Вопрос. Франция вторая половина 19 – начало 20 века

Французская журналистика первой половины XIX века в системе оппозиции "власть-пресса".

XIX век стал веком ускоренного развития цивилизационных процессов - как в экономическом плане, так и в плане социальном. Бурные изменения, происходившие в европейской культуре, не могли не сказаться на ментальной истории отдельной нации, которая в свою очередь находила отражение на страницах прессы, хроникально фиксировавшей процесс этих изменений и преобразований. 

Одним из основных требований развития коммуникационных технологий было ускорение передачи информации, то есть налаживание удобных и надежных каналов поступления информации. Таким "информационным каналом" стала железная дорога, которая из диковинки в 1820-х годах превратилась в естественную составляющую европейской жизни.

В конце 1830-х годов целая серия изобретений и инноваций подготавливают почву для лавинообразного развития коммуникационных технологий. В 1837 году англичане Чарлз Уитстоун и Уильям Кук запатентовали новое изобретение – кабельный телеграф. В 1840 году появилась телеграфная азбука, предложенная американцем Сэмюэлем Морзе. С 1844 года электрический телеграф активно вошел в повседневную журналистскую деятельность, существенно уменьшив время от получения информации до ее донесения до читателя.

 В 1840 году в Англии были введены почтовые марки (до этого письма оплачивались адресатом), и это новшество сказалось на росте корреспонденции.

В 1838 году Луи Даггер изобрел дагерротип (раннюю разновидность фотографии), что привело к сущностным изменениям в построении иллюстративного ряда в периодических изданиях.

Еще одно требование к развитию коммуникационных технологий - оперативность и скорость тиражирования необходимой информации. Ручной печатный станок ограничивал возможности прессы в плане увеличения тиражности за определенный промежуток времени.

Дальнейшим прорывом в области типографского дела стало изобретение ротационной печатной машины, <…> которая с применением рулонной бумаги одновременно печатала и лицевую, и оборотную сторону с производительностью почти восемь тысяч экземпляров в час.

Следующей коммуникационной инновацией стало появление информационных агентств. Первое в мире информационное агентство появилось в 1835 году именно во Франции. Его основателем стал Шарль Луи Гавас, начавший свою деятельность в Париже с "бюро переводов Гаваса", в задачу которого входило оперативное обеспечение переводов иностранной прессы для нужд местной периодики.

 

В дальнейшем информационное агентство Гаваса наладило получение новостей из зарубежных газет, а также создало широкую сеть собственных корреспондентов и стало продавать полученную информацию в парижские и провинциальные газеты.

Когда железные дороги были еще медленным средством сообщения, а телеграф только стал входить в газетно-информационную практику, агентство Гаваса с успехом применяло голубиную почту для быстрого получения информации.

Политические же трансформации в начале и середине XIX столетия происходили в несколько замедленном темпе, явно не поспевая за технологическими, идеологическими и культурными инновациями, что приводило к политическим и социальным конфликтам и потрясениям.

Достаточно перечислить смену политических элит на протяжение первой половины рассматриваемого периода, чтобы увидеть серьезные социально-политические аберрации как в политическом, так и в социокультурном аспектах. Все это естественным образом сказывалось на конкретном "маленьком" человеке, становившимся объектом действия всего комплекса происходящих перемен.

Период Империи, период Реставрации (с двумя разновекторными подпериодами), период Июльской монархии (с крушением многих надежд и иллюзий), период Второй республики (с ее утопическими интенциями) - все это вехи сложного развития национальной истории, в которой прессе отводилась роль непосредственного участника этого процесса, выступающего то в качестве "ведомого", то в качестве "ведущего" во взаимоотношениях "власть-пресса".

 Развитие французской журналистики определялось не только техническим прогрессом и инновациями в области коммуникации, но также и «цензурной практикой правящих элит» (58. С.5) в сочетании с идеологической борьбой различных политических и культурных направлений.

Весь XIX век в общественной жизни Франции характеризуется активной идеологической борьбой, уходя корнями в "водоворот идей" Великой Французской революции.

   Наполеоновский "Консульский указ о газетах", вышедший 17 января 1800 г., привел к закрытию 60 из 73 газет, издававшихся в Париже. На министра полиции была возложена обязанность следить за прессой и за тем, чтобы "редакторы газет были неподкупной нравственности и патриотизма" (115. С.154).

Бонапарт, прекрасно понимавший силу прессы и как-то сказавший, что "четыре враждебно настроенные газеты опаснее ста тысяч штыков" (90. С.37), при создании Конституции империи (1804) одобрил включение в нее четырех статей, призванных гарантировать свободу печати, но которые на самом деле уничтожили эту свободу.

Поэтому, при отсутствии прямой политической оппозиции, эстетическое и идеологическое "инакомыслие" могло выражать себя только «эзоповым языком».

Другим очагом скрытой оппозиции режиму Империи стала так называемая "контрреволюция", которая в эстетическом плане устанавливала связь между сентиментализмом конца Века Разума и романтизмом XIX столетия. Отрицая конституционный волюнтаризм Великой Французской революции и мечтая о реставрации, Луи де Бональд, Франсуа Рене Шатобриан и Жозеф де Местр, в чем-то похожие и одновременно чрезвычайно далекие друг от друга, опирались на идеи английского вига Эдмунда Бёрка (1729-1797), этого "первого теоретика контрреволюции" (208).

Виконт де Бональд (1754-1840), ревностный теоретик теократии и бывший мушкетер, был убежден, что Реставрация – это именно тот режим, который должен "установить конституцию общества, то есть вернуться к воле создателя".

Однако вскоре пути "контрреволюционеров" и императора разошлись, и Наполеон предпочел удалить от себя тех, кто позволял себе мыслить независимо. Шатобриан отправился секретарем посольства в Рим, а Жозеф де Местр (1753-1821), третий и наиболее загадочный представитель этого течения, даже в революции видевший волю Провидения, был вынужден четырнадцать лет (1802-1816) провести в "подобии ссылки, в Петербурге, живя бедно, сохраняя стоицизм и судя с высоты духовного величия о событиях и людях" (79. С.59).

 

Даже в целом "идеологически нейтральный" Луи Франсуа Бертен, редактор самой популярной в годы Империи газеты "Journal des Debats politiques et litteraires" ("Журнал дебатов политических и литературных"), оказался неугоден наполеоновскому режиму. "За свою независимость и едва скрытые роялистские намеки Бертен попал на 9 месяцев в тюрьму, а затем был выслан в Италию, где подружился с другим изгнанником – Франсуа Рене де Шатобрианом. В 1804 г. Бертен получил разрешение вернуться во Францию, но его газета была переименована в "Journal de l'Empire", и к ней был приставлен специальный цензор (вначале им был Фьеве), которому издатели должны были выплачивать огромный гонорар <…> В год "великой чистки", которому подверглась французская журналистика в 1807 г., цензор Фьеве в бертеновской газете был заменен цензором Этьенном. Но Наполеону и этого показалось мало, и в 1811 г. газета, тираж которой достиг 32 000 экз., была конфискована в пользу государства, а Бертену было заявлено, что "он уже достаточно обогатился" (90. С.38).

 

Наполеон инициировал принятие декрета о печати 1810 года, что привело к подчинению периодической печати главному управлению делами книгопечатания и книжной торговли, входившему в качестве структурного подразделения в министерство внутренних дел.

 В итоге, к 1811 г. в Париже выходили только четыре ежедневные газеты – "Journal de Paris", "Gazette de France", "Moniteur" и "Journal de l'Empire", причем сам император их не очень-то жаловал. В письме к Фуше по поводу последних двух газет Наполеон сетовал: "Эти два издания прикидываются религиозными до ханжества. Вместо того, чтобы укротить невоздержанность односторонней системы некоторых философов, они нападают на философию и человеческие познания. Вместо того, чтобы удержать здравою критикой писателей этого века, они лишают их бодрости, разносят и уничтожают. Все это не должно продолжаться в таком виде" (117. С.146). 

Наполеоновская цензура негативно сказалась на культурном развитии Франции. По мнению Огюста Бургоэна, "литература официальная, правоверная, имевшая отношение к правительству … оказывалась весьма посредственной. Члены оппозиции, противники империи, как Шатобриан, г-жа Сталь, Жозеф де Местр, Бенджамен Констан, или просто те писатели, которые держались в стороне, одни только и отличались тогда талантом или даже гениальностью. Ни одна эпоха, думается нам, не показывает с большей очевидностью, что свобода отнюдь не вредит развитию человеческого ума" (117. С.118).

Падение режима Наполеона и начало Реставрации привело к новой ситуации для французской журналистики. Принятие "Конституционной хартии" 1814 года привело к формальному восстановлению свободы слова во Франции. Однако иллюзиям о восстановлении принципов свободы прессы суждено было исчезнуть достаточно быстро.

Закон от 21 октября 1814 года вернул предварительную цензуру для всех периодических изданий. Исключение делалось для сочинений, объем которых превышал 20 печатных листов, что автоматически выводило прессу за пределы данного цензурного послабления.

 

"Брошюра эта - одно из главных моих свершений на политическом поприще: она доставила мне место в ряду именитых публицистов; она помогла французам уяснить природу нашего государственного устройства. Английские газеты превознесли это сочинение до небес" (144. С.329).

К началу 1820-х годов во французской журналистике сложился следующий баланс сил, исходя из проправительственной или антиправительственной ориентации того или иного периодического издания. 

На стороне правительства выступали, с совокупным тиражом в 14300 экземпляров: "Le Journal de Paris" ("Газета Парижа") (тираж - 4175 экземпляров), "L’Etoile" ("Звезда") (тираж - 2750), "La Gazette" (тираж - 2370), "Le Moniteur" ("Монитер") (тираж - 2250), "Le Drapeau blanc" ("Белое знамя") (тираж - 1900), "Le Pilote" ("Пилот") (тираж - 900).

В оппозиции оказались: "Le Constitutionnel" ("Конституционалист") (тираж - 16250), "La Quotidienne" ("Повседневная жизнь") (тираж - 5800), "Le Courrier francais" ("Французский вестник") (тираж - 2975), "Le Journal de Commerce" ("Газета коммерции") (тираж - 2380), "L’Aristarque" ("Аристарх") (тираж - 925), общим тиражом 28300 экземпляров.

Количестенное преимущество оппозиционной прессы отмечал Стендаль, писавший, что "в каждой деревне корчмарь читает "Le Constitutionnel", в то время как "Le Journal des Debats" читают лишь в замках" (188. С.191).

Политический кризис пришелся на 1830 год с приходом министерства Жюля-Армана Полиньяка, когда Карл X решил полностью подавить свободу слова. Оппозиция стала создавать новые печатные органы. Уже в первые дни января 1830 года Адольф Тьер, Огюст Минье и Арман Каррель, неудовлетворенные неактивной позицией "Le Constitutionnel", основали газету "Le National" ("Националист"), во многом ставшей катализатором происходивших событий.

 25 июля в газете "Le Moniteur" были опубликованы шесть "Ордонансов" Ж.-А.Полиньяка, послужившие началом Июльской революции 1830 года. В "Замогильных записках" Ф.Р.Шатобриан вспоминал:

"Я развернул "Монитёр" и, не веря своим глазам, прочел официальные сообщения. Еще одно правительство в здравом уме и твердой памяти решило спрыгнуть с башни собора Парижской Богоматери! <…>

Пресса новая стихия, невиданная прежде сила, пришедшая в мир недавно; это слово, ставшее молнией, это социальное электричество. Разве в вашей власти уничтожить ее? Чем сильнее вы будете притеснять ее, тем скорее произойдет взрыв. Следовательно, вам необходимо примириться с прессой, как примирились вы с паровой машиной. <…>

Ордонансы, уничтожавшие свободу прессы, вызвали бурную негативную реакцию как со стороны журналистов, так и всего французского общества. Адольф Тьер, опровергая тезис бывшего министра А.Е.Ришелье о том, что "журналистика - это всеобщее развращение" (188. С.200), опубликовал 26 июля в газете "Le National" статью, ставшую своеобразной декларацией парижских газетчиков о неподчинении власти.

 

 Средний тираж парижских газет за 1830 год составил 60 998 экземпляров. В марте 1831 года тираж возрос до 81 493 экземпляров, то есть на одну треть. Особенно этот рост затронул газеты левой ориентации: тираж "Le Constitutionnel" вырос с 18 622 экземпляров до 23 333, "Le Courrier" с 5 491 до 8 750, "Le Temps" с 5 150 до 8 500, "Le National" с 2 321 до 3 283.

 

В целом тиражи выросли у всех изданий: "Le Journal des Debats" продававшие 11 715 экземпляров, увеличили продажу до 14 700, "La Gazette de France" имела вместо 9 801 экземпляров в 1830 году 12 400 экзепляров в 1831. Следовательно Июльская революция принесла видимую коммерческую пользу как левым, так и правым и центристским изданиям.

 

Однако вскоре оказалось, что диалога власти и прессы вновь не получилось. Вместо диалога начались судебные преследования журналистов. В период 1831-1832 годов имело место более 400 судебных разбирательств по поводу периодической печати. Журналисты из лагеря оппозиции были приговорены по решению суда в общей сложности к 65 годам тюремного заключения и к уплате 350 000 франков штрафа.

 

Местом заключения для журналистов в основном была тюрьма Сент-Пелажи, директор которой относился к "своим" политическим заключенным с некоторым почтением. Шарль Филипон, редактор газеты "La Caricature" и король политической карикатуры, попав в эту тюрьму в 1832 году, встретил в ней целую компанию коллег - редактора газеты "La Tribune" А.Марра, рисовальщика О.Домье и других. В тюрьме Сент-Пелажи Ш.Филипон и разработал проект создания знаменитой карикатурной газеты "Le Charivari" ("Кавардак").

 

Многие журналисты-заключенные хлопотали о переводе из тюрьмы в клинику душевнобольных доктора Пинеля. Об этой эпидемии "безумии" в своих мемуарах вспоминал префект парижской полиции Жиске: "Хотя ожесточенные нападки газет должны были бы внушить мне мстительные чувства, я не раз оказывал услуги журналистам! Большинство из тех, кто был осужден на более или менее длительные сроки, судили обо мне не так, как меня описывали их же газеты, а поэтому обращались ко мне с просьбой о переводе в лечебный корпус. И я старался дать такое разрешение всем, кто о нем просил, а именно: Шефферу – редактору "National", Баскану – редактору "Tribune", Филипону – редактору "Caricature", Нюжану – редактору "Revenant", Бриану – редактору "Quotidienne", Бенару – издателю "Cancan", Шарлю Морису – редактору "Courrier de Spectacle" и многим другим" (112. С.63).

 

Парижская пресса, несмотря на хорошее знакомство с тюремным заключением, вступила в конфронтацию с правительством, ответом на что стал закон от 16 декабря 1834 года, который обязывал уличных продавцов газет, а также всех распространителей печатной продукции просить специальное разрешение муниципальных властей.

 

Неудавшееся покушение на короля ("Адская машина Фьески") инициировало ужесточение репрессивных мер по отношению к прессе (сентябрьские законы 1835 года): сумма обязательного залога была увеличена вдвое, ежедневные газеты должны были вносить 100 тыс. фр., выходившие дважды в неделю газеты – 75 тыс. фр., еженедельные издания – 50 тыс. фр., журналы – 25 тыс. фр.

 

Чтобы затруднить открытие новых газет, закон требовал, чтобы ответственный редактор издания лично владел по меньшей мере третьей частью залога. Если эта сумма уменьшалась и ответственный редактор не мог ее восполнить, то он должен был быть заменен другим лицом, владевшим необходимым капиталом. В случае тюремного заключения ответственного редактора, его должен был заменить и.о. редактора, располагавший искомой суммой залога. Если такового не находилось, газету закрывали на время ареста главного редактора.

 

 Тюремное заключение на срок от 5 до 20 лет и штрафом от 10 тыс. до 50 тыс. фр. применялись за "всякое оскорбление особы короля и нападки против основ государственного строя, совершаемые путем печати" (188. С.205). (Для сравнения аналогичные наказания по закону 1819 г. составляли от 3 месяцев до 5 лет тюрьмы и от 50 до 6000 фр.).

 

Французам также запрещалось "заявлять себя республиканцами, вмешивать особу короля в обсуждение правительственных действий, выражать пожелание или надежду на низвержение монархического или конституционного строя или на восстановление низложенного правительства, признавать право на трон за членами изгнанной королевской семьи, публиковать имена присяжных заседателей до или после суда, печатать отчеты о тайных заседаниях присяжных заседателей, устраивать подписки в пользу осужденных газет. Кроме того, судебным учреждениям было дано право приостанавливать на срок до четырех месяцев те газеты, которые в течение одного года два раза подвергались осуждению. Наконец, рисунки, эмблемы, гравюры и литографии могли быть выставляемы, издаваемы и продаваемы лишь с предварительного разрешения цензуры, которой, таким образом, снова открывались двери» (120. С.266-267)

 

Следствием стало резкое снижение тиражей партийных газет и … ожидание новых политических потрясений.

 

Если умеренная оппозиция режиму Июльской монархии, в своих требованиях не шедшая дальше подлинной конституционной монархии, располагала газетами "Le Siecle" и "Le Constitutionnel", то наиболее радикальная часть ее, стремившаяся к республиканской форме правления, сгруппировалась вокруг газет "Le National" и "La Reforme" А.А.Ледрю-Роллена, тираж которой составил в 1843 году 40000 экземпляров.

 

Свершившаяся в феврале 1848 года революция принесла глубокие качественные изменения в социально-политические судьбы французской журналистики.

 

Кратковременный период относительно мирного развития Второй Республики, обрамленный двумя революциями, которые произошли с интервалом в четыре месяца, ознаменовался чрезвычайно бурным ростом периодической печати, сопоставимым только с первыми годами Великой Французской революции.

 

Если в 1846 году в Париже насчитывалось 26 газет, то к лету 1848 года количество одних только политических изданий разной периодичности в Париже достигло 790, не считая более 400 неполитических. Причем 200 новых периодических изданий появилось в столице Франции только за первые четыре месяца 1848 года, а за три последующих года - еще около тысячи.

 

Правительственными декретами от 5 и 6 марта 1848 года была восстановлена свобода печати. Была отменена введенная при Июльской монархии практика раздачи судебными учреждениями казенных объявлений по своему выбору, являвшейся одной из форм скрытых субсидий правительственных изданий.

 

И хотя, как справедливо отмечал Д.И.Писарев, "революция 1848 г. принесла печати очень мало пользы; свобода журналистики была очень непродолжительна" (113. С. 494), нельзя не признать сам факт расцвета периодических изданий самых разных типов и направлений между февралем и июнем 1848 года.

 

В этот период лихорадочно искали своей печатной трибуны не только политические и общественные деятели, но и писатели. Смогли заявить о себе газеты "La Vrai Republique" ("Правдивая республика") Ж.Санд, "Le Bien publique" ("Общественное благо") А. де Ламартина, "L’Evenement" ("Событие") В. Гюго.

 

Новая революция, явившаяся как бы продолжением старой, начатой в феврале 1848 года, разразилась в конце июня. Уличные бои между восставшими рабочими и мобильной гвардией ("мобили") длились с нараставшим ожесточением 23 - 26 июня. Были убиты тысячи людей, а восстание было жестоко подавлено.

 

События июня 1848 года в Париже привели к установлению во Франции военной диктатуры военного министра временного правительства генерала Ж.Б.Кавеньяка, ликвидировавшего всякое подобие недавней свободы печати и запретившего целый ряд парижских газет уже в конце июня 1848 года.

 

Новые законы о периодической печати вернули прессу к тому же положению, в котором она находилась после сентябрьских законов 1835 года. В августе 1848 года была восстановлена система залогов, что привело к исчезновению газет, которые были не в состоянии внести в казну требуемую сумму обязательного денежного залога (100000 фр. для ежедневной газеты, 50000 тыс. фр. для еженедельной и т.п.).

 

"Молчание бедным!" – заявил в прощальном слове к своим читателям издатель и редактор газеты "Le Peuple constituant" ("Народ учреждающий"), бывший соратник Ф.Р.Шатобриана, Ф.Ламенне в связи с прекращением ее издания из-за финансовых трудностей.

 

Последовавший за подавлением Июльской революции в Париже триумф "партии порядка" выразился в применении административно-репрессивных мер, когда простыми правительственными постановлениями закрывались любые издания неугодной политической направленности.

 

Газетам было запрещено печатать собственные отчеты с заседаний законодательного собрания, довольствуясь лишь лаконичными официальными отчетами, составлявшимися штатными секретарями. Если же речь шла о заседаниях сената, то информацию о них можно было черпать только из материалов официальной государственной газеты "Le Moniteur". Категорически запрещалось также публиковать какие-либо отчеты о судебных заседаниях по делам, связанным с прессой (по ним разрешалось публиковать лишь приговоры).

Избранный президентом II Республики в ноябре 1848 года Луи Наполеон практически сразу закрыл шесть радикальных газет, в том числе "La Reforme" и "La Democratie pacifique".

 

Принятый Французским парламентом закон о печати 27-29 июля 1849 года назвал ряд новых "преступлений", которые могут совершаться печатью, среди которых на первое место было выдвинуто "оскорбление президента республики". Была восстановлена предварительная цензура для политических и социально-экономических произведений объемом до 10 печатных листов. Согласно декрету Луи Наполеона, изданному в декабре 1851 года, дела по "преступлениям" печати снова изымались из ведения судов присяжных и передавались трибуналам исправительной полиции.

 

Совершив государственный переворот 2 декабря 1851 года и объявив себя "императором всех французов" Наполеоном III, Луи Наполеон начал, в подражание своему великому дяде, с закрытия неугодных ему изданий, запретив сразу 11 ежедневных газет в Париже, в то время как его префекты устроили настоящую бойню "красным" листкам в провинции.

 

Правовое положение периодической печати во Второй Империи определялось так называемым "органическим" декретом Наполеона III, принятым им в феврале 1852 года. В соответствии с ним требовалось:

 

1)                    предварительное разрешение правительства (министра полиции) для начала издания газеты или журнала;

 

2)                    ответственный или главный редактор назначались только с разрешения правительства;

 

3)                    не только восстанавливались, но и увеличивались штемпельный сбор и плата за пересылку по почте;

 

4)                    повышалась сумма залога для издания ежедневной газеты;

 

5)                    вводилась система так называемых правительственных предостережений, в соответствии с которой правительство, замечая "вредные тенденции" газеты, имело право направить ее издателю предостережение, а вслед за вторым оно было вправе приостановить издание газеты на два месяца без приговора суда;

 

6)                    запрещалось публиковать любые отчеты о судебных процессах по делам печати, а всем судам одновременно предоставлялось право запрещать по своему усмотрению публикацию отчетов о гражданских и уголовных процессах вообще.

Таким образом в середине XIX столетия журналистика Франции в измерении "власть-пресса" оказалась в положении крайне дисгармоничном. Налицо было явное отставание власти (а точнее методов взаимодействия с прессой) от технологических, идеологических и культурных инноваций, что грозило новыми социальными конфликтами.

Власть (а правление Наполеона III, "закольцевавшее" систему взаимоотношений "власть-пресса", длилось девятнадцать лет) стремилась полностью контролировать поведение журналиста. "Новая статья закона потребовала, чтобы каждая статья, напечатанная в газете и касающаяся политики, философии или религии, была подписана собственным именем автора. За ложную подпись взыскивается штраф и определяется трехмесячное тюремное заключение как автору статьи, так и ответственному редактору газеты" (113. С. 494).

Между тем количественный рост периодической печати в период Второй Империи был весьма значительным. Достаточно сказать, что общий разовый тираж парижской прессы поднялся со 150 тыс. экз. в 1852 году до 1 млн. экз. в 1870 году, чему благоприятствовал технический прогресс, развитие парламентаризма (с возрастанием интереса к политическим новостям и росте электората), увеличение количества "минимально образованных", расширивших массовость читательской аудиторию, процесс неуклонной урбанизации. Поэтому эффективность произвола и репрессий со стороны правительства была весьма относительной и носила временный характер.

Тяжелые условия для существования политической прессы не могли определять всего спектра развития журналистики. Интересные и плодотворные явления, наблюдавшиеся в литературной журналистике и в "penny press", речь о которых пойдет в следующих главах исследования, были по своему закономерны, так как, по нашему мнению, творческая энергия, не находя (по самым разным причинам) своего выражения в одной сфере, с удвоенной энергией манифестировалась в других. В период Второй Империи "литературная" периодическая печать была освобождена правительством и от политической цензуры, и от штемпельного сбора, что давало возможность иными средствами отстаивать идеи, важные для журналиста, критика или литератора.

Поэтому нельзя устанавливать абсолютное тождество между периодами двух Империй - несмотря на жесткое противостояние в оппозиции "власть-пресса", французская журналистика не только смогла выжить, но и нашла свой особый журналистский язык, в первую очередь в сфере литературно-художественной критики.

1881 год открывает «золотой век»

Те из французских историков, кто употребляет это определение без кавычек, имеют в виду многочисленные обнадеживающие декларации, содержавшиеся в законе о печати от 29 июня 1881 года.

Те же, кто говорит о «золотом веке» или «прекрасной эпохе», сохраняя кавычки, напоминают, что при всех провозглашенных свободах печать продолжала оставаться в зависимости от денег, а значит, продолжала служить богатым. Печать, которая объявляла богатым войну, продолжала оставаться «на военном положении».

Конечно, реформы 1879–1881 гг. имели прогрессивное значение и делали Третью республику более демократичной. Под давлением широких народных масс буржуазия была вынуждена выполнить хотя бы часть своих обещаний, ибо хорошо понимала, что именно благодаря этим обещаниям она получила поддержку народа в борьбе с монархией. Так была объявлена амнистия коммунарам, которые получали право вернуться на родину и вливались в демократическое движение. День взятия Бастилии – 14 июля – был официально провозглашен национальным праздником, а «Марсельеза» стала гимном Франции. Были приняты законы о свободе собраний, проведена реформа народного образования, распущены иезуитские общества, а другие религиозные конгрегации поставлены под контроль правительства.

Такой же демократичный характер имел и новый закон о печати. Цензура, предварительное разрешение, залог, гербовый сбор, а с ними и многие другие ограничения отменялись одновременно, что было впервые после выхода первой французской ежедневной газеты.

Отныне достаточно было двенадцати су, чтобы «основать» газету: такова была стоимость марки, необходимой на письме к прокурору с указанием названия газеты, имени и адреса владельца и издателя. В действительности же, тот, кто получал такое разрешение в Париже, не имея полумиллиона франков в кармане, был обречен на неудачу.

Закон был принят национальным собранием крайне единодушно: 448 – за, 4 – против. При обсуждении его в палате депутатов некоторых ораторов, видимо, охватило что-то вроде эйфории. Эмиль де Жирарден внес даже предложение об отмене наказаний за ложные новости. Однако этот последний «вклад» заслуженного ветерана в журналистику (через несколько дней он умер) был отвергнут депутатами.

Некоторые послабления в отношении содержания газетных материалов все же были сделаны.

Все эти свободы, активизация политической жизни, дальнейшее распространение образования, дешевизна газет – привели к необычайно быстрому росту числа названий и тиражей. В течение трех лет число ежедневных газет удвоилось. Многочисленные политические партии и просто группировки имеют свои газеты, на страницах которых звучит разноголосица деклараций, мнений, обвинений, оправданий, призывов – и все это в довольно резких тонах, не смягчаемых излишним почтением к противнику. Впрочем, так называемая «малая» пресса (действительно малого – 45x30 см. – формата и низкой – 5 сантимов – стоимости) только теперь приобщается к политике, к тому же без достаточно четкой ориентации. В основном же ее страницы заполнены романами-фельетонами и смесью хроники и разных фактов. Тираж этой популярной прессы значителен: от. 100 тыс. и выше, а ее лидер «Пти журналь» уверенно идет к миллиону. С другой стороны, так называемая «большая» пресса (формат 60x43 см, цена от 10 до 25 сантимов), отводит значительное и видное место политическим событиям с достаточно определенных позиций. Но даже самые процветающие ее представительницы не достигают тиража в 100 тыс., ограничиваясь чаще всего несколькими десятками тысяч экземпляров, отпечатанных, правда, на бумаге лучшего качества и тщательно оформленных.

В конце 80-х – начале 90-х годов внешние различия смягчаются: «большие» газеты продаются по 5 сантимов, «малые» газеты переходят на крупный формат. В то же время больших тиражей достигают газеты более умеренные в политических баталиях, как правило, проправительственные, умело использующие технические новшества в печати, в иллюстрациях, в распространении и получении информации. По отношению к ним все чаще употребляют определение «информационные». Им противопоставляют так называемые «газеты мнений», чье влияние на определенную аудиторию может быть велико и без поддержки которых не обходится ни одна политическая партия, но старомодность издания, финансовая слабость, однообразие информации – не позволяют им часто достичь тиража в 20 тыс. Это деление в какой-то мере условно, между теми и другими находится еще целая группа газет, но и те, и другие, и третьи распространяются во Франции в эти годы с невиданной быстротой. В 1870 г. в Париже выходило около 900 названий и около 1000 – в провинции. В 1885 г. их было в Париже 1.540, в 1887 г. – 1655, а в провинции соответственно 2.810 и 5.176. Как видно из этих цифр, Третья республика в конце XIX в. имела довольно многочисленный избирательный корпус не только в Париже, но и в провинции, в сельской местности. Этим фактом определялся в дальнейшем успех газет, превысивших миллионный тираж. Но еще раз следует подчеркнуть, что крупные газеты с массовой аудиторией были немногочисленны. Основная масса газет, весьма разнородных по своим политическим направлениям или симпатиям, состояла из средних и мелких изданий – еженедельных, двухнедельных, а то и вовсе нерегулярных.

В последние полтора десятилетия XIX века французская пресса, переживавшая, как уже говорилось, свой «золотой век», имела в своих рядах многочисленные и неравные подразделения. «Большую четверку» составляли «Пти журналь», «Пти паризьен», «Матен» и «Журналь».

«Пти журналь», которая в 60-е годы под руководством Мийо прочно удерживала лидерство, дождалась-таки достойной конкурентки, но свое поражение в борьбе с ней предопределила сама. Ввязавшись в полемику вокруг дела Дрейфуса и заняв непримиримо антидрейфусарские позиции, она в 1898 г. сразу потеряла 600 тыс. читателей, которые частично перешли к «Пти паризьен», к этому времени шедшей на втором месте с тиражом 700 тыс. экз., а теперь ставшей крупнейшей ежедневной газетой. Основанная в 1876 г., «Пти паризьен» более десяти лет не могла добиться успеха, пока ее не возглавил Жан Дюпюи. С 1888 по 1890 гг. он поднял ее тираж с 300 до 650 тыс., а после дела Дрейфуса «Пти паризьен» имела уже около 800 тыс. В стремлении закрепить успех Дюпюи использует опыт, приобретенный им в США. На страницах газеты он организует различные конкурсы для привлечения читателей. Наибольший эффект имел конкурс, в котором нужно было определить, сколько пшеничных зерен поместится в бутылке из под вина и их общий вес. Ставка была явно сделана на сельского читателя, и хотя главный приз – 25 тыс. франков – выиграл городской житель, кровельщик по профессии, тираж газеты подскочил до 1 млн. 300 тыс. экз. (1 млн. – в провинции, 300 тыс. – в Париже). В течение 30 лет «Пти паризьен» сохраняла подзаголовок: «Самый большой тираж в мире», и ни одна парижская газета кроме нее не имела столько подписчиков в провинции.

Название «Матэн» уже встречалось во французской прессе. В 1884 г. им еще раз воспользовался Альфред Эдвардс. В редакционной статье первого номера он заявил, что «Матэн» будет своеобразной газетой, не имеющей собственной политической линии. В подтверждение этого тезиса на ее страницах была открыта «свободная трибуна», где, действительно, уже в первых номерах выступили: Кассаньяк из бонапартистской «Пэн», Корнели из монархической «Клерон» и Жюль Валес из «Кри дю пепль». Однако ее постоянный автор Жюль Симон, определявший основную линию газеты, выступал с правых позиций. В 1899 г. «Матэн» вошла в «большую четверку» с тиражом лишь 78 тыс., но уже в 1902 г. ее тираж – 285 тыс., а накануне Первой мировой войны едва не доходил до миллиона.

Наконец, четвертый участник группы – газета «Журналь», основанная в Париже журналистом из Нанта Фернаном Ксо, делавшем ставку при выпуске газеты на рекламу. В ночь на 28 сентября 1892 г. тротуары Больших бульваров были оклеены метр за метром лентой с одним словом «Le Journal», а к десяти часам утра было уже продано 200 тыс. экз. первого номера газеты. Тесное знакомство Фернана Ксо с владельцем «Нью-Йорк геральд трибьюн», американцем Гордоном Бенпетом сказалось на стиле работы директора «Журналь»: однажды он предлагал нанять десять человек с большими лысинами, посадить их в кресла первого ряда партера в одном из парижских театров и в антрактах проецировать на их лысины каждую из букв слова «Le Journal».

 

Помимо этой «большой четверки», на пестром фоне французских газет на рубеже веков заметным явлением было некоторое оживление политической прессы. Самые разнообразные течения социалистического направления были отмечены газетными названиями. Так, «Энтрансижан», основанная в 1880 г. Анри Рошфором, пользовалась успехом, благодаря популярности имени своего издателя, однако ее социалистическая окраска скоро поблекла из-за склонности Рошфора к буланжизму. «Кри дю пепль», издававшаяся Жюлем Валесом с ноября 1883 г., а после его смерти в 1886 г. его сотрудницей Северин, достигла даже тиража в 80 тыс. экз., но потом из-за раздоров в редакции утратила свои позиции. «Птит репюблик франсэз» после смерти Гамбетты стала под руководством Мильерана местом для выяснения отношений между группировками различных социалистических оттенков. Большей четкостью позиций, но, к сожалению, меньшей жизнеспособностью отличались от них издания, предпринимавшиеся амнистированными коммунарами: «Коммюн» Феликса Пиа, «Ни дье, ни мэтр» Бланки, «Батай» Лиссагаре. Набирало силу направление, возглавляемое Жюлем Гедом. После упоминавшейся газеты «Эгалите» органом Рабочей партии с 1881 г. стала новая ежедневная газета «Ситуайен», тираж которой (25 тыс.) свидетельствовал о возрастающем влиянии марксизма на рабочее движение во Франции. В 1885 г. начинают выходить ежедневная газета «Сосьялист» (сначала как орган Рабочей партии, а с 1902 г. – как орган Социалистической партии Франции, наконец с 1905 г. – орган Французской социалистической партии) и ежемесячный журнал «Ревю сосьялист», в котором сотрудничали Маркс и Энгельс. Важным событием в жизни французской социалистической рабочей печати стал выход в 1904 г. газеты «Юманите», основанной видным политическим деятелем Жаном Жоресом. Однако немало рабочих и беднейших слоев городской мелкой буржуазии испытывали влияние анархистов. Ряд покушений, организованных анархистами в 80-х годах и процессы против их вождей немало способствовали их популярности. Однако для прессы в целом деятельность анархистов обернулась новыми ограничениями. В различные годы этого периода возникало и исчезало множество названий газет анархического толка, среди которых выделялись «Герсосьяль», «Анарши», «Тан нуво», «Либертер» и некоторые другие.

На другом фланге политическую активность проявляли «Либр пароль», созданная в 1882 г. Эдуардом Дрюмоном и выступавшая с антипарламентских и антисемитских позиций, монархическая «Голуа» и правонационалистическая «Эко де Пари» – самая крупная из правых газет, достигшая к 1914 г. тиража 120 тыс. экз.

Организация реакционно-националистических элементов «Аксьон франсэз» с 1908 г. переводит на ежедневный выпуск свою газету того же названия, в которой ее руководители Шарль Моррас и Леон Доде требуют установления во Франции «традиционной, наследственной, антипарламентской и децентрализованной монархии»[17].

Накануне первой мировой войны французская буржуазия рассматривала католическую церковь в качестве своего резерва в борьбе как на внутреннем, так и на внешнем фронте. С этой точки зрения следует отметить появление в 1883 г. ежедневной газеты «Круа», которая сразу же завоевала прочные позиции среди католических газет с тиражом около 170 тыс. и вскоре стала бесспорным лидером в этой группе прессы.

Итак если так называемую информационную прессу представляла «большая четверка», то в прессе с ярко выраженной политической окраской выделялась лидирующая «пятерка»: помимо названных «Эко де Пари», «Круа» и «Юманите» в нее входили близкая к правительственным кругам «Тан» и националистическая «Пресс». Каждая из них имела тираж свыше 100 тыс.

От 30 до 50 тыс. был тираж политических газет «Аксьон франсез», «Батай сэндикалист», «Голуа», «Журналь де деба», «Либерте».

Еще около 30 газет имели тираж, обеспечивающий рентабельность, а всего в Париже в 1910 г. выходило около 60 ежедневных газет, причем 25 из них с тиражом менее 500 экз.

Основную массу периодики составляли многочисленные специализированные издания. В «Ежегоднике французской прессы» за 1914 г. их перечень занимает 300 страниц: это были газеты для авто- и авиалюбителей, для посетителей ипподромов, юристов, военных всех рангов, финансистов, торговцев, коммивояжеров и пр. и пр. Существовала даже «Газета кормящих женщин». Еженедельники, ежемесячники и листки различной периодичности, для разных возрастов, полов, вкусов, профессий. Растет число иллюстрированных изданий: этот отряд из 250 названий возглавлял «Иллюстрасьон» – еженедельник с тиражом в 100 тыс. экз. Их распространению способствовала сконструированная в 1892 г. Маринони новая печатная машина, дававшая 12 тыс. шестикрасочных иллюстраций в час.

Движение женщин за равные права привело к распространению феминистских изданий. Последовательницы Жорж Санд и Адель Гюго не только основывают свои газеты (наиболее известная в эти годы – «Фронд» во главе с Маргаритой Дюран), но и активно входят в редакции многих других изданий.

В поисках аудитории парижские газеты еще активнее обращаются к провинциальному читателю. «Пти паризьен» и «Пти журналь» налаживают специальные выпуски (вечерние) для провинции. Бесспорным лидером здесь была «Пти паризьен», которая значительную часть своего полуторамиллионного тиража продавала в 30 тыс. коммун из 36 тыс., насчитывавшихся во Франции. Другие газеты пользовались для этой цели услугами «Мессажери Ашетт», которая располагала огромной сетью распространения благодаря монополии на продажу газет в вокзальных киосках по всей стране.

Сама провинциальная пресса отличалась еще большим разрывом в тиражах между лидерами и остальной массой. Только 8 из 251 ежедневной газеты превышали тираж в 100 тыс. – «Депеш де Тулуз» (250 тыс.), «Птит Жиронд» (215 тыс.), «Пти Марсейе» (215 тыс.), «Прогре де Лион» (200 тыс.), «Лион репюбликен» (200 тыс.), «Эко дю Нор» (160 тыс.), «Ревей» (100 тыс.), «Франс де Бордо» (100 тыс.), в то же время 190 газет из общего числа не превышали тиража в 10 тыс. экз.

Многочисленный отряд еженедельников (несколько сот названий) дополнялся «Религиозной неделей», издававшейся каждой епархией и имевшей около десяти тысяч читателей.

Выросла печать и в колониях Франции. К 1914 г. на французском языке в Алжире выходили 9 ежедневных газет, 3 – на Мадагаскаре, 7 – в Индокитае, по одной в Гваделупе, Сенегале и Новой Каледонии.

Накануне первой мировой войны Париж и провинция выпускали ежедневно более 8 млн. экземпляров газет, каждый из которых предположительно прочитывался в среднем пятью читателями. Этот рекорд распространения ежедневных газет не только не был побит во Франции, но, напротив, несмотря на рост населения в последующем, такое распространение сокращалось.

Подобный «избыток» газет сопровождался небывалым ростом их саморекламы в погоне за читателем, профанацией профессии журналиста в погоне за сенсационностью, коммерциализацией прессы в погоне за прибылью. Реклама занимает все больше места на страницах газет, многие из которых превращаются в «стены для расклейки афиш», хотя традиционный французский читатель в роли покупателя все еще не доверяет торговцу, готовому платить, чтобы продать. Полагаясь на поговорку о том, что «хорошее вино не нуждается в вывеске», он смотрит на рекламу как на коварную попытку сбыть подозрительный товар в отличие от читателя в англосаксонских странах, где реклама уже стала составной частью коммерции. В итоге строчка рекламы в парижской газете стоит от 7 до 12 франков, в то время как в Лондоне (в переводе) – 3 франка, а в Нью-Йорке – 5. Это и понятно, если к тому же учесть, что американские газеты, выходящие на 32-х полосах, 24 отводят рекламе, а парижские, 4-х и 6-ти полосные, отводят ей только одну, кроме тех, кто благодаря «маленьким объявлениям», может выходить на 8-ми полосах.

Так или иначе «революция» Жирардена продолжала развиваться, сначала усилиями Мийо, а теперь стараниями его духовных наследников.

***

Война 1914 г. вызвала как резкое сокращение числа выпускаемых газет и их объема, так и изменения в их оформлении и содержании. Трудности военного времени: мобилизация значительной части служащих, ограничения бумаги, трудности с транспортом, сокращение рекламных поступлений, наконец, строгая цензура информационных сообщений – все это отражалось на положении прессы с первых же дней войны.

Необходиость регулирования деятельности прессы в военных условиях вызвала к жизни в 1916 г. Межминистерскую Комиссию по делам печати (которая занималась распределением бумаги, выравниванием цен на газеты, установлением максимального их объема и т.д.), преобразованную позднее, в 1918 г., в Национальную службу печати (O.N.P.) – первое паритетное учреждение, деятельность которого фактически распространилась на все административные и финансовые проблемы печати.

Уже с августа 1914 г. военный министр приказал парижскому префекту полиции самым срочным образом сообщить прессе запрещение правительства публиковать какое-либо сообщение относительно военных событий, помимо тех, которые будут исходить от Пресс-бюро при военном министерстве. Частой гостьей на страницах газет становится карикатурная фигура «Анастезии» угрюмой старухи, похожей на сову с длинным носом в виде цензорских ножниц. Рядом с ней обычно стояло ведерко с белой краской, которой она закрашивала газетные колонки. Эти колонки, кстати, и становились обычным местом ее обитания.

Все эти трудности не коснулись лишь «большой четверки». «Пти паризьен» довела свой тираж до 2 млн. экземпляров. Одного миллиона достиг к 1918 г. тираж «Матен». «Пти журналь», хотя и потеряла часть читателей, все же держалась на уровне 500 тыс. До 1917 г. уверенно шла вперед и «Журналь». Благодаря своей ура-патриотической позиции имела превосходные отношения с Генеральным штабом «Эко де Пари», и ее тираж быстро вырос до 400 тыс. Эта пятерка вполне заслуживала доверия правительства, и только ей было дано разрешение на распространение в войсках. Однако официальный тон этих газет мало привлекал солдат в окопах, и они гораздо охотнее читали нелегально распространявшиеся политические газеты и популярные сатирические иллюстрированные листки.

Среди этой прессы выделялась созданная в 1916 г. ежедневная газета Гюстава Тери «Овр», где печатался роман Анри Барбюса «Огонь». Имена некоторых ее сотрудников вскоре можно было встретить на страницах начавшей регулярный выходе 1916 г. «Канар аншене». Сатирическая газета во главе с Морисом Марешалем благодаря своему фрондерскому духу, обостренному чувству французского индивидуализма, отказавшаяся от всякой рекламы, с первых же номеров завоевала сердца десятков тысяч читателей. В течение всего последующего существования и до наших дней «Канар аншене» занимает самое видное место в рядах сатирической политической прессы Франции.

Среди «окопных» изданий, объединявших лучших карикатуристов и художников, многие из которых находились в действующей армии, были «Байонет» и «Мо», которые выступали с антивоенных позиций. Но в окопах имели хождение и «патриотические» листки с характерными заголовками: «Храбрец», «Смех под взрывы», «С ними будет покончено!».

От двухстраничных листков в 30-ти экземплярах до настоящих газет тиражом в тысячу раз больше – вся эта пресса насчитывала около тысячи названий.

Активизация пацифистского движения после Кинтальской конференции в 1916 г. вызвала к жизни ряд газет этого направления. Группа европейских социалистов, в которую входили три французских парламентария» начала издавать 1 мая 1916 г. газету «Ваг».

Жан Лонге в «Попюлер де Пари» и А. Фабр в «Журналь дю пепль» также отстаивали пацифистские лозунги. С приходом к руководству «Юманите» Марселя Кашена в октябре 1918 г. позиция газеты меняется. С этого времени тон в редакции задают социалисты левого крыла, такие как Раймон Лефевр, Анри Барбюс, Поль Вайян-Кутюрье и др.

 

***

В день подписания перемирия – 11 ноября 1918 г. – «Пти паризьен» вышла трехмиллионным тиражом. Она и стала во главе буржуазной прессы, активно поддерживавшей группировку буржуазных политических партий – Национальный блок – в первой послевоенной избирательной кампании. В политической орбите «Пти паризьен» находились «Эко де Пари», «Матэн», «Тан», крупнейшая вечерняя газета «Энтрансижан», католическая «Круа», радикальная «Ом либр», крайне правая «Аксьон франсез», не считая многочисленных провинциальных газет. Выступая под знаменем «республиканского, национального и социального объединения», эти партии объединялись прежде всего в борьбе против влияния, которое могли оказать на положение в стране события в России после октября 1917 года.

«Гвоздем» пропагандистской кампании Национального блока, проводимой под лозунгом «угрозы большевизма», стала зловещая фигура «человека с ножом в зубах». Газеты были полны всяческих небылиц и ужасов о Советской России. На улицах всех городов в миллионах экземпляров расклеивались плакаты «Как голосовать против большевизма?».

Печать сыграла большую роль в победе крупной буржуазии на выборах 1919 года.

Одолев сообща своих главных противников, буржуазные партии продолжили выяснение отношений между собой. Политическая пресса отражала ход этого выяснения на фоне относительной стабилизации капитализма и некоторого спада революционного и рабочего движения.

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться: