Буддистские монастыри Бангкока

 

Если Русская православная церковь в Бангкоке находится еще в самом зачаточном состоянии, то буддистские монастыри можно встретить на каждом шагу. Самый известный среди них — Ват Пракео. В нем хранится весьма почитаемая в Таиланде реликвия. Статуя, вырезанная из одного цельного куска жадеита, была чудесным образом найдена в 1434 г. в Чианграе. Когда удар молнии расколол ступу-чеди, миру открылась спрятанная внутри гипсовая скульптура Будды, а в ней — Изумрудный Будда.

Возле южной стены Ват Пракео в XVI в. был основан Ват По, известный как Пра-Четупон (храм лежащего Будды). Он считается старейшим и одновременно крупнейшим буддистским монастырем города.

Будда запрещал поклоняться себе, и первые 500 лет его изображений не было. Но сейчас его статуи в Таиланде можно встретить на каждом углу. А уж в монастырях и шагу нельзя ступить, чтобы на них не наткнуться.

Чаще всего Будда изображается сидящим в позе лотоса, но можно увидеть его стоящим или лежащим (обычно на правом боку). Между храмами существует негласное соревнование. В одном хранится самый большой сидящий Будда, в другом — стоящий, в третьем — лежащий. Те же, кто не может тягаться размерами, берут количеством — 1000 Будд, 10 000, 100 000. Есть и отдельные подкатегории. Не каждому под силу построить большую бронзовую или каменную скульптуру. Но ведь мир такой разнообразный. Всегда можно создать Будду из какого-нибудь необычного материала, и некоторое время он будет крупнейшим в своей категории.

В Ват По статуя лежащего Будды длиной 46 метров и высотой 15 метров создана в середине XIX в. Ее сделали из кирпича, оштукатурили и покрыли пластинками золота, а огромные ступни — перламутром. Вдоль стены храма поставили рядком 108 бронзовых мисок. Если бросить в каждую из них хотя бы по копейке, то получишь не только лучшее перерождение, но и удачу в нынешней жизни. Поэтому в воздухе постоянно «висит» звон монет. Пожертвования принимают в любой валюте. Но не все идут в дело. Часть банкнот используется для украшения и складывается на столе под стеклом. Дима увидел там и 100-рублевую бумажку. Монахи ее совсем не ценили и были готовы отдать. Но не смогли достать. Она намертво прилипла.

В монастыре Ват Траймит статуя Будды размером всего около трех метров — смешная по тамошним меркам величина. Но сделана она целиком из золота. Причем, как это часто и бывает в Таиланде, нашли ее случайно. В 1957 г. старую гипсовую статую попытались передвинуть с одного места на другое и уронили. От удара штукатурка разлетелась вдребезги, открыв спрятанного внутри золотого Будду.

На территории Ват По насчитывается около 100 ступ. Они различаются отдельными деталями и размерами, но всегда строятся по стандартному плану. На круглом основании из кирпича или камня стоит прямоугольный плинтус, а на нем — пирамида колоколообразной формы, разделенная орнаментальным обручем на две части. Венчает сооружение шпиль и зонтик с колокольчиками.

Такая структура имеет множество символических интерпретаций. По одной из них она представляет гору Меру; по второй — буддистский рай; по третьей — перевернутую монашескую чашу для подаяний; по четвертой — индийский фаллический символ лингам; по пятой — женскую грудь. Выбирайте вариант по вкусу.

Самая высокая и самая старая в Таиланде ступа — ступа Пра Тхатпаном — стоит в Наконпатоме. Археологи считают, что ее начали строить примерно полторы тысячи лет назад. Но, согласно легенде, всего через восемь лет после смерти Будды монах Махакашьяпа принес сюда его ребро. Для хранения этой реликвии и стали строить ступу. Все согласны только в том, что ступу несколько раз надстраивали, пока она, наконец, достигла своей нынешней высоты. В 1975 году во время разрушительного землетрясения она рухнула, но уже через два года была опять восстановлена.

 

Буддистские монахини

 

Будда был человеком демократичным и свободомыслящим. Но он долго не хотел принимать в монашеский орден женщин. Только после того, как его мать попросила у него посвящения в монахини, ему пришлось сдаться. Хотя и с тяжелым сердцем. Говорят, что он сказал при этом своему любимому ученику Ананде: «Если раньше я надеялся на то, что основанный мной монашеский орден просуществует 50 000 лет, то после того, как в него стали принимать женщин, он развалится за 5000 лет». С тех пор прошло только 2500 лет, поэтому судить об истинности предсказания пока рано. Но пренебрежительное отношение к женщинам-монахиням и сейчас проявляется во всех слоях буддистского общества.

Самостоятельных женских монастырей нет. Монашенкам обычно выделяют угол в одном из мужских монастырей (вход мужчинам туда строго-настрого запрещен! ). Они также бреются наголо, но ходят не в желто-оранжевых одеждах, как «настоящие» монахи, а в белых — подобно «послушникам». Женщины-монашенки не получают религиозного образования и не соблюдают строгие монастырские правила (им достаточно выполнять обязательные для всех буддистов Четыре заповеди: не убивать, не воровать, не пить, не прелюбодействовать). И прихожане, и монахи-мужчины относятся к ним почти как к «бедным родственникам», которых терпят исключительно из милости. Поэтому в монахини обычно и попадают только сироты и вдовы, о которых некому больше позаботиться.

Притом что мы ежедневно посещали по нескольку монастырей, с монашками мы впервые познакомились только в Петбури. Очередной пикап высадил нас на шоссе. Город скрывался за высоким холмом, возвышавшимся над абсолютно плоской равниной. На вершине, естественно, стоит монастырь — такое святое место не могло остаться невостребованным.

Удобно расположившись в тени, на прохладном мраморном полу длинной веранды галереи, мы разглядывали проходящую внизу дорогу, равнину и синеющие на горизонте горы. В листве шумел ветер, по крыше носилась стайка обезьян. Но людей поначалу видно не было. Потом мимо прошла монашка, за ней другая, третья. Как это обычно и бывает в монастырях, в которые мы заходили переждать дневную жару, нам вскоре предложили по бутылке питьевой воды. Потом, заметив, что мы не спешим уходить, стали угощать фруктами, сладостями, чаем. Но, что было совершенно удивительно, монашки сами предложили нам остаться у них на ночь. Время было послеобеденное, думать про ночлег было еще рано. Но отказаться от такого предложения мы не смогли (ни до, ни после нам не предлагали ночевать в монастыре, а всего лишь не могли отказать в нашей просьбе). Ужин (и завтрак) они также предложили сами, не дожидаясь даже намеков с нашей стороны.

В отличие от монахов, слоняющихся без дела или собирающихся группами поболтать, монашенки постоянно что-то шьют, вяжут, плетут, мастерят. Вообще ведут жизнь отнюдь не праздную. Да и в храм они заходят не для молитв и медитаций, а тоже все больше по делу — протереть пыль, убрать мусор, поставить новые свечи и сменить фрукты у алтарей.

 

Показной рис

 

Общее направление у нас было — на юг Таиланда. Но, как это обычно и бывает в автостопе, двигались мы хаотически, сворачивая то вправо, то влево, в зависимости от случайностей и оказий.

Из сельской глухомани загруженный ананасами пикап вывез нас на берег моря, в курортный городок Хуа-Хин. Однако погода к купанию не располагала. С моря дул сильный холодный ветер, поднимавший высокую волну. А периодически еще и дождь начинался. В такую погоду лучше вернуться на трассу и продолжить путь на юг, к теплу. Так мы и поступили.

В Пранбури лучи заходящего солнца отражались в покрытых золотом крышах стоящего на высоком холме монастыря. До него, казалось, рукой подать. Постучав по кабине пикапа, мы остановили машину, выпрыгнули из нее и пошли к монастырю напрямик, по азимуту. А зря!

Забрели в густой лес, тропинку потеряли и долго продирались напрямик через колючий кустарник. И все напрасно! Когда до монастыря было уже всего ничего, дорогу преградила река. Шириной она была всего метра три, но вода мутная и течение сильное. Пойти вброд мы не решились, а моста или удачно упавшего дерева не нашлось. Очередной раз убедившись в том, что короткий путь не всегда самый быстрый, мы вернулись на шоссе.

Монастырь, на достижение которого мы потратили так много времени и сил, вблизи оказался не таким впечатляющим, как издали. К тому же площадь перед ним была завалена мусором от только что закончившейся ярмарки. Центральный храм был заполнен «туристами». В Таиланде туристические компании организуют дешевые автобусные туры с ночлегом по монастырям.

У нас с собой был маленький пакетик риса — нужно было только найти, где его сварить. Дима остался в монастыре, а мы с Татьяной Александровной отправились на поиски.

Монастырь стоит возле устья реки. Там работала землеройная машина, а рядом в плавучем домике жили рабочие с семьями.

— Не поможете сварить нам рис? — обратился я к ним с вопросом и показал принесенный нами пакетик риса и котелок.

— Конечно, — заверил нас самый старый из рабочих и предложил нам сесть за стол.

К нашему рису добавили еще примерно столько же своего, вымыли прямо в реке и положили в электрическую рисоварку. Он готовился примерно двадцать минут. За это время нас успели накормить ухой и напоить чаем. А ведь после этого — на уже полный желудок — нужно было еще и рис есть.

На следующее утро попалась прямая машина сразу до Пхукета. Хотя мы в тот день планировали доехать только до Чумпона, отказываться не стали. Сидели в кузове пикапа, но под дырявой крышей. Она плохо защищала нас от палящих лучей солнца, еще хуже от начавшегося сильного ливня. Дождь продолжался и тогда, когда мы по мосту, переброшенному через узкий пролив, въезжали на остров Пхукет.

 

Посвящение в монахи

 

Название острова Пхукет произошло от малайского слова «букит» (холм). Холмов там действительно очень много. На окраине города, который тоже называется Пхукет, на вершине одного из холмов соорудили небольшой, но очень элегантный храм. Монахи там не живут — слишком мало места. Зато на самом краю обрыва есть удобная бетонированная площадка — как раз для палатки.

— Внизу возле киоска с цветами я видел два ананаса, — сказал Дима. — Пойду узнаю, может, их можно взять?

Через десять минут он вернулся с ананасами и… двумя пакетами еды.

— Я спросил женщину, которая там торгует, можно ли взять ананасы. «Зачем? » — удивилась она. Когда же я объяснил, что для ужина, собрала для нас всю свою еду — видимо, ананасами здесь питаются только те, у кого нет денег даже на рис.

Вечером погода была замечательная, и мы допоздна наслаждались открывавшимся видом. А утром проснулись от шума ливня. Снизу уже подтекло, и спальные мешки промокли. Пришлось быстро-быстро собираться и идти сушиться в храм. Его уже открыли, как будто специально для нас. Других посетителей в этот утренний час не было. Свои мокрые спальники мы разложили за спиной гигантской скульптуры лежащего Будды, включили вентиляторы.

Чхалонг раньше был очень популярным курортом. Сейчас большинство отдыхающих предпочитает пляжи на западном берегу острова, но храм Ват Чхалонг, хотя и не поражает архитектурными изысками, по-прежнему остается центром паломничества. Там мы попали на церемонию посвящения в монахи.

Буддистским монахом может стать тот, кто достиг двадцатилетнего возраста и при этом: не имеет заразных болезней или долгов; является дееспособным; получил согласие родителей и жены (если женат). Кроме того, существует и образовательный ценз, хотя и минимальный.

Посвящение в монахи проходит в специальной комнате. Сидя на коленях перед лицом монахов, кандидат, уже наголо обритый и одетый в желтую монашескую робу, должен правильно ответить на вопросы. Только после этого он может попросить, чтобы его приняли в монахи. Если никто из присутствующих на церемонии не возражает, новичка официально объявляют монахом и присваивают новое, духовное имя (на пали).

Принятый в монашеский орден умирает как гражданское лицо. Он отказывается от всей своей собственности и впредь будет обладать только желтой монашеской робой, миской для подаяний, поясом, бритвой, иголкой с ниткой, контейнером для воды и опахалом из пальмового листа. По крайней мере, так должно быть по уставу.

Желтая роба является символом бедности и показателем принадлежности к ордену. Буддисты верят, что она сама по себе обладает магическими свойствами: защищает от атаки духов, ведьм и другой нечисти. Поэтому и обращаются с ней так же уважительно, как и с другими святыми объектами. Даже вопрос: «Носить робу на одном плече или на обоих? », считается настолько важным, что приводит к образованию монашеских сект.

Тайские буддисты считают, что лучший способ замолить грехи и улучшить карму — это построить монастырь. Конечно, не всем это по карману. Но богатые просто обязаны внести свой вклад в архитектуру. Часть монастырей построена и содержится непосредственно королевской семьей. Поначалу мы их обходили стороной — очень уж они напоминают дворцы. Разве кому-нибудь придет в голову попроситься на ночь, например, в храм Святого Петра в Риме или во дворец далай-ламы Потала в Лхасе?

Но однажды я предложил своим попутчикам, конечно, исключительно из научного интереса, заглянуть в сияющий белым мрамором и сусальным золотом королевский монастырь — в самом центре Бангкока, в окружении небоскребов и торговых центров.

— А можно ли у вас переночевать?

Монах-библиотекарь, к которому я обратился с этим вопросом, был шокирован.

— Нашему монастырю уже 300 лет. И впервые (!!! ) иностранцы просятся к нам на ночлег!

Он пошел передавать нашу просьбу и надолго пропал. Видимо, напрямую к настоятелю у него доступа не было, и запрос проходил по инстанциям до самого главного иерарха и назад. Но разрешение остаться на ночь мы все же получили.

 

Сонкран в Чианг-Мае

 

С Володей Ивановым мы расстались в Пекине. Оттуда он добирался в Таиланд кружным путем: через Гонконг, Макао, Вьетнам и Кампучию и через Интернет сообщил, что уже добрался до Таиланда и устроился работать в Паттайе на змеиной ферме. После очередного визита в австралийское посольство, где нам пришлось заполнить очередной ворох бумаг, мы отправились его навестить.

В Паттайе оказалось две змеиных фермы. Володю Иванова мы нашли на второй, дальней.

— В Паттайе я обошел все русские рестораны. Оказалось, не сезон. Две недели болтался по городу, ночевал на пляже, в буддистских храмах. Саша из клуба подводного плавания «Ихтиандр» — когда шел спать на берег моря, я оставлял у него рюкзак, — предложил мне поработать на змеиной ферме. Ее хозяин Дима, естественно, тоже русский. Здесь с тех пор и живу: кормлю змей и других животных, наблюдаю за порядком. А порядка-то здесь как раз и нет! У Димы есть компаньон — таец. Прошлой ночью он пришел пьяный и устроил погром, расколотил стеклянные аквариумы, разбил склянки с заспиртованными змеями. Пришлось вызвать полицию, составить протокол. Будут теперь судиться.

Переночевав на змеиной ферме, мы утром отправились дальше на восток, договорившись встретиться с Володей на Пасху в Бангкоке у отца Олега.

В течение трехмесячного периода — с полной луны июля до полной луны октября — у буддистов строгий пост: никаких праздников нет, свадьбы не справляются, публичные развлечения запрещены, а монахи обязаны оставаться в своих монастырях, а не путешествовать.

Все праздники приходятся на сухой сезон (он также совпадает с пиком туристического сезона! ). Тогда и прихожане не загружены полевыми работами, да и путешествовать легче, чем в период дождей.

Сонкран празднуют в первую половину апреля, когда солнце в соответствии с древним индийским астрологическим календарем переходит из созвездия Рыб в созвездие Овна. Подготовка же начинается задолго до этого: шьют новые костюмы и платья, проводится генеральная уборка: скребут улицы и дворы, моют полы, окна, стены, сжигают мусор.

Для нас Сонкран начался совсем неожиданно. Мы подъезжали к Чианг-Маю в открытом кузове пикапа и едва оказались на городской окраине, как сразу же стали привлекательной мишенью для всех, кто стоял вдоль дороги с запасами воды. Вначале на нас только брызгали из водяных пистолетов. Потом стали лить ведрами. Пока доехали до центра города, промокли так, будто нас в одежде и вместе с рюкзаками (и всем их содержимым, включая документы) вымачивали несколько часов в ванне с водой.

Зашли обсушиться в ближайший монастырь. Развесили свои мокрые вещи на скамейке — сушить под жаркими лучами солнца.

Большинство тайских монахов — выходцы из бедных крестьянских семей. Для них пострижение в монахи означает повышение социального статуса, а монастырь оказывается более комфортным местом, чем родной дом. Однако не все послушники, узнав на своей шкуре прелести монастырской жизни, рвутся на всю жизнь уйти в монахи. Их пугает скука «святого» быта.

Работать монахи не должны, а учиться, в подавляющем большинстве, не хотят. Ежедневная же рутина дает очень мало возможностей для упражнения ума и тела. Именно поэтому скучающие монахи всегда с огромным интересом «набрасываются» на посетителей. Они редко готовы и еще реже хотят вести религиозные диспуты, но с радостью болтают на бытовые темы. Вот и в этом монастыре к нам подошел монах. Посыпались обычные вопросы: кто, откуда, куда и т. д. Он же нам сам и предложил:

— Можете остаться у нас на ночь.

Нас поселили в длинном, но узком и запыленном зале, возле двери которого мы как раз случайно оказались. В шкафах были свалены циновки, одеяла, подушки. Очевидно, это было что-то типа общежития для паломников.

Три дня в Чианг-Мае вода была повсюду. На тротуарах стояли прилавки с ведрами, ваннами и бочками. По улицам шли кавалькады пикапов с группами тинэйджеров, «вооруженных» водяными пистолетами. Одни обливали прохожих и проезжающих, чтобы символически смыть их грехи, другие — исключительно для веселья. Доставалось всем без исключения: и зевакам, и официальным лицам.

Только по вечерам после захода солнца объявлялось перемирие. Сразу же начинались народные гуляния и концерты. Центральную улицу закрывали для транспорта, ставили прямо на дороге столики, разжигали полевые кухни. Однажды мы увидели, как несколько ребят с гитарой пели песни и собирали деньги на поддержку какого-то молодежного лагеря. Последовав их примеру, мы устроили сбор спонсорских средств на поддержку «Школы автостопа». Даже без гитары нам за два вечера удалось собрать около 10$ на визы. А ведь мы обращались только к иностранцам и редким англоговорящим тайцам!

В то время как молодежь бесилась на улицах, старики и самые набожные буддисты тянулись в монастыри «улучшать карму»: молиться и делать щедрые новогодние подарки монахам. Наиболее сердобольные «освобождали» рыбу и животных (пойманную в реке рыбу за деньги запускают в специальный пруд, где ее уже нельзя ловить; а для животных создают приюты, где их будут кормить до тех пор, пока они не умрут естественной смертью).

В монастыре нас терпели все три праздничных дня. А когда мы собрались уезжать, настоятель, которого мы ни разу не видели, передал нам через одного из монахов новогодний подарок — по 100 батов.

 

Три раза на одном джипе

 

Из Чианг-Мая мы поехали в сторону Мае-Хонг-Сона. На выезде из города остановился красный двухместный джип «Судзуки» с семейной парой немецких туристов.

— А мы вас вчера видели! Вы собирали деньги на кругосветное путешествие. Садитесь, подвезем вас немного. Внесем свою лепту в вашу эпопею.

Когда доехали до водопада, немцы заплатили по 20 батов и пошли через вход, а мы — через джунгли, в обход постов. На это, конечно, понадобилось больше времени. Поэтому немцы нас не дождались. Но, проехав на трех пикапах километров двести, мы их встретили опять. Курт и Хельга нас сразу же узнали и остановились. На этот раз мы вместе попали в пещеру (вход был бесплатный) и долго бродили по ней в сопровождении гида (его оплачивали немцы) с мощным фонарем, рассматривая сталактиты и сталагмиты.

Когда мы вышли из пещеры, уже смеркалось.

— Мы сейчас едем на деревенский праздник, — сказал Курт и добавил: — Кормят там всех бесплатно.

Праздник был в самом разгаре. К бесплатной еде мы в Таиланде уже привыкли. А вот от такой вкусной кухни, наоборот, отвыкли. Впервые с тех пор, как мы уехали из России, в этой глухой деревне на лаосской границе нас угостили не надоевшим рисом, а удивительно вкусным куриным супом с картошкой (!!! ).

Праздник продолжался. Но долго смотреть на то, как тайцы упиваются дешевым виски с содовой, было скучно и грустно. Отказавшись от нескольких настойчивых предложений присоединиться к пьяным компаниям, мы на попутном грузовике добрались до поселка Мэсуй и сразу же отправились на поиски монастыря. Случайно наткнуться на него не удалось, пришлось спрашивать у редких случайных прохожих.

Один никак не мог понять, что нам нужно.

— Где буддистский храм? — спрашиваю я его.

— А? Полицейский участок?

— Нет! Буддистский храм!

— Полицейский участок? — опять повторил он (может, это было единственное английское слово, которое он знал).

Второй прохожий меня тоже не понял. Но, немного поразмыслив, он, видимо, подумал: ну, что могут искать три иностранца ночью? И тут же послал нас в… отель.

И только у продавцов стоявших на обочине шоссе киосков мы все же допытались, где искать местный монастырь. На то, чтобы поселиться в только что построенном новом храме, понадобилось значительно меньше времени и сил, чем на поиски.

Утром на дороге показался все тот же красный «Судзуки». Уже в третий раз! По такому случаю мы провели с немцами целый день, посетив по пути еще одну пещеру, лесной монастырь и два водопада.

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: