Здесь пахнет потусторонним миром

 

— Что говорят палочки, Хачита? — спросил Маккенна.

В этот миг говорить смог один лишь белый человек. В полукровке Пелоне Лопесе и даже на три четверти индейце Юном Мики Тиббсе заговорила индейская кровь, Старая Малипаи, торопясь, бормотала молитву на языке апачей. Хачита тоже был чем-то сильно взволнован и не хотел говорить. Но, употребив всё своё упорство и терпение, Маккенна добился от него слова.

— Палочки говорят: «Апаче был здесь и обещал вернуться», — сообщил он наконец золотодобытчику.

— Это всё?

— Нет, ещё одно. Они говорят: «Помни».

— Апаче был здесь и обещает вернуться — помни, — повторил Маккенна тихо. — Обе мысли кажутся связанными и одновременно несвязанными. Кто мог здесь побывать, Хачита?

— Я знаю, кто это был, — заявил огромный мимбреньо.

— Кто?

— Я не хочу называть его имя. Ты знаешь это.

Глаза Маккенны прищурились. Башнеподобный апаче говорил о своём мёртвом друге Беше — по законам апачей имя мертвеца запрещено произносить вслух. Он считал, будто это рука покойного поместила предупреждающие палочки у последней легендарной межи, перед Потайной Дверью. Мысль выглядела дикой, но Маккенна не посмел её высмеять.

— Да, — согласился он. — Я знаю закон. Но предположим, это был не он, а кто-то другой. Разве не мог какой-нибудь другой из апачей поставить эти палочки-послания для каких-то других апачей? В конце концов, они знают, что мы в этих краях, а мы знаем, что они нас ищут. Со своим даром стирать следы они могли подобраться к этому месту посланий, не оставив знака, который различил бы заурядный глаз. Ты совершенно уверен, Хачита, что не видишь такого знака со своим великим даром зрения?

Хачита внимательно на него поглядел.

— Нет, белый друг, — сказал он, — такого знака нет. Я сказал тебе, кто оставил эти палочки.

— Ладно. Но отчего ты так в этом уверен?

— Из-за этого последнего слова, патрон.

— Ты имеешь в виду «помни»?

— Да, ты ведь знаешь, что это так.

Тут Маккенну осенило. Великан-апаче имеет в виду задание Беша, которое он, Хачита, должен был выполнить, если что-то случится с Бешем. Мимбреньо был убеждён, что это дух Беша поставил палочки, чтобы напомнить ему. Всё это выглядело фантастично. Чистое язычество. И всё же…

— Да, — сказал Маккенна высокому индейцу, — ты прав. И я теперь вспоминаю. Но палочки не говорят ничего о том, что нам нельзя продолжать путь. Они не запрещают нам следовать дальше. Ты разве не согласен, Хачита?

Тот кивнул своей огромной головой.

— Да, кажется, это так. Но мне очень хочется вспомнить, что именно мой друг хотел от меня, а я поклялся сделать. Видишь — он знает, что я забыл. Поэтому-то он оставил здесь эти палочки.

Они беседовали чуть в стороне от других, но теперь все пришли в себя.

— Двинулись! — позвал Пелон. — Arriba! [31] Пошли. Эти чёртовы палки ничего не значат. Какой-то свихнутый койот из нью-мексиканских апачей прокрался пешком да и принялся за свои шутки. Ба! Кому страшны эти глупости?

— Именно так, — прорычал Юный Мики. — К дьяволу всех краснокожих ублюдков. Они меня не пугают.

— Да, да, — проквакала Малипаи. — Поехали, снова по сёдлам! Мне не нравится это место. Здесь пахнет потусторонним миром. Ха! Мне страшно. Поспешим.

Маккенна вскочил в седло и кивнул Хачите.

— Ты готов? — спросил он. — Всё в порядке?

— Да, — пробормотал медленный на соображение воин. — Мой друг сказал доверять тебе. Поехали. Чёрт! Как я хотел бы вспомнить!

После этого они проехали несколько часов. Говорили мало, никто не смеялся. Всех беспокоили палочки в письме-пирамидке, но притяжению золота Адамса трудно было противиться долго. К вечеру все приободрились духом, и вот уже Пелон вновь рассказывал грязные истории из собственного прошлого, а старая Малипаи перестала молиться и напевала песнопение из кукурузной пляски, своим неподражаемо кошмарным, надтреснутым сопрано. Было четыре часа, когда Юный Мики обнаружил впереди, чуть левее, высокую и несомненно цельную стену из красного песчаника.

— Быть может, это она? — спросил он Маккенну.

И золотоискатель, рассмотрев скалу из-под руки и сопоставив мысленно с картой Энха, ответил:

— Да, это должна быть она.

Галопом они помчались к стене. Даже с расстояния в сотню ярдов, даже в пятьдесят они не могли различить никакой расщелины в её вертикальной толще.

Пелон начал вновь сыпать проклятиями и накаляться. Юный Мики молча рычал и нервно облизывал свой волчий зуб. Но в предании, в песчаной карте и безошибочной памяти Глена Маккенны усомниться было невозможно. В десяти ярдах, подъехав почти впритык к цельной на глаз скале, Хачита внезапно ухнул и указал рукой вправо.

— Alli,  — сказал он. — Вон она.

И точно, там она и была. Ла пуэрта Эскондида.  Потайная, или Секретная Дверь к неисчислимым богатствам Каньона-дель-Оро и Потерянным Копям Адамса! Они нашли Сно-Та-Хэй.

— Санта! — выдохнул Пелон Лопес. — Боже, так это правда!

 

35

Через потайную дверь

 

«Дыра в стене» пряталась за скальным щитом, возвышавшимся от основания скалы на манер баррикады. Каменный шит красочно описывался в легенде об Адамсе. Обнаружив его, Хачита заставил всю компанию понять, что стояли они снаружи огромного сокровища затерянного каньона, щит отделял их от золота под дёрном и слитков с индюшиное яйцо на площадке за водопадами не более чем на спуск по знаменитому зигзагу Z-образной тропы. Каждый из группы ощущал теперь спазм в горле от волнения.

Маккенна хоть и следил за своими спутниками, подстерегая первый намёк на попытку нарушить соглашение и не дать Фрэнси Стэнтон и ему самому уйти прочь, всё же не мог сконцентрировать собственный разум на этой опасности, несмотря на всю её реальность.

Колдовству и ореолу легенды невозможно было противиться. Никто из людей, окажись они вот так, на пороге величайшей из всех скрытых копей Юго-Запада, не смог бы поставить такую малость, как собственная жизнь, выше могучей власти золотой лихорадки. Лишь забота о спасении Фрэнси Стэнтон, пусть и слабо, но ещё держала Маккенну начеку. Но вскоре его человеческое естество уступило той самой власти. В самом деле, белый золотоискатель был так выбит из равновесия взрывом алчности, что именно он, собственно, и возглавил рывок к дыре в стене.

Но в своём эгоизме он был не одинок. Девушку охватило безумие так же внезапно, как и её бородатого спутника. Наравне с бандой разбойников она ринулась к потайному каньону Сно-Та-Хэй. Из них двоих Маккенна первым пришёл в себя.

— Погоди! — закричал он Пелону. — Я требую, чтоб ты подождал! Наше соглашение нельзя забывать!

Бандит, на удивление, тут же хлопнул в ладоши и скомандовал своим спутникам взять себя в руки и нести себя как подлинные друзья-попутчики, которые теперь прибыли к почётному расставанию с их верным проводником, Маккенной. Белый человек, сказал он, выполнил свою роль. Он привёл всех в Сно-Та-Хэй, Теперь настала пора им показать собственную добрую волю и отдать двух лошадей и девушку по обещанию.

Словно скрепляя столь благородное намерение, Пелон сошёл с коня и подошёл к Маккенне, улыбаясь и протягивая руку.

— Старый друг, — сказал он, — вот моя рука. Возьми её и обменяемся пожатием. У нас бывали трудные моменты, но моё сердце всё время было к тебе расположено. Ты, конечно, понимаешь это?

Маккенна кивнул, протягивая собственную руку.

— Конечно, — ответил он.

— Буэно! — вскричал Пелон, издав свой лающий смех койота. — Видишь? Разве ты не говорил всегда, что внутри меня сияет свет добра? Разве ты не говорил, что однажды он прорвётся наружу? Что ты увидишь его, прежде чем мы расстанемся? Ай деми,  но ты просто кладезь премудрости, Маккенна!

Их руки встретились, и в тот же момент Маккенна понял, что совершил роковую ошибку. Пожатие корнеобразных пальцев предводителя бандитов, сомкнувшихся на его руке, было подобно стальным зубьям промывной лопаты. Улыбка на покрытом шрамами лице Пелона мгновенно сменилась рыком. Круто повернувшись, он швырнул Маккенну и выбил из седла на каменистую поверхность с силой, которая вышибла дух из бородатого добытчика руды.

Прошло добрых полминуты, прежде чем инженер смог вздохнуть, ещё секунд тридцать, прежде чем его закружившиеся мозги пришли в равновесие. К этому времени вождь бандитов склонился над ним, помогая подняться на ноги. С видимым состраданием он даже смахнул с рубахи Маккенны пыль, возвратив ему помятую чёрную шляпу. Выражение сожаления на его грубых чертах вызывало удивление.

— Очень грустно, амиго, — сказал он тихо, — но из анализа случившегося можно извлечь пользу. Садись вновь на лошадь, и продолжим путь. Ты, конечно, знаешь, что о нашем расставании не может быть и речи.

— Конечно, — кивнул Маккенна, помедлив на миг. — Но будет ли слишком невежливым спросить, отчего?

Пелон пожал плечами.

— Я знаю, что ты — горный инженер, — ответил он. — Я знаю, что ты посещал школу и весьма сведущ в знании минералов. Я осведомлён также, что ты отдал одиннадцать лет на поиски золота в этих краях. Ты знаешь эту землю. Если там, в каньоне, возникнет какой-то вопрос о том, где именно залегают песок и самородки, ты подскажешь нам ответ. Никто из нас не знает, как разыскивать золото. А теперь, разве не справедливо, чтобы ты остался с нами до тех пор, пока сокровище не будет в самом деле найдено? Даю тебе своё слово, Маккенна, что, как только ты покажешь нам, где лежит золото, ты можешь идти. Ты и девушка. В точности как договаривались. В конце концов, таково предание и такова легенда, Маккенна. Так оно было с Вислоухим и Адамсом. Ты хочешь сказать, что я лгу? Но разве этот чёртов мексиканец не должен был тащиться весь путь до Сно-Та-Хэй, прежде чем получил своих двух лошадей и ружьё?

Упоминание о ружье заставило Маккенну бросить взгляд на землю, где лежал на скалах разбитый спенсер. Медленно кивнув в ответ на заявление Пелона, он протянул руку. Обутая в сапог нога с сокрушительной силой ударила по его кисти. Пальцы Маккенны, едва сомкнувшись на карабине, разжались. Оружие упало обратно на камни. Пелон подобрал его и протянул Малипаи.

— Послушай, амиго, — заметил он. — Разве всё не так, как я сказал? Что Вислоухий должен был провести свою группу до конца, вниз по зигзагообразной тропе?

— Это правда, да.

— Ну что ж, тогда идём. Я дал своё слово. Какого же чёрта тебе ещё надо?

Маккенна неловко двинулся и взобрался на коня. Поглядел на Фрэнси Стэнтон и остальных.

— Прости меня, хефе, — сказал он, взявшись за поводья и направляя мустанга вперёд, в тень Потайной Двери. — Всего лишь на миг я забыл о твоей репутации человека чести.

— Рад был напомнить, — отвечал Пелон, направляясь следом по проходу.

Войдя в каньон, они остановились у начала тропы. Вид, открывшийся сверху, вызывал головокружение. Провал, как определил Маккенна, был вертикальным, высотой в семьсот-восемьсот футов. Внизу, с этого отдалённого рубежа во впадине с подлеском, скрывавшим её дно, невозможно было ничего различить.

— Сьюдадо, — предупредил инженер Пелона. — Спуск отчаянно крут.

Каньон сворачивал вправо, сразу же за место обзора. Все видели огромное Z, которым тонкая линия тропы прорезала толщу скал. То и дело эта тропа шла под углом примерно до сорока пяти градусов. Казалось, такой путь невозможно было одолеть верхом или даже пешком, ведя лошадей в поводу. Но согласно легенде партия Адамса спустила своих лошадей на дно каньона. Остальные глядели теперь на Пелона, который, в свой черёд, ответил Маккенне.

— Хорошо, — сказал он. — Но пусть индеец едет впереди. Если кому-то суждено упасть, пусть это будет он.

Хачита, если и услыхал своё имя, то не выказал никакого неудовольствия. Когда его позвали, он молча двинул свою лошадь вперёд и возглавил процессию до первого поворота тропы. За ним ехал Маккенна, потом остальные, а последним — Пелон, держа руку под серапе на случай неожиданности со стороны Юного Мики. Непредсказуемый юноша вновь погрузился в один из мрачных припадков молчания и потому требовал особого внимания. Но, как и Хачита, он не подал вида, будто недоволен излишней слежкой или ущемлением прав. Он ехал, как и прежде, с расчехлённым винчестером, взведя курок.

Внизу и совсем близко, у первого поворота тропы, располагалась обзорная площадка, выдававшаяся из цельного массива скалы наподобие балкона. Она предоставляла единственную возможность перспективы на крутом спуске дикой тропинки, и искатели приключений теперь, спешившись и ведя коней так, как это, несомненно, делали Адамс, Брюйер, Дэвидсон и Вислоухий тридцать три года назад, невольно остановились, собираясь с духом перед последним отрезком пути. Хачита со своим ястребиным зрением опять первым увидел далеко внизу знак, недоступный заурядному зрению его спутников.

— Miran, [32] — хрипло указал он. — Небольшой домик.

Пелон, Маккенна и Юный Мики тотчас же поравнялись с ним, вглядываясь вниз. Кавалерийский скаут достал свой бинокль. Слюна капала из уголков его рта. Пока он поднимал и наводил бинокль, язык слизывал её, проталкивая под торчащий волчий зуб.

— Иисус Христос! — прошепелявил он по-английски, опуская бинокль. — Это сожжённая хижина. Видно даже очаг.

Маккенна взял у него бинокль. Быстро посмотрел, передал Пелону.

— Всё там, хефе, — подтвердил он. — Хижина, очаг, луг, ручей и водопады в низовьях каньона. Погляди сам.

Пелон навёл бинокль, сыпя проклятиями и рыча от возбуждения. Когда он увидел всё то, что видели другие, он не сдержался и пустился в пляс на площадке словно безумный. Маккенна подумал тут, как просто было бы столкнуть его вниз и покончить со всем прямо здесь. Но едва только мысль эта возникла в его уме, как предводитель бандитов обрёл разум. Кроме того, следовало помнить и о Юном Мики Тиббсе, который следил как за Маккенной, так и за отщепенцем из Соноры, вероятно, с тем же умыслом для них обоих. Все трое мужчин словно по договору отпрянули от края площадки в этот напряжённый миг.

— Вперёд, — закричал Пелон. — Чего мы ждём?

— Тут есть один вопрос, — ответил Маккенна. — Или, по крайней мере, может возникнуть. Похоже, теперь ты повидал разработки собственными глазами. Всё находится внизу, в ожидании, в точности так, как многократно описывал сам Адамс. Отчего же нельзя девушке и мне забрать своих двух лошадей и повернуть отсюда назад?

Пелон залился своим лающим смехом и в тот же миг нахмурился словно грозовая туча, надвинувшаяся на ясное небо.

— Дьявол возьми! — отрезал он. — А ты видел там само золото? Ты различил его своими глазами или через бинокль? Ты, дурень! Не играй со мной. Ты знаешь сделку. Ты приводишь нас к золоту. К золоту, слышал?

В голосе его прозвучали зловещие ноты, и Маккенна быстро сдался.

— Слышал, хефе.  Спускаемся, Хачита.

Великан-апаче нахмурился и покачал головой.

— Как бы хотелось мне вспомнить. Я вроде чувствую, что всё связано с этим местом. Я хочу сказать — то, что мой друг велел мне не забывать.

— Да, я знаю. Но пошли. Твой друг ведь не сказал нам уходить от Сно-Та-Хэй.

— Это как будто так…

Они принялись спускаться, Хачита впереди. Снова и снова казалось, будто одна из оскользнувшихся лошадей сорвётся с обрыва, но всё обошлось. Примерно через час они достигли дна каньона. Сгрудившись у конца тропы, глядели они на темнеющий луг и вьющийся ручей, который, как знали все, станет последним пунктом долгого путешествия.

Маккенна поднял глаза на края стен каньона, восемьюстами футами выше, и сощурился.

Всего только скудная полоска жёлтого света касалась восточной стены.

— Закат, — тихо сказал он вслух. — То же время, вплоть до часа, когда Вислоухий привёл сюда Адамса.

— Духи! — внезапно заквакала старая Малипаи. — Разрази нас бог на стезях наших, краснокожих! Что мы наделали? Куда привели этих проклятых белых? Айи, айи. Мы стоим в священном месте. Ведь это Сно-Та-Хэй. Айи, айи, айи…

Закрыв глаза, она завела песнь апачей, раскачиваясь своим костлявым телом.

— Callate! [33] — взвыл Пелон, тряся её своей могучей рукой. — Слышишь? Заткнись, мать! Ты что, надумала воскресить каждого мёртвого сукина сына, чьи кости лежат здесь, в каньоне, или там, наверху, на стенах? — Он указал на тропу, которую они только что одолели, грубо ругаясь по-испански, но старая дама продолжала стонать, охать и раскачиваться как одержимая. Юный Мики Тиббс, подойдя к ней, ударил её по лицу. Удар наотмашь вызвал кровь. Но он прервал возбуждение древней карги, и Пелон, казалось, никак не был раздражён насилием по отношению к своей родительнице.

— Видения, старая костлявая карга? Я ведь велел тебе заткнуться. Сам бы тебя огрел, да только я почтенный сын почтенного отца. Царь небесный! Вы, индейцы! Все вы сумасшедшие! Пошли, Маккенна. В какой стороне лежит золото, что в грунте?

— Да, чёрт возьми! — отозвался Юный Мики. — Ещё хватает света, чтоб разглядеть золото.

— Насколько я припоминаю карту на песке, — ответил Маккенна, — главное место должно быть на S-образной петле ручья с этой стороны луга. Видишь, как коса гравия образует полумесяц в воде?

— Да, да.

— Ступай туда поискать золото в дёрне.

Пелон и Юный Мики обменялись быстрыми подозрительными взглядами, затем бросились бежать к гравийному берегу ручья. Фрэнси Стэнтон отпустила поводья и ринулась вслед. Так же поступила и старая Малипаи, всё ещё шепча молитвы апачей, подхватывая мешавшие ей юбки, освобождая колени, чтобы сподручнее было бежать туда, где «залегали рисины золота в траве, словно хлопья снега».

Только Хачита с Маккенной остались у подножия зигзагообразной тропы.

— В том, что сказала только что эта старая женщина, — пробормотал великан-мимбреньо, — было что-то. Проклятие, отчего же я не могу припомнить?

— Не волнуйся о Малипаи с её духами, — посоветовал Маккенна, — ей всюду мерещатся духи. Ты знаешь.

— Нет, не духи меня тревожат.

— Ну, позабудь об этом, мой друг, что б там ни было. Ты припомнишь. Разве я тебе не обещал?

— Да, хорошо. Идём поглядеть на золото, белый друг.

И они тоже отправились к гравию. Прежде чем они смогли его достигнуть, Пелон вместе с остальными, и с ними Фрэнси Стэнтон, вопили и подбрасывали пригоршни почвы и швыряли вокруг, не помня себя. Скорчившись на ковре из острой, тонкой травы, Глен Маккенна просеял пригоршню прибрежного песка и гравия и понял причину их безумного возбуждения. Этот песок и этот гравий, даже после усиленного промывания партией Адамса и даже три десятилетия спустя, всё же хранил ещё достаточно сырого золота, золотой крупы и мелких самородков, чтобы их заметили в гаснущем свете сумерек на дне восьмисотфутового каньона невооружённым глазом на расстоянии вытянутой руки.

— Боже, — пробормотал он, — так это правда, это правда…

Он медленно поднялся, глядя сквозь густеющую дымку, не слыша неистовых воплей своих спутников, громко отдающихся в узких стенах Сно-Та-Хэй, нисколько не заботясь о том, что происходило с воспалёнными мозгами его пяти компаньонов, и сознавая одно-единственное…

— Богат, богат, богат, богат, — стучало в мозгу Глена Маккенны.

Только это и имело смысл, только это и значило что-то. Богат. Он нашёл прабабку легендарной материнской жилы.

— Боже, — повторил он. — Боже, — и опустился на колени, и принялся шарить и хватать в песке и гравии, без всякой работы мысли, как ребёнок, пускающий пузыри из мыльной пены.

 

36

Каньон-дель-Оро

 

— Давай-давай, уже почти достали, нажми ещё!

Хачита кивнул и послушно согнул огромную спину. Маккенна, следя вместе с остальными, вспоминал, что Адамс рассказывал о своей попытке ползком спуститься по Z-образной тропе после убийства своих товарищей апачами вождя Нана. Легендарный открыватель Утраченных Разработок утверждал, будто во тьме он подобрался к дымящимся развалинам хижины, сожжённой индейцами, и рылся среди горячих, обугленных опорных столбов рухнувшей постройки, чтобы освободить очажный камень и достать часть спрятанной пыли и самородков, собранных в знаменитой каменной амфоре-олье. Он уверял тогда, что камень был слишком горяч на ощупь. Позже, когда в этом усомнились, он сказал, будто ждал, пока камень остынет, и что, едва только это произошло, огромное бревно — центральная балка покрытия хижины — обрушилось и так загородило очаг, что камень, когда его на несколько дюймов приподнял Адамс, невозможно было сдвинуть, чтобы добраться до ольи.  Он мог видеть глиняный горшок и поблёскивающую груду золота, но был не в силах достать хоть щепотку металла, стоившего жизни восемнадцати его спутникам.

Маккенну всегда смущала эта часть предания. Никто не стал бы спускаться в каньон, полный апачей — Адамс считал, что их было три сотни, — чтоб попытаться спасти несколько пригоршней золотой пыли. Для любого золотоискателя естественным шагом было бы отметить место по карге, затем выбраться вон и вернуться с подмогой. Но сейчас, пока Хачита напрягался, чтобы поднять по команде Пелона балку, все сомнения в версии Адамса исчезли. Зная, сколько необработанной пыли, рисин и яйцевидных самородков должно лежать в легендарном земляном сосуде, всего в дюймах под его дрожащими ногами, Глен Маккенна понял, что и он рискнул бы столкнуться с любым числом апачей, чтобы добраться до невероятного богатства и унести с собой сколько возможно, всё, что войдёт в седельные сумки, которые, по словам Адамса, тот прихватил из своего убежища, пробираясь ночью обратно к хижине.

Крики Пелона и дикий волчий смех ворвались, прорезав густую тишь, нарушив забытьё Маккенны.

Под мощным кряхтением гиганта Хачиты обугленная балка подвинулась на шесть дюймов, потом на целый фут. Она, казалось, на миг удержалась там, и с дикими криками Юный Мики и старая Малипаи бросились под высокий конец огромного бруса, согнув спины, предотвращая его скольжение дальше. Фрэнси Стэнтон, стоя рядом с Маккенной, поглядела на рыжебородого золотодобытчика, словно говоря: «Ступай, в чём дело? » — затем и она тоже нырнула под пятнадцатифутовое бревно с риском получить увечье или быть раздавленной; бревно могло вырваться из рук Хачиты и упасть, быть может, заклинив и накрепко придавив тёмный плитняк, который благодаря их отчаянным раскопкам был раскрыт всего мгновение назад.

— Поднимай! Поднимай! — вопил Пелон, который ожидал с коротким и толстым брусом, чтобы подпереть балку в тот момент, когда она окажется под требуемым углом.

— Господи, отчего вы не приналяжете? Дети, что ли? Намерены оставить золото здесь, мучачос?  Ха-ха-ха!

Маккенна очутился под покрытым сажей бревном, напрягаясь, пыхтя и сыпя проклятиями вместе со всеми. Его поступок вызвал рык Хачиты — до сих пор он не был убеждён, стоит ли ему употребить всю силу, пока не последует какого-то знака со стороны белого человека, которому его ушедший друг Беш велел доверять. Теперь, однако, он отшвырнул прочь огромный брус так, словно то было полено дров, метнув его поверх головы Пелона, чтобы обрушить наземь за несколько футов от очага. Только из-за того, что всё внимание его спутников было устремлено на другое, никто не отметил столь незаурядной демонстрации огромной силы. Однако то была всего лишь человеческая сила, а та, другая, что держала их в состоянии исступления, была десятикратно сильнее любого смертного.

— Мадре Мария!  — бормотал Пелон. — Поднимайте камень, поднимайте камень…

Казалось, он не в силах сдвинуться с места. Он мог только стоять, указывая на очажный камень, умоляя таким образом своих друзей отвалить его, чтобы можно было увидеть, что лежит под ним. Он взывал не напрасно. Маккенна, Фрэнси и Юный Мики Тиббс упали на колени в золу, очажную пыль и мусор тридцатитрёхлетней давности, царапая ногтями, тяжко дыша, как причудливая свора собак к зарытой золотой кости, спрятанной там умершими Адамсом, Дэвидсоном, Брюйером и их партией тем роковым летом 1864 года.

Камень был тонким, сравнительно лёгким плитняком, в точности как его описывал Адамс. Как только их пальцы перестали лихорадочно шарить, как только они нащупали края неровной плиты — она подалась легко. Под ней разверзлась тьма шахты с сокровищем. Над затаившими дыхание, замершими с горящим взором искателями нависла ужасающая тишина. Из-под очага хижины смотрела на них дыра. Она была пуста, как разграбленная могила. Золото Адамса исчезло.

В клубящемся ужасе, который хватал за сердце, вождь бандитов и его спутники сгрудились над ней; выражения их лиц менялись помимо воли по мере того, как жестокое потрясение отражалось болезненными гримасами на лицах.

И вновь лающий смех Пелона Лопеса вывел его спутников из оцепенения.

— Ха-ха-ха-ха! — начал он. — Ну конечно! Конечно! Идиоты! Дурни! Ослы! Мы глупцы. Отупели от усердия. Все, кроме Пелона. Ха-ха! Знаете, в чём дело, компадрес?  Яма не пуста. Пока мы работали, стемнело. Видите? Глядите! Солнце ушло, а мы собрались голова к голове, не глядя вокруг! С ямой под скалой всё в порядке. Засвети-ка огня, Малипаи! Вот, у меня есть спички. Подай мне пучок веток да сена!

Старая скво  заковыляла, исполняя его просьбу. Когда она принесла ему необходимое, он чиркнул спичкой и разжёг факел, опустив его в яму под очагом. В первое мгновение по-прежнему ничего не было видно. Но только на миг. Затем Маккенна промолвил:

— Там есть старая оленья шкура, она что-то прикрывает — видно, от грязи и пыли. Стойте, я достану её. Боже, Боже, Боже…

Это всё, что он мог вымолвить, и всё, о чём любой из них мог помыслить в эту страшную минуту.

Когда его длинная рука протянулась и стащила старую оленью шкуру, свет от горящей травы в руке Пелона проник вниз, открыв грубую глиняную олью из легенды.

А в олье блестела и мерцала груда сырого золота Адамса, пульсируя, словно от живого дыхания, крови и собственной грозной власти.

Огонь в руке Пелона добрался до его побелевших пальцев, кусая за жёсткие чёрные волоски сжатых фаланг, пополз дальше, Резкий запах палёного мяса распространился над очагом. Он остался незамеченным. Пелон держал факел до тех пор, пока тот не потух, задохнувшись в вони и дыму запёкшейся кожи большого и указательного пальцев.

 

37

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: