяжении нескольких столетий. Например, идея Жан-Жака Руссо о ‹благородном дикаре› [342], впервые появившаяся в 1762 г., предполагает, что мы, люди, в своем естественном состоянии являемся добрыми, счастливыми и добропорядочными существами, которым общество, полное запретов, навязывает агрессию и порочность. Другие авторы придерживались иной точки зрения: по их мнению, люди в своем естественном состоянии жестоки, и лишь подчиняясь общественному закону и порядку, они в состоянии обуздывать или сублимировать свои естественные агрессивные инстинкты. Хорошим примером защитника этой позиции является Зигмунд Фрейд [343]. Кроме предположения о том, что у людей присутствует врожденный инстинкт жизни, названный Эросом, Фрейд постулировал также, что людям присущ врожденный инстинкт смерти - Танатос. Когда инстинкт смерти обращен вовнутрь, то выражает себя в самонаказании, крайней формой которого становится самоубийство, когда же он обращен вовне, то выражает себя во враждебности, стремлении к разрушению и убийству. ‹Инстинкт смерти срабатывает в каждом человеческом существе и побуждает это существо разрушать и низводить жизнь до ее первоначального состояния - неживой материи› [344].

Фрейд был убежден, что агрессивная энергия должна каким-то образом выйти наружу, в противном случае она будет накапливаться и порождать болезнь. Подобная концепция может быть представлена как ‹гидравлическая› теория по аналогии с теорией нарастания давления воды в замкнутом сосуде. Аналогия состоит в том, что, если не давать агрессии ‹вытекать› наружу, рано или поздно она вызовет подобие взрыва. Согласно Фрейду, важная функция общества как раз и состоит в том, чтобы регулировать этот инстинкт, а также помогать людям сублимировать его, иначе говоря, помогать им направлять разрушительную энергию в русло какого-то приемлемого или общественно полезного поведения.

Сделав еще один шаг вперед в развитии идеи врожденной агрессии, некоторые ученые поверили в то, что люди в своем естественном состоянии - не просто убийцы, но что их бессмысленная тяга к разрушению совершенно уникальна и не встречается среди других животных. И, следовательно, как полагают ученые, разделяющие такую точку зрения, называть человеческое поведение ‹зверским› - значит клеветать на все прочие биологические виды! Эта точка зрения была красноречиво выражена Энтони Сторром:

‹Мы обычно описываем наиболее отталкивающие примеры человеческой жестокости словами ‹зверство› или ‹скотство›, подразумевая под ними поведение, которое характеризует менее развитых, чем мы, представителей животного мира. Однако на самом деле крайности ‹зверского› поведения присущи как раз только людям, и в природе не найти параллелей нашему дикому обращению друг с другом. Нельзя уйти от мрачного факта: мы принадлежим к наиболее жестокому и безжалостному виду, который когда-либо населял Землю. И хотя порой, прочитав в газетах или в исторических книгах о жестокостях, которые люди допускали в отношении других людей, мы можем содрогнуться от ужаса, все равно в глубине души мы знаем, что внутри каждого из нас скрыты те же дикие импульсы, которые ведут к убийствам, мучениям и войнам›. [345]

Пока явно недостаточно решающих или хотя бы ясных свидетельств тому, является ли агрессия у человека инстинктом или нет. Полагаю, именно поэтому вокруг этого вопроса еще бушуют споры. Большинство фактов получено из наблюдений и экспериментов над представителями других биологических видов.

Например, в одном из таких исследований Зинг Янг Куо [346]попытался рассеять распространенный миф о том, что кошки ловят крыс и убивают их, повинуясь инстинкту. Его эксперимент был чрезвычайно прост: исследователь вырастил котенка в одной клетке с крысой. И котенок не только не пытался атаковать крысу, но, более того, они стали близкими друзьями. И когда он вырос, он не желал ловить и убивать других крыс! Однако следует заметить, что данный эксперимент еще не доказывает, что агрессивное поведение не является инстинктивным, он просто демонстрирует, что агрессивное поведение можно подавить, соответствующим образом организовав воспитание в раннем возрасте.

В эксперименте, о котором сообщал Иринаус Эйбл-Эйбесфельдт [347], было показано, что крысы, выращенные в изоляции, иначе говоря, нс имеющие никакого опыта борьбы с другими особями своего вида, все равно будут атаковать подсаженных к ним в клетку крыс-чужаков; более того, крысы, выращенные в изоляции, используют те же приемы угрозы и нападения, какие используются крысами, имеющими опыт борьбы с себе подобными. Таким образом, хотя, как показано в эксперименте Куо, агрессивное поведение может быть модифицировано опытом, однако агрессии, по-видимому, не нужно обучаться, - это с очевидностью продемонстрировал Эйбл-Эйбесфельдт. Вместе с тем из вышесказанного не следует делать вывод и о том, что агрессия с неизбежностью инстинктивна, ибо, как показал Джон Пол Скотт [348], для подобного заключения следует получить физиологически подтвержденные факты наличия в нашем теле спонтанных, идущих исключительно изнутри стимулов к сражению. Что касается эксперимента, описанного выше, то там стимуляция шла извне, то есть крысу, помещенную в изоляцию, стимулировало на борьбу появление ‹пришельца›. В результате анализа существующих фактов Скотт заключил, что врожденной потребности сражаться с другими не существует. Если некий живой организм может организовать свою жизнь таким образом, что всякая внешняя стимуляция к сражению с другими особями будет отсутствовать, то он не будет проявлять агрессию и это нс нанесет ему какого-либо физиологического или психологического урона. Этот вывод противоречит позиции Фрейда и фактически приводит к утверждению о том, что инстинкта агрессии не существует.

Однако маятник спора продолжал колебаться. И заключение Скотта было оспорено выдающимся этологом Конрадом Лоренцом [349]. Он наблюдал поведение цихлид - высокоагрессивных тропических рыб. Мужские особи цихлид атакуют других мужских особей: это одна из форм так называемого ‹территориального поведения›, направленного на защиту собственной территории. Причем в их естественном окружении никаких иных противников у самцов цихлид не существует; самец не атакует ни самок своего вида, ни самцов каких-либо других видов. Что же произойдет, если убрать из аквариума всех самцов цихлид, кроме одного, таким образом оставив его без подходящего спарринг-партнера?

Согласно гидравлической теории инстинкта, потребность в агрессии будет возрастать до такой точки, когда самец цихлиды начнет атаковать рыбу, которая обычно не является для него объектом нападения. Именно это в точности и произошло. В отсутствие своих ‹собратьев› самец цихлиды атаковал самцов других видов - тех, кого он прежде игнорировал. Более того, если убрать из аквариума вообще всех самцов, то оставшийся в одиночестве самец цихлиды в конце концов начнет атаковать и убивать самок!

Спор продолжается. Леонард Берковиц [350], один из ведущих мировых специалистов по человеческой агрессии, убежден, что люди существенно отличны от не-людей в том, что в их агрессивном поведении более важную роль играет научение. У людей агрессия является функцией сложного взаимодействия между врожденными склонностями и усвоенными реакциями. Следовательно, хотя и верно то, что многие животные (от насекомых до обезьян) будут атаковать чужака, вторгшегося на их территорию, было бы сильным упрощением, подобно многим авторам популярной литературы, делать вывод о том, что и люди аналогичным образом запрограммированы на защиту своей территории и на агрессивное поведение в ответ на определенные возбудители.

Существует множество доказательств в поддержку утверждения Бер-ковица о том, что у людей врожденные структуры поведения очень гибки и поддаются бесконечным модификациям. Поэтому человеческие культуры драматическим образом отличаются друг от друга по параметру агрессивности.

Например, до сих пор на Земле существует огромное множество первобытных племен - лепча в Сиккиме, пигмеи в Центральной Африке, арапеши в Новой Гвинее, которым удалось построить свою жизнь в духе дружбы и сотрудничества как внутри собственного племени, так и с другими племенами. Среди этих людей акты агрессии чрезвычайно редки. Между тем в более ‹цивилизованных› обществах - таких, скажем, как наше собственное, мы буквально придавлены астрономическим военным бюджетом ‹мирного времени› и уже не удивляемся тому, что стрельба по людям из проносящихся машин превратилась почти что в обыденный факт нашей городской жизни.

Еще более поражает наблюдение, свидетельствующее о том, что внутри одной и той же культуры изменяющиеся социальные условия могут привести к изменениям в агрессивном поведении.

Например, индейцы-ирокезы на протяжении столетий жили себе мирно, занимаясь охотой. Однако в семнадцатом столетии набиравшая обороты торговля со вновь прибывшими на континент европейцами привела ирокезов к прямому соперничеству с соседним племенем гуронов - камнем преткновения стали ценные меха, на которые и те и другие обменивали товары у белых людей. Пронеслась череда междоусобных войн, в процессе которых ирокезы превратились в яростных и неудержимых воинов. И это произошло не вследствие наличия у них неконтролируемых агрессивных инстинктов, а вследствие социальных изменений, вызвавших рост соперничества [351].

Даже среди животных встречается множество доказательств подобной гибкости. К примеру, путем электростимуляции определенных областей головного мозга можно вызвать у обезьяны агрессивную реакцию. Данную область можно рассматривать как нервный центр агрессии, однако это не означает, что, как только в него поступит возбуждение, обезьяна всегда будет атаковать. Это действительно произойдет, если рядом с самцом находятся другие самцы, которые в их социальной иерархии занимают менее важные позиции, однако, если он находится в окружении самцов, которые занимают более высокое положение, то после электростимуляции центра агрессии этот самец не будет атаковать других, а скорее попытается покинуть место соперничества. Следовательно, одна и та же физиологическая стимуляция может вызывать весьма различные реакции в зависимости от предшествующего научения. Это верно и по отношению к людям.

Рассмотрев описанные выше факты, можно заключить, что, хотя и у человека агрессия может иметь инстинктивный компонент, для социального психолога важно, что ее можно модифицировать с помощью ситуативных факторов. Как именно ее можно модифицировать? И насколько? И надо ли? Прежде чем перейти к этим вопросам, следует понять, что представляют собой данные ситуативные факторы и как они действуют.

 

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться: