Размышления на Песнь Песней

Размышления на Песнь Песней

Источник: "Символ", N14, Париж, 1985.

Тереза да Ахумада, вошедшая в историю западной духовной жизни под именем Терезы Авильской, родилась 22 марта 1515 г. в испанском городе Авила в дворянской семье. Дедом ее был купец еврейского происхождения из Толедо, принявший христианство, а крестным отцом - брат первого вице-короля Перу. Вся жизнь Терезы Авильской прошла в Кастилии. Это была эпоха, отмеченная двумя важными событиями - началом протестантской Реформы и концом Тридентского Собора.

С раннего детства отличаясь благочестием, в 1535 г. святая Тереза в возрасте двадцати лет вступает в Кармелитский Орден. Когда ей минуло сорок лет, она под воздействием Божьей благодати решила провести в своем Ордене реформу. Ей удалось основать тридцать два монастыря с обновленным Уставом. И хотя жизнь святой проходила очень деятельно, Тереза Авильская сумела тем не менее достигнуть вершин духовного созерцания. Простое речение из Символа веры - "...Его же Царствию не будет конца..." - наполняло ее душу неизреченной радостью. Ей пришлось претерпеть немало физических и нравственных страданий. Будучи одной из образованнейших женщин своего времени, Тереза Авильская с необычайной ясностью раскрыла в своих писаниях тайны духовной, подвижнической жизни. Ее перу принадлежат "Автобиография", "Путь к совершенству", "Внутренний дворец" и другие книги, множество писем. Скончалась она 4 октября 1582 г.

Святая Тереза - первая женщина, которую Церковь в 1970 г. причислила к лику Учителей и Наставников духовной жизни.

Пролог - Как Господь дал святой Терезе открыть сокровища, сокрытые в "Песни песней ".

Уже несколько лет я получаю великое духовное утешение всякий раз, когда слышу или читаю некоторые слова из "Песни песней" Соломона, настолько, что и без ясного понимания латыни, непереведенной на испанский язык, моя душа чувствует себя при этом более сосредоточенной и более затронутой, чем при чтении многих иных очень благочестивых и понятных мне книг. Это у меня весьма обычная вещь. И если потом хотят объяснить мне по-испански смысл этих слов, то я понимаю их не больше, чем прежде... За последние года два Господь дает мне, в меру моих потребностей, некоторое понимание части этих слов. И мне кажется, что они принесут утешение тем из моих сестер, которых Господь наш ведет по тому же пути, и утешат меня саму. Смысл, который Господь давал мне открыть в них, бывал порой настолько значительным, что мне хотелось его не забывать. Теперь, согласно мнению лиц, которым я обязана повиноваться, я напишу кое-что из того, что Господь открывает мне о смысле, заключенном в этих словах, так нравящихся моей душе. Я буду иметь в виду молитвенный путь, которым, повторяю, Господь ведет монахинь этих монастырей, являющихся моими сестрами.

Глава 1— Благоговение, с которым надлежит читать слово Божие в Писании и в особенности в "Песни песней ".

Меня весьма поражало, что душа своим способом высказываться говорит здесь как будто с одним лицом и просит мира у другого. В самом деле, она говорит: "Да лобзает он меня лобзанием уст своих!" — и сразу же после этого добавляет, обращаясь как будто к тому, с кем она находится вместе: "Ласки твои лучше вина" (гл. 1, ст. 1). Я этого не понимаю и нахожу большое удовольствие в этом непонимании. В самом деле, дочери мои, весьма верно, что душа должна меньше восхищаться теми вещами, которые постижимы для наших столь низменных умов, чем теми, в смысл которых нам невозможно вникнуть по той причине, что первые внушают ей меньше восторга и благоговения перед ее Богом. Итак, вот важный совет, который я даю вам. Читая какую-нибудь книгу, слушая проповедь или размышляя о тайнах нашей святой веры, не утруждайте себя, не истощайте свой ум, вдаваясь во многие тонкости относительно того, чего вы по-настоящему не можете понять. Есть столько вещей, которые выше постижения женщин и даже мужчин! Когда Господу угодно даровать им понимание, он это делает без усилия с нашей стороны. В настоящий момент обращаюсь я к женщинам, а также и к тем мужчинам, которые не призваны подкреплять истину своим учением, ибо относительно тех, на которых Господь возложил обязанность объяснять ее нам, ясно, что они должны углубляться в нее и извлекают из этого великую пользу. Мы же будем в полной простоте принимать то, что Господь дает нам, и не будем утомляться в поисках того, в чем он нам отказывает. Лучше будем радоваться, думая о том, что у нас такой великий Бог и Властелин, что в каждом из его слов заключены тысячи тайн, из которых мы не понимаем даже и азов. В этом не было бы ничего удивительного, если бы речь шла о латинском, еврейском или греческом тексте, но и с испанским текстом дело обстоит так же. Если говорить об одних только псалмах преславного царя Давида, то сколько вещей, переведенных на наш язык, остаются для нас такими же темными, как на латыни! Поэтому тщательно избегайте утомления, истощения ума и не стремитесь вникнуть в эти вещи. Женщинам ничего не нужно больше того, что соответствует их разумению. С этим Бог будет милостив к ним. Когда его Величию будет угодно дать нам больше, мы достигнем понимания этого без усилия с нашей стороны. Что же касается всего остального, то смиримся и будем радоваться тому, что у нас такой великий Властелин, слова которого, даже на нашем языке, непонятны.

О том, что, читая слово Божие, мы должны к благоговению присоединять смирение.

Вам, может быть, покажется, что некоторые вещи, встречающиеся в этих "Песнях", могли бы быть выражены по-иному. Принимая во внимание нашу грубость, я не удивилась бы, если бы это пришло вам на ум. Я даже слышала от некоторых людей, что они избегают их слушать. О Боже, как велика наша немощь! С нами случается, как с теми ядовитыми животными, которые превращают в яд все, что едят. Когда Господь по великой своей благости дает нам познать, что происходит в любящей его душе, когда он поощряет нас к беседе с ним и к радости быть в его обществе, мы вдруг пугаемся и придаем его словам такой смысл, в котором выявляется слабость нашей любви к нему. О Властелин мой! как мало пользуемся мы всеми благами, которые ты даровал нам! Твое величие ищет всевозможных путей, средств и изобретений, чтобы дать нам познать свою любовь к нам, а мы так плохо проникаемся этой любовью, что не придаем ей большого значения. Как новички в этой науке, мы позволяем нашим мыслям направляться к тому, на чем они останавливаются обычно, и не углубляемся в великие тайны, которые заключает в себе речь, автор которой — Святой Дух! Того, что эта речь — от него, разве не должно быть достаточно, чтобы воспламенять нас его любовью и убеждать нас в том, что он воспользовался ею не без глубокой причины?

О великом благе, которое могут приносить душе слова Священного Писания.

Я знаю души, получившие от этих слов такую великую пользу, такое обильное утешение, такое ощущение безопасности среди своих страхов, что они громко благословляли Господа за то, что он дал такое спасительное средство тем, кто -любит его горячей любовью. Они благодарили его за то, что он таким образом дал им понять, что Божество действительно может нисходить до такой степени. Их личный опыт не был достаточен для того, чтобы изгонять страх, когда Господь наделял их высокими милостями, но эти слова "Песни песней" ясно говорили им о том, что они шли верным путем. Знаю одну из них, многие годы подвергавшуюся очень острым боязням и не находившую успокоения ни в чем до того дня, когда Бог позволил ей услышать некоторые места из "Песни песней", которые дали ей понять, что ее душа была на верном пути. Да, повторяю, она поняла, что душа, охваченная любовью к своему Супругу, может в своих отношениях с ним испытывать все эти утешения, этот упадок сил, эти смерти, горести, услады и радости, после того как она из любви к нему отказалась от всех мирских удовольствий, полностью предоставила себя ему и отдалась в его руки не на словах только, как бывает с некоторыми, но действительным образом, доказанным делами. О дочери мои, как великолепно отплачивает Бог наш! У вас такой Властелин и Супруг, от которого ничто не ускользает, который знает все, видит все. Потому и не упускайте делать из любви к нему то, что в вашей власти, хоть бы это и были сущие мелочи. Он вознаградит вас за это, взирая только на любовь, с которой вы будете это делать. На этом я заканчиваю. Когда вам встретятся в Священном Писании или в тайнах нашей веры такие вещи, которых вы не понимаете, не останавливайтесь на них, как я вам только что сказала. Что же касается нежных слов, выражающих то, что происходит между Богом и душой, не пугайтесь их. Любовь, которую Бог проявил к нам и еще проявляет, удивляет меня намного больше и действительно выводит меня из себя, когда я думаю о том, что мы такое. Раз эта любовь существует, то ясно, что дела Божьи даже превосходят нежность слов, которыми он нам о ней объявляет. Прошу вас, дойдя до этого, остановитесь на мгновение из любви ко мне: поразмыслите о любви, которую явил нам Бог, о том, что он сделал для нас, и вам станет ясно, что такая могучая, такая сильная любовь, побудившая претерпеть столько страданий, может быть выражена только удивительными словами.

Цель, преследуемая святой Терезой в этом писании: драгоценная польза, которую душа может получить, размышляя о слове Божьем.

В этих словах содержатся, вне всякого сомнения, великие вещи и глубокие тайны, да, весьма драгоценные вещи, ибо когда я просила богословов объяснить мне, что хотел высказать этим Святой Дух и каков истинный смысл этих слов, я услышала от них в ответ, что учителя веры составили об этом длинные трактаты и не могли это определить.

Могут счесть, что я весьма горделива, желая дать вам некоторое из своих объяснений, но не то я имею в виду. Как бы ни была я лишена смирения, я не претендую передать точный смысл этого. Мое намерение заключается попросту вот в чем. Поскольку я нахожу отраду в том, что Господь дает мне понять, когда приводят какой-либо отрывок из этой книги, то и вы, быть может, получите такое же утешение, слыша об этом от меня. Возможно, что слова, о которых идет речь, не относятся к тому, что я говорю, но я воспринимаю их в этом смысле. При условии не отклоняться нисколько от того, чему учат Церковь и святые, - а ведь эти страницы до того, как вы их читаете, были обстоятельно рассмотрены сведущими в этих вопросах богословами, - Господь наш, думаю я, дозволяет поступать так. Дозволяет же он нам, когда мы размышляем о Страстях, представлять себе гораздо больше горечи и мук, чем сообщают Евангелисты! При том условии, как я сказала в начале, чтобы не любопытство руководило нами, но мы просто принимали бы свет, который проливает нам его Величие, я уверена, что он не найдет ничего дурного в наших поисках радости и услады в его словах и его делах.

Мысли святой Терезы о словах "Да лобзает он меня лобзанием уст своих". Сколь изумительна благость Божья, дозволяющая нам просить этого лобзания.

В тексте, который я привела в начале, Супруга, как мне кажется, обращается к третьему лицу, тому самому, о котором она говорит. Этим она дает понять, что есть две природы в Иисусе Христе, одна Божественная и другая человеческая. Я не задерживаюсь на этой мысли, потому что намерена ограничиться тем, что может быть полезно нам, предающимся молитве, - хотя душа, горячо любящая Господа, во всем находит поводы ободряться и восторгаться. Как ведомо его Величию, если я иногда и слушала комментарии к некоторым из этих слов или мне их объясняли по моей просьбе, то было это редко, и память моя так плоха, что я не запомнила из этого ровно ничего. Оттого и я буду в состоянии сказать только то, чему меня научит Господь и что имеет отношение к моему предмету. К тому же не помню, чтобы я когда-либо слышала что-то об этих первых словах: "Да лобзает он меня лобзанием уст своих". О Господь мой и Бог мой! что это за слова, с которыми червь обращается к своему Создателю! Будь благословен, Господи, просвещающий нас столь многими способами! Но кто осмелится, о Царь мой, произнести такие слова, если ты этого ему не дозволишь? В самом деле, это так изумительно, что, наверное, удивятся и тому, что я советую это делать. Скажут, что я советую это делать. Скажут, что я слишком наивна, что не таков смысл этих слов, что у них много иных значений, что очевиднейшим образом мы не должны обращать их к Богу — и что, следовательно, простым людям отнюдь не подобает заниматься подобным чтением. Признаюсь, что эти слова можно понимать весьма по-разному, — но этим не занимается душа, возгоревшаяся такой любовью, от которой она вне себя. Хочет она вот чего: произнести их, раз Господь ей этого не возбраняет. О Боже, отчего нам удивляться? Разве действительность не еще более восхитительна? Разве не приступаем мы к Святейшим Дарам?

Лобзание, которого просит Супруга, это знак мира, и его можно понять как Евхаристию и Воплощение.

Я даже задавала себе вопрос, не просит ли здесь Супруга Иисуса Христа об этой милости (Евхаристии), которую он нам даровал впоследствии. Также задавала я себе вопрос: не просила ли она того столь тесного единения, в которое Бог вступил с нами, сделавшись человеком, той дружбы, которую он тогда завязал с родом человеческим? Действительно, не трудно видеть, что лобзание — это знак мира и тесной дружбы между двумя лицами. Да будет угодно Господу помочь нам понять, как много существует разновидностей мира!.. Таким образом, эти слова, понятые буквально, могли бы действительно испугать, если их произносить хладнокровно. Но тому, кто вне себя от твоей любви, ты дозволяешь, Господи, обращаться к тебе с этими и с другими словами. Признаю, что это смелость. Но, о Властелин мой, если лобзание означает мир и дружбу, то отчего не просили бы тебя души даровать их им? Можем ли мы обратиться к тебе с молитвой лучше той, которую я возношу к тебе, Господь мой, в настоящий момент, прося тебя даровать мне этот мир "лобзанием уст твоих"? Это, как вы увидите, дочери мои, прошение очень возвышенное.

Глава 2 — Святая пространно рассуждает об умиротворенности души. - Ложная умиротворенность рабов мира сего.

Да сохранит вас Бог, дочери мои, от разного рода умиротворенности, встречающейся у мирских людей! Да не попустит он, чтобы мы когда-либо услаждались ею, ибо она порождает бесконечную войну. Есть род этой умиротворенности, которым услаждается раб мира сего, когда он, погрязший в тяжких грехах, ведет такую мирную жизнь и пользуется среди своих пороков таким спокойствием, что не ощущает никаких угрызений совести. Это спокойствие, как вы, наверное, читали, есть знак дружбы между бесом и им: оттого бес и остерегается воевать с ним в этой жизни. И действительно, существуют люди настолько злые, что во избежание этой войны, а вовсе не из любви к Богу, они готовы принять слегка Божью сторону. Но те, кто ведет себя так, никогда не бывают устойчивы в служении Ему. Как только бес замечает, что в них происходит, он снова дает им нравящиеся им удовлетворения и этим возвращает их к дружбе с ним, но до тех пор пока не овладевает ими в тот момент, когда дает им хорошенько понять, до какой степени ложен был покой, который он им оставлял. Этим людям не скажешь ничего. Пусть они сами устраиваются! Надеюсь на благость Господню, что среди вас не будет такого великого зла.

Ложная умиротворенность неверных монахов.

Бес мог бы дать нам и другую умиротворенность: ту, которую ощущают среди легких провинностей. А между тем, дочери мои, пока продолжается наша жизнь, мы должны бояться и никогда не быть в спокойствии относительно самих себя. Когда монахиня начинает распускаться в вещах, которые сами по себе не кажутся очень тяжкими, и при длительности этого состояния не чувствует угрызений совести, то это дурной мир, из которого бес может увести ее еще и в другой, воистину отвратительный. Например, дело тут в каком-нибудь отступлении от уложений, которое само по себе не есть грех, или в какой-нибудь небрежности при исполнении распоряжений настоятельницы. Я готова допустить, что в этой небрежности нет лукавства, но в конце концов, так как настоятель замещает нам Бога, мы должны давать себе труд исполнять его повеления — для этого мы и поступили в монастырь. Я могла бы сказать то же самое о множестве встречающихся мелочей: они не кажутся грехами, а все же это провинности. Не спорю против того, что эти провинности будут происходить неизбежно, ибо немощь наша велика. Я говорю только вот что: когда их совершают, нужно об этом жалеть и понимать, что провинились. В противном случае, повторяю, это может обрадовать беса, и он может мало-помалу сделать душу нечувствительной к этим маленьким упущениям. Говорю вам, дочери мои: когда он добьется этого результата, он тем самым достигнет уже немалого, и боюсь, как бы он не пошел еще дальше.

О том, что для приобретения истинного мира нужно решиться вести войну.

Итак, очень внимательно смотрите за самими собой, прошу вас об этом ради любви Божьей. В этой жизни должна быть война: мы не можем скрестив руки оставаться среди такого множества врагов. Следовательно, мы должны все время бодрствовать и ясно видеть, как мы ведем себя, будь то внутренне или внешне. Заявляю вам, что сколько бы вы ни получали при молитве милостей от Бога и даров, которые я отмечу в дальнейшем, вам по выходе из этого состояния повстречаются тысячи мелких камней преткновения, тысячи мелких поводов пасть — вам доведется упустить одно по невнимательности, плохо исполнить другое или же подвергнуться внутреннему смятению и искушениям. Я этим не говорю, что борьба должна продолжаться все время или даже только происходить очень часто. Но когда она происходит, это весьма великая милость Божья, и именно так продвигается душа. Мы не можем быть ангелами здесь на земле, не такова наша природа. Поэтому я и не смущаюсь нисколько, когда вижу душу, подвергающуюся острым искушениям. Если есть у нее любовь и страх Господень, то она из этого выйдет с большой пользой, это я знаю. Напротив, когда я вижу душу всегда спокойную, без всякой борьбы, — а мне встречались некоторые этого рода, — я всегда боюсь за нее. Даже когда я вижу, что она не оскорбляет Бога, мне не удается успокоиться. Поэтому я сама, если могу, испытываю ее и искушаю, раз бес не делает этого. Моя цель при этом — привести ее к тому, чтобы она видела, что она собой представляет. Однако это состояние спокойствия встречается порой — чему я видела, впрочем, только несколько примеров — у душ, которых Бог возвышает до высокого созерцания, ибо пути его различны. Эти души обладают обычной внутренней удовлетворенностью. Все же я уверена, что они не вполне отдают себе отчет в своем состоянии. Вникая в самую глубину вещей, я замечаю, что у них бывают свои маленькие войны, хотя и редко. Что касается меня, я не завидую таким душам. Действительно, при серьезном рассмотрении я вижу, что те, кому приходится вести борьбу, о которой я говорю, гораздо дальше продвигаются в совершенстве, хотя они, может быть, менее возвышенны в молитве. Не говорю о те, кто, выдержав эту войну в течение многих лет, продвинулись уже очень далеко и в весьма высокой степени умертвили свою плоть: так как они умерли для мира, Господь наш обычно посылает им умиротворенность, что не мешает им замечать допускаемые ими провинности и живейшим образом об этом сожалеть.

О том, что душа через борьбу достигает обладания истинным миром.

Вы видите, дочери мои, что Господь ведет души многими путями. Все же, повторяю, содрогайтесь, когда вы вовсе не будете чувствовать горечи от какой-либо содеянной вами провинности. Что касается греха, даже простительного, то ясно, что о нем вы должны сожалеть до самой глубины души, и, слава Богу, я думаю, даже вижу, что таково именно теперь ваше ощущение. Заметьте то, что я сейчас скажу, и запомните это из любви ко мне. Когда человек жив, стоит только уколоть его булавкой или маленькой колючкой, какими бы крошечными мы их себе ни представляли, как он это почувствует, не правда ли? Так вот, когда душа не мертва, когда у нее, напротив, есть очень живая любовь к Богу, то не великую ли милость оказывает ей Господь, делая ее чувствительной к малейшей провинности, допускаемой ею вопреки своим обещаниям и обязанностям? О, когда Господь наш дарует душе эту внимательность, то можно сказать, что он тогда готовит в ней для себя самого ложе из роз и других цветов и что рано или поздно он непременно придет обласкать ее. О Боже! Мы, монахини, чему посвящаем мы себя в наших монастырях? Для чего покинули мы мир? Какое занятие может быть у нас лучше, чем подготовка в наших душах обителей для нашего Супруга и такого счастливого использования нашего времени, чтобы мы могли просить у него "лобзания уст Его"? Блаженна душа, которая обратит к нему эту просьбу, она не найдет свой светильник угасшим при пришествии Господа и, устав стучаться, не будет вынуждена возвращаться назад! О дочери мои, как велико наше счастье! Никто не может помешать нам обращаться с этой просьбой к нашему Супругу, так как мы избрали его таковым в день нашего пострига! Только мы сами можем этому препятствовать. Пусть щепетильные души поймут меня правильно. Я не имею в виду говорить здесь о какой-либо одной провинности, допущенной мимоходом, ни даже о нескольких, так как невозможно знать и оплакивать их все. Я обращаюсь к тем, кто очень часто допускает провинности и, считая их пустяками, не обращает на это внимания, не испытывает раскаяния и не старается исправиться. Повторяю, это опасное спокойствие и вы должны его остерегаться. Но что же будет с душами, живущими в этом спокойствии при полном несоблюдении своего устава? Бес, несомненно, делает все, чтобы оставлять их в этом покое, и Бог попускает это по нашим грехам.

О ложном покое, которого мирские люди ищут в преходящих благах. Счастливая монашеская бедность.

Вы могли бы, дочери мои, дать себя прельстить многими разновидностями покоя, который дается миром сим. Укажу на часть из них, после чего вам будет легко догадываться о других. У некоторых людей есть все, что им нужно для жизни, и золото в изобилии имеется в их сундуках. Избегая тяжких грехов, они убеждают себя в том, что удовлетворены во всех отношениях. Свою радость они полагают в своем состоянии и довольствуются тем, что от времени до времени подают милостыню, не думая о том, что их имущество не принадлежит им, но поручено им Господом, как его управляющим, для его распределения между нуждающимися. Они забывают, что им придется дать точный отчет за то время, когда это золото оставалось в их сундуках и не служило к облегчению бедных, которые тем временем, быть может, терпели нужду. Вас, дочери мои, это касается только в одном отношении: молите Господа просветить этих людей, чтобы они очнулись от такого самообмана и избегли бы несчастья, поразившего скупого богача, а затем благословляйте его Величие за то, что он сделал вас бедными, и считайте это особым благодеянием с его стороны. О дочери мои! Какое успокоение — оказаться избавленными от подобного бремени, даже с точки зрения только этой жизни! Что же касается обеспеченности, которая проистекает из этого на судный день, она превосходит все, что вы можете вообразить. Богатые это рабы, а вы — хозяева. Одно сравнение покажет вам это. Кто больше пользуется покоем, дворянин ли, которому подают на стол все, что должно служить ему пищей, и предоставляют все, что нужно ему, чтобы закутаться, или его управляющий, обязанный давать ему отчет в каждом гроше? Первый расходует не считая, потому что добро принадлежит ему. А бедному управляющему достаются все неприятности, и чем больше состояние, тем больше и труд. Когда приходит время представлять свои счета, сколько раз бывает он вынужден сидеть по ночам! А если счета распространяются на несколько лет и, в особенности, ти, если он позволял себе некоторую небрежность, то недочет оказывается порой значительным. Не знаю, как может у него быть спокойствие духа.

Насколько больше покоя находят в монашеской бедности, чем в богатстве.

Прежде чем идти дальше, дочери мои, благословите громко Господа нашего и постарайтесь все быть всё более и более верными невладению ничем в частном порядке. Мы без забот принимаем пищу, которую посылает нам Господь, и так же беззаботно раздаем то, что есть у нас лишнего. Как он наблюдает за тем, чтобы у нас не было недостатка ни в чем, так он заботится и о том, чтобы лишнего у нас было так мало, что нам нетрудно будет его раздавать. Важно то, дочери мои, чтобы мы довольствовались малым. У нас не должно быть таких претензий, как у тех, которым приходится точно отчитываться. Таково положение каждого богача. Однако труд оттого в этом мире достается не ему: это дело его управляющих. Но в том мире — как строго ему придется отчитываться! Если бы он это понимал, он не ел бы с таким удовольствием и не тратил бы свои деньги на пустяки и глупости. Что касается вас, дочери мои, будьте бдительны, чтобы довольствоваться тем, что есть самого бедного как в одежде, так и в пище. В противном случае вас постигло бы большое разочарование, ибо Бог не удовлетворял бы ваши потребности и вы лишились бы сердечной радости. Старайтесь во всем сохранить верность его Величию. Вы должны трудиться ради хлеба насущного, а не отнимать его у бедных. Нет сомнения в том, что вы не заслужили мира и спокойствия, которые дарует вам Господь, избавляя вас от необходимости давать отчет в своем богатстве. Знаю, что вы в этом уверены, но вы должны иногда воздавать за это особое благодарение его Величию.

О том, что для обретения истинного покоя чрезвычайно важно избегать почестей и похвал.

Что касается покоя, который дается в мире сем возношением почестей, мне нечего вам сказать: бедных никогда не окружают особым почетом. Одно обстоятельство может, однако, принести много вреда, если вы не будете остерегаться: это - похвалы. Когда их начали, то больше уже не останавливаются, — но обычно с тем, чтобы потом еще больше унизить вас. Вам говорят, что вы — святые, и применяют настолько преувеличенные выражения, что можно подумать, что они подсказаны бесом. Думаю, что порой бес действительно принимает в этом какое-то участие, так как беда была бы еще не велика, если бы так говорили в ваше отсутствие. Но когда это происходит в вашем присутствии! Какое благо может от этого проистечь? Если вы не будете очень осторожны в этом отношении, то не будет вам от этого ничего, кроме вреда. Прошу вас ради любви Божьей никогда не относиться миролюбиво к речам этого рода, ибо они могут мало-помалу сильно навредить вам. Принимая их за правду, вы можете дойти до уверенности, что все уже сделано и ваша задача выполнена. Никогда не пропускайте подобных речей без внутреннего сопротивления, - делать это легко, когда это входит в привычку. Помните о том, как мир поступил с Господом нашим Иисусом Христом после того, как превознес его в день его входа в Иерусалим. Подумайте об уважении, которое воздавали святому Иоанну Крестителю, настолько что принимали его за Мессию, и затем посмотрите, как и на каком основании ему отрубили голову. Мир никогда не восхваляет иначе, как с тем чтобы унизить, когда те, кого он превозносит, являются чадами Божьими. На этот счет у меня есть долгий опыт.