Насколько хорошо собаки знают себя?

 

В самом первом из моих экспериментов с Орео я проверял, может ли он следовать моему указательному жесту, когда плывет за теннисным мячиком. Я замечал, что если он теряет мяч в озере, то плывет ко мне, пока я не покажу ему, где игрушка. Это означает, что собаки обладают определенным самосознанием. Орео понимал, что раз уж он не знает, где мячик, то нужно «спросить» меня, куда следует посмотреть.

Есть еще один эксперимент, подтверждающий такую версию. Он показывает, что собаки умеют вспоминать, какой вид печенья спрятан в банке, не хуже человекообразных обезьян. Если собаки наблюдают, как вы прячете в банку определенную еду, они, подобно высшим обезьянам, очень удивляются, если вы вынимаете из емкости какую-то другую пищу. Например, собака видела, как вы положили в банку печенье. Она ожидает, что после этого вы достанете оттуда точно такое же печенье. Видя на выходе что-то другое, они озадачиваются именно потому, что, казалось бы, точно знают, что там внутри.

Вероятно, собаки быстро осознают свою неосведомленность о чем-либо, так как сразу обращаются к человеку за помощью, если сталкиваются с неразрешимой проблемой. Если пища заключена в контейнере, то собака посмотрит на человека и бросит пытаться открыть емкость самостоятельно. Возможно, дело не в том, что собака расстраивается и обращается к старшим за помощью, как только встречается со сложностями. По-видимому, собака просто понимает, что не знает решения и ей нужна помощь.

Правда, при постановке опытов, призванных непосредственно проверить, понимает ли собака свою осведомленность или неосведомленность о чем-либо, почти не удалось получить доказательств того, что собака может осознавать собственную неосведомленность. Если шимпанзе не знает, где спрятана еда, он проверит разные укромные места, пока не найдет нужное. Например, если еда лежит в одной из двух трубок, шимпанзе нагнется над каждой из них и посмотрит, что в них есть. А вот собаки в двух подобных экспериментах не продемонстрировали такого саморефлексивного поведения. В обоих исследованиях собаки сразу же делали выбор, даже когда не знали, где находится пища. То есть они просто действовали наугад, хотя у них была возможность осмотреть перед выбором оба укромных места.

Понимание того, видели вы что-нибудь или нет, — это только один из типов самосознания. Другой тип — умение отличать себя от других. В 1970-е годы Гордон Гэллап разработал зеркальный тест, в ходе которого животное на несколько часов оставляли рядом с зеркалом. Большинство животных вели себя так, как будто из зеркала на них смотрит другое животное (например, они подолгу угрожали зеркалу или заглядывали за него, чтобы найти этого зверя). По некоторые виды, в том числе человекообразные обезьяны, быстро начинали вести себя иначе. Они прекращали воспринимать отражение как другую особь и начинали пользоваться зеркалом как инструментом, помогающим рассмотреть некоторые части тела — те, которые животное, как правило, не видит. Бонобо считали себе зубы, шимпанзе — двигали бровями, гориллы — осматривали серебристую шерсть у себя на спине, а орангутаны совали пальцы за щеки.

Собаки относятся к тем видам, которые не понимают природу зеркального отражения. Полаяв на зеркало и поискав за ним другую собаку, они быстро утрачивают к нему всякий интерес.

 

 

Однако Марк Бекофф, известный специалист по собакам, работающий в Университете Колорадо, скептически относится к опыту с зеркалом. Он стал наблюдать за тем, как его пес Джетро обнюхивает мочу других собак в свежем снегу. Джетро очень разборчиво подходил к тому, где понюхать, а где пометить место своей мочой. Бекофф заметил, что Джетро почти не тратит времени на обновление ранее поставленных им меток. Вместо этого он гораздо внимательнее осматривал и перемечал те места, где успели помочиться за последнее время другие собаки. Джетро совершенно четко отличал свои автографы от меток других собак.

Большинство собак также могут оценивать собственный размер по сравнению с размерами других собак (хотя не исключено, что эта способность отсутствует у некоторых отчаянных джек-рассел-терьеров). Итак, несмотря на то что собаки могут довольно многое понимать о других, их возможности саморефлексии довольно ограничены. Собаки способны перцептивно отличать себя от других собак (например, по запаху), но у нас почти нет экспериментальных доказательств в пользу присутствия у собак самосознания. По-видимому, собаки также не могут судить о том, что они знают и чего не знают.

 

Сольный выход

 

Один из самых впечатляющих номеров, который мне доводилось видеть, — отплясывание чихуахуа серии сложных балетных па под хит Джастина Бибера «Бэйби». Этот спорт называется музыкальный собачий фристайл. Оказывается, чихуахуа способны выучить довольно виртуозные комбинации танцевальных движений и даже потягаться в этом с самим Бибером.

Поскольку собаку можно научить множеству экстравагантных трюков, логично предположить, что наши четвероногие друзья обладают отличными способностями к ассоциативному обучению. Тем не менее даже в этой области собаки показывают довольно посредственные результаты. Гарри Франк полагал, что собаки быстрее волков смогут научиться ассоциировать раскрашенный кубик с местом, где спрятана пища. В поставленном им опыте белый кубик означал место, где спрятана еда, а два черных кубика — пустые емкости.

Франк самостоятельно вырастил для этого опыта группу волчат и сравнил их с группой маламутов. Примерно через 50 попыток волки уже уверенно выбирали емкость с белым кубиком, а не с двумя черными, собакам же для этого понадобилось более сотни тренировок. Когда Франк поменял ассоциативные связи — так, что черный кубик означал лакомство, а белый — пустоту, собакам, чтобы перестроиться, понадобилось на 30 % больше времени, чем волкам. Итак, без посторонней помощи собаке лучше не тягаться с одиноким волком.

Мы с Викторией Уоббер ставили подобный эксперимент, но, помимо произвольной ассоциации (цвет означает место, где спрятана награда), выполнили и социальную версию этого теста. Мы предположили, что собаки уступают волкам из-за того, что им приходится обучаться довольно отвлеченной ассоциации. Если бы собакам пришлось иметь дело с более привычной задачей — например, с идентификацией индивида, — то они могли бы справиться лучше.

В нашем опыте один экспериментатор всегда потчевал собаку чем-то вкусным, а второй ничего не давал. Мы записали, как долго собаке требуется тренироваться, чтобы безошибочно обращаться к «щедрому» человеку. Потом мы внезапно менялись ролями, так что «щедрый» человек вдруг становился «жадиной» и наоборот. Опять же мы записывали, сколько времени требуется собаке, чтобы усвоить эту новую ассоциацию.

Сравнив успехи собак с результатами шимпанзе, мы пришли к выводу, что когда один человек все время вел себя «щедро», результаты у двух видов были практически одинаковыми. Но когда один из экспериментаторов начинал «жадничать», шимпанзе схватывали это изменение почти сразу, а у собак на перестройку уходило значительно больше времени. По-видимому, шимпанзе и волки гораздо способнее к ассоциативному обучению, чем собаки.

В этой главе мы убедились, что животное, превосходно умеющее общаться, оказывается довольно беспомощным, если речь заходит об ориентировании в пространстве или понимании физических законов мира. Разумеется, собаки могут постепенно натренироваться решению подобных проблем путем ассоциативного обучения. Но по сравнению с волками, шимпанзе и крысами, собаки демонстрируют совершенно непримечательные результаты, если оказываются один на один с проблемой. Собаки вновь начинают казаться гениальными, если возвращаются в свою стихию — то есть в бегущую стаю.

 

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться: