Костюмированная акция друзей.

30.1.Автор:

- Для этой акции, по наказанию наглой Симоны, Евгений пригласил к себе домой Александра Кочубея, Сашку Шафранского и Виталия Извекого.

- И сразу, не откладывая в долгий ящик, друзья решили о том, что надо ехать в ближайшие выходные дни, в эти не далёкие загородные Люберцы, где проживал Антон.

- Для этой акции друзья достали милицейскую форму, которая, по размеру лучше всего подошла только Евгению.

- Добыли бланк «Предписания», который друзья за бутылку водки приобрели у участкового милиционера, по их легенде они должны были подшутить с соседом.

- А предъявив Симоне это липовое «Предписание» о высылке её на сто первый километр, друзья могли добиться реального выселения этой стервы из незаконно занимаемой территории.

- А так же Сашка Кочубей достал для всей бригады авантюристов парики, да другой актёрский инвентарь который позволял изменить облик друзей до неузнаваемости.

- Приехав в Люберцы, друзья быстро посетили общежитие, где теперь жил Антон, благо его не было дома.

- После чего друзья переоделись, загримировавшись до неузнаваемости, и такой серьёзной компанией направились в особняк, где и проживала теперь, можно сказать постоянно, эта нахальная развратница Симона.

- Евгений теперь, выглядел настоящим милиционером с планшеткой через плечо, Кочубей – смотрелся солидным чиновником, имея при себе дипломат, а Шафранский с Извековым исполняли роль понятых.

- Но за два часа до маскарада друзья подкараулили момент когда Симона Ергина выходила из дома в магазин, так в это самое время друзья открыли ключом квартиру, который ещё был у Антона, и положили на письменный стол журнал «Америка» и в нём можно было обнаружить листовку с антисоветской пропагандой.

30.2.Евгений (позвонив в дверь квартиры и, для солидности, раза три грохнул кулаком в дверь, будто бы в нетерпении): - Гражданочка Ергина! Поспешите открыть дверь, милиция!

Симона (резко распахнув квартирную дверь, в халате и в возмущении): - Это что за шуточки такие, какая ещё милиция, я не вызывала …. – А, увидев представительную делегацию, Симона сразу потупилась. - Вы, наверно ошиблись, я ничего не нарушала, а потому этот мой муж Антон Иванович, наверно что-то наговорил на меня всякой напраслины….

Шафранский: - Мы ещё не успели войти, - (обращаясь к делегации) – а эта гражданочка уже оскорбляет представителей власти своим не нормативным визгом!

Извеков: - Я также подтверждаю факт оскорбления.

Евгений: - Пройдёмте, гражданочка Ергина в квартиру, где Вы мне сразу предъявите свой паспорт для проверки. И учтите, что пятнадцать суток ареста Вы себе уже заработали!

Симона (испуганно): - Да, почему это, да сразу пятнадцать суток, и за что…?

Кочубей: - Это Вам объяснят в суде.

Владимир: - Уважаемый гражданин начальник, эта гражданочка Ергина Симона Анатольевна, заключив с моим братом фиктивный брак, теперь наглым образом выгнала его из собственной квартиры!

Шафранский: - Она завладела имуществом владельца этой квартиры, и теперь занимаясь развратом, пытается прописаться в эту квартиру, даже без разрешения основного квартиросъёмщика, то бишь, Иванова Антона!

Евгений: - А теперь, Вы гражданочка Ергина объясните нам, на каком таком основании Вы совершили все эти правонарушении, о которых нам стало известно из документов начальника ЖЭКА, который прислал нам своего представителя в лице, вот познакомьтесь, с Иваном Ивановичем (показывая на Кочубея).

Шафранский: - Да ещё дополнительно, нами были получены вновь открывшиеся факты, вот от этого гражданина (показывая на Владимира).

Кочубей: - Эта гражданочка Ергина, предоставила в наш ЖЭК заявление, на предмет её прописки к своему мужу, со своей несовершеннолетней дочерью Татьяной Ергиной.

Евгений: - И знаете товарищи, я вижу с явно подделанной подписью ответственного квартиросъёмщика. Между прочим, эта дочь гражданки Ергиной, совсем не является дочерью нынешнего мужа этой женщины.

Симона: - А что, я имею право на прописку к своему мужу!

Евгений: - Во-первых, Вы могли бы иметь это право на прописку в данную квартиру, если бы Вы гражданочка имели настоящее разрешение на прописку от ответственного квартиросъёмщика, а не это липовое.

Кочубей: - Во-вторых, Вы сдали своего ребёнка в детский дом, а это также Ваша промашка, в-третьих, Вы незаконно выгнали своего бывшего мужа с его законной жилплощади.

Евгений: - В-четвёртых, как выяснилось, Вы завладели личным имуществом своего супруга. Дальше продолжать?

Шафранский: - И учитывая то, что Ваш муж уже подал заявление на расторжение Вашего брака, на основании фиктивности этого бракосочетания, естественно с Вашей стороны, на этом основании Вы обязаны освободить эту жилплощадь сразу сейчас, захватив только свои личные вещи.

Евгений: - Собирайтесь гражданочка.

Володя: - А это что такое Симона? Откуда у тебя в квартире этот запрещённый журнал? А ну ка, подай мне его!

Симона: - Пожалуйста – подавая журнал – но я не знаю, откуда он у меня появился. Наверно его у меня кто-то оставил.

Шафранский: - перелистывая журнал, он наткнулся на вложенную в него прокламацию – А это что такое товарищи! Да это, что за листовка с империалистической пропагандой!

Симона: - Да это не моё, я это впервые вижу! Вы что, меня арестуете?

Евгений: - Пока нет, но если Вы сейчас же не подпишите нам ряд документов, которые Вам выдаст Иван Иванович, тогда я буду вынужден Вас арестовать прямо сейчас, и сопроводить Вас в милицию. Нет, не в милицию, а в КГБ, а там с такими как Вы диссидентами ни грамма не церемонятся.

Шафранский: - Где Вы гражданочка Ергина будите дожидаться суда за фиктивный брак, да за то, что Вы выгнали из квартиры законного квартиросъёмщика, за то, что Вы завладели личным имуществом своего фиктивного мужа.

Кочубей: - А главное за то, что ты антисоветчица.

Евгений: - Да за другие Ваши многочисленные преступления, которые не хочется и дальше перечислять, но которые определит Вам суд. Вам это понятно?

Кочубей: - Гражданочка Ергина, Вы согласны подписать документы, которые смогут освободить Вас от уголовного преследования, или Вы предпочитаете отстоять Ваши, прямо скажем не законные требования в суде?

Извеков: - Да что с ней говорить! Берите её, гражданин лейтенант в кутузку!

Симона: - Я всё подпишу что надо, только не надо меня арестовывать?

Шафранский: - Как безобразничать гражданочка, так мы сразу, вот мы какие, пожалуйста, а как отвечать за содеянное, так тут нас уж и нету!?

Евгений: - Я не буду Вас арестовывать гражданочка, если Вы дополнительно подпишите вот это «Постановление», которое я Вам уже подготовил. По этому «Постановлению» Вы в двадцать четыре часа обязаны покинуть город Люберцы и прибыть на Ваше новое местожительство, за сто первый километр по железной дороге.

Симона: - Это, куда ещё?

Евгений: - А точный адрес своего нового места жительства, Вы гражданочка Ергина узнаете позже. Как только Вы гражданочка, прибудете по месту своего назначения, указанном в этом «Постановлении». Вам всё понятно?

Симона: - А за что меня выселяют, за сто первый километр?

Евгений: - Да за то, что Вы нигде, и уже больше полгода, как не работаете, за то, что Вы уже не замужем, как только подпишите прямо сейчас документ о добровольном расторжении Вашего брака.

Кочубей: - Да по причине того, что Вы уже выписались из общежития, в надежде прописаться в этой квартире. А Вам надо же где-то жить, ведь Вам в эту квартиру больше не удастся прописаться.

Евгений: - Но, если Вы не пожелаете подписывать все эти документы, тогда я обещаю, что Вы сразу сядете и надолго за все те преступления, которые Вы гражданочка Ергина доказано и так бездумно уже совершили.

Шафранский: - Выбирай лярва, или ты загремишь на пять лет в тюрьму, или  ты можешь добровольно поехать на сто первый километр только для того, чтобы своим ударным трудом загладить все свои преступления?

30.3.Автор:

- Тут из соседней комнаты, робко вышел в одной майке и в офицерских штанах неизвестный мужчина, который сразу представился, как друг Симоны, после чего был вынужден предъявить Евгению свои личные документы.

Евгений: - Так, так, это становится интересным. А ведь мы с Вами гражданин, помнится мне, уже встречались, если Вы Николай Трафимович, меня не запамятовали?

Николай Трафимович: - Да я Вас товарищ лейтенант хорошо помню. Вы тогда такую бучу подняли в военкомате! А разве в милицию берут граждан, у которых отец проживает в Америке?

Евгений: - Наверно берут, но я то, тогда с Вами пошутил, а Вы и поверили.

Николай Трафимович: А потому, Симона я тебе советую, если не желаешь для себя больших неприятностей, тогда подписывай всё то, о чём тебя просят эти товарищи. У меня уже была возможность убедиться в том, что этот товарищ лейтенант шутить может так жестоко и весьма любит это дело.

Евгений: - А каким это таким немыслимым образом Вы, если не ошибаюсь, товарищ старшина оказались в этой квартире, да ещё и с замужней женщиной наедине? Ведь это явно моральное падение и разврат!

Николай Трафимович: - Да я уже не работаю в военкомате, теперь я тружусь на гражданской службе, а с гражданкой Симоной я знаком, можно сказать давно, ещё до её замужества, да и вовсе не любовники мы, а просто так встречаемся.

Шафранский: - А что, уважаемый товарищ, для того чтобы вам встретиться с этой девицей, так Вам для этих целей непременно надо было раздеться до самого нижнего, исподнего состояния?

Николай Трафимович: - Да что Вы, это просто сплошное недоразумение….

Извеков: - Вот об этом странном недоразумении нам придётся сообщить к Вам на службу, а уже потом мы посмотрим, как к этому Вашему поведению отнесётся Ваша драгоценная, законная супруга!

Николай Трафимович: - Уважаемые товарищи! Я Вас очень прошу не сообщать мне на службу о сегодняшнем происшествии….

Евгений: - А я, помнится мне, совсем не желал, что бы Вы меня Николай Трафимович тогда с военкомом, записали меня в своих документах, что я американский шпион. Ты помнишь старшина такую оказию, в своей военкоматовской службе?

Николай Трафимович: - Да, я был подневольным человеком. Да и Вы всё это тогда заварили для своих потайных целей, как выяснилось только сейчас.

Евгений: - Так вот, мне тогда было совсем не сладко, и всё из-за твоих опрометчивых действий старшина! Которых, если честно, могло и не быть.

Николай Трафимович: - Я всё помню лейтенант, прости. Я тогда, знаешь, молодой был, да и военком приказал….

Евгений: Вот я, возьму, и тоже сейчас прикажу, но уже своим местным товарищам, а они возьмут и вытащат твою статную фигуру на общественное собрание, в твоём родном ЖЭКе, для суда над твоим безмерным беспутством с этой девицей! А? Как ты считаешь, достоин ты такого действия с моей стороны?

Николай Трафимович: - Да, конечно, я вполне достоин такого Вашего действия. И я даже не в праве на Вас обижаться, гражданин лейтенант.

Евгений: - Осади старшина, хоть ты и бывший, но ты всё же военнослужащий, хотя и в запасе. Вот почему я, как мужик, да и как просто порядочный человек не намерен вытаскивать на суд людской твои тайные похождения от жены. Пусть ты за это ответишь там, где положено.

Кочубей: - А теперь старшина, что называется падай в робу, бери ноги в руки и быстро марш из этой квартиры! Чтобы через три минуты твоего духа здесь небыло!

- А Симона, видя, как ломают на её глазах людей и с более стойкой выдержкой, была вынуждена тут же подписать все документы, которые друзья заранее подготовили для неё.

- А потом, друзья отобрали у Симоны ключи от квартиры Антона, и вывели её на улицу со всеми её пожитками.

-  А затем, друзья ни сколько не сожалея об уже свершённой акции, оставили предприимчивую девицу на улице, одну одинёшеньку, с её скорбным узелком, да с такими её тяжёлыми мыслями.

- После чего друзья, спокойно осознавая важность успешно проведённой операции, гордо удалились, тем же самым дружным коллективом, коем они и объявились на глаза предприимчивой Симоны.

- После чего, Симона была вынуждена уехать по адресу, который был указан в липовом «Предписании».

- И что самое удивительное, по этому их липовому «Предписанию» Симону действительно прописали на сто первом километре Подмосковья, в ветхом бараке.

- Где жили такие же, как она граждане, не желающие работать на благо своей родной коммунистической родины.

- А на этом Предписании стояла печать, если внимательно присмотреться, 5го участка санэпидстанции г. Москвы. А не как положено милицейская печать, которую по просьбе Евгения поставила его знакомая девушка, будучи заведующей этой станции.

30.4.

- А Антон, после этой акции друзей, сразу и быстро развёлся с гражданкой Ергиной по тем документам, которые подписала эта Симона при многочисленных свидетелях.

- И уже на следующий день Володька устроил друзьям грандиозный банкет, которые, на его  удивление, так быстро справились со всеми проблемами Антона.

- Эта история была бы мало интересна, даже самому автору этой повести, но одно обстоятельство заставило вспомнить это происшествие друзей.

- Поскольку тогда, в качестве близкого знакомца Симоны выступил один товарищ Николай Трафимович, бывший старшина военкомата, с которым Евгению в своё время пришлось встретиться, ещё во времена взрыва на атомной станции в Чернобыле.

Тогда военкоматы срочно набирали многих специалистов, для расчистки завалов на атомной станции, которые призывались через эти учреждении.

- А призывники не моги отказаться от работы на опасных объектах, и активно участвовали в упразднении всех неприятностей, которые имели место после взрыва на атомной станции.

- А чтобы не ехать работать на этой станции, Евгений придумал качественную отговорку только для того, чтобы не ехать чернобыльский в ад, когда его вызвали в военкомат.

- А его вызвали в военкомат только для того, чтобы его рекрутировать, в качестве водителя, на эту Чернобыльскую АЭС.

- Но Евгений давно решил, что ему совсем не обязательно ехать и разгребать нечистоты атомных отходов, которые по заверению американских специалистов, услышанных Евгением по «Голосу Америки», были весьма вредны для здоровья всех людей, даже для тех граждан, которые случайно находились вблизи этой станции.

- А не то, чтобы работать на самой станции, к чему призывался Евгений.

- А Евгению тогда, этот самый старшина Николай Трофимович предложил подписать документ, с добровольным согласием Евгения участвовать в этих работах на атомной станции.

- При этом старшина с воодушевлением заметил Евгению о том, что командировочным, по распоряжению высшего армейского начальства, сразу по приезду на объект, так там сразу постоянно выдают всем, даже во время работы и всем водителям, самую лучшую и отборную водочку.

- А потому, на этой работе там, на АЭС, тебе можно будет выпить её родимую водочку, столько, сколько твоя душа пожелает.

Евгений: - А моя душа, представляешь, совсем не жаждет водки, она привыкла к коньячку, да к самому лучшему….. А сам-то ты, чего не едешь на эту станцию, чтобы вдоволь нажраться, этой Вашей халявной водки?

Старшина: - Да я поеду, но позже, с другой партией бойцов.

Евгений: - Или Вам, её родимую, и здесь выдают? Правда, неизвестно за какие такие подвиги? Так давай махнём с тобой по рюмашке сейчас, ну только для того, чтобы оценить качество предлагаемого нам продукта? А? Плесни. – И Евгений, для хохмы, подставил на стол старшины пустую вазу из-под цветов, ранее стоявшую в углу кабинета.

Старшина: - Так там, сразу будет тебе и водка и коньяк, да закуска с хреном! Ты давай паря подпиши бумажку, а потом завтра, ты уже будешь, где надо ….

Евгений: - Хорошо. Я согласен поехать, на таких Ваших шикарных условиях хотя бы на край света, только для этого мне надо посоветоваться с моим папой.

Старшина: - С каким, ещё папой?

Евгений: - Да, понимаете старшина, меня совсем недавно отыскал мой отец, который ещё с моего самого раннего детства числился как пропавший без вести….

Старшина: - Да и наплевать нам, на твоего папашу, ведь тебе доверена секретная миссия, которая обязывает тебя подчиниться призыву родины!

Евгений: - Да, понимаете старшина, мой папа живёт, как бы Вам это сказать, ну, не в Мытищах что ли и, даже Вы меня извините, совсем не в Советском Союзе…

Старшина: - А где проживает, твой батька?

Евгений: - Так в том то всё и дело, что в Америке, а значит, как Вы понимаете, в Соединённых Штатах Америки, короче в США!

Старшина: В какой ещё, такой США?

Евгений: - Да в той самой, в империалистической!

Старшина: - А ты, случаем не брешешь?

Евгений: - А ты пойди, да проверь. Так что мне сказать моему папе, в смысле я могу написать ему о том, что я направлен на работу в самое героическое место на моей Родине?

Старшина: - Чего, чего ты собираешься там сообщить своему папаше империалисту? А ну ка хлопец, давай мы с тобой пройдём к моему начальству, нехай оно само решает, куда тебя теперь надо направлять и что можно будет, а что нельзя сообщать твоему папаше!

Евгений: - А пойдём, и чего действительно нам ломать головы над тем, что можно, а чего нельзя теперь говорить моему папе?

Старшина (входя в кабинет военкома): - Товарищ полковник, разрешите доложить?

Военком: - Докладывай старшина, что у тебя там стряслось?

Старшина: - Мы призвали на Чернобыль одного хлопчика, так этот парубок мне такую историю рассказал, что я не знаю теперь как мне с этим и быть?

Военком: - Так ты, давай пригласи ко мне этого призывника в мой кабинет, а там поглядим, что нам с ним делать.

Евгений (входя в кабинет военкома, по требованию старшины): - Товарищ полковник, разрешите войти?

Военком: - Так ты уже вошёл, но дело не в этом. Ты мне доложи боец, что у тебя там за история произошла, которая так поразила нашего старшину?

Евгений: - Так я думаю, что нет у меня никакой такой особой истории, которая могла бы мне помешать героически  исполнить мой гражданский, а значит и армейский долг перед моей, можно сказать, любимой Родиной!

Военком: - Сынок, это хорошо, что ты не забыл про свой долг….

Евгений: - Правда и то, что я уже все свои долги давно выплатил, хотя, я совсем не понимаю, откуда они эти долги берутся, у совсем молодых ребят, у нас в СССР?

Старшина: - Этот долг у нас на всю жизнь, и возражать бесполезно.

Евгений: - Я уже давно выплатил все эти долги сверх всякой меры, ещё тогда, когда я не с показным достоинством отслужил полный срок своей положенной армейской службы.

Военком: - Что положено, а что нет, решать нам!

Евгений: - А служил я ни где-нибудь, не в военкомате за столом, а в спец. войсках ГРУ, правда, по обычному призыву, но на самом серьёзном уровне в системе спецназа.

Военком: - Ну, ты хлопец не наглей, и мы здесь не только портки протираем, а, теперь не стесняясь, доложи мне рядовой, что так напугало нашего старшину?

Евгений: - Ему, товарищ полковник, в смысле Вашему старшине не понравилось то, что я собираюсь похвастаться своему папе, о том, что меня призывают на уборку атомных нечистот, можно сказать из самого жерла этого поганого  украинского Чернобыля.

Военком: - Никто не собирается тебя запихивать в жерло, как ты говоришь, самого Чернобыля! Ты будешь с комфортом, как это положено партизанам, так ведь Вас называют в армии, тех, кого призывают на время. Так вот, ты будешь там работать на новом, современном автомобиле.

Евгений: - Ведь мне, мой папа, когда я получил Вашу повестку из военкомата, наказывал: - «Если сынок тебя, без твоего желания захотят направить работать, или, там служить куда-либо, так ты мне об этом сразу сообщи».

Военком: - Родителей уважать надо, а вот сообщать им о том, что тебе сынок доверили ответственное государственное задание, я бы не советовал. Вот приедешь героем из командировки, тогда и объявишь родителям, где ты был и что делал.

Евгений: - Вот я и думаю, ведь Вы меня уже посылаете в самое пекло, где я могу в одночасье нахватать столько рентгенов, после чего смогу светиться даже в глухую мглу, как светлячок, да в одночасье сгинуть, даже так и не повидав своего любимого родителя. Так что я могу сообщить своему папе о том, где и кем я буду работать, а значит трудиться на этой самой Чернобыльской АЭС?

Военком: - Ну, ты уж так плохо не описывай своему папе то, чем тебе придётся заниматься в ближайшем будущем. Да, и это совсем не опасно, знаешь, ты будишь ездить на специально оборудованном грузовике, в котором радиацию получить совсем невозможно. Да и не маленький ты совсем, чтобы всё докладывать своему папе.

Евгений: - Да я и сам думаю, а что мне сделает папа, когда я как герой явлюсь перед его взором, да покажу ему медаль, которую я слышал, выдают всем, кто с честью отработал на этой взорвавшейся атомной станции, положенное время.

Военком: - Да, есть такое положение о наградах.

Евгений: - Но, это в том случае, если я смогу вернуться домой живым и здоровым, что почему-то считается редкой удачей. Только не знаю точно, что считается удачей, это вернуться живым и здоровым, или вернуться оттуда с медалью?

Военком: - И вот увидишь, ты лично, я уверен, получишь свою законную медаль. Чему я лично, буду рад содействовать….

Старшина: - Да Вы о чём здесь гутарите, граждане? Ведь Вы, товарищ полковник совсем не знаете о том, что папа, у этого нахального хлопчика, чистейший американский империалист! Который, как я понял, уже ждёт от своего парубка докладов о каждом проведённом дне, на этой АЭС, начиная с сегодняшнего его сообщения?

Военком: - Да с чего это ты взял, что отец у рядового Луговского империалист?

Старшина: - А кто же он ещё, если живёт в Америке, да интересуется Чернобылем?

Военком: - А чем докажешь, что твой отец живёт в Америке?

Евгений: - Ну, вот…. – И, Евгений, выложил на стол военкома письмо с конвертом, в котором, отец Евгения сообщал о том, что он с трудом, сначала узнал о существование родного сына, а затем и добыл его адрес.

Военком: - Мельком взглянув на письмо, на конверт и, тяжело вздохнув. Констатировал. - Так что же ты старшина, мне сразу не доложил о том, что этот гражданин ставленник империалистической разведки! Откуда я мог знать о его знаменитом папаше? А то я и гляжу, что он мне всё о каком-то там, своём папаше,  всё трындит!

Старшина: - Да, что с ним, нам делать?

Военком: - Гони ты его старшина прочь, взашей, с глаз моих долой, пусть он со своим империалистическим папашей найдут дураков в другом месте, а не здесь, в ответственном государственном учреждении!

Евгений: - Да ни кого я и мой отец, предавать не собираемся.

Военком: - Пошёл вон отсюда, гражданин Луговской, и пожалуйста, забудьте сюда дорогу! Ишь, что удумали эти наглые, повсюду расплодившиеся шпионы?

Старшина: - Небось, они там просто мечтают опозорить меня, мою любимую родину и наш героический народ!

Военком: - Да, у Вас просто ничего из этого не выйдет, господа хорошие! Ведь мне стоит только позвонить в одно место…. Вот жаль, что теперь на Вас нет нашего товарища Сталина!

Автор: - А это письмо отправил Евгению из Америки один его знакомый, как и просил Евгений под американским именем его пропавшего отца. И письмо, на удивление самого Евгения, до него дошло.

А Евгений, получив по почте письмо из Америки, только заменил само письмо, а конверт оставил таким, как он был.

- В этом письме Евгений сам сочинил текст, сделав намеренные ошибки, по мнению его друга филолога, свойственные ошибки только для иностранцев.

- А само письмо, будто бы было написано от имени родного отца Евгения. Но этот конверт прекрасно вписался в задуманную акцию Евгением, поскольку на конверте адрес, Ф.И.О. и другие надписи, были сделаны печатным способом.

Но военком, в поисках доказательства вины призывника, внимательно прочитал письмо выданное Евгением, и. не найдя в нём ничего провокационного, сразу взбесился.

 – При этом военком вскочил из-за стола, покраснел лицом, пот покрыл всю его жирную шею, лицо и выпуклый лоб, а руки полковника, при таком его резком телодвижении заметно задрожали, да скулы вздыбились.

- Да и весь героический вид военкома, в тот отчаянный момент его прозрения говорил о том, что дай ему волю, так он своими руками бы задушил этого империалистического выкормыша.

- То бишь Луговского Евгения, который так спокойно стоял перед разгневанным полковником, претворяясь неким, пиджачком.

- Будто бы не понимая, что вокруг него такого хорошего происходит?

Евгений: - Позвольте, товарищи….

Военком: - Да, мы Вам, уважаемый выкормышь, никак и ни за что теперь, при таких обстоятельствах не можем позволить, в смысле то чего Вы, с Вашим папашей задумали и желаете!

Старшина: - Ты гляди на него товарищ полковник, ведь этот гавнюк, то есть рядовой Луговской, вовсю работая под дурочка, и, как ни в чём, ни бывало, несмотря на то, что мы его уже разоблачили….

Евгений: - Да, ради бога….

 Старшина: - Но, он всё равно, своим таким тихушным упорством добивается каких-то там своих корыстных целей!

Военком: - А ещё, гляди на него старшина, да он ещё пытался состроить свою такую обиженную физиономию, на это наше законное советское негодование, да так натурально, что его даже хочется пожалеть.

Старшина: - Но только не по нам, старым зубрам такая комедия с ихней не натуральной трагедией, нас этим не тронешь! Ведь, вот же гад!

Евгений: - Я что-то Вас теперь, совсем не пойму?

Старшина: - А ещё, товарищ полковник меня удивляет то, каким таким невообразимым образом ему удалось заполучить наш советский паспорт и военный билет?!

Евгений: - Позвольте, товарищи! Ведь я свой, советский, за что же Вы меня так не уважаете, ведь я Вам ничего плохого не сделал. А то, что мой папа только сейчас нашёлся, и в том, что он сейчас живёт не у нас, а  в Америке, так это даже не его вина, а это быстрее стечение всевозможных трудных обстоятельств…

Военком: - Знаем мы эти Ваши, обстоятельства! Но, что-то твой папаша, как я понимаю, совсем не собирается возвращаться на родину, пади он там совсем уж зажрался, на своих империалистических хлебах!

Старшина: - Только с какого такого перепуга, хлопчик, он захотел вспомнить о тебе, рядовой Луговской? Я бы на твоём месте, на такого папашу плюнул и растёр, ведь он наверняка не просто так объявился, как ты говоришь, через столько лет своего отсутствия, и именно сейчас!

Евгений: - Но он же мой отец, и я от него отказываться ни за что не буду!

Военком: - Поганой метлой надо гнать таких империалистических выкормышей, выметая их пачками из страны!

Старшина: - А мы с ними ещё и в бирюльки играем, да миндальничаем!

Военком: - Проводи старшины ты этого глупого гражданина, который ещё и сам не знает, к чему его может привести связь со своим американским папашей. Да смотри старшина не забудь вычеркнуть его из списка вербовки в Чернобыль.

Автор:

- Вот так скандально закончилась история с не желанием Евгения ехать и участвовать в героических подвигах трудового народа, по уборке нечистот на Чернобыльской АЭС.

- Тогда Евгений ничего, по-настоящему не знал об истории с пропажей без вести своего отца. Впрочем, ему мама когда-то говорила о том, что Михаил, его отец, пропал без вести в самом конце войны и найти его теперь не представляет ни какой возможности.

 - Мама уже не раз пробовала его найти, но, все организации в СССР, которые были обязаны заниматься подобными поисками, отказали ей разыскать без вести пропавшего её любимого человека.

- А военком со старшиной почему-то поверили во всю эту чушь, которой напугал Евгений этих советских чиновников. Да так серьёзно напугал, что было просто забавно наблюдать за реакцией этих завистливых людей.

- Которые и сами были бы не против обзавестись заморскими, империалистическими папашками.

- А тут, пади же ты кому-то везёт, а им…!

- Да и проверить, правда ли у какого-то там рядового, у простого гражданина Луговского отец проживает в этой империалистической Америке, было сложно.

- А потом, кому это было надо, тогда проверять эти опасные для их ушей сведения, когда и так хватало народа для посылки на закланье.

- А значит, на явную и мучительную гибель граждан, этих, почти никогда и ничего не ведающих о существующей опасности на этой АЭС советских людей.

- А теперь, этот старшина, увидев опять Луговского, но уже в форме лейтенанта милиции, наверно по инерции мгновенно перепугался.

- А ведь был момент, когда Евгений сам немного опешил, увидев знакомую личность. Но благо бывший старшина не проверил документов у липового лейтенанта, видно он и сам уже небыл таким важным, да отважным как раньше, когда он работал в военкомате.

Вот так невзначай, но вполне благополучно окончилась история с выселением Симоны.

 

 

Глава 30.

Есть жизнь и, после смерти!

31.1Автор:

- Этот банкет проходил на огромной лоджии квартиры Антона, под шикарные шашлычки, с большим количеством закусок и спиртных напитков, но главное на свежем воздухе, да под ароматный чаёк из настоящего угольного самовара.

- Чем этот банкет особенно понравился друзьям, а потому и запомнился им надолго.

- И на этом банкете друзья убедительно просили Антона больше не совершать опрометчивых поступков в его жизни, которые им, его друзьям, будет трудно исправить.

31.2.Антон: - Да, что Вы мои дорогие друзья, какие это ещё ошибки я совершил в своей жизни? Ведь я все свои поступки стараюсь сверять со своей совестью, которая диктует мне, не противится моему Православному Христианскому сознанию, и бог мне в этом помогает.

Евгений: - Может и бог, но посредством нас грешных людишек. Ты что философ, в бога веришь? И как это у тебя сочетается, с твоим коммунистическим образованием?

Антон: - Ты знаешь Женька, я давно, ещё с самого детства был воспитан своими родителями в рамках серьёзных правил Православного Христианства. А учась в университете я не нашёл повода лично для себя стать атеистом. Несмотря на оголтелую политику атеистов, и большой пресс пропаганды, которая заставляла нас, граждан благословенной России, отвергать бога из нашей жизни.

Евгений: - Но я никогда не подозревал в тебе Антон такого крепкого верующего христианина? И что твои философские познания, не мешают твоей вере в бога?

Антон: - А настоящие философские знания только укрепляют, как лично во мне, так и любом здравомыслящем человеке уверенность в том, что бог есть. И мы все его дети, разумные и не очень, верующие во Всевышнего Творца и атеисты…. Мы всё равно, а потому мы обязаны подчиняться: одни своим морально этическим постулатам, а другие граждане – идеально провозглашённуму коммунистическому режиму, которого, впрочем, в нашей реальной жизни быть не может.

Евгений: - Да этот коммунистический режим, у нас в СССР никогда не достигнет своего полного и осознанного благополучия, рассчитанного на всех граждан без исключения. И если честно так, при нашем нынешнем руководстве страной, никогда не состоится.

Антон: - А другие верующие люди такие, как и я, которые верят в великую духовную справедливость, предоставленную нам самим Иисусом Христом, также без проблем подчиняются своим высоким принципам. Вот почему я и никогда не совершаю поступков, которые во многом претят моим духовным принципам.

Кочубей: - А что Иисус Христос учит тебя подставлять свою щёку для удара и тогда когда тебе наносят обиды такие личности как эта Симона?

Антон: - Не подставлять щёку для удара судьбы, а жить в полной гармонии, даже с людьми падшими и заблудшими, что впрочем, не всегда у меня получается.

Кочубей: - От Вас, скажем прямо, от ортодоксальных философов нашего сложного времени можно сойти с ума.

Антон: - И бог воздаст каждому за всё то, чего человек заслуживает, за все наши приличные и не всегда добрые поступки и, если хотите, даже, за наши мрачные помыслы. Но настоящий Православный Христианин, поверь мне, совсем не должен рассчитывать на эту божественную благость в той, другой жизни, она приходит сама собой, вернее каждому по его заслугам.

Евгений: - Ты знаешь Антон, а я тоже, как и ты, если ты человек по-настоящему верующий, понял правдивость мнения о том, что человек бессмертен.

Шафранский: - И что это заставило тебя поверить в бессмертие твоего бренного тела, а вернее твоей души?

Евгений: - Вы помните, когда я загремел в больницу с прободной язвой желудка?

Виталий: - Это было тогда, если я ничего не путаю, когда я оформлял тебя в свой хор, а ты неожиданно для всех тогда исчез из поля и моего зрения?

Евгений: - Вот именно тогда, когда меня положили на каталку, завезли в операционную, да вкололи мне большую дозу снотворного, вот тогда я и ощутил эту, свою невообразимую в ту пору для меня, для сомневающегося атеиста, обыкновенную возможность в будущем, после моей земной жизни быть бессмертным там, в другой жизни.

Шафранский: - И что же тогда с тобой произошло, на этом операционном столе?

Евгений: - Тогда у меня была остановка сердца, по неизвестной мне до сих пор причине, да на целых пять с половинкой минуты. Я об этом узнал от врачей после операции, когда я уже лежал в палате.

31.3.Кочубей: - Так что Евгеша, ты посетил известный, в суждениях больших фантазёров тот коридор с необычным свечением. Да видел в этом коридоре своих умерших родичей?

Евгений: - Никакого коридора я в коме не посещал, и своих родичей я не видел. А вот тогда мне точно пришлось испытать такое, точно необычное ощущение восторга для меня, граничащее с фантасмагорией.

Шафранский: - Может, ты бредил?

Евгений: - Да, не бредил я вовсе. Когда я, будто во сне оторвался как от пуповины, освободившись от груза своего тела. А затем, наперекор всем законам притяжения я завис по своему осмысленному желанию над пространством комнаты, где на операционном столе лежал человек.

Кочубей: - Ты что, тогда сам себя не узнал?

Евгений: - Представь, почему то совсем не узнал. А над этим человеком, лежащим в коме «колдовали» врачи, пытаясь как можно надёжней шандарахнуть его током, из специального прибора с проводами.

Кочубей: - Да, это тебе всё приснилось.

Евгений: - Я сразу так и подумал, что я это всё вижу во сне. Так, в то самое время я уже лежал бездыханным, что называется мертвяком. А потому сны, по своей тогдашней атеистической психологии, я никак не мог видеть.

Шафранский: - Если не врёшь Луговской, тогда это очень интересно. Продолжай излагать увиденные тобою события, в плане дальнейшиго твоего прозрения.

Евгений: - Хотите мне верьте, а не желаете – и так обойдусь. Но я тогда даже не узнал самого себя, в этом пациенте. Потом я осмотрелся операционную палату и не найдя ничего лучшего вылетел, прямо сквозь закрытое окно, совсем почему-то не заботясь о том, во что я мог врезаться, или разобью я стекло фрамуги.

Шафранский: - Тебе Луговской пора писать книги, фантаст из тебя выйдет классный.

Кочубей: - Давай пан не перебивай Евгения, я ему почему-то верю, уж очень  убедительно он всё излагает.

Евгений: - Так вот мои уважаемые маловеры, но я тогда точно летал, как  когда-то в детском сне. Я тогда, для проверки своих лётных возможностей взмыл в самую высь, прямо во всю мощь своего желания.

Кочубей: - А крылья, у тебя были?

Евгений: - Да нет, какие крылья. А потом, оглянувшись от восторга, я ужаснулся, увидев, что земля стремительно удаляясь, уже смотрится такой маленькой, как средняя картошина, при моём таком быстром полёте. Возможно, обрекая меня на жизнь беспутную, межгалактическую.

Виталий: - Ты тогда не чувствовал холод воздушного пространства, или другой боли, скажем, от действий операционных врачей?

Евгений: - Вы хотите знать, как я тогда себя ощущал? Тогда меня переполнял восторг необычайного счастья, почему-то без ощущения веса моего тела. А холод, боль и других физических ощущений, я в себе, как мне чётко помнится, не наблюдал, а значит, по моему предположению их просто небыло.

Шафранский: - И, что произошло дальше?

Евгений: - А дальше я сразу, за счёт своего личного, представляете, только за счёт своего желания остановил полёт и сразу вернулся, что называется на грешную землю с удовольствием паря над Москвой.

Кочубей: - Вот бы и нам всем уметь так летать, ещё при нашей земной жизни!

Евгений: - А спустившись на землю, я с удивлением наблюдал, как вокруг живых людей, словно сопровождающие лица, возле каждого человека, да за его спиной, находились ангелы или демоны, которых при нашей земной жизни, мы не можем наблюдать.

Шафранский: - И какие они, эти наши сопровождающие лица?

Евгений: - Не шути Пан Шампанский, они сейчас слышат тебя, и может быть, они очень огорчаются на твои пошлые шуточки. А внешне, они такие: ангелы белоснежные в оперениях, а демоны все в чёрно-грязной шерсти….

Шафранский: - Значит одни пернатые, а другие махровые…

Евгений: - Так вот, что самое удивительное, одни люди живут, что называется под эгидой ангелов, а других людей опекают демоны. При этом демоны, между собой  бьются так, за обладанием каждой человеческой особи, что порой это случается, при их жесточайшей битве до самой их чернейшей крови, которая брызгала из них, ведь они, как я понимаю, в этой кровавой баталии старались забить друг друга копытами и рогами, до самого их смертельного исхода….

Кочубей: - И эти сцены с драками демонов ты наблюдал в своем, таком краткосрочном пребывании на том свете?

Евгений: - Представь себе, я всё это видел. А вот ангелы опекают своих клиентов без всяких споров и драк. Правда и то, что малые бесики, такие небольшие и шустрые, постоянно преставали и ко мне из-за спины моих ангелов, провоцируя меня на греховные деяния своим противным внушением.

Шафранский: - И почему это, они к тебе приставали?

Евгений: - Да я думаю, что всё они стремились мне напакостить. Но каждый взмах крылом, какого-нибудь из моих ангелов, а ангелов было два, так мои ангелы сразу убивали этих бесов, которые просто взрывались и превращались в прах, даже от лёгкого прикосновения белоснежного крыла ангела.

Кочубей: - Да Евгений, всё это весьма интересно, а что было дальше?

Евгений: - Я также некоторое время наблюдал за тем, как люди ходят по улицам, не замечая того, что их давно уже опекают, кого ангелы, тех, кто живут праведно, а других – демоны, тех, кто давно отдал или продал свою душу дьяволу.

Шафранский: - Откуда ты знаешь, что это всё так….

Евгений: - Да мне объясняли мои ангелы, если хотите знать, всё-то чего я видел, которые сопровождали меня и были проводниками мне в этой ситуации.

Кочубей: - И что, тебе небыло страшно….

Евгений: - Страшно…, или нет, я не знаю. А быстрее мне было всё это любопытно наблюдать, ведь я это всё видел воочию! Вот тогда я увидел специальный правительственный автомобиль, который я раньше даже и не видел, за которым в воздухе, ни на метр не отставая, да будто бы облепив этот автомобиль, как мухи дерьмо, его сопровождали огромных размеров демоны….

Шафранский: - И, кто же был в этом автомобиле?

Евгений: - Мой ангел сказал мне о том, что в этом, с затемнёнными стёклами автомобиле, могли ехать: будущий депутат Владимир Жириновский, или депутат Геннадий Зюганов.

Кочубей: - Что простые депутаты, да в таком фантастическом лимузине?

Евгений:- Это, наверно, было обыкновенное видение, с этими лимузинами. А в другом автомобиле могли ехать будущие Президенты России господин Владимир Путин или господин Медведев. Симпатичные ребята. А других пассажиров я просто не запомнил.

Шафранский: - Это что, у нас, в СССР появятся наши, уважаемые всеми господа? Что-то не очень верится.

Кочубей: - А что за «гуси», эти Жириновский и Зюганов, Путин и Медведев?

Евгений: - Мой ангел, я его называл, и его действительно звали Мафусаил, сказал мне о том, что этот Зюганов в новой России будет руководить коммунистической партией, а господин Жириновский будет руководителем другой, новой на Руси партией.

Кочубей: - Это что, у нас появится вторая партия? Так в это очень трудно поверить!

Луговской: - А вот господа Путин и Медведев будут самыми приличными Президентами России.

Кочубей: - Что-то много Президентов России, у тебя получается?

Шафранский: - Это что, ожидается переустройство российской политики? А как же СССР….

Кочубей: - Это, какая-то фантастика, или очень неумная шутка от господина Луговского….

Евгений: - Успокойтесь, я и сам не всё понял тогда, насчёт будущего нашей страны, но думаю, что мы скоро будим свидетелями огромных перемен в СССР. А Президенты, после своего определённого срока работы во власти, могут и меняться.

Шафранский: - Эх ты, Луговской, тебе подфартило говорить с ангелами, а ты ничего не узнал о своём и о нашем будущем!

Кочубей: - Да ладно тебе нападать на Луговского, ведь ты всё равно не веришь в бога. А мне интересно, что за такие огромные демоны сопровождали этих политиков?

Евгений: - Так вот эти, такие серьёзные демоны огромных размеров, как мне объяснили, могут сопровождать только продажных депутатов, или чванливых министров, убийц, или очень богатых людей, которые в России уже продали свою душу дьяволу, или очень желают это сделать уже сегодня.

Кочубей: - А как же так, ведь многие люди, возможно из тех, кого ты перечислил теперь наверно  ходят в церковь, и что грешники тоже допускаемы в церковь, с этой, со своей дьявольской свитой?

Евгений: - Я этого не знаю, куда и с кем они ходят. Но мне мой ангел Мафусаил говорил о том, что эти люди, кого сопровождают демоны огромных размеров, уже обречены стать слугами дьявола безвозвратно, правда, если они не покаятся, самым жестоким и искреннем образом.

Шафранский: - За что?

Евгений: - За всё то «хорошее», что они совершат в своей жизни. Вот потому им и не миновать гиены огненной, да вечного забвения на все времена, как бы они не каялись, и не обманывали других людей, клянясь в чистоте своей будущей деятельности. Но если это их раскаяние будет чистосердечным, что называется искреннем….

Шафранский: - А что, ты ещё видел?

Евгений: - И ещё, эти ангелы были разных размеров, маленькие и большие, а также ангелы бывают с ярко белоснежным покрытием, а некоторые блёклые на вид, будто бы они, эти ангелы готовы раствориться в воздухе, после чего их место сразу занимают демоны. А эти демоны, уже стоят в очередь, за каждым таким блёклым ангелом.

Кочубей: - И много таких ангелов ты видел, с блёклым оперением?

Евгений: - Да большинство, а плотно белоснежных ангелов очень мало. Я видел только двух человек, которых сопровождали эти ангелы с таким ярко белым оперением.

Шафранский: - И, что это за люди….

Евгений: - Да, обыкновенные. Одна женщина, которая живёт очень бедно, но просит милостыню на улице только для того, чтобы добыть деньги на лекарства своему сыну инвалиду.

Кочубей: - Это что, нищенка, да святая?!

Евгений: - Да православного батюшку, который сидел на скамейке сада и очень отчаянно мучился, не в силах помочь всем людям, в их благих чаяниях.

Кочубей: - И только этих двоих, батюшку и нищенку сопровождали по настоящему, что ли полноценные ангелы? Так значит, на самом деле по-настоящему праведных людей очень мало?!

Евгений: - И я этому факту также здорово удивился. А потом, я увидел как возле нашей больницы, откуда я первоначально вылетел, грузовик, со всей своей массивной дури врезался в легковушку.

Шафранский: - А инопланетян, ты там, в том полёте случайно не встречал?

 Евгений: - Если Вам не интересно то, что тогда со мной случилось, в таком случае я замолкаю. Но заниматься сочинительством, даже в угоду Ваших требований я не намерен.

Кочубей: - Ну ладно Евгешь, не обижайся на этого пана, ведь он живёт без бога в сердце, и продолжай, пожалуйста, рассказывать свою историю дальше.

Евгений: - Я продолжаю. Из той исковерканной легковушки, на моё удивление вылетел голый молодой человек, такой бледный, да полупрозрачный. Впрочем, он был точно такой голый, ну, каким и я тогда был.

Шафранский: - Это что, ты тогда тоже был голый и бледный?

Евгений: - Представь себе. А потом, не как у нас, у живых людей принято, он мне, не разжимая губ, да без всякой мимики, представляешь, у меня спросил: - «Это что, мы, в раю?»

Виталий: - Наверно этот парень общался с тобой Евгений телепатически?

Евгений: - Я сам не знаю, каким образом это у него получалось. Только я помню, как этот парень летел с болонкой на руках, весь такой полупрозрачной.

Шафранский: - Эта болонка, такая же, как и Вы была без одежды?

Евгений: - Не умничай. Вот умрёшь, так сразу узнаешь о том, что в ту, в загробную жизнь, как ты пан, так и мы грешники, ничего с собой не сможем взять, даже земную одежду, земную дурь и другие ценности.

Шафранский: - Ну, это понятно. Хотя, лично для меня, для атеиста, всё это весьма спорно. Ведь Господь, по заверению апостолов, после своего воскрешения был одет в одежды, а это факт…

Евгений: - Ну, там посмотрим. Так вот, я ещё не успел ответить парню, как меня, словно огромным пылесосом куда-то потянуло. И я стремительно полетел и врезался, совсем не испугавшись в здание больницы, после чего сразу оказался сначала в операционном блоке, а затем уже и в своём теле.

Шафранский: - А помимо ангелов и демонов ты ничего интересного там не видал?

Евгений: - Ну, я ещё наблюдал таких же, как я, недавно умерших людей, но ещё не определённых в рай или в ад, которые так же, как и я, как бы бродили с удивлением на их лицах по улицам, но не касаясь земли, словно парили, будучи полупрозрачными и при своих штатных ангелах.

Шафранский: - А что умерших людей, которых сопровождают демоны, ты не видал? Вернее ты наверно видел, как они быстро сразу куда-то проваливались?

Евгений: - Ты знаешь, что-то таковых, я в том полёте наблюдал не долго. Видно грешники сразу поступают туда, откуда возврата больше нет. А это, я думаю, они сразу проваливаются, после своей физической смерти, в ад кромешный.

Кочубей: - Ну, это всё твои явные фантазии, возможно, увиденные во сне.

Евгений: - Я тоже сначала так думал, что я это всё видел во сне, но как ты объяснишь то, что я видел, находясь, собственно трупом, когда меня выводили из комы, используя электрошок.

Шафранский: - Это простой сон….

Евгений: - А потом, каким таким необычным образом я узнал о том, что возле самой больницы, в то самое время, когда меня ещё реанимировали, произошла авария, где КАМАЗ врезался в «Москвич»? А я это всё видел чётко, своими глазами.

31.4.Шафранский: - Возможно, когда ты лежал в палате после операции, кто-то говорил тебе о том, что тебя реанимировали, и что произошла авария возле Вашей больницы. А ты всё это слышал, будто бы во сне, вот у тебя и создалось впечатление о своём полёте.

Евгений: - В том-то всё и дело, что никто в моей палате, после моего появления в ней, ничего подобного не говорил. Да и народ, находясь в этой палате, как и я в полуобмороке, совсем не знал об этих событиях, представь себе ничего. Тогда же со мной произошло, ещё одно интересное событие.

Виталий: - А я верю Евгению, он явно рассказывает нам о том, что происходит с человеком после его физической смерти. А бессмертие человека ещё заложено самим Иисусом Христом, в его послании нам, людям, описанного давно известными авторами Библии.

Евгений: - Так вот, когда врачи до операции засандалили мне укол, со снотворным препаратом, и сразу стали резать мой живот, как вы понимаете, не выпавшего в бессознательный осадок человека….

Шафранский: - Ну, это у нас могут….

Евгений: - После чего, видно сильно встревоженный, я и вырубился. А подспудно я тогда так страстно желал сбежать из этой операционной, что таким макаром я наверно и рванул в это необычайное путешествие, стремясь всеми своими фибрами души и сверх усилием своей растревоженной воли.

Виталий: - Да, так, наверно, всё это и бывает.

Евгений: - Но перед моими полётами я, видно в отместку за безответственное отношение врачей к клиенту, да и от резкой боли, обрушившейся на мой и без того болящий живот, я тогда стал материться благим матом на бригаду врачей.

Шафранский: - Вот теперь, я тебе и здесь верю….

Евгений: - А после того как я очнулся, да отошёл от снотворного уже в реанимационной палате, так, по словам моего операционного врача, присутствующего при моём пробуждении, я продолжил материться, завершив своё оскорбление в адрес врачей начатое ещё до операции, мощным матерным оборотом.

Шампанский: - И это, если ты Евгений ничего не сочиняешь, только служит подтверждением того, что ты воистину человек ужасно мстительный. Ты обязательно доведёшь до конца тобою намеченную гадость, что тебе не помешает, даже твоя физическая смерть и другие не преодолимые, для других людей факторы, да любые немыслимые обстоятельства.

Виталий: - А мне кажется, что это говорит и о другом, но уже о твоём самом приличном качестве. Что ты Евгений способен выполнить любое, что я за тобой давно заметил, данное тобою обещание, или не завершённое дело, как в данном случае, а это, по моему малокомпетентному мнению, весьма похвально.

Евгений: - А я понял из этого происшествия только одно, что наша жизнь, с нашей физической смертью совсем не кончается. Вот почему теперь я совсем не боюсь умереть, но я весьма не приемлю физической боли, которая сопровождает человека в его жизни, а порой и на смертном одре.

Шафранский: - А мне, весь это рассказ кажется сомнительным. Здесь надо всё очень серьёзно подумать, да найти людей имеющих такие же события с их временной смертью, также при операции.

Виталий: - Вот над чем должны в первую очередь работать наши учёные, а врачи обязаны защитить нас, пусть даже людей грешных от этой физической боли, всем своим умением и самыми лучшими препаратами.

Евгений: - Ведь боль, которую мы обычно ощущаем, это наверно в замен тех наших прегрешений, которые мы в своей жизни ежедневно совершаем, а потому, как грехи, так и боль нашего тела копятся. А кто больше грешит, тот и больше ощущает эту нашу физическую боль.

Шафранский: - Так ты Луговской возьми и пошли свои тогдашние видения в наш «родной» ЦК КПСС, описав им свою историю великого прозрения! После чего, я уверен в том, что они тебя сразу вылечат от всех твоих иллюзий, да видений в своих знаменитых камерах заключениях на Лубянке или в дурдоме.

Евгений: - Да плевал я на все Ваши ЦК КПСС, с их продажными судами и садистскими органами правопорядка! А главное, мне теперь плевать на их страх, умерев сгинуть навсегда в клоаке кромешного ада!

Кочубей: - Так им и надо! Они явно больше не возродятся для приличной, для другой жизни, наверняка ещё не зная того, что мы все пока ещё бессмертны. А, наверно мы все бессмертны, пока мы не нагрешим сверх всякой меры в нашей земной жизни.

Евгений: - Сразу замечу: не все, а только относительно праведные люди попадут в рай, а всевозможные кровавые беспредельщики, такие как Сталин, Ленин, Гитлер, Муссолини и т.д. будут наверняка низвергнуты в ад.

Виталий: - А значит нам, людям современным и не совсем грешным, кто не грешил тяжко в своей жизни, нечего бояться пыток от рук всевозможных уродов, хоть это и больно.

Кочубей: - Зная о том, что всё равно они, эти уроды люда человеческого, за их тяжкие грехи понесут самое достойное наказание, возможно в виде будущих вечных мук и самых мрачных унижений.

Шафранский: - Мне кажется, что над тобой кто-то здорово пошутил, а иначе я этому объяснению найти не могу. Ведь я тебя знаю о том, что ты врать не будишь, а потому, и мне теперь хочется верить во всю эту хрень с загробным миром и жизнью в нем.

Евгений: - А Вы знаете, что по истечению времени я и сам иногда начинаю сомневаться в том, что я это всё видел. Хотя, поверьте мне, я точно всё это наблюдал собственными глазами и ощущал всеми фибрами своей могучей души. А как положительный признак того давнего явления, так я теперь всё чаще летаю во сне.

Кочубей: - Как тогда, в коме?

Евгений: - Да, как тогда.

Виталий: - А что, давайте мы теперь возьмём, да и отправим нашего пана Шафранского в кому, конечно призвав для этого действия очень хорошего специалиста реаниматолога?

Евгений: - А давайте!

Автор: – И все заулыбались, видя испуганную реакцию пана.

 

Глава 31.

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться: