Обряды изменения гражданского состояния
Я назвала последнюю главу «Обряды изменения гражданского состояния», а не «Религия» потому, что религия как таковая по большому счету сегодня не играет особой роли в жизни англичан, но ритуалы, которые викарии англиканской церкви непочтительно называют «hatchings, matchings and dispatchings» («рождения, свадьбы и смерти»), и другие менее значимые церемонии пока еще не утратили своего значения. Многие честные англиканские священнослужители охотно признают, что обряды бракосочетания, погребения и в меньшей степени рождения — ныне единственное время их соприкосновения с большинством прихожан. Некоторые из нас ходят в церковь на рождественскую службу, еще меньше — на пасхальную, но для большинства англичан посещение церкви ограничивается свадебными и похоронными церемониями и, возможно, крестинами.
Религия по умолчанию
Елизаветинский придворный Джон Лили[138] утверждал, что англичане — Богом «избранный и особенный народ». Если это так, то, надо признать, со стороны Господа это весьма своеобразный выбор, потому что мы, наверно, самая нерелигиозная нация на свете.
Согласно данным опросов, до 88% англичан относят себя к той или иной христианской конфессии — в основном к англиканской церкви, — но на практике только 15% из этих «христиан» регулярно посещают церковь. Большинство бывает только на вышеупомянутых «обрядах изменения гражданского состояния», а многие из нас вступают в контакт с религией только на последнем из этих обрядов — на похоронах. Большинство англичан в наши дни не крестятся, и только около половины венчаются в церкви, но почти всех хоронят по-христиански. Не потому, что смерть вдруг пробуждает в нас религиозность, — это, так сказать, «выбор по умолчанию»: нехристианские похороны требуют определенных усилий, четкого понимания, чего мы хотим вместо этого, и подразумевают массу неприятных хлопот и смущающей суеты.
Как бы то ни было, англиканская церковь — наименее религиозная церковь в мире. Церковь с расплывчатым кредо, терпимая к пороку и недостаткам и поразительно нетребовательная. Мы не задумываясь указываем в анкете или заявлении, что мы по вероисповеданию англиканцы, «С of Е»[139] (мы предпочитаем по возможности употреблять именно эту формулу, как в речи, так и на письме, поскольку слово «church» («церковь») пронизано религиозностью, a «England» («Англия») звучит несколько патриотично), потому что это не подразумевает ни соблюдения религиозных предписаний, ни веры во что бы то ни было — даже в существование Бога. Алан Беннетт[140] однажды заметил, в речи к Обществу молитвенника[141], что в англиканской церкви «вопрос о вере в Бога как-то всегда обходят стороной. Задавать его неприлично. Кто-то сказал, что англиканская церковь так устроена, что ее члены, по сути, могут верить во что угодно, но, разумеется, почти никто ни во что не верит».
Я вспоминаю один разговор, который подслушала, когда сидела в ожидании своей очереди в приемной терапевта. Школьница 12–13 лет с помощью матери заполняла какую-то медицинскую форму. Дочь спросила: «Вероисповедание? Какое у меня вероисповедание? Разве мы исповедуем какую-то религию?» — «Нет, — ответила ей мать. — Просто напиши «С of Е». — «Что значит «С of Е?» — поинтересовалась девочка. «Church of England». — «А это религия?» — «Да, в некотором роде. Ну, не совсем… Просто мы всегда так пишем». Как и похороны по христианскому обряду, «С of Е» — это «выбор по умолчанию», нечто вроде варианта ответа «все равно» в вопроснике — апатичная, бесстрастная, умеренная религия для духовно «нейтральных» людей.
Трудно найти кого-то, кто относился бы серьезно к англиканской церкви — даже среди ее верных служителей. В 1991 г. тогдашний архиепископ Кентерберийский, доктор Джордж Кэри, сказал: «В моем представлении это пожилая женщина, которая сидит в уголке и что-то тихо бормочет себе под нос, старушка, которую почти никто никогда не замечает». И эта реплика в духе ослика Иа-Иа прозвучала в интервью, которое он дал сразу же после того, как его назначили на самый высокий пост в англиканской церкви. Если уж архиепископ Кентерберийский сравнивает свою церковь с дряхлой, забытой всеми старухой, стоит ли удивляться тому, что и все мы без стеснения игнорируем ее?
Благодушное безразличие
Ключевое слово в его стенаниях — «негласный». Мы — не нация твердых открытых атеистов. И мы не агностики. И то, и другое подразумевает некий интерес к вопросу о том, есть ли Бог, существование которого мы отвергаем либо ставим под сомнение. Большинство же англичан просто не задумываются на эту тему.
Согласно данным общественного опроса, около 60% населения нашей страны на вопрос «Верители вы в Бога?»[142] отвечают положительно, но доктор Кэри прав, что не принимает такой ответ за чистую монету. Сама я, задавая тот же вопрос, пришла к выводу, что многие отвечают «да», потому что они:
— не особенно религиозны, но, в общем-то, верят в то, что над нами есть Кто-то;
— в принципе готовы признать существование Бога, поэтому ответ «нет» прозвучал бы несколько категорично;
— хотели бы думать, что Бог есть, хотя это маловероятно;
— не знают, есть ли Бог, но готовы принять Его на веру;
— честно говоря, никогда не задумывались об этом, но, да, конечно, что-то есть.
Одна женщина объяснила так: «Ну, на первой странице я написала, что я христианка, в том смысле, что я не мусульманка и не индуска, поэтому подумала, что и на вопрос о существовании Бога тоже нужно ответить «да», иначе с моей стороны это выглядело бы непоследовательно».
Умные исследователи «Мори» недавно придумали форму опросов, более соответствующую расплывчатым, ни к чему не обязывающим религиозным убеждениям англичан. Теперь они предлагают следующие варианты.
«Я — активный верующий»: только 18% англичан поставили галочку в данной графе, в том числе все мусульмане, индусы, сикхи и т. д., исповедующие религию в полном смысле этого слова.
«Я — неактивный верующий»: имеются в виду те, кто автоматически ставит галочку против графы «С оf Е» (англиканство); таковых набралось 25%.
«В душе я верующий, но фактически не принадлежу ни к какой религии»: довольно расплывчатая формулировка, на которую откликнулись 24% англичан, в их числе предположительно 31% верящих в астрологию, 38% — в привидения, 42% — в телепатию, 40% — в ангелов-хранителей и т. д.
«Я — агностик (не уверен, что Бог существует): требует большой работы ума; всего 14%.
«Я — атеист (убежден, что Бога нет)»: тоже требует большой работы ума, к тому же слишком определенное заявление; всего 12%.
«Не отношусь ни к одной из вышеозначенных категорий»: охвачены все возможные варианты; всего 7%.
«Не знаю»: если предложено столько двойственных, уклончивых вариантов, неприлично не выбрать из них один; лишь 1%.
Итак, хотя только 12% англичан в конечном итоге решились назваться атеистами, думаю, замечание бывшего архиепископа о том, что в Англии «негласный атеизм празднует победу», абсолютно верно. Если бы мы были настоящими атеистами, ему и его церкви было бы с кем спорить и бороться. Ситуация же такова, что нам все равно.
Мы не просто безразличны. Ужасно то (с точки зрения англиканской церкви), что мы вежливо безразличны, толерантно безразличны, благодушно безразличны. В общем-то, мы ничего не имеем против Бога. Если на нас надавить, мы даже признаем, что Бог существует, — ну, если и не Бог, то какое-то Высшее существо, которое можно назвать и Богом, хотя бы ради мира и покоя. Бог так Бог — прекрасно. Главное, что Он на своем месте, то есть в церкви. Приходя в Его дом — на свадьбы и похороны, — мы ведем себя так же вежливо, как в гостях, хотя нелепая выспренность нашего поведения нас самих немного смущает. А за пределами церкви Бог крайне редко затрагивает наше существование и присутствует в наших мыслях. Те, кто хочет поклоняться Ему, пусть поклоняются — мы живем в свободной стране, — но это сугубо личное дело, и негоже навязывать свои взгляды другим или смущать и беспокоить остальных своей набожностью. (Все показное англичане ненавидят больше всего на свете.)
Наше благодушное безразличие остается благодушным до тех пор, пока верующие, к какой бы религии они ни принадлежали, не досаждают духовно нейтральному большинству своим религиозным рвением. Религиозный фанатизм вызывает у нас подозрительность и раздражение.
