Глава 7 В гостях у Тома Бомбадила
Хоббиты перешагнули порог и остановились, щурясь от света. Посреди длинной залы располагался могучий стол, уставленный высокими желтыми свечами. Над ним с темных потолочных балок свисали яркие светильники. За столом, лицом к двери, сидела в кресле хозяйка дома. Ее русые волосы струились по зеленому, словно молодой тростник, платью, расшитому жемчугом, похожим на капли росы. Искусной работы золотой пояс был, казалось, сплетен из желтых кувшинок, перевитых голубыми незабудками. Возле ее ног в неглубоких глиняных сосудах плавали белые лилии, и кресло возвышалось, словно трон посреди небольшого озерца.
– Милости просим, дорогие гости! - услышали хоббиты тот же голос, что пел им недавно. Они сделали несколько неуклюжих шагов и смущенно поклонились. Ощущение у хоббитов было такое, словно они под окошком деревенского дома попросили напиться, а дверь отворила эльфийская королева. Пока они неловко топтались у стола, хозяйка легко поднялась с кресла, порхнула между лилий и подошла к ним. Платье ее шелестело, как цветущие приречные травы под ветром.
– Входите же, милые мои! - снова зажурчал ее голос. - Смейтесь, веселитесь! Я - Златеника, Речная Дочь, - движениями текучими и плавными она как будто перелилась к двери, захлопнула ее и, раскинув руки, воскликнула: - Оставим ночь снаружи! Вас напугали туманы и древесные тени, омуты и дикие деревья - не бойтесь! Нынче вы под кровом Тома Бомбадила.
Растерянность и изумление хоббитов поумерились под ободряющим взглядом и радушной улыбкой хозяйки.
– Прекрасная госпожа, - смущенно проговорил Фродо, чувствуя растущую в сердце беспричинную радость. Так бывало, когда ему приходилось слышать раньше голоса эльфов, но здесь чары были иными: там звездный свет имел льдистый оттенок вечности, а здесь все было милее и ближе смертному сердцу, чудно, но не чуждо. - Прекрасная госпожа, - повторил он, справившись с волнением. - Мы слышали радость в твоей песне, а теперь видим ее воочию.
Легка, как шорох тростника,
Чиста, как тишина лесная,
Светла, как песня родника, -
Прекраснейшая Дочь Речная!
Приходит лето за весной,
И вновь - весна сменяет лето!
О ветер, шепчущий с волной!
О смех листвы в лучах рассвета!
Он вдруг запнулся и смолк, удивленный своими словами не меньше остальных. Но Златеника тепло рассмеялась.
– Добро пожаловать! - снова пригласила она. - Признаюсь, я не ожидала от народа Шира столь благозвучных слов. Впрочем, от Друга Эльфов их услышать вдвойне приятно. Не смущайся и не гадай, кто назвал мне тебя. Свет в твоих глазах и звонкий голос послали весть. Вот добрая встреча! Усаживайтесь, не тревожьтесь ни о чем, сейчас придет хозяин. Он обихаживает ваших усталых лошадок.
Хоббиты принялись рассаживаться на низких камышовых стульях, поглядывая на хозяйку, порхавшую у стола. Смотреть на нее доставляло удовольствие, так изящны и точны были ее движения. Откуда-то из глубины дома доносились обрывки дурашливой песни:
Старый Том Бомбадил - парень как с картинки:
Голубой на нем жилет, желтые ботинки.
Прислушавшись, Фродо обратился к хозяйке:
– Прекрасная госпожа, позволь мне спросить, Том Бомбадил - кто он?
– Он - это он, - с улыбкой ответила Златеника. - Тот, кого ты видишь. Хозяин леса, реки, холмов.
– Значит, этот заповедный край принадлежит ему?
– Вовсе нет! - легко и, как показалось Фродо, чуть грустно ответила Златеника. - Владеть - слишком обременительно для Тома Бомбадила. Деревья и травы, воды и звери принадлежат самим себе. А Том Бомбадил - Хозяин. Хозяин в лесах и водах, в лугах и холмах, Хозяин, Живущий Здесь.
Дверь распахнулась, и появился Том. Теперь он был без шляпы, но густую каштановую шевелюру венчал венок из осенних листьев.
– Вот моя хозяюшка, - с поклоном представил он. - Вот моя ненаглядная Златеника. Стол готов? Вижу сливки, соты с медом, белый хлеб и масло. Зелень, молоко и сыр, ягодки на блюде. Хватит закусить нам? Ужин ждет, и стол готов…
– Ужин-то готов, - остановила его Златеника, - а вот гости готовы ли?
Том в притворном ужасе хлопнул себя по бокам:
Ох ты! Чуть не позабыл! Гости-то с дороги!
На одежде - грязь да пыль, еле носят ноги.
Невелика беда! Живо все устроим!
Есть отличная вода - враз усталость смоем!
Он открыл дверь и пригласил хоббитов за собой. Комната, куда они вошли, пройдя коридором, выглядела удивительно: каменные стены скрывались за зелеными гобеленами с растительным рисунком, пол был застелен свежим тростником. Вдоль одной стены стояли четыре низких кровати с пышными перинами, застеленные белыми пуховыми одеялами, вдоль другой тянулась скамья. Четыре глиняных таза и четыре кувшина - два с холодной и два с горячей водой - ждали хоббитов.
Вскоре умытые и посвежевшие гости сидели за столом, во главах которого, напротив друг друга, расположились хозяева. Ужин продолжался долго и весело. Путники ели так, как могут есть только проголодавшиеся хоббиты. В кубках оказалась родниковая вода, странным образом согревшая сердца и развязавшая языки. В какой-то момент Фродо с удивлением заметил, что весело распевать за этим изобильным столом куда легче, чем просто говорить.
Наконец ужин закончился. Том и Златеника быстро убрали со стола, усадили гостей в кресла, не забыв дать каждому по маленькой скамеечке для усталых ног. Прямо перед ними в огромном камине горели, источая сладкий аромат, большие поленья, все огни в комнате погасли, лишь на высокой каминной полке осталась пара свечей. Златеника пожелала каждому доброй ночи и спокойного сна.
– Спите себе и ни о чем не тревожьтесь. Не слушайте ночных шорохов. Пусть шумит лес за окном. Ему не пробраться в дом. Только звездный свет да вольный ветерок будут ночевать вместе с вами. Доброй ночи!
Замерцала свеча, прошелестело, струясь, зеленое платье, прожурчали легкие шаги, - и вот ее уже нет, и ночная тишина заполнила большую залу.
Том сидел подле них то ли глубоко задумавшись, то ли давая им время собраться с мыслями. Сон начал скапливаться под потолочными балками, когда Фродо заговорил.
– Хозяин, скажи, ты пришел на мой крик или наткнулся на нас случайно?
Том, похоже задремавший, встрепенулся.
Ты сказал - пришел на крик? Нет. Забрел случайно.
Просто песни распевал и пришел нечаянно.
Кое-что я, правда, знал, слухи быстро ходят -
Мол, четверка малышей по дорогам бродит.
Ну а здесь, в глухом лесу, все пути да тропы
Собираются туда, где вода да топи:
Все дорожки старый Лох сетью сплел паучьей.
Если путник попадется - не упустит случай!
Ну, а Тома привело дело неотложное…
Голова Тома начала клониться на грудь, словно в дремоте, но тут он неожиданно продолжил мягким голосом:
Я пришел собрать цветов для моей любимой,
Удивительных цветов - белоснежных лилий,
Чтоб спасти их от мороза, снега и метелей,
Чтобы милые глаза их любовью грели.
Собираю каждый год на закате лета
В чистом озере, каких больше в мире нету;
Там и милую свою я когда-то встретил:
Вдруг заслышал голосок, невесом и светел.
Это в чаще тростника пела Дочь Речная,
И сердечко застучало, Тома ожидая…
Синий глаз приоткрылся и хитро взглянул на хоббитов.
Повезло вам - я теперь окажусь не скоро
В том местечке, где у вас вышла с Лохом ссора.
Год состарится, уйдет. Юною весною
Лес оденется листвой и цветы раскроет;
Лишь, тогда под птичий звон, щелканье и трели
В легком танце поспешит Дочь Реки к купели.
Снова повисла тишина, но Фродо уже собрался с духом и задал давно мучивший его вопрос.
– Расскажи о Лохе, Хозяин. Что оно? Я о таком не слышал.
– Нет уж, не надо на ночь! - разом вскинулись и Пиппин, и Мерри. - Отложим до утра!
– Верно, - поддержал их Бомбадил. - Пора отдыхать. Не все годится для беседы, пока земля в ночи. Том подушек вам принес, выспитесь неплохо! Не страшитесь темноты и лихого Лоха!
Он взял с камина подсвечник и проводил хоббитов в спальню. Едва они успели натянуть на себя легкие одеяла, как дрема бросилась на них и увела за собой.
Глухой ночью Фродо привиделся темный сон. Перед ним, освещенная неверным светом молодого месяца, высилась скала. Большие ворота, а может, арка чернели у подножья. Потом словно могучая рука вознесла хоббита в небеса, и он узрел под собой каменистое плато в кольце гор и посредине - взметнувшуюся ввысь башню странных очертаний. На вершине, на маленькой площадке Фродо заметил человеческую фигуру. Лунный свет блеснул в серебристых волосах, трепетавших на ветру. Из темноты от подножия башни долетели злобные крики и волчий вой. Внезапно огромные крылья на миг прочертили лунный серп. Человек на площадке поднял посох, и в черное небо рванулся узкий луч света. Исполинская птица (Фродо показалось, что это орел) описала плавный круг над башней, прянула вниз, подхватила человека с площадки и унесла прочь. Снова взвыли волки. Словно в шуме сильного ветра, до Фродо донеслось звонкое ржание, а вслед за ним - с востока - нарастающий топот копыт. «Черные Всадники!» - вздрогнул Фродо и проснулся. Конский топот все еще отдавался в голове. «Как я оставлю эти безопасные стены?» - мелькнула мысль, но сон неодолимо смежил глаза, и он снова ушел бродить по тропам сонного царства, но теперь уже не запомнил путей.
Рядом с ним сладко спал Пиппин. Но вот и его сон изменился, заставив ворочаться в постели и даже вскрикнуть. Пиппин проснулся (или ему это только показалось) и услышал в темноте тот же тревожный звук, который приснился ему. «Тип-тап, сквик». Так бывает, когда ветер теребит ветви и они скребутся по стенам. «Крэк, крэк, крэк». Пиппин немедленно начал вспоминать, есть ли рядом с домом ивы. Неожиданно у него возникло странное ощущение, будто он не в доме, а внутри дерева и сухой скрипучий голос снова издевается над ним. Он похолодел, сел, потрогал руками одеяла и подушки и только после этого, успокоенный, улегся опять. Тревоги отогнал звук другого голоса, нежного и ласкового: «Не слушайте ночных шорохов. Спите себе и ни о чем не тревожьтесь».
Мерри снилась вода. Она тихо струилась с холма и разливалась вокруг дома темным озером. Струйки журчали у стен, вода поднималась, медленно и неуклонно подбираясь к окнам. «Нас затопит! - подумал он. - Вот сейчас хлынет внутрь и затопит!» Ему вдруг помстилось, что он лежит в болоте, и его засасывает трясина. Мерри вскочил. Холодная твердость каменного пола разом привела его в чувство. В воздухе словно таяли слова: «Пусть шумит лес за окном. Ему не пробраться в дом. Доброй ночи!» Повеяло странным ароматом, ветерок чуть шевельнул занавески. Мерри глубоко вздохнул и снова заснул.
Сэм всю ночь проспал бревно-бревном и запомнил лишь, что во сне был очень доволен.
Проснулись все четверо одновременно. В окна лился утренний свет, а по комнате, посвистывая скворцом и пританцовывая, ходил Том Бомбадил. Увидев проснувшихся хоббитов, он хлопнул в ладоши и крикнул:
– Динь-день, славный день! - потом отдернул занавески.
Фродо вскочил и подбежал к восточному окну. За ним был серый от росы огород. Он ожидал увидеть следы копыт, слышанных во сне, но под окном стояли нетронутые решетки с вьющейся фасолью, а дальше серела вершина холма на фоне бледной полоски рассвета. Там кипами немытой шерсти громоздились облака, чуть розовевшие по краям, небо набрякло дождем, но рассветная полоса ширилась на глазах, а большие розовые цветы фасоли обретали краски среди мокрых зеленых листьев.
Пиппин смотрел на запад. Перед ним раскинулось туманное море, скрывшее лес, дорожку к дому и подножие холма. Над долиной Ивлинки туман ходил большими округлыми волнами. Слева с холма бежал ручей и впадал в море тумана. В палисаднике серебрилась паутина, дальше в подстриженной траве сверкали капли дождя. Ни единой ивы в помине не было.
– Доброе утро, друзья! - Том распахнул настежь восточное окно. Прохладный воздух, пахнущий дождем, хлынул в комнату. - Солнышка мы, правда, не увидим сегодня. Я бродил далеко, по холмам побегал. На вершинах ветра шум, мокро под ногами, мокро в небе надо мной. Разбудила меня песня Златеники, ну а хоббитов с утра громом не поднимешь. Ночью маленький народ просыпался часто, а когда рассвело, так будить напрасно! Динь-день, серебрень, просыпайтесь дружно! Позабудьте ночь и тень, завтракать вам нужно! Хорошо бы поспешить, а не то придется обойтись вам травой с дождевой водицей!
Хотя угрозу Тома трудно было принять всерьез, хоббиты не заставили себя упрашивать. Из-за стола не поднимались, пока яств на нем ощутимо не поубавилось. Ни Тома, ни Златеники с ними не было. Том сновал по дому, голос его звучал то тут, то там. За распахнутым окном капало с тростниковой крыши. Облака плотно закрыли все небо, и прямой серый дождь монотонно стучал по листве в саду. Теперь лес и вовсе скрылся за дождевой завесой.
Хоббиты выглянули в окно и издали расслышали чистый голос Златеники. Можно было разобрать даже кое-какие слова, но и так понималось, что это особая дождевая песня, в которой все про воду, про радость ожидания ливня, про родники, рождающиеся на холмах и спешащие в реки, текущие к морю. Фродо прислушивался и в душе радовался погоде, задержавшей их в этом гостеприимном доме. Мысль о предстоящем уходе не давала ему покоя с самого пробуждения.
С запада потянул верховой ветер и пригнал настоящие тучи, похожие на бурдюки с водой. Дождь зарядил с новой силой, дорожка в саду на глазах превратилась в маленькую речушку. Из-за угла дома выскочил Том Бомбадил. Он смешно размахивал руками, отгоняя дождь, и в самом деле, войдя в комнату, оказался совершенно сухим, не считая башмаков. Он снял их и поставил в углу камина. Потом уселся в самое большое кресло и поманил хоббитов.
– Златеника затеяла большую уборку. Для хоббичьего народца слишком сыро. Пусть отдыхает, пока можно. Самый подходящий день для длинных историй, для вопросов и ответов. Вот Том и начнет.
Он действительно рассказал множество замечательных историй. Иногда он принимался петь и даже пару раз выбрался из кресла и протанцевал по комнате. Хоббиты услышали о цветах и пчелах, о жизни деревьев и о странных лесных созданиях, добрых и злых, дружественных и равнодушных, жестоких и ласковых, о тайнах, скрывавшихся под зарослями ежевики.
Постепенно они начали вникать в загадочную жизнь леса и ощущать себя незваными гостями, вломившимися в чужой дом. Снова и снова попадался в рассказе Серый Лох, и Фродо услышал о нем больше, чем намеревался, но радости это ему не прибавило. Рассказ Тома обнажил перед слушателями души деревьев, их мысли, зачастую странные и темные, полные недоброй зависти к существам, вольно бродящим по земле, грызущим, рубящим, ломающим и жгущим, губителям и насильникам. Не без причины лес звался Древлепущей. Он и правда был древен, один из последних островов некогда бескрайнего леса, хранящий в чаще праотцев деревьев, стареющих не быстрее окрестных холмов и помнящих былые эпохи своего безраздельного владычества. Бесчисленные годы дали им спесивую корневую мудрость и напитали злобой. Но самым опасным из них был Серый Лох. Сердце его насквозь потемнело, а сила была зелена. Он управлял ветрами, простирая свои мыслепесни по обе стороны реки. Его древний неуемный дух до тех пор тянул из земли силу, рассылал корни во все закоулки, пока под власть его не попали все деревья в лесу от Заплота до Упокоищ.
Вдруг рассказ Тома, словно молодой ручей, прыгающий через пороги и водопады, перекинулся к Упокоищам. Как живые, встали перед хоббитами зеленые некогда курганы с венцами еще не разрушенных стен на вершинах и глубокими подземельями. Овцы блеяли в многочисленных стадах. Гордые крепости вздымались по холмам. Маленькие княжества постоянно сражались друг с другом, а юное солнце сверкало на ненасытных красных мечах. О победах и поражениях рассказывал Том, и рушились башни, горели крепости, пламя рвалось к небу. Золото грудами высилось в усыпальницах всеми забытых королей, курганы скрывали их смертные ложа, закрывались навсегда и замуровывались каменные двери и все скрывали буйные травы. Снова, недолго уже, бродили, пощипывая траву, овцы, а потом холмы опустели. Пришла Тень из дальних мрачных краев и потревожила кости в курганах. По оврагам кралась Нежить, лязгая кольцами па длинных холодных пальцах и звеня на ветру золотыми цепями. В лунном свете словно обломанные зубы мерцали руины на вершинах холмов.
Хоббитов пробирала крупная дрожь. Даже в Шире слыхали о жуткой Нежити, обитавшей в Упокоищах за Древлепущей, и эту историю не больно-то любили слушать в Хоббитоне, даже уютно сидя у камина. Во всяком случае, нашим путешественникам вспомнилось вдруг, что дом Бомбадила располагается совсем рядом с мрачными Упокоищами. Они сбились, потеряли нить рассказа и завозились, растерянно поглядывая друг на друга.
А рассказ продолжался. Том уже бродил по странным краям за пределами памяти, в тех временах, когда мир был просторнее, а нынешние моря еще не родились. Том и тогда распевал под звездами, которые сияли только что проснувшимся Эльдарам. Неожиданно речь его прервалась. Он сидел, покачивая головой и, похоже, засыпая. Хоббиты, наоборот, словно очнулись и заметили, что ветер стих, тучи высохли, а день давно отошел, и в небе горят звездные костры. Фродо не мог с уверенностью сказать, тот ли это день, в который начался странный рассказ. Он не чувствовал ни голода, ни усталости, только одно безмерное восхищенное удивление. Тишина звенела в комнате, тишина затопила весь подзвездный мир, и Фродо решился.
– Кто же ты, Хозяин? - судорожно глотнув, спросил он.
– А? Что? - снова встрепенулся Том, и глаза его заблестели в сумраке. - Вам нужно имя? Что в нем проку? Скажите-ка мне, кем вы будете, если лишить вас имен? Впрочем, вы молоды. Я - Старейший. Том был здесь раньше трав и рек. Задолго до Высоких Эльфов я прокладывал здесь тропы, видел, как сменяли друг друга народы. Я был здесь прежде королей, князей и Упокоищ с их Нежитью. Том был здесь, когда Эльфы ушли на Запад, он видел, как менялся мир, он знал Подзвездную Ночь без страха, задолго до того, как пришел из Ничто Темный Властелин.
Хоббиты невольно оглянулись на темные окна, а когда снова повернули головы, в дверях в золотом сиянии стояла Златеника со свечой, прикрывая рукой огонь от сквозняка, и узкая тонкая рука светилась, как дивная раковина.
– Дождь кончился, - пропела она. - Новые воды бегут с холма под звездами. Пришло время радости и веселья.
– Еды и питья! - громко добавил Том. - Долгие рассказы сушат горло, а долго слушать - недолго оголодать. Мы проговорили утро, день и вечер напролет!
С этими словами он вскочил, сделал пируэт, схватил свечу с каминной полки, мигом затеплил ее от свечи Златеники и заплясал вокруг стола. Потом метнулся к двери, исчез и быстро вернулся с огромным, уставленным снедью подносом. Хозяева накрывали на стол, а хоббиты с восхищением и смехом следили за прекрасной Златеникой и причудливыми ужимками Тома. Скоро стало понятно, что перед ними разворачивается своеобразный танец. Том и Златеника не касались друг друга, но все их движения были сплетены в сложнейший рисунок, куда оказались втянуты и двери, и стол, и посуда, и свечи, а когда танец вдруг оборвался, стол был накрыт, залит светом, а Том картинно кланялся гостям.
– Ужин ждет, - пропела Златеника, и хоббиты только теперь заметили ее новый наряд: серебристое одеяние с белым поясом и туфельки словно из сверкающей рыбьей чешуи. А Том был в ярко-голубом кафтане цвета незабудок, умытых дождем, и в зеленых чулках.
Этот ужин даже превзошел вчерашний. Рассказ Тома заставил хоббитов забыть об обеде, но как только еда оказалась перед ними, они набросились на нее, словно последний раз ели неделю назад. Тут уж стало не только не до песен, но даже не до разговоров. Зато через некоторое время голоса и смех зазвенели бодрее прежнего.
После ужина они вместе со Златеникой спели много песен, таких, которые весело начинались в холмах и бежали вниз, и встречали озера, в которые можно заглянуть и увидеть отражающееся небо и звезды, горящие, как самоцветы на дне. И снова Златеника пожелала им доброй ночи и оставила с Томом у камина. Только теперь сна у Тома не было ни в одном глазу, и на хоббитов обрушился град вопросов.
Оказалось, что ему многое про них известно. Он прекрасно знал историю Шира, причем такую древнюю, о которой и сами-то хоббиты помнили едва-едва. Теперь они не удивлялись больше, как не удивились и всплывшему в разговоре имени Мэггота. Странно им было только уважение, с которым Том помянул знакомого земледельца. «Старыми ногами он твердо стоит на земле - говорил Том, - в его пальцах живёт мастерство, а в костях - мудрость, и на мир он смотрит открытыми глазами». И с Эльфами знался их хозяин, даже от Гилдора получил каким-то образом весточку о бегстве Фродо.
Том так искусно расспрашивал, подсказывая в нужных местах, что Фродо остановился, лишь сообразив, что поведал и о Бильбо, и о своих страхах и надеждах больше, чем рассказывал даже Гэндальфу. Теперь уж и вовсе молчать было глупо. Том кивал головой, а когда услышал о Черных Всадниках, глаза его сверкнули.
– Покажи-ка мне это драгоценное Кольцо! - потребовал он вдруг посреди рассказа. И Фродо, к собственному изумлению, бестрепетно вытянул цепочку из кармана, отстегнул Кольцо и подал Бомбадилу.
Оно легло в большую коричневую ладонь и само словно выросло. Том поднес его к лицу и рассмеялся. Секунду на хоббитов смотрел яркий синий глаз, окруженный золотым ободком. Потом Бомбадил надел Кольцо на мизинец и поднес ближе к свече. Хоббиты наблюдали, а потом до них вдруг разом дошло - Том и не думал исчезать. А он снова рассмеялся и подбросил Кольцо в воздух. Ярко сверкнув, оно исчезло. Фродо вскрикнул, а Том уже наклонился вперед, жестом заправского фокусника протягивая ему на ладони вражью драгоценность.
Фродо подозрительно осмотрел Кольцо. Вроде бы оно осталось прежним. Он даже подивился, как всегда, его тяжести. Но осмотр не убедил Фродо. Его даже немного обидело, как небрежно обращался Том с вещью, которую сам Гэндальф считал опаснейшей на свете. Поэтому, подождав, пока разговор завязался снова и Бомбадил начал рассказывать длинную историю о барсучьих повадках, Фродо незаметно надел Кольцо.
Мерри повернулся к нему и открыл рот, собираясь сказать что-то, но вместо этого невольно вскрикнул. Фродо довольно улыбнулся - Мерри явно не видел его. Кольцо действовало. Фродо встал и тихонько стал подкрадываться к двери, но его остановил оклик.
– Эй, там! - прикрикнул Том, глянув на хоббита пронзительно и вместе с тем лукаво. - Эй, дружок, иди-ка к нам! Ты куда собрался? Ты колечко-то сними, без него сподручней. Хватит в пряталки играть, сядь-ка лучше подле. Том дорогу объяснит, чтобы не плутали.
Фродо, стараясь не показать смущения, снял Кольцо и вернулся на место. Том сообщил, что ждет завтра солнечного дня, но погода в этих краях меняется быстро, и выходить лучше с утра. Он советовал идти прямо на север, тогда, огибая Упокоища, они к концу дня выйдут на Западную Дорогу.
– Не связывайтесь с Нежитью. Не бродите в камнях, не суйте нос в их укрывища. Это под силу только могучим воинам с сердцами, не знающими страха.
Он несколько раз повторил это предостережение, а потом принялся разучивать вместе с ними особую песню на случай, если хоббиты все-таки попадут назавтра в беду.
Бомбадил! О Бомбадил! Птичьим перезвоном,
Чистой каплею росы на листе зеленом,
Алым пламенем зари, неба светом синим
Заклинаем, поспеши! В горе - помоги нам!
Когда они уверенно спели песню вместе с ним, он со смехом похлопал каждого по плечу, а потом проводил их в спальню.
