II I . Читаем стихотворения и комментируем их

Настроения любовной лирики меняются в «городских» стихотворениях поэта. Город оторвал Есенина от «родины-рая», и ощущение счастья стало ностальгическим переживанием, а земная «девушка-природа» стала мечтой-воспоминанием, почти бесплотным («Вот оно, глупое счастье»):

 

Где-то за садом несмело,

Там, где калина цветет,

Нежная девушка в белом

Нежную песню поет.

 

Круто меняется тональность любовной лирики в городском цикле «Москва кабацкая» (1923):

 

Сыпь, гармоника. Скука... Скука...

Гармонист пальца льет волной.

Пей со мною, паршивая сука,

Пей со мной.

 

Излюбили тебя, измызгали —

Невтерпеж.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Или в морду хошь?

 

Поэтичность сменил озлобленный цинизм, цинизм как защитная реакция, как отчаяние. Любовь низведена до плотской, до животной потребности, но в конце стихотворения — жалобное раскаяние: «Дорогая, я плачу, / Прости... прости...».

Цикл «Любовь хулигана» (1923, возвращение Есенина из-за границы) Отмечается отречением от «кабацкого» прошлого, очищением, спасением через любовь. К лирическому герою приходит обновление:

 

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

 

Трагический пафос, надрыв сменяется задушевностью, лиризмом, откровенностью:

 

Пускай ты выпита другим,

Но мне осталось, мне осталось

Твоих волос стеклянный дым

И глаз осенняя усталость.

…

Дорогая, сядем рядом,

Поглядим в глаза друг другу.

Я хочу под кротким взглядом

Слушать чувственную вьюгу.

 

Мечта о «чистой» любви — один из сквозных мотивов лирики Есенина. Сложная гамма эмоций сопровождает страдание, вызванное то жаждой любви, то сознанием ее неосуществимости:

 

Вечер черные брови насопил.

Чьи-то кони стоят у двора.

Не вчера ли я молодость пропил?

Разлюбил ли тебя не вчера?

 

«Персидские мотивы» (1924—1925) — попытка обрести согласие с самим собой и с миром. Романтический сюжет о любви северянина и южанки Есенин воспринял через поэзию Пушкина и Лермонтова. Стихи написаны на Кавказе, но на темы, сюжеты, тональность, сам образ любви персидская лирика. Любимая в персидской лирике превосходит своей красотой саму природу, она исключительна.

Есенин создал образ голубой и веселой страны, которой перестала быть Россия. Ранее Россия ассоциировалась в лирике Есенина с «голубой страной», страной-идеалом, мечтой («Голубеет небесный песок», «В голубой купается пыли»). После революции голубой цвет почти исчез из его лирики: «Закат обрызгал серые поля», «Принакрытые сереньким ситцем / Этих северных бедных небес». Теперь выдуманная Персия («Голубая родина Фирдуси») соответствовала идеалу: «Хорошо бродить среди покоя / Голубой и ласковой страны». «Персидские мотивы» — противовес «Москве кабацкой»:

 

Улеглась моя былая рана —

Пьяный бред не гложет сердце мне.

Синими цветами Тегерана

Я лечу их нынче в чайхане.

…

Никогда я не был на Босфоре,

Ты меня не спрашивай о нем.

Я в твоих глазах увидел море,

Полыхающее голубым огнем.

 

Даже форма «Персидских мотивов» соответствует форме древней персидской лирики:

 

Воздух прозрачный и синий,

Выйду в цветочные чащи,

Путник, в лазурь уходящий,

Ты не дойдешь до пустыни.

Воздух прозрачный и синий.

 

Символом персидской красоты и любви является образ розы: «Тихо розы бегут по полям...»; «Губы к розам так и тянет, тянет»; «Лепестками роза расплескалась»; «Красной розой поцелуи веют, / Лепестками тая на губах».

Однако Персия в художественном воображении поэта — лишь временный покой. Одна из тем цикла — ностальгия по России. В любовные мотивы непременно привносится образ родины, любовь к России обостряется: «Мы в России девушек весенних / На цепи не держим, как собак»; «Как бы ни был красив Шираз, / Он не лучше рязанских раздолий»; «Там на севере девушка тоже / На тебя она страшно похожа»; «Сердцу снится страна другая».

Вспомним «Соловьиный сад» Блока. Персидский «сад» Есенина (и там есть «песня соловьиная», «розу кличет соловей») — не более чем миф, греза. Постепенно наступает разочарование:

 

Глупое сердце, не бейся!

Все мы обмануты счастьем,

Нищий лишь просит участья...

Глупое, сердце, не бейся.

…

Многие видел я страны,

Счастья искал повсюду,

Только удел желанный

Больше искать не буду.

Глупое сердце, не бейся.

 

Пятнадцать стихотворений цикла передают особый лирический сюжет — динамику, развитие чувств и настроений лирического героя.

 

⇐ Предыдущая75767778798081828384Следующая ⇒

Поделиться: