Ты не можешь и дальше меня избегать, Альби. Я дала тебе достаточно времени, чтобы наиграться после того, как ты вернулся. Позвони мне.

 

 

Я собираюсь машинально ответить Эрике в сообщении, чтобы она шла нахер, как и в другие два раза. Эрика – бывшая девушка, друг семьи и напоминание о том, что несколько лет назад, в течение пары месяцев, я был настолько глуп, чтобы убедиться на самом деле, что состоять в отношениях - это полная херня. Единственная причина, по которой Эрика была со мной  – из-за моего положения в обществе, из-за близости к трону.

Вместо этого, я нажимаю кнопку «Удалить» и блокирую её номер.

Мне нужно трахнуться, но не с Эрикой.

Но и не с Белль тоже, нет, если я знаю, что будет лучше для меня.

Конечно, когда я делал то, что будет лучше для меня?

Я посреди написания SMS для друга, который всегда готов к вечеринкам и «охоте» на женщин, когда она стучит в дверь.

Я знаю, что это её стук. Они робкие и неуверенные, не такие как у Бена-камердинера или моей сестры Алекс, которая уже на полпути кричит: «Альби, ты, грязная свинья, открывай!», прежде, чем она даже закончит стучать.

Нет, определённо, это Белль.

Вот почему я не потрудился надеть рубашку.

Я открываю дверь и наслаждаюсь тем, как её глаза сосредоточены на моей груди. И я стараюсь скрыть свою улыбку, когда она безуспешно пытается смотреть в какое-нибудь другое место.

- Чем я могу помочь? – спрашиваю я.

- Я… хм… вернусь попозже, - отвечает она. – Ты, очевидно, в процессе переодевания.

- Я бы пригласил тебя зайти, сейчас, - прошептал я, заговорщически, наклонившись вперёд.

- Я остановилась, потому что хотела тебе сказать, что мне это не интересно, - говорит она, заправляя прядь волос за ухо.

- О? – спрашиваю, прислонившись к косяку двери. – Что именно тебе не интересно, дорогуша?

- Осмотр дворца, - отвечает она. – В случае, если у тебя появятся какие-нибудь мысли.

- О, у меня много мыслей.

- Не такие мысли, - шепчет она, её тихий тон делает слова запретными.

- Не будь теперь застенчивой, - говорю я, мой голос низкий. – Мы оба знаем, почему ты опоздала на ужин.

- Я не понимаю, о чём ты говоришь, - сказала она, сквозь зубы. Но её глаза широко раскрыты, и она сделала быстрый, короткий вздох. Мысль о том, что она касалась себя между ног и достигла кульминации, будучи мокрой из-за меня, достаточно, чтобы мой чёртов член взорвался.

- Значит, ты не опоздала, потому что была занята мыслями о моём члене внутри себя? – спрашиваю я.

Она смеётся, но это вынужденно. – Возможно, это единственное о чём могут думать другие женщины, находящиеся около тебя, но не я, - говорит она. – В любом случае, я пришла сюда, чтобы спросить, как добраться до посольства, чтобы получить новый паспорт.

- Уверена, что это единственная причина, по которой ты пришла сюда? – спрашиваю я. То, как она смотрит на меня, как её глаза скользят по моей груди, заставляет задаться вопросом, почему, чёрт возьми, она притворяется, что я её не привлекаю, когда мы оба знаем, что это неправда.

- Это единственная причина, - отвечает она. – Я совершенно уверена.

- Мои глаза находятся здесь, дорогуша, - поддразниваю я.

- Я даже не смотрю куда-то ещё, - протестует она, и её лицо заливается краской. – И ты должен… надеть рубашку или что-нибудь ещё. Почему ты в таком виде открываешь свою дверь?

- Хорошо, если бы я знал, что это пришла ты, то открыл бы дверь без штанов, - говорю я ей.

- Это было бы довольно неловко для тебя, - произносит она. – Здесь довольно прохладно, с кондиционером, знаешь ли.

- Не волнуйся, дорогуша, - говорю я. – У королевского скипетра нет проблем со сжатием.

Её глаза широко раскрываются, и она качает головой. – Ты что серьёзно относишься к своему члену, как к королевскому скипетру?

Я не удосужился скрыть свою ухмылку. Маленькая Мисс Благодетель делает вид, что обижена, но она действительно хочет меня. – Ты хочешь прикоснуться к королевскому жезлу? – спрашиваю я. – Отполируешь королевскую драгоценность?

Она брезгливо морщит лицо в отвращении. – Тьфу. Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя чувство юмора, как у двенадцатилетнего?

- Обычно, меня обвиняют в эмоциональной зрелости двенадцатилетнего мальчика. Поэтому я восприму это, как комплимент.

- Можно, - говорит она. – И для записи, я пришла сюда по делу. А не говорить о твоём маленьком Принце Альберте.

- О, нет ничего маленького, дорогуша, - отвечаю я, протягивая руку к кнопке на моих штанах. – Вот. Посмотри.

Она поднимает руку. – О, Боже мой. Серьёзно? Тебе не хватает женского внимания? – спрашивает она. – Мы находимся посреди дверного проёма, на случай, если ты забыл.

- Тебе нужно отыскать своё чувство юмора, - говорю я. – Думаю, что ты, возможно, забыла его где-то в Вегасе.

Её лицо краснеет. – У меня есть чувство юмора, - произносит она. – Просто это не… твой вид юмора.

- Шутки о моём члене не в твоём стиле? – спрашиваю я. – Ну, я рад, что ты серьёзно относишься к моему члену.

Белль закатывает глаза. – Ты не в моём вкусе.

- Ну, у меня есть для тебя новости, дорогуша, - говорю я. – Такие девушки, как ты, тоже не в моём вкусе. – И это, безусловно, правда. Независимо от того, насколько горяча эта цыпочка, скованные женщины не в моём вкусе.

- Тогда почему ты продолжаешь приставать ко мне? – шипит она.

- Я просто развлекаюсь. Вот и всё. Если бы я приставал, ты бы знала об этом. Поверь мне.

- Да? – спрашивает она, скрестив руки на своей груди. Это движение имеет эффект сжатия груди, и её декольте оказывается прямо в поле моего зрения так, что я не могу отвести свой взгляд. Я не могу решить, делает она это по наивности или хочет вывести меня из себя. В прямом смысле.

- Как я уже сказал, ты будешь умолять меня приставать к тебе.

Белль закатывает глаза. – Я не буду этого делать, - говорит она. – Просто потому, что мы один раз поцеловались, не означает, что между нами произойдёт что-то ещё.

- Независимо от того, что ты говоришь, чтобы спокойно спать по ночам, Белль, - отвечаю я. – Но мы оба знаем, что ты думаешь о моих губах на твоих.

Она пожимает плечами. – Ничего особенного, – произносит она. – У меня были поцелуи и получше.

- Я не об этих губах говорил, - говорю я, глядя вниз.

Её глаза снова широко раскрываются. – Мы не делали ничего подобного, - возражает она.

- Мы этого не делали, - произношу я. – Это не значит, что ты не думала об этом. И мы оба знаем, ты лжёшь, говоря о том, что у тебя были поцелуи получше. Я посмотрел на твоего бывшего жениха. Я видел его фотографии. Он не смог бы зажечь тебя.

- Ты понятия не имеешь, какие у меня были поцелуи, - возражает она. – Или о моей личной жизни. По крайней мере, моя достаточно скрыта, так что мне не нужно беспокоиться о каких-то там пожарах.

- Это твоя неуклюжая попытка намекнуть, что у меня есть какой-нибудь вид ВЗ (прим. пер.: венерическое заболевание), дорогуша? – спрашиваю я.

- Я же говорила тебе, что просто искала информацию о тебе, - говорит она. – У тебя есть вращающаяся дверь в спальне. Это то, что говорится в журналах.

Я наклонился ближе к ней. – Не волнуйся, Белль, - прошептал я. – Я чист, как стёклышко. Ты можешь даже обнажить меня, если хочешь.

- О, Боже мой, - говорит она. – Это не то, что я подразумевала.

- Эй, ты та, кто продолжает поднимать мой член, - произношу я, наслаждаясь шокированным выражением её лица.

- Я не поднимаю твой… - голос Белль затихает, она оглядывается через своё плечо и смотрит дальше по коридору. – Пенис.

- Пенис, - говорю я, смеясь. – Это сексуально. Ты можешь сказать другое слово, дорогуша. Петух. Согласись, ты не можешь перестать думать об этом.

- Я не собираюсь это признавать, - стонет она от разочарования. – Я даже не могу вспомнить, зачем пришла сюда. Я знала, что это было ошибкой.

Она разворачивается, и прежде, чем я смогу остановить её, убегает в сторону своей комнаты.

 

 

 

 

ГЛАВА 10

Белль

 

- Это так странно, но это так похоже на историю Кенсингтонов, - говорит Рейн, голос её звучит приглушённо по телефону, когда она поворачивается, чтобы сказать кому-то в комнате «подождать минутку». Рейн работала волонтёром в Африке, в другой организации, на протяжении шести месяцев, пока я была там. Она – свободный дух, хиппи-девочка, путешествующая по Европе со своим парнем – и именно такой взгляд мне нужен на данную ситуацию.

- Подожди, что за история Кенсингтонов?

- Серьёзно, разве это не как раз в тему твоей семейки?

- Мы не королевская семья, - шепчу я. – Это безумие.

- Но ты, как настоящая чёртова принцесса, - говорит она. – В любом случае, скоро ею станешь.

- Да, да, - произношу я. – Это последнее, чего бы я хотела. Но ты не можешь никому об этом говорить, Рейн. Ещё не было официального объявления.

- Феникс, - говорит она, смеясь, когда зовёт своего парня. – Белль живёт во дворце. По-настоящему. С королём и всем остальным дерьмом.

- Шшш, - обрываю я её. – Серьёзно. Это не общеизвестная информация. Вероятно, они прослушивают мои телефонные звонки или ещё что-нибудь такое. У меня даже нет моего паспорта.

- Они что держат тебя в плену? – визжит она. – Это пиздец, Белль. Ты – гражданка Америки.

- Расслабься, - говорю я. – Я просто его потеряла или что-то типа того, может быть, когда распаковывала чемоданы. Я должна пойти в посольство и получить новый.

- Хочешь, Феникс и я заберём тебя? – спрашивает она. – Мы приехали в Амстердам на несколько дней. Протровия не на нашем пути, но мы можем что-нибудь придумать.

- Всё в порядке, - говорю я. Я даже представить не могу, какое бы здесь началось дерьмовое шоу, если бы Рейн со своим парнем появились во дворце. Я обожаю Рейн, но мысль о том, что она будет ходить по дворцу, пропахшая пачули и марихуаной, и делать замечания королевскому двору за их необоснованное богатство, достаточна, чтобы заставить меня хихикать. – Может и хорошо, что я здесь надолго не задержусь. Дерек мне написал уже примерно миллион раз.

- Что? – спрашивает она. – К чёрту его. Твой бывший жених изменял тебе с твоей же подружкой. И ты никак не отреагировала, не так ли?

- Конечно, нет, - говорю я. – Я имею в виду, может это хорошо, что я сейчас не в Штатах. Может быть, мне нужно здесь задержаться на некоторое время.

Когда я произношу эти слова, то начинаю понимать, что на самом деле остаться на всё лето - это не такая уж и плохая идея.

- Протровия, - говорит она. – Разве это не то место… – Феникс, как зовут того принца, которого всё время показывают в новостях? Альберт. Принц Альберт. Я запомнила его имя из-за всей этой пирсинг-на-члене ситуации. Он великолепен? Они совершенно нелепы?

Я издаю стон. Я никому не говорила об Альби. Ни единая душа не знает о том, что случилось в Вегасе, за исключением Альби и меня, и всё так и останется. – Да, я имею в виду, что не видела его. Я только что приехала. И, да. Всё это довольно нелепо.

- Он – принц с проколотым членом, знаешь ли, - говорит она. – Тебя когда-нибудь трахал парень с пирсингом на члене? Это фантастически. – Она замолкает, а затем смеётся и шепчет своему парню – Да, Феникс, я говорю о тебе.

- Нет, я не делала этого с парнем с проколотым сама-знаешь-что. – Я вздыхаю. Я позвонила человеку, который, как я думала, никогда не слышал о принце Альберте, а она знает о нём всё и, даже, о его проколотом члене.

- Ну, ты должна, - говорит она. – На самом деле, это то, что тебе нужно сделать, пока ты там. Смахни паутину. Тебе нужна интрижка. Утешительный секс.

- Мне не нужен утешительный секс, - протестую я.

Голос Рейн звучит приглушено. – Нет, Феникс, помнишь, я говорила тебе, что ей изменил жених. – Она замолкает, а затем возвращается к нашему телефонному разговору. – Ты же знаешь, что Феникс думает на счёт браков. И адвокатов. Он говорит «скатертью дорога, Дерек».

- Я не могу поверить, что ты предлагаешь мне завести интрижку с принцем, - произношу я.

- Это не похоже на то, что я говорю тебе выходить за него замуж, - говорит она. – Я говорю о старой доброй интрижке. Разве он не переспал с половиной женщин в Европе?

- Он мой новый сводный брат, - говорю я. И я не могу произнести, что уже вышла за него замуж.

- Что делает его ещё более подходящим, - говорит она, смеясь. – Разве не все члены королевских семей женятся на своих кузенах и родных братьях, сёстрах? Эй, я должна уже уходить. Мы обедаем с другими людьми из общежития. С тобой всё будет в порядке?

- Да, иди, - я пытаюсь успокоить её. – Я в полном порядке.

- Интрижка, - произносит она, смеясь, когда её комната заполняется разговорами. – Заведи интрижку. Это будет хорошо для тебя. Когда в последний раз у тебя был случайный секс?

Телефон отключает прежде, чем я успеваю ей ответить. Никогда, я думаю. У меня никогда не было интрижки.

Но это не означает, что я начну трахаться с самой большой шлюшкой во всей Европе.

- Тук-тук.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Альби открывает потайной ход в моей комнате. – Ты что, издеваешься со всей этой - появляться-из-тайного-прохода - хернёй? – спрашиваю я. – Ты не имеешь права так появляться в моей комнате. Я должна получить охрану, чтобы быть в безопасности.

Альби поднимает руки в насмешливой капитуляции. – Расслабься, дорогуша, - говорит он. – Я пришёл с миром. И я постучал в стену. Дважды. Ты не слышала?

- Врываясь в мою комнату через тайный проход? Да, это совершенно миролюбиво. И совсем не так жутко, как кажется.

- Я пришёл таким путём не просто так, - говорит он, даря мне шаловливую усмешку, которая сразу же заставляет меня нервничать. И его усмешка показывает, что он своего добьётся. И, правда в том, что это возможно.

Но не со мной. Даже то, как он на меня смотрит, заставляет сбросить мои трусики прямо в эту же секунду.

 - И ты уйдёшь тем же путём обратно, - говорю я, скрестив руки на груди, даря ему свой лучший свирепый взгляд.

- Я принёс тебе подарок, - произносит он. – Бен – мой камердинер – нашёл твой паспорт. Лакей так и не вытащил его из твоей сумки. - Он протягивает руку и отдаёт его мне, а я чувствую одновременно благодарность и сомнение.

- Почему он не принёс его мне? – спрашиваю я.

- Потому что я попросил его найти паспорт, и он упомянул, что сделал это, - отвечает Альби. – Кроме того, прошлой ночью ты обмолвилась, что не хочешь осмотреть дворец, и я пришёл изменить твоё мнение. Я предлагаю тебе частную экскурсию по Протровии.

- Да, правильно, - говорю я. – Частную экскурсию по твоей спальне, ты имел в виду.

Он поднимает руки в насмешливой капитуляции. – У меня нет скрытых мотивов, - отвечает он. – Я клянусь.

Я поднимаю бровь, смотря на него. – Что-то я сомневаюсь.

- Тогда, как хочешь, дорогуша, - говорит он. – Если ты предпочитаешь чайную церемонию с моей бабушкой и кучей её скучных старых друзей, то так тому и быть. Я уверен, что они много чего выскажут о твоей благотворительности в Африке.

От мысли о чайных посиделках с бабушкой Альби мне становится не по себе. – Ты решил прогулять послеобеденную повестку дня?

- Очевидно, - отвечает он. – Если ты не предпочитаешь провести день со старушками, то будь моим гостем. – Он поворачивается, чтобы снова нажать на панель в стене. – Удачи, дорогуша.

- Подожди, - говорю я. – Позволь мне только взять свою сумку.

- Я знал, что ты образумишься.

- Это не так, - говорю я, кладя свой кошелёк в одну из дизайнерских сумок, находящейся в моём хорошо оборудованном шкафу. – Ты – меньшее из двух зол.

- Я приму это, как комплимент, - говорит Альби, ухмыляясь. – Я определённо начинаю тебе нравиться.

Я заглушаю свой смех, когда прохожу за ним в проход. – Да, - отвечаю я. – Как плесень.

Снаружи Александра и двое мужчин в костюмах ждут нас на взлётной площадке, рядом с вертолётом. Я не знаю, разочарована ли я или чувствую облегчение от того, что у нас с Альби будет сопровождение.

 Я говорю себе, что облегчение – это, наверное, правильный ответ. Я, безусловно, должна быть рада этому.

- Вертолёт, - я перекрикиваю рёв роторов, безуспешно пытаясь удержать мои волосы, которые хлещут по лицу от поднявшегося ветра. По крайней мере, я одела одни из своих старых джинсов, а не одно из новых платьев из моего гардероба. Спасибо Богу за эту маленькую милость, потому что это было бы прискорбно. Я уверена, что Альби был бы рад лицезреть меня в роли Мерлин Монро.

- Ничего не ускользнёт от твоего внимания, Принцесса, - говорит Альби. – Я сказал, что организую тебе экскурсию по Протровии.

Александра ударяет локтем Альби. – В этот раз, никаких твоих дерьмовых боевых посадок, Альб, - говорит она.

- Не моя вина, что у тебя чувствительный желудок, - отвечает он, смеясь.

- Чувствительная моя задница, - кричит Александра. – Ты такой придурок. Я даже не знаю, почему снова согласилась полететь с тобой на вертолёте.

- Потому что ты предпочтёшь поблевать в пакет, чем провести день, слушая лекции нашей бабушки о неприемлемом цвете твоих волос?

- Подожди. Ты будешь единственным пилотом? – спрашиваю я.

- Как ты думаешь, чем я занимался в армии, дорогуша? – кричит Альби. – Ты не струсила, надеюсь?

- Никогда, - отвечаю я.

- Это приятно слышать, - кричит он. – Если будешь хорошо себя вести, я мог бы воздержаться от каких-либо тактических манёвров.

Я никогда не летала на вертолёте, но никогда не скажу об этом Альби. У нескольких родителей моих школьных друзей были частные самолёты, я летала на них, но вертолёт отличается. Мы пристёгнуты, на нас одеты наушники, Альби делает множество проверок, возится с кнопками и циферблатами на приборной панели в передней части вертолёта. Рядом со мной Александра бесстрастно крутит в руках телефон, как будто она совершает полёты каждый день. Конечно, она, вероятно, так и делает.

Два «костюма» летят с нами – их личные телохранители – по одному, соответственно, для Альби и Александры. Видимо, я получу охрану, и довольно скоро, если останусь здесь, но поскольку я только что прибыла во дворец, я нахожусь на каком-то промежуточном этапе.

Интересно, на кой чёрт, нам нужно было скрываться внутри дворца, если охрана и так знала, куда мы идём. Но у меня нет времени думать об этом, до того, как мы окажемся в воздухе, и я отвлекусь на всё остальное.

Александра печатала SMS на своём телефоне, практически не обращая внимания на пейзаж под нами, но я была поражена. Альби говорил в микрофон, рассказывая историю Протровии, когда пролетал над городом, и, показывая особенные здания, когда пролетал над столицей.

- Протровия уходит своими корнями к 1532 году, - говорит он, когда мы вылетаем из столицы. Он даёт нам краткий экскурс в историю страны, но я слишком занята, чтобы слушать, потрясенная тем, что увидела внизу.

- Альби такой кретин, - говорит Александра в микрофон. – Он похож на психа, одержимого нашей семейной историей и всем остальным дерьмом.

 - Полагаю, что, если вся эта будущий-король фигня не сработает, ты всегда можешь устроиться на работу в качестве гида, - говорю я.

- Хорошо, когда есть другие возможности в жизни, - отвечает Альби.

Мы летим над городом, а Альби по-прежнему указывает на важные места, но мне трудно обращать внимание на то, о чём он говорит, просто потому, что пейзажи захватывают дух – холмистые поля изумрудного цвета, усеянные коттеджами и фермерскими домами. В какой-то момент полёта, даже Александра опускает свой телефон и смотрит в окно.

Я не знаю, сколько времени мы были в воздухе, пока Альби не говорит, что мы собираемся приземлиться. – Это летний дом, - говорит он, когда в поле зрения появляется поместье, протяжённостью акрами земли.

- Разве сейчас не лето? – спрашиваю я.

- Мы поедем сюда через несколько недель, - отвечает Александра. – После того, как королевская чета объявит о помолвке. Вечеринка будет во дворце, а затем мы отправимся в деревню. Реже появляться на публике и всё такое. Ещё более скучно. – Я не вижу выражения её лица, но, если бы мне пришлось угадывать, уверена, что она закатила глаза.

Как только вертолёт приземляется на площадку, красный кабриолет ускоряется, управляемый парнем в тёмных очках, который, я могу сказать точно, великолепен даже отсюда, где я сижу. Рядом со мной Алекс отстегивает ремни безопасности. – Скажи папе, что я вернусь через несколько дней, - кричит она Альби.

- Я не собираюсь прикрывать тебя, задница, - говорит он.

Один из телохранителей бормочет себе поднос «Ваша сестра» и, сыпля проклятия через свой микрофон, срывает его с головы. Он следует за Алекс из вертолёта, и я вижу, как она спорит с ним снаружи, показывая средний палец, и запрыгивает в отъезжающий кабриолет.

Слишком много, чтобы в летнем доме было скучно, наверное.

 

 

ГЛАВА 11

Альби

 

Телохранитель мой сестры, Макс, бросился вниз по дороге. Я знаю, что он достаточно умён, чтобы держать здесь запасной автомобиль, один из тонированных чёрных внедорожников, предназначенных для обеспечения безопасности, который должен быть незаметным, но вместо этого он выделяется больше, чем «белая ворона».

Мой телохранитель, Ной, качает головой. – Вы знаете, куда она направилась, сэр?

Он настаивает на том, чтобы называть меня «сэр», несмотря на то, что отвечает за мою безопасность столько, сколько я себя помню. И, вопреки тому, что я сто раз просил называть меня по имени. Ной знает обо мне больше, чем кто-либо, а также знает, что я не собираюсь сдавать свою сестру, даже если она сбегает с таким избалованным засранцем, как Финн Ашер.

Белль стоит рядом со мной, её волосы взъерошены от ветра, выглядят сексуально и растрёпано, и в основном, она находится в замешательстве, до ужаса. – Всё хорошо? – спрашивает она.

- Я понятия не имею, куда она направляется, Ной, - лгу я, пожимая плечами. Кроме того, я уверен, что Макс над этим работает.

Как будто по команде, телохранитель проносится мимо нас на внедорожнике, подняв клубы пыли из-под колёс, когда он пролетает вниз по дороге, следуя за Алекс и Финном.

Ной прищуривает глаза, когда смотрит на меня. – Да, я уверен, что он работает над этим, сэр.

- Мы собираемся осмотреть территорию, Ной, - произношу я. – И, конечно же, мы не нуждаемся в сопровождении.

Он одаривает меня суровым взглядом, прежде чем выдать «да, сэр» в ответ, уходя вперёд нас. Поместье полностью укомплектовано персоналом, с собственной охранной.

- Ной, ты должен пойти и выпить пива или чего-нибудь ещё, - кричу я ему вслед, а он показывает мне из-за плеча средний палец.

Находясь рядом со мной, Белль смеётся. – Это в порядке вещей, когда телохранители тебя посылают?

- Только Ной, - отвечаю я ей. – Он был со мной в течение длительного времени. Он, наверное, самый близкий человек, как лучший друг.

- Лучший друг, который называет тебя «сэр»? – спрашивает она.

- Он называет меня так, потому что знает, что это бесит меня, - отвечаю я. – И только тогда, когда он недоволен мной.

- Тогда он всё время называет тебя «сэр»?

- Ты такая догадливая, - произношу я, закатывая глаза. – Люди всё время тебе это говорят?

- Постоянно, - отвечает она, показывая язык. Это детский жест, но он заставляет меня смеяться. Мы идём через газон, от вертолётной площадки к летнему дому, и краем глаза я вижу, как Белль вздыхает полной грудью, заметно успокоившись, пока мы прогуливаемся.

Я не знаю почему, но мне доставляет удовольствие видеть её счастливой.

- Итак, ты всегда прилетаешь со своими жёнами в свои владения? – спрашивает она.

- На самом деле, ты первая, - отвечаю я.

- Значит, я особенная, - произносит она. – Я польщена.

- Ну, нас поженил поддельный Элвис, и это автоматически делает тебя помехой и ограничением перед другими браками, - говорю я.

- Я в восторге, - произносит она с сарказмом, а затем замолкает, пока мы идём по газону. Я указываю на различные места, расположенные на территории поместья – конюшни, сады и озёра на юге, едва заметные на горизонте.

- Когда мы с Алекс были детьми, отец брал нас на рыбалку в воскресенье с утра, - говорю я. – Независимо от того, насколько он был занят, мы вставали в шесть утра, а возвращались через несколько часов и будили мою маму.

- Твой отец кажется хорошим человеком, - произносит она. – Почти как… простой человек.

- Он «король из народа», - отвечаю я. – Это то, как его называют.

- Это было странно, пока ты рос в таких условиях? – спрашивает она.

Я пожимаю плечами. – Не знаю, - отвечаю я. – А странно было расти в таких условиях, как ты?

- Тушé, - говорит она.

- Я не знаю другого образа жизни, - произношу я.

Внутри замка я показываю ей свои любимые места, вещи, которые являются частью семейной истории – тысячелетняя китайская керамическая посуда, которую я разбил, пока мы с Алекс бегали по дому, когда мне было девять лет и её склеили обратно; место, где мы с сестрой вскарабкались на низкий выступ одного из окон, когда мне было двенадцать лет и Алекс упала, сломав руку. Это был первый раз, когда я попал в настоящие неприятности, и был наказан из-за этого.

Белль и я стоим на крыше, смотря на просторы поместья, газон настолько яркий, что кажется почти изумрудного цвета.

Всё здесь, в этой стране, более яркое и насыщенное, чем в городе.

Это место хранит все важные воспоминания моей жизни.

- Это место, где мы с Алекс пошли и накурились, прежде чем я ушёл в армию, - произношу я.

Белль смеётся. – Это не то, что я представляла, - признаётся она. – Это отличается от того, что я ожидала от королевской семьи.

- Знаешь, все эти атрибуты, - говорю я. – Всё это – замки и машины, и самолёты, и…

- Рассказы СМИ? – спрашивает она. Белль стоит в полуметре от меня – я думаю, это слишком далеко – и поглядывает на меня, а мне кажется, что я вижу её улыбку. Дразня меня из-за моей репутации.

- Я мог бы сказать, что все истории СМИ сильно преувеличены, но, скорее всего, это не так, - говорю я.

Она снова смеётся. – По крайней мере, ты честен, - произносит она. Потом внезапно спрашивает. – Так зачем ты привёз меня сюда?

- Я делюсь королевскими историями – хорошими, а не дружественно-политическими – и разве ты не хочешь повеселиться?

- Нет, я… Это совсем не то, что я имела в виду.

- Расслабься, дорогуша, я просто несу всякий бред, - говорю я. – В дополнение, не ты ли отлыниваешь от чаепития? Я просто хотел показать тебе настоящую Протровию.

- И это настоящая Протровия? – спрашивает она, игривым голосом. – Дворцовое летнее поместье?

- Нет, всезнайка, - говорю я. – Я просто провожу экскурсию по летнему поместью. Давай. Теперь я покажу тебе настоящую Протровию. Таким образом, если ты решишь вернуться в Штаты, по крайней мере, ты будешь знать, что теряешь.

Но я не собираюсь уходить. Пока нет. Я стою там, а она смотрит на меня в течение минуты, и выражение её лица невозможно прочитать. – Я начинаю теперь понимать, что я буду скучать, - произносит она, её глаза задерживаются на мне чуть дольше, чем ей хотелось бы. Потом момент уходит, и она прочищает горло. – Ладно, принц Альберт. Произведи на меня впечатление своей Протровией.

 

 

ГЛАВА 12

Белль

 

- Я не уверена в том, что собиралась получить, когда сказала принцу, чтобы он произвёл на меня впечатление своей страной, но определённо не это.

- Что? – спрашивает он невинно. – Эта обувь? Не слишком тебе соответствует?

- Да, это, безусловно, обувь, - с сарказмом говорю я. Но я не могу подавить смех, который вырывается из меня, когда я смотрю на него.

Альби одет в джинсы и серую футболку, тёмно-синяя бейсболка низко натянута на лоб, выглядит, как и любой другой парень его возраста.

Кроме нелепых, густых фальшивых усов над его губами.

- Тебе тоже нужен головной убор, - говорит он, вытаскивая из-за своей спины чёрную бейсболку с ярко-оранжевой надписью: «Я люблю Лас-Вегас».

Я выхватываю кепку из его рук. – Ты, должно быть, шутишь?

- Что? – спрашивает он, пожимая плечами, подняв ладони кверху. – Ты будешь выглядеть, как настоящий турист. Это идеальная маскировка.

- Ты купил это для меня в Лас-Вегасе? – после утверждения о том, что он понятия не имел, кем я была, Альби делает что-то вроде этого?

- Неа, - отвечает он. – На самом деле, я купил это для себя в Лас-Вегасе. Но, признаюсь, что после того, как ты приехала, я собирался оставить её на твой кровати в качестве приветственного подарка.

- Но твоё чувство приличия и добросовестности удержало тебя от этого? Отлично, - говорю я, качая головой. В любом случае, я надеваю бейсболку на голову, поправляя свой конский хвостик. – Хорошо. Поехали туда, куда ты собрался меня отвезти, Порноусишки.

Когда телохранитель Альби видит нас, он закатывает глаза и тяжело вздыхает. – Усы. Серьёзно? – произносит он.

- Ной просто завидует, что не может отрастить такие же сексуальные усы, как эти, - шепчет Альби, наклонившись ко мне.

- Насколько я могу судить, то вы тоже не можете, сэр, - Ной держит заднюю дверь машины, открытой для меня. Это чёрный седан с номером такси в углу заднего стекла, немного старый и совершенно не королевский, абсолютно не похожий на мощный внедорожник с тонированными стёклами, который выдаёт королевскую службу безопасности.

- Разве он не едет с нами? – спрашиваю я, наблюдая, как Ной закрывает дверь и идёт по направлению внедорожника, припаркованного на расстоянии двадцати футов.

Интересно, как, чёрт возьми, Альби избегает неприятностей с такой непринуждённой защитой. Так же было и в Лас-Вегасе. Там у Альби не было серьёзной охраны. Никого, кого бы я заметила, во всяком случае, или же я, наверное, заподозрила бы что-нибудь неладное. Он самый известный принц в мире. Я ожидала, что у него команда телохранителей, как у рок-звезды или высокопоставленного лица.

- Само собой, - отвечает Альби, устраиваясь на заднем сиденье рядом со мной. Он ничего не делает, не кладёт руку мне на ногу или чего-нибудь непристойного. Не знаю, должна ли я быть довольна этим или разочарована. – Он наш водитель.

- Охрана королевской семьи всегда такая слабая? – спрашиваю я. Ной скользит на водительское сидение, скинув рюкзак на переднее пассажирское.

Альби поворачивается ко мне и подмигивает, одетый в эту дурацкую бейсболку, и с нелепыми накладными усами.

Несмотря на мои первоначальные опасения, возможно, королевский засранец не так уж и плох.

- Давай просто скажем, что у меня с Ноем взаимопонимание, - говорит Альби. – Он знает, что я вполне способен сбежать от него, если действительно захотел бы. Вот как сегодня. Мы могли выбраться из дворца, пройти через туннели и обойти вокруг города. Но таким образом, он смог бы следить за мной издалека и надеяться на то, что я не сбегу. По крайней мере, не сегодня, во всяком случае.

- К сожалению, принц подвержен своего рода заблуждениям, - произносит Ной, нажимая на педаль газа. – Он считает себя более умным и ненавязчивым, чем есть на самом деле.

Я сдерживаю смех. – У меня, определённо, сложилось такое мнение.

- Если ты считаешь, что мои усы не подходят под описание «ненавязчивый», я боюсь, что мы больше не сможем быть друзьями, Ной, - говорит Альби.

- Мне жаль тебя, Ной, - произношу я, качая головой.

- Почему? – спрашивает он, смотря вперёд, когда вывозит нас за пределы, обнесённого стеной, поместья и направляется вниз по извилистой дороге туда, куда мы там, чёрт возьми, собираемся. Я осознаю, что понятия не имею, что Альби задумал, но слепо следую его указаниям, как будто меня больше ничего не волнует в этом мире.

- Мне жаль, что вы застряли с защитой принца, - говорю я.

- Это жертва, - отвечает Ной. – Король, страна и всё остальное.

Альби смеётся, нажав на кнопку, которая автоматически поднимает перегородку между нами и Ноем. – Хватит с него, – говорит он.

- Вы, ребята, очень близки, - отмечаю я.

- Ной терпит кучу дерьма от меня, - говорит он. – Он заступил на службу примерно в то время, когда моя мама заболела.

- Могу только представить с каким дерьмом он должен был мириться, - произношу я, только наполовину шутя. Из журнальных статей и СМИ, которые окружают принца-плейбоя, я определённо вижу, как было сложно им управлять.

Я ожидаю, что Альби засмеётся, но, когда смотрю на него, то его взгляд направлен в окно, он закрылся от меня.

- Как умерла твоя мама? – спрашиваю я, хотя, уже давно знаю, как она умерла. Информация о смерти королевы Сигрид была во всех новостях после того, как это произошло. Я училась в старшем классе средней школы. И я до сих пор помню мемориалы, песни, написанные о ней. И, как все остальные в мире, я помню фотографию, где принц Альберт и принцесса Александра стояли рядом со своим отцом с невыносимой и непоколебимой болью на их лицах.

Одно дело прочитать о смерти кого-то в онлайн-статьях или увидеть их лица, показываемые СМИ, а совсем другое дело – полностью ощутить эту потерю из первых уст.

Я должна знать. Смерть моего отца, когда я была ребёнком, потрясла меня до глубины души.

- Нейроэндокринная карцинома, - произносит он, безжизненным голосом. – Это редкая форма рака.

- Соболезную, - говорю я, моих слов недостаточно, как в общем, и всегда, когда дело касается выражения соболезнования.

Альби издаёт звук, больше похожий на «хех», чем на смех, избегая смотреть на меня. – Соболезную, - говорит он. – Я слышал это тысячу раз, как, в общем, и ты, наверное.

- Да, - произношу я. – Это ничего не меняет.

- Нет, - говорит он. Его взгляд по-прежнему прикован к окну. Впервые с тех пор, как я приехала в Протровию, я думаю, что, возможно, сейчас Альби более серьёзный, чем выглядел на первый взгляд. До сих пор казалось, что Альби был поверхностным и легкомысленным.

- И теперь они оба женятся, - произношу я, мягким голосом. Я не знаю, как к этому отношусь. И я не уверена, что у меня было достаточно времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Дело не в том, что моя мать выходит замуж, ведь это само по себе требует времени, чтобы привыкнуть. У неё, конечно, были отношения после смерти отца. Она даже собиралась снова выйти замуж за парня с Уолл-Стрит, который управлял огромным хедж-фондом. Она передумала в последний момент, что, в ретроспективе, было хорошо, учитывая тот факт, что он, спустя несколько лет, был осуждён за какое-то должностное преступление, которое я не помню.

- Да, - говорит Альби, смотря на меня с серьёзным выражением лица, впервые с момента нашей встречи. – Ты думаешь, мой отец может сравниться с твоим?

Его вопрос застаёт меня врасплох, и я не могу утаить восклицание в моём тоне. – Твой отец – король, Альби, - говорю я. – Вы, буквально, самая могущественная семья в этой стране. И ты спрашиваешь меня, соответствует ли твой отец моему?

Этот вопрос смешон. Мой отец был обязанный-всем-самому-себе миллионером, который построил свою империю, сколотив целое состояние из ничего. Хотя, всё это было до моего рождения. Я выросла в богатой семье, у меня всегда было всё самое лучшее. И я никогда ни в чём не нуждалась.

Я знаю, откуда я родом. И где моё место.

И у себя в стране я, определённо, не из королевской семьи.

- Это я и спрашивал, - говорит Альби, смотря на меня напряжённо. – Всё, что я читал о твоём отце… его история… это поразительно, что он создал.

Я непроизвольно поднимаю брови. – Твой отец – король, - жёстко говорю я. Разговор о моём отце сделал поездку более напряжённой, чем я ожидала. Это не то, на что я надеялась, согласившись на экскурсию по Протровии.

Это не то, что я ожидала, оставаясь наедине с принцем-плейбоем.

Я смотрю, как за окном мелькает размытым пятном сельская местность – зелено-голубой пейзаж и серо-коричневые каменные коттеджи – когда мы проносимся мимо, и стараюсь забыть о растущем стеснении в груди.

- Моя семья правит в этом королевстве в течение пяти ста лет, - говорит Альби. – Ты знаешь, что это такое?

Вопрос вырывает меня из меланхолии, вызванной воспоминаниями о моём отце. – Конечно, я не в курсе, как быть частью королевской семьи, - произношу я. Мой голос звучит более жёстко, чем я предполагаю.

- Нет, - говорит он. – Но твой отец… я читал о нём статьи в бизнес-журналах. Он начал с нуля. Это что-то, Белль.

- У меня нет родословной, - тупо произношу я. Я не понимаю, куда ведёт этот разговор, но это заставляет меня беспокоиться. Уже много времени прошло после смерти моего отца, и я не могу вспомнить, когда в последний раз мы с мамой разговаривали о нём.

- Точно, - говорит он. – Ты ведь знаешь, каково это, когда ничего не надо делать? Иметь всё, просто потому, что ты родился таким, какой ты есть?

- Мне не пришлось пробиваться в жизни, - подчёркиваю я. – Я не храбрая девушка, и не из тех, кому пришлось пробиваться сквозь трудности, чтобы получить то, что у неё есть. Мой отец оставил мне миллионы долларов.

- Нет, я так не думаю, - произносит Альби. – Кроме того, что ты сделала с деньгами?

Я закатываю глаза и смотрю в окно, отвернувшись от его взгляда. Меня раздражает мысль о том, что Альби, кажется, разузнал обо мне всё, что нужно знать, просто чтобы удовлетворить своё грёбанное любопытство. – Я не какая-нибудь Мать Тереза.

- Нет, - говорит он. – Ты взяла деньги и создала фонд, затем поехала и провела два года в Африке, занимаясь благотворительностью.

- Да, - я не уточняю. Я начинаю чувствовать волнение и, что у меня появляется клаустрофобия от нахождения с ним в одной машине. Я не люблю говорить о себе, я не люблю быть в центре внимания, а Альби ставит меня в неловкое положение. Мне ничего не надо объяснять ему – это незнакомец, которого я едва знаю, почему я уехала сразу после окончания колледжа, почему я не обналичила трастовый фонд и не потратила его на какую-нибудь сказочную жизнь, хотя, моя мать всегда советовала мне это сделать.

- Ты должна немного развлечься, Белль, - говорила она, смотря на меня с грустью в глазах. – Ты слишком серьёзная. Жизнь не должна быть такой серьёзной.

Она, наверняка, никогда не воспринимала жизнь всерьёз. Богатство, власть. Вечеринки, общение… именно это заставляло мою мать двигаться дальше.

Она даже не могла понять.

Мне не нужны были деньги моего отца. Они просто были напоминаем о его смерти. А это последнее, что мне хотелось бы помнить.

В остальное время поездки Альби ничего больше не сказал, и я тоже. Вместо этого, я смотрела в окно, пока мы проезжали мимо, близ расположенных друг к другу домов, когда мы приехали в небольшую деревню. Я не знаю, что мне думать об Альби, кроме, как предполагать, что он, может быть, не так легкомысленно относится к жизни, как я думала. Не уверена, что это заставит любить его больше или меньше.

 

 

ГЛАВА 13

Альби

 

Я ощущаю, что облажался с Белль, чувство тяжести опускается в машине, как облако, с тех пор, как я упомянул о её отце. С Белль я нахожусь всё время на взводе, после того, как встретил её в казино. С ней я чувствую, что постоянно совершаю ошибки.

Это обычно не то, что я делаю, когда дело доходит до женщин.

Я профессионал в постели с женщинами, используя свой статус, привилегии и богатство, чтобы пробраться в их трусики. Белль не должна быть исключением.

Но каким-то образом мне удалось погрузить её в меланхолию вместо радости.

Я – принц-раздолбай, безответственный человек, который не хочет быть королём. Я ни к чему не отношусь серьёзно, потому понятия не имею, почему у меня с Белль состоялся серьёзный разговор о смерти наших родителей.

Это чертовски угнетает.

Это прямо противоположное, что я должен был сделать, чтобы попасть в её трусики.

Ной давит на тормоза, по мере того, как мы въезжаем в небольшую деревню, и движение машины замедляется. Баннер, с цветными флагами, растянут по арке в начале главной дороги через город, дорога, вымощенная камнем, которая обычно закрыта для движения. Сегодня этот участок дороги переполнен пешеходами, семьями, которые приехали на летний фестиваль.

Я нажимаю на кнопку, и перегородка опускается. – Поверни прямо здесь, Ной.

- Я проеду дальше и вокруг города, - не соглашается Ной, покачав головой. Это не первый раз, когда мы приезжаем в деревню, и Ной лучше меня знает просёлочные дороги и пути для обхода затруднённого движения.

- Ты много раз сюда приезжал? – наконец, спрашивает Белль, нарушая тишину между нами. Не знаю почему, но я чувствую облегчение.

- Алекс и я всё время прятались здесь летом, - отвечаю я. – Она пользовалась этим, чтобы позлить нашего отца.

- Он не хотел, чтобы ты дружил с простолюдинами? – спрашивает она.

- Нет, - смеюсь я. – Это больше касалось вопроса безопасности, чем чего-либо ещё. Он постоянно был уверен, что меня убьют.

Белль поднимает брови. – Учитывая, кто ты, наверное, это обоснованное беспокойство.

Я пожимаю плечами. – Он чересчур опекал, - произношу я.

Она смотрит на меня краем глаза. – Говорит парень, который уехал в Афганистан?

- Я летал на вертолётах, - говорю я. – И благодаря моему отцу, я так и не смог подобраться к каким-либо реальным действиям.

- Есть кое-что, что говорит в пользу того, чтобы остаться в живых – не рисковать, - произносит Белль, поворачиваясь, наконец, и смотрит на меня. Уголки её губ слегка приподнимаются, но улыбка не достигает её глаз. Даже после этого, то, как она смотрит на меня: её карие глаза широко раскрыты, неуверенно она прикусывает уголок нижней губы - непреодолимое желание поцеловать её рикошетом проходит сквозь меня.

Блядь. Я хочу сделать гораздо больше, чем просто поцеловать эту девушку.

- Не рисковать – это скучно, - отвечаю я, не желая отводить от неё взгляд. Я смотрю, замерев, как она делает глубокий вдох, а её грудь поднимается под тонкой тканью футболки, и я клянусь Богом, что одно такое дыхание делает мой член твёрдым.

Чёрт побери, если девушка никогда не могла сделать мой член твёрдым, как скала, с одного взгляда, с одного вздоха.

Затем Ной громко откашливается, напоминая мне, что Белль и я не единственные в машине. – Мы на месте, сэр, - говорит Ной. – Мисс Кенсингтон.

Рядом со мной Белль смеётся, её смех непринуждённый. Я думаю, что это самый лучший звук, который я когда-либо слышал. – Я не Мисс Кенсингтон, - произносит она. – Так зовут мою мать. Меня же все называют – Белль.

Ной кивает. – Да, мэм.

- Хорошо, мэм – ещё хуже. Пожалуйста, никогда больше меня так не называй. Я не такая старая, - говорит она, прежде чем повернуться ко мне. – Куда мы направляемся?

- Это начало летнего фестиваля, - отвечаю я. – Это настоящая Протровия.

Ной держится в хвосте на приличном расстоянии от нас, когда мы проходим через фестиваль, среди семей и туристов, которые играют в карнавальные игры, слушают музыку и едят традиционные блюда Протровии.

Белль в основном помалкивает, выглядя задумчивой, но я наблюдаю за тем, что она делает, куда идёт, изредка останавливаясь, чтобы пообщаться с продавцом или провести пальцами по изделию ручной работы, продаваемом на одном из столов. – Эта версия Протровии намного лучше дворцовой, - произносит она, поворачиваясь ко мне.

Позади неё кто-то протискивается мимо, толкая её на меня. Её тело прижимается к моему, но она не отходит, не сразу. Напротив, она задерживается на долю секунды дольше, и, когда я тянусь к её локтям, чтобы придержать, вместо этого, мои руки опускаются на её талию. Это совершенно неуместно, прикасаться к ней подобным образом, посреди всего этого, даже на мгновение.

Она смотрит на меня, глазами, обрамлёнными тёмными ресницами, и я знаю, что она может ощущать незамедлительную реакцию моего тела на её близость. Твердый как камень, мне кажется, будет моим обычным состоянием на то, чтобы эта девочка не делала. Но в данный момент, я знаю, что она хочет меня также сильно, как и я её.

Затем Белль отходит на несколько шагов, опустив взгляд и застенчиво заправляя прядь волос за ухо. Её щёки покраснели, оттенок розового распространился также на скулы, и она пытается сохранить дистанцию между нами, но толпа заставляет её сбавить темп. Затем я подхожу сзади неё, мои губы близко к её уху. – Я знаю, что ты почувствовала, насколько я стал твёрдым для тебя, - произношу я низким голосом.

Румянец у неё, когда она смущена, тот, который обычно появляется у неё на лице, распространяется до самых ушей. Я вижу это с того места, стоя у неё за спиной, и открывшийся вид делает меня необъяснимо твёрдым.

Я спал с моделями, актрисами, светскими львицами. Женщины бросаются на меня. Они предлагают секс втроём и вчетвером. Они предлагают мне всё, чтобы я не захотел.

А одна американская девушка в джинсах, кедах и футболке делает меня твёрже, чем я когда-либо был, всего лишь при помощи одного румянца.

Белль не реагирует. Она прочищает горло и делает тоже самое застенчивое движение, заправляя прядь волос за ухо, когда идёт вперёд, сквозь толпу. Когда я догоняю её, то кладу свою руку на её спину.

- Что ты делаешь? – спрашивает она, смотря назад. – Миллион людей здесь следят за нами.

Я позволяю своим пальцам проскользнуть под низ её футболки, задевая кожу, горячую на ощупь, всего на мгновение, прежде, чем одернуть руку.

Приличия, напоминаю я себе.

Меня должны волновать приличия. Меня должен беспокоить тот факт, что Белль Кенсингтон скоро будет моей сводной сестрой. Она часть королевской семьи. Я должен держать свой член в штанах и руки при себе.

В любом случае, проблема заключалась в том, что я не был силён делать то, что «должен».

Когда толпа продвинулась вперёд, я взял Белль за руку и резко потянул её направо, ныряя между группой крупных мужчин, пивших пиво, прежде, чем исчезнуть в другой группе туристов. Мы поворачиваем в сторону и спускаемся по узкому проходу между двумя кирпичными стенами. Переулок пуст, и Белль останавливается, прислоняясь к стене, и смотрит на меня со смесью тревоги и вожделения.

- Мы потеряли Ноя, - тихо говорит она.

- Ты беспокоишься о Ное? – спрашиваю я.

- Разве ты не кинул своего телохранителя? – спрашивает она, её голос более томный, и я не уверен, что это результат того, что мы убегали через толпу.

- Есть много вещей, которые я не должен делать, - произношу я. Я провожу пальцем по её груди к её ложбинке, и она не останавливает меня. Вместо этого, она делает глубокий вдох, и её грудь поднимается под моим прикосновением.

Это вдох, который уничтожает меня. Этот звук, который она издаёт, когда выдыхает, и то, как она делает – резко, между зубами – это станет моей разгадкой, и я знаю это. Это обещание всего, что неизбежно между нами – мой язык на её коже, солёно-сладкий вкус, переплетение конечностей, её гладкость, когда я проскользну внутрь неё.

Я могу представить всё это – чёрт возьми, я могу практически ощутить её вкус на своих губах, даже не касаясь её – просто слушая этот вдох. Это звук, который я представляю, что она издаст, когда я погружу в неё свой член, мои губы рядом с её, когда я смотрю на выражение её лица.

- Это определённо не одно из того, что ты «должен» делать, - говорит Белль. Но она не двигается. Она остаётся на том же месте, где, остановившись, прислонилась к кирпичной стене, а её грудь поднялась ещё вверх.

Всё в ней кричит да.

- Принц трахает Его Королевскую сводную сестру, - шепчу я, опуская руку, чтобы расстегнуть кнопку на её джинсах. – Это определённо не то, что я должен делать.

Губы Белль приоткрылись в небольшое «О». Но она не протестует. Я практически ожидаю, что она даст мне пощёчину. Я жду, что она назовёт меня извращенцем, кобелём. Я жду, когда она пошлёт меня и скажет, чтобы я отвалил от неё.

- Я не твоя сводная сестра, - шепчет она. – Пока что.

Я расстёгиваю её джинсы, стягивая вниз по бёдрам, и развернувшись спиной к входу на аллею, чтобы защитить её от случайных взглядов. – Ведь ты не против этой хуйни, так, - произношу я, пока скольжу своими пальцами в её трусики, ни на секунду, не отпуская её взгляд, даже несмотря на неудержимое желание увидеть, как выглядят её трусики.

Это находится высоко в списке того, что я не должен делать.

Я сделал много дерьма – светился перед СМИ, спал со случайными девушками – но я никогда не трахался на публике. Всегда при закрытых дверях. Я мог снять штаны для прессы, но я никогда не был пойман со спущенными штанами из-за женщины. Это потому что, как бы я не шлялся, я всегда мог сдержать себя.

Белль сводит меня с ума. Затащив её в переулок, засунув пальцы в её штаны.

Это не то, что я обычно делаю.

- Моя ошибка, - говорю я. – Принц трахает свою почти-сводную-сестру. Свою жену.

- Ни хрена, - шепчет она.

- Ни хрена, - повторяю я, и это не утверждение, а вопрос, вращая своими пальцами по её клитору и наблюдая, как её глаза наполовину закрываются, а потом широко раскрываются. Она снова зажимает свою нижнюю губу между зубов, и я клянусь, что я могу думать лишь о том, чтобы целовать, блядь, её губы.

Я могу придумать кучу вещей, которые я бы хотел сделать с её ртом.

- Здесь не будет никакого секса, - произносит она. Но последнее слово – секс – вырывается из её уст со стоном, и этот звук такой распутный, такой отчаянный, что я готов сорваться прямо здесь.

Я хочу сорвать её грёбанную одежду, прямо здесь, в аллее. Я хочу разорвать её рубашку. Я хочу трахнуть её жёстко около стены, когда её ноги будут обвиваться вокруг меня, а сиськи находиться перед моим лицом.

Я хочу, чтобы маленькая Мисс Благодетель, Мисс Делаю-Всё-Правильно была моей самым грязным из возможных способов.

 

 

ГЛАВА 14

Белль

 

- Здесь не будет никакого секса прямо сейчас, дорогуша, - говорит он. – Но он будет. Это я могу тебе обещать. 

Я смотрю, как движутся его губы – те губы, которые настолько пухлые, что это является преступлением – но хоть убей, я не слышу, о чём он говорит. Он прикасается ко мне, слегка вращая своими пальцами по клитору, посылая волны пульсирующего тепла через всё моё тело, поднимающиеся так быстро надо мной, что я не могу думать ни о чём, кроме того, чтобы он прикасался ко мне больше.

Я хочу его руки по всему своему телу.

Я хочу его внутри себя.

Я слышу стон – звук, который почти звериный, смущающий своей интенсивностью – и я думаю, что это стонет он.

Больше похоже на «рычит».

Затем он приближается своими губами к моим. Это так сильно, так яростно, что я практически перестаю дышать, когда его язык ищет и сразу же находит мой. Не раздумывая, он толкает свои пальцы внутрь меня.

Наслаждение накрывает меня, ощущение настолько сильное, что, кажется, я нахожусь в агонии. Это было очень давно, когда ко мне прикасались так.

И никогда, и ничего подобного, не так, как Альби, его пальцы внутри меня находят самое чувствительное место, нажимая на него, как будто он точно знает, чего я хочу.

В чём я нуждаюсь.

Это всё неправильно. В своей голове я знаю это. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ничего не может быть хорошего из того, что мои джинсы, приспущенные на моих бёдрах, и я прижата к стене здания в грязном переулке, с пальцами моего почти-сводного-брата внутри меня.

Моего кобель-сводного-брата.

Наследный принц Протровии.

Всё это неправильно. Всё, что потребуется – это один человек, проходящий мимо, заглянет в переулок и узнает его. Всё, что потребуется – это одна фотография, и он будет уничтожен. Я буду уничтожена. Моя мать будет уничтожена.

Мысли заполнили мою голову, на мгновение, отвлекая меня от прикосновений Альби.

Альби, кажется, чувствует внутренние перемены во мне, и отстраняется, чтобы посмотреть на меня, продолжая двигать пальцами внутри меня, его движения посылают вибрацию после чувства удовольствия сквозь всё моё тело.

- Нет слов, Белль? – спрашивает он, его голос низкий. Гортанный.

- Слова, - тупо говорю я. О чём мы говорили, пока он не засунул в меня свои пальцы?

Альби усмехается. – Мне нравится твоя молчаливая версия, - произносит он, его глаза смотрят в мои, пока он пробирается под мою футболку и к моей груди, тепло его рук окутывает меня. Он не снимает мой лифчик, не скользит рукой под ткань, как я отчаянно хочу, чтобы он это сделал.

Я жажду ощутить его кожу на своей, и я ненавижу себя за это желание, что так хочу его прямо сейчас. Я проклинаю своё тело за его очевидный ужасный вкус на мужчин.

- Не… молчаливая, - говорю я, слова выходят с хрипотцой, несмотря на попытки произнести связное предложение. Альби делает «иди сюда» жест пальцами, применяя большее давление на идеальное место внутри меня, и я крепко сжимаю его мускулистые руки, мои пальцы впиваются в его кожу, когда всё более сильные ощущения накатывают на меня.

- Ты такая чертовски мокрая для меня, - говорит он, сильно сжимая мою грудь, посылая волну боли через всё моё тело, и это каким-то образом усиливает удовольствие.

Это то, что мне нравится – наслаждение, смешанное с болью? Чёрт бы его побрал, я даже не уверена, что мне нравится что-то подобное?

- Здесь не будет никакого секса, - я снова ляпнула эти слова с хрипотцой в голосе. Я не уверена в том, кого пытаюсь убедить - его или себя.

Я не могу мыслить ясно. Я так близка, практически на грани. Я знаю только то, что хочу сдаться. Хочу, чтобы он отправил меня через край.

Но он только улыбается.

Он медленно скользит пальцами – мучительно медленно – из моей мокрой киски, и я думаю, что слышу, как хныкаю, но это не может быть правдой, потому что я не скулю. Я определённо не хнычу, доведённая до грани оргазма мужчиной, а потом отрицаю это. Он нажимает пальцами на клитор, но не двигается. Он просто останавливается, прижимая пальцы ко мне, тепло от него проникает в меня.

Я слышу, как снова начинаю хныкать, но прикусываю губу, чтобы остановиться. Я не буду этого делать.

- Я уже говорил тебе, Белль, - произносит он, сжимая мою грудь. Его большой палец задевает кожу над тканью лифчика, и я ничего не могу поделать. Я выгибаю спину, прижимаясь к нему. Его пальцы так близко, что просто скользят внутрь чашечки лифчика, который прикрывает мой сосок.

- Говорил мне что? – произношу я запыхавшимся голосом. Я говорю себе игнорировать пульсацию между своих ног. Я говорю себе, что должна взять эту кратковременную передышку, как возможность закрыть то, что между нами происходит. 

Но у моего тела, кажется, есть собственный разум, когда дело доходит до Альби.

- Я говорил, - шепчет он, прижимая свои губы близко к моему уху. Я прикрываю глаза, смакуя каждое ощущение, когда его тёплое дыхание ласкает моё ухо и шею. Сейчас он нежно ласкает меня кончиком пальца, как будто прикасается пёрышком. – Я собираюсь трахнуть тебя. Это не было пустым обещанием, Белль. Ты будешь умолять трахнуть тебя, дорогуша.

- Я… не буду… умолять, - каким-то образом мне удаётся прошептать слова, едва способная сформулировать ясное и понятное предложение, пока дыхание Альби дразнит мою кожу, обещая большее. Моё тело ощущается на грани, каждое нервное окончание более чувствительное, чем когда-либо они были, и ко всему этому привёл меня он.

Но, чёрт возьми, у меня есть достоинство.

Даже, если я стою с опущенными джинсами в глухом переулке, в то время, когда мужчина, с поддельными из семидесятых порноусишками, запустил руку в мои трусики.

- Я помню, что ты говорила это, - произносит он, скользя рукой у меня между ног. Я смотрю на него с замешательством и недоверием, когда он убирает свои пальцы – свои великолепные, волшебные пальцы – оттуда, где они находились секунду назад, нажимая на мой клитор.

- Чт… - начинаю я, но мои слова прерываются, когда я вижу, как он подносит свои пальцы ко рту. Он делает из этого шоу, медленно облизывая их, прикрывает глаза, и издаёт довольный звук.

- Всё, что нужно сделать – это попросить, дорогуша, - говорит он низким голосом. В уголках его губ появляется улыбка, которая должна быть самым самодовольным, высокомерным выражением, когда-нибудь мною виденным. Или это усугубляется тем фактом, что я самая сексуально-неудовлетворённая, чем когда-либо была в своей жизни.

- Ты такой… придурок, - говорю я, не в состоянии придумать более умное слово. Я почти уверена, что клетки моего мозга испарились или превратились в кашу из-за этого человека.

Я дергаю свои джинсы обратно, возясь с кнопкой, мои руки трясутся, а сердце бешено колотится в груди, когда адреналин распространяется по венам. Пригладив свои волосы, как будто при помощи этого простого движения я смогу успокоить своё возбуждённое тело, я смотрю на него сквозь прищуренные глаза.

А эта напыщенная задница просто усмехается. Он полностью доволен собой. Тот факт, что он такой чертовски самодовольный, как будто он всё это спланировал, вызывает у меня всплеск раздражения.

- Просто помни это, - произносит он, возвращая свои пальцы к губам. – Я собираюсь трахнуть тебя, Изабелла Кенсингтон. Это предрешено. Я собираюсь лизать твою сладкую киску, пока ты не будешь умолять меня об освобождении. И когда я разрешу тебе, то скажу, что ты можешь прийти, и ты кончишь на моём языке.

Моё лицо краснеет. Я чувствую, как жар поднимается к моим щекам, пульсация между ног так сильна, что, клянусь, я собираюсь произнести «пожалуйста». Я действительно рассматриваю просьбу о том, чтобы он закончил то, что начал. Чтобы он погрузил обратно свои пальцы внутрь меня и заставил меня кончить. Но я не делаю этого. Я никогда не буду умолять. – Разрешение? – спрашиваю я, давясь словом. – Я не знаю, какие у тебя в прошлом были женщины, но ты не даёшь мне…

Он перебивает меня, положив свои пальцы – пальцы, которые недавно были внутри меня – на мои губы, чтобы заставить меня замолчать. – Тссс, - произносит он. – Я ещё не закончил. Ты должна позволить мне закончить, Белль.

Я отталкиваю его руку. – Я не слушаю…

Прежде, чем я успеваю договорить, его руки оказываются на моих запястьях, и он прижимает меня к стене, а моё сердце колотится в груди. Я не уверена, расстроена ли я, зла или возбуждена. Всё, о чём я знаю это то, что не могу перестать думать о нём внутри меня. И, несмотря на рациональную часть моего разума, которая кричит мне «уходить», всё тело желает его прикосновений. Я хочу знать, что он хочет сделать со мной.

Я хочу почувствовать его внутри меня.

- Ты кончишь на моём члене, Белль, - говорит он. – Я хочу тебя всеми возможными способами. И ты будешь умолять меня.

Скрытый трепет проходит сквозь меня от его слов, и я ненавижу себя за это. Я сжимаю свою челюсть, вырывая свои руки из его захвата. – Никогда, - произношу я. – И ты заблуждаешься, думая об этом.

И всё же, против своей воли, мне уже интересно, что он подразумевает, говоря, что хочет овладеть мной «всеми возможными способами».

Он посмеивается, и этот самодовольный звук заставляется меня хотеть ударить его по лицу. Но я не делаю этого. Вместо этого, я мысленно поздравляю себя за свою невероятную сдержанность.

Затем он делает шаг назад, разворачивается и идёт к концу переулка, лёгкой походкой, как будто его ничто не волнует в этом мире. – Пойдём, дорогуша. Ной обязательно отправит поисковую группу за нами. Я не хочу, чтобы тебя поймали со спущенными штанами.

 

 

ГЛАВА 15

Альби

 

Белль игнорирует меня, сидя в вертолёте, в наушниках и скрестив руки на груди. Она практически обижается.

Я ненавижу, когда обижаются. Ненавижу это больше всего на свете. Я ненавижу нытьё и вздохи, пассивно-агрессивную хрень, которую я получаю от женщин, когда не хочу больше с ними встречаться. И это очевидно всякий раз.

Я должен ненавидеть то, как Белль сидит там, молчит, притворяясь, будто меня не существует.

Я должен ненавидеть то, как её нижняя губа слегка выступает вперёд, показывая своё недовольство.

Я должен ненавидеть то, как она была слишком дружелюбной весь остаток дня, и до смешного официальной: «Принц Альберт то» и «Принц Альберт сё».

Проблема в том, что я не ненавижу что-либо из этого. Я не ненавижу всё это.

Мне чертовски нравится это.

Мне нравится тот факт, что её нижняя губа, до сих пор остаётся припухшая от моего поцелуя, даже, по прошествии нескольких часов.

Мне нравится, что она на грани.

И мне нравится тот факт, что я знаю, почему она так раздражительна и находится на грани.

Мне нравится, что это из-за меня.

Я выполняю свой предполётный контрольный перечень в последний момент, когда Ной отвлекает меня. – Ваша сестра у Макса, сэр, - произносит он. – Нам нужно подождать несколько минут.

Макс вернул мою сестру из её поездки с Финном Ашером? Итак, эта мысль заставляет меня смеяться. Я ничего не могу с собой поделать. Алекс, должно быть, будет чертовски зла, когда вернётся. Я даже не могу себе представить, какой выговор телохранитель получает прямо сейчас.

Когда тёмный внедорожник останавливается на подъездной дорожке, Макс выходит из машины, и, открыв заднюю дверь, очевидно, спорит с моей сестрой некоторое время, прежде чем перекинуть её через плечо и направиться к нам. Алекс обрушивает длинный перечень ругательств, пока бьёт Макса по спине.

- У ваших телохранителей интересный способ выполнять свою работу, - произносит Белль, наполовину выдыхая в гарнитуру.

- Если бы мы вернулись без Александры, мой отец уволил бы его, - говорю я ей.

Макс посадил Алекс на сиденье рядом с Белль, и Александра с отвращением посмотрела на него. – Когда мы вернёмся во дворец, я возьму нового телохранителя, - говорит она, и её голос становится всё громче, когда она произносит. – Такого, который не ведёт себя, как грёбанный пещерный человек.

- Ради Бога, Принцесса, - говорит Макс, занимая своё место. Он игнорирует её, когда Алекс называет его «хуесосом» и смотрит на меня. – Всегда готов, сэр.

Александра смотрит на Белль. – Может быть, ты должна вернуться в Америку, - произносит она. – Эту лучше, чем находиться в плену в собственном доме! – Она драматически вздыхает для пущего эффекта, опускаясь на своё место со скрещенными на груди руками.

 

***

 

- Что с тобой в последнее время? – спрашивает Прайс, хлопая меня по спине. Мы сидим наверху, в VIP-зале клуба, в котором мы часто встречаемся. Стены сделаны полностью из стекла и открывают вид на толпу снизу. Ну, клуб, который мы раньше часто посещали. Прошло уже несколько недель, когда я здесь был в последний раз, что в королевской терминологии – это практически целую жизнь. – Ты не был здесь с тех пор, как вернулся из Штатов.

- Ничего со мной не происходит. – Я потягиваю из стакана скотч, бутылка которого стóит больше тысячи долларов, сидя на мягком диване, в одном из самых эксклюзивных клубов в столице Протровии. Я должен быть доволен этим.

Вместо этого, Белль крутит мной как хочет, и я был так ослеплён похотью, что не мог ясно мыслить. Сейчас я уже выпил второй стакан скотча, пытаясь привести свою голову в порядок.

- Ты только что отказался от близняшек Лара, - сказал Прайс, кивнув в сторону двух уходящих женщин. Ной стоит около двери в комнату, кивая нам, чтобы посмотреть, хотим ли мы впустить ещё одну пару женщин для замены ушедших. Прайс поднимает руку, чтобы запустить очередных девушек, но я останавливаю его.

- Какого чёрта? – спрашивает он. – Когда это ты стал монахом?

Я пожимаю плечами, пытаясь показать беззаботность, которую не ощущаю. – Прости, если я не хочу засовывать свой член туда, где уже побывало много парней.

- Близняшки, Альби, - произносит он, закатывая глаза и прислоняясь спиной к мягкому дивану. Он отпивает из стакана водку на пару пальцев, проглатывая это количество за один глоток. – С каких пор тебе стало небезразлично, кто засовывает свой член до тебя?

- Заткнись. – Я не могу вспомнить ни одного раза, кроме сумасшедшей бывшей, когда я даже не удосужился узнать имя девушки. Ну, может быть несколько раз, когда я спал с женщинами, которых уже знал в обществе – графинь, герцогинь, такими людьми. Но они были незапоминающимися.

Они все были незапоминающимися.

До этого момента. До Белль. А я даже не спал с ней.

Видимо, теперь я не могу выкинуть её из головы, даже, когда стараюсь.

 

***

 

- Ты меня игнорируешь, - шепчу я ей в ухо, стоя позади неё в чайной комнате. Я говорю тихо, помня о комнате, заполненной людьми, и о мероприятии, проходящем в настоящий момент, на котором моё присутствие является обязательным. В данный момент, это мероприятие для меня проходит, как в тумане, и я показался там только из-за того, что было необходимо моё присутствие, изображая послушного принца-робота.

Белль не оборачивается. Она не двигается, не поворачивается и даже не признаёт, что слышала меня, стоя неподвижно с блюдцем и чашкой в руке. С того места, где я за ней стою, я уловил слабый аромат её духов -это что-то лёгкое с намёком на что-то цветочное – жасмин или гардения. Она пахнет летом.

Её тёмные волосы спадают до середины спины, окутывая плечи волнами, поверх бледно-голубого пиджака, сшитого на заказ, который она одела, что соответствует её приталенной юбке-карандаш. Наряд предназначен для сорокалетней женщины. Это консервативно, уважительно и уместно.

И мне даже не нужно смотреть на неё, чтобы знать, что это самая горячая грёбанная вещь, которую я когда-либо видел. То, как эта юбка скользит по её изгибам, лаская задницу, как будто она сделана специально для неё, сводит меня с ума.

Мой член встал.

Я нахожусь на послеобеденном чаепитии, в комнате, заполненной людьми, где должен заботиться о том, чтобы впечатлить их – а вместо этого, у меня стояк от рассматривания задницы Белль.

Проблема в том, что Белль избегала меня последние несколько дней. Я клянусь, что она делала это нарочно, убедившись, чтобы мы не находились одни в комнате больше нескольких минут. Прошлой ночью в клубе, я мог бы уйти домой с близняшками. Я должен был пойти с ними, как следует трахнуться, пока все мысли о Белль не были бы стёрты из моей головы.

Это была бы самая умная вещь. Вместо этого, я дрочил, думая о Белль.

И теперь, увидев её здесь, всё, о чём я могу думать – это как задрать её слишком-правильную юбку вокруг талии и добраться до её прекрасной задницы.

Белль, наконец, поворачивается ко мне, подняв брови. – О? – спрашивает она, держа чашку у её идеально накрашенных блеском губ. – Я не знала, что ты нуждаешься в моём внимании.

То, как она это произносит – несёт смысл, её слова сочатся намёком.

- Я думаю, что ты ошибаешься, - произношу я тихо, мои слова едва слышны. – Всё наоборот. Это ты нуждаешься в моём внимании.

Белль подносит чашку чая к губам, медленно делает глоток, а её глаза находят мои, когда она глотает, и затем облизывает свои губы. Этот жест деликатный, но каким-то образом является самым сексуальным, что я когда-либо видел.

Она смотрит вниз на мой член, где моя растущая твёрдость очевидна, а затем на меня. – Вы лжёте, Ваше Высочество, - шепчет она, а затем выпрямляется. Выражение её лица меняется на профессиональное, пока мужчина, одетый в военную форму, со своей женой под руку, направляется к нам.

- Мисс Кенсингтон, - произношу я, мой голос слишком формальный, желая, чтобы мой стояк упал. – Позвольте представить вам графа и графиню Этье?

Белль улыбается – чопорно и должным образом. Она смеётся над одной из шуток графа и беседует с графиней о садоводстве или о чём-то ещё.

Я не обращаю никакого внимания на разговор, потому что единственное, о чём я могу думать – это задница Белль.

- Я не нуждаюсь в твоём внимании, - прошептала она, как только они уходят. – Или в твоих пальцах. Мои пальцы работают просто отлично.

Я чуть не выплюнул свой чай. Образ Белль в постели, с её идеальными раздвинутыми ногами, с пальцами внутри её мокрой киски мелькает у меня в голове. Когда я смотрю на неё, то она самодовольно улыбается.

Я заметил, что кто-то снова направляется к нам, поэтому я быстро шепчу ей в ухо, пока они не дойдут. – Ты должна прикоснуться к себе передо мной, - произношу я, мой голос едва слышен. – Поскольку мы оба знаем, что ты думаешь обо мне в это время.

Лицо Белль вспыхивает, но она смотрит прямо вперёд, улыбаясь соответствующим образом, пока другой вельможа приближается к нам. – Думаю, это можно устроить, Ваше Высочество, - говорит она сладким голосом. – Но только, если вы попросите.

Краем глаза я смотрю на неё, когда приветствую ещё одного человека, представляющего интерес для моего отца. Когда Белль ловит мой взгляд, она улыбается.

Маленькая Мисс Благодетель имеет более твёрдый внутренний стержень, чем я думал.

 

 

ГЛАВА 16

Белль

 

Я вытираю свой лоб полотенцем – тёмно-синее с монограммой и королевским гербом, вышитый золотом. Даже полотенца в спортзале слишком формальны, идеально сложены в маленькие пирамидки на антикварном столе у стены.

Пять миль на беговой дорожке.

Это было нужно для того, чтобы убежать от разочарования, вызванного наблюдением за Альби сегодня во время чаепития. Пять миль в день в течение последних нескольких дней, после того, как мы вернулись из летнего поместья. Если я продолжу в этом же духе, если я продолжу бегать, пока не исчерпаю все свои силы, для того, чтобы избежать непреодолимого влечения и сексуального напряжения между нами, я стану чёртовым марафонцем.

Я могла бы вернуться в Штаты, - думаю я, пока направляюсь в сторону своей комнаты. – Я могла бы вернуться в Штаты и оставить всё это позади.

- Изабелла, - зовёт моя мама, и её голос эхом разносится по коридору. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как она направляется ко мне, в идеально сшитом шёлковом костюме и подходящей маленькой шляпке. – Я написала тебе, но ты не ответила.

- Мой телефон в комнате, - произношу я. – А я была в тренажёрном зале.

- Здесь информация о фонде, - говорит София, вручая мне пакет документов. – Я подумала, что тебе понравилось бы заняться этим.

- Что это?

Она пренебрежительно машет рукой. – Может, прочтёшь? – рассеяно спрашивает она, вытаскивая свой телефон и что-то пролистывая пальцем по экрану. – Или что-то о беженцах? Я на самом деле не уверена. Там пакет с информацией. Благотворительность – это твой конёк. Ты должна организовать ужин, сбор средств или что-нибудь ещё. Ты можешь использовать свои идеи в летнем поместье для планирования чего-нибудь на осень, когда мы вернёмся во дворец. Разумеется, ничего, что отвлекало бы от свадьбы.

- Сбор средств – это не моё, мама, - произношу я, но она продолжает смотреть на свой телефон, нахмурив брови. И ты предполагаешь, что я собираюсь остаться до осени.

- Боюсь, мне уже пора бежать, - говорит она. – Возникла кризисная ситуация с сегодняшним мероприятием.

- Каким мероприятием? – спрашиваю я, когда она притягивает меня к себе, целуя в щёку.

- Прочитай документы, дорогая, - отвечает она. – Я опаздываю. – Я закатываю глаза, когда она начинает уходить. Потом София останавливается, оборачиваясь ко мне. – О, я почти забыла спросить. Как ты ко всему адаптируешься?

- Хорошо, - вру я. Мысль о возвращении домой – это то, что я умышленно исключаю. Проблема состоит в том, что живя последние два года за границей, я не знаю, где теперь мой дом.

- Протровия будет процветать, - говорит она. – Альберт заботится о тебе?

Моё лицо вспыхивает, и я пытаюсь скрыть свою реакцию за поддельным кашлем.

Альби не заботится обо мне, - думаю я. – Я забочусь о себе. Каждую ночь. Думая о том, как бы мне хотелось, чтобы Альби заботился обо мне.

- Да, конечно, - произношу я, дрогнувшим голосом.

Она подходит ко мне и говорит, тихим голосом. – У Александры… проблемы, - произносит она. – Альберт может показать тебе всё здесь. Он был в Афганистане, как ты знаешь. Теперь он более серьёзный. Ответственный.

Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, пока моя мать уходила, не дождавшись моего ответа. Она шла по коридору, каждый её шаг был целенаправленным.

Когда я дошла до своей спальни, то открыла дверь и бросила пакет документов на стол. Я знаю, что моя мать хочет, чтобы я была частью фонда, чтобы принимать участие в кое-каких административных и общественных отношениях – всё что угодно, что должна делать принцесса.

Но это не для меня.

Я практически поэтому уехала в Африку, в первую очередь. София совершено не понимает этого.

Я ознакомлюсь с документами позже.

Я разворачиваюсь и замечаю на середине кровати коробку, обёрнутую в ярко-розовую бумагу с выбитым цветочным рисунком, и она связана богато украшенной лентой из золотой ткани. Сверху нет карточки, поэтому я сажусь на край кровати, потянув за ленту, чтобы открыть крышку коробки.

Это, наверное, подарок от моей матери, взятка, чтобы я следовала её скрытому приказу и связала себя с фондом. Эта мысль сразу же приводит меня в бешенство. Если мама считает, что меня можно подкупить каким-то дурацким подарком, то она ошибается.

Я сняла крышку, ожидая увидеть сумочку или новую пару обуви, то, что как моя мама считает, может хотеть кто-то моего возраста.

Это определенно не новая сумочка и не пара обуви.

Я смотрю внутрь коробки, моргая несколько раз, чтобы убедиться в том, то, что я вижу реально.

Этот придурок сделал это.

Я смотрю на содержимое коробки, неуверенная в том, что мне сделать: ужаснуться или позабавиться. Карточка лежит сверху небольшой кучи секс-игрушек, я достаю её и кладу рядом с коробкой на кровати. Не секрет, кто оставил для меня этот, до смешного, неуместный подарок.

Я достигаю дна коробки и вытаскиваю первое, чего касаюсь.

Это чёртов золотой фаллоимитатор. Или позолоченный, или что-то в этом роде. Он так блестит, что почти ослепляет, конец, противоположный вершине, покрыт слоем драгоценных камней красного, синего и зелёного цвета. Я провела рукой вниз по стволу, рука с лёгкостью скользит по гладкой прохладной поверхности. Думаю, я должна быть потрясена. Вместо этого, между моих ног проходит жар, когда я касаюсь игрушки.

Золотой член оживает в моих руках, вибрируя, когда я случайно задеваю что-то на нём, и я вскрикиваю, бросив его на кровать, где он скачет по кругу на матрасе. Бросившись, чтобы выключить его, у меня стал нарастать смех в горле и всё-таки вырвался наружу, несмотря на все мои усилия, не удивляться шалостям Альби.

Он прислал мне золотой член.

Я ещё раз заглядываю в коробку, сдерживая свой смех, пока достаю всё содержимое по одному и кладу на кровать.

Ещё один вибратор какой-то яйцевидной формы, с пультом дистанционного управления.

Стеклянный вибратор, который больше похож на произведение искусства, чем на член, с фиолетовыми и синими разводами.

И…

Я достаю последний предмет, не зная, что это, чёрт возьми, может быть, вращая его в руках некоторое время, длинные розовые пряди волос, прикреплённые к стеклянному предмету, который выглядит, как небольшой фаллоимитатор.

И тогда я понимаю, что это такое.

О, Боже мой.

Это анальная пробка. С искусственным, ярко-розовым, конским хвостом.

Я бросаю её на кровать, как будто она радиоактивная, качая головой, когда я открываю карточку, которая находилась с комплектом далеко-за-пределами неуместного подарка.

 

Думал, что тебе может понадобиться небольшая помощь с твоим явным разочарованием. Если бы ты только попросила, то могла бы получить больше личной помощи.

 

Я разблокировала экран своего мобильного и набрала текст для королевского ублюдка, который думает, что он такой забавный.

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: