Противоречия между городом и деревней

 

Состояние почвы и ее обработка имеют для развития нашей культуры огромное значение. От земли нее продуктов прежде всего зависит существование населения. Землю нельзя увеличивать по усмотрению, тем важнее она для всех, которые ее обрабатывают и ею пользуются. Германия, население которой ежегодно увеличивается приблизительно на 870 тысяч человек, нуждается в значительном ввозе хлеба и мяса, если цены на необходимые продукты питания будут доступны.

Но здесь появляются резко противоположные интересы земледельческого и промышленного населения. Не занимающееся земледелием население заинтересовано в том, чтобы получить дешевые продукты питания, потому что от этого зависит его благосостояние как людей и как промышленных и торговых индивидуумов. Всякое вздорожание продуктов ведет к ухудшению питания значительной части населения, хотя бы соответственно поднялись заработная плата и другие доходы той части населения, которая должна покупать сельскохозяйственные продукты. Повышение заработной платы обусловливает и повышение цен на промышленные товары, а это в зависимости от положения мирового рынка может повести к уменьшению внешнего сбыта. Но если не происходит повышение дохода, несмотря на вздорожание сельскохозяйственных продуктов, то это ведет к ограничению остальных потребностей, отчего и в этом случав прежде всего страдают промышленность и торговля.

Для земледельца дело складывается иначе. Подобно промышленнику, он хочет получить от своего предприятия возможно большую прибыль, и ему все равно, от какого продукта он ее получит. Если привоз иностранного хлеба мешает получению необходимой, по его мнению, прибыли от производства хлеба, то он взращивает на своей земле другой продукт, который приносит ему больше выгоды. Он взращивает свекловицу для сахарного производства, картофель и зерно для выгонки спирта вместо пшеницы и ржи для хлеба. Наиболее плодородные земли он отводит под табачную культуру вместо культуры огороднической и садовой. Другие отводят тысячи гектаров земли под лошадиные пастбища, так как лошади ценятся дорого для военных целей. С другой стороны, обширные лесные пространства, которые могли бы быть использованы под пашню, сохраняются для охоты знатных господ, часто в местностях, где была бы возможна очистка от леса нескольких сотен или тысяч гектаров и превращение их в пахотную землю без того, чтобы уменьшение леса неблагоприятно отразилось на влажности в данной местности.

С этой точки зрения возможно было бы в Германии получить еще тысячи квадратных километров плодородной земли для земледелия. Но этому противоречат как материальные интересы части чиновничьей иерархии — лесничих, так и охотничий интерес крупных помещиков, так как одни не хотят лишиться своих охотничьих мест, а другие — своей охотничьей забавы. Что подобное обезлесение должно иметь место только там, где оно приносит действительную выгоду, это само собой понятно. С другой стороны, обширные пространства, в особенности горы и пустыри, могли бы быть засеяны лесом к пользе страны.

В настоящее время отрицают, чтобы лес имел большое влияние на развитие влажности. Это явно неправильно. В какой высокой степени лес влияет на влажность страны, а вместе с тем на плодородие почвы, можно видеть из убедительных данных, которые приводит книга Парвуса и доктора Лемана «Голодающая Россия» («Das hungernde Russland»). Авторы по собственному наблюдению устанавливают, что чрезмерное и без всякого плана произведенное обезлесение в самых плодородных провинциях России является существенной причиной неурожаев, от которых в последнее десятилетие страдают эти прежде столь плодородные местности. Наряду с многочисленными другими фактами они констатируют, что в течение года в Ставропольской губернии исчезли пять маленьких рек и шесть озер, в Бузулукском уезде — четыре речки и четыре озера, в Самарской губернии — шесть маленьких рек, в Бугурусланском уезде — две маленькие реки. В уездах Николаевском и Новоузенском четыре реки с трудом сохраняются при помощи запруды из навоза. Многие деревни, стоявшие прежде около проточной воды, в настоящее время таковой не имеют, глубина колодцев часто достигает 45–60 метров. Почва вследствие этого тверда и трескается. С вырубкою лесов высохли источники и уменьшились дожди.

Капиталистическая эксплуатация земли ведет к капиталистическим отношениям. Часть наших сельских хозяев долгие годы получала, например, поразительно высокую прибыль от свекловицы и связанного с нею сахарного производства. Податная система благоприятствовала вывозу сахара, и притом таким образом, что значительная часть дохода от обложения свекловицы и потребления сахара шла на выдачу премий за вывоз. Выдаваемая сахарозаводчикам сумма за вывозимый сахар была значительно выше, чем платимый ими свекловичный налог, и эта премия давала им возможность продавать дешево сахар в огромных количествах за границу за счет плательщиков налогов внутри страны и все более расширять свекловичную культуру. Выгода, выпадавшая сахарозаводчикам от этой податной системы, составляла в год более 31 миллиона марок. Сотни тысяч гектаров земли (в 1907–1908 году 450 030), которые прежде служили для хлебопашества и прочего, были превращены в свекловичные поля, одна за другой основывались фабрики, и неизбежным следствием был крах. Высокий доход от производства свекловицы благоприятно влиял на стоимость земли. Она поднялась. Следствием была скупка мелких владений, собственники которых, увлекаемые высокими ценами, соглашались на продажу, лучшими землями стали пользоваться для промышленной спекуляции, а под хлеб и картофель отводилась земля низшего качества, вследствие чего возросла потребность во ввозе продовольствия из-за границы. В конце концов неудобства, возникшие в связи с сахарными премиями и постепенно принявшие международный характер, побудили правительства и парламенты уничтожить премиальные платежи, чтобы снова вернуться до некоторой степени к нормальным отношениям.

Положение вещей таково, что не только мелкие, но даже многие средние крестьяне, несмотря на все усилия, заботы и лишения, не могут достигнуть того социального положения, на которое они имеют право, как граждане культурного государства. То, что делают государство и общество, чтобы сохранить эти слои, которые представляют существенную основу нынешнего государственного и общественного строя, является лишь приносящим мало пользы штопаньем заплат. Аграрное пошлины более вредят, чем помогают этой части земледельцев. Огромное большинство производит меньше, чем нужно для поддержания жизни; оно вынуждено покупать часть товаров для удовлетворения жизненных потребностей, для чего ему приходится прибегать к промышленной или иной побочной работе. Значительная часть наших мелких крестьян более заинтересована в благоприятном состоянии нашей промышленности и транспорта, чем в развитии сельского хозяйства, так как его собственные дети находят средства существования в промышленности и на транспорте, без которых у них не было бы ни работы, ни заработка. Плохой урожай увеличивает число крестьян, принужденных покупать сельскохозяйственные продукты. Итак, какую же пользу приносят аграрные пошлины, запрещение ввоза и вообще аграрные препятствия тому, кто почти ничего или очень мало продает, но должен при известных обстоятельствах многое и слишком многое прикупать?! В таком положении находятся по меньшей мере 80 процентов всех сельских хозяйств.

Как земледелец ведет свое хозяйство — это при господстве частной собственности его личное дело. Он проводит то, что ему кажется самым прибыльным, не учитывая потребности и интересы общества; и, словом, поступай, как хочешь.

Промышленник делает то же самое. Он фабрикует неприличные картины, безнравственные книги и устраивает фабрики для фальсификации продуктов питания. Подобная деятельность вредна обществу, она уничтожает нравственность и усиливает развращенность, но она приносит деньги, и притом больше, чем нравственные картины, научные книги и продажа нефальсифицированных продуктов питания. Жадный до прибыли промышленник заботится только о том, чтобы его не разоблачила полиция, и он может продолжать свой постыдный промысел с мыслью о том, что благодаря добытым при этом деньгам ему будут завидовать в обществе и относиться к нему с глубоким уважением.

Маммоновский характер нашей эпохи яснее всего характеризует биржа и ее деятельность. Земля и промышленные продукты, средства сообщения, метеорологические и политические условия, недостаток и избыток, массовая нищета и несчастные случаи, общественные долги, изобретения и открытия, здоровье или болезнь и смерть влиятельных лиц, война и крики о войне, часто нарочно с этой целью выдуманные, — все это и еще многое другое становится предметом спекуляции и используется для эксплуатации и взаимного надувательства. Капиталистические матадоры приобретают решительное влияние на состояние всего общества и накопляют благодаря своим могущественным силам и связям огромные богатства. Министры и правительства становятся в их руках марионетками, которые действуют в зависимости от того, как стоящие за кулисами биржевые матадоры потянут нити. Не государственная власть держит биржу в своих рунах, а биржа — государственную власть. Против воли должен министр удобрять «ядовитое дерево» и доставлять ему новые жизненные силы, хотя предпочел бы вырвать его.

Все эти факты, которые с каждым днем становятся более очевидными, так как зло ежедневно увеличивается, требуют быстрого и основательного противодействия. Но общество беспомощно стоит перед всем этим злом, как некие животные на горе; оно постоянно вращается в кругу, как лошадь на топчаке, беспомощное, не знающее, что предпринять, представляя собой печальную и глупую кар- тину. Те, которые хотели бы помочь, еще слишком слабы; тем, которые должны бы были помочь, не хватает еще понимания, те, которые могли бы помочь, не хотят: они рассчитывают на силу и в лучшем случае думают вместе с мадам Помпадур: Apres nous le deluge (после нас хоть потоп). А что, если потоп придет еще при их жизни?

 

Отдел четвертый

Социализация общества

 

Глава двадцатая

Социальная революция

 

1. Преобразование общества

 

Прилив усиливается и подмывает фундамент, на котором стоит наше государственное и общественное строение. Весь мир чувствует, что фундамент колеблется и что спасти его могут лишь крепкие подпорки. Но это потребовало бы от правящих классов больших жертв. Однако здесь возникает препятствие. Всякое предложение, осуществление которого серьезно вредит материальным интересам господствующих классов и угрожает затронуть их привилегированное положение, встречает с их стороны самое ожесточенное сопротивление и клеймится, как стремление, направленное на переворот существующего государственного и общественного строя. Но больной мир нельзя излечить, не затронув, а в конце концов и не устранив привилегии и преимущества господствующих классов.

«Борьба за освобождение трудящихся классов не является борьбой за привилегии, но борьбой за равные права и равные обязанности и за ликвидацию всех привилегий», — говорится в социал-демократической программе. Отсюда следует, что половинчатыми мерами и мелкими уступками ничего нельзя достигнуть.

Но господствующие классы считают свое привилегированное положение чем-то естественным и само собой понятным, в справедливости и дальнейшем существовании чего нельзя сомневаться. И потому, само собой разумеется, они отвергают всякую попытку пошатнуть их привилегированное положение и борются против нее. Даже предложения и законы, которые ничего не изменяют ни в основах существующего общественного порядка, ни в их привилегированном положении, приводят господствующие классы в величайшее раздражение, раз только дело касается или может коснуться их денежного мешка. В парламентах скопляются целые горы бумаги с печатными речами, пока наконец гора не родит мышь. Самые простые и понятные требования охраны труда рабочих встречаются с таким сопротивлением, как будто дело идет о существовании общества. И если после бесконечных битв удается вырвать у них какие-нибудь уступки, то они кичатся, как будто пожертвовали большую часть своего состояния. Такое же упрямое сопротивление показывают господствующие классы, если дело идет о том, чтобы признать угнетенные классы формально равноправными и чтобы, например, в вопросах трудового договора вести с  ними переговоры на равных правах.

Это сопротивление при самых простых вещах и самых понятных требованиях подтверждает старое положение, выведенное из опыта, что ни один господствующий класс нельзя убедить доводами, если сила обстоятельств не принуждает его к пониманию и уступчивости. Эта сила обстоятельств лежит в растущей сознательности масс, которая порождается у угнетенных развитием наших общественных отношений. Классовые противоположности все более обостряются, становятся все более очевидными и чувствуются сильнее. Угнетенные, эксплуатируемые классы приходят к сознанию несостоятельности существующего, их возмущение растет, и вместе с тем растет повелительное требование преобразовать условия жизни и сделать их человечными. Захватывая все более широкие круги, это сознание завоюет в конце концов огромное большинство общества, которое заинтересовано в этом преобразовании самым непосредственным образом.  Но в той же степени, в какой народная масса проникается пониманием несостоятельности существующего и сознанием необходимости его коренного изменения, падает и способность к сопротивлению господствующего класса, сила которого основывается на невежестве и бессознательности классов угнетенных и эксплуатируемых.  Это взаимодействие очевидно, и потому все, что ему содействует, следует приветствовать. Крупнокапиталистическому прогрессу соответствует возрастающее сознание противоречия, в котором находится существующий общественный порядок с благосостоянием огромного большинства народа. Каких бы больших жертв и напряжений ни стоило разрешение и уничтожение общественных противоположностей, это разрешение будет найдено, как только противоположности достигнут высшей точки своего развития, к чему они быстро приближаются.

Меры, которые следует принять в отдельных фазах развития, зависят от разных обстоятельств. Невозможно предвидеть, какие меры будут необходимы в отдельных случаях. Ни один министр, ни одно правительство, даже самое сильное, не знает заранее, что оно вынуждено будет сделать в ближайшем году под влиянием обстоятельств. Еще менее это можно сказать о мерах, зависящих от обстоятельств, наступление которых не поддается точному исчислению и предсказанию. Вопрос о средствах — это вопрос о тактике в борьбе. Но тактика определяется в зависимости от противника и вспомогательных средств, имеющихся в распоряжении обеих сторон. Средство, которое ныне превосходно, завтра может быть вредным, так как изменились обстоятельства, вчера еще оправдывавшие его применение. Средства для достижения цели, которые всегда перед глазами, зависят от времени и обстоятельств; необходимо только, чтобы всегда применялись самые действенные  и самые решительные  средства, какие только время и обстоятельства допускают.  Таким образом, пускаясь в изображение картин будущего, приходится действовать гипотетически; приходится делать предположения, принимая их за факты.

Исходя из этой точки зрения, мы предполагаем, что в известный момент все описанные бедствия достигнут таких размеров и сделаются в такой степени видимыми и ощутимыми огромному большинству населения, что станут для него невыносимыми и его охватит всеобщее неудержимое стремление к коренному переустройству, причем в самой скорой помощи оно увидит самую целесообразную.

Источник всех общественных бедствий без исключения кроется в социальном порядке, который в настоящее время покоится, как уже было сказано, на капитализме, на капиталистическом способе производства, в силу которого класс капиталистов является собственником всех средств труда — земли, шахт, сырья, орудий производства, машин, средств сообщения и благодаря этому эксплуатирует и угнетает огромное большинство народа, вследствие чего возрастает неуверенность существования, гнет и унижение эксплуатируемых классов. Итак, соответственно этому самым кратким и быстрым шагом были бы всеобщая экспроприация этой капиталистической собственности и превращение ее в общественную собственность. Товарное производство превращается в социалистическое — в производство, осуществляемое обществом для общества. Крупное хозяйство и постоянно возрастающая производительность общественного труда, что до сих пор было источником нищеты и угнетения эксплуатируемых классов, становятся теперь источником высшего благосостояния и гармонического развития всех.

 

⇐ Предыдущая40414243444546474849Следующая ⇒

Поделиться: