Что мы делаем по дороге домой

 

Нам всегда очень весело, когда мы идём из школы домой. Мы разговариваем про школу, рассказываем сказки, мечтаем, кем мы станем, когда вырастем, лазим по деревьям, отдыхаем на обочине и всякое такое.

Мама говорит, что ей непонятно, почему мы из школы идём гораздо дольше, чем в школу. Я и сама этого не понимаю. Но уж так получается.

Однажды, когда мы пришли чересчур поздно, мама попросила:

– Лизи, расскажи мне, что вы сегодня делали по дороге.

И я рассказала всё по порядку.

Сперва мы зашли в лавку и купили дедушке леденцов. Он очень любит леденцы, и мы часто их для него покупаем. В лавку бегала Бритта, а мы её ждали. Нам ужасно хотелось взять себе по одной штучке, но Бритта спрятала кулёк в портфель и сказала:

– Если каждый возьмёт по штучке, дедушке достанется пустой кулёк.

– Правильно, – сказал Лассе. – Пошли скорей, а то мало ли что может случиться!

И мы пошли домой. А Боссе, он ведь такой сластёна, сказал:

– Если бы у меня была хоть одна крона, я бы на всю крону купил леденцов!

– Откуда у тебя может быть крона! – засмеялась Анна.

– А разве я не могу случайно найти одну крону? – спросил Боссе.

– Случайно – не можешь, – ответила Бритта. – Кроны валяются на земле, а ты смотришь только на небо!

Тогда Боссе стал смотреть себе под ноги. Не успели мы пройти несколько шагов, как он нашёл крону.

Вот чудо, правда?

Наверно, это гномы услыхали, о чём мы говорим, и подкинули Боссе крону. Она лежала на развилке дорог. Боссе смотрел на крону, как будто не верил своим глазам. Потом он схватил её и побежал обратно в лавку за леденцами. А мы его ждали на развилке.

– Я и не знал, что находить деньги так просто! – сказал он, угостив нас леденцами. – Вы только подумайте, сколько денег мы проморгали!

Теперь мы все стали смотреть себе под ноги. Лассе сказал:

– Эх, была бы у меня крона!

Он думал, что гном и ему подкинет крону. Но он ничего не нашёл. Тогда он сказал:

– Ну, хоть полкроны!

Но он не нашёл и полкроны.

– Ну, хоть десять эре! – сказал он, так ему хотелось тоже найти монетку.

Но он не нашёл и десяти эре. Лассе рассердился.

– Вот увидите, одно эре я всё-таки найду! – сказал он.

Но никто не нашёл больше ни эре.

Мы шли и сосали леденцы. Но Боссе показалось, что мы едим их слишком быстро, и он предложил состязаться, кто дольше прососет леденец. Тогда леденцы стали исчезать не так быстро. Мы шли и состязались. У каждого на языке лежало по леденцу, и мы медленно-медленно сосали их. Через некоторое время мы остановились, высунули языки и начали сравнивать остатки леденцов. Это было перед домом сапожника. Он увидел нас в окно и закричал, что если среди нас есть хотя бы один нормальный, пусть отнесёт Агде её туфли, которые он только что починил. Мы тут же спрятали языки. Нам не хотелось, чтобы на наше состязание глазели посторонние. (Выиграла это состязание Бритта). Лассе взял у сапожника туфли и положил их в свою сумку.

Потом Улле придумал другое состязание: кто сможет дольше не дышать. И мы опять стали состязаться. Но на всякий случай отошли подальше от дома сапожника. Ведь ему и это могло показаться ненормальным.

Мы все не дышали очень долго. Хотя, конечно, не только из-за этого мы пришли так поздно. Лассе сказал, что теперь выиграл он, но Улле с ним не согласился.

– Нет, выиграл Боссе, он посинел гораздо больше, чем ты! – сказал Улле и предложил состязаться, кто дальше плюнет. – Только без девчонок, они всё равно не умеют далеко плевать, – сказал он.

Мы с Анной и Бриттой обиделись, потому что мы умеем плеваться не хуже их. Бритта сказала, что если они будут состязаться без нас, пусть не приходят завтра к ней на день рождения. Тогда они нас приняли. На этот раз выиграл, конечно, Лассе. Зато Анна плюнула гораздо дальше, чем Боссе и Улле.

Мы как раз дошли до луга, который принадлежит сапожнику. Луг был залит талой водой и напоминал озеро, а плоский камень, что лежал на лугу, был похож на островок.

– Я иду на камень! – заявил Лассе.

Нам всем тоже захотелось на камень. Лассе вынул две жерди из изгороди сапожника и положил их концами на камень. Получились мостки. И мы по очереди перебрались по ним на камень. Первым, конечно, Лассе.

Светило солнце, и нам было очень хорошо на большом тёплом камне.

– Вот если бы у нас было что поесть! – сказала Анна.

Но поесть было нечего. Леденцы уже кончились. Лассе открыл свою сумку. Там лежали туфли и бутерброд с сыром, который он не доел в школе.

И мы стали играть, будто камень – это корабль, потерявший управление, а мы – матросы, которых ждёт голодная смерть. Лассе разделил свой бутерброд на шесть одинаковых кусочков и раздал нам.

– Дети мои! – сказал он. – Это единственное, что отделяет нас от смерти. Но берите пример со своего капитана, он не теряет мужества!

Капитаном, конечно, был сам Лассе. Ещё он сказал:

– Хуже всего, что у нас нет воды. Мы умрём не от голода, а от жажды. Нас всех ждёт страшная смерть!

Боссе засмеялся.

– А это разве не вода? – спросил он.

Но Лассе ответил, что Боссе дурак. Ведь наш корабль плывёт по солёному океану, и капитан собственноручно пристрелит любого, кто вздумает пить морскую воду. Потому что от солёной воды люди сходят с ума. Он лёг на камень и сделал вид, что бредит от голода и жажды. Боссе сказал:

– По-моему, он всё-таки хлебнул солёной водички, – видите, свихнулся.

А Лассе стал на колени, сложил руки и заорал во всю глотку:

– Спасите! На помощь!

Даже эхо откликнулось на его крик.

И кто же, как вы думаете, бросился спасать Лассе?

Конечно, сапожник! Он решил, что Лассе и в самом деле нуждается в помощи, но когда понял, что мы просто играем, ужасно разозлился.

– Как туда забрались, так и выбирайтесь! – закричал он, но всё-таки вошёл в воду и по одному перетащил нас на дорогу.

Правда, сапожник был в резиновых сапогах и страшно ругал нас, но, по-моему, он поступил очень благородно, когда бросился нам на помощь. Ведь он не знал, что нас не нужно спасать.

Мы поспешили убраться подобру-поздорову, а сапожник кричал нам вслед, что ему осточертели дети из Бюллербю и чтобы в другой раз мы не смели прикасаться к его изгороди.

И мы пошли дальше. Случайно я поглядела на сумку Лассе и увидела, что она пустая.

– А где же туфли? – спросила я.

Лассе растерялся. Он сказал, что туфли, наверно, остались на камне. Он выложил их, когда доставал бутерброд.

Мы все вместе вернулись к камню и увидели завёрнутые в газету туфли. Но жерди сапожник уже унёс. Лассе предложил нам разуться и идти прямо по воде. Мы так и сделали. Вода была не очень холодная, и мы стали играть: камень – это корабль, севший на мель, а мы – пираты, которые хотят снять с этого корабля сокровище, то есть туфли. Но и корабль, и сокровище охраняли другие пираты. Мы бегали вокруг корабля и стреляли в них. Потом Лассе дал команду, и мы полезли на корабль с ножами в зубах. Ножами служили ручки. Когда мы все стояли на камне, Лассе заорал, размахивая туфлями над головой:

– Ура! Добыча наша! Смерть первому, кто осмелится подойти к нам!

Первым к нам подошёл сапожник. Кто же, кроме него, мог подойти к нам в этом месте? Бедный сапожник! Мне стало по-настоящему жаль его, когда он увидел нас и понял, что спасал нас напрасно. Сперва он онемел, а потом как заорёт:

– Убирайтесь отсюда! Убирайтесь, пока я вас не убил!

Мы спрыгнули с камня и зашлёпали по воде к дороге. Там мы подхватили свои чулки с башмаками и бросились наутёк. А туфли Агды так и остались лежать на камне. Сапожник долго кричал нам вслед, что и в Бюллербю достаточно места, где можно шуметь.

Больше мы нигде не задерживались. Только один раз. Боссе показал нам гнездо. Мы по очереди влезали на дерево и рассматривали гнездо, в котором лежали четыре голубоватых маленьких яйца. У Боссе есть такие яйца в его коллекции.

Когда я закончила свой рассказ, мама сказала:

– Вот теперь я понимаю, почему вы приходите из школы так поздно.

А Лассе пошёл к Агде и сказал ей, что завтра она получит свои туфли, которые сапожник только что починил. Они хранятся в надёжном месте. Пусть не беспокоится, за ночь они никуда не денутся. Они лежат на обломках корабля. Их охраняют пираты. И злющий сапожник.

 

Как мы вырывали Улле зуб

 

Однажды учительница спросила Улле:

– Почему ты всё время держишь палец во рту?

Улле смутился.

– У меня зуб качается.

– Ты его выдерни, когда придёшь домой, – сказала учительница. – Сейчас мы будем заниматься арифметикой, а завтра Улле покажет нам вместо зуба дырку.

Улле испугался. Он боится вырывать зубы, как бы сильно они ни качались. Я тоже боюсь, но всё-таки меньше, чем Улле.

– Чепуха! Вырвать молочный зуб ни капельки не больно, – говорит мой папа.

Может быть, и не больно, но страшно. Мы получаем по десять эре за каждый зуб, который папа нам вырывает. Конечно, он вырывает только молочные зубы, но их вполне достаточно. По-моему, у человека всегда есть зубы, которые качаются. А вот Боссе совсем не боится вырывать зубы. Он привязывает к зубу шелковинку – раз, два, три! – и зуба как не бывало. Поэтому я считаю, что ему не следует платить по десять эре за зуб. Но папа всё равно платит – за храбрость.

По дороге домой Улле дал нам потрогать свой зуб. Зуб очень сильно качался.

– Хочешь, я тебе его выбью и ты даже не заметишь? – предложил Боссе.

– Не хочу! – ответил Улле.

Он шёл мрачный и ни с кем не разговаривал.

– Подумаешь, так раскиснуть из-за какого-то молочного зуба! – сказала я.

Когда зуб нужно вырвать другому, а не тебе, всегда не страшно.

– Я знаю, что нужно сделать! – сказал Лассе. – Дома мы привяжем к зубу нитку, а другой её конец привяжем к изгороди. Потом я раскалю железный прут и суну тебе в нос. Ты отпрыгнешь, и зуб вылетит.

– Так я и согласился, – мрачно сказал Улле.

Ему это предложение совсем не понравилось. Но всё-таки дома он привязал к зубу шёлковую нитку и стал за неё дёргать, чтобы зуб закачался ещё сильнее. Ведь всё равно он должен был его вырвать и завтра показать всем дырку. Если он этого не сделает, учительница поймёт, что он струсил. А этого Улле боялся ещё больше.

Анне захотелось утешить Улле, и она сказала:

– Вот увидишь, завтра учительница и не вспомнит про твой зуб!

Но все мы прекрасно знали, что учительница никогда ничего не забывает.

– У неё железная память, – часто говорит Лассе.

Вечером мы, по обыкновению, играли на дороге в лапту. Изо рта Улле болталась длинная чёрная нитка. Так смешно: бежит, а за ним нитка тянется. Когда Улле забывал про зуб, он начинал весело смеяться, потом вдруг мрачнел, испуганно дёргал за нитку и вздыхал.

– Смотри, уже семь часов, а твой зуб всё ещё на месте, – сказал Лассе. – Давай раскалим прут!

Боссе заглянул Улле в рот и сказал:

– Да он у тебя еле держится!

Улле вздрогнул – еле не еле, а всё равно страшно.

– Ну что вы ко мне пристали? – рассердился он. – Это мой зуб, а не ваш!

– Конечно, твой. Вот и скажи, когда ты его выдернешь, – вмешалась Бритта.

Улле подёргал за нитку и ответил:

– Может быть, завтра утром! – и побежал, бедняга, домой.

Лассе сказал:

– Мне его жалко. Но я знаю, как ему помочь. Когда он уснёт, я влезу к нему и выдерну ему этот зуб!

– Ничего у тебя не выйдет! – сказали мы.

– Ещё как выйдет! Зубной врач Ларс Эрикссон удаляет зубы под наркозом, – ответил он с важным видом.

Тогда мы сказали, что полезем вместе с ним и посмотрим, как он будет удалять зуб под наркозом.

Мы побежали в комнату к Лассе и Боссе и стали ждать. Нам было слышно всё, что делает Улле. Наконец Лассе крикнул:

– Улле, почему ты не ложишься?

– Ложись сам, если хочешь! – ответил Улле.

– А я уже лежу! – крикнул Лассе, и мы засмеялись, потому что он лежал на полу.

– Улле, ты спишь? – крикнул Боссе через несколько минут.

– Какой там спишь, вы же мне не даёте! – ответил Улле.

Значит, он уже в постели!

– Улле, погаси свет! – крикнул Лассе.

– Сам погаси свет! – крикнул Улле.

 

 

Лассе так и сделал. Теперь мы ждали в темноте. Вскоре Улле тоже погасил свет.

– Кажется, я сама сейчас усну! – сказала Анна и зевнула.

Вдруг мы услыхали, как Улле лезет по липе. Анна, Бритта и я спрятались в шкаф, а Лассе и Боссе легли, не раздеваясь, в постели и натянули одеяла до самого подбородка.

– Боссе, ты спишь? – Улле просунул голову в окно. – Слушай, я, может, завтра заболею и не пойду в школу. Вы меня не ждите.

– С чего это ты вдруг заболеешь? – спросил Лассе. – Ложись вовремя спать, и тебя никакая хворь не возьмёт!

– У меня живот болит, – сказал Улле и полез обратно.

Я уверена, что живот у него заболел от страха.

Мы ждали долго-долго и чуть не уснули сами.

– Ну, теперь-то он уже наверняка спит, – сказал Лассе и полез по липе.

– Улле, ты спишь? – спросил он шёпотом.

– Сплю, – ответил Улле.

Мы подождали ещё немного. В конце концов Лассе заявил, что если Улле так и не уснул, значит, он по-настоящему болен и надо бежать за доктором. Мы тихонько полезли вслед за Лассе. У него был с собой фонарик. Он зажёг его, и мы увидели, что Улле спит, а изо рта у него висит нитка. Мне стало так жутко, точно это мне собирались выдернуть зуб.

Лассе взялся за нитку и сказал:

 

Раз, два, три –

Курок возводи!

Четыре, пять –

Пора стрелять!

 

При слове «стрелять» Лассе дёрнул нитку, и мы увидели, что на ней болтается зуб. Улле даже не проснулся. Он только пробормотал во сне:

– Ой, как у меня болит живот!

 

 

Боссе хотел разбудить его, но не смог. Лассе сказал, что так даже лучше: пусть Улле думает, будто зуб ему вырвало привидение. А нитку с зубом он привязал к лампе.

Утром Улле был здоровёхонек. Он стоял возле своей калитки и, как обычно, ждал нас. И улыбался во весь рот, чтобы мы сразу увидели у него во рту дырку.

– Это ты сделал? – спросил он у Лассе.

И мы рассказали Улле, как Лассе ночью вырвал ему зуб. Улле ужасно смеялся, когда узнал, что он во сне разговаривал. Всю дорогу он весело подпрыгивал и поддавал ногой камешки, которые попадались ему на пути.

– Оказывается, вырывать зубы совсем не больно! – сказал он.

– Конечно, если под наркозом! – сказал Лассе.

И мы решили теперь всегда вырывать друг другу зубы во сне. Разумеется, только молочные.

В школе Улле подошёл к учительнице и сказал:

– Смотрите, я вырвал зуб!

– И вовсе не ты, а я! – проворчал Лассе, но учительница этого не слыхала.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: