Кто приходит и заводит эти часы,

 Словно наших дней возводит солнце на весы -

 Дней до разлуки...

 Как мы жили - не ценили каждый светлый час,

 Мы с тобою позабыли все, что выше нас -

 Там, во вселенной...

 Знаю, сердце разорваться может любя,

 Это как с душой расстаться - жить без тебя...

 Ты боль моя, любовь моя,

 Я все тебе отдам любовь моя, всю себя.

 Океаны расплескаться могут любя,

 Это как с душой расстаться - жить без тебя

 Ты боль моя, любовь моя,

 И над тобою стану солнцем я, для тебя!

 *Ани Лорак – солнце*

---Глава 19---

 Сегодня утро началось для меня слишком рано. Это произошло по нескольким причинам. Во-первых: с баскетболистом, который попал в больницу (кстати, не произошло ничего страшного), пришлось провести много времени в больнице – долго доказывали непонятливому австралийцу, почему парень находится за границей без родителей и кто мы такие. И легла спать я уже практически утром. А во-вторых: сегодня отборочный тур, после которого станет ясно – уедем ли мы домой в ближайшее время, либо же задержимся в этой уютной стране на несколько недель.

 Пожалуй, ТАК я переживала только раз в своей жизни…

 

 ***

Год и шесть месяцев назад. Начало августа.

 

 Погода стояла жаркая. Особенно это чувствуется, когда ты плетёшься с не самыми лёгкими сумками наперевес. И ловишь такси у аэропорта. Теперь Лена поняла, почему Виктор решил не брать Петра Никаноровича, это решение оказалось очень мудрым. Вот бы её случайно забыли в московском Шереметьево, было бы вообще идеально…

 Сам же Степнов шёл впереди, везя за собой сумку на колесиках, при этом напевая какой-то незатейливый мотивчик. Когда мужчина волновался, то всегда пытался себя успокоить с помощью пения, и это было известно Лене.

 Как и высадка, так и проезд до места назначения прошли в полном молчании. Дело в том, что пара успела поссориться за трёхчасовой полёт: Виктор предлагал сказать её родителям о женитьбе в скором времени, Лена же наоборот отговаривала его от этой затеи, потому как считала – родители будут, мягко говоря, не очень рады тому, что их дочь в восемнадцать лет обзаведётся семьёй.

 

 - Добрый день! – сказал Виктор, нерешительно останавливаясь на пороге большого дома. Лена, которая ещё полчаса назад пообещала себе быть сдержанной с родителями, забыла об этом и буквально кинулась матери на шею. Не улыбнуться такому Степнов не смог.

 - Добрый день! – ответила женщина, обнимая дочь, а после этого стала о чём-то шептать ей на ушко.

 - Ну здравствуйте, - раздался голос из-за Веры Николаевны. Оттеснив мать с дочерью, мужчина направился в сторону бывшего физрука. И хоть Витя был выше, да и крупнее главы семейства Кулёминых, ему стало не по себе, хотелось вжаться в стену. Наверно потому, что понимал – хоть убей его сейчас Никита, он, Степнов, даже не посмеет на него замахнуться в ответ.

 - Очень приятно, - попытался он улыбнуться и протянул руку. На удивление, получил ответное рукопожатие.

 - Виктор…

 - Степнов Виктор Михайлович, для Вас просто Виктор.

 - Так вот, Виктор, - продолжил Ленин отец, - мы можем поговорить? Наедине, - бросил выразительный взгляд на Лену, которая уже отошла от матери и теперь стояла возле Степнова, держа его за руку.

 - Да, конечно. – Он и мягко сжал Ленину ладошку в своей большой руке. – Ленок, ты пока побудь с мамой, - нежно улыбнулся любимой. Этот жест, как и ответный влюблённый взгляд не укрылся от родителей. Вере почему-то сразу стало спокойнее и все подозрения, мучавшие последние несколько месяцев, отпустили.

 Лена с испугом смотрела в след отдаляющимся спинам мужчин, а потом перевела такой же затравленный взгляд на мать. Та лишь улыбнулась и мягко сказала:

 - Леночка, пойдем, поговорим. Мы ведь так давно не виделись!

 

 - Виктор, - начал Никита Петрович, - не буду разглагольствовать и читать морали, перейду сразу к делу: что тебе нужно от нашей дочери? – мужчина скрестил руки на груди, нервно притоптывая ногой.

 - Я её люблю, - просто ответил он.

 - Любите? – усмехнулся Кулёмин. – Ваша любовь продлится не долго, а Лене потом страдай из-за таких бабников, которые поиграют с девушками и бросают, как кукол! – В голосе сквозило явное презрение.

 - Я понимаю Вас, - неожиданно для главы семейства сказал Степнов. – И опасения Ваши мне тоже понятны. Не знаю, как бы я сам повёл себя на вашем с Верой Николаевной месте. Поэтому прошу меня просто выслушать. – По окончании монолога Виктор глубоко вздохнул.

 - Хорошо, - вдруг легко согласился Кулёмин. Жестом указал на два кресла, стоящие друг напротив друга.

 Наступило тягостное молчание, нарушать которое никто не мог по разным причинам: Степнов потому, что собирался с мыслями, которые почему-то покину его в столь ответственный момент; Никита Петрович потому, что находился в замешательстве.

 - Знаете, - начал Виктор, - если бы мне несколько лет назад сказали, что я без памяти полюблю девушку младше на семь лет, а тем более ученицу, я бы не стал церемониться и просто залепил бы этому человеку «по самые не хочу». Но… как говорится: «мы полагаем, а судьба располагает»…

 Разговор продлился довольно долго. Бывший учитель рассказал всю историю, конечно, упуская некоторые подробности. Кулёмин слушал, не смея перебить это откровение.

 В это же время, в соседней комнате, мать и дочь обговорили всё, что только можно: группу, здоровье деда, окончание учёбы, будущие планы… всё, за исключением Степнова Виктора Михайловича. И тоже по разным причинам: Лена не знала, что ей сказать, а мать думала, как бы ни обидеть её своим вопросом.

 - Лена, а как получилось, что… у тебя возникли… далеко не дружеские отношения с учителем?

 Ленка вздрогнула. Как то она уже стала забывать, что он когда-то был её учителем…

 - Ну… это долгая история, мам.

 - Ничего, - мягко улыбнулась женщина, - у нас есть время.

 

 ***

 Я нарезала уже не первый круг по холлу гостиницы. После удачной для нашей команды игры и безоговорочной победы прошло больше четырёх часов. А их тренер, мистер Степнов, до сих пор где-то шляется! Нет, вы только подумаете – пока я тут с его командой, одна, он где-то гуляет! Ну Витя, вот только приди, мало не покажется!

 Однако ни через час, два и даже три этот товарищ так и не объявился… Вот тут мне уже стало не до смеха. Куда мог пойти человек, совершенно не знающий города, и тем более задержаться там практически до ночи?

 - Елена Никитична! – в мою комнату постучался Марат, спринтер нашей команды.

 - Марат, Степнова нет, так что давай без официоза, - сказала я безжизненным голосом.

 - Лен, а вы ездили к Дербенёву? Как он? – Ну да, я совсем забыла, что Кишев и Серёжа – лучшие друзья.

 - Да, мы там были. Всё с Сергеем нормально, не считая моральной травмы, когда на него кричал Степнов, потому что тот не бережёт себя и подводит всю команду. – От воспоминаний того, как Виктор злился на нерадивого ученика, улыбнулась.

 - А когда его выпишут? – Парень так и стоял в пороге, не решаясь пройти в саму комнату. Ну что же, значит, он здесь не задержится, это хорошо. Нет у меня желания вести светские беседы со спортсменами.

 - Если я правильно поняла ломанный английский врача-немца, то через три дня можно забирать больного.

 - Понятно… а Виктор Михайлович ещё не вернулся?

 - Нет, - в моём голосе дружелюбности заметно поубавилось. – Подожди, что значит «ещё не вернулся»? Ты знаешь, где он? – я уцепилась за эту соломинку, как утопающий за спасательный круг, или мышь за последний кусок сыра.

 - Ну да. – Парень пожал плечами. – Видел, как он выходил из корпуса вместе с председателем комиссии, которая от России.

 - Ах вот оно что, - на моём лице напряглись все мускулы. – Спасибо, Марат. Ты ещё что-то хотел?

 - Да нет, - ответил он немного растеряно. Видимо выражение моего лица его напугало. – Спокойной ночи.

 - И тебе…

 А ведь действительно, уже почти ночь. Как-то я не заметила её приближение.

 Я не понимаю, как он мог? У него ведь есть невеста, в конце концов! У него есть я! Хотя… вот уж я тут явно не причём.

 Стало больно. Душу скребли кошки, старательно и не жалея мои нервные клетки. Невеста, любовница… Да, Витя, не ожидала я такого. Ты изменился. Хотя нет ли в этом моей вины?

 Я слукавлю, если отвечу, что нет. Конечно, есть, во многом. Но последние несколько недель оттеснили тень моих ошибок: смерть любимого дедушки, возвращение Степнова в мою жизнь (хотя это скорее можно сказать «врывательство», стремительное и сносящее всё на своём пути, словно ураган), эти соревнования… События, которые с одной стороны помогли мне отвлечься от однообразной жизни в сожалении и презрения к себе самой, но они не уничтожили их в моей душе, а всего лишь притупили на время. И я прекрасно понимаю, что как только всё вернётся на круги своя, я стану вновь прежней Леной – закрытой и замкнутой.

 Тяжело. Очень тяжело понимать, что мир, в котором ты живёшь, и даже в котором немного счастлив, всего лишь иллюзия, придуманная тобой самим. В такие моменты очень хочется стать куклой, такой же бездушной. Они не умеют чувствовать, страдать, любить… и даже не смотря на это их любят. Да и ошибок они тоже никогда не допускают, потому что таким, как они, не знакомо понятие «человеческая глупость», которая мешаем мне жить.

 От груза понимая села, а затем легла на кровать. Плакать? Нет, я не буду. А зачем? Мне слёзы облегчения не приносят, в этом я успела убедиться за год одиночества.

 

 Очнулась я оттого, что кто-то очень тихо пытается ходить по комнате, судя по осторожным шагам. Надо же, уснула. А я и не заметила…

 - Лен, ты проснулась? – А вот и хозяин того шума, что меня разбудил.

 Витя стоял возле шкафа, в одних брюках… видимо он переодевался, а я ему помешала.

 Первым желанием было встать, подойти и приложить руку к этим стальным и жутко красивым рельефным мышцам. Второе – убежать от сюда быстрее ветра, пока ещё могу это сделать. Однако мой мозг обладал хорошим качеством – быстро соображать, и поэтому, как только я вспомнила события, после которых я собственно и оказалась здесь, всё наваждение мигом сошло.

 - Так, а скажи ко мне, милый друг, где ты шлялся до ночи? Что за дела? – упёрла руки в боки.

 - Лен, - Виктор шокировано уставился на меня, - Ты чего?

 - Я чего? – от возмущения мне стало не хватать воздуха. И он ещё спрашивает, «чего я»? – Я чего?! Ты ходишь, чёрт знает где, оставляя телефон в номере, - кивнула на трубку, которую заметила, как только зашла. По крайней мере, понятно, почему он не брал трубку, - Я здесь успокаиваю всю команду, что их тренер просто ушёл, а он, оказывается, ходил на свидание, при живой-то невесте! И ещё меня спрашивает – чего это я ругаюсь! – Я размахивала руками, передразнивала его интонацию, одним словом – потеряла над собой контроль. Осуждаете? Посмотрела бы я на вас, если бы ваш любимый человек шлялся на свидании, пока вы волосы на себе рвали!

 - Кулёмина, какое свидание? Какая невеста? Какая команда? Ты о чём? – выражение его лица из недоумённого превратилось в раздражённое. Ничего, потерпит.

 - Знаешь что, Степнов, если ты взял меня с собой только для того, чтобы оставлять с детьми, а самому развлекаться в это время, то я завтра же собираю свои вещи и уматываю отсюда! Мне что, приятно смотреть на твои похождения? – Чёрт, а вот последнюю фразу не стоило говорить… Мои эмоции вышли за края дозволенного. Остановиться нужно, но невозможно…

 Направилась к двери, мечтая о том, как громко и красиво, словно в дешёвом романе, хлопну дверью, а он кинется мне вослед с объяснениями. Да ты законченная оптимистка, Кулёмина!

 Уже у двери, когда моя рука практически настигла ручки, почувствовала резкий рывок назад. Я оказалась прижата спиной к тёплому мужскому телу. Такому знакомому и забытому.

 «Ленка, всю душу вымотала!», – последнее, что я услышала, был этот шёпот на ухо, а затем резкий разворот и калейдоскоп эмоций, словно в замедленной съёмке: его потемневшие глаза с расширенными зрачками, руки, сжимающие моё тело, словно при давке в метро, и… губы, мгновенно накрывшие мой полуоткрытый рот…

 

Точно точка… Ночь как свеча…

 Искры, звезды, вниз. И с нуля.

 Выгорела добела, намертво,

 Насовсем, до дёгтя.

 Воском стекала по мягкой ладони

 Застыла в моём жестяном рукаве у локтя.

 Это моя комната, в ней мне было холодно.

 Оставляю уходя дверь открытой для тебя.

 Станешь мои сны читать, станешь с грустью понимать –

 Я был самым нужным в этой комнате.

 *Юрий Титов – комната*

---Глава 20---

 Моя душа была где-то над этим миром. Медленные, нежные прикосновения… его губы, которые я всегда любила целовать… да и просто ОН – тот, которого я всегда любила.

 Всё целомудрие, которое оставалось на дне моего сознания, медленно, но верно покидало меня, махая рукой остаткам разума. Было невероятно, просто неописуемо хорошо сейчас, рядом с ним, в его объятиях.

 Однако когда большая рука коснулась моей кожи под футболкой, а пальчики пробежали по мышцам живота, что-то щёлкнуло в голове. Видно ещё не все жители разумной части моей головы упаковали вещи…

 - Витя, подожди. Так нельзя, - аккуратно отстранила от себя его руку, а потом и сама отступила на шаг. Степнов тяжело дышал, продолжая смотреть на меня возбуждённым взглядом, прочертив траекторию «глаза-губы-глаза», и так до бесконечности.

 - Почему, - выдохнули его пересохшие губы.

 - Потому что у тебя есть невеста… потому что я так не могу, - смотрела в его глаза, ища поддержку, молясь в душе: «Скажи! Скажи, что оставишь невесту, уйдёшь от неё… ко мне!». Однако услышала в ответ совсем не то…

 - А тебе ничего мешало встречаться с Васей, когда жила практически с женихом?

 Я шокировано смотрела на него, переваривая слова и думая – послышалось или нет.

 - Причём тут это? – Самое глупое, что я могла только спросить.

 - При том, - он как-то тяжело вздохнул после этой фразы и сел на свою кровать. – Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – Смотрит с надеждой.

 - Нет, пока ты не порвёшь со своей невестой, никаких разговоров не будет! – уверенно заявила я.

 - Понятно, - снова вздохнул. – Ты, как вижу, по себе людей не судишь.

 - Хватит вспоминать про ту историю с Васей! – хлопнула ладонью по столу. Не важно. Эта боль хоть чуть облегчила вырывающееся из груди сердце.

 - А что ты тогда хочешь от меня? – наконец-то поднял взгляд на меня. – Однажды ты меня бросила ради него. Где гарантия, что это не повторится опять? Почему я должен опять бросаться в омут с головой? Чтобы опять собирать себя по осколкам? – Боже, лучше бы он молчал… и не смотрел на меня так. Испытующе, в упор. – Я мужчина и показывать чувства, а тем более не самые приятные, не в моих правилах. Скажу просто – тогда было очень трудно, - запустил руку в волосы. – Что ты хочешь от меня сейчас? Когда всё стало только налаживаться… опять появилась в моей жизни… перевернула всё с ног на голову. Свадьба Наташи и этого вашего звуковика… то, что произошёл в подсобке, - сглотнул, при этом всё так же смотря в пол. – Боже мой, Лена, ты хоть можешь себе представить, что я испытал, когда ты прибежала ко мне домой призналась в любви? Я думал – умру, настолько быстро колотилось сердце. Хотелось тебя обнять, прижать к себе, запереть дома, чтобы больше никакие Васи не мешались под ногами. Но знаешь, как поётся в одной песне: «Мне кажется, все кто с тобой – твоя работа». Так что счёл тогда всё это бесполезным. Потом смерть Петра Никаноровича… Понимаешь, к чему я всё это сейчас говорю? – посмотрел на меня. Нет слов, чтобы описать всё то, что я чувствовала сейчас. Пустота, перемешанная с какой-то безумной радостью – он практически признался в том, что я ему ещё не безразлична!

 - Но… я… - слова застряли в горле.

 - Нет, Лена, не надо. – Встал, и в два шага оказался возле меня. Схватил… дверную ручку и открыл дверь. – Тебе пора. Спокойной ночи.

 - Спокойной ночи, - ответила я на автомате.

 Он меня выгнал. Он. Меня. Выгнал.

 Максимально спокойно, насколько возможно в моей ситуации, вышла из комнаты, прощаясь со всеми надеждами, мечтами, планами…

 - Да, и ещё, - услышала я голос во след. Подозрительно грустный и тихий. – Нет у меня никакой невесты. Я живу в том же доме, что и Алиса, и занимаюсь с её сыном. Инвалидом. Для работы мне понадобился статус «семейного» человека, пришлось попросить её подыграть. – В следующее мгновение раздался хлопок двери, который ещё долго отдавался в моём сознании.

 Залетев в номер первое, за что я схватилась, был дневник. На поиски ручки ушло гораздо больше времени, но когда я уже практически отчаялась, она нашлась под кроватью.

 

 Цитата из дневника Лены:

Любовь, отчаяние, радость, слёзы… всё это я чувствую сейчас. И неизвестно, что вскоре пересилит.

 Когда, когда в моей жизни, наконец, всё станет на свои места?! Я ведь прекрасно понимаю, что полюбить больше никого не смогу…

 Так странно. ОН сам меня поцеловал. Понимаете, САМ! Всё это… странно. А потом его слова, как острым кинжалом по сердцу. Вроде и радоваться надо, что я ему безразлична, но не могу. Сколько же боли я ему доставила… страшно подумать! А он всё равно всегда рядом, помогает мне.

 А последние слова… Господи, его последние слова просто оживили всё то, что я методично убивала весь этот год – надежду и веру в лучшее, СОВМЕСТНОЕ будущее. Вот только… нужно ли оно ему, это будущее?

 

 ***

 Проснувшись утром в своём номере, я уловила какую-то диспозицию вещей. Собрав «глаза по подушке» стало ясно – на моей тумбочке стоит букет красных роз. Моих любимых. Сердце забилось в разы сильнее. Нетрудно было догадаться – от кого это.

 Однако, как оказалось, это были ещё 2цветочки" , как бы каламбурно это не звучало. Приподнявшись, я разглядела поднос с завтраком, на котором собственно и стояли эти цветы, а так же небольшой листочек. Стало страшно читать, просто до жути страшно. Взяла его трясущимися руками, с трудом развернула.

 «Ленок. Прости меня за вчерашнее, пожалуйста. Я повёл себя не красиво, да ещё и гадостей тебе наговорил… мне очень стыдно. Надеюсь, ты меня поймёшь и простишь.

 P.S. Сама знаешь: завтрак – главный приём пищи для спортсменов. Питайся, спортсменка!».

 Счастливо зажмурилась и упала на подушку. Как же хорошо… Давно обо мне никто не заботился. Целый год. Год без него.

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: